Текст книги "Книга сказок"

Братский подарок
Латышская сказка

У самого моря жили-были два брата, богатый и бедный, и они меж собой не ладили. Бедный еле концы с концами сводил, но ему и в голову не приходило у брата помощи просить. Однако как-то остался он без хлеба. Испечь не мог – муки не было, и купить не мог – не было у бедняка ни гроша. Три дня только воду пил, но невмоготу стало, живот от голода свело. Пошёл он к богатому брату, краюху хлеба просить. Тот как раз на крыльце стоял, когда брат открыл калитку и зашёл во двор. Быстренько сбегал в сени, достал заплесневелый свиной окорок, который выбросить было жалко. Даже слушать не стал, зачем брат пришёл, протянул ему окорок и велел в пекло[39]39
  Пе́кло – то же самое, что ад.


[Закрыть] убираться.

– Продашь там окорок – деньгами разживёшься! – говорит.

Вздохнул бедняк, поблагодарил брата и отправился пекло искать. По дороге повстречал он старика с длинной седой бородой.

– Что это ты пригорюнился? – спрашивает старик.

Бедняк рассказал, что брат послал его в пекло окорок продавать, а он дороги не знает.

– Не о чем тут горевать! – сказал старик. – Вон по той тропинке иди, всё прямо и прямо, так и дойдёшь до самого пекла. Только денег за окорок не бери, попроси меленку, что в углу у них завалялась.

Обрадовался бедняк, поблагодарил старика и пошёл по тропинке, которую тот ему указал.

Долго ли, коротко ли, наконец дошёл он до гигантских ворот, что в пекло вели. Только дальше хода не было – ворота запертыми оказались. Постучался он. На стук вышел, позёвывая, молодой чёрт.

– Чего тебе? – спрашивает.

– Я свиной окорок принёс. Продаю, – говорит бедный брат.

– Сколько за него просишь? – облизнулся чёрт.

– За деньги не отдам, – отвечает бедный брат. – Только в обмен на меленку, что где-то у вас в углу завалялась.

Но чёрт о такой мене и слышать не хочет.

– Меленку не отдам, и не проси! – говорит, а сам от окорока глаз не отводит.

Бедняк поначалу растерялся, но потом решил стоять на своём. Но и чёрт ему не уступал. Долго они препирались, и кончилось тем, что всё-таки отдал ему чёрт меленку.

Стал бедный брат меленку разглядывать, а чёрт как сквозь землю провалился, и ворота тут же захлопнулись. Пустился бедняк в обратный путь. Идёт, а сам гадает, что с меленкой делать, молоть-то ему нечего.

Откуда ни возьмись на тропинке возник давешний старик.

– Вижу, меленку ты раздобыл, – говорит.

– Да, она у меня, только вот не знаю я, что мне с ней делать, – отвечает бедный брат.

– Это не простая меленка, – говорит старик. – Стоит попросить, и она намелет из воздуха того, что тебе надобно. Будет молоть – не остановишь!

Обрадовался бедняк, думает: «Ну, теперь я хоть досыта поем!» А старик сказал ему на прощание волшебные слова, чтобы меленку останавливать, и велел никому их не сообщать. Сказал и в воздухе растворился, будто его и не было.

С того дня зажил бедный брат, как никогда ему жить не доводилось. Ни в еде недостатка не было, ни в одежде. Утварью домашней обзавёлся, скотиной, птицей. Хозяйство большое стало – он помощников взял и никого не обижал, платил исправно, не жадничал. Ни в чём себе бедный брат не отказывал. Меленка ему намолола столько золота, что он построил себе золотой дворец и в этот дворец привёл красавицу-жену.

Богатый брат при виде дворца от зависти чуть с ума не сошёл. Помчался к брату, спрашивает:

– Откуда у тебя всё это?

Рассказал ему бедный брат про меленку. Стал богатый к нему приставать, чтобы он её ему продал.

– У меня добра теперь вдоволь, – говорит бедный брат, – мне не жаль с братом поделиться. Бери!

Богатый брат затрясся от радости, подхватил меленку и домой помчался.

На рассвете собрался богатый брат со своими работниками сено косить. Жена его хотела дома остаться, еду готовить, но муж говорит:

– Пойдём с нами в поле! А я, как есть захочу, домой зайду, мне меленка каши и намелет.

Жена не стала возражать, пошла вместе со всеми на покос. А муж её, когда пришло время завтракать, поспешил домой. Попросил меленку каши намолоть, та и принялась. Мелет и мелет, никак не остановится. Все горшки, какие только были в доме, кашей наполнились. Хозяин кричит: «Хватит, остановись!» – а меленка знай себе мелет. Уже изба кашей заполнилась, а меленка всё мелет. Ужас его обуял, схватил он меленку и за дверь выбросил, а та всё мелет, уже весь двор кашей заполнился. Схватил тогда богатый брат меленку – и к бедному брату: «Забери ты её от греха!»

Бедный брат только посмеялся. Прошептал он заветные слова, и каша тут же пропала, будто её и не было. А меленка у него осталась.

Плыли как-то мимо того берега моряки, видят: сверкает на солнце золотой дворец, где раньше бедная изба стояла. Причалили они к берегу, сошли с корабля и спрашивают хозяина:

– Откуда здесь дворец взялся? Раньше мы его не видели!

– Это всё из-за меленки, а во дворце мы с женой живём, – отвечает бедный брат.

Подивились моряки чуду, а некоторые из них исполнились зависти к хозяину дворца, и на следующую ночь меленку украли.

Корабль продолжил плавание, а моряки собрались вокруг меленки и стали думать, чего бы у неё попросить. Кто-то предложил соли намолоть: они дома соль забыли, а пресную пищу есть невкусно. Едва они меленку попросили, как она начала молоть – аж пыль столбом и дым коромыслом!

Уже много соли намолола, хотят моряки её остановить, да не выходит у них ничего. Моряки её и трясут, и руками держат, и на палубу бросают – она всё не останавливается. Наполнился корабль солью и потонул вместе с моряками. А меленка и на дне морском мелет и мелет, оттого и вода в море такая солёная.

Братья-волки
Литовская сказка

Умерла у одного человека жена, оставила сироток – двух братьев и сестру. Горевал он недолго: в дом хозяйка нужна, детям – мать, вот и женился снова.

Как-то играли братья во дворе в лошадок.

А мачеха на крыльцо вышла, говорит:

– Лучше в волков играйте. Встаньте на четвереньки и войте.

Послушались мальчишки, встали на четвереньки и принялись выть. Отец, на них глядя, смеялся – так забавно у них это получалось. Говорит жене:

– Славные у нас ребятишки!

А та хлопнула в ладоши и сказала:

– Волки-волки, прочь отсюда! В дремучих лесах резвитесь, к человечьему жилью не приближайтесь!

В тот же миг братья превратились в волков и убежали.

Сестра увидела в окошко, выбежала на крыльцо, стала братьев звать и плакать, но их и след простыл.

Тут только понял отец, что в дом не женщину привёл, а злую колдунью – лауме[40]40
  Ла́уме – злой дух, ведьма.


[Закрыть].

Говорит он дочери:

– Ты, Алге, всю работу по дому делай, угождай ей. Может, смягчится у неё сердце и она превратит их обратно в людей.

Ради братцев Алге всё готова была терпеть. Чуть свет вставала, за полночь ложилась. Всю работу делала, никакой не гнушалась. А в рукоделье ей равных не было, шить ли она возьмётся, вязать ли, крестиком вышивать – чудо как красиво получается, вся деревня сбегается посмотреть. Но мачехе она ни разу не угодила. Той хотелось с глаз долой её убрать, поскорее замуж выдать.

– Ты уже выросла, – говорила мачеха. – Пора о замужестве думать, приданое себе готовить!

Сказано – сделано. Алге наткала себе штуку полотна [41]41
  Шту́ка полотна́ – старая мера длины, равнялась примерно 48 локтям; вытканное полотно скатывали в штуки, от которых потом отрезали куски материи для шитья повседневной одежды.


[Закрыть], нашила сорочек и постельного белья, села полотенца вышивать [42]42
  Полотенца, или рушники, традиционно вышивали крестиком девушки у разных народов; вышитые полотенца были важной частью девичьего приданого, без которого и замуж было не выйти.


[Закрыть]. Всю свою жизнь она на них вышила: как они с отцом и матушкой жили, как матушка умерла, а отец на мачехе-лауме женился, как братья во дворе играли, а мачеха их в волков превратила, и как она, Алге, стоит на крыльце, братьев зовёт, умоляет вернуться.

Мачеха, как увидела, ещё пуще озлобилась. А когда мужа дома не было, выкинула за дверь полотенца, закричала:

– Вот тебе полотенца! И сама ступай за ними!

Вытолкала девушку на улицу, а дверь заперла, чтобы та не вернулась.

Подняла Алге полотенца, отряхнула. Идёт куда глаза глядят, а глаза из-за слёз почти ничего и не видят. Три дня и три ночи шла, забрела в чащу леса. Видит – впереди то ли огонь полыхает, то ли свет такой яркий горит, что глазам больно. Оказалось, это был дом Солнца, сюда оно на ночь опускалось и отсюда на рассвете на небо уходило, всем светить, белый свет радовать.

Постучала Алге в дверь, а сама глаза зажмурила, чтобы не ослепнуть. Солнце ей велело войти в дом, располагаться, а само стало расспрашивать:

– О чём ты плачешь, милая девушка?

Рассказала ему Алге про мачеху-лауме и про своих братцев, которых та в волков превратила.

– Солнце красное, не видало ли ты моих братцев? – спрашивает.

– Оставайся у меня до ночи, – сказало Солнце, – ночью соберутся мои лучи, они по белу свету целый день бродили, много чего видели. Спрошу я их о твоих братьях.

Не стала Алге в ожидании без дела сидеть. Затопила печь, напекла пирогов, весь стол яствами уставила.

Как стемнело, стали к Солнцу его лучи собираться. Сели за угощение, едят да Алге нахваливают. Когда лучи досыта наелись, Солнце спросило:

– Не видали ли вы братьев Алге? Их мачеха-лауме в волков превратила.

– Мы только днём по свету бродим, – ответили лучи, – а волки обычно по ночам рыщут, добычу себе ищут. Ты, Алге, у Месяца спроси, может, ему что известно.

Указали они Алге дорогу к Месяцу, попрощалась она с Солнцем и лучами. С порога оглянулась – видит, светлица после ужина не выметена. Воротилась Алге, в избе подмела, сор собрала и хотела было в печку бросить, как в отцовом доме делала.

– Погоди, милая девушка! – сказало Солнце. – Ты сор завяжи в краешек полотенца, он тебе ещё пригодится.

Алге так и сделала.

Долго она шла, наконец увидела впереди серебристый свет. Так светился дом Месяца, сюда он на рассвете опускался, отсюда вечером обратно в небо поднимался.

Постучалась Алге, Месяц её впустил, спрашивает:

– Скажи, милая девушка, что тебя ко мне привело?

Рассказала она ему про братьев и про мачеху-лауме.

– Месяц, скажи, не видал ли ты моих братцев? – спрашивает.

– Оставайся до рассвета у меня, – говорит Месяц, – когда мои лучи соберутся, я их расспрошу, – может, кто чего и видел.

У Месяца Алге тоже без дела не сидела, растопила печь, напекла пирогов, стол яствами уставила. До рассвета ещё два часа оставалось, прилегла она на кровать, а заснуть никак не может. Тогда постирала она Месяцу бельё, во дворе на верёвке развесила. Тут как раз светать стало, начали к Месяцу его лучи собираться.

Уселись за стол, угощались – Алге нахваливали. Когда все наелись, Месяц спросил их о братьях Алге.

– У них логово на Стеклянной горе, – ответили лучи, – и взобраться на неё человеку не под силу.

Рассказали они Алге, как пройти к Стеклянной горе. Девушка попрощалась со всеми, хотела уйти и тут заметила, что бельё уже высохло. Сняла она бельё, верёвку отвязала, смотала и хотела было на крюк повесить.

– Погоди, милая девушка! – говорит Месяц. – Ты верёвку возьми с собой, она тебе пригодится.

Алге взяла верёвку и отправилась в путь. Долго ли, коротко ли, наконец добралась она до Стеклянной горы. Недаром та гора Стеклянной называлась: была она очень крутой и скользкой, просто так на её вершину было не взобраться. И уцепиться не за что: ничего на ней не было, только на самой вершине торчал пень от высохшего дерева.

Растерялась Алге, не знает, что делать. Тут Солнце из-за тучи выглянуло и стало светить ей прямо в лицо. Вспомнила она про сор, что в краешек полотенца завязала, стала его под ноги сыпать – они скользить перестали. Так гору наполовину одолела. Только Солнце к тому времени зашло, ночь наступила, а сору у неё больше не осталось.

Растерялась Алге, не знает, что делать. Тут Месяц из-за тучи выглянул и стал светить ей прямо в лицо. Вспомнила она про верёвку, завязала на ней петлю, размахнулась, накинула петлю на пень и добралась по верёвке до вершины. Огляделась вокруг – ничего на горе нет, только впереди вход в пещеру. Боязно ей стало, но только назад повернуть она уже не могла. В пещере лестница была, ведущая вниз. Долго она по той лестнице спускалась, на ощупь ноги со ступеньки на ступеньку переставляла. Привела её лестница в чьё-то обиталище. Посредине там стол стоял, а у стен – две лежанки, устланные мхом, и вокруг кости обглоданные. Похоже было, что попала она туда, куда так стремилась, – в жилище своих люби мых братьев.

«А вдруг они меня не узнают, загрызут?» – подумалось Алге. Тогда решила она развесить по стенам свои полотенца. Если братья поймут, что на них вышито, – значит, они ещё люди, а нет – значит, это уже дикие звери.

Так она и сделала, а сама спряталась, на печку залезла и затаилась.

Под утро вернулись волки в логово, увидели полотенца на стенах и говорят один другому:

– Смотри, это мы с батюшкой, матушкой и сестрицей.

– А это отец на мачехе-лауме женился.

– А вот она нас в волков превратила.

– А это сестрица на крыльце плачет… Милая Алге, где ты?

– Братец, я здесь! – отозвалась Алге и слезла с печи.

Обрадовались они, обнялись, поплакали. Братья рассказали Алге, как их расколдовать. Нужно было нарвать крапивы, вымочить её, высушить, отбить и напрясть из волокон пряжи. Затем соткать из той пряжи полотно, сшить из него рубашки и надеть их на волков. Тогда к ним вернётся человеческий облик. А пока человек рвёт крапиву, вымачивает и высушивает её, прядёт пряжу и шьёт рубашки, ему нельзя ни слова молвить, даже «да» и «нет» произнести.

– Но найдётся ли такой человек, который ради нас на это пойдёт?! – расплакался младший брат.

– Ради вас, милые братья, я и не такое готова претерпеть! – сказала Алге. – Давайте мы с вами сегодня всласть наговоримся, а уж завтра я замолчу.

На другой день нарвала она крапивы, и руки у неё от крапивы пузырями покрылись. Но ни слова она не вымолвила, даже не застонала. Вымочила, высушила ту крапиву, стала пряжу прясть. Из пряжи наткала полотна, а из полотна стала рубашки шить. И песен за работой не пела, и с братьями не заговаривала.

В это время проезжал недалеко от Стеклянной горы молодой охотник. Глянул на гору, видит – дымок вьётся, значит, кто-то живёт. Стало ему любопытно посмотреть, кто бы это был. Решил он взобраться на гору, поглядеть на её обитателей. Привязал к дереву коня, подошёл к горе и только тут заметил тропинку, сором посыпанную. Поднялся он до середины, а дальше за верёвку ухватился, которую кто-то за пень зацепил.

Наконец взобрался храбрец на вершину, обнаружил пещеру и по длинной лестнице спустился в жилище братьев Алге.

Завидя Алге, охотник ахнул: такой красивой девушки он ещё не видал.

– Ты кто, красавица? – спрашивает охотник, но девушка ни словечка ему не отвечает. – Ты не можешь говорить или не хочешь? (Она опять в ответ ни слова.) Матушка невесту для меня подыскивает, – продолжает охотник, – но коли увидит тебя, ей больше искать не придётся. Хочешь к моей матушке поехать? – И, не дожидаясь ответа, подхватил он девушку прямо с рукодельем, поднялся по лестнице и вынес из пещеры.

Ловкий он был человек и сильный. Спустился с драгоценной ношей с почти отвесной горы, усадил на коня и умчал. А два волка в кустах затаились и проследили, в каком направлении поехал всадник.

Мать его в самом деле обрадовалась, увидев девушку: она была именно такой, какую невесту мать для сына искала. Вот только огорчались они оба, что девушка не говорит. Тем временем Алге от своей работы ни на минутку не отрывалась и ближе к ночи сшила обе рубахи.

Вышла она на крыльцо, а к ней тут же два волка подбежали. Не успел охотник ружьё с гвоздя снять, как набросила красавица на волков рубахи, и они превратились в статных юношей. Тут-то девушка заговорила и всё охотнику рассказала, а на его предложение выйти за него дала своё согласие.

Только вот заклятие мачехи на том не кончилось. От крапивного полотна оставался ещё кусок. Его ни мерить, ни резать было нельзя, иначе братья вновь превратились бы в волков, теперь уже навсегда.

Не знала о том сестра-невеста. Впервые за долгие годы почувствовала она себя счастливой. Песни распевала, любую работу по дому в охотку делала. Вместе со свекровью, которая стала ей второй матерью, к свадьбе готовилась. Решили они с женихом пригласить отца Алге на свадьбу. Так узнала мачеха, что не удалось ей падчерицу и пасынков извести. Но заклятие ещё действовало, захотела она юношей навсегда в волков превратить. Переоделась цыганкой, завернула в лохмотья котёнка, держит на руках, баюкает.

Явилась лауме под окна падчерицы, просит:

– Красавица, быть тебе богатой!.. Есть у тебя в доме какая дерюжка? Мне бы небольшой кусочек, на пелёнку…

А сама думает: «Сейчас отрежет Алге кусок от полотна, и братья навсегда в волков превратятся!»

Но Алге не была ни скупой, ни жадной.

– Ну почему кусочек? У меня от шитья полотно осталось, возьми, авось пригодится! – И бросила мачехе в окно.

Так Алге, сама того не зная, снова спасла братьев от злой колдуньи, на этот раз навсегда. А вскоре сыграли они с женихом весёлую свадьбу и стали жить-поживать, добра наживать. Братья тоже потом женились, дом себе справили и отца к себе забрали.

Волшебный колокольчик
Молдавская сказка

Жил-был бедный мальчик-сирота, у него никого в целом свете не было. Когда немного подрос, стал он пастухом и пас овец. И был у него волшебный колокольчик. Стоило в него позвонить – стадо послушно шло туда, куда пастуху было нужно. По вечерам мальчик прятал колокольчик в дупло дерева, чтобы его не потерять.

Однажды вечером разразилась гроза. Пастушок пригнал отару, возле загона не было дерева с дуплом, он повесил колокольчик на ветку и лёг спать. Рано утром, когда проснулся, обнаружил, что дерево выросло до небес, до ветки ему не дотянуться и на дерево не залезть.

– Дерево, наклонись ко мне, я сниму мой колокольчик. Пора овец на пастбище выгонять.

– Не хочу, – отвечает дерево.

Попросил мальчик топор срубить вредное дерево, а топор отвечает:

– Не хочу.

Ржавчина затупить топор не захотела, огонь не захотел ржавчину опалить.

Пошёл мальчик к озеру, просит:

– Погаси огонь, он не хочет опалить ржавчину, ржавчина не хочет затупить топор, топор не хочет рубить дерево, а дерево не отдаёт мне колокольчик.

Но озеро ему отказало. И вол, которого он попросил выпить из озера воду, тоже.

Мальчик обиделся, пошёл к волку:

– Зарежь вола, он не хочет выпить озеро, озеро не хочет гасить огонь, огонь не хочет жечь ржавчину, ржавчина не хочет тупить топор, топор не хочет рубить дерево, а дерево не отдаёт мне колокольчик.

Но волк не захотел связываться с волом, а в волка не захотел стрелять охотник.

Пошёл мальчик к мышке, попросил её отгрызть ремень с ружья охотника, потому что никто ничего не хочет: охотник – застрелить волка, волк – зарезать вола, вол – выпить воду, вода – погасить огонь, огонь – опалить ржавчину, ржавчина – затупить топор, топор – срубить дерево, а дерево не отдаёт ему колокольчик.

Мышка говорит:

– Не хочу!

Пошёл мальчик к кошке, попросил её мышку съесть, но и она ему отказала.

Что делать? Пошёл он к собаке, просит:

– Укуси ты кошку, она не хочет съесть мышку, мышка не хочет отгрызть ремень с охотничьего ружья, охотник не хочет застрелить волка, волк – зарезать вола, вол – выпить воду, вода – погасить огонь, огонь – опалить ржавчину, ржавчина – затупить топор, топор – срубить дерево, а дерево не отдаёт мне мой волшебный колокольчик. Солнце уже высоко, а мои овцы хотят пить и есть.

Сжалилась над ним собака, встряхнулась, потянулась да как бросится за кошкой! Кошка с испугу кинулась на мышку, мышка пискнула и принялась грызть ремень ружья, охотник подхватил ружьё и прицелился в волка, волк помчался за волом, вол замычал и стал пить воду из озера. Вышло озеро из берегов, выплеснулась вода на огонь, огонь кинулся на ржавчину, ржавчина напала на топор, тот вскочил и хотел было срубить дерево, но дерево от него отклонилось, и так низко, что мальчик успел схватить свой колокольчик и отправился пасти овец.

С того самого дня собаки стали главными помощниками пастухов.

Лоскутки
Нанайская сказка

В одном большом селении у моря жила семья: отец, мать и дочка. Жили они богато, единственную дочку любили, холили и лелеяли. Та была хорошей девушкой, только избалованной, потому что ни в одном её желании отказа не было. А по соседству с ними жила бедная семья. Там тоже растили единственную дочь, да только о её желаниях никто и не спрашивал. Целыми днями работала девушка, бельё стирала, дрова колола, матери по дому помогала, отцу – рыбу ловить и с уловом разбираться. И так с утра до позднего вечера.

Как-то пришла в селение беда, началась эпидемия какой-то загадочной болезни. В один день умерли родители обеих девушек, остались они одни. Богатая по-прежнему ни в чём не нуждалась, у бедной же порой за целый день ни крошки во рту не было, а одежда её совсем износилась.

Однажды бедная девушка нашла в мусоре выброшенные кем-то лоскутки. Собрала она их и понесла на речку стирать – хотела себе обновку справить. Тут ворона подлетела, подхватила клювом лоскутки и улетела. Бедная девушка побежала за вороной. Бежит по тайге, плачет, кричит:

– Тётка ворона! Отдай лоскутки! Мой халат совсем износился, мне заплатку не из чего поставить!

Ворона всё летит, а девушка всё бежит и кричит. Сама не заметила, как по горам промчалась, по долинам пронеслась. Так добежала она до глухой тайги, и из самой чащобы вдруг вышла ей навстречу согбенная старушка.

– Что ты здесь делаешь одна? И почему плачешь? – спрашивает старушка.

Девушка слёзы вытерла и всё ей рассказала.

– Оставь ты лоскутки вороне! Ей они пригодятся, а тебе без надобности, – сказала старушка. – Пойдём-ка со мной, я тебя не обижу.

Привела она девушку в свой дом, накормила и напоила. А когда девушка совсем успокоилась, протянула ей какой-то свёрток:

– На обратном пути вокруг тебя звери и птицы будут громко кричать. Ты на них внимания не обращай. Спелые ягоды и необыкновенные цветы будут попадаться – ты их не рви. Дома положи свёрток в уголок и ложись спать, утром развернёшь, поинтересуешься. А теперь ступай вон по той тропинке, она тебя прямо к дому приведёт!

Сказала так старушка и исчезла, а девушке не по себе стало. Только теперь она поняла, что оказалась одна в глухой тайге. Долго шла она по тропинке под крики и рычание хищных зверей. Страшно ей было, звери те близко подходили, но она всё шла, не останавливалась.

Когда вышла из тайги, стала взбираться на горы, на неё стали с воинственным клёкотом пикировать орлы. Но она всё шла, не останавливалась, и орлы от неё отстали. А в долинах ей такие чудесные ягоды попадались, такие дивные цветы своим ароматом дразнили, что голова кружилась. Но она всё шла.

Домой девушка пришла ближе к ночи. Свёрток сунула в уголок, как старушка велела, и легла спать. А утром глаза открыла – и не может понять, где она. На нарах[43]43
  На́ры – кровать в виде дощатого настила.


[Закрыть] постелены дорогие циновки, стены завешаны коврами. У стен – сундуки с богатой одеждой, полки ломятся от посуды. А сама она в шёлковом халате, таком красивом, какого ни у кого прежде не видела.

Днём, как обычно, забежала к ней на минутку богатая соседка. Увидела такую красоту, спросила:

– Откуда у тебя всё это?

Бедная девушка ей всё рассказала, и про лоскутки, и про ворону, и про старушку. Богатой завидно стало.

– Одолжи мне свой рваный халат и какие-нибудь лоскутки! – попросила она. – Я хочу, чтобы у меня всего стало ещё больше.

Теперь-то у бедной девушки были даже лоскутки. Отдала она их богатой, и та поспешила к речке, лоскутки стирать. Правда, стирать она не умела, и привычки держать руки в холодной воде у неё не было. Но тут как раз прилетела ворона и подхватила лоскутки. Девушка обрадовалась, но на всякий случай стала кричать, руками махать и бросилась вдогонку. Только бегать у неё привычки не было, с трудом добежала она до глухой тайги, губы от досады кусая.

Вышла из чащобы старушка, спросила:

– Почему ты так кричишь?

Рассказала ей девушка про ворону, которая утащила лоскутки. Старушка привела её к себе, накормила, напоила, дала какой-то свёрток:

– На обратном пути вокруг тебя звери и птицы будут громко кричать. Ты на них внимания не обращай. Спелые ягоды и необыкновенные цветы будут попадаться – ты их не рви. Дома положи свёрток в уголок и ложись спать, утром развернёшь, поинтересуешься. А теперь ступай вон по той тропинке, она тебя прямо к дому приведёт!

Пошла девушка по тропинке. Вокруг звери рыскают, птицы с ветки на ветку перелетают, а вдоль тропинки дивные цветы растут, и спелые ягоды так в рот и просятся.

«С чего бы мне слушать эту старуху? – подумала девушка. – Свёрток у меня, счастье мне уже обеспечено!» Наелась она ягод, нарвала цветов и не заметила, как стало смеркаться. Сбилась она с пути. Значит, не скоро домой попадёт. А ей не терпелось поскорее посмотреть, что у неё в свёртке. Села она на пенёк, свёрток развернула – а из него змеи полезли. Завизжала девушка, отпрянула от свёртка, а голос старушки у неё над ухом произнёс:

– Из-за твоей строптивости и жадности не будет тебе счастья!

Долго ли, коротко ли она в лесу блуждала, но наконец вернулась домой. Заходит в дом и видит: от прежнего богатства ничего не осталось. Шёлковый халат стал кучкой пепла, а на месте украшений чёрные угольки.

Жадность и строптивость – родные сёстры. Кто их в себе не одолеет, тот счастье своё потеряет.