Текст книги "Тайна седьмого уровня"

Потому что я или вырвусь на «оперативный простор» и успешно завершу операцию (хрен с ним, пусть даже и посмертно – работа у меня такая!) в самое ближайшее время, или… И никаких «или», товарищ майор! Втянуть сопли – и в бой! Как водится, «в наш последний и решительный»…

Поймать он меня не смог, хотя, подозреваю, очень хотел, но не на чем было. Так что я спокойно дорассказал историю наших приключений уже в этом мире, слушал он меня теперь, честно говоря, вполуха и даже этого не скрывал. Затем я ответил еще на несколько малозначительных вопросов и получил наконец возможность немного передохнуть – собеседник задумчиво тянул очередную сигарету, о чем-то размышляя (или готовя мне какую-то пакость).

Я тоже думал, на сей раз о капитане Сереге, который был на данный момент моим самым слабым звеном. Нет, даже не в том смысле, что он находится у них в руках – можно подумать, сам я разгуливаю по острову, свободный, аки вольный ветер! Мы с ним оба профессионалы и умеем приносить себя и своих товарищей в жертву оперативной необходимости, так что дело не в этом.

Дело в том, что он знал практически все то же, что и я. И несовпадение наших рассказов и было тем самым слабым звеном… Оставалось надеяться, что он, как ни жестоко это звучит, пробудет без сознания достаточно долго, чтобы я успел все закончить. Или что он догадается – должен догадаться, должен! – «уйти в несознанку» хотя бы до применения описанных выше особых методов допроса и дать мне этим совсем-совсем немного времени. Всего на один, последний, удар!

Если, конечно, они не сообщили ему – как сделал бы, например, я сам, – о том, что все остальные погибли…

ГЛАВА 22

Наконец майору надоело молча курить, периодически бросая на меня исполненные загадочности взгляды, и он сообщил:

– Ну, хорошо. Предположим, ты не врешь, хотя все это очень… гм, неоднозначно… Что предлагаешь делать дальше?

– Я? – Мне даже не пришлось разыгрывать удивление – такого вопроса я не ожидал. – Это в каком смысле? У меня сложилось впечатление, что здесь и сейчас мое слово не много значит.

Главный хранитель «Спирали» только пожал плечами:

– То, что ты сообщил, очень важно. И не в моей компетенции принимать какие-либо окончательные решения. Здесь достаточно тех, кто разбирается во всем этом получше меня… Я просто подумал, что, если мы на самом деле будем сотрудничать, у тебя могут быть какие-то мысли на этот счет?

– Мысли – это всегда хорошо, – философски заметил я. – А насчет предложений – хотелось бы сначала посмотреть на эту штуковину, интересно же!

– Посмотреть? – слегка напряженным голосом переспросил он. – То есть ты хочешь сказать, что в своем мире не видел «Спирали»?

Ну, майор, это уж как-то совсем непрофессионально – ты что ж, решил меня так примитивно на пушку взять, что ли?! Или думаешь, я поверю, что ты меня так невнимательно слушал?

– Конечно. В моем мире я никак не мог увидеть «Спираль», потому что находится она, как и здесь, на острове, а там я никогда не был.

Смерив меня «недоверчивым» взглядом, он неожиданно легко согласился:

– А, ну да, извини. А насчет посмотреть… Можно, конечно, тем более, что обещал. Только давай утром, ладно? Ночь все-таки…

Ночь? Последнее утверждение меня несколько удивило – часы у меня отобрали, а определить время суток, находясь в подземном бункере, да еще и после контузии, было затруднительно. Впрочем, наверное, так оно и есть – я припомнил, как светило сквозь прикрытые веки солнце, пока меня тащили от вертолета. Да, похоже на закат – плюс еще сам перелет, наш долгий разговор… Ночь – не ночь, но поздний вечер точно.

– А сколько времени-то? – похлопал я себя по запястью. – Часы б вернули?

– Времени… – Майор немного смущенно усмехнулся. – Тут, видишь ли, есть одна особенность – часы у нас на острове не работают. И беспроводная связь тоже – мы и время, и любую информацию только по проводам получаем – обычным или оптико-волоконным. Смешно, конечно, но ничего с этим поделать не можем – у «Спирали» свои законы. А времени, думаю, около десяти – мы все здесь его уже навскидку определять научились, с точностью до трех минут.

Интересно! Я припомнил разговор у вертолета и фразу одного из прилетевших вместе со мной «провожатых»: «Как и докладывали – один „двухсотый“, остальные живы». Ага, значит, они сначала связались по радио с материком, а те уже передали дальше на остров. Запомним, может, для чего и пригодится: провода, они, как известно, имеют способность рваться…

– Ну, в общем, так. – Майор пружинисто поднялся на ноги. – Отдыхай пока. Думаю, мы еще поговорим. Только вот что, – взял он со столика наручники. – Ты извини, но это придется надеть. Обещаю не зажимать так, как мои орлы.

Я пожал плечами и молча вытянул перед собой руки – прохладные браслеты неприятно щелкнули, замыкаясь на запястьях. Грамотно, блин, замыкаясь – не сдавливая, но и не оставляя ни единого шанса вытащить сквозь кольца кисти.

– Догадываюсь, что это для тебя слабая преграда, – усмехнулся майор, – но пусть уж будет. По крайней мере есть чем заняться ночью. К утру как раз снимешь. – Он развернулся к двери.

Разыгрывать обиду я не стал – просто спросил перед тем, как он скрылся за дверью (дверь открылась, едва только он к ней подошел – ему даже стучать не пришлось: «потусторонняя» охрана не теряла пролетарской бдительности):

– Узнаешь, как капитан?

– А ты как думаешь? Надо ж и с ним познакомиться, поговорить… – Он хитро подмигнул мне и вышел. В глубине стального полотна со зловещей безысходностью клацнул замок.

Во как! Даже не стал скрывать насчет перепроверки моего рассказа – молодец. Приятно, когда кто-то думает так же, как и ты. Ладно, беспокойной тебе ночки, родственничек, – все равно ведь спать не будешь. А мы пока полежим чуток да подумаем, поскольку спать в эту ночь нам тоже вряд ли придется.

Но я ошибся – ночью меня никто не тревожил: и чего я, дурак, бодрствовал, ждал чего-то – вполне мог бы выспаться! Даже несмотря на невыключенный в лучших тюремных традициях свет настенных люминесцентных ламп. Замок щелкнул только – если, конечно, со всеми этими пертурбациями мой внутренний будильник окончательно не вышел из строя – часов в семь утра. На пороге показался майор с подносом – умерщвлять меня посредством голода и обезвоживания они, похоже, не собирались.

– Доброе утро, Юрий Владимирович! Завтрак, – неизвестно отчего называя меня по имени-отчеству, поздоровался он. – Как спалось? Наручники, надеюсь, разобрал?

– Дрых, как собака, – оптимистично соврал я, протягивая руки, дабы тезка смог полюбоваться абсолютно целыми наручниками. Ночью я, конечно, изучил их устройство, убедившись, что это – как, впрочем, и ожидалось, – отнюдь не стандартные эмвэдэшные браслеты и открыть их без каких-либо вспомогательных средств, хотя бы той же канцелярской скрепки или парочки гвоздей, не удастся. – Оковы тяжкие снимешь?

– Хорошо себя вести обещаешь? – осведомился он, нагибаясь и ставя поднос на журнальный столик. Вчерашнего пистолета у него на поясе уже не было– похоже, меня тут опасаются. – Дурить не начнешь?

– Ни в коем случае! – твердо, словно пионер во время принятия своей первой в жизни присяги, сообщил я. – Обещаю твердо соответствовать моральному облику образцового советского военнопленного и пока никого насмерть не убивать.

Майор фыркнул и, достав из кармана небольшой ажурный ключик, все-таки «расковал» меня. И, как и вчера, уселся напротив, наблюдая за процессом моего насыщения – от завтрака я решил не отказываться, сочтя возможность моего отравления какой-нибудь транквилизирующей гадостью минимальной. Тем более что кофе из очередного принесенного термоса он налил и себе тоже.

На этом обмен любезностями я посчитал оконченным.

– Как капитан?

– Нормально, – лаконично ответил майор. – Ночью пришел в сознание, хотя особо поговорить нам не удалось. А вот шофер ваш последний – тот, наоборот, разговорчивым оказался, жаль только, ничего ценного не знает. Еще вопросы будут?

– Только один – наверх пойдем?

Майор внимательно посмотрел мне в глаза – похоже, шутки и вправду кончились.

– Все-таки на что-то надеешься? Или действительно хочешь увидеть «Спираль»?

– Судя по твоему тону, моему рассказу ты до конца не поверил…

– А ты бы поверил? – продолжая рассматривать мое весьма помятое после вчерашнего лицо, вопросом на вопрос ответил он. – Если ты об этом, то на лжи я тебя не поймал. И догадываюсь, что большая часть твоего рассказа все-таки правда… Только правда, более выгодная тебе, чем мне, – проявляя чудеса «догадистости», докончил он.

– Так в чем дело? Боишься в решающий момент не справиться со мной? – начиная слегка балансировать на грани, переспросил я (нет, все же правильно говорят: как начнешь акцию, так ее и закончишь – начал с того разговора «кто кого переобманет» в Москве – и заканчиваю примерно тем же). – Так ведь чувствую, ты не один будешь, плюс еще и вон это… – кивнул я на только что снятые наручники.

– Не боюсь, – принял решение майор, поднимаясь. – Пошли. Наручники, конечно, надену, а глаза завязывать не стану – можешь запоминать дорогу. Цени, кстати…

– Постараюсь, – буркнул я, не зная точно, как правильно истолковать его неожиданно быструю капитуляцию. Впрочем, может, он потому и пришел без пистолета, что предполагал наш совместный вояж «наверх»? И я тоже предполагал, поскольку еще вчера пришел к выводу, что самостоятельно покинуть эти люксовские апартаменты строгого режима все равно не смогу – проламывать голыми руками бронированные двери я пока еще не научился…

Ожидающая с той стороны двери охрана меня на подвиги особо не вдохновила: их оказалось четверо, все с небольшими короткоствольными автоматами незнакомой мне конструкции – чем-то средним между нашим «Кедром» и «Клином». Да и вели меня вполне грамотно – двое впереди, двое сзади и закадычный майор рядышком. Еще и дистанцию «правильную», гады, выдерживали – ровно столько, сколько нужно, чтобы в случае «непредвиденных осложнений» успеть развернуться и разрядить в меня как минимум треть магазина. Конечно, оставался еще живой щит в звании не то майора здесь, не то полковника там, но этим щитом еще надо суметь воспользоваться – шагающий рука об руку «родственник» тоже парнишка не промах… и без наручников! Ну и ладно, ну и подождем пока – еще, как говорится, не вечер, еще совсем даже утро.

Решив в конце концов не форсировать события, я расслабился и спокойно потопал (босиком, кстати, обувкой для меня они не озаботились!) предложенным боевым порядком, попутно гордясь тем, что, путешествуя «без сознания» на носилках, правильно запомнил все повороты и подъемы – вели меня той же дорогой.

Вообще, должен заметить, что сами по себе местные казематы ничем меня особенно не поразили: несмотря на немыслимую важность и секретность «объекта», все было вполне скромно. Разве что стандартные железобетонные стены и перекрытия были вполне в духе времени обшиты вагонкой да потолки оштукатурены не в пример лучше «обычных» армейских бункеров. А так – все то же самое, что и у нас на какой-нибудь ракетной базе или резервном КП стратегического командования – строили-то его, как я понимаю, по стандартному спецпроекту, еще не зная, насколько в будущем окажется важен Маятник-«Спираль».

И пока я предавался архитектурно-фортификационным размышлениям, мы дошли до просторного лифта и поднялись наверх. Обойдясь на этот раз без купания в зловонной водице, я покинул свой второй (или третий – «оборотней»-то было два?) за последние несколько дней бункер и вышел наконец наружу, сразу же одурев от свежего морского ветра и по-утреннему ослепительного солнца…

Майор, надо отдать ему должное, дал мне несколько минут на «акклиматизацию», с улыбкой наблюдая, как я, малость пошатываясь и моргая отвыкшими от дневного света глазами, обалдело осматриваюсь, и лишь затем отдал своим бескрылым орлам приказ двигаться дальше.

А посмотреть было на что: знакомый мне, правда только по фотографиям, пейзаж острова совершенно изменился.

Никакой «природной дикости» больше не было и в помине – вся поверхность Змеиного ныне была аккуратно забетонирована и застроена самыми разнообразными сооружениями – от невысоких домиков технического назначения и ангаров маленького вертолетного аэродрома до исполинского приземистого железобетонного купола, под которым, как я отчего-то сразу же понял, и находился искомый Маятник. Но больше всего меня, пожалуй, поразили рельсы под ногами – проследив вдоль них взглядом, я застыл: остров больше не был собственно островом, соединяясь с материком идущим над морем мостом протяженностью, надо полагать, во все тридцать с небольшим километров. По мосту на остров как раз неторопливо въезжал небольшой маневровый тепловозик с двумя вагонами и цистерной позади. Во как: нет, понимаешь, пределов урбанизации!

Довольный произведенным эффектом, майор кивнул на замеченный мной купол:

– Догадаешься с трех раз, что под ним?

– Понятия не имею, – с сожалением отрываясь от обозревания местных достопримечательностей, ответил я. – Похоже на подземный город на Манежной площади, только купол какой-то у вас непрозрачный. Стекло, что ли, помутнело, не пойму? Или грязное сильно…

– Ага, одно к одному, – согласился майор, явно не имея ни малейшего понятия ни о каком «подземном городе на Манежной площади», которого в этом мире наверняка не было. – Только это «стеклышко» способно выдержать надземный взрыв полусотенной[30]30
  Имеется в виду ядерный заряд мощностью в пятьдесят килотонн.


[Закрыть] боеголовки на расстоянии меньше километра! Или прямое попадание любого неядерного боеприпаса. Вот так, коллега!

Я промолчал – не удивлюсь, если местные перестраховщики вообще додумались напихать внутрь бетонного колпака какие-нибудь бронеплиты из обедненного урана – с них станется. Безопасность «объекта», все дела…

– Ну что, пошли? – весело спросил майор, кивая в сторону купола. – Не передумал?

Пройти внутрь гигантского сооружения оказалось не так просто: для этого нужно было сначала спуститься в крытый железобетонный капонир с метровыми стенами и не меньшей толщины перекрытием и миновать несколько автоматически открывающихся бронированных дверей, преграждавших довольно узкий коридор через каждые десять метров.

Шли мы прежним порядком и даже немного сократив дистанцию между парами конвойных – похоже, майор подуспокоился на мой счет, понимая, что сделать что-либо нехорошее здесь мне будет не так-то просто, да и бессмысленно: деться из бетонной ловушки, даже захвати я боевую инициативу в свои руки, будет все равно некуда. Впрочем, я пришел к такому же выводу и потому просто шагал вперед, чуть ли не насвистывая себе под нос: во-первых, время активных действий еще не пришло, во-вторых, в спецназе меня приучили четко помнить одну вполне жизненную истину: безвыходных положений не бывает, бывают непрофессионалы, неспособные эти выходы найти и использовать.

Наконец путешествие по ограниченному непробиваемыми стенами пространству завершилось и мы оказались внутри…

Изнутри купол уже не выглядел таким величественным – стало ясно, что в диаметре он не достигает и тридцати метров. Прямо под ним уходил вниз конусообразный бетонный колодец, где и располагался пресловутый Маятник, в котором, сразу оговорюсь, не было ничего «исполинского» и «чудовищного» – угрожавшее двум мирам и нескольким миллиардам человеческих жизней зловещее устройство на поверку оказалось совсем небольших, я бы сказал, несопоставимых с его пугающими возможностями, размеров.

Представьте себе зависшее в воздухе (антигравитация, блин, – мы тоже в детстве фантастические книжки читали) двадцатиметровое нечто, более всего действительно напоминающее спираль с находящимися в постоянном хаотическом движении, словно перетекающими друг в друга витками – вот таким и предстал моему взору Маятник. Цвет его описать не берусь – что-то яркое, меняющееся каждую секунду, но тем не менее не покидающее бело-голубую часть спектра: в кино так обычно показывают потоки энергии, разве что бьющих во все стороны ветвистых молний не хватает.

Короче говоря, «здравствуй, Маятник, вот мы и познакомились!».

Однако стоит, пожалуй, описать и то помещение, где мы оказались, поскольку, как выяснилось, привели меня сюда отнюдь не случайно… Мы стояли на небольшом «балконе», нависающем над шахтой и отделенном от нее толстым, явно пуленепробиваемым стеклом от пола до потолка. С боков помещение ограничивали бетонные стены, за спиной медленно закрывалась, скользя по заглубленным в пол и потолок направляющим, толстая бронированная дверь, за которой остались все четверо моих конвоиров. Здесь, внутри, были только мы с майором…

Дождавшись, пока моя отвисшая челюсть встанет на место, майор произнес, попутно изобразив на лице грустную улыбку:

– Ну вот примерно так. Это и есть «Спираль»… Поговорим?

Оторвавшись от созерцания конечной цели своего опасного путешествия, я повернулся к нему:

– В каком смысле?

– В прямом, – негромко ответил он и кивнул на стеклянную стену перед нами. – Стекло бронированное, эквивалент пятидесятимиллиметровому листу катаной стали, стены ты сам видел. Дверку отсюда открыть невозможно, даже если ты начнешь меня убивать, на помощь никто не придет – я сам отдал такой приказ. Поговорим?

– Да о чем?! – прекрасно понимая, о чем, «с удивлением» переспросил я.

– О жизни, о времени и о нас с тобой… Кстати, это место было сделано специально по заказу наших кремлевских хозяев – каждый новый генсек считал своим долгом лично увидеть «главную тайну страны» – вот мы и построили им «балкончик» с отдельным входом… и всеми возможными мерами безопасности, в том числе и от прослушивания. Я к тому, что здесь нет никаких микрофонов – это было одним из их условий: поговорить-то эти дяденьки любили, и иногда о таких вещах, что даже нам знать было не положено, понимаешь? Нас никто не услышит.

– Значит, все-таки не поверил? – лихорадочно просчитывая варианты, уточнил я. К такому повороту событий, врать не буду, я готов не был.

– Да как сказать… – Он отвернулся, глядя сквозь обманчиво-хрупкое стекло куда-то вниз. – В общем-то, поверил – такое все равно не придумаешь, да и с нашими данными все в целом совпадает. Только вот, как я уже говорил, кажется мне, что-то ты все-таки скрыл. Или немного переврал. Какую-то малость, что-то небольшое, но очень-очень важное. И от этой малости весь твой рассказ может радикально измениться… Не знаю почему, но мне так кажется. – Не дождавшись от меня никакого ответа (а что я мог ему ответить? Это как в конструкторе – построив вчерашнюю версию, я истратил весь свой запас фактов, подробностей и предположений, и для того, чтобы создать что-то новое, нужно было сначала разрушить старое. А делать этого явно не стоило), майор продолжил: – Знаешь, когда вчера наши ученые вместе со мной всю ночь слушали запись твоего рассказа, у них аж лысины дымились от возбуждения – так им интересно было. Так вот, они тебе однозначно поверили. И наши аналитики, скажу честно, тоже. А я… Может, дело в том, что мы с тобой все-таки в какой-то мере одно и то же – «зеркальные копии», как ты вчера сказал, но мне кажется, что-то в твоем рассказе не так. Чувствую я это, что ли, не знаю!

– То есть ты меня отсюда не выпустишь – так получается? – с деланым равнодушием осведомился я, беря сигарету из протянутого знакомого портсигара.

– Да нет, могу тебя хоть сейчас отвести назад, не в этом дело, – тихо ответил он, – но мне очень важна правда! Ты ведь понимаешь, сколько всякой химической гадости есть у нас в арсенале – все равно все расскажешь, никуда не денешься. Просто не хочется так… Ты даже не представляешь, насколько прочно вы связаны с нашим миром!

– Ну, это-то вряд ли… Какая у нас с вами может быть связь?

– Представь себе, может! Рассказать? – И, не дожидаясь ответа, он тут же продолжил: – Когда вы сюда попали, – ну, в этот мир, в смысле, – наши приборы зафиксировали мощное возмущение в энергетическом поле вокруг «Спирали». Так что мы сразу поняли, откуда вы появились на территории старого бункера. А потом, когда кто-нибудь из вас погибал, здесь вообще чудеса твориться начинали – «Спираль» отчего-то очень сильно реагировала на это… Мы-то уже ко всему привычные, но такого еще не было. Когда под Раздельной убили вашего товарища, дежурная смена отметила небольшой, всего на три секунды, временной «откат»; а вот когда по дороге сюда погиб второй – сдвиг оказался уже сильнее, почти на полминуты назад! Если погибнешь ты или капитан, то, как я понимаю, мы это тоже почувствуем, причем гораздо сильнее. Вы находитесь слишком близко от «Спирали»…

Я замер, боясь случайно выдать свои чувства. Ничего себе! Ты хоть сам понимаешь, майор, что мне рассказал? Или… или как раз представляешь и все это очередная хитро продуманная информационная ловушка? Скорее всего, именно так, ведь, если все это правда, в тот момент, когда кто-то из нас с капитаном погибнет, у оставшегося будет – непонятно лишь, в каком виде, – некая фора для активных действий. Знать бы еще, что это такое, временной «откат»? Но запомним на всякий случай, вдруг пригодится, вдруг даже очень пригодится! Впрочем, использовать сие можно и по-другому…

А майор, не то продолжая играть со мной, не то на самом деле ничего не заметив, спросил:

– Так что, поговорим? Или пойдем в твои… апартаменты? Если второе, то больше мы не увидимся – у меня приказ форсировать получение сведений, и я, извини, собираюсь его исполнить.

– Поговорим, – в тон ему негромко ответил я. – Ты прав, майор, я рассказал тебе правду, но не всю… У наших миров осталось совсем мало времени, и если не уничтожить вашу «Спираль», оба они погибнут. Именно за этим я здесь – не «балансировать» ее и не изучать, а уничтожить. Об этом мне рассказал Посланник, это и есть мое задание. И, кроме того, я сильно подозреваю, что, использовав эту штуковину, вы значительно приблизили «час икс» наших миров. Я это только сейчас понял: у нас уже лет пятнадцать – получается, как раз с того момента, когда вы впервые нажали на «пуск», – как начались всякие пакости планетарного масштаба – климат, там, изменился, землетрясения, тайфуны разные… Боюсь, это оно и есть!