Текст книги "Лекции по искусству профессора Паолы Волковой. Книга 1"

И хотя Франция является классической передовой страной всей культуры 19 века, начиная с романтизма и Мюссе, и Теофиль Готье, и Жорж Санд, и Виктора Гюго и, конечно, парнасская школа поэтов и потрясающие художники, но северный Альбион совсем не отсталый. Во-первых, он имеет Байрона, во-вторых, гениальную поэтическую озерную школу, во главе которой стоял замечательный поэт Вильям Вордсворд. А живопись англичане создали уникальную – через романтическую школу. Они создали школу живописи, а самое главное создали стиль. Любимейший англичанами, который в ходу до сих пор. Они считают его лучшим стилем на всех уровнях. Их философом был теоретик Джон Рескин. Я недавно читала книгу по архитектуре, которую просто читать не стоит. Скучно. Время не тратьте. Но они на него богу молились и, если называли его имя, то закатывали глаза. И его школа оказала влияние на мировую культуру. Она для англичан является выражением национального эмоционального сознания.

В следующий раз я начну читать вам прерафаэлитов и продолжу на ниве французского романтизма. И это само по себе замечательно. Будем двигаться дальше. (Аплодисменты).

Лекция №11. Наполеон – Блок – розенкрейцеры

Волкова: Так, значит в прошлый раз мы говорили о том, что, начиная со смерти Наполеона, постнаполеоновское время создает единое историческое пространство не только в Европе, но и во всем мире. Он был настолько неординарным явлением для истории, что своими действиями перевел часы. Необъяснимая личность. Я говорила, что он написал в своей школьной тетрадке о «Святой Елене». Поэтому сказать, чем было наполнено пространство этого человека невозможно. Будучи нищим капралом с итальянской кровью корсиканца, он заявился к величайшему Лапласу – астрологу того времени и заказал собственный гороскоп, что было в достаточной степени необычным. И через какое-то время Лаплас созвал свет французского общества в свою астрологическую обсерваторию. Гости никак не могли понять, почему этот великий астролог пригласил их к себе. Они сидели, пили кофе, трепались ни о чем, курили, обсуждали новости, пока не услыхали скрип старых деревянных ступенек. И тогда Лаплас сказал: «Господа, вы слышите скрип этих ступеней? К нам поднимается самый великий человек Франции и мира. Судьба Франции идет к нам». Дверь открылась и вошел маленький человек в разорванном мундире. Когда Лаплас сделал его гороскоп в нем было все! Вся кривая его судьбы, включая время его падения – Двойная Лилит.

Наполеон стал военным стратегом и непонятной личностью, всегда окруженный еще более странными людьми. У него была своя гадалка и астролог. Почему-то люд такого класса жаждет знать, что их ждет завтра. Черчиль был таким иронично-циничным человеком. У этих людей такой сложный внутренний мир, наполненный сложными знаниями о себе и о мире, что им обязательно нужны «компасы».

Сначала был барокко, потом революционный классицизм, потом классицизм академический, потом романтизм, импрессионизм, постимпрессионизм, авангард. У нас все разделено по годам. В жизни так не бывает. Это мы, чтобы иметь целую картину перед собой, классифицируем все. Но я могу сказать, что смена тенденций, духовных или художественных идеологий, требующих своего выражения в литературе, науке или живописи идет в абсолютном ритме. И ритм этот до сих пор продолжается с оттенком на историческую ситуацию или на национальные особенности. Пример: я недавно слушала передачу и читала книгу о том, что такое явление экзистенциальности после войны. Итак, рассматриваются времена, потом говорят: «Наступает новое время во всем мире». А что это такое? Кто это сейчас знает? Рубеж 43—44 годов – это война в переломе, война на сломе. В 44 году уже было все ясно. Папа Иоанн XXII издает энцИклику. Я ее читала сама. Я знаю ее не в пересказе. А мы о ней сейчас забыли. А там сказано, что отныне наступает абсолютно новая эпоха. Старая эпоха закончена, поэтому церковь в 1944 году, в Ватикане, отпускает грехи всем. Отпускает грехи фашистам, коммунистам, всем, кто участвовал в этом безумии войны, всем крайним идеологическим столкновениям и даже отпускает грехи Иуде.

Вы думаете, что это не было объяснено? Было. И начался поток совершенно новой литературы, которая объясняет, что такое коммунизм. Это страшный, крайне левый диктаторский режим, в котором люди не могут выбирать своей судьбы и поступков. Они не вольны и могут думать что угодно, но у них нет выбора в жизни. Они действуют в соответствии с определенным диктаторским режимом. И фашисты также. И не надо сейчас разбираться. Но энцИклика рассматривает все это именно с той точки зрения, потому что неизвестно, что была за ситуация с Иудой. Полностью переворачивается концепция зла. И теперь говорят, что он был к этому приговорен, а без него ничего не получилось бы. Поэтому был сон апостолов. И Христос их предупредил. И во время сна происходило моление «О чаше» и «Отче, не оставь меня». А потом, самый верный Петр первым и предал, пока трижды кричал петух. Несчастный человек. Ему миссия была такая предложена. Вы не представляете, какое количество романов было написано по поводу этой трагедии. Петером Ваером была написана оратория и поставлена на Таганке. Подсудимые и судьи. В первом акте обвиняются одни и судят другие, а во втором они меняются местами. Еще там было сказано, что больше общей коллективной ответственности и безответственности нет и все отвечают, и каждый сам за себя. И следует знаменитая акция Нюрнберга, которая была опубликована в журнале ЮНЕСКО. Она и сейчас есть. Еще два человека открыли законы регулировки генетической наследственности. Они все рассыпали, разложили по банкам, собрать, как это должно быть, невозможно. Это есть и этого нет. Они получили нобелевскую премию, но сказали, что отдать в руки человечества они это не могут, потому что оно находится в таком младенческом состоянии, что тут же использует данные знания против всех людей. И без разницы у кого в руках это окажется.

В этот же момент появляется Сартр и начинается новая эпоха – сдвиг сознания. Новая ступень. Это хаос, и мы не знаем того, что есть документы, которые опубликованы. Мы не можем все соединить и собрать, и что происходит в нашей стране? Все тоже самое, только с другой поправкой. 1953 год – смерть Сталина. У нас начинается новая эпоха – из лагерей выпускают людей, начинается новая литература. Все тоже самое, только с отставанием, только со своим привкусом, со своим оттенком. И называется это пост – сталинское время. А сейчас я хочу сказать, что исторический процесс вошел в ноль и не нашего с вами ума дело думать, как им управлять. Внутри этого процесса всегда есть дрожжи, общие явления, на которые идут ответы. Я не буду углубляться в детали. Сейчас мы закончим с романтизмом, который я даю на примере Англии. Вот это английский романтизм. Это к вашему сведению на самом деле одна из последних попыток привлечь к жизни растворяющуюся, исчезающую, умирающую культуру. Английская элита это сделала, вызвала из небытия. Они задерживают, возрождают попытку точно так же, как и в позднем романтизме, включая поэзию.

У нас был такой человек – Гумилев. Что это была за попытка романтиков? Те, кто имел внутри себя кризис и растерянность потери почвы под ногами, решили реабилитировать, выбросить из себя и внести в жизнь рыцарский романтизм. Когда вы смотрите на картины английских рафаэлитов – это появление снова на арене истории настоящего идеала рыцарственности. Это называется «вопль у бездны, на краю». Все осыпается.

Вы видели фильм «Ночные посетители»? О чем тогда с вами разговаривать! Это последняя попытка утвердить темы, которые вот-вот должны исчезнуть и раствориться навсегда. Это рыцарские идеалы прекрасной дамы, рыцарского служения. Это прочтение истории в этом контексте, воспоминания о некоем короле, основателе династии Копетингов. Гога Копет, который полюбил служанку и стал ей служить. Та стала королевой, основоположницей рода Копетингов. В этот список входит король Артур. Именно в этот момент начинается вся идеология артуровского цикла. В России вся идеология сказочных богатырей и королей. Смотрите Васнецова и всех прочих. Идет попытка уцепиться, схватится за полусказочную, полустертую необходимость, чтобы вернуть его к ценностям, абсолютно утраченным и так необходимых для общества. И, когда обсуждается поздний романтизм, снова начинается помешательство на короле Артуре. До сих пор обсуждается наследство Копетингов. Я знаю одну девушку, которая в одном из европейских университетов защищала свою работу о наследстве и ценностях Копетингов.

Необыкновенная литература начинается во всем мире. О Шир Ле Мане, о Карле Великом. Памятник Шир Ле Мане поставлен в конце 60-х годов, потому что это необходимо. И это во всем мире. Внутри этого разлитого в европейской традиции абсолютно непременного, обязательного требования вернуть культуре представление о рыцарстве, мужчине-рыцаре и, конечно, обязательно прекрасной даме, потому что все стало обрушиваться. Замечательные слова написал Франц Анатоль: «Женщины, я предупреждаю вас: бойтесь эмансипации – она для вас губительна и смертельна». И сам же отвечает на вопрос, почему они перестали быть тайной и к ним потеряли интерес. «Я с ужасом предвижу те страшные времена, когда какой-нибудь нахал не уступит вам место (смех). Кем вы были? Вы вспомните, кем вы были! Вы были искушением Святого Антонио в пустыне. Вы были тайною. Что вы делаете? Что вы нацепили на себя эти чулки?!»

Даже в России, которая четко следовала очень жесткой православной традиции, Богородица есть Приснодева, а не Царица Небесная. Ее дело рожать, терпеть и просить. В России появляется романтик именно этого типа, занимающий собой пространство русской поэзии – Блок, который обращался к прекрасной даме. А кто за ней стоит неважно, хоть сама дочь Менделеева. Ужас в том, что это была за женщина. Как мало она вписывалась в трафарет – огромная, большая, похожая на папашу, конкретная, несчастная и талантливая. Что он сделал с ней!, а когда сообразил – было уже поздно.

И начинается движение прекрасной дамы. Блок пишет «Роза и крест» об Эртране, Гайтане и прекрасной даме. За всем этим стоит очень сильно воскресшая идеология: в Англии так просто поголовно, в России на невероятном уровне, о Франции просто не говорим, об Италии тоже. Что любопытно, есть один момент смотрения. Рассматривания картин. Они висят в музее, от всего оторванные. Люди приходят, смотрят: ой какие наряды!, какие женщины! Это надо же, чтобы так повезло, чтобы женщина была с таким овалом лица, с такой копной волос, такими русалочьими глазами. Но пишут только ее.

И они специально возвращаются к средневековым мотивам. Возвращаются к витражам. Блок выдумал свою даму, а здесь была живая модель. Картина Сомова «Дама в голубом» разве не прекрасная дама?

Дама в голубом

И во всей этой истории есть тройной слой. Они между собой не связаны, а по сути очень сильно сцеплены конкретной, единой идеологией, которую называют поздний романтизм с возвращением рыцарского идеала. Некоторые мужчины стараются следовать этому образцу.

В России, также, как и в Англии, и как во Франции, идет возрождение сказки. А самое главное, господа, попробуйте немножко сделать усилий в отношениях. В семьях стали воспитывать детей. Система воспитания изменилась. Мальчикам стали внушать рыцарские идеалы. У девочек тоже свое. Вошла в кровь литература и живопись. Но, когда мы отдельно приходим смотреть картины они являются выражением их национальной идеи времени, прекрасного стиля, возвращением или попыткой вернуть обществу сознание и отвернуть от машины социализма. И за этой идеологией конкретно, а не абстрактно, стоят розенкрейцеры. В России розенкрейцерское движение великолепная вещь, которая имеет криминал (смех). Вот такая ложа. Они были людьми высшего общества и миллионерами. Это очень элитарная вещь. У людей, даже у историков в головах каша. Они путают масонов, розенкрейцеров, жидомасонов. На самом деле мешать ничего не надо. Все очень просто, если знать, потому что возрождение розенкрейцеровской ложи, а это – международная ложа, в основе своей розенкрейцерская, то есть креста и розы, а именно рыцарей и прекрасных дам.

Такой фамилии «розенкрейцер» не существует, это проекция розы в центр креста собора. Это символ, который на самом деле является возвращением тамплиерской традиции. Никто не помнит, кто такие были тамплиеры, никто не помнит их походы. Все смешалось в головах, благодаря миллионам книг, потому что эта идеология для культуры и политики не менее серьезна, чем какой-нибудь там социализм. Розенкрейцеры отчасти победили в мировой гуманитарной идее. А социализм в конкретно взятой стране. Не будем мешать. Кто в России стоит во главе?

Когда мне надо было об этом писать в предисловии к книге Пятигорского, то мне пришлось выяснять, кто, как и что там было. Пятигорский этим занимался. Это было одним из самых серьезных направлений в его творчестве. Он отчетливо пишет, как исследователь, почему он этим занимался и почему этим занимаются все крупные ученые. Идеология розенкрейцеров – это та база или те внутренние крепления, на которых вырастает романтизм к прекрасной даме. Рыцарская культура в Европе и на Востоке. Не будем называть это затасканным словом «тайное общество». По-моему, оно даже не было тайным. Но к ним принадлежали люди, во главе которых в России стояли два очень знаменитых человека: Михаил Иванович Терещенко, о котором все пишут и папаша Набокова. И еще несколько человек. А помните, какой был культ в доме Набокова в Англии? А какой был культ рыцарства, в чем вырос сам Набоков? Прочитайте, что он пишет. Я не говорю о том, что в дневниках Блок пишет о Терещенко. Он ведь «Крест и роза» написал именно для него. А тот поправляет его, потому что Блок недостаточно глубоко вошел в культ розенкрейцеров. Но Блок был поэтом, а поэты свободны от культов. Идеология очень отличается от идеологии любого общества, в том числе масонского. Розенкрейцеры оторвались от каменщиков и от строителей. У них была своя культурная задача. Они занимали очень большие посты, их фамилии произносили вслух. Эти люди были очень богатыми.

Вся возрождающаяся в позднем романтизме художественно-поэтическая литературная традиция внутри самой себя несет розенкрейзерскую идею. Привожу пример. Когда впервые в Европе был опубликован Нибелунг, легенда стала достоянием европейского чтения, выдаваемая за реальный эпос. Потому что реальный эпос о Нибелунгах совсем другой. Конечно Нибелунги имеют большое влияние на немецкий романтизм и на мировое сознание, но с ними считаться не надо. Это явление разлито. Последняя попытка людей вернуть культуру к традиции упорядочных высоких отношений. К сожалению, розенкрейцерам было предписано дистанцироваться от политики. Это было в их уставе, поэтому они возродили дуэли и у них был внутренний мужской обряд. Это была мужская ложа, гуманитарно-культурная. А кем был Терещенко на самом деле? Смотрителем императорских театров, между прочим. Ничего, да? А ведь когда он эмигрировал, то все возродил уже там. Киевский мультимиллионер, тративший средства на культуру, помог ему в этом возрождении.

Один из героев Пятигорского, которого я очень люблю – Вадим Сергеевич, делил их на героев места и героев времени, считая, что розенкрейцеры – это герои времени, а не места. Этот Вадим Сергеевич говорит: «Можно соблазниться занять место в русской думе, но я не соблазнился ничем и никогда, потому что я человек места. Я люблю дождь, клумбы под дождем, излучину Москвы-реки». Но он тоже был рыцарем. И их глава, их идеолог – человек, на которого они молились, который теорию писал, что надо отображать вечность и быть рыцарем времени, а не места. Так же, как вдруг Блок написал: «Мы разошлись с Терещенко», а Терещенко написал «Меня не устраивает его поведение». Не устраивает и все. А ему плевать. Он поэт, он арфа времени. А прения жесткие. Джон Рескин и не скрывает своей принадлежности к миру розенкрейцеров. Он написал книгу и написал каким должно быть искусство. Мне сложно привести вам другой пример. Это было в эпоху расцвета античности, когда философия или концепция мироздания соединяли между собой космос, природу, бога и человека. Такое близкое соединение между собой, такое близкое вхождение друг в друга похоже на то явление, что соединилось с мировой художественной литературой. О чем еще пишут эти художники? У них огромная коллекция от русского цикла. Ну, немцы Нибелунги. Там такое делается! Данте Алигъере был «наше все» для розенкрейцеров. А почему? Он опубликовал эту концепцию. В новой жизни, со своей Беатриче, а потом, конечно, масса картин из его жизни. И в голову не приходит зрителям почему король Артур, почему Святой Георгий, почему Данте, почему это, почему женщины изображены в виде Беатриче. Так и называется Кристина Россетти. Шейку подняла, глазки закрыла. Беата-Беатриче. Что немцы с Нибелунгами! Разве это только у немцев? А сказки готические, которые они публикуют, которые читают детям до сих пор. Почему? А потому, что сказки – это воспитание. А как, если ты рыцарь лягушку поцелуешь? А она принцессой станет? Соедините эти две вещи. Спящая красавица. Приходит рыцарь. Примеров достаточно. Если все наполеоновское время у нас картина пишется по заказу партии и правительства. Какая-то стоит за всем этим невидимая плотность. Мы любим женственную красоту. И таких примеров масса. И эта вещь очень серьезная. Когда начался тяжелейший кризис ренессансного сознания, сознания гармонического, сознания, когда человек именно слышит бога, то к чему это приводит? Мартин Лютер есть? А за ним культура стоит? Не надо путать примитивную идеологию, что пунктиром написана в наносфере. Что было самым главным в кризисе ренессансного сознания? Адамиты. Апокалиптики и все пишут апокалипсис. Когда говорят, что мы – люди нового времени пришли провозгласить новую эпоху. И все пишут «Поклонение волхвов». Почему на это внимание не обратить? Через 150 лет это «Поклонение» нафиг никому не будет нужно. Или, если его пишет Бредбрик (?), то он его пишет с точностью наоборот. Волхвы-жулики. А Иосифу на ухо говорят: «Тикай!» Там совершенно другая позиция. Кого не возьми, все пишут «Страшный Суд». Обратите внимание.

Нет вульгарной идеологии. Это всегда сегодняшний день. Сейчас снова модно крестики носить.. Я помню, как грузины носили красные или белые носки – это было что-то поразительное. А сейчас крестики носят. (Аплодисменты).

Лекция №12. Циклы в истории искусства – Лукас Кранах – Гольбейн

Волкова: Я хотела прямо сегодня начать читать вам Нидерланды. Но передумала (смех). Это не значит, что я не буду вам это читать. Сегодня я расскажу вам свое понимание, свое видение в несколько сложном деле. У меня дня 3 тому назад был мой бывший-бывший студент. Он гениальный фотограф Яша Назаров. Ему дали снимать документальное, просто шизофреническое кино из серии «есть ли жизнь на Марсе?». Там такие разные вопросы поднимаются. Я всегда помню, как Бродский отвечал на такие вопросы. Вот ты ищешь ответ, а найти не можешь. Приходит человек, который отвечает за тебя так, что ты понимаешь, если бы хватило мозгов, ты и сам бы мог ответить. Но я не такая умная и я сказала Яше: «Отвечаю, как Бродский в статье «Кошачье мяу». На целый ряд вопросов, которые ему задавали «Есть ли мир на Марсе?», «Есть ли любовь?», «Как рождаются люди?», тот отвечал: «Столько, сколько существует мировая цивилизация, люди пытаются ответить на все эти вопросы и у них ничего не получается. Они за это время открыли что-то, изобрели велосипед, но к ответу на вопрос не подошли никогда. Люди 5000 лет, 8000 лет тому назад, точно так же, как Эйнштейн или академик Сахаров не могли ответить. И, оказывается, все усилия человечества на элементарные вопросы бытия это только кошачье мяу. И больше ничего».

Есть некий комментарий. Также, когда я училась, читала книги, мне объясняли, что такое эти исторические циклы, что такое циклы в истории искусства и почему получается так, что в какой-то момент образуется такая немыслимая концентрация гениальности, потом выдох и все. Как мы сейчас живем в эпоху полного выхода, что почти вакуум. Я помню, что сказал мне Олег Янковский: «Ты тоже будешь говорить, что я хороший актер? А я очень посредственный актер. Я просто элегантна в любом платье и еще у меня рыжие наглые глаза. А актером я считаюсь потому, что другие большие актеры умерли. И вот это место принадлежит мне и еще нескольким. Только поэтому. Потому что, кто-то должен быть назначен».

Европа в эпоху гуманизма, а это 14—16 века имела три таких мощных школы. Главная была итальянская, потому что Италия – это универсальная перестройка сознания. Именно там происходило сооружение модели нового представления о мире. Это прежде всего новое понятие архитектуры и архитектурного ансамбля. Строительство всегда дает понятие представления времени о модели мира. Дали бы мне сейчас рассказать, как мы мыслим о себе через архитектурные ансамбли. Как сказал пушкинский Пимен: «Я правду рассказал, что хуже всякой лжи».

Я тут на выходных была в такой мощной компании, отстаивала Архангельское от разрушений. И раздавала интервью. Говорила, говорила, а под конец добавила, что, собственно говоря, происходит с Архангельским. У меня к Лопахину нет претензий – Лопахины были всегда, во все времена. У меня претензии к государству. И то, что оно делает по отношению к этому месту – диагноз и последняя стадия метастазов. Но они про метастазы вырезали.

На самом деле это и есть диагностика того, как Италия развела архитектурную ассамблею. А что сделал Петр с самого начала? Он дал нам новую модель. Но дело не в том, что он приглашал голландских художников и шкиперов. Он хлопнул, и раз! – новая модель. Я следила, как профессионал за развитием его действий. С 1709 года, в 1725 он помер, а модель уже стояла. Она не просто стояла, она уже очень громко заявила об абсолютно футурологическом новом авангардном сознании, как новой модели мира и России. Каким образом? Петр в 18 веке сделал при помощи Леблона и Трезини то, что начали делать только в начале 20 века – типовую архитектуру. Они до нее додумались, потому что она была срочно необходима. Чтобы предъявить модель упорядочного государства. Вот что было сделано. И не в Нидерландах.

В Германии новой архитектуры не было. Всюду строили итальянцы и мир пошел за ними. И хотя оргАн был изобретен в Нидерландах, вся музыка шла из Италии. Поэзия. Тут ничего не поделаешь, как и с архитектурой. И только потому, что Италия в своем концентрированном напряжении духовной гениальности, духовного преобразования в это время потянула весь мир за собой. И поэтому те процессы, что происходили в Северной Европе и на той территории, которую мы сейчас называем Германией, там этих моментов не было. Но это не значит, что эти процессы не были мощны.

Немцы не художники, также как и англичане. Что у немцев? У них с 17 века появляется музыка, но у итальянцев она появилась раньше. Еще они философы и поэты. И, когда на Патриарших прудах у известного господина все допытываясь, кто он по национальности, спросили: «А вы не немец ли?», тот ответил: «Пожалуй, что да». В 1450 году в Германии произошло величайшее событие, которое сыграло большую роль в европейском духовном опыте. Я называю цифру условно, хотя несколько сдвинуто. Что произошло? Я должна остановится на этой роковой для Европы даты. Некто Иоганн Гутенберг изобрел печатный станок.

Я видела в городе Сантарканджело ди Романья такое большое-большое колесо. Его еще сделал Леонардо, лично. И это колесо работает, до сих пор. Это такой утюг – он разглаживает лен. И, если это колесо сломается, то его вряд ли смогут починить. Но это все ерунда по сравнению с печатным станком. Ведь из-за того, что его изобрели было созвано собрание всех главных цеховиков мастеров-каменщиков, что стояли во главе готического строительства. И они сделали заявление, что с этой минуты строительство соборов закончилось и цеха каменщиков распускаются. А почему? А потому, что готический собор с его концепцией мироздания и с комментариями к этой концепции, представлявшая собой символико-пластическое или скульптурно-символическое насыщение этого собора есть великая тайна. И эта эпоха тайны готического свода, насыщение его знаками и символами вселенской модели мира, отношения между человеком и богом закончилась. Теперь каждый может писать, что хочет. Станок заработал. Что первым немцы начали печатать на этом станке? Игральные карты! Дьявол бросил карты миру. А во что они играли до этого? В кости. Это же благородная игра.

Дюрер. У него было одно качество. Он всегда выигрывал в кости. У него мечта была хоть когда-нибудь проиграть. Как ему было плохо. А как его называли соотечественники? Как относились? Они о нем думали, что он реально Фаустос. А доктор Фаустос немецкая идея. Вазарий, что писал только об итальянских художниках, сделал ради него исключение. Это одна из величайших вершин человеческой личности. А, если вы посмотрите его работы, то у него там сплошная шпана. Все его герои играют в карты. И у Караваджо тоже. А кости остались игрой аристократов. А самая интересная история о картах хорошо описана Казановой в своих мемуарах. Карты и карнавал это все связано между собой. Приход шулеров, крапленых карт. Но в Германии, благодаря печатному станку, развивается та тема в искусстве, что не было в Италии. И немцы оказались впереди планеты всей. Это создание печатной, офортной графики и особенно гравюр. Очень редко иллюстрации, в основном рисунки. Настоящая графика – это Германия. Плакаты, листовки – появился новый язык массового общения. Изобретение станка, возможность печатания и создание нового языка множительности – да такого второго в мире не было. С этим не может сравниться ни компьютер, ни фотоаппарат.

Но 1450 год отмечен еще одним обстоятельством, но более подробно я о нем расскажу, когда буду говорить об адамитах. Это год посланий к Папе, потому что, с точки зрения адамитской философии, его называют началом апокалипсиса, так как один из признаков Конца Света является одурачивание народов при помощи печатного станка. А самое главное – развитие массового галлюцинаторного сознания. Они так это и называли. Печатание станка было приравнено к наркотику. С этого момента в искусстве начинается новая тема – тема апокалипсиса. И у Микеланджело, и у Дюрера, и у Леонардо. Почему мы ничего не знаем об этом? Потому что мы тотально невежественные люди и не знаем тех процессов, что проходили внутри культуры. Где то, что движет колесо? А это печатный станок. Так что с Германией много что связано. Появление нового онтологически-рокового, художественно-рокового и трагического мировоззрения, движения к финалу. Апокалипсис, как идея обретает конкретные черты. И не только немецкая культура, но и нидерландская, и итальянская. Эта идея постепенно проникает в поры, как саранча. Кроме того, что немцы публика очень особая, но господь спас человечество, дав Германии объединится только в 19 веке.

Хочу начать с художника, который был современником Дюрера, если из него делать кафедральную фигуру. Этот художник странный и единственный в своем роде, ни на кого не похожий. Это Лукаса Кранаха. В той мере, в которой я бы хотела остановиться на нем я не могу, но и не остановиться на нем просто невозможно. Он был художником при саксонском дворе. Жил в Саксонии и был художником герцега Саксонского.

Это был его любимый государь. Вот здесь парный портрет герцега с супругой. Красавиц просто. Очаровательный персонаж. Симпатичный, правда? (смех).

И мадам не уступает нисколько. Какая красотка! Прелесть. Хорошенькая. Почему не слышу одобрение красоты? А какая у нее собачка? А как торчит хвост другой? Надо сказать, что эти люди были не просто его герцогами. Жизнь при дворе у него была бесподобной. Чего бы он не захотел, ему все давалось. Хочу сделать небольшую вставку. Эти два портрета я видела неоднократно в дрезденской галерее. Там висят гениальные портреты, которые были сделаны специально для сокровищницы герцега. Представьте, что во дворце было отдельное помещение. Эту сокровищницу открыл сам Генрих. У них с женой Катариной была такая идея, что все драгоценности, что делали для них, им не принадлежат и должны хранится в сокровищнице. Нужно одеть кольцо, пойди и одень. Пара была очень подходящая. Поэма настоящая.

Вообще в сокровищницу без противогаза войти невозможно. Плохо делается сразу. А внутри от той красоты плохо – психика не выдерживает. Зависает. Я, когда ее увидала, то мысленно так парочку сережек на себя нацепила (смех). Но дело не в этом. А в том, что, во время войны, когда спасли эту сокровищницу в бункерах, то в ней и нашли эти портреты. Галерея портретов тут же поступила в музей, а сокровищница в министерство финансов. Что там только с ними не делали! И изумруды из оправ вынимали – говорить не хочу! Шариковы допущенные к руководству страны. Им только за кошками охотиться! Война – это история страшная.

Как написаны эти картины. Эта живопись неповторимая по важной причине. У них ведь нет в природе школы античности. У них в природе немецкая готика или позднее Средневековье. Для них античность образцом не является. Где ошибка в отношении оценки немецкого искусства? Она в том, что исследователи настойчиво пишут, что немцы в своих традициях придерживаются античности. Неправда! Это была эпоха гуманизма. Они знали античных философов, но они не были им близки по духу, они их не любили и ими не восхищались. Они не были у них в крови. У них был другой состав художественной крови. Античность в эпоху Возрождения была повсюду, но им она была чужда и не нужна. Мы еще вернемся к этим портретам.

Как вам нравится немецкая тетенька? Меня умиляют эти лапы. Вы видите, что это авторская копия? Она лежит и подстилка под ней и пейзаж за ней. Такая смесь Тициана с Джорджоне. Они написали, и мы напишем, они обнаженно, и мы тоже. И это так бесподобно. Здесь изумительно все. Если тетеньку убрать с картины, то таких пейзажей в те времена не писали. Итальянцы писали идиллические пейзажи с натуры. Как говорит Лора Гуэрро «Ты внимательно посмотрела на мадонну Лотту? Там Пеннабилли написан». Я говорю ей: «Ты что! Перекрестись!» «У нас есть специалистка, которая доказала, что это Пеннабилли». Я говорю: «Это обобщенный суммированный пейзаж.». У них-то в голове сидит великая иллюзия.

Лукас Кранах пишет саксонский ландшафт. Если ее вынуть, то получится прекрасно написанный пейзаж. И посредине всей этой красоты валяется непотребная девка, распутная, развратная, вульгарная (смех). Чем надо разбавить? Античностью. Итальянскими идеалами. Когда у них ноги сплетены и пальцы растопыренные. Он был такая язва! У них были очень специфические фигуры, поскольку в отличие от итальянцев, они не меняли стиля. А эти одеваются по старой традиции. Корсеты, стиснутые груди, талии, пузо выпирает. Средневековье. Поэтому и она такая – никакая и физиономия не особо. Нет в ней идеала красоты. Н-да.