Текст книги "Кто куда, а я в деревню! или Мёд и масло души моей"

Чудовище обладало Людиным голосом, а когда оно опустило источник света ниже, мы увидели, что у него ещё и Людино лицо, чуть помятое, но довольное и улыбающееся.

– Красоткаааааа, – со зловещей нежностью прошептал Вова.

– А чо? – тряхнула головой Людка.

– Хрен через плечо! Ты чего же это… Ой, батюшки-святы… Да ты никак наклюканная, Люд, или я чёт не понимаю? – засмеялась Валя.

– Ничего не нак.. ик… не наклюканная. Я лишь слегка шандерфэ!

– А у меня там, оказывается, бар, в подполе-то, да? – вовсю подначивала пьяненькую Люду хозяйка дома.

– Бар «Апокалиптика»: с нами вы не зомби, с нами вы слегка шандерфэ, – прокомментировал Тёма.

– Ну хорошо, дорогая моя, распрекрасная, волшебная Людочка, ну и как же ты там оказалась – в мрачном подземелье? Ммм? – улыбаясь, мило и как-то даже слишком сладко спросил свою благоверную Вова.

Люда кашлянула, поправила причёску, которую, впрочем, не было никакого смысла поправлять, попыталась сделать трезвый взгляд, отчего стала выглядеть ещё более нетрезво, хорошенько и со вкусом икнула и наконец заговорила:

– Тигрик, ну не сердииииись, ну што ты, мииилый, я же не спесссиально! Пока я вас тут ждала, мне категорисськи, ну просто до дрожи в ногах… И в руках, да, Вовчик, да! Захотелось мар… ик… маринованных огуртщиков. Ну, и я пшла в этот… ну в бар! Ой… в подвал! И тааааам я ела огуртщики. И там я увидела путылочку налифочки, красненькой такой. Я попроповала, потом ещё попроповала, а потом продегус… дегустировала! И… Валяяяя, она божественная! Она просто ве-ли-ко-лепная! Я в восторге! И я немного затремаль, потому что очень устала… И проснулась, и попробовала еще налифочки, потому взяла керосиночку, и пшла наверх! А тут у вас темно и мрачно! И гроза, и музыка такая: турун-дун-дун! И вот и я! Я снова с вами! – Люда театрально поклонилась.

Мы обрушили на выступающую шквал аплодисментов: вот это речь так речь! Сам Демосфен бы позавидовал!

– Касательно музычки, Людочка, так это твой мобильный играл. Рингтончик на меня, между прочим. «Гимн Солнцу», – мне необходимо было решить этот вопрос.

– Солнцу? Ну, пусть будет солнцу, какхие проблемы, Лёлик? – хмельно улыбнулась Людка. Ну как можно на неё сердиться?

Отдышавшись после несостоявшегося зомби-апокалипсиса, мы снова собрались за столом, сварили в конце концов пельмени, которые были божественно хороши с холодной жирной сметаной, а для некоторых любителей – с уксусом. Присоединившаяся к компании Людмила за обе щеки наворачивала пельмени и то и дело норовила тяпнуть ещё рюмашку-другую и громогласно требовала «принесть ещё очумительной налиффочки!» И пока мы немного отвлеклись за разговорами и обсуждениями того, какие же исчадия ада нам порой преподносит жизнь, что-то произошло… Я сначала не поняла, что именно, но, осмотревшись, заметила, что кого-то не хватает за столом. Жаркая волна ударила мне в затылок, я вскочила. Ну, точно: Валюшки не было с нами! Я кинулась к двери и увидела лишь, как мелькнуло в темноте её яркое платье. «А дождь-то почти закончился», – мимолётно успела отметить я.

– Полундра!!! Свистать всех наверх! Птенец вылетел из гнезда! Птенец вылетел из гнезда! – заголосила я.

– Ну вот, – с грустью произнёс Тёма, – ещё одну даму захватила в свой плен белочка…

– Какая белочка, Тёма, птенец на воле, он движется во вражеский стан!

– Мальчики, она про Валю вам говорит, а вы ни-че-го не понимаете, – и Люда несколько раз ласково ткнула пальцем Вову в лоб, а затем засигналила. – КАК вылетел??? Куда она? Стояяять!

Люда взвилась, покачнулась, устояла и, ни слова не говоря, помчалась на улицу. Я побежала вслед за ней. Не мешкая, мужчины тоже ринулись за нами. Сообразили-таки…

– Валяяяяя, – кричали мы, – Валя, постой!!!!

Но куда там… Валюша уже была на оккупированной территории и заходила в дом. Мама дорогая, что сейчас будет! Ой-ой-ой…

Ошалевшей толпой мы завалились вслед за Валей в дом, где они уже стояли друг напротив друга, уперев руки в бока: две царицы, две владычицы, две воительницы. Да, они явно не были настроены на позитивный лад.

– Вечерочек добрый, и кто же вы такая есть? – спросила Валюша.

– Здрасьте, и вам не хворать. Вы хотите поинтересоваться моё имя?

– И имя, и кто вы вообще, и что вы тут делаете?

– Я на минуточку жена хозяина этого дома, Роза Соломоновна Бронштейн, а вот ви кто, дамочка? И шо ви тута вскидываетесь, как тарантас на кочках?

– Женаааа? Не пОняла? – взмахнула руками Валя.

– Ой, не кидайте брови на лоб! Ви что, не имеете представления о женатости вашего соседа?

– Да я…. Я вообще-то невеста Вени… как вы там сказали? На минуточку!

– Ой, да что ви говорите! Люди! Как вам это нравится, она невеста моего законного супруга!

Мы стояли молча, раскрыв рты, потому что опасный круговорот этого разговора мог запросто затянуть, прожевать и выплюнуть кого угодно.

– Что же это творится, товарищи, – вдруг обратилась к нам Валя. Она искала поддержки, но что мы могли сделать, нам и самим было неясно истинное положение дел в этой «Санта-Барбаре».

– А где вообще Вениамин? Где этот двоеженец хренов! – затопала ногой Валюша, обведя комнату тяжёлым взглядом.

Но Вениамина Фомича не было дома. Зато в дверях комнаты стояли девочка и мальчик, с явным удовольствием наблюдавшие за происходящим.

– А это кто же? – очумело вопросила Валюша, кивая на детей.

– Таки дети мои, кто же ещё!

– Твои, значит? Значит, жена его, ты говоришь? А паспорт не покажешь ли, Роза Слоновна, будь так любезна, а то, может, ты проходимка какая или воровка?

– А жёваной морковкой вам в рот не плюнуть? – миролюбиво (так же миролюбиво смотрит на свою будущую жертву крокодил) осведомилась женщина.

– Чтооооо? Да как ты смеешь, лавка вскочепыженная? – разозлилась Валя, медленно наступая на гостью соседа.

– Чито посмеешь, то пожмёшь. Дышите через нос, дамочка! А, упрочем, если хотите, таки получите.

Роза Соломоновна отошла к шкафу, ловко и быстро пошуровала в сумке, достала паспорт, открыла на нужной странице и ткнула его в лицо Валентины:

– Чито, съела? И давайте бегом делайте отсюда дорогу до дому! Аривидерчи!

– Ну, я этого так не оставлю, имей в виду, рыжая ты морда! – Валя резко развернулась и пошла к выходу, поверженная, но не побеждённая.

– А вы что рты раззявили, марш домой! – скомандовала она нам.

Дома она, ни слова не говоря, ушла в свою комнату и, сколько мы не скреблись, не проронила оттуда ни звука.

Сказать, что мы чувствовали себя гадко, – не сказать ничего. Это был действительно апокалипсис. Полный крах. Катастрофа. И как теперь спасать Валю – вопрос, требующий вдумчивого подхода. С кондачка такое не решается. Мы собрали в кучу остатки коллективного разума, обговорили ближайшие наши шаги и действия и разошлись по домам. Страдать в бессоннице. Хотя некоторые (Тёма, это я о тебе) в этой своей бессоннице очень уж сладко храпели. Ну и бе-бе-бе, как говорится.

Удачная охота

Вообще говоря, сложившаяся ситуация казалась мне дикой. Я не могла понять: вот приличный деревенский мужичонка, и нате вам, пожалуйста, женат оказался, к тому же собирался взять в жёны ещё одну женщину. Это, скорей, сюжет для мелодраматического сериала, чем для такой простой, реальной, родной Валиной истории.

Мною было принято решение во что бы то ни стало, без свидетелей, поговорить с виновником событий. Я твёрдо убеждена, что всегда надо давать человеку возможность оправдаться, рассказать свое видение ситуации. Бывает, что сгоряча мы не даём другим шанса, тем самым лишая шанса самих себя. Это грустно. В конце концов, человеку язык дан для переговоров, а не только для того, чтобы использовать его как ложку для мороженого.

Вениамин Фомич явно от нас скрывался. Оно и понятно, конечно, я бы тоже на его месте залегла на дно. Желательно где-нибудь в Мексике. Попивала бы текилу и грела бока на жарком солнце, ела такос и ни о чем не думала.

Но Мексика была далеко, ещё дальше, чем китайская граница, до которой, как известно, так же далеко, как от понедельника до пятницы. А значит, некуда было деваться горе-соседу, тем более я, ввиду полного и сладкого безделья, могла всё своё время посвятить слежке и преследованию. Кстати, мне бы сейчас очень подошла роль частного детектива. Надо будет позже разведать, что для этой деятельности надо, кроме длинного носа и пары сотен детективных сериалов и книг в анамнезе.

– Люд, у тебя есть бинокль? – позвонила я подруге.

– Нахрена? – мило полюбопытствовала Людочка.

– Буду выслеживать нашего жениха. А то я, знаешь, что-то стала хуже видеть, а в нашем деле надо быть зоркой, как… как орёл!

– Желаю сидеть на краю унитаза, как горный орёл на вершине Кавказа.

– Это ты к чему, Люд?

– Да детский стих какой-то. Откуда они берутся в моей голове? И ведь вот как выскочит что-нибудь в памяти неожиданно! А ты и пойми, откуда что берётся, – рассмеялась Люда, – а ты такой стишок не помнишь?

– Нет, такой не помню. Но вообще чего тебе непонятно? Все мы родом из детства, скажу тебе банальную такую вещь, Людмила! А я вот это пожелание припоминаю: «Будь здорова, как корова, и найди себе быка!» – хохотнула я.

– Дааааа, точно-точно! Ой, а помнишь, эти пожелания мы писали друг другу в анкетах? Да? Тетрадки такие огромные, с вопросами глупыми! – ударилась в воспоминания подруга.

– Глупыми – да! Но ответы на них надо было написать либо честные, либо оригинальные. А если тебе анкету заполнял мальчик, то полагалось читать между строк – вдруг там какая симпатия, намёки…

– Но вообще пацанам на это всё было глубоко по фигу, по-моему.

– Ой, да всё равно было интересно! Как немного подглядеть в чужую жизнь. Только без интернета. Так вот, Люда, дорогая моя, к слову о «подглядеть»: гони давай мне бинокль, если он у тебя имеет место быть! Прошу! – торжественно резюмировала я нашу беседу.

– Да зарадибога. Приходи, выдам. Большой такой, полевой, цвета хаки.

– Мчууу!

– Мчи быстрее, мне через двадцать минут отчаливать снова на ферму.

И таким образом заимела я чудесный новенький полевой бинокль, ну просто мечту вуайериста.

…Я вальяжно разместилась в гамаке. Он был расположен стратегически верно: отсюда просматривался почти весь соседский двор, а необходимая мне калитка была видна, как на ладони. Я намеревалась поймать скрывающегося от правосудия товарища, когда он попытается проникнуть на территорию или, соответственно, скрыться с неё.

Я смотрела в бинокль и думала о чём-то приятном. Незачем размышлять о неприятном. О неприятном пусть думают неприятные люди. Из задумчивости меня вывела огромная рожа, неожиданно появившаяся в объективе бинокля. Она выглядела противно и смотрела на меня изучающе, заглядывая прямо в глаза.

– Здрасьте, – сказала я.

– Добрый денёк, – ответила рожа.

Я отодвинула бинокль от глаз – вуаля, передо мной стояли детки той самой «жены», Розы Соломоновны. Они глядели на меня, ничуть не смущаясь и даже выражая некоторую подозрительность. С чего бы это?

– А что вы тут делаете, дети? – спросила я.

– Ну, во-первых, мы не дети, а вполне себе зрелые человеческие особи, – возразил мне мальчик.

– А во-вторых, нам кажется странным, что какая-то дама подглядывает за нами в бинокль. Вообще это карается по закону. Может, вы… ну… может, у вас на нас виды? – подхватила девочка.

– Софа хочет сказать, что, вероятно, вы извращенка, а мы не очень любим извращенцев. С ними хлопот много, – любезно пояснил мне мальчик. Ничего себе, какой гусь!

– Я не извращенка… – попыталась возразить я.

– Вот-вот, все извращенцы именно так и говорят, – закивал мальчуган.

– Боря, ладно тебе, сбавь обороты, видишь, леди смущается, – девочка улыбнулась и легонько тронула брата за плечо.

– Ладно. Но мы хотим-таки знать, что вы высматриваете на нашем участке? – спросил меня Боря. Ну вот, уже Венин двор они называют «наш участок»…

Я решила сказать правду. Почему нет? Дети любят правду. И терпеть не могут обман и лукавство. Взрослые тоже, конечно, не любят ложь, но… привыкают.

– Мне нужно поговорить с Вениамином Фомичом, но я не могу его найти, он не появляется возле калитки. Он что, дома сидит постоянно?

– Соф, поможем? Вроде ей можно верить, – предложил сестре мальчик с таким видом, будто решал, осчастливить ли нищенку краюхой хлеба или прогнать подальше от дверей барского дома.

– Ну конечно. А как вас зовут? – спросила меня девочка.

– Лёля. И давайте ко мне на «ты». Я вообще-то ещё не очень старая.

– Да мы видим, видим, просто из вежливости выкаем, – обрадовалась Софа.

– Ну и ещё потому, что ты на нас пялилась в бинокль. А с извращенцами можно только на «вы», так их проще одурачить, – продолжил Боря с совершенно серьёзным видом. Да, извращенцы – бич нашего времени, что и говорить.

– В общем, Лёля, Вениамин Фомич от вас скрывается. Но он не сидит дома, – девочка хитро улыбнулась и поправила свои роскошные мелкие кудри такого медового цвета, что, глядя на них, можно было почувствовать сладость и вкус этого лакомства у себя на губах.

Кстати, немного о моих новых друзьях. Итак, девочке на вид было лет 15 или 16. Она была худенькая и невысокая. Такая… как сказала бы Валентон, «складная». С огромными серыми глазами и обворожительным умным взглядом, вызывающим доверие раз и навсегда.

Заводилой в этой команде был, конечно, Борис. Резковатый в движениях, он говорил очень чётко, прямо и абсолютно грамотно, что для десятилетнего пацана (а ему было примерно столько лет) – довольно редкий случай. Видно было, что он умён, хитёр и прозорлив. Кстати, он тоже был безмерно кучеряв, но волосы его отличались более тёмным оттенком, ближе к цвету меди, сияющей на солнце. Я бы его назвала «опасный тип». Но пока ещё ввиду возраста и опасность его была детская и не несущая разрушений в мировом масштабе.

…Мои новые приятели продолжали самозабвенно сливать мне информацию о месте нахождения нашего «жениха».

– Вениамин Фомич выходит на улицу со стороны картофельного поля, там у забора кустарник и доски какие-то навалены. В общем, если ты хочешь, мы тебе покажем, – сообщила мне Софа.

– Да мы не только покажем, мы тебя туда сопроводим и поможем его изловить, – пообещал Боря.

– Я и сама справлюсь, – попыталась заверить я.

Боря возразил:

– Тебя одну там могут изловить какие-нибудь…

– …извращенцы? – смеясь, закончила я.

– Ну да…

– Просто нам скучно, – выдала истинные причины Софа, – мама целыми днями варит варенье и по телефону трындычит, Вениамин Фомич где-то бродит, а мы все журналы прочитали, телек мы не любим, интернет чёта не ловит… Возьми нас в компанию, а?

– Ну хорошо, ладно. Я не против компании. Если вы не будете бедокурить!..

– Пфффффф, – фыркнул Боря. И я не поняла, имел ли он в виду, что, конечно, они не будут бедокурить, или что хулиганство – это как бы само собой.

Тут мне стало любопытно и я задала не очень корректный вопрос, но я же всё-таки взрослая… А взрослые имеют категорически вредную привычку задавать неудобные вопросы:

– А почему вы Вениамина Фомича не называете папой? Не привыкли ещё?

Две пары глаз выпучились на меня в диком изумлении:

– А почему мы его должны называть папой? Или вы как думаете: день пожили с мужчиной – и уже папа? – изумилась Софа.

– Да! Что за странные взгляды у тебя… из… из… – Боря хотел добавить своё любимое слово, но сдержался под моим изподлобным взглядом, – изумительные!

Ай да молодец, нашёлся! Но всё же:

– Роза Соломоновна – ваша мама, так? А Вениамин – её муж, так? Ну и… логично же!

– Ничего не логично! У нас другой папа есть, настоящий! – выпалил Борис.

– А Вениамин Фомич?

– А он – не папа!

Действительно, экая я дура. Тот – папа, а этот – нет. В принципе, Роза могла завести детей и не от Вениамина Фомича, ничего в этом удивительного нет. С другой стороны, мама могла и обмануть детей, выдав им за отца другого человека. А сейчас… кто знает, какие у неё цели – зачем-то же она сюда приехала. Может быть, «я к вам пришла навеки поселиться». Тогда плохо дело. Но… надо всё узнать сначала. Сперва информация – потом думки.

– Ладно, дорогие мои, я поняла. Гоу за соседом следить! Мне он нужен как можно скорее.

– Вот то-то же, другой разговор! Погнали! – обрадовались ребята.

…Лежать в кустах на корнях и палках было крайне неудобно. Но сидеть ещё трудней, я пробовала. Молодёжь же восседала без усилий на своих мягких попах.

Мы уже два часа торчали в засаде, так что вполне понятно, что моё тело затекло и требовало свободы, большой бутерброд и бокал красного сухого. И ещё я подумала: хорошо, что меня хватиться некому: Валя на работе, Артём уехал на два дня в город по срочным делам.

Время шло, мне уже хотелось три бутерброда и два бокала вина, но… где взять?

– Лёля, а ты не голодная? – заботливо спросила Софочка.

– Да, и очень. А как ты поняла?

– Просто ты на мою брошь смотришь так, как будто готова съесть её, хотя она вообще-то пластиковая.

Тут я заметила, что пристально пялюсь на Софину брошку, которая сделана в виде сочного бургера, и ещё, по-моему, я пустила слюну в углу рта. Чёрт побери, кто вообще придумал такие броши, и главное – зачем?

– А зачем ты носишь такую брошку? Это какой-то символ?

– Да нет, она просто смешная, забавная, такая американская, а значит, вдвойне смешная, – ответила Софа. Всё-таки у нового поколения особенное чувство юмора.

– Ты права, Софочка. Я бы сейчас многое отдала за бутер и лимонад, – мечтательно протянула я.

– Я могу сбегать домой и принести что-нибудь, – услужливо предложил Боря.

Не слишком ли много щедрот сыплется на мою голову от этих детей? Как-то подозрительно… Уточним, пожалуй:

– И как мне потом за всё это расплачиваться с вами?

– Нуууу, сгодишься уж на что-нибудь. Услуга за услугу. Денег пока не просим, так сказать, хватает, – легко и даже немного презрительно бросил Бориска. Ох, товарищ, ох и не промах же ты!

– Тогда я не против, – расслабилась я. Когда придёт время расплаты, уж как-нибудь разберусь!

– Да мы особо тебя и не спрашивали. Накормить голодного надо даже против воли его, дабы не откинул он копыта в неположенном месте. И вообще… Нам и самим есть охота. Кстати, как я понял, тебе таки не лимонадику, а винчика принести, так? Ну, я пошёл, а вы тут сидите тихо и… ради Бога, дамы, не ссорьтесь! – Боря гордо вскинул голову и пошёл… Добытчик!

Я не знаю, КАК Боря всё это насобирал в доме, но принёс он поистине прекраснейший ассортимент блюд и напитков: бутерброды с ветчиной, половину жареной курочки, свежие овощи, мягчайший хлеб, плитку шоколада, ветку винограда, бутылку кваса и бутылку – на минуточку! – итальянского красного сухого! Всё это в чудесной милейшей корзинке.

– Мама собирала? – спросила я и тут же пожалела об этом вопросе.

– Обижаешь! Джентльмен не рассчитывает на мамочку, радость своим женщинам он доставляет самостоятельно! – Борис просто негодовал: как я только могла заподозрить, что он – маменькин сынок.

– Брешет, – шепнула мне на ухо Софа, – конечно, мама помогала.

– А вино? – спросила я. – Мама свободно выдает вам его?

– Не, это уже самодеятельность. Спёр, конечно, из буфета. Мама много навезла всяких бутылок. Угощать. А пока и некого угощать. А сама она водочку предпочитает.

– Дамыыыы, негоже шептаться! – обиделся Боря. – Я сейчас наливать буду!

Борис разлил напитки по стаканам и выдал тост:

– Ну-с, как говорится, за встречу бокал всегда слишком мал! – и эффектно тряхнул чёлкой.

От этих слов во мне будто зажглась сигнальная лампочка. Я же где-то видела эти слова…

– Боря, а откуда ты знаешь эту фразу?

– Это наш семейный тост, его бабушка всегда произносит на праздниках, – ответил Бориска.

Я не успела обмозговать эту информацию, а затем и вовсе про неё забыла, потому что мы услышали, как кто-то зашуршал, продираясь сквозь негустой кустарник.

Это Вениамин Фомич, словно заправский шпион, пробирался к лазу в заборе.

– Стоять-бояться! – закричали мы.

– Пиф-паф, ой-ой-ой, вы попались, зайчик мой! – бодро добавила я.

Сосед вскрикнул и побледнел, затем как-то по-лягушачьи прыгнул вперёд и стал близоруко всматриваться в место источника звука. Оссспади, какие мы пугливые! А мы тоже хороши – так и довести ведь человека можно до гипертонического криза или обморока.

– Вениамин Фомич, не бойтесь, это всего лишь мы. Мне очень надо с вами поговорить! – успокоила я соседа, выползая из укрытия, кряхтя и отряхиваясь.

– Лёля, ну ты… блин… я чуть не обоссался, честное благородное…

– А чего вы через калитку-то не ходите, как все белые люди? – язвительно пошла я в наступление.

– Дык эта… я боюсь! Вся эта история… Лёль… эк оно всё некстати…

– Некстати?! А так бы вы, конечно, вторую жену завели, да?!

– Не… я никогда… – мямлил сосед, и я поняла, что нам нужно уединиться от посторонних детских ушей, которые повернулись, будто локаторы, в сторону разговора.

Я схватила Вениамина Фомича за рукав (а то еще убежит, вон как его трясёт от страха) и потащила через кустарник в сторону поля. Детей я попросила идти домой. Не факт, что они меня послушали, но я надеялась на их сознательность. И среди бескрайнего поля, дышащего свежестью и пряностью, я услышала историю, проливающую свет на подозрительный семейный статус нашего «жениха».

Благородный дон Фомич

Жил да был в Самаре парень Веня. Окончил техникум, сходил в армию, устроился на завод, работал и даже дорос до мастера участка. Довольно рано потерял родителей, поэтому жил один. Молодой человек был весьма нерешителен в вопросах личной жизни, а подтолкнуть в нужную сторону было некому, поэтому холостяковал, несмотря на насмешки семейных друзей.

Веня был парень хороший, душевный, добрый. Да, немного неотесаный, да, не принадлежавший к касте советской интеллигенции и звёзд с неба не хватавший, но… всё-таки очень порядочный, не подлый, а это, знаете ли, дорогого стоит.

И вот как-то возвращался Веня домой после посиделок у друзей. Было довольно поздно, темно, вокруг полное отсутствие людей, тишина такая, что из звуков слышны лишь собственные шаги. Шёл он, шёл, и вдруг показалось ему, будто где-то кошка ли мяукает или собака поскуливает. Ан нет… Увидел он на обочине дороги девушку. Сидит она прямо на земле и тихонько плачет.

Веня подошёл к девушке, выяснил, что она подвернула ногу, идти не может, страдает так уже почти час, и хоть бы кто мимо проходил… Взвалил Веня её на свои мужественные сильные плечи, донёс до своей квартиры, позвал соседку-медсестру: «Нет-нет, перелома нет, банальное растяжение, я сейчас просто бинтом перетяну, к завтрашнему вечеру отёк сам спадет».

Так и познакомились. И Роза (а это была именно она) поведала Вене свою печальную историю. Девушка приехала в Самару из Одессы. Резонный вопрос: почему? Менять морской, хлебосольный южный город на довольно промозглый и не самый богатый… Но причина была самая что ни на есть веская, по крайней мере, для Розы. Всё дело было в несчастной любви. Подробностей девушка не рассказала, но поведала, что вот, дескать, встречалась с парнем, а он поступил очень подло и некрасиво. И находиться с ним в одном городе, ходить с ним по одним улицам было ей мерзко и противно.

И единственным вариантом, пришедшим в голову Розе, стал переезд в далёкий город, где жила её подруга детства. Несчастной девушке, метавшейся тогда в горячечно-пьяном любовном бреду, идея побега виделась вполне разумной. Но на поверку всё оказалось совсем не так просто и радостно. Подруга в целом была не против приютить Розу, но краеугольным камнем нормального существования в любом крупном городе являлась в те времена прописка. Именно она давала право на мир, труд, май, отдых и прочие блага советского человека.

Сидеть без работы на шее у подруги не представлялось возможным, но и вернуться обратно в Одессу было невозможно вдвойне. Ненависть, злоба и… любовь в сердце Розы полыхали так сильно, что проще было умереть сразу. Или постепенно: скитаться по вокзалам, стать каликой перехожей, податься в табор на подтанцовку («дайрукупогадаю») … Но только не обратно, только не встретиться случайно с человеком, который предал всё, во что верила юная, доверчивая Розочка.

Глядя на это несчастное, потерянное существо, Веня не мог не предложить ей свою помощь. Любую. Абсолютно. Невозможно было допустить, чтобы кто-то страдал, да ещё так глубоко, до посиневших губ и дрожащих пальцев.

Веня выбрал самый очевидный, хотя и довольно рисковый, сценарий решения Розочкиной проблемы. Он предложил ей стать его женой. Фиктивно, разумеется. И прописать Розу как законную супругу в своей квартире.

Считаете, он поступил слишком легковерно? Может, и так, но молодой человек точно знал, что поступает правильно и что этой девушке можно верить и доверять, и она никогда его не обманет. И он не ошибся.

Новоявленные супруги после ЗАГСа и оформления прописки пошли по жизни каждый своей дорогой. В их отношениях не было и дуновения романтики. У Вени не вспыхнуло к Розе чувство, а в мыслях и сердце девушки оставался совсем другой мужчина. Но хорошо, что на добрые поступки нас толкают не только влюблённость или меркантильность. Есть совсем иные основания для доброты, и они, к счастью, не такая уж редкость.

Пару лет молодые люди не сильно беспокоились друг о друге, но в какой-то момент Веня принял решение перебраться жить в деревню: ему захотелось быть ближе к природе, да и трудности колхозной и сельской жизни не только не пугали его, а наоборот – приманивали. Чтобы приобрести дом, Вене понадобилось продать квартиру, а для этого – выписать Розу. Веня долго думал о корректности такой просьбы, но деваться некуда, и он пошёл к Розочке. И вовремя. Именно в тот день девушке сообщили, что её мама в Одессе заболела, дали рецидив какие-то давние серьёзные травмы, и ей требуется постоянный уход, который может обеспечить лишь единственная дочь.

Молодые люди быстро обстряпали «выписку» Розы из квартиры, но на развод у них уже не оставалось времени. Для развода по закону назначался срок в 1,5 месяца с момента подачи заявления. Веня с Розой договорились развестись «как-нибудь потом», дело-то не хитрое.

Веня переехал в деревню, зажил счастливо, хотя и по-прежнему довольно одиноко. Никак не тянуло его жениться, хотя женщины были, конечно, как же без них.

Получилось, что за жизненной суетой и Вениамин, и Роза совершенно запамятовали, что женаты. Тем более, вот судьба-насмешница, каждый из них умудрился потерять свой паспорт, а при замене в обеих книжечках паспортистки не поставили штампы о браке. Собственно, именно поэтому Веня и был так ошарашен приездом Розы, которая, хоть и фиктивно, но до сих пор оставалась его женой.

А Роза Соломоновна бы и не приехала, если бы в её жизни не появился мужчина – Яков Моисеевич, ставший отцом двух её детей, который «совсем с ума съехал, уговаривая выйти замуж». В конце концов, Яков Моисеевич, понимая тщетность своих многолетних попыток, треснул кулаком по столу (а был он вообще-то весьма тщедушен и крайне деликатен), собрал чемодан и ушёл, «бросив мать своих малЫх детей», и выдвинул ультиматум: или свадьба, или всё кончено.

Роза спасовала под таким напором и дала-таки согласие на брак. И, о ужас, при подаче заявления в ЗАГСе выяснилось, что свадьба не может состояться, ибо невеста – замужем.

Яков Моисеевич схватился за сердце, но Роза в ответ схватила его за грудки, притянула к себе и поклялась, что «усё будет в шоколаде! Теперь, когда я дала согласие, я уже от своего не отступлюсь! И инфаркт ты таки получишь, но только через исполнение своих законных супружнецких обязанностей!»

А Роза – она такая: сказала – сделала. Прихватила детей для пущего веселья – и поехала добывать свободу, чтобы снова её лишиться в браке с любимым мужчиной.

– Это, знаешь, уже не прежняя трепетная Розочка, это… ого-го какая мощная женщина! Хотя такая же добрая и душевная, – закончил свое повествование Вениамин Фомич.

– Душевная? Добрая? – вопросила я недоверчиво.

– Ну да…

– А чего же она так на Валю налетела, добрая ваша?

– Ну, Лёль… просто у нее такой характер, – пояснил сосед. Хорошее объяснение, ничего не могу сказать. А главное, такое – не придраться.

По крайней мере, теперь мне стало понятно, что Роза Соломоновна не претендует на Веню. Как раз наоборот, хочет от него как бы слегка избавиться.

И теперь хорошо бы, ввиду всей этой полученной информации, как-то помирить Валюшу с соседом… да и с его пока еще женой. Заводить с наскока разговор с тёткой я побоялась, решила немного выждать время и подготовить почву.

Не берите с меня пример. Сообщайте хорошие новости сразу. Даже если страшно, что вас не так поймут, не поверят, спустят собак. Хорошие новости – это хорошо. И точка.

А я вот немного стормозила. И пока я тормозила, наши «соперницы», наоборот, времени зря не теряли.

Как думаете, где точно могут встретиться в сельской местности две женщины, находящиеся в статусе врагов? Правильно, на рынке. Вероятность встречи – сто процентов!