Текст книги "Исповедь военного переводчика. Книга 1. Возвращение на Восток"

Итак, оставалось лишь полгода учебы, а потом на Восток. Он поедет сначала в Северный Йемен, а потом в Ливию. Надолго.

Только прежде он повстречает ее, свою любовь, и время разделится на до и после.

Как только старшекурсники вернулись в Военный институт, за них взялись всерьез. Заработали все службы и отделы вуза. Отдел кадров требовал от них то фотографии в офицерской форме, то заполнить какие-то формы, то переписать анкеты. Все понимали – близится выпуск.

В институте вскоре появятся представители различных ведомств и служб. За глаза их называли «покупщиками». К их приходу все личные дела на выпускников должны были приобрести законченный вид.

Начались регулярные тренировки выпускников в парадной форме на строевом плацу – прообраз грядущей церемонии выдачи дипломов. Тренировались со знаменем части и без него.

Если же знамя выносили, то его сопровождала «бравая тройка» офицеров строевого отдела во главе с капитаном по прозвищу Мцыри (за ярко выраженные черты лица кавказской национальности). Мцыри, худощавый офицер, на котором чудно гляделся непонятно откуда взявшийся животик, нес знамя института так, будто шел в наступление на врага, с неминуемым летальным для себя исходом.

Не остался в стороне от общей суеты и политотдел, выступив с предложением о создании на выпускном курсе офицерского хора. Это был чистый дурдом.

– Амба, Василий Иванович, – говорили об этом решении друзья, вспоминая известную фразу из знаменитого фильма «Чапаев». По общему мнению выпускников, только в горячечном мозгу отцов-командиров могла возникнуть подобная идея.

Первое выступление хора планировалось на День комсомола, в ноябре, т. е. уже через полтора месяца после принятого решения. На торжественном вечере в честь праздника хор, по плану командования, должен был исполнить классическое произведение Глинки. Это было немыслимо! Притом, что в большинстве своем горе-исполнители не имели никакого музыкального образования и вряд ли располагали талантом исполнить хоть какое-нибудь произведение. Что уж говорить о классическом!

Когда генералу Баско (Косте) доложили, что среди участников хора трудно отделить поющих первым голосом от поющих вторым, то он, как истинный командир, все решил просто:

– Рассчитаться на первый-второй! – скомандовал генерал, выстроив хор. – Первые номера поют первым голосом, а вторые – вторым!

– ?!.

Для тренировок всех участников офицерского хора, в числе которых был и наш знакомый, сгоняли в клуб, выстраивая на сцене в две шеренги. В пустом актовом зале в гордом одиночестве сидел Костя (генерал Баско). Весь его вид являл твердую уверенность в успехе предприятия.

С хором мучились два курсанта с музыкальным образованием. Один из них подвизался дирижером-руководителем, другой аккомпанировал на фортепиано. На репетициях регулярно повторялось одно и то же: музыка начиналась, хор открывал рты, но звука не было. Каждый надеялся на соседа. Затем снова музыкальное вступление, и все повторялось заново.

Накануне Дня комсомола была объявлена праздничная программа: выступление офицерского хора, официальная часть, а затем танцы.

Дамам из профильных институтов были разосланы соответствующие приглашения, которые, недолго думая, написали на открытках, купленных в ближайшем киоске.

В праздничный день, сразу после строевой подготовки на плацу, к нашему переводчику подошел замполит факультета полковник Мякишев:

– Хорошо выглядишь! – похвалил его Фаддей Тимофеевич. – Сегодня на торжественной части будешь выступать!

Это не входило в планы молодого человека. Олег хотел улизнуть из института сразу после выступления хора. Друзья по «Хилтону» должны были ждать его в ресторане «Золотой колос» у Крестьянской Заставы. В тот вечер в ресторане выступал их знакомый певец по кличке Цыган – абсолютный блондин. В момент выступления он нередко давал «петуха», если был не в настроении или пьян. Набирался певец на халяву, гуляя в момент выступления среди столиков, где его щедро одаряли алкоголем.

Олег попытался возразить Мякишеву, но тот был непреклонен.

…Сегодня, по прошествии многих лет, он с благодарностью вспоминает тот день и твердость Фаддея Тимофеевича. Получалось, что именно ему он был обязан встрече, которая бывает лишь раз в жизни.

Он увидел ее с подругой на входе. Впрочем, не только он один заметил ее – эффектную, стройную, с огромными темными глазами. Скромное платье лишь подчеркивало ее красоту. Сердце екнуло, но он постарался взять себя в руки.

– Ты только погляди, какая девушка! – повернулся к нему Миша Абрамов. – Я бы на твоем месте занялся! – Мишка к тому времени уже успел жениться.

Олег не помнил отчетливо, что было потом: как пел хор, как он выступал со сцены во время торжественной части. Помнил только, как пригласил прекрасную девушку на танец и неуклюже в сапогах выделывал кренделя под быструю ритмичную музыку.

А еще, как вместе со своим однокурсником Сашей Ивановым провожал ее домой. Навсегда останется в памяти и то, как было ему одиноко без любимого Чижика, милой девчонки, в которую он влюбился сразу, но до последнего медлил со звонком, не веря своему счастью.

А еще он на всю жизнь сохранил в своей памяти их волшебные встречи зимой у метро «Сокол». Она появлялась всегда вовремя и все же неожиданно, в белом полушубке и капюшоне, глазастая, худенькая и ослепительно красивая.

* * *

Падал крупными хлопьями снег, уносивший из его жизни одинокую зиму 71-го года. Словно бы кто-то белил прошлое, унося в никуда грустные воспоминания…

«На Садовом кольце никаких нет садов, только вечером, вечером, вечером…»

Москва, 2023 г.