Текст книги "Незатейливая история. О том, как далеко можно уйти из дома"

Глава 4. Правда о лжи

– Оборотни стали нападать в нашей долине восемь дней назад. Говорят, что они пришли с юга, из-за Большого хребта. Они разорили летний посёлок охотников. Увели почти всех. Двоим удалось спастись. Они-то и принесли эту новость нам. По пути они зашли в твою деревню и предупредили их. Белозёр рассудил, что лучше будет уйти на время. И вся Аржанинка ушла в степь, поближе к Анахору3838
  Анахор – солнечный.


[Закрыть]. Там стены каменные, людей много, да и стража городская дозорами вокруг ходит…

– Как так ушли?!! – каша потеряла вкус.

– Да вот так и ушли. Ногами. Пожитки на скотину навьючили. Деревню сожгли и ушли!

– Ты чего орать тут вздумал? – холодным голосом спросила Нельда. – Забыл в чьём доме? И не думай даже пальцы крючить,..

Наволод, и правда, как-то странно сложил пальцы, нос заострился, глаза сузились.

– … не выйдет у тебя чародейства. Здесь моя сила. Захочу – и просидишь на этой лавке до последнего дня.

Лицо волхва расправлялось, словно ткань под рукой. Он опустил голову.

– Рано тебя Боги силой наполнили…. Рано…. Молод ты ещё. Слишком молод. А ты, Туга помолчи. Потом спросишь. Ему итак тяжело. Признаваться всегда тяжело.

Я кивнула. Молчать так, молчать. Голод отступил. Усталость перестала грызть шею. Можно было и помолчать.

– Ну, так вот. Ушли они к Анахору. За день до того, как ты, – Наволод, не глядя, кивнул в мою сторону, – пришла в Синекаменку, они прошли мимо нашей деревни.

«Ага, пришла. Как же, как же. Вот ведь мне в глаза про меня же врёт, и хоть бы хны» – негодовала я про себя, едва сдерживая слова на языке.

– Староста их, Бдич3939
  Бдич – бдящий, деятельный, защитник.


[Закрыть], мне и Кукору и рассказал что да как, – продолжал волхв, – Белозера с ними не было. Бдич сказал, что старик с ними не пошёл. Говорят, помирать остался, а старосте сказал, чтоб в Круге Анахора нового заступника попросили. В тот день трое наших дозорных с восточной стороны домой не пришли. Я прошёл по их тропе. Нашёл оружие и рваную тесёмку с оберегом… от сглаза…. И много крупных волчьих следов. Тут уж и дурак разберёт – что к чему.

– А почему сюда никто не пришёл? Почему меня никто не предупредил? – от голоса видраны в доме словно похолодало.

– Я не думал, что они так быстро смелости наберутся сюда придти. Нечисть ведь боится Божьих Ворот, – всё так же с опущенной головой пробубнил Наволод.

– Вооот оно как, – ядовито протянула видрана. – А может просто на себя, сильного да умного, понадеялся? Надоело, небось, в деревеньке, в глуши горной? Решил выслужиться? Авось в Главный Круг усадят, да?

Её глаза потемнели, и комната будто наполнилась сумерками.

Казалось, кто-то натянул тетиву и стрела вот-вот должна сорваться. Мне было не по себе. Да и не только мне.

Видимо, Нельда была права. Бледный волхв был похож на мальчика, взявшего отцовское оружие без спроса и нечаянно выбившего глаз приятелю. Стыд, досада, злость на его лице снова и снова сменяли друг друга, Наволод молчал, будто выжидая – кто победит. Победила злость.

– Да!!! Да, решил выслужиться!!! Чтобы больше не ходил ко мне никто за Словом Богов и не просил узнать – сеять или не сеять ячмень, резать или не резать скотину, жениться или не жениться, идти замуж за того-то или идти за другого. Боги меня не для этого силой наделили! Я видел такие миры, что не один альвийский бард не придумать, не описать не сможет! Я мог бы сминать вражьи крепости как туески! Я мог бы…

Видрана, нахмурившись, что шепнула. Волхв, видимо, продолжал говорить, что ещё он мог бы, но слов уже не было. Наволод по горячке шевелил губами ещё пару мгновений, а потом удивлённо уставился на свой нос. Не знаю, куда бы смотрела я, онемев на полуслове.

– Вот и славно, вот и хорошо, – Нельда улыбнулась, как ни в чём не бывало, – вот и договорились.

Наволод стал ещё белее. И думается мне, что совсем не от стыда за свой гнев.

– У тебя сейчас ещё и ноги отнимутся, если не успокоишься, – пригрозила видрана.

Я никогда не видела, как зачаровывают людей. И уж никак не ожидала такого от моей покровительницы. Волхва мне было не жалко, хотя я теперь поняла, что видраной шутки ой как плохи.

– Пойдём, детонька, надо воды наносить, баню натопить, – Нельда встала рядом со мной, положив руку на плечо.

– А он как же? – кивнула я на Наволода.

– А он пусть посидит, подумает. Может, спеси в нём поубавится. Уйти – не уйдёт, кто ж тогда немоту его вылечит. Так ведь? – она приветливо улыбнулась волхву, словно капризному ребёнку. Тот в ответ одарил Нельду таким взглядом, что сразу стало понятно – уходить он и не собирался. Вот придушить голыми руками – это пожалуйста.

– Да, не те теперь уже времена. Не те, – сокрушалась Нельда, хлопоча у банной печки.

У неё и дня не проходило без этих слов, но никогда я не слышала я в них столько горечи.

Наволод, и правда, не был похож на тех мудрых и сильных волхвов из историй, что рассказывала мне видрана.

Раньше, говорила Нельда, волхвов ждали тяжёлые испытания в Главном Круге. И далеко не всякий их выдерживал. Но это не главное. Главным было учение. Десять лет все, кто считал себя избранным Богами, должны были учить Закон. Закон был для всех один, но пути у всех были разные. «Прежде через сердце, после через разум» – учились видраны, «Прежде через разум, после через сердце» – учились волхвы. Видраны служат людям, помогая Богам. Волхвы служат Богам, помогая людям. Те, кто проходил испытания в Главном Круге, отправлялись по своему пути. Тех же, кому загадки были не по плечу, лишали дара, чтобы никому навредить не могли – с умыслом или без него.

Но случилось так, что умерший царь Велимир4040
  Велимир – великий мир.


[Закрыть] не указал, кто же из двух сыновей займёт место на престоле. Царевичи рассорились и поделили владения. Даром, что мирно поделили – всё равно врагами остались. Северные земли, стольный Акамир4141
  Акамир – око мира.


[Закрыть] вместе с Главным Кругом остались Омцару4242
  Омцар – воцарившийся.


[Закрыть]. Здимир4343
  Здимир – создающий мир.


[Закрыть] ушёл на юг. Маленькая деревушка Догор4444
  Догор – высокий.


[Закрыть] расстроилась, потянулась к небу каменными башнями, расползлась по сторонам света мощёными дорогами и стала городом Сретимиром4545
  Сретимир – судьба мира.


[Закрыть].

Там собрали свой Главный Круг, потому как в Акамир с юга никого не пускали больше. В сретимирском Главном Круге тоже учили Закону, но уже не так долго, да и испытания стали не такими тяжёлыми – царю Здимиру нужно было много волхвов на случай войны. Видраны были не в такой надобности, и потому царь решил, что «каждая чародейка по усмотрению своему может брать себе учениц».

Прошло не так уж много лет и внук Омцара Ярополк4646
  Ярополк – яростный воин.


[Закрыть] решил по родственному помочь царю южных земель Данеславу в будущей войне с альвами. Вместе с тысячей воинов он приехал погостить в Сретимир. Войны так и не случилось, а Данеслав, которому едва исполнилось четырнадцать лет, поехав с братом Ярополком на охоту, упал в обрыв и, пролежав в беспамятстве три дня, умер. Ярополк пообещал, что не оставит народ брата в беде и снова объединил Вель.

Столицей опять стал Акамир, сретимирский Главный Круг стал просто Кругом. По не очень старой привычке волхвов и видран из южных земель не жаловали в столице – Закону не учили, а испытания их никто проходить не спешил, потому как даром дорожили.

Нельда стала видраной перед самым разладом братьев Велимировичей. И очень этим гордилась. И обо всех волхвах, учившихся Закону в Сретимире, в рассказах своих отзывалась с недоверием. Наволод оказался в их числе.

Поднимавшийся над баней белёсый дым смешивался с облаками, притаившимися за Божьими Воротами. Та темнота, что напугала меня в комнате, оказалась предвестником первой грозы. Солнца уже не было видно, но я отчётливо чувствовала, что день уже перекатился через половину.

– А зачем родичи дома сожгли? – спросила я Нельду.

– Чтоб нежить не облюбовала. В пустом доме без охраны кто только не заведётся. А так они огнём всё повычистили. Зарастёт там теперь всё со временем. И будет почти как раньше – до того, как родичи твои там поселились. А там, глядишь, вернутся и заново отстроятся.

Почти… Да, как раньше уже никогда не будет…

Управившись с растопкой, мы вернулись в дом.

Наволод всё так же сидел на скамье, подперев голову руками. Видрана посмотрела на него с укоризной, но ничего не стала больше говорить. Просто шепнула опять что-то.

– Надеюсь, это добавит тебе ума, – беззлобно сказала она.

– Уже добавило, – сипло отозвался волхв и закашлялся.

– Главное, чтоб такого, какого надо, – рассмеялась видрана.

Раскат грома был словно подтверждением её слов. Воздух на улице наполнился шумом и водой. Мы выбежали под дождь – за Божьим касанием. Я и Нельда на ходу расплетали косы.

Как же это сладко – стоять среди упругих холодных струй, слыша, как беснуется вокруг тебя ветер. Страшно и сладко. Я набрала три пригоршни капель и решила, что этих трёх Божьих касаний мне хватит. Больше набирать не стала – вдруг Боги рассердятся. Нельда обошлась двумя. Наволод же нацедил целый туесок. А вода с неба всё лилась и лилась.

Привязанный у крыльца конь волхва жалобно заржал, мол, что же ты хозяин, кому Божье касание, а кому просто сырость. Нельда поняла его раньше хозяина.

– Оставайся, – кивнула она волхву, – обоим место найду.

Вряд ли Наволод был рад делить кров с чародейкой, способной сделать его беспомощным одним хлопком в ладоши, да ещё и по своему усмотрению, без всякого предупреждения. Но возвращаться домой под проливным дождём, рискуя нарваться на свору зубастых умников, видимо не хотел больше. Поэтому он поклонился в пояс и, улыбнувшись, сказал:

– Спасибо, добрая хозяйка, век не забуду.

– Поглядим, – отозвалась «добрая хозяйка».

На том и порешили.

Ливень стих, когда за окном уже улеглась упитанная лохматая темнота. Падавшие с крыши капельки, ещё долго о чём-то переговаривались.

Вечер прошёл тихо. Волхв и видрана больше не спорили, не ругались. Об оборотнях никто и словом не обмолвился. Не говорили и о том, что делать дальше. Но хорошо зная Нельду, и догадываясь о том, каков Наволод, я была уверена, что завтра утром им будет, что сказать друг другу.

По правде сказать, мне не очень-то нравилось то, что волхв остался погостить. При нём не поговоришь особо, не займёшься привычными делами. Я вообще не знала, как себе вести. Пока я, непонятно зачем суетясь, помогала Нельде, всё было ещё, куда ни шло. Но стоило только остановиться или сесть, я уже не знала, куда девать руки и куда смотреть.

Наконец сели есть и я, уткнувшись в миску, стала усиленно думать – было о чём. Если Белозёр и в правду собрался помирать, и у моих родичей теперь будет новый волхв, может быть мне можно будет вернуться в семью? Конечно, могут и не пустить. Староста Бдич – человек суровый. Если Белозёр ему наказ про меня давал, то нипочём не пустит.

Хотя до родичей моих сначала добраться надо было. До Анахора пешему два дня пути. Лошади у меня не было. У Нельды тоже. Да и будь у видраны лошадь, у меня не хватило смелости просить у неё. Одной отправляться в дорогу мне тоже совсем не хотелось. Но провожатых было не сыскать.

Я посмотрела на Нельду. Мне было стыдно перед ней за свои мысли. Если бы она не приютила меня три года назад, меня бы уже не было на этом свете, и вот сейчас я надумала её бросить.

Душевных посиделок не получилось. Не смотря на тяжесть на душе, меня клонило в сон. Чародеи думали каждый о своём. Поэтому решено было укладываться спать.

Мы с Нельдой решили ночевать в комнате, где видрана чародействовала. Наволоду же отвели почётное место на печке.

– Погрей свои старые кости, – ехидно посоветовала Нельда.

То ли запах трав, висящих под потолком, убаюкал меня, то ли я без того очень хотела спать, но стоило мне только растянуться на лавке, как сон тут же придавил меня тёплым, душистым покрывалом.

* * *

Темнота вокруг была липкой, сплетённой из незнакомых звуков и голосов. Я снова пыталась открыть глаза, пошевелиться, но всё было без толку. Я прислушалась – голоса говорили на странном языке. Отдельные слова мне были понятны.

Мне было тяжело дышать – чем чаще вдыхаешь, тем сильнее задыхаешься, тем страшнее становится. Я знаю – мне это всё снится. Надо проснуться и всё закончится. Надо открыть глаза.

– Не бойся, я тебе помогу. Ты просто заблудилась, – звучит чей-то голос в моей голове.

– Нет, не заблудилась, – пытаюсь спорить я, сама не понимая с кем, – он меня ждёт, он хочет, чтобы я вернулась.

Страх отступает. Я не одна в этой темноте. Но тот, кого я не вижу и с кем говорю, не ждёт меня. Ждёт кто-то другой. Но его нет рядом.

– Ты ошибаешься. Здесь никто не может тебя ждать. Ты здесь чужая, – голос становится жёстким, но не злым.

– Не правда. Он ждёт. Я слышала его.

– И кто же он?

– Я не знаю. Но кроме него у меня больше никого нет.

Слёзы сдавливают горло, но я не могу плакать. Я чувствую, что умираю. Страх возвращается. Я хочу кричать. Но голос в голове снова говорит:

– Не бойся. Идём со мной. Идём. Я отведу к тем, кто ждёт тебя.

Я верю ему.

– Да, да, идём.

Я больше не слышу голосов. Вокруг тихо и пусто. Совсем пусто. И только кто-то невидимый в голове всё ещё со мной.

* * *

Пробуждение было тяжёлым. За ночь травяной дух пропитал тело насквозь. Я едва могла шевельнуться. Нельда уже встала.

Сон всё не уходил. А я и не пыталась его прогнать, но обрывки слов, долетающих из соседней комнаты, не давали мне окунуться в него с головой. Я заставила себя сначала сесть на лавке, а потом даже и встать. Натянув рубаху и поневу, я пошла умываться. Громкий шёпот остановил меня у неплотно прикрытой двери. Чародеи шушукались как закадычные подружки.

– …последний раз говорю тебе – не учила я никого чародейству.

– А как она тогда через грань прошла? Да ещё и туда и обратно? Ладно, обратно с моей помощью. Но ведь и этого быть не может.

– Говорю же – не знаю, и я тут не причём.

– И с камешком твоим этим, заговорённым, не всё чисто.

Видрана ничего не ответила. Слышно было, как она встала из-за стола, отодвинув скамейку. Я поспешила выйти из комнаты.

– Выспалась, детонька? – улыбнулась мне Нельда.

Я кивнула.

– А мы тут советовались да тебя дожидались. Волхв хочет тебя к родичам отвести. В провожатые напрашивается. Что скажешь? Пойдёшь?

Я опешила – вчера только голову ломала, а сегодня всё само собой решается.

Видрана испытующе смотрела на меня в ожидании ответа.

– Не знаю, – потупившись, сказала я.

– Знаешь ты всё. К матери с отцом хочешь, я же вижу.

– Я и здесь хочу быть, и там, – слёзы потекли без моего разрешения.

– Ну, чего ты плакать взялась, глупая. Не выгоняю я тебя. Не захочешь при муже быть да деток растить – приходи, так уж и быть, в ученицы возьму, – невесело улыбалась Нельда, вытирая мне щёки.

– Обязательно приду, – кивнула я.

Нет, не приду. И не потому, что выйду замуж и нарожаю детей. Просто знала я, не пойми откуда, что не свидеться нам с видраной, если расстанемся.

Сборы много времени не отняли. Под прибаутки Нельды и укоризненные вздохи торопящегося волхва я укладывала в сумку свои пожитки. Видрана с головы до ног обвязала и обвешала меня амулетами. Я с трудом могла вспомнить, какой из них защищает, какой нападает, а какой и о чём предупреждает. Как я не отпиралась, но на меня чуть ли не силой надели дорожные сапоги, которые Нельда купила этой зимой, ещё до этого переодев в старые холщовые штаны и чугу4747
  Чуга – кафтан для верховой езды и для военных.


[Закрыть], невесть откуда взявшиеся в доме чародейки. Хорошо, что я со стороны себя не видела.

В довесок к сумке с одеждой, Нельда дала котомку, набитую всякими снадобьями и зельями, и фляжку с водой

Прощались мы на крыльце. Видрана наказала мне уходить, не оборачиваясь. И за мгновение до того, как повернуться к ней спиной, я заметила в уголках её глаз готовые вот-вот покатиться сквозь густой ободок ресниц слёзы.

Наволод ждал меня за забором. Уже верхом.

Кое-как умостившись на конском крупе, я примостила сумки.

– Хватайся за пояс и держись крепко – сказал волхв, развернувшись вполоборота. Я послушно протиснула пальцы правой руки под туго сотканный чёрно-красный пояс, левой придерживая своё добро. И мы тронулись.

Путешествие было то ещё. Я всё время думала, скоро ли я снова смогу сидеть.

Сумерки настигли нас уже в Синекаменке. Меня отправили ночевать к травнице, на край деревни. Пришлую девку в мужской одежде, двумя днями раньше навлёкшую беду на дозорных, никто не хотел пускать в свой дом. Бабка-травница же махнула рукой на мои «заслуги», сказав, что старухе, пережившей трёх своих детей, уже никто не может принести беды.

Утро следующего дня я встретила ещё до рассвета. Накануне Наволод выпросил для меня у старосты осла, и теперь я не ёжилась от мысли о предстоящей дороге. Ослик был чёрным, с длинными ресницами и норовом, достойным жеребца из царской конюшни. Он позволял сидеть на нём, но стоило только попытаться навьючить на него сумки, как тут же приходилось уворачиваться от укусов. С горем пополам мне всё же удалось пристроить поклажу.

Наволод не просто провожал меня в Анахор. Он намеривался рассказать тамошним волхвам о, что твориться в долине. Поторапливаться, имея в попутчиках всадника на осле, мало у кого получалось. Зная это, волхв решил срезать путь, проехав по пастушьей тропе, ведущей до самой Засеки4848
  Засека – застава.


[Закрыть] – большого села на севере долины.

Ехалось легко. Лес остался выше по долине. Здесь же царицами были берёзовые рощицы. Толстые стволы приветливо белели вдоль утоптанной дорожки. Солнечный свет сочился сквозь ветви, выписывая причудливые узоры. Потревоженные птицы перепархивали с ветку на ветку, расплёскивая трели.

Я смеялась над собой за вчерашние страхи. И чего мне в голову взбрело? Я еду домой. И нечего слезами заливаться.

Бовыка4949
  Бовыка – забавный.


[Закрыть] (так звали осла) ступал на диво осторожно и мягко. И когда на привале я спешилась, то сильно и не радовалась, потому как не устала.

Костёр решили не разводить. Привалившись к дереву потолще, я разложила перед собой небогатые припасы и достала фляжку с водой.

Глоток застрял в горле, едва не отправив меня к Богам во цвете лет, потому что волхв ни с того кинулся на меня. Шмякнув правым боком о землю, Наволод вжал мою голову в траву и, не глядя, прошипел:

– Лежи смирно.

Синяя молонья5050
  Молонья – молния; здесь: преобразованный магом сгусток магической энергии (прим. ав.)


[Закрыть], появившись ниоткуда над его ладонью, метнулась в ту сторону, откуда мы пришли. Потом ещё одна, и ещё, и ещё. Удары всё больше отклонялись влево, их свет тускнел, пока не превратился в голубое марево, робко колышущиеся в руке взмокшего волхва. «Наверное, от страха» – подумала я.

Где-то совсем рядом хрустнула ветка. Наволод вздрогнул и ударил, запоздало поняв, что это была ловушка. Сил у него не осталось.

– Побер-реги огонь, фяирату, – словно выйдя из Чародейской двери5151
  выйти из Чародейской двери, пройти по изнанке – народное название телепортации, маги говорят «проложить серебряную дорогу», «серебряный полёт», «серебряный прыжок». Также используется в значении «незаметно появиться».


[Закрыть], к тропе, осторожно ступая, шли два человека.

Глаза одного из них светились жёлтым.

Глава 5. Попутчики

Только сейчас я заметила, что камешек, висящий на правом запястье, искрится тем же синим светом, что и всё остальное, предупреждающее об оборотнях или убивающее их.

Наволод вытащил из-за пояса нож и, перешагнув через меня, приготовился встретить атаку. Я живенько отползала задом наперёд, на четвереньках, на ходу удивляясь – как у меня так получается.

Оборотней похоже смешило то, что они видели. Тот, что был помоложе, неприкрыто скалился, тот, что постарше просто улыбался.

– У-с-покойся. Мы ва-с не тронем, – сказал старший. – Мы идём з-а вами от с-иних камней.

Я опешила: почему волхв не заметил их до того, как мы забрались в это безлюдье? Хотя я тоже хороша. Наверняка, камешек светился и раньше, а я просто не заметила.

У Наволода, видать, не было привычки верить на слово всяким там оборотням. Он резко и зло полоснул кинжалом по руке. Потом глубоко вдохнул. Над рукой опять затрепетало слабенькое марево.

– Стойте, где стоите, а мигом хвосты подпалю, – хрипло сказал волхв.

Вернув нож на место, он крепко сжал мою руку чуть выше локтя и поволок к своему коню.

– Сейчас живенько едешь в деревню, расскажешь всё Кукоре. Я их попридержу.

Судя по «их» лицам (или мордам, кто ж их разберёт), задумка Наволода была никудышней. Совсем никудышней. И «они» тут же это доказали.

Едва уловимое движение. Глухой короткий свист и конь за нашими спинами, жалобно заржав, завалился на бок.

Не ожидавший такого подвоха волхв рванулся к ближайшему дереву, сбив меня с ног. Я полетела затылком на землю и, пытаясь всё-таки не упасть, судорожно ухватилась за ладонь Наволода. Она оказалась нестерпимо горячей, словно горшок только что из печи. Жар рванулся от правой ладони к левой, и мне показалось, что сердце вот-вот лопнет. А потом между деревьями расползлись языки синего пламени. Боль схлынула.

Оборотни бросились в разные стороны.

Я ошалело посмотрела на волхва. А он не сводил взгляда с правой ладони.

Затянувшееся удивление прервали два глухих коротких свиста и онемевшие ноги. Я наконец-то упала, потому что переставшие слушаться руки уже не за что могли держаться. Рядом со мной с непроницаемым лицом увалился Наволод. Он, видимо, понимал, что случилось.

– Ну, вот теперь мо-ж-но поговорить, – сказал старший оборотень, без видимой натуги пристроив спиной к дереву меня и волхва. – Бе-з з-лобы, фяирату. Вы с-ами на-с вынудили.

Теперь, когда деваться было некуда, я рассмотрела нечисть, как следует.

Старшему на вид было лет сорок. Короткие, густые, с частой проседью волосы. Высокий, больше похожий на альвийский, лоб. Большие, почему-то карие, глаза, хотя вот ещё совсем недавно были ярко жёлтыми и светились, и очень человеческий взгляд. Лицо (или всё-таки морда) худощавое, с ровным загаром и выдающейся над уголками рта верхней губой. Рубаха из вотолы5252
  Вотола – грубая льняная или пеньковая ткань; здесь: ткань из пеньки.


[Закрыть] скорее висела, нежели сидела, на сухом и жилистом теле. Штаны из кожи и такой же ремень были густо украшены угловатыми мелкими узорами. Сапоги больше походили на кожаные носки, потому что подошвы на них не было. Ни лука, ни стрел, ни меча, только короткий нож и маленькая трубочка за поясом справа и что-то маленькое, похожее на туесок, наполненное тоненькими палочками, на поясе слева.

С младшим они были похожи рубахой, сапогами и снаряжением. А ещё волосами, никак ни подходившими к молодому лицу. Второй оборотень ниже ростом и крепче. Лицо (ладно, лицо так лицо) было круглым, от чего оборотень казался добродушным. Глаза тёмно-серые, разрезом напоминающие большую каплю, но не висящую, а лежащую. Наверное, поэтому взгляд был каким-то водянистым. Одежда на нём была попроще. Штаны всё из той же вотолы, туго примотанные тесёмкой поверх голенищ, ремень заменяла тонкая полоска из выделанной кожи.

Видимо младший оборотень реже видел людей, потому что рассматривал нас с тем же любопытством, что и я его.

– Ну? Кто на-ч-нёт? – ухмыляясь спросил старший. Мне подумалось, что речь идёт о том, что из них первый будет нас есть.

Волхв не пожелал давать советы по этому поводу. А я от страха и от того, что дышала с большим трудом, решила промолчать. По лицу младшего оборотня было видно, что он не понял вопроса.

– Тогда я на-ч-ну, – сказал всё тот же оборотень. Я на всякий случай зажмурилась.

– Меня на-з-ывают Кёмарр5353
  Кёмарр – от «Kёm arr» – голос скалы (пер. с тяариарри).


[Закрыть]. А его, – он кивнул на младшего, сидевшего неподалёку, – Винлёор5454
  Винлёор – от «Vin lёor» – маленькая гора (пер. с тяариарри).


[Закрыть]

– Меня называют Наволод, – речь давалась волхву тяжело, мешало частое натужное дыхание, – а её Ветенета5555
  Ветенета – принадлежащая высшей, нематериальной силе.


[Закрыть].

Ну, здравствуйте!!! Что же это такое?! Ещё один именовальщик нашёлся! Ну, уж нет.

– Не… неправда, – задыхаясь, промямлила я, – меня зовут Збина.

– Для меня не ва-ж-но, – сказал Кёмарр и, кивнув на волхва, добавил – но он прав боль-ш-е, ч-ем ты.

Спор о том, кто прав больше, а кто меньше, я решила отложить до того времени, когда сбегу отсюда куда глаза глядят, то есть навсегда.

Тем временем, дышать стало легче. Конь Наволода преспокойно пасся неподалёку. Надеюсь, и я скоро почувствую ноги. А ещё надеюсь, что волхв знает, что делает, называя наши имена нечисти. Меня словно кипятком ошпарило от этой мысли. Вот ведь дура какая! Поправлять его вздумала… Ну, и пусть называл как хотел. Вот и живи теперь два года как на иголках, да порчи жди. Хотя только Боги знают – есть ли у меня эти два года.

– Вы и-щ-ите Геррорра, верно? – спросил Кёмарр.

– Нет, мы идём в Анахор, – ответил Наволод, – надо рассказать Кругу о том, что здесь творится.

– За-ч-ем?

– Они помогут поймать… тех, кто сожгли деревню в Долине Стражей и забирают наших дозорных в стаю.

– Мы то-ж-е мо-ж-ем помо-чь.

– Ой ли?! Самих себя что ли ловить будете?

– Ты не прав, фяирату. Мы не ж-гли деревню, не убивали людей. Геррорр с его гаарами вредит нам е-щ-ё боль-ш-е, ч-ем вам.

– Кто такой Геррорр?

– Он и-з на-ш-его племени. У-ш-ёл два года на-з-ад. Куда и по-ч-ему – не з-наем. Он никому не говорил. А теперь вернул-с-я.

– Откуда ты знаешь? Ты видел его?

– Нет, я у-з-нал его з-апах. Там, где ты с-па-с-ал, а она убегала.

– Откуда ты знаешь? – я не видела лицо волхва, но отчетливо представила себе как он вытаращил глаза, задавая этот вопрос.

– Много вопро-с-ов, фяирату, – оборотень усмехнулся. – Теперь моя очередь. Выбирай – или мы помогаем вам, а вы – нам, и тогда я верну тебе твои ноги и руки, или я добавлю тебе беды, о-с-тавив с-идеть у этого дерева до утра и молить Богов о лёгкой с-мерти.

Наволод думал недолго:

– Я принимаю твою помощь и предлагаю тебе свою.

– По рукам, – сдержанно улыбнулся Кёмарр и достал из кармана штанов клятвенный камень.

Белый отсвет упал на траву и невесомая, сотканная из тонких лучиков птица рванулась в небо – Богам данный обет понесла.

– Vin lёor, om kërna eri5656
  Винлёор, помоги им (пер. с тяариарри).


[Закрыть].

Я не почувствовала укола остро заточенной палочкой. Но почти сразу ощутила, как замёрзли руки. А потом и всё моё затёкшее тело радостно возвестило о том, что оно может двигаться зудением и покалыванием. Вдохнув полной грудью, я только тогда вспомнила, что вроде была до смерти испугана. Моё задумчивое лицо опять насмешило Кёмарра.

– Вы вроде е-с-ть хотели? Мо-ж-ем поделить-с-я, – сказал, доставая из сумки две здоровенные лепёшки. Мы согласились.

Мне уже не было страшно. Любопытно и в тоже время зябко – это да. И, по-моему, то же самое чувствовал волхв, потому как выглядел не намного увереннее меня.

Оборотни вели себя очень спокойно и размеренно. Между собой они говорили на каком-то своём, рычащем языке, видимо потому что Винлёор не знал человеческого. А может быть знал, но очень плохо. Кёмарр же говорил довольно сносно. Но некоторые слова давались ему с большим трудом.

– Ты о-ч-ень с-ильная, фяирату, но бе-с-толковая, – сказал, кивая на меня, Кёмарр, – хотя твоя бе-с-толково-с-ть была нам на руку. Ты промахнула-сь, и поэтому мы ж-ивые.

– Ты ошибаешься. Я не могу молоньи творить. Я не чародейка. Вот он, – я указала на Наволода, – чародей.

– С ним-то понятно. А вот на тебя и не подумае-шь. И я не о-ш-ибаю-сь, потому ч-то верю Винлёору и его ч-утью. Он з-аме-ч-ает фяирату и-з-далека.

– А что такое «фяирату»?

– Это по-ихнему «чародей», – вклинился в разговор Наволод. – Верно, Кёмарр?

– Пу-с-ть будет так, – усмехнулся оборотень.

– Ну, вот и хорошо, – раздражённо кивнул волхв. – А теперь давайте собираться, нам надо спешить в Анахор.

Бовыка согласился с чародеем, поддержав криком, от которого не то что птицы, но и лютые хищники во всей округе, наверное, обратились в бегство.

Миновала середина дня, и солнце удобно устроилось ровнёхонько над самой тропинкой и изо всех сил пекло в спину.

Зря Наволод опасался, что пешие оборотни задержат нас. Бовыка едва поспевал перебирать копытами, пока нечисть толи полушагом, толи полубегом двигалась рядом. Конь волхва спокойно трусил впереди. Его хозяин то и дело тайком, как ему казалось, оглядывался, вызывая улыбку Кёмарра.

– С-тере-ж-ёт, – подмигнул мне старший оборотень, – видать огня поднакопил, а теперь ж-алеет, ч-то по-з-волил с-воей руке на клятвенный камень ле-чь.

– А почему твой друг ничего не говорит? – не удержала я своего любопытства

– Он по-ч-ти не з-нает ва-ш-его я-з-ыка. Он всю ж-и-з-нь пробыл в tuovi rar5757
  Tuovi rar – поселение оборотней любых размеров (пер. с тяариарри).


[Закрыть].

– Где?

– В на-ш-ей деревне.

– А ты тогда откуда знаешь?

– Было время и у-ч-ителя. Оттуда и з-наю, – задумчиво ответил Кёмарр.

Я собралась с духом и обратилась к старшему оборотню ещё раз:

– А, правда, что вы людей едите?

Кёмарр посмотрел на меня, как на больного ребёнка, и ответил:

– З-а-ч-ем мне тебе отве-ч-ать? Каков бы ни был ответ, вреда от него будет много.

– Как это? – спросила я, но рядом уже никого не было. Оборотень прибавил шагу и поравнялся с волхвом – вот уж кто не с разговорами не полезет просто так. Винлёор догнал старшего и недовольно оглянулся на меня. Теперь им пришлось двигаться быстрее. Видать не так легко, как казалось, давался им путь.

Я хоть и не своих двоих шла, а всё же устала. Сидеть становилось всё неудобнее и неудобнее. Плотная ткань чуги нагрелась и жгла лопатки. Штаны же наоборот стали влажные от пота.

Неподвижная жара и затишье говорили о приближающейся грозе, и я жадно выглядывала на небе хотя бы краешек тяжёлой чёрно-серой тучи. Но непогода решила выждать до тех пор, когда до Засеки останется версты три-четыре, а дорога выведет нас к полю. Поле у Засеки было огромное, куда больше, чем у нашей деревни, точно так же, как и у нас, ровненько разделённое на наделы, с такими же деревянными дощечками, надписанными рунами, по углам надела.

Тропа здесь вжималась в склон холма, огибая поле слева. Ливень превратил её чавкающее и скользкое глиняное месиво.

В Засеку мы не въехали, а ввалились в кромешной темноте, промокшие до последней нитки. Оборотни с нами в село не пошли, пообещав нагнать завтра по дороге.

Почти все окна были тёмные. Только кое-где ждали чьего-то возвращения, оставив на окне горящую свечу.

Не знаю, плакала ли я, ведь было темно, и шёл дождь, но щекам было тепло, а горлу больно. Может, где-нибудь сейчас горит свеча, что оставила для меня мама? Я очень хотела, чтобы так и было.

Только теперь и только здесь я поняла, как сильно хочу вернуться домой. Вернуться и никуда больше не уходить. Пусть даже дом теперь будет другим. Главное, что родной.

– У них где-то здесь постоялый двор должен быть, – сказал Наволод, выдернув меня из раздумий.

– Хорошо бы.

До этого самого «где-то» пришлось тащиться на другой край села, потому как мы въехали в Засеку осолонь5858
  Осолонь – против солнца. Для жителей Вели Солнце и всё, что с ним связано имеет большое мистическое значение. Например, въезжать в город или деревню следует по ходу солнца, т.е. с восточной стороны. Поэтому именно в этой части населённых пунктов располагаются такие заведения как корчма или постоялый двор.


[Закрыть].

В сенях было сумрачно и вкусно пахло копчёным мясом. Увидев нас на пороге сонный хозяин не обрадовался. А вот хозяйка тут же повела меня в лазню5959
  Лазня – помещение для мытья.


[Закрыть], потом одолжила чистую рубаху и, пообещав высушить вещи, увела меня в женскую горницу. В свечном свете можно было разглядеть четыре пустых лавки, и мне сказали занять любую. Я особо не выбирала и, улёгшись на ближайшую, тут же уснула.

Разбудил меня голод. Было уже по-утреннему светло. Я огляделась. Одежда лежала в ногах – сухая и душистая.

Я спустилась в столовую. Здесь было пусто. Волхва нигде не было видно. Хозяйка выглянула из поварни6060
  Поварня – кухня.


[Закрыть] и, увидев меня, поспешила завязать разговор.

– Да ты садись, садись, не робей. Учитель твой спит ещё. Вот не знаю – будить его или нет. Видать дорога у вас нелёгкой была.