Текст книги "Унесённые жанром"

Вера и Чёрная морда

Вера закрыла глаза. Темно. Открыла глаза темно. Что-то не давало ей уснуть. Знакомое и не знакомое одновременно. Краем глаза она уловила свечение, исходящее из-за двери, ведущей в коридор. Странно. Она аккуратно встала с кровати и на цыпочках подошла к двери. Её рука потянулась к дверной ручке и резко открыла дверь. Свечение пропало. Вера закрыла дверь. Свечение возобновилось. Отойдя от двери и опустив взгляд на пол, она увидела на полу светящуюся надпись «Я иду за тобой». Как только она прочла, свечение исчезло. Бред какой-то пронеслось у неё в голове. Приснится же такое. Она легла и провалилась в сладкий мир снов и грёз.

Утром налив ароматный кофе. Вера, как обычно, начала листать ленту новостей. На экране телефона появилась чёрная недовольная морда.

– Как поживает моя хозяйка. «Совсем про меня забыла», – сказала морда обиженно.

Вера ошарашенно таращилась в экран телефона. Морда недовольно смотрела на неё в ожидании ответа.

– Зря я тебя отпустил к людям в институт культуры учиться. Так и знал, что про всё на свете забудешь, – пробурчала морда.

– А вы кто? -только и сумела произнести Вера.

– Кто, кто? «Кот в пальто», – сказала морда и исчезла. Наверное, совсем переутомилась с этим дипломом, – подумала она.

Вера посмотрела в окно. На улице светило солнце, щебетали птицы. Скоро лето. А она ещё ни разу за этот учебный год не была в театре. Сегодня вечером они с подругами. Наконец-то иду в театр на спектакль «ДЕМОН».

В назначенное время все три подруги собрались у театра. На больших часах, стоящих у театра, стрелки показывали без десяти минут семь. На секунду Вере показалось, что стрелки начали хаотичное движение, и на циферблате появилась черная морда. Люба и Надя подхватили подругу под руки, и они быстрым шагом направились в театр. Вера обернулась посмотрела на часы было ровно 19:00. Наваждение какое-то.

Заняв свои места подруги, приготовились к просмотру столь долгожданного спектакля. И вот на сцене завязалось действо. Вдруг свет погас, и всё поглотила темнота. В зале стояла гробовая тишина. Через несколько минут свет зажегся вновь. Вера сидела в пустом зале одна.

– Что за чертовщина! – выругалась она в слух. Она хотела встать и пойти к выходу. Но тут перед ней появилась чёрная морда.

– Постой, нам надо с тобой поговорить, – безапелляционным тоном произнесла она.

– А кот в пальто. Кажется, так тебя зовут, неуверенно сказала Вера.

– Не совсем так. Меня зовут Маркиз. «Ты меня сама так назвала», – сказала морда.

– Я. Когда – удивленно спросила Вера.

– Когда меня маленького у Ворона лесного отбила. Посмотрела на меня и изрекла. Теперь ты Маркизом будешь, никому тебя в обиду не дам. А сам выросла и к людям подалась. Учиться ей, видите ли, надо. А что тебе Лесной школы, что ли мало было. Вот пришёл за тобой, долго тебя искал. Хорошо ты портал замуровала, еле его нашёл. Но надолго не могу здесь задерживаться, а то на атомы рассыплюсь. Не стабильный я. Вера начала, что-то припоминать, но в это мгновение свет погас.

Когда он включился, зрители стояли и аплодировали актерам. Спектакль закончился.

– Чертовщина, – произнесла Вера. Надя и Вера переглянулись, но ничего не сказали. В последнее время Вера была на себя не похожа.

Вера задумчиво сидела дома и смотрела в окно. Скоро защита диплома. Он был написан надо было только немного подкорректировать. Но мысли её о черной морде по имени Маркиз. Она пыталась вспомнить. У неё это плохо получалось. Что-то неуловимое, родное и до боли знакомое она испытала при последней встречи с черной мордой. Он больше не появлялся. Неужели рассыпался на атомы. С этими мыслями она уснула накануне защиты диплома.

Наступил день защиты. Вера заплела косы, одела легкое зелёное платье и выпорхнула из квартиры. Защита Веры подходила к концу. Вдруг раздался мелодичный звон. Вера подняла глаза и посмотрела в ту сторону откуда он доносился. Картина напротив начала светиться, и какая-то неведомая сила подхватила Веру и понесла.

– Защита окончена. Словно, во сне услышала Вера.

На стене весела картина с девушкой в зеленом платье, держащей на руках черного кота.

Симуляция. Начало

Михаил стоял на пирсе и ждал приближение лайнера с многообещающим названием «Потонувшая Сахара». На котором ему предстояло отправиться в путешествие по бескрайним морям мирового океана. Его волосы развивал морской ветер, а в голове проносились совсем не радужные мысли. «Угораздило же меня выиграть эту злосчастную путевку и поспорить с Пашкой, что в этот раз он не отступиться и точно поедет еще и отпуск выпал как раз на эти числа».

Лайнер приближался, оповещая всех вокруг зажигательными латиноамериканскими мотивами, что вот он здесь и готов принять на борт отдыхающих. «Путешествие будет жарким», – с недовольством подумал Михаил. Оторвав взгляд от приближающегося лайнера, он увидел не мене эпично приближающегося Пашку, который с распростёртыми руками к нему на встречу и одновременно что-то бурно обсуждающего с идущей рядом привлекательной незнакомкой.

– Привет, мой друг. Всё-таки собрался– недоверчиво спросил Пашка.

– Привет, я же обещал, – с нескрываемым раздражением в голосе ответил Михаил.

– Я же знаю, как ты не выносишь общество незнакомых тебе людей. Забьешься в дальний угол и будешь чахнуть над своими проектами весь отпуск.

– Ты опять за свое, – пробурчал Михаил. Он понимал, к чему клонит Пашка.

– Ну вот я и решил тебя познакомить. Знакомься это Мила. Представляешь, она тоже выиграла путевку.

– Приятно познакомиться, Михаил, – протянув руку девушке представился Михаил. На мгновение он ощутил, как неведомые электрические разряды пронзили его руку.

– Очень приятно, – ответила Мила и с нескрываемым интересом посмотрела на Михаила.

Попрощавшись, Пашка удалился. Его миссия была выполнена.

Они встретились за завтраком. Как оказалось, свободных столов не было, и Михаилу предложили сесть за столик к Миле.

– Случайности не случайны, – загадочно улыбаясь, произнесла Мила. Михаил учтиво поклонился. Он был не очень рад такому соседству. Так как всю ночь не мог сомкнуть глаза, думая о Миле. С ним давно такого не случалось, с самой юности. После неудачной попытки завести серьезные отношения. Он решил, что ни одна девушка не завладеет его сердцем. Михаил окунулся с головой в работу, которая приносила ему массу удовольствия. И сейчас, в отпуске, он намеревался начать работу над новым проектом. Но вчерашняя бессонная ночь вывила его из равновесия.

– Чем собираетесь заняться – спросила Мила.

Михаил от неожиданности даже немного вздрогнул. Он был погружен в сои мысли, и голос Милы вернул его в реальность.

– Сегодня будет замечательный вечер танца, – мягким, обволакивающи голосом произнесла Мила.

От этого голоса на Михаила повеяло волнами умиротворения и спокойствия.

– Почему бы и нет? – словно под гипнозом сказал он.

Приближался вечер. Михаил ходил по каюте из угла в угол. «И почему я согласился– вертелась одна единственная мысль в его голове – я же хотел поработать». Делать нечего, раз согласился, надо идти. Он подошел к зеркалу, окинул себя одобрительным взглядом и вышел из каюты. Предчувствие чего-то неотвратимого нависало над ним. Какая-то непреодолимая сила влекла его к Миле.

На танцполе было оживлённо. Он увидел Милу в красном платье, которое плавно облегало её фигуру. Электрический ток прошёл по всему телу Михаила. Мила приветливо махнула ему. Уверенной походкой он направился к ней. Заиграло танго. Он привлёк её к себе. Она не сопротивлялась. Ритм танца закружил их моментально. Ему казалось, что сейчас в этом зале они одни. Или не казалось.

– Апробация симуляции прошла успешно, – раздался чёткий голос Пашки. Свет погас. Со всех сторон на Михаила смотрели потухшие проекционные приборы. Сердце предательски сжалось, это была всего лишь симуляция, но такая реальная и осязаемая для него. Он вышел из офиса. Солнце клонилось к закату. На противоположной стороне стояла незнакомая девушка и о чём-то спорила с Пашкой. Она развернулась, чтобы уйти. И в это мгновение Михаил узнал её. Электрический ток прошёл по всему телу. Это была она. Его Мила. «Все только начинается», – пронеслось у него в голове.

Симуляция. Туман

«Все только начинается», – пронеслось у него в голове. В ту же секунду густой непроницаемый туман окутал всё вокруг. Повеяло холодом, и наступила неестественная тишина. Только где-то совсем близко доносилось быстрое цоканье женских каблучков, видно спешивших куда-то.

Михаил нахмурился. Предчувствие чего-то необратимого поглотило всё его естество. Он торопливым шагом последовал за этим цоканьем. Его шаги раздавались гулким эхом, что приводило цоканье каблучков в ещё большее смятение. Они то переходили на бег, и казалось, что это набирается текст на печатной машинке, то замирали в тишине на, что-то надеясь.

Впереди замаячил свет фонаря. Михаил различил Силуэт мужчины. В руках у мужчины был воздушный зелёный шарик. Но как только Михаил поравнялся с ним, силуэт исчез. Лишь из тумана на него вылетел воздушный шарик и громко лопнул возле него. Этот хлопок раздался оглушающим треском в туманной тишине.

Звенящая тишина повисла вокруг Михаила. Она напоминала тишину, которую можно услышать, погрузившись в глубь себе, и при этом выйти на другой уровень сознания. «Не может быть», – лихорадочно подумал он. Михаил ощупал себя с головы до ног и даже ущипнул себя за щеку для пущей уверенности. «Больно», – осознал он, потирая больное место.

Тут же раздался звон битого стекла. Михаил осторожно наступил на него. Нервная система ответила отрезвляющим импульсом, как будто в одночасье сотни железных иголок прочертили по стеклу. Шаг, еще шаг. Ощущение стало привычным. Михаил пошатнулся и феерично распластался на дороге. Ощупав дорогу, он обнаружил рассыпанные на ней леденцы. Это были обыкновенные леденцы, такие знакомые леденцы. Он вспомнил маму. Это она покупала ему леденцы, которые он так любил. Михаил принял вертикальное положение. Цоканье каблучков раздалось совсем рядом.

– Стой! – громко крикнул он.

Туман с наслаждением поглотил его крик, так и не долетевший до адресата, и стал сгущаться ещё сильнее. Тускло горящий фонарь манил Михаила. Он сделал шаг, но его отбросило, как взрывной волной. Мимо на бешеной скорости промчался грузовик. На мгновение сердце Михаила замерло. Затем бешено застучало, спугнув уличного кота, вероятно, охотившегося в тумане на мышей.

Сделав шаг, Михаил споткнулся. Оказалось шнурок, был развязан. Опустив глаза в низ, он увидел, что обут в жёлтые кеды. «Странно когда это я…», – подумал он. Туман поднял его над землёй и отнёс к зданию, на котором висела табличка Бюро «Туманный Альбион». Дверь распахнулась.

– Мы давно вас ждем, – раздался строгий женский голос и цоканье приближающихся каблучков. Из тумана появилась рука и пожала руку Михаилу.

– Присаживайтесь, – раздался тот же голос.

Михаил хотел спросить куда, поскольку в тумане не было ничего видно. Но не успел. Рядом с ним заскрипело, а потом материализовалось старое потрёпанное кресло.

– Что-то вы у нас задержались, – раздраженно и строго сказал голос – вам давно пора отправляться домой, а то ходите, распугиваете всех кругом. На вас поступили жалобы.

Во-первых, от Силуэта. Он так вас испугался, что вместо мальчишки превратился в мужчину.

Во-вторых, от Стеклянного человека. Вы не заметили его в тумане. Толкнули так, что он разлетелся на мелкие осколки. Мало того, вы ещё прошлись по нему и съели его леденцы.

В-третьих, вы нарушаете правила передвижения по туману. Водитель ели успел увернуться, увидев вас.

Михаил было что-то хотел возразить. Туман подхватил Михаила и аккуратно впихнул в светящуюся белую вязкую субстанцию. Михаил зажмурился от яркого света. Свет сменился полной темнотой. Он глубоко вдохнул. Необратимое было где-то рядом.

– Эй! Мужчина, у вас на спине что-то красное! – раздался знакомый женский голос глубоко в подсознании. Михаил открыл глаза. Над ним стоял взволнованный Пашка и Мила. Его Мила. Взгляды Михаила и Милы встретились. Необратимое свершилось.

Познакомиться с творчеством автора можно,

набрав ник в соцсетях: @LiraLaif, @iri.na9201.

Изотова Валерия

Комната

Я открываю дверь и попадаю в маленькую комнату. Пыль, что годами копилась в помещении, щекочет нос, а окружающая сырость застревает в горле.

Старый и поцарапанный письменный стол все так же стоит у окна. Я иду к нему и провожу рукой по шершавому дереву – пальцы собирают слой пыли и что-то влажное, склизкое, словно там когда-то давно разлили воду, но она так и не высохла. В ящиках стола стопкой лежат старые тетради, блокноты, листы бумаги, кучкой сложены давно не пишущие ручки и затупившиеся карандаши.

На стене висит картина с ромашками, поблекшая от времени и в паутине облупившейся краски. Другие же картины давно вынесли, и о них напоминали лишь оставшиеся пятна на обоях.

Эта и так небольшая комната вся заставлена книгами, отчего тесно даже дышать. Они не помещаются на полках, стопками стоят вдоль стен, сложены под столом, на подоконнике и у двери. Толстые и тонкие корешки их имеют самые разные названия: от учебников английского для школьников до огромных томов классиков. Страницы книг, отмеченные лучами солнца, пожелтели сильнее других, а так все они выглядели одинаково – волнистые от влаги и сырости, потемневшие от времени, протершиеся на сгибах.

Это была моя комната. Комната, в которой я провела свое детство и юность, и из которой бежала, не оглядываясь. Комната, что многие годы была для меня клеткой.

Почему тогда так спирает грудь и чешутся глаза?

Я подхожу и дотрагиваюсь до стопки, но при малейшем прикосновении страницы превращаются в серую труху. Их подхватывает сквозняком, что тянется от входной двери и уносит вон.

Я судорожно пытаюсь схватить хоть одну книгу, фотоальбом, блокнот – хоть что-то, чтобы унести с собой, вспомнить, забрать на память, но все пылью и обрывками падает под ноги. Отказавшись от прошлого, я лишила себя и того хорошего, что в нем было. Сейчас же на месте воспоминаний осталась звенящая, выжженная пустота, а падающие хлопья серой бумаги выглядели насмешкой.

Гора мусора все растет, а стопки редеют, но мне так и не удается взять хоть что-то. Свои дневники, в которые я писала много лет, любимые книги, фотографии. Я теперь чужая здесь: дом отвергает меня, наказывая и не позволяя взять с собой ничего.

Много лет назад, уходя отсюда, я была уверена, что больше не вернусь. Что я совершенно другая и мне здесь нет места.

Тогда я злилась на всех и на дом особенно, за то, что такой уродливый – и тот злился в ответ. Дом был олицетворением всего, что происходило со мной в нем и за его стенами, отражал мои крики и плач, запоминал каждое слово. Хлестал меня сквозняками, морозил зимними вечерами и выгонял летом, насылая духоту. Мне никогда не было здесь хорошо, а дом делал так, чтобы стало невыносимо.

Думаю, он обижался. Дом понимал, что некрасивый, старый, что, в отличие от новых, больших и красивых, он неказистый и продуваемый всеми ветрами. И в своем знании становился еще хуже, из боли причиняя боль.

Эта же комната стала символом моей несвободы. Тогда мне казалось, что, покинув её, я смогу прекратить это и стать другой. Вырваться в большой мир, найти почву и прорасти цветком под ярким-ярким солнцем, а не под бледным лучом, пробивающимся сквозь пыльное маленькое окно.

Но несвобода осталась. Оказывается, она сбежала со мной, жила внутри, а я носила ее многокилограмовое тело. Тело все росло, а я становилась тяжелее, угрюмее, старше. Я не хотела больше никуда бежать и протирать окно от пыли больше не хотела. Солнце раздражало своей яркостью, и я занавешивала окна, пока не наступала глубокая ночь.

В эту комнату я больше никогда не возвращалась, поручив продажу квартиры риелтору. Но она часто мне снилась годы спустя, раз от раза становясь все более пустой и темной. В последний раз, когда я видела с ней сон, там разрушились и упали стены и остался один пустырь. Перед прощанием привычно скрипнула дверь, мигнул бледный луч из маленького окна и подул сквозняк. В то утро я проснулась в слезах, а затем впервые распахнула настежь окно и раздвинула занавески.

Лишний

Я проснулся глубокой ночью и посреди улицы.

По привычке, вынырнув из дремы, я потянулся выключить будильник, но, ударившись рукой о твердый асфальт, резко распахнул глаза и огляделся.

Вокруг не было ни души: пустые глазницы высотных зданий зловеще следили за каждым движением, густой туман клубами обвивал ноги, норовя обхватить их и потащить за собой. И ни одного звука, светлого пятна, а ещё – ни одного человека – ни живого, ни мертвого. Город словно вымер.

Спустя пару дней я впервые встретил тени. Это были призраки, похожие на людей или когда-то бывшие ими, – они шли, не замечая ничего вокруг, пустыми невидящими глазами смотря вперед.

На пятый день я понял, что за мной следят. Еле слышные звуки и движения на периферии зрения могли бы проскочить мимо моего внимания, если бы я не был так напряжен.

Но тревожный мозг считывал всё, что отклонялось от мертвой тишины, поэтому вскоре я его заметил и начал ждать, что же тот предпримет. И он понемногу начал приближаться, заметив мой интерес.

Существо это не было похоже на людей и на тех «призраков». Черт человека, даже отдаленных, в нем тоже не было. Не было глаз, рта, привычных рук и ног, вытянутого тела. Черная субстанция, перебирающая конечностями и отращивающая их по желанию, медленно ползла ко мне.

– Заметил… – Прошелестело со стороны существа словно из трещащего старого радиоприемника.

– Ты кто такой? – в недоумении от того, что оно может говорить, я позабыл о страхе.

– Можешь звать меня Чистильщиком. Я слежу тут за порядком. Видел же тех, прозрачных? Их сейчас все больше прибывает откуда ни попадя. То потеряются, то забудут, куда шли. Вот и приходится мне ловить их и возвращать, куда положено. Правда, если там еще останется, что возвращать.

От ироничного замечания сущи у меня пошел озноб. Принимать действительность и его объяснения не хотелось. А назвавшийся Чистильщиком тем временем охотно рассказывал, словно давно ждал свозможности.

– … И вот так они и бродят-ходят тут, как неприкаянные, им же не сюда нужно. Да только пока всех отловлю, там уже сознания остается на грош, куда уж их потом, только в утиль…

– А что это за место хоть? И я тогда тоже здесь случайно?

– Хм… Не похож ты на тех, кто сюда случайно попадает. – Сущ, похожий на черную улитку размером с корову и с пятью святящимися точками, потянулся ко мне. Прикоснувшись склизким холодным щупальцем, он причмокнул:

– Больно живёхонький ты, да еще и говорить можешь. А что касается места… Слышал когда-нибудь про Чистилище? Кажется, вы так его зовете.

– Слышал, но тогда… я умер что ли? Чистилище – место для мертвых?

– Да какой там для мертвых! Здесь в основном те, кого никуда не пристроишь – деформированные, сломанные, забывшие себя, кто не может ни вернуться, ни исчезнуть… Сюда, знаешь ли, и случайно мимо проходишь будешь, не попадёшь. Значит, что-то тебя сюда притянуло. Колись давай, что делал.

– Да не помню я! Засыпал себя, а проснулся здесь. Не помню, как оказался тут и что было до этого. Помню только… Пил я по страшному последние месяцы. Вот и засыпал как и где получится.

– А чего пил-то? За компанию?

– Один. Там как было… Я ехал тогда с работы с суток, голодный, не спавший, и на гололедице занесло меня. Начал уходить вбок, как тут другая машина навстречу – на полном ходу, оба капота всмятку сразу. А там.. Вся семья с детьми. Никого не спасли, даже пес их на месте отошёл.

Меня тогда прав лишили, да и судить думали, но как-то замялось дело, не до того всем в новый год было. Но с того дня я стал сам не свой, все думал: это я должен был вместо них уйти. Я-то один, бобылем живу, а там пятеро. Не мог смириться и отпустить не мог.

– Ну дела! Понял я, что ты сотворил. Думал поди, что недостоин жить? Что готов отдать жизнь, лишь бы вернуть все назад? Да уж, если бы ты просто хотел уйти, то ушел бы сразу, а тут – гляди, допился до комы, но вместо смерти потерялся. Неясно, куда тебя отправить, да и те давно уже из Леты выпили да в новый круг отправились. В общем, взял ты на себя, мужик, обязательство, а исполнить его не в силах!

Но если сможешь былое отпустить, смогу я тебя вытащить. Если душа хочет жить, ей никакое чистилище не указ, а если тянется вниз – и Рай не удержит.