Текст книги "Исповедь военного переводчика. Книга 1. Возвращение на Восток"

Глава 12
ЧП в воздухе

Все хорошее быстро кончается. Но, поглядывая в зеркало и видя себя в офицерских погонах, ребята вспоминали о своем празднике.

Между тем полеты продолжались. Иракцы уже начали бомбометание. Для этого они улетали на полигон под Могилев и на несколько часов исчезали с экранов радара.

Утром, как всегда, майор, капитан и переводчик Олег были на вышке. Один за другим иракские экипажи просили разрешение на взлет:

– Я Кайюр, смах ли биль – икляа![50]50
  Кайюр, разрешите взлет! (Араб.)


[Закрыть]

Кайюр – позывной вышки.

Одна за другой машины уходили ввысь, получив данные о боковом ветре, азимут и эшелон (высоту). После того как бомбардировщики легли на курс в направлении полигона и, постепенно удаляясь от аэродрома, исчезли из зоны видимости радаров, наступила многочасовая пауза.

Три офицера спустились вниз в столовую – привезли второй завтрак.

Есть еще не хотелось, поэтому, слегка поковыряв в тарелке, переводчик вышел на воздух. Здесь был залит небольшой бетонный пятачок, огороженный треугольной скамейкой, – место для курения. Вскоре к нему присоединились майор и капитан. Они разговорились.

– Олег, а ты слышал, чего твои-то натворили? – спросил майор.

Переводчик отрицательно покачал головой.

– Сбросили бомбы на бахчи. Хорошо, что колхозников в это время на поле не было. На какое-то собрание всех увезли.

– Говорят, что перепахали там все прилично: собирать на урожай нечего! – с ухмылкой добавил капитан.

– А кто это сделал? – задал наш друг ожидаемый вопрос.

– Капитан Ахмед. Было бомбометание с одиннадцати тысяч метров. Говорит, что увидел крест (обычно на полигонах выкладывается хорошо видимый с воздуха белый крест; именно по нему должен наноситься бомбовый удар). – Майор затянулся «Орбитой». – Ладно, хоть не убили никого.

– И что теперь?

– А ничего, – продолжал майор. – Вчера Ломан вернулся, вроде все уладил там с председателем. Ну, водки там, харчи, сам понимаешь.

Загорался прекрасный летний день. Было хорошо видно, как за взлетной полосой, ближе к кустарнику, важно вышагивает цапля.

– Пойду, послушаю эфир, – сказал Олег.

– Ну, давай, а я схожу постригусь. Все равно еще часа три-четыре до того, как начнут возвращаться, – решил майор.

Поднявшись на вышку, переводчик открыл окно-фрамугу. Приятно подул ветерок. От нечего делать взял в руки увесистую книгу «600 случаев нештатных ситуаций в воздухе». Книга была переведена на арабский язык и являлась плодом многодневного коллективного труда. Всю терминологию согласовали с иракцами – ведь именно для них она и писалась. Книга содержала краткие рекомендации для летчика на случай какой-либо поломки или иной нештатной ситуации в воздухе.

Машинально полистав книгу, наш друг отложил ее в сторону и вышел на балкон. Метрах в ста от вышки увидел капитана. Он зацепился языком с женщиной, приехавшей забрать бидоны с завтраком. Их как раз и загружал боец в тентовый уазик.

И вдруг среди треска помех раздалось едва различимое:

– Я Кайюр, ана Тарик кейфа тсмаани, аджиб![51]51
  Кайюр, это Тарик, как слышишь, ответь! (Араб.)


[Закрыть]

«Тарик вызывает вышку?» – не поверил своим ушам переводчик. Все еще должны быть у Могилева на полигоне. А это далеко! Их ведут сейчас другие наблюдатели. Он автоматически поглядел на экран радара – разверстка мерно накручивала круг за кругом, не оставляя светящихся точек. «Показалось, наверное».

– Кайюр, Кайюр ана Тарик, анди харик филь махрак аль-айман!

Теперь Тарик кричал, что у него горит правый двигатель.

– Асмаак вадых, хадди нафсак, я Тарик![52]52
  Слышу тебя хорошо. Успокойся, Тарик! (Араб.)


[Закрыть] – переводчик старался контролировать свой голос.

Дрожащими руками ухватил книгу, которую только что листал. Ему не сразу удалось найти нужную страницу, но следующее действие, которое должен был сделать Тарик, это заглушить двигатель – Олег помнил это и без книги.

– Ана Кайюр, я Тарик, кейфа тсмаани, аджиб! Баттыль аль-махрак![53]53
  Это Кайюр, Тарик, как меня слышишь, ответь! Заглуши двигатель! (Араб.)


[Закрыть] – заученно, успокаивая летчика, «пропел» наш переводчик.

– Асмаак вадых, хадыр![54]54
  Слышу тебя хорошо, выполняю! (Араб.)


[Закрыть] – последовал ответ летчика.

Связь самолета с вышкой была установлена. Но что дальше? Майор ушел и капитан тоже. И Тарика бросать нельзя! Почувствует, что связи с вышкой нет, – запаникует!

На стенке висел телефонный аппарат для связи с дежурным по учебному центру.

– Алло, дежурный, КДП вызывает штурмана полка! У нас ЧП! – выкрикнул он, услышав голос офицера.

– Что случилось? – напрягся дежурный.

– Горит самолет иностранца! Я с ним на связи!

– Вас понял! – принял дежурный, и связь отключилась.

Олег еще дважды пообщался с Тариком, прежде чем услыхал, как снизу замолотили ногами военные, спешащие на КДП. Появились: подполковник Ломан и капитан, по-видимому, находившийся недалеко от вышки.

– Что у вас тут происходит, товарищ лейтенант? – потребовал доложить обстановку Ломан.

– Горит двигатель майора Тарика! Но его еще нет на радаре!

– Он на связь выходит?

– Да, я передал ему, какие операции ему нужно провести в воздухе. Взял из книги.

– Переведите ему: «Здесь подполковник Ломан. Тарик, спокойно. Будете выполнять мои команды!»

Олег перевел.

Послышался ответ летчика. Голос звучал спокойно.

«Молодец, Тарик! Взял себя в руки», – подумал переводчик.

Появился майор, руководитель полетов, а следом за ним грузно ввалился на КДП начальник учебного центра полковник Шукшин. А вслед за ним и офицеры штаба.

Уяснив обстановку, Шукшин вызвал пожарную команду и машину скорой помощи.

А тем временем на радаре появилась большая размазанная точка.

– Горит! – сдавленно бросил Шукшин, и все молча стали вглядываться за горизонт, в ту сторону, откуда должен был показаться самолет.

Минут через 10–15 тягостного ожидания на горизонте показался дым, а затем и сам самолет, который уже был виден даже без бинокля.

Ломан через переводчика несколько раз выходил на связь с пилотом, и вот, наконец, горящая машина, пройдя ближний привод, появилась над аэродромом.

Зрелище было не для слабонервных. Самолет, окутанный черным дымом, снижаясь, шел на посадку. Из правого двигателя машины вырывались языки пламени.

Все стихло. Подавшись вперед, замер командир. Молчали все. Посадит или нет?

Полоса побежала под самолетом. Тарик медлил с посадкой.

– Сажай, – глухо произнес Шукшин. – Ну!

Будто услыхав приказ командира, Тарик довольно жестко грохнулся на землю. В следующий момент машина начала торможение. Раздался свист уничтожаемых шин.

– Парашют! – закричал полковник.

– Мизалля! – вслед за ним крикнул переводчик, нажав на тангёнту.

Показался парашют торможения. Самолет немного развернуло – и он остановился. Но прежде чем это произошло, к нему уже ехали машины и бежали люди.

Пламя загасили быстро. А летчика из кабины вытащил сам Шукшин. В следующий момент Тарика уже качали на руках.

Слава Богу! Обошлось: все живы и машина цела. Резина не в счет!

Как потом оказалось, в двигатель засосало птицу.

Командировка была завершена, все задачи выполнены. Оставалось совсем немного: перегнать купленные бомбардировщики в Ирак. С этой целью началось формирование групп-перегонщиков из числа лучших офицеров части. В их число вошли: подполковник Ломан, майор Кожеуров и несколько офицеров, с которыми Олег был знаком лично по службе в учебном центре.

А переводчики же собирались в Москву. Им предстояло продолжить подготовку в институте.

Когда до отъезда оставалось всего лишь два дня, от командования учебного центра поступило предложение прокатить всех желающих на бомбардировщике ТУ-22 по периметру аэродрома, на высоте круга.

– Что же вы, всех летать научили, а сами ни разу в небо не поднялись? – удивлялся начальник центра полковник Шукшин, пилот до мозга костей. – Давайте, кто хочет, прокатимся на месте стрелка-радиста, только сначала получите разрешение медицины.

Желающих было много, но почти половину забраковали при медицинском контроле.

Олега допустили к полету. В кабине самолета он сидел за стойкой, разделявшей его и пилота. Штурманское место располагалось внизу. Все пространство вокруг занимала радиоэлектронная аппаратура: лампочки, тумблеры, электронные платы. Оставался лишь узкий проход между креслами.

Когда ТУ, разбежавшись, начал набирать высоту, к горлу переводчика подкатил комок, который так и оставался там до конца полета. Голова будто налилась чугуном до такой степени, что ею было трудно вращать.

Пилот, оборачиваясь на него, улыбался. А наш друг лишь глотал слюну, пытаясь отогнать подступающую тошноту и ожидая избавления.

Удовольствия полет не принес, и хорошо, что он длился лишь несколько минут!

Глава 13
Москва, ВИИЯ, 1973–1974 гг

И снова институт! Он вернулся в «Хилтон» в комнату к Валере Коновалову. Они учились вместе на одном выпускном курсе. Вечерами ребята жарили котлеты, которые покупали по девять копеек в ближайшем гастрономе на Танковом проезде. Котлеты всегда разваливались на сковороде. Трудно было понять, чего в них больше – мяса или хлеба?

Однажды Олегу из дома пришла продуктовая посылка. Он заранее сбегал за ней на местную почту и ждал друга, не открывая без него деревянный ящик, в полном предвкушении праздника живота. Проголодавшееся воображение рисовало неприличные картины мясных деликатесов. Когда же наконец появился Валера и посылка была торжественно вскрыта, обескураженные друзья обнаружили в ней лишь картошку и репчатый лук. Но замешательство длилось недолго: было решено пожарить картошку с луком.

Картошка весело шкварчала на сковороде, когда, привлеченные ее запахом, в комнату стали заглядывать «ходоки», скромно неся «в клюве» кто чем был богат. Одним из последних заглянул Саша Алисов, хитроватый житель ридной Украйны. Шурик любил хорошо поесть, классно готовил, особенно тушеную капусту, и все знали, что уж у кого-кого, а у него точно где-нибудь запрятан шмат сала. В конце концов Саня не устоял, и его раскрутили не только на сало, но и на мутный самогон из буряка, и состоялся редкий по накалу дружеских чувств и сытости холостяцкий ужин.

Олег был назначен старшим над всеми холостяками, проживавшими в гостинице, где лишь до четвертого этажа жили семьи. Это налагало на него ряд дополнительных обязанностей. Нужно было, например, организовать утреннюю пробежку с зарядкой, ну и следить за порядком в комнатах и на этажах. Иногда их контролировал начальник курса подполковник Степанов. Человек аккуратный во всем, он и от своих подчиненных требовал того же. Они доучивались в институте уже офицерами, взрослыми людьми, кое-что повидавшими в жизни, и начальник курса, понимая и уважая это, больше давил на сознательность.

В октябре 1973 г. вновь запылала война на Ближнем Востоке, и всех арабистов-выпускников немедленно посадили на казарменное положение. Это было даже забавно – оказаться в родной казарме, где знаешь все до последнего закоулка, проживая вместе с молодежью из младших курсов.

Только такое положение продлилось недолго. Вскоре им поступила команда – продолжать учебу! Но ребята жадно ловили любую информацию СМИ, поступавшую с Ближнего Востока, живо представляя себя в шкуре тех, на чью долю выпала война в этот раз.

В комнатах «Хилтона» стояли радиоприемники и иная аппаратура, напоминавшая о тех странах, где в служебных командировках побывали ребята.

Вечерами они собирались вместе и обсуждали ход боевых действий, понимая, что в СМИ говорят далеко не обо всем, что на самом деле происходит. Они гордились первыми победами на египетском и сирийском фронтах. Ведь в этих успехах была и частица их труда! Как же им хотелось на Восток! Только приказ есть приказ – сначала диплом!

Всю позднюю осень, почти до Нового года, ждали посещения института министром обороны, Маршалом Советского Союза А. А. Гречко. Андрей Антонович совершил вояж по арабским странам в 1970 г., побывав с официальным визитом и в Сирии.

Нашему другу посчастливилось участвовать в качестве переводчика в переговорах министра с представителями Главного командования Сирийских вооруженных сил. Это было весьма ответственно.

Но в этот раз цель его визита была иного характера.

Все знали, что у боевого маршала на женском факультете института учится «знакомая» (с некоторых пор на учебу в ВИИЯ стали набирать девушек – что же делать, если у генералов и адмиралов родятся не внуки, а внучки?!).

Весь институт стоял на ушах. Ведь министр обороны мог заглянуть куда угодно!

Свой выпускной курс подполковник Степанов разделили на две части. Одна постоянно драила туалеты и терла мастикой паркетные полы в аудиториях и коридорах. Другая – несла службу в карауле. Нашему переводчику была оказана честь, и он попал во вторую группу «мужиков», которые ходили через два дня на третий в наряд начальниками караула. В качестве часовых и разводящих – обязанности службы несли слушатели младших курсов. В наряд ходили с боевым оружием и боевыми же боеприпасами к нему.

Так было не всегда. В голове не укладывалось, зачем использовать боевое оружие в охраняемом заведении в центре Москвы, но приказы не обсуждают!

Посты находились по всему периметру института. Максимально «неприятным» и даже страшным постом считался самый удаленный из них – на вещевом складе. Он непосредственно примыкал к территории завода. Из склада ранее было совершено несколько попыток хищения военного имущества. Особенно охотились за находившимися там на хранении дублеными армейскими полушубками, которые тогда были в моде.

Пост был оборудован в самом конце полутемного гулкого коридора, по которому начальнику караула следовало пройти и, добравшись до часового, проверить, как тот несет службу. По инструкции проверяющий должен был хотя бы раз в ночное время осуществить проверку. И если раньше боеприпасы были холостыми, то теперь – боевыми. Наш друг по своему опыту знал, что, как правило, забравшись в теплое место, часовой на посту засыпал. И это было опасно. Заслышав звуки приближающихся шагов, часовой спросонья или испугавшись мог запросто передернуть затвор автомата, а тогда – берегись! Тем более что на складе теоретически могли оказаться и чужие.

Олег ни разу не нарушил инструкцию. Сидя в своей комнате дежурного помещения за столом в ночное время, сонно таращился то на Устав караульной службы, то на портрет министра обороны, висящий на стене, а когда наступало время, упрямо шел проверять своих часовых.

Ему было разрешено Уставом отдыхать в течение четырех часов ночью, но он почти не пользовался этим правом. В караулке было душно, и он с удовольствием покидал ее, выходя на свежий воздух.

Новогоднюю ночь с 31 декабря 1973 г. на 1 января 1974 г. наш друг встретил на дежурстве начальником караула. Ночь выдалась морозная. Ртуть на градуснике застыла на отметке минус 30 градусов. Часовым выдали тулупы, которые они надели поверх шинелей. Но колкий мороз больно щипал лицо.

Особенно страдали нос и глаза. Уши все-таки были прикрыты воротником тулупа. В такую ночь нужно было быть особенно внимательным, постараться не уснуть на посту и не переохладиться.

Олег начал обход. Сначала он отправился на пост у санчасти. Сразу же, за глухим забором, за территорией института находилось два жилых дома. Все окна домов были освещены. Он невольно замедлил шаг, наблюдая за праздничной суетой. В домах горели в гирляндах елки, сновали люди, слышались звуки музыки.

Он шел по очищенной от снега дорожке, больше напоминавшей туннель: слева и справа в человеческий рост поднимались белые сугробы. Снег переливался и мерцал искрами. Зайдя за угол санитарного здания, начальник караула увидел часового. Прислонясь к высокому сугробу и держа автомат в руках, часовой спал. Олег почти подошел к нему вплотную, когда тот вскинулся:

– Стой, кто идет?!

– Начальник караула! – и он назвал пароль. – Почему спите на посту?

– Да я так, только чуть…

– Замерзнете, если спать будете. Почему автомат в руках? Не играть оружием! Автомат на плечо! – скомандовал наш знакомый.

Пройдя остальные посты и вернувшись в караульное помещение, он сбросил шинель и присел на кушетку, откинувшись к стене.

Наступало время менять часовых. Сержант-разводящий и новая смена караульных топтались в коридоре, одеваясь и ожидая инструктажа.

– Держите оружие на плече. Не трогайте предохранитель. Больше перемещайтесь. Не стойте на месте – холодно! – инструктировал их Олег.

Минут через 20 послышались шаги возвращающихся с постов часовых. Их вел сержант.

Запустив людей в караульное помещение, наш друг повернулся спиной к группе и сделал несколько шагов по направлению к пирамиде с оружием, намереваясь ее открыть. В этот момент он услышал клацанье автоматного затвора у себя за спиной.

Начиная поворачиваться в сторону звука, он увидел пламя автоматной очереди и удивленные глаза курсанта. Тугой воздух пронесся очень близко от лица, и на долю секунды Олегу показалось, что его зацепило.

В следующий момент он подскочил к часовому, схватил одной рукой за автомат, уводя его в сторону от себя и людей, а другой рукой изо всех сил двинул парня по лицу. Через мгновенье автомат был в руках у Олега.

Часовой, а это был тот самый парень, которого наш друг застукал спящим на посту у санчасти, сидел на полу.

Все произошло за считаные секунды на глазах у изумленных сержанта-разводящего и еще двух часовых, вернувшихся с постов. Отдыхающая смена даже не проснулась. Но пороховая гарь не оставляла сомнения в том, что произошло ЧП. Наступила тревожная тишина.

Собрав оружие у остальных и заперев его в пирамиде, вдвоем с сержантом они нашли три пулевых отверстия в мешках с песком (пулеулавливателях) и три еще теплых гильзы на полу.

Слава Богу, все были живы!

– Почему стреляли? – допрашивал он в присутствии сержанта трясущегося часового. Это был курсант-китаист 3-го курса института.

– Хотелось поскорее согреться, избавиться от оружия… Я не стрелял!.. Я, разряжая автомат, произвел контрольный спуск… Забыл отсоединить рожок! – оправдывался тот.

– Отстраняю вас от дежурства! Следуйте в казарму и находитесь там неотлучно до вызова!

Дождавшись, когда часовой уйдет, наш друг обратился к сержанту:

– Как думаешь, не врет?

– А какой смысл ему стрелять? Попутал порядок разряжения автомата!

– Ну, что ж…

Однако ситуация была далеко не однозначной.

– Товарищ полковник! – докладывал дежурному по институту Олег. – У меня в карауле стреляли!

– Убитые, раненые есть? – вскинулся тот.

– Нет. Ошибка при разряжении автомата. Самовольные действия.

– Ладно, завтра разберемся, – облегченно выдохнул, успокаиваясь, полковник.

На следующее утро первым в карауле появился начальник курса подполковник Степанов:

– Что произошло? Говори скорее, пока не пришли дознаватели!

– Курсант замерз на посту. Когда его привели в тепло, хотел поскорее избавиться от оружия. Не дойдя до пирамиды, стал на ходу разряжать автомат, но забыл отсоединить рожок. И выстрелил очередью, произведя контрольный спуск.

– А что потом?

– Я отобрал у него автомат.

– Как?

– Ну, как… – замялся Олег. – Ударил по лицу и отобрал…

– Не вздумай об этом говорить дознавателям. Скажи, что приказал отдать автомат тебе и он отдал! Понял?!

– Понял! А сам он что скажет?

– То же самое. Я уже его видел, и он мне все рассказал.

– А на лице у него ничего нет?

– Есть немного, на подбородке, но незаметно. Ты ж у нас аккуратист! И еще прошу тебя – не топи парня!

Степанов едва успел исчезнуть, как появились дознаватели: группа из трех офицеров под руководством полковника, нового заместителя начальника восточного факультета.

Всех участников происшествия рассадили по отдельным помещениям и допрашивали с пристрастием:

– Вы допустили какое-нибудь действие в отношении своего подчиненного, которое могло бы быть расценено как издевательство? – допытывался полковник.

– Нет, никаких действий, оскорбляющих курсанта, я не допустил!

– Ну, может быть, вы его обозвали как-нибудь или посмеялись над ним?

– Нет!

– А как вам удалось отобрать оружие?

– Приказал отдать.

– И он отдал?

– Да.

– Что конкретно вы сказали при этом? Дословно!

– Стоп! Отдать оружие!

– Ну, ну… – не поверил полковник.

Олег чувствовал себя абсолютно опустошенным. Если честно, то он и сам хотел бы понять, как такое могло с ним случиться. Все это было весьма некстати – через несколько часов у него было назначено свидание с глазастой длинноногой девчонкой, при мысли о которой щемило сердце.

Но всему бывает конец и экзекуциям тоже. Забрав его письменные объяснения, полковник-дознаватель удалился, уведя за собой сопровождавших его офицеров.

Сдача дежурства и личного оружия затянулась надолго. Пришлось разбирать и чистить пистолет.

Когда он вышел за ворота института, до назначенного свидания оставалось чуть более часа. Он решил не переодеваться, а так и ехать в форме. До «Бауманской», места их встречи, на трамвае можно было доехать минут за 10–15.

Так и случилось. Коротая оставшееся время, решил постричься в парикмахерской у метро. Но, зайдя внутрь, увидел приличную очередь.

Вернувшись на улицу, остановился у газетного киоска и стал разглядывать обложки журналов. Теперь, никуда не торопясь, вдруг почувствовал, как устал от бессонной ночи и всего того, что с ним произошло за последние сутки. Хоть он и сопротивлялся, но настроение было поганым.

– Да отстаньте вы, дайте пройти! – услышал он на пятачке у метро девичий голос и чей-то дружный гогот. – Отдай!

Обойдя киоск и выйдя к метро, наш знакомый увидел, что к молодой девушке пристают двое подвыпивших парней. Один из них на глазах у прохожих тянул из ее рук сумочку.

Странно. Кругом было много народа, но происходящее никого не волновало. В два прыжка Олег оказался рядом с парнями, размахнулся и с удовольствием, вкладывая в удар все неудачи прошедшего дня, залепил в ухо одному из них. Парень полетел в одну сторону, а наш знакомый – в другую, не удержавшись на скользкой, отполированной ногами прохожих площадке.

Такого вмешательства оказалось достаточно. Хулиганы сделали ноги. А наш друг, поднимаясь с земли, краем глаза увидел военный патруль, стоявший у входа в метро и внимательно наблюдавший за его действиями.

«Этого еще не хватало», – подумал он и, нахлобучив фуражку, попытался затеряться в толпе сошедших с трамвая людей.

– Товарищ майор! Вас просит подойти товарищ капитан! – догнал его патрульный солдат-узбек. Он перепутал воинское звание Олега, увидев на его погоне одну звездочку, решил, что имеет дело с майором.

«Вот блин!» – сегодня явно не его день!

В помещении полукруглой станции метро «Бауманская» располагалась комната патруля. Туда его и увели. Началось еще одно дознание:

– Ну, что вы творите, товарищ младший лейтенант? Людей бьете! Что подумают об армии? – наставлял начальник патруля.

Патруль не был городским. Капитан с черными петлицами был явно или из Академии химической защиты, или из Академии бронетанковых войск. Такому еще можно было что-то объяснить. К счастью, этого не потребовалось вовсе. В патрульную ворвалась девушка, которую он защитил некоторое время назад, и повела себя так энергично, что нашего друга тут же отпустили.

Едва успев купить цветы, Олег бросился на выход из станции метро.

Алла была уже там. В сером длинном пальто и пушистой шапке. Огромные черные глаза… У него перехватило дыхание.

– Ну, здравствуй!

– Здравствуй, а куда мы пойдем?

– Знакомиться с твоими родителями! – неожиданно для себя выпалил он.