Текст книги "Лондон prêt-à-porte"

Мы состаримся и умрем, но мужчина и женщина в зазеркалье останутся вечно молодыми, и, возможно, когда-нибудь мы встретим их…

Клетчатый плащ полетел на пол, за ним пиджак Черрути. Стягивая пуловер и не в силах сопротивляться желанию, я набросился на Симону.

«Платье, платье, блин… Макс меня убьет, если мы его испортим…» – шептала Симона, целуя мои губы.

Я же боролся с молнией на брюках, проклиная цивилизацию и вспоминая удобство шотландского килта.

* * *

– У тебя совсем худая попа.

Голос Симоны медленно проникал в сознание, с трудом прорываясь сквозь пелену сладкой истомы.

– Совсем никто не кормит. Отощала, бедненькая.

Я открыл глаза. Теплая рука гладила мои неприкрытые ягодицы.

– И мерзнет. Меховые трусы не помешали бы, – пробормотал я, приходя в себя.

Видимо, от переизбытка чувств и алкоголя я выключился на какое-то время.

В моей руке откуда-то оказалась крупная пуговица. Я нашарил плащ, валявшийся рядом с канапе, и укрылся.

– Дай я встану, – Симона приподнялась на локте и поцеловала меня. – Не смотри.

– Как скажете, – я закрыл один глаз, а ко второму приставил пуговицу с четырьмя отверстиями.

Смешно: обнаженная Саломея в перекрестье дырок пуговицы. Любопытная получилась бы фотография.

– Я возьму пока твой пуловер?

– Угу.

Я убрал от глаза пуговицу и с улыбкой наблюдал, как Симона натягивает пуловер. Он повис на ней, как короткое платье.

– Ты просто крейзи, даже свет не выключил. А если кто-нибудь заснял на мобильный то, что мы тут вытворяли? С улицы отличный обзор. Опубликуют в Интернете.

– Будет забавно, – усмехнулся я, представив себя героем домашнего порнофильма. – Ты же сама хотела реалити-шоу.

– Нет уж. Пусть другие выставляют себя идиотами. Где мой маленький аксессуар? Куда ты его бросил?

Я поискал на диване, нашел стринги и протянул ей.

– Я же просила – не смотри на меня.

– Ты красивая.

Она смутилась, выключила свет и легла рядом.

Бутик наполнился розовыми отблесками рекламы «Simply pleasure.com». Я погладил ее плечо. Мы молчали. Тишину нарушало какое-то постукивание в соседнем доме.

Мимо бутика проехал кэб, подмигнув желтым фонариком. Промелькнула тень запоздалого велосипедиста. Мы лежали, согревая друг друга, и на мгновение мне показалось, что вся остальная жизнь – кадры кино в этом огромном стекле витрины, а манекены – безмолвные, идеальные зрители.

– Знаешь, а ведь платья живут недолго, – тихо проговорила Симона. – Иногда – всего один день. А потом висят на вешалках, как мертвые.

– Тебе плохо?

– Хорошо. Сейчас хорошо. Но кто знает, что будет завтра?

– Ты просто устала, – я запустил пальцы в ее волосы, медленно перебирая их. – Как наш фильм?

Симона привстала, облокотилась.

– С фильмом все отвратительно. Говорят, нет интриги, нет конфликта. Видимо, из меня дрянной режиссер. «Зритель жаждет крови, драмы», – сказал редактор. Блин, где я ему драму возьму? Убить кого-нибудь, что ли?

– Дай мне голову Иоканаана, – зловеще произнес я.

– Вот-вот. Я денег назанимала, чтобы сделать монтаж, а они…

– У кого заняла? – нахмурившись поинтересовался я.

– Какая разница?

– Большая! Я как-никак в доле, – попытался пошутить я и тут же пожалел об этом.

Симона отодвинулась от меня, привстала и села на край дивана.

– Я же тебе обещала, что верну деньги, – с вызовом ответила Симона, встала и начала надевать клетчатые брюки.

– Так кто дал денег? – упрямо повторил я.

– Серж! – бросила Симона. – Полегчало? И фотокамеру он подарил. Точнее, добавил денег на ее покупку. И я с ним пару раз переспала… полгода назад… – Она вдруг заплакала. – Ну почему, почему надо обязательно выпытывать, с кем, где, когда?

Обозвав себя глупцом и болваном, я вскочил, обнял ее. Она не вырывалась, уткнулась мне в грудь.

– Я была полная дура, – Симона вытирала слезы рукавом пуловера. – Серж сволочь, он сначала кажется таким добрым, отзывчивым. Старается помочь, дает деньги, но потом всегда требует вернуть долг.

Она хотела отстраниться, но я крепче прижал ее к себе.

– Где еще я могла найти денег? Ты тут шотландские юбки примерял… – Она раскрыла полы плаща и поцеловала меня в шею. – Прости, давай больше не будем об этом?

Я ждал вопроса: «Ты меня любишь?», но услышал другое:

– Присмотри за Максом, когда я уеду. Меня очень пугают эти деньги и все то, что здесь творится. Опять приснился одноглазый старик на виселице. Я боюсь за Макса. Мне кажется, Серж ждет удобного момента, чтобы запустить сюда свои грязные руки. Еще этот додик Николя. Псих несчастный.

– Не волнуйся, все будет в порядке.

– Я бы не уехала, но надо что-то делать с фильмом. – Она вздохнула. – В редакции умудрилась полаяться. Все к одному. Жопа какая-то! И сын разболелся. Температура держится вторую неделю. Слава Богу, невысокая. Хотели забрать в больницу, но мама не отдала. Взяла на работе административный и сидит с ним дома. Снова останемся без денег, – она подняла глаза. – Антуан, пообещай, что если произойдет конфликт между Максом и Владом, ты поддержишь брата.

– Конфликт? – я напрягся. – Из-за чего?

– Пока не могу тебе сказать. Просто пообещай, и все. Можно просто пообещать девушке что-то?

Она говорила, не глядя мне в глаза, а словно шепча это моему сердцу, как заклинание.

– Дать слово джентльмена или Робин Гуда?

– Храброго Пиноккио, – улыбнулась Симона. – Сколько времени? Ого, почти двенадцать. Мне пора. Еще вещи собирать. Твой пуловер такой теплый, можно, я не буду его снимать?

– Конечно, здесь полно всякой одежды. Там есть пара рубашек. Сейчас я оденусь и провожу тебя.

– Не стоит. До метро два шага, а ты весь дрожишь. Выпей виски. Ключи от бутика отдашь Максу.

Не давая мне возразить, она надела куртку. Мгновение, и за окном промелькнул призрачный силуэт с рюкзаком за спиной.

Неужели я обладал этой девушкой? Впрочем, радоваться особенно нечему. «Обладание само по себе уже утрата. Никогда ничего нельзя удержать, никогда! Никогда нельзя разомкнуть лязгающую цепь времени…» Черт, как же дальше? Я попытался вспомнить, кто это написал: Ремарк? Фицджеральд? Моэм? Но не мог.

Я взял бутылку и сделал пару глотков.

Только теперь я почувствовал, что дрожу от холода, а моя морковка превратилась в редиску. Я быстро отыскал трусы и брюки, напялил рубашку Макса. Длинновата, пришлось закатать рукава. Закутался в плащ. Почему эти чертовы британцы экономят на отоплении? Ехать никуда не хотелось. В шкафу нашлось покрывало. Я улегся на канапе, накинул покрывало поверх плаща и положил под голову рулон ткани.

Что же затевает Макс? На него это так не похоже. Я попытался размышлять, но понял, что бесполезно. Допил виски, устроился поудобнее… И громко рассмеялся, представив себя со стороны. Генеральный директор компании с капиталом в пятьдесят миллионов спит на старом диванчике, как последний бомж!

Глава 17

– Так и не выбрал, что лучше: плиссированный шифон, рифленый шелк или воздушный муслин? Как ты думаешь, Антуан? – один глаз кутюрье хитро взирал на меня, второй Макс бережно вытирал носовым платком с логотипом ZM.

– Даже не знаю, – ответил я. – Может, ветреный крепдешин?

– А ты, я вижу, поднабрался модных словечек! – улыбнулся Макс.

Мы пили чай в уютной кондитерской на Portobello Road. Было воскресенье. Макс позвонил около одиннадцати утра и попросил составить ему компанию. Бози уехал в Италию, и Максу было скучно одному тащиться за тканями. Я с радостью согласился, так как тоже слонялся из угла в угол, не зная, чем заняться. Симона улетела в Москву, а Кэт после банкета хранила обиженное молчание.

Облазив за два часа текстильные лавки и магазинчики, мы решили устроить ланч. Солнце озаряло многолюдную толпу, рыскающую по знаменитой улице в поисках чего-нибудь необычного.

– Ох уж мне эти зажиточные барышни. Беда с ними, – посетовал Макс, поправляя «бахчевую» шляпу. – Полина Ивановна показала платье подруге, и та тоже захотела что-нибудь новенькое. Мне бы, говорит, что-нибудь попроще, но поизящнее. Я предложил ей платье по-Достоевскому.

– Это как?

– Очень просто, – Макс процитировал: – «Розовое тарлатановое платье с высоким лифом, перехваченное на талии пунцовою лентой… В волосах вплетена нитка жемчуга, на груди – брошь с брильянтами; лента заколота тоже пряжкой с брильянтиками. Главное, чтоб было просто и все подумали, что она всегда дома так ходит…» Ой, кажется, я наврал. Это Салтыков-Щедрин. Точно. Но все равно скажу, что Достоевский, круче звучит.

Молоденькая официантка спросила, что мы будем заказывать.

– Антуан, ты что будешь: блинчики креп-сюзет или пирожное креп-жоржет? – спросил Макс и, не дожидаясь ответа, стал объяснять девушке, что принести.

– Бестолочь! – воскликнул он, когда официантка отошла. – Шуток не понимает. Она даже не знает, что есть ткань «креп-жоржет». Наверное, нитку с иголкой никогда в руках не держала, а еще работает на Портобелло. Кошмар.

Макс опять вытер платком слезящийся глаз.

– Не хочешь посетить врача? – поинтересовался я.

– Ты что? Ни в коем разе! А если начнут уколы делать? Ненавижу. Лежишь попой кверху и не знаешь, что тебе вставят.

Нам подали чай и десерт. Поджаристые тонкие блинчики, политые оранжевым конфитюром, источали аромат свежих апельсинов.

– Ух, какая прелесть, dolce vita! – Макс наклонился над тарелкой и втянул носом воздух.

– А вдруг ты окосеешь на один глаз? – не унимался я. – Он такой красный.

– Куплю черную повязку, треуголку и попугая. Он будет сидеть на плече и орать: «Пиастры, пиастры, пидарасты!»

Голос Макса заставил посетителей повернуть головы в нашу сторону. Макс одарил их лучезарной улыбкой, приподняв шляпу, и начал возмущенно рассказывать о коллекции «Пираты» Вивиен Вествуд – «этой невзрачной учительницы, укравшей славу у музыкантов панк-группы «Sex Pistols».

Где-то через полчаса, покончив с десертом, мы вышли на улицу и разыскали торговцев виниловыми пластинками. Я объяснил продавцу, что хотел бы приобрести пластинку «Let it be». Торговец сокрушенно развел руками и предложил редкий вариант – «Rubber Soul».

Зазвонил мобильный. Это была Кэтрин.

– Привет. Ты где?

– На Портобелло, – ответил я. – Помогаю Максу выбирать ткань.

– Я только что проснулась. За окном чудесный день. Мама собирается испечь пироги. Ты приглашен. Я за тобой заеду к семи. О'кей?

Пластинка замерла у меня в руках.

– Даже не знаю… – начал я, судорожно перебирая в голове варианты отказа. После того, что случилось между мной и Симоной, я не хотел обманывать Кэт. – Наверное, сегодня ничего не получится. Что-то плохо спал и чувствую себя разбитым. Похоже, давление…

Макс хитро прищурился и прошептал: «Кэт?»

Я утвердительно кивнул. Рука Макса описала жест пикирующего бомбардировщика.

– Жаль, – тихо проговорила Кэтрин после недолгой паузы. – Мама огорчится. Что ж, пока.

Экран мобильного погас. На душе остался неприятный осадок. Совсем не умею обманывать женщин. Но без этого с ними нельзя. Вместо того чтобы учить математике, лучше бы в школе учили красиво врать. Телефон снова ожил.

Пришло sms от Кэтрин. «Ты – лжец!»

Это был конец. Макс участливо поинтересовался, что случилось, заметив, как изменилось мое лицо. Я показал экран телефона.

– Ты не лжец, а чурбан неотесанный! – воскликнул он, прочитав сообщение. – Прощайте, «Роллс Ройс», особняк в Челси и годовой абонемент на футбол. Симона, конечно, моя сестра, но я бы выбрал богатую наследницу.

– Женись, Артур еще холост.

– Ни за что! Женитьба – привилегия людей, которым больше нечего делать. А у меня куча идей в голове. Хватит тискать пластинку, покупай или пошли. Продавец подозревает, что мы хотим ее стырить.

Я заплатил за пластинку, и мы отправились дальше.

«Что ж, Антуан, по крайней мере, ты поступил честно, – подбадривал я себя, – хотя, возможно, и недальновидно. Быть честным – сплошной убыток». Я грустно вздохнул, вспомнив «Бентли», Шотландию и килт.

– Не переживай ты, мон ами, – Макс похлопал меня по плечу. – Если папа Скрудж нас уволит, я возьму тебя к себе в фирму.

– Какую фирму?

– Разве Симона тебе ничего не рассказала? Ой, плутовка, лиса Алиса! Ладно. Ты свой… Только никому не говори. Она зарегистрировала мой личный бренд. Название пока не скажу.

Так вот почему Симона умоляла поддержать Макса, когда мы прощались с ней в пятницу ночью. Получается, что в тайне ото всех она все же уговорила брата зарегистрировать бренд.

– Думаю, что Влад и папа Скрудж будут против, – я покачал головой.

– Плевать, – отмахнулся Макс. – Вы затеваете крупные игры, регистрируете какие-то ирландские компании, строите хитроумные схемы. Hanky-panky[62]62
  Махинации, жульничество. (англ.).


[Закрыть]. Думаешь, я не знаю, чем все закончится? Будет полный шиздец. Папа Скрудж всех нас съест. И что тогда? Вы получите свои денежки, а мне опять останутся хрен с морковкой?! Нашли дурака за три сольдо! Нет, хватит! Маккуин шил для Живанши, но имел свою марку. Лагерфельд возглавляет Дом Диора, но владеет собственным брендом. Поэтому я решил: буду работать на ZET MAX IMPERIAL, но для страховки зарегистрирую личный лейбл. Скажи, что я неправ!

– Это затея Симоны? – спросил я.

– Нет, моя, – ответил Макс, но, натолкнувшись на мой насмешливый взгляд, виновато ощерился. – Да, да, ее. Она предложила. Дружище, – Макс обнял меня за плечи. – Ты должен меня поддержать. Просто обязан, во имя армейской дружбы. Думаю, что Кэт тоже будет не против. Она умница. Жаль, что влюблена в тебя, а не в меня. Давай заглянем в эту антикварную лавку. – Макс указал на низкую дверь. – Выберу для Бози какой-нибудь подарочек. Ему так понравились запонки. Вау! Глянь, какое прелестное ружьишко. Может, купим?

Пригнув голову, чтобы не удариться о дверной косяк, Макс нырнул в лавку, а я остался снаружи, задумчиво разглядывая длинноствольное ружье эпохи наполеоновских войн. Вот тебе и девушка с голубыми волосами! Пока мы тут боролись за инвестиции и строили козни друг другу, она преспокойно зарегистрировала личный бренд Макса. И я, невольно способствовал этому, когда подробно рассказал о регистрации брендов и даже дал специальную книгу. Что ж, каждый имеет право защищать свои интересы.

Из лавки раздались громкие ругательства «шит, бля, шит… Fucking twat!»[63]63
  Наглая тварь (англ.).


[Закрыть] и на улицу выскочил Макс, прижимая одной рукой к уху телефон, другой отчаянно жестикулируя, давая понять мне, чтобы я зашел в лавку. Под стеклом витрины, среди старинных украшений, лежали запонки – два серебристо-туманных лунных камня в форме сердец в оправе из черного оникса. Те самые, что добродушный кутюрье подарил Бози.

Когда я снова оказался на улице, Макс нервно курил.

– Бози подлец! Он вернул запонки в магазин и забрал деньги. И даже не извинился, ты представляешь! Он заявил, что может сделать с подарком все, что захочет. А я-то думал, на какие шиши он поехал в Италию. Разве так можно поступать с другом? Его убить мало! Может, купить это старинное ружье и застрелить его, или лучше себя. Пусть его мучает совесть всю жизнь! – Макс сорвал шляпу, вытер лоб и стал жаловаться на своего дружка: что платил за него в ресторанах, покупал подарки, помогал выполнять задания в колледже. И за все это Бози его обманул…

Я слушал рассеянно, рассматривая округлости булыжной мостовой. Солнце пригревало, вокруг гудела веселая толпа, в витрине напротив переливались цветами радуги гроздья дешевой бижутерии. Не верилось, что в такое чудное воскресенье у кого-то хмуро на душе. Но что поделаешь, красота жестока. Красивые люди живут в ином мире, по другим законам.

Макс заговорил про Россию, что соскучился по кошкам, что ему все надоело и опротивело.

Видя, что парень совсем расстроился, я предложил выпить. Мы зашли в первый подвернувшийся паб, устроились за столиком у окна и заказали по двойному виски. Выпили, заказали еще.

– Мертвецы, кругом одни мертвецы, – сокрушенно проговорил Макс, глядя на другую сторону улицы.

Там в витрине магазина на огромном рекламном постере чахлая красотка держала в руках флакон духов «Шанель № 5». Черное короткое платье не скрывало худые коленки.

– Шанель умерла почти тридцать лет назад, Диор – почти пятьдесят, в прошлом году скончался Ив Сен Лоран, а в этом – Ив Роше, Маккуин повесился, я уж не говорю про Версаче и остальных. Мы все – ходячие надгробия. Носим вещи с именами мертвецов! Еще платим за это бешеные деньги. Скажи, мон ами, разве это справедливо? Имена мертвецов стоят миллионы, а меня не знает никто. А я живой, я гениальный. Придумал меховые трусы.

– Граф Сэндвич отошел в мир иной больше ста лет назад, – заметил я.

– Не знаю такого модельера.

– Он не модельер, он, скорее, повар, – сказал я, с удивлением читая sms, присланное Кэтрин.

«Извините, сэр Антуан. Я ревновала. Береги себя. Завтра увидимся. Целую».

Фантастика – я опять прощен! Любопытно узнать, за какие заслуги…

Максу позвонили и он умчался снимать мерки тарлатанового платья по-Достоевскому. Я посидел еще немного, расплатился и вышел из паба. Предзакатное солнце окрасило духи на плакате «Шанель» в розовато-золотистые краски. Созерцая монументальные формы флакона, я вспомнил, что так и не заказал Максу эскиз своего будущего надгробия. Я даже разволновался. Вдруг Макс в депрессии бросится под поезд, напьется снотворного или перережет вены – кто же нарисует мне памятник?! Я достал мобильный и сделал пометку: «Макс. Надгробие».

Провожаемый взглядом худосочной красотки с плаката, я двинулся к метро.

* * *

Станция «Marble Arch». Я вышел в город и направился в «Salt» поужинать. Когда до бара оставалось метров триста, из дверей показались двое мужчин. Один из них – в черном коротком пальто и шляпе. Николя! Я остановился и быстро спрятался в арке подъезда. Что здесь делает «хорек» и кто это с ним? Приглядевшись, я узнал Влада.

Николя и Влад обменялись рукопожатием и разошлись в разные стороны. Охваченный подозрением, я решил проследить за Николя. Макс упоминал в разговоре, что Николя после драки перебрался в другой отель, но в какой точно, кутюрье не знал.

Николя шел вразвалочку по пустынной улице, засунув руки в карманы. Я осторожно следовал за ним. Через некоторое время «адъютант» свернул в переулок. Я ускорил шаг и, дойдя до угла, осторожно выглянул. Недалеко сияла вывеска отеля «Dalmore». Я постоял за углом минут пять и подошел к отелю. Четыре звезды. Неплохо устроился. И где только денег взял – несколько дней назад занимал у меня пятьдесят фунтов, а теперь шикует в четырехзвездном отеле! В целях предосторожности я не стал заходит внутрь отеля и направился в другую сторону. Ужинать расхотелось. В моей голове, словно стая ворон, закружились невеселые мысли. О чем могли говорить Николя и Влад? И почему не в бутике, а в баре? Не желали, чтобы кто-то узнал об их встрече? Несомненно, Николя что-то затеял и шифруется, гаденыш. Может, решил сменить хозяина, зная, что Сержа скоро упрячут за решетку? Не к добру это, не к добру.

В раздумье я дошагал до Hyde Park. Стемнело. Прожектора освещали Marble Arch. На небо высыпали звезды и сияла желтым черепом полная луна. Я припомнил, что вновь нахожусь рядом с местом, где проходили публичные казни. Особенно лондонцы любили казнь через повешение. Увидеть труп на виселице считалось хорошей приметой – к деньгам.

* * *

Впустив меня, калитка палисадника тихо скрипнула. Лунный свет падал на дорожку. Я сделал несколько шагов и остановился. В траве блеснуло что-то металлическое. Я нагнулся и подобрал ключи. Как же я их прошлый раз не заметил? Неужели был настолько пьян? Или, может, их нашла старушенция и специально положила на видное место. Но почему в траву, а не на стол? Странно. Охваченный смутными подозрениями, я быстро отворил дверь апартаментов. Включил свет и внимательно осмотрелся. Все как обычно. На всякий случай я открыл «Азбуку моды» – протокол и коды лежали на месте.

Наспех перекусив, я принял душ и, дрожа, залез под холодное одеяло.

Сон не приходил. Долго ворочался. Вспоминал теплые руки Симоны, ее горячие поцелуи и нежную бархатистую кожу. Как там она – в далекой, укутанной снегом Москве? Ладно, скоро увидимся, осталось недолго. В среду папа Скрудж перечислит деньги, доделаем формальности, возьму отпуск и улечу в Россию. Я улыбнулся, припомнив, как в прошлом году, солнечным морозным утром катались с племянницей на ледянках с горки. Даша потеряла варежку, и я отогревал ее пальцы своим дыханием.

Как прилечу, первым делом познакомлю Дашу с Денисом. Они точно подружатся. Можно будет вместе ходить в зоопарк или в кино. А когда получу обещанную прибыль, отправимся куда-нибудь на море.

Глава 18

«… подготовьте к завтрашнему дню документы, подтверждающие движение денег.

С уважением, г-н Штейн».

Письмо, а точнее, требование о ревизии было напечатано на фирменном бланке. Внизу кудрявилась размашистая подпись. «Не хватает только сургучной печати!» – с грустной иронией произнес я вслух и поднес лист к лицу. Пахло краской от принтера. А если добавить капельку poison[64]64
  Яд (англ.).


[Закрыть], то получатель корчился бы, отравленный.

Я еще раз перечитал письмо. Текст гласил, что, по имеющейся информации, деньги, направленные для инвестиционной программы, используются не по назначению. В связи с этим инвестор желает знать, где его двадцать пять миллионов евро. Забавная получается история. В среду на счет ZET MAX IMPERIAL поступили деньги. Я тут же отправил их в ирландскую компанию, а сегодня, в пятницу утром, г-н Штейн присылает требование о ревизии. Я позвонил Артуру. Телефон не отвечал. Я набрал номер еще раз. Безрезультатно.

Сбросил sms, чтобы он перезвонил.

Может быть, Кэт в курсе, что происходит? Она уехала во вторник в Campbeltown отдохнуть и послушать шум океана. Я позвонил.

«Абонент недоступен».

Набирая телефон Влада, я смутно догадывался, что и он не ответит. И оказался прав. Его телефон тоже молчал. Прекрасно. Просто чудесно! Они что, сговорились? Sms с просьбой «срочно перезвонить» полетели в эфир.

Я в беспокойстве вскочил с кресла и прошел в кабинет Влада. Первое, что я заметил, – исчезновение с директорского стола фотографии в рамке. Зачем Влад убрал (или забрал?) фотографию дочерей?

Мысль, что меня подставили, буравила сознание, но я гнал ее прочь, как назойливую муху. Этого не может быть! Мы же все оговорили, нашли компромисс, учли интересы всех сторон… Нет, не может быть. Это просто случайность.

Артур наверняка отсыпается после ночного кутежа. Кэт специально отключила телефон, чтобы отдохнуть в своем тайном логове. А Влад? Я вспомнил, что вчера он не появлялся в бутике и ни разу не позвонил. Странно. Мы разговаривали с ним в среду утром. Он спрашивал у меня, не заходил ли в бутик Николя. Это было часов в десять или в одиннадцать. После этого я его больше не видел.

Снизу хлопнула входная дверь, на лестнице послышался тяжелый топот и на пороге кабинета возник запыхавшийся Макс.

– Хрень какая-то происходит, – он сдернул с головы кепон и вытер вспотевшую голову. – Второй день разыскиваю Николя. Все телефоны молчат, в клубе он не появлялся. – Макс бухнулся в кресло за своим столом. – Звоню Владу – тоже не отвечает. Куда все запропастились?

– Ты что, помирился с Николя? – удивился я. Правый глаз кутюрье розовел, как наливное яблочко на блюдце синяка.

– Еще чего! С этим драчуном! – Макс осторожно потрогал синяк под глазом, словно припудривая. – Он во вторник вечером собирался прийти в «Jojo». Говорил, что есть важный разговор. Я проторчал там полночи, а он так и не явился. Пес паршивый, нашел мальчика с пальчиком! Накатал ему сообщение, сказал все, что про него думаю. А в среду звонит Влад, спрашивает, нет ли у меня Николя. Совсем рехнулся, нашел где искать.

– Во сколько звонил Влад?

– В начале одиннадцатого. Разбудил меня. – Макс откинулся на спинку кресла. – И что-то, ты знаешь, злость меня охватила вчера. Думаю, найду эту скотину Николя и пусть вернет DVD, задолбал своими выходками. Позвонил. Но мне ответил какой-то англичанин. Сказал, что Николя подойти не может, спросил, что передать и кто звонит. Я его послал, конечно. Сегодня звоню из любопытства, и опять тот же голос.

– Любопытно… – задумчиво произнес я.

– Ни фига себе, любопытно! Задница какая-то. Влада пытаюсь вызвонить – «Абонент недоступен».

Я встал и подошел к окну. Получалось, что пропали все: Николя, Артур, Кэт и Влад. Это неспроста! В раздумье я не заметил, как Макс прочел письмо г-на Штейна.

– Ой, бля-вуаля! Что-то я не пойму, чего хочет папа Скрудж! – воскликнул он.

Я повернулся.

– У нас проверка. Ревизия.

– Какая проверка? Мы же еще ни пенса не потратили.

– Вот и я не понимаю, что происходит. У меня к тебе просьба. Николя живет в отеле «Dalmore» Sussex Gardens. Съезди, поищи его. Может, это хоть что-то прояснит, а я пока попытаюсь разыскать Влада или Артура. Только не пропадай и телефон не отключай.

Макс пообещал быть на связи.

Он позвонил через два часа, рассказал, что побывал в отеле, но там ему сообщили, что Николя съехал в среду. Макс предположил, что Николя смотался в Россию. И долго ругался по поводу того, что тот не вернул ему DVD-плейер.

Весь остаток дня я провел в тягостном ожидании и розысках. В московском офисе Влада ответили, что директор в зарубежной командировке. Тогда я позвонил Симоне. Но она не знала, где Влад. Почувствовав неладное, она разволновалась и попыталась разузнать, что произошло, но я не стал объяснять.

К вечеру моя нервная система окончательно расшаталась. Необходимо было срочно принять лекарство клана Макбет. Я уже собирался уходить, как позвонил Макс. Он стал говорить так быстро, что я с трудом улавливал смысл, а когда наконец понял, что случилось, то застыл посреди кабинета.

Макса вызывали в Скотланд Ярд на опознание мертвого Николя.