Текст книги "Гуру и зомби"

30

На экране мобильника высветился Герин ник – «раб». Если он опять не по делу, уволю, – хладнокровно, ни одна жилка не дрогнула, решает Нестор.

Избавиться придется не столько из-за его ошибок…

Старается парень, видно же. И учится… Из кожи лезет, чтобы расширить дело.

Видимо, время изменилось. Пока лишь по сущей ерунде чувствуется, что государство собирается разобраться с бизнесами нашего типа. Пара громких, удаленных по времени друг от друга судебных разбирательств – «Аум Синрикё» с узкоглазым хитрованом, воскреситель мертвых – и под эту лавочку уже тихо можно ущучить любой частный университет, католическую школу, в общем – любую культурную инициативу.

И несторианцы под тем же богом ходят.

Народ еще не боится, прибывает, а вот с большими залами в Москве, да даже и в провинции все труднее… Отказывают в последний момент, не особо церемонясь с поиском предлога. Как будто Нестор собирает единомышленников, которые его выдвинут… да хоть куда.

Встал на место властей предержащих, и сразу все понятно.

Политическая логика тут есть: страхуются от идеологических конкурентов. И экономическое объяснение тоже присутствует: этот денежный ручеек хотят направить в свой финансовый океан. И здравый смысл диктует: наступательные и оборонные бои надо вести по всем направлениям, если хочешь жить. А раз есть резоны, то будет и результат.

Осторожные… Не торопятся. Пока наращивают властные мускулы, собирают силы, чтобы атаковать гласно и наверняка. Но долго еще могут выжидать, прежде чем объявят незаметный для других дефолт – на век несторианцев вполне может хватить.

Хотя… Из-за наезда налоговой теперь нельзя решать проблемы привычным путем – взятками.

И это бы ничего: если ждать благосклонной погоды, то никогда не отправишься в море русского бизнеса. Без риска даже детскую сумму не сколотить. А у него уже отложено достаточно и несгораемо. По совету парижского адвоката капитал работает на владельца в далеком австралийском банке, ни разу не засветившемся не только в скандальной хронике, но и вообще в России неизвестном.

Азарта копить и копить у Нестора совсем нет. Проверено.

Вообще-то к своему «полтиннику» он поддался многим соблазнам – всем, каким хотелось.

В рулетку пару раз поиграл. Руки дрожали, пот на лбу выступил. Все как надо. Упал и вознесся – проиграл и выиграл. Испытал эмоции, за которыми ходят в казино, и остановился без сожаления.

По Камасутре вдоволь поупражнялся, донжуанский список составлялся сам собой…

Лишь уайльдовскую страсть не распробовал – с мужчинами тянуло соревноваться, а не любиться.

Все делал не для галочки, в охотку – и только.

И вот теперь ослабла охотка пасти народы.

Так что если Гера не по делу – вон! Пусть его звонок будет началом конца.

И, говоря усталое «алло», Нестор уже зажегся. Азарт перемен…

…Увы, не сейчас. Не прогонишь же человека, который только что потерял сына. Еще не родившегося.

– Сочувствую… – Несторов голос сдавливает от разочарования, а не от сопереживания.

На том конце – молчание. Жилы вытягивающая тишина. Трубку в таком раскладе (сила и бессилие…) не положишь, и буркнул первое, что пришло на ум, уже проанализировавший новость:

– У ребенка не было кармы.

31

В Москве бывает одиноче, чем в поле без конца и края. В летнем поле, заросшем хилыми колосьями пшеницы и наглыми, буйными васильками. При ветре шумят и волнуются. По краям – ярко-красные маки.

Выглядит живописно, а на душе становится муторно.

Сорняковая красота…