Текст книги "Лондон prêt-à-porte"

– Ты прямо Шерлок Холмс какой-то, – хмуро пошутил г-н Штейн. – Услышал мелодию – и раскрыл преступление. Может, ты и на скрипке играешь?

– Вам это кажется смешным, а меня навело на догадки, которыми я с вами поделился, – несколько обиженно проговорил я. – Мелодия исчезла сразу после того, как я поинтересовался у Влада, кто так любит «Битлз». Он тут же сменил рингтон, чтобы не выдать своих отношений с Кэт. Простите, если задеваю ваши родительские чувства, но поездка в Шотландию была не случайной. Кэт начала побаиваться, что опытный и хитрый Влад в последний момент обманет ее. Ей необходим был новый союзник, и тут появился я – совсем некстати для Влада и очень вовремя для Кэт. Я идеально подходил на роль доверчивого влюбленного Робин Гуда. Скажите, это она попросила назначить меня директором ZET MAX IMPERIAL?

Г-н Штейн не ответил, недовольно посмотрел на часы и постучал пальцами по столу.

– Продолжайте, пожалуйста, – попросил адвокат.

– Для меня не совсем ясна роль Артура, – стараясь сохранять спокойствие, проговорил я. – Думаю, что он до самого конца, точнее, до смерти Николя, не подозревал сестру. Никто не подозревал. Полагаю, что два миллиона получил Артур – за молчание. И теперь, опасаясь вашего гнева, вынужден во всем покрывать Кэт…

– Ну все, мне надоело! – заявил г-н Штейн. – Моя версия проще: вы с Владом украли деньги, а он кинул тебя. Подставил. Ты придумал целый детектив, чтобы опорочить моих детей и свалить на них вину, но доказательств у тебя нет. А у меня – есть! У тебя нашли коды ирландской компании…

– Ах, да, коды! – разозлился я. – Вернувшись домой с вечеринки в честь создания модной империи, я не обнаружил в кармане ключей. Думал, что потерял. Долго ли, мы изрядно выпили. Так вот, ключи я не терял. Их стащила Кэт. Именно она собирала наши вещи, упавшие с вешалки во время драки Макса и Николя. В тот вечер она долго напрашивалась в гости, а я не соглашался. Ей нужен был ключ. И она его вытащила из кармана моего плаща. Сделала дубликат, а через день подбросила. Она же и подложила коды ирландской компании в книги, точно зная, что вы приедете с обыском. Так что не думайте, что Кэт такая милая и наивная девочка!

– А почему этого не мог сделать кто-то другой? Например, Влад – он тоже был на вечеринке, – прозвучал противный голос адвоката. – И каким образом Кэтрин могла украсть деньги, если коды были у Влада, у Артура и у тебя?

– Коды она получила у Влада, пригрозив, что не отдаст ему шесть миллионов. Так что…

– Почта пришла? – оборвал меня г-н Штейн: его тон не предвещал ничего хорошего.

– Еще нет, – ответил я. – Не понимаю, что происходит! Файлы отослали вчера вечером. Можно мне позвонить, ваш охранник разбил мой телефон.

– Нечего звонить. И никто не трогал твой телефон.

– Пусть позвонит, – адвокат повернулся к г-ну Штейну. – Надо же все-таки разобраться во всем.

– Ладно. Г-н Штейн придвинул мне телефон. Я набрал номер Симоны.

«Абонент недоступен».

Веселенькое дельце. Ни записи, ни Симоны! Похоже, я в очередной раз влип. Надо было дождаться записи, проверить, зайти в Интернет-кафе. Самоуверенный болван. Теперь несдобровать и уж точно можно забыть о французских коньяках.

– Что? – выжидающе спросил адвокат.

– Не отвечают, – я и набрал номер еще раз.

«Абонент недоступен».

Я в третий раз попытался дозвониться до нее, и опять безрезультатно.

Адвокат попросил г-на Штейна выйти, чтобы посовещаться. Я остался один. Где же Симона? Неужели она не понимает, что подставила меня? О чем только думают эти женщины… Предупредил же, что еду на разборки с папой Скруджем.

Г-н Штейн и адвокат вернулись в кабинет, вместе с ними вошел верзила.

– Нам очень жаль, – проговорил адвокат с мерзкой улыбкой на лице. – Но мы вынуждены задержать тебя и передать завтра в руки полиции.

Верзила достал из кармана наручники и двинулся ко мне.

– Руки! – пробасил он.

Сопротивляться было бесполезно. Теперь буду чем-то похож на Влада. Правда, у него был золотой браслет, а у меня из стали. Зато целых два и с клеймом Скотланд Ярда – гораздо круче!

– Допрыгался, – слова верзилы прозвучали в унисон с щелканьем наручников.

Все это время Г-н Штейн стоял у окна, не проронив ни слова. Неожиданно дверь кабинета распахнулась, и на пороге возникла Полина Ивановна. Она неодобрительно скользнула взглядом по наручникам.

– Дорогой, я же просила не доводить до крайности…

– Что еще? – недовольно промолвил г-н Штейн.

– Пришла какая-то девушка и спрашивает Антуана.

«Анджи? – подумал я. – Что ей здесь нужно?»

– Проводи ее в гостиную, мы сейчас спустимся, – сказал г-н Штейн жене и спросил у меня: – Кто это?

– Не знаю. Может быть, Анджи. Она модель, я жил у нее эти два дня.

Г-н Штейн и адвокат вышли. Верзила сильно ткнул меня кулаком в бок.

– Сука. Я из-за тебя премии лишился.

Он собирался повторить удар, но послышались шаги. Вошел г-н Штейн, а за ним в сопровождении адвоката – Симона!

Увидев меня в наручниках, она побледнела.

– Привет, – сказала она, разглядывая ссадину на моем лице.

* * *

Жизнь удивительно сложна и одновременно – до глупости проста. После субботнего разговора Симона отправила копию записи по электронной почте. Затем, терзаемая сомнениями и домыслами (ревновала!), взяла авиабилет на ночной рейс до Лондона, рассчитывая прилететь рано утром и застать меня на квартире у Анджи. Но вылет задержали, и самолет опоздал почти на четыре часа. Не найдя меня у Анджи, Симона направилась в особняк Штейнов.

– Странно, но файл не дошел, – я хотел развести руками, но помешали наручники. – Его нет в почтовом ящике. Ты ничего не путаешь?

– Не может быть, я точно отправляла, – недоуменно воскликнула девушка. – Блин, вот Маруся, надо было сделать дубль. У меня тоже файлы часто теряются!

– А может, записи вообще нет? – предположил адвокат.

– Есть, – Симона вскинула голову. – Я на всякий случай захватила диск с собой.

Она расстегнула молнию рюкзака и достала диск. Адвокат взял его и с молчаливого согласия г-на Шейна вставил в проигрыватель. Верзила с недовольной рожей отправился охранять дверь с другой стороны.

– Чуть дальше, еще немного, – подсказала Симона, когда на плазменном экране телевизора зашагали модели и заиграла музыка. – Смотрите внимательно. Это весенний показ на Неделе моды в Москве.

Среди разодетой полупьяной толпы гостей камера выхватила крупным планом Влада и Кэт. Не замечая ничего вокруг, они смеются, обнимаются и целуются.

– Март этого года, – прокомментировала Симона.

Г-н Штейн тихо выругался и достал мобильный телефон.

– Кэт, ты была знакома с Владом до его приезда в Лондон? – г-н Штейн обошелся без предисловий. – Спрашиваю, потому что надо! И не смей врать.

Разговор отца с дочерью длился несколько минут. Оказалось, что Кэт действительно познакомилась с Владом в Москве, они даже некоторое время были любовниками. Естественно, Кэт скрывала это, потому что Влад – женатый человек. Тем более она всегда считала, что иметь отношения и работать в одной фирме – это неприемлемо, но после дефиле Влад с Артуром сумели уговорить ее поработать в ZET MAX. Теперь она очень жалеет об этом: у них были прекрасные отношения, пока она не появилась в бутике и Влад не узнал, что ее отец богат.

Я упал духом. Последняя надежда рухнула. Мы не сумели доказать, что к афере причастны Кэт и Артур. Цепочка моих доказательств порвалась, как гнилая нитка. Кэтрин и Влад были просто любовниками и скрывали свои отношения! Как убедительно!

– Это все объясняет, не правда ли? – заявил адвокат. – На этом предлагаю закончить. Завтра мы подаем заявление в полицию.

– Да, пора. Я и так первый тайм футбольного матча пропустил, – сказал г-н Штейн, вызвал охранника и приказал запереть меня в кладовке.

– Меня тоже посадите в кладовку? – спросила Симона. – Или утопите в Темзе?

Г-н Штейн и адвокат переглянулись.

– Удерживать гражданина без его согласия – преступление, – Симона продолжала атаковать.

Адвокат замялся.

– Сними с него наручники и забери паспорт. Пусть убирается, – кивнул г-н Штейн верзиле. – Все равно никуда не денется до понедельника.

Адвокат попытался что-то возразить, но г-н Штейн сказал: «That's all» и вышел из кабинета.

Верзила достал из кармана ключик и расстегнул наручники. Отдавая ему паспорт, я хотел попросить британские стальные браслеты на память, но передумал. Вдруг это плохая примета.

– По английским законам вам могут дать до десяти лет тюрьмы, – произнес адвокат на прощание.

– Мерси боку, – поблагодарил я, и мы с Симоной покинули особняк с белыми колоннами.

* * *

King’s Road. Где-то здесь Вивьен Вествуд открыла магазинчик «Sex», с которого начался знаменитый панковский стиль grange – «помойка». Говорят, фасад магазинчика украшали часы, идущие в обратную сторону. Время, идущее вспять, – каждый мечтает об этом, чтобы изменить хоть что-нибудь в своей жизни, даже не задумываясь: а вдруг получится еще хуже, чем было?

Стрелки на алом циферблате AVIATOR исправно двигались справа налево. Я поправил часы и вытащил из кармана носовой платок с высохшими бурыми пятнами – кровь из разбитого носа. Посмотрев по сторонам и не найдя урны, я бросил платок на тротуар. Его подхватил порыв ветра и швырнул под колеса проезжавшего «Ленд Ровера». Шины оставили на платке отпечатки «шахматки» протектора.

– Тебя что, били? – спросила Симона. Мы стояли на остановке в ожидании автобуса.

– Нет, – соврал я. – Об угол кровати носом ударился. Как ты думаешь, Макс бы оценил сочетание крови и следов резины?

– О, да! Он сейчас только и говорит о моделях из морга в небесно-ангельских беретках, рисует эскизы гробов и шьет траурную коллекцию. Назвал ее «похоронный гламур».

Подошел автобус, мы поднялись по узким ступенькам на второй этаж и сели. Салон был практически пуст. Позади нас шумно хихикали несколько подростков. Парочка японских туристов счастливо обнималась, что-то обсуждая и тыча в окно пальцем.

– Что будем делать? – спросила Симона, держа рюкзак на коленях.

– Поедем в бар «Salt», закажем мясо и виски. Джим обещал угостить чем-нибудь необычным. У нас впереди еще полдня и целая ночь.

Симона взяла меня под руку и нежно прижалась. На шелковой глади небес парил ворон. Его не волновала мода, он был свободен и счастлив. Мы обрекли его быть предвестником смерти, а ему все равно. Он живет триста лет. А сколько живет синяя птица?

В баре несколько человек у стойки досматривали футбольный матч. Джим поприветствовал нас и усадил за свободный столик. Раздались громкие возгласы: видимо, у ворот был опасный момент.

– Может, тебе заявить в полицию? Ты же не брал деньги, – озабоченно спросила меня Симона.

– Не брал, но оказался невольным соучастником. Я отправил платеж на ирландскую компанию.

– Блин, почему мужики – как упрямые ослы: никогда не слушают, что им говорят. Я сразу предупреждала, что затея с Кэтрин добром не кончится, – Симона нервно сбросила куртку. – Как можно спокойно сидеть, когда завтра упекут в тюрьму?!

– Не расстраивайся, прорвемся, – улыбнулся я. – Дай ручку, запишу тебе адрес, по которому прячется Влад в Москве. Может, пригодится.

Я взял салфетку, написал на ней адрес и отдал Симоне. Она засунула его в карман, недовольно приговаривая, что я совсем «крейзи». Наконец футбольный матч закончился. У стойки загудели, обсуждая результат.

На нашем столе появились ягненок «Элви Вэлли» и два бокала виски «Clan MacGregor»[67]67
  Один из старейших кланов Шотландии, постоянно враждовавший с кланом Campbell. В 1603 г. клан МакГрегор был запрещен, и за каждого убитого члена клана английское правительство платило награду.


[Закрыть].

– Ты чего задумчивый? – спросила Симона.

– Да так, мысль одна терзает, – я протер лоб. – Отель Николя совсем недалеко отсюда. А что если перед тем как пойти в отель, Николя и Кэт встретились в каком-нибудь баре или ресторане.

– И что?

– Вдруг бармен их запомнил. Тогда у нас появится свидетель!

Мы оба, не сговариваясь, повернули головы в сторону барной стойки, где Джим наполнял пивом высокий бокал. Он подмигнул нам.

– Симона, пошли. Начнем с него.

«Везет, как утопленнику». Значение этой фразы оставалось для меня загадкой до сегодняшнего дня. Пять минут назад казалось, что все кончено: я шел ко дну, деньги пропали, над головой навис меч английского правосудия, но в считанные минуты все изменилось. Выслушав нас, Джим хитро заулыбался, погрозил кому-то невидимому пухлым пальцем и сказал:

– Twenty pounds.

Мы с Симоной переглянулись.

– Twenty pounds, – повторил Джим, затем нагнулся и достал из-под стойки диск. – Your friend is my debt.[68]68
  Двадцать фунтов. Ваш друг – мой должник. (англ.).


[Закрыть]

Джим рассказал, что в среду вечером, примерно без пятнадцати шесть, русский парень в черной шляпе попросил спрятать запись. Он обещал забрать ее на следующий день и заплатить двадцать фунтов. Затем парень ушел и вернулся в начале седьмого с девушкой в платке и темных очках. Они о чем-то недолго поговорили, расплатились и ушли. Проныра Николя решил подстраховаться, сделал копию и оставил в баре. Хитрец!

Я хотел расцеловать Джима. У нас появился свидетель всего за двадцать фунтов.

– Спроси его, как выглядела девушка, – попросил я Симону.

– Подожди, – она загадочно посмотрела на меня. – Давай выйдем на минутку.

Мы вышли на улицу, я закурил.

– Слушай, Антуан. Ты должен мне помочь, – она достала из рюкзака портативную видеокамеру. – Это ценнейшие кадры для фильма. Фурор. Интервью свидетеля.

– А если он не согласится? – засомневался я, беря у нее камеру. Миниатюрная, она легко умещалась на ладони.

– Он точно не согласится, поэтому ты будешь снимать скрыто, пока я снова расспрошу его обо всем подробно. Понял? Камеру держи в правой руке, рядом с пивными кранами. Бармен вряд ли заметит. Ничего не трогай, ничего не нажимай, я все настроила.

Мы вернулись к стойке. Мне было немного не по себе, что приходится обманывать добряка Джима, но что поделать. Я же был почти продюсером фильма.

Все прошло успешно. Джим с удовольствием повторил рассказ, отпуская иногда шуточки и каламбуры. Симона, смеясь и поддакивая, делала незаметные знаки, куда поворачивать камеру, переводила слова Джима, переспрашивала, когда бармен отвлекался, чтобы передать заказ или рассчитать посетителей. Где-то через полчаса, довольные, мы вернулись за стол.

– Отлично, это эксклюзив! – Симона просматривала запись. – Ты что, не рад?

– Интервью, конечно, класс, – со вздохом проговорил я. – Но, как я понял из вашего веселого разговора, Джим не сможет опознать девушку. И мы не можем доказать, что это была Кэтрин. Она была в платке. Темные очки не снимала. То, что наш бармен опознал Николя, абсолютно ничего не дает.

– Вот, блин, и что теперь?

– Ничего, – я пожал плечами. – Съедим мясо ягненка, пока совсем не остыло.

За окном ночь незаметно поглотила день. Бар наполнился посетителями. Смех, звяканье посуды. И разговоры, разговоры, разговоры…

Официант принес счет. Я собрался расплатится, но Симона остановила меня, достав кредитную карточку.

Она подала карточку официанту.

– Стоп! – воскликнул я, глядя на красный пластик с логотипом банка.

Официант чуть не выронил из рук пустые бокалы.

– Сорри, экскюзе муа, – поспешно извинился я.

Покачав головой, официант взял карточку и ушел.

– Джим говорил, что девушка заказывала коктейль. Необычный коктейль.

– Но он не сказал, какой именно, – уточнила Симона.

– Конечно, не сказал, потому что не хотел подставить меня – как мужчина мужчину! Мы однажды были здесь с Кэтрин… После того как поругались с тобой, и она заказывала свой любимый коктейль. Пойдем узнаем, что это был за коктейль. Только без всяких съемок.

Когда Симона спросила Джима про коктейль, он немного замялся, но я одобрительно кивнул, что все в порядке. Он подтвердил, что действительно запомнил необычный коктейль. Его заказывали у него дважды. Один раз – высокая девушка, которую приводил Антуан, второй – девушка в платке, с русским, который оставил диск. Симона спросила, сможет ли он подтвердить это полиции. Джим ответил, что для отличного парня Антуана он это сделает, но опознать девушку все равно не сумеет.

– Это не важно, – махнул рукой я. – Пусть лучше скажет, сохранился ли номер кредитной карточки, которой расплачивались гости.

– Почему ты уверен, что они расплачивались карточкой и что эта карточка принадлежала Кэтрин?

– Можем поспорить, ставлю один фунт к тысяче. Николя ни за что не стал бы платить за Кэтрин. Это унижает его блатное достоинство, а Кэтрин как нормальная англичанка не носит с собой наличные.

Джим обещал, что завтра, когда будет бухгалтер, он сможет узнать четыре последние цифры карточки. Мы попрощались.

На улице похолодало.

– Надо отпраздновать, – я обнял Симону, – а то госпожа удача обидится. Предлагаю махнуть к Анджи. Она вернется не раньше завтрашнего утра, и у нее есть прелестный диван.

– Why not?

Определившись с программой на вечер, мы бодро зашагали к метро «Marble Arch».

* * *

– Вы знаете, что любимый коктейль вашей дочери – водка, мартини битер, капля ликера «Блу Курасао» для контраста и обязательно – колотый лед?

– Какая разница? – раздраженно ответил г-н Штейн. – К чему это? Я же сказал – все вопросы через адвоката. Зачем было названивать моей жене и просить договориться о встрече?

– Думаю, что адвокату не стоит знать некоторых вещей. Информация важная, и нам хотелось бы утрясти конфликт мирно, по-домашнему, – сказал я. – Правда, Симона?

Симона, сидящая рядом, утвердительно кивнула. Г-н Штейн подошел к окну и раздернул шторы. Кабинет наполнился блеклым светом лондонского утра.

– Мы нашли бар, в котором ваша дочь встречалась с Николя в тот злополучный вечер, – произнес я.

– Она не встречалась с Николя. У нее есть алиби. Она уезжала в Шотландию, – возразил г-н Штейн, усаживаясь в кресло.

– Действительно, уезжала. Но перед отъездом была в баре, а потом, скорее всего, провожала Николя в отель, – заявил я. – Бармен ее запомнил, так как она заказывала необычный коктейль. Она была в платке и в очках, что соответствует описанию проститутки, – простите, это мнение полиции. Они что-то обсуждали, затем пошли в отель. Полагаю, Кэтрин хотела убедиться в существовании записи. В номере или прямо в баре Кэтрин подсыпала в напиток Николя снотворное. Когда Николя уснул, она забрала диски и уехала в Шотландию.

– Но ведь записи легко скопировать, – недоуменно проговорил г-н Штейн.

– Что и сделал Николя. И отдал бармену на сохранение.

Я достал диск.

– Дура, – процедил г-н Штейн. – Она что, не понимала, что он точно сделает копию? Неужели можно быть такой тупой…

– Вы недооцениваете свою дочь, – я прервал его. – Ее целью был не диск, а Николя, так как перечисление денег было намечено на утро среды. Николя должен был просто проспать до обеда. Потом все его записи были бы никому не интересны, так как ваши деньги уже находились в Ирландии. Но, к сожалению, снотворное подействовало на Николя слишком сильно, и он задохнулся во сне, – победоносно закончил я. – А диски она взяла на всякий случай.

– Что-то у вас опять не клеится, – возразил г-н Штейн. – Как бармен сможет опознать мою дочь, если она была в темных очках и платке? Промашка вышла. Коктейль мог заказать кто угодно.

– Вы совершенно правы, – проговорил я. – Но Кэтрин придется объяснить полиции, почему за коктейль расплатились именно ее кредитной карточкой. В баре сохранился чек и номер счета.

Г-н Штейн изменился в лице. Он порывисто встал, подошел к окну и позвонил дочери.

– Ты была в баре? Как нет – ты расплатилась там кредитной карточкой. Ты ее потеряла неделю назад? Приезжай домой. Срочно. Я сказал – срочно! Он отложил телефон.

– Она потеряла кредитную карточку, вам ясно, – гневно сказал он, сжимая пальцы в кулаки.

Его полуприкрытый правый глаз, изуродованный шрамом, начал дергаться. Как ему хотелось растерзать нас, сжечь на костре или содрать кожу. Я молчал. Я преклонялся перед несгибаемым характером этого человека. Все факты налицо. Но он готов биться до последнего патрона, защищая честь своей семьи. Хлопнула дверь.

– Дорогой, успокойся, – Полина Ивановна уверенной походкой подошла к нам.

– Ты чего заявилась?! – огрызнулся на нее муж. – Оставь нас!

– Я все слышала.

– Опять подслушивала? – г-н Штейн выругался.

– Не горячись и не ругайся на людях, – спокойно ответила Полина Ивановна. – Ты редко видел свою дочь пока она росла. И кое-чего не знаешь из ее биографии. Антуан, и вы, девушка, подождите, пожалуйста, внизу, в гостиной. Нам надо кое-что обсудить.

Мы спустились в гостиную и стали ждать. Из холодной пасти камина тянуло сыростью и обожженным кирпичом. Маятник старинных часов безучастно покачивался. Полина Ивановна спустилась к нам через пятнадцать минут.

– Простите, но муж не может с вами проститься. Он просил передать, что готов снять с Антуана все обвинения. Завтра вас найдет адвокат, чтобы обсудить детали. В каком отеле вы живете?

Я продиктовал адрес отеля, куда мы с Симоной переселились от Анджи, и спросил: вернут ли мне мои триста тысяч евро?

– Думаю, да, – ответила Полина Ивановна.

– Спасибо, – поблагодарил я и, чуть помедлив, попросил. – И не будете ли вы так добры отдать несколько платьев из оставшихся в бутике двум милым девушкам. Эмигранткам.

Я протянул ей листок с телефонами Анджи и девушки-переводчицы из Скотланд Ярда.

– Хорошо, – согласилась Полина Ивановна. – Прощайте. Да хранит вас Бог.

* * *

Капли дождя выстукивали нервную дробь на крыше автобусной остановки. Симона держала меня под руку. Улицу переходила женщина с двумя дочками лет пяти-шести. Девочки смешно жались друг к другу, пытаясь спрятаться под одним зонтом. Пурпурный фургон с надписью «Coca-Cola» остановился, пропуская промокшую семейку.

– Адрес, где прячется Влад, у тебя? – я повернулся к Симоне. – Дай его мне.

Симона достала из кармана джинсов салфетку с адресом. Я взял ее, разорвал на несколько частей и бросил на дорогу.

Симона взглянула на обрывки салфетки, затем на девочек под зонтом и прижалась к моей руке.

– Знаешь, я рада, что влюбилась в тебя. Только не носи дурацкие шляпы.

– А ты – дурацкие штаны.

– Это же мода!

Девочки, шлепая кроссовками по лужам, вбежали под крышу остановки и начали стряхивать воду с зонта, вырывая его друг и друга.

– Антуан, что ты там говорил про второго сына?

Серо-голубые глаза смотрели на меня внимательно и доверчиво.

* * *

Проснувшись утром, я с удивлением обнаружил, что Симоны нет в номере отеля. Я потянулся за мобильным и увидел на прикроватной тумбочке знакомую фигурку клоуна. Так вот кто забрал Флюпа из каморки! Взяв клоуна, я заметил, что носок одного ботинка приклеен. Немного неровно, явно торопливой женской рукой.

На тумбочке лежала записка: «Доброе утро. Извини, что забыла вернуть Флюпа сразу как прилетела. Столько событий. Уехала на съемку, буду к десяти. Целую и люблю».

Я взглянул на часы. Без двадцати десять. В десять прибудет адвокат папы Скруджа! Вскочив, я заспешил в ванную. Адвокат появился в начале одиннадцатого. Мы расположились в холле отеля на мягких креслах. Адвокат достал из портфеля бумаги и стал терпеливо ждать, когда я ознакомлюсь с ними. Вскоре появилась Симона.

– Всем доброе утро. Извините, что опоздала, – весело сказала она, снимая с плеч рюкзак и усаживаясь рядом со мной. – Все в порядке?

– Да, – ответил я, положив бумаги на полированный стол. – Все как договаривались. Ты будешь их читать?

– Нет, – она посмотрела на круглые часы над стойкой ресепшен, затем хитро улыбнулась, обнажив ровные зубки.

Я понял, что она что-то задумала.

– Если так, давайте заканчивать, у меня много дел, – произнес адвокат, старательно проговаривая русские слова, и протянул шариковую ручку. – После того как подпишете договоры, я передам вам чек на триста тысяч.

Несколько росчерков пера, и я больше не генеральный директор модного дома ZET MAX IMPERIAL. Я – безработный.

Адвокат дотошно изучил каждый лист и, убедившись, что все правильно, вынул мой паспорт и чек.

– Чек на ваше имя. Поставьте подпись, пожалуйста.

Он показал, где расписаться. Еще один росчерк пера, и я – богатый безработный.

– До свидания, – адвокат встал, чтобы проститься.

– Минутку, – Симона достала из рюкзака пухлый конверт. – Будьте добры, передайте это лично в руки г-ну Штейну. Его должно заинтересовать.

– Что это? – адвокат с опаской взял конверт.

– Мой фильм и письмо с комментариями. Не бойтесь, не взорвется, – она лукаво улыбнулась.

Несколько озадаченный адвокат убрал конверт в портфель и покинул отель.

– Собирай скорее вещи, я пока рассчитаюсь за номер и закажу такси, – подтолкнула меня Симона.

– Что случилось?

– Потом расскажу. Мы едем в аэропорт. До вылета всего два часа. Давай скорее.

– К чему такая спешка? Я собирался поискать подарки на Рождество.

– Антуан, ты опять не доверяешь женщинам. Подарки купишь в аэропорту, в duty free. Не забудь Флюпа.

Симона направилась к ресепшен. Недоумевая, я поднялся в номер, собрал чемодан и спустился вниз. Симона ждала меня в такси.

– Airport Heathrow.

Сверкая разноцветным созвездием, за стеклами витрины проплыла реклама духов: J’ADORE EAO SAUVAGE ANGE ou DEMON DOLCE VITA POISON.

* * *

Лайнер завибрировал, колеса покатились по бетонке, мгновение – и мы в воздухе.

Good by, Great Britain. Прощай, Лондон. Я развалился на просторном кожаном кресле бизнес-класса. Первый раз в жизни.

– Девушка, принесите шампанского, – обратилась Симона к стюардессе. – Хотя нет – лучше пустые бокалы и крекеры.

Стюардесса ушла.

– Антуан, смотри, что я нашла в duty free, – Симона вытащила из пакета коробку из насыщенно-синей жаккардовой парчи с замысловатым серебристым узором. – Chivas Regal by Christian Lacroix, класс? Виски от знаменитого модельера! Оценим?

– Конечно. Но сначала скажи, что было в конверте? Ты скрываешь тайну, как разведчик. Целых два часа.

– Наш фильм, – ответила она, поправляя шерстяной кардиган. – Только я смонтировала другую концовку. Включила рассказ бармена Джима, твои догадки про кредитную карточку и так далее. Спасибо, – Симона поблагодарила стюардессу, когда та подала нам бокалы.

– Ты что, хочешь показать это в России? Я же обещал папе Скруджу, что все останется между нами, – возмутился я.

– Успокойся. Выпей виски. В России этот фильм уже никому не нужен и заплатили за него не так много, как я рассчитывала. Но в Англии он кое-кого может очень заинтересовать. Например, инспектора Лестрейда. Поэтому я предложила г-ну Штейну выкупить все права на фильм всего за полмиллиона евро.

– «Принесите мне голову Иоканаана»… – проговорил я.

Мальвина решила шантажировать самого папу Скруджа! Это объясняет наше бегство.

– Я поцелую его в уста… – Симона рассмеялась. – Кстати, готова отдать половину, если папа Скрудж раскошелится. Но с одним условием. На эти деньги мы выкупим у Макса его долю в MADCAP[69]69
  Сумасброд, сорванец. (англ.).


[Закрыть] MAX.

– Ага. Вот как называется новый бренд Макса, – догадался я.

– После того как умер Николя и начались проблемы с ZET MAX, я вставила в фильм название нового бренда. Теперь Макс – главный кутюрье модного дома MADCAP MAX. Ему принадлежат пятьдесят процентов и пятьдесят – мне. Макс готов уступить тебе сорок процентов.

Я поперхнулся. Опять все снова!

– Не переживай так, Антуан. Уже сейчас, после проката фильма, за бренд предлагают миллион евро! Но я пока не согласилась продавать.

Симона обняла меня и поцеловала. На щеке остался след помады – печать, скрепляющая сделку. Теперь поцелуй обошелся мне почти в полмиллиона. Ставки растут. И растут гораздо круче, когда речь идет о любви или о смерти.

Двигатели взвыли, «Боинг» накренился, ложась на крыло. Мне показалось, что где-то в небесах играет музыка:

 
«Show must go on!»