Электронная библиотека » Пат Бут » » онлайн чтение - страница 14

Текст книги "Сестры"


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 23:21


Автор книги: Пат Бут


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Ну и как я выгляжу?

– Похожа на шлюшку.

Джейн вскинула ногу и носком ботинка коснулась зада Люси, обтянутого черной кожаной мини-юбкой.

– Эй, детка, наконец-то мы соприкоснулись! Давай еще.

– О'кей, Люси. Пепперони и Гааген-датц?

– Да, и попьянствуем всласть! У меня такое чувство, что сегодня вечером я перейду в атаку, солнышко. И мы насмотримся самых грязных киношек. Серьезно, самых омерзительных. Может, быть, душераздирающих – вроде «Мегеры» или «Я плюю на твою могилу». Ты еще не пробовала мой ромовый пунш, правда? Детка, сегодня вечером у нас будет праздник.

Джейн рассмеялась ее воодушевлению. Еще один безумный вечер.

И это будет безумный вечер.

Сумасшедший вечер.

Сумасшедший, печальный вечер в Лос-Анджелесе.


Ивэн Кестлер тяжело опустился на забрызганное краской кресло и попытался привести в порядок свои хаотичные чувства. Картины были повсюду. Они висели на белых оштукатуренных стенах, лежали на белом кафельном полу, грудами были свалены в углах. Свет падал на них отовсюду, заставляя краски петь, переливаться на грубой поверхности холста. От холста к глазу, от глаза к мысли, от мысли к сути. Связь была прямой, элементарной в своей величественной простоте, поразительной в своей пылкой правдивости. Невозможно было привести эти картины ни к каким категориям. Внезапно умные мысли покинули Ивэна Кестлера. Обычно он умел найти лазейку – его язык выталкивал слоги, по капле проливал эрудицию, процеживал длинные слова, которые могли понять только знатоки. Постконцептуалист, нео-то, ретро-это, влияние как-его-там, стиль вам-понятно-кого, но сейчас все это было неуместным. Просто таких картин еще никто никогда не рисовал. Это было единственное видение своеобразного, захватывающего дух гения. Еще никогда за всю свою жизнь Ивэн Кестлер не приближался к такому чуду. Слезы восторга и умиления катились по его загорелому лицу.

– Конечно же, не так плохо, Ивэн.

Джули Беннет смотрела на него с интересом и удивлением. Слезы! Боже, это было уж чересчур. Он был уничтожен Билли Бингэмом, но что это значило в сравнении с тем, что «художник» был низложен со всей своей бесчисленной пятилетней писаниной?

– Ах как глупо. Ну как же глупо, – бормотал Ивэн, пытаясь обрести самообладание.

Он не верил своим глазам. Мастерская Билли была до краев переполнена шедеврами. Он подошел к составленным в ряд холстам, но не мог заставить себя коснуться их.

– Немного не похожа на мою коллекцию, а, Ивэн? – Джули была явно горда собой.

– Боже мой! Ах, Боже ты мой, да, – ответил Ивэн, и улыбка пробилась сквозь слезы счастья на его лице. – Как не похоже, как невероятно, как пленительно не похоже. – И это было правдой. Коллекция Беннет была хорошей. Пожалуй, можно было бы признать, что очень хорошей. Но собрал ее деловой человек в паре с деловой женщиной. Вместе они все очень умно подобрали, модные, подлинные работы, но ни единая искра не зажигала все целое, ни одна мысль не одушевляла коллекцию, и потому она была скучной, несмотря на вспыхивающую в нескольких работах искру Божию и на общие претензии. А здесь, напротив, все было настоящее. Это было то, что увидено глубоким, хотя и диким взглядом. Чрезвычайно величественно. Совершенно гениально. Рождено в муках, искуплено жертвоприношением.

– Теперь ты начинаешь понимать, в чем дело с Билли Бингэмом, да Ивэн?

Он знал, что она насмехается над ним. Она водила его за нос, изводила его, и это было всего чудеснее. Потому что она так ничего и не поняла; она стояла посреди олицетворенной красоты и не видела этого. Ему хотелось и плакать и смеяться. Но даже в самый торжественный момент жизни его коварный ум не поддался нахлынувшим чувствам.

– Да, я понимаю, в чем тут дело. Какая же страшная ноша – то, что случилось с Билли. – Картины, которые стоили целого мира, были заперты у нее в доме. Как мог он забрать их у нее? Только скрывая их подлинную ценность.

– А что с ними станет? – с невинностью гадюки осведомился Ивэн.

– Я бы не прочь отдать тебе их все скопом, но боюсь, что Билли станет возражать, – ответила Джули, испустив вздох удовлетворения, замаскированный под смирение.

Ивэн вновь подавил безумное желание расхохотаться.

– Так что, мне кажется, стоит их оставить у себя, пока великий художник не явится за ними. Он должен вернуться не сегодня-завтра, – продолжала она.

Джули играла с ним, как кошка с мышкой. А вдруг он все еще хочет Билли, несмотря на то, что убедился в его бездарности. В этом мире Ивэны могут позабыть об отсутствии таланта, когда перед ними стройное юношеское тело. Но с этим Ивэном вряд ли произойдет такое – тем-то и хороша была ситуация, что сейчас он был с ней на равных. Своей реакцией на живопись Билли – он чуть не расплакался, увидев, как она мерзопакостна, – он снабдил ее самыми мощными боеприпасами. Когда Билли вернется на днях, она с наслаждением сообщит ему, что его отвратительное «искусство» повергло великого Ивэна Кестлера в слезы. А потом, в течение месяца, она будет вливать в него этот яд при каждом удобном случае. И это будет чудесно.

– Может быть, ты скажешь Билли, что я пытался связаться с ним и дать ему мой номер телефона. Я очень высоко ставлю все это. Скажи ему, что я… обожаю его живопись.

– Ах, ну конечно, Ивэн. Разумеется, именно так я и скажу. – Ее улыбка триумфатора говорила сама за себя. Имя Ивэна Кестлера никогда не слетит с ее уст в том контексте, который он предложил. Вместо этого Билли услышит целую историю о том, как Ивэн Кестлер рассматривал его полотна, о презрении, которое тот вылил на них, – словом, всю ту ложь, которая с легкостью рождалась в голове знаменитого американского романиста.

– О, это был удивительно прекрасный день, но я начинаю подумывать о возвращении в Лос-Анджелес. Пожалуй, самолет устроит меня больше, чем автомобиль, если, конечно, ты не возражаешь. Я, пожалуй, узнаю насчет рейсов, и если твой человек отвезет меня в аэропорт, это будет великолепно…

– Ну, Ивэн, как ты скажешь, я к твоим услугам. И пожалуйста, дай знать, когда у тебя появится что-нибудь интересное для меня. Теперь ты видел мою коллекцию – так что знаешь, что мне нравится.

В аэропорту Ивэн не стал садиться в самолет. Вместо этого он в автомобиле отправился в «Раке клуб», убедившись, что шофер Беннет уехал задолго до того, как он появился на стоянке такси.

Приехав туда, он испросил один из самых тихих номеров в поселке из коттеджей, в отдалении от главного клубного здания, вызвал горничную и заказал ей бутылку шампанского «Луис Родерерс Кристал», тарелочку черных оливок, несколько тонких сандвичей с копченой горбушей и черный хлеб с дольками лимона. Потом он взял телефонный справочник и пролистал страницы, пока не нашел список телефонов «Чекмейт секьюрити системс». Он набрал номер и скоро уже разговаривал со Стивом Кауфером, президентом службы безопасности. Окончив разговор, он снял ботинки, включил кондиционер и растянулся на постели, глядя на величественный пик Джасинто и обдумывая свое невероятное, блестящее будущее.

15

Это были ужасные дни для Билли Бингэма. Плохо было уже то, что он не мог работать. То, что он был отрезан от своих работ, было гораздо хуже. В его ночных кошмарах Джули Беннет кралась по дому, сжимая в одной руке нож, а в другой фонарь, – и он просыпался в холодном поту, когда она исполосовывала его картины и бормотала угрозы, а языки пламени лизали его прошлое и будущее.

Он поехал на «Мазерати» в Санта-Монику и там загнал машину, чтобы получить наличные деньги. Однако это заняло много времени, потому что посредник настаивал на том, чтобы проверить, не угнан ли автомобиль и точно ли принадлежит Билли. И все это время, пока он возлагал надежды на свое предназначение, мысленно прокладывая дорогу к упоительному будущему, его не покидали мысли о Джейн. Джейн в опасности, прекрасная Джейн дожидается его в пасти дракона, так и не поняв ужаса своего положения. Он думал отправиться за ней, как только сумеет, и только молился, чтобы не оказалось слишком поздно. Сначала ему нужно было найти место под мастерскую и для хранения картин, но, пока машина не была продана, у него не было денег, чтобы заплатить за аренду помещения. По случаю ему удалось снять развалюху – бывший магазин на Маркет-стрит, с дверью одновременно прочной и неприметной – достаточно надежную и простую, чтобы оградить мастерскую от вандалов и разных ненормальных.

Теперь оставалось сделать лишь одно, чтобы он мог выполнить обещание, данное Джейн. Еще раз вытерпеть унижение. Еще раз выслушать оскорбления и поношения. Чтобы вернуть свои картины, ему нужно было еще раз повидать Джули Беннет.

Джули поджидала его, но она странно нервничала, в сотый раз взглядывая на часы.

По телефону его голос был холоден, это был бесстрастный и спокойный тон ни в чем не виноватого человека. Он приедет вечером за картинами. Он нашел место, где будет жить, если Джули позволит ему забрать свои полотна, он сегодня же вечером навсегда исчезнет из ее жизни.

Джули Беннет не находила места на сбившемся шелке софы. Она в раздражении нажала кнопку дистанционного управления и включила Вивальди, который сбивал ее с мысли. Потом жадно припала к бокалу с темным «Гленливетом». Забавно, как она не потеряла вкуса к солодовому виски, несмотря на обрушившееся на нее несчастье. Так же забавно, как это ледяное, влажное ощущение посреди жары и мерцающих красок лежащей внизу пустыни.

Как же лучше поступить с Билли? Разумеется, его нужно вернуть во что бы то ни стало. Тут и говорить не о чем. Но в этом таилась ужасная возможность – его болезненная гордость могла взбунтоваться против ее желания, и (еще одна немыслимая возможность) его чувства к Джейн могли обернуться против Джули.

Джули вскочила, заслышав голос привратника.

– Да, впустите его. Я его жду, – отрывисто бросила она.

На мгновение он остановился в дверях – злой, чужой, и, похоже, не склонный к сражению.

Джули пошла к нему навстречу, и все ее планы канули в небытие. То, что только что было у нее в мыслях, стало несущественным. Грязные джинсы, грязная майка тесно облегали его тело, и ей пришло в голову, что она отвечает за него. Оставалась только интуиция, вобравшая в себя гнев, раздражение, всю боль и страдания долгих лет.

– Ну, Билли Бингэм, милости просим, блудный сын, – наконец проговорила она. – Пожалуйте назад, – добавила она почти сердечно и тут же пожалела, что тон оказался слишком просительным.

– Я здесь из-за картин, Джули. Там, за воротами, меня ждет грузовик.

– Ах, разумеется, за картинами, а не просто так. Как я могла забыть об этом! А я-то на одну секунду решила, что ты приехал повидаться со мной. Конечно, я уже смирилась со своей непригодностью: по-видимому, дело в том, что кто-то другой платит тебе, чтобы ты его трахал.

– Я не хочу сражаться, Джули. Я просто хочу забрать картины и уйти.

Черт бы его совсем побрал, он и в самом деле приготовился снести все, чтобы уйти. Она быстро отбросила ружьишко и схватилась за пушку.

– Знаешь, в один безумный миг я решила, что до твоего тела добрался Ивэн Кестлер.

Она внимательно вглядывалась в него. Краска залила его щеки.

– Откуда ты узнала про Ивэна Кестлера? – Что еще, эта ведьма преследует его? Неужели ее нельзя просто оттолкнуть? Неужто она так от него и не отвяжется? Решимость просачивалась у него сквозь все поры.

– Ах, да малыш Ивэн сам позвонил мне. Ты так тронул его, разве не понял? А когда ты отправился с ним в какой-то чертов клуб, то страшно уязвил его гордость. А знаешь, чего ему хотелось? Это почище любого извращения. Он хотел взглянуть на твои картины.

И она опять замолчала. Все шло как нельзя лучше. Его лицо побледнело, так же как и костяшки сжатых кулаков. Теперь единственное, что его волновало, это мишень, на которой сосредоточился его взгляд, и он принял вызов.

Билли негромко произнес:

– Ты не должна была позволять ему смотреть мои картины.

– Да… но я позволила, Билли. Я же знала, как ты гордишься. Это же была великолепная возможность узнать мнение о них настоящего эксперта. Должна признаться, я никогда не понимала твоей мазни, но, как ты всегда повторял, «кто я такая?». Ну а все мы хорошо знаем, кто такой Ивэн Кестлер, не правда ли, мой дорогой Билли?

Билли почувствовал, что теряет сознание. Ивэн Кестлер, который был знаком с Богами Искусства, запросто беседовал с ними, жил среди них. Ивэн, со столь всевидящим оком, что даже враги признавали его величайшим ценителем и судьей красоты. Ивэн говорил ему, что хочет посмотреть его работы, но Билли не отдавал себе отчета в том, что это могло значить. Перед лицом кестлеровского неодобрения мог ли он верить дальше в свою звезду, мог ли сохранять дальше веру в свой гений, которая выжила, несмотря на отсутствие признания? Что вся его жизнь без этой веры? Именно уверенность в своем искусстве поддерживала его в черные ночи, когда душа его неприютно скиталась по равнине мрака во все долгие часы, дни и недели отчаяния. Без его искусства жизнь становилась пустым сосудом, лишенным смысла в безжалостном и непостоянном мире. Без его искусства Джули Беннет выиграла, а он проиграл, и ему уже некуда будет скрыться от этой кошмарной правды. И он будет ничтожным, бездарным приживальщиком, нахлебником, каким она его себе всегда и представляла, и ему ничего не останется, как ублажать ее. Снова и снова будет он пресмыкаться на полу у ее кровати и молить о прощении, пока она будет готовить свое мощное тело к усладам. Как ни ужасно это было, но ему пришлось обдумать все это за считанные доли секунды.

– И ты не хочешь узнать, Билли, что думает Ивэн о твоих картинах?

Билли открыл было рот, но какой смысл был в словах?

Хорошими эти новости быть не могли. Джули Беннет слишком радовалась, а это означало, что она готовит какую-то гадость. У нее все было написано на ее хищном, ухмыляющемся лице, таком круглом и самодовольном, таком порочном в своей жестокости. Если Ивэну понравились его полотна, тогда он утвержден как художник и уничтожен как просто любовник. И поэтому он молчал, ожидая, когда острая бритва полоснет его и отнимет единственную жизнь, которая была ему нужна.

– Ну, знаешь, поначалу Ивэн молчал. Он просто опустился на стул, бедняга. А знаешь, что с ним случилось после? В жизни бы не поверила, если бы не увидела своими глазами. – Она поднялась, и ее огромная, как у горбатого, грудь, выпятилась, словно у оперного певца.

Билли напрягся.

– Он заплакал. Слезы лились в три ручья, Билли. Столько уродства вокруг. И он расплакался, увидев повсюду одно только уродство. – Она торжествовала победу, ее голос дрожал, высокий от счастья и в каждом произносимом слове. Это был приговор, низводящий жизнь в ад и обрекающий ее вечному проклятию, и это-то доставляло ей страшное удовольствие.

В глазах Билли появились слезы.

Она заметила их и воодушевленно продолжала экзекуцию. Он был в безвыходном положении. Потом можно будет восстановить его, но сейчас надо полностью изничтожить, сломив его волю и укрепив свою собственную.

– Мы с Ивэном поговорили об этом. Он в самом деле был потрясен. Самонадеянное уродство вконец его добило. Самоуверенность, которая допускает эти «бесконечные повторы», – это собственные его слова. Даже не предполагала, что он может быть таким чувствительным. Обычно представляешь себе этих дельцов чековыми книжками, в которых и бьются их сердца. Но нет, знаешь, твои работы очень на него подействовали. Мне показалось, что ему нужно плеснуть бренди, чтобы привести его в порядок. – Она засмеялась собственным словам, глядя на его пораженное лицо, и, едва пересилив себя, постаралась ослабить причиненную боль. – Разумеется, я сказала ему, что он слишком близко к сердцу воспринял картины и что не все так уж отчаянно плохо. Ты же знаешь, эти кабинетные геи к тому же гениальные драматические актеры. Я предположила, что, быть может… после нескольких занятий…

Билли посмотрел на нее. Так вот теперь его будущее? Значит, альтернативы нет? Для нее этот лепет – речь победителя, догадался он.

– Возвращайся ко мне, Билли. Наплюй на всех этих странных типов вроде Кестлера! Здесь, со мной, ты в безопасности. Нам же так хорошо вместе. Мы нужны друг другу. И у тебя даже будут собственные деньги. Как насчет этого? Небольшой собственный трастовый фонд, например, так что и свой капиталец заведется лет через пять-десять. Что скажешь? Мы могли бы для начала вложить в это, скажем, четверть миллиона, а потом добавить, смотря по тому, как пойдут дела…

Билли застыл на краю пропасти. Он не знал, что он сейчас скажет. Затем одна мысль толкнула его, мысль, которая приказала ему жить. Она называлась очень коротко: «Джейн».

Джейн, которую намеревалась уничтожить эта дьяволица, которая, возможно, в эту минуту была в страшнейшей опасности. И которую он обещал защитить. В его голове обрушился словно водопад из воспоминаний – прикосновений ее тела, вкуса ее губ. Он словно заклинание еле слышно бормотал ее имя, и это помогло ему принять решение.

– Убирайся прямехонько в ад, откуда ты вылезла, Джули Беннет.


Несмотря на кондиционер, все же было жарко. Ивэн Кестлер извертелся на заднем сиденье фургона «Чекмейт секьюрити компани»; то и дело он поглядывал на часы.

– Уже три часа прошло, как он там, верно?

– Ну, должно быть, около того. – Оплывший человек из службы безопасности, почти пополам согнувшийся на таком же месте, на котором Ивэн сидел выпрямившись, не мог скрыть, до чего ему скучно.

Голова Ивэна сыграла с ним дурную шутку. Кружась от шампанского в «Раке клубе», голова его выработала план, казавшийся ему тогда идеальным. Когда в его роскошном номере зазвонил телефон, и ему сообщили, что человек, по описанию похожий на Билла Бингэма, въехал в ворота резиденции Беннет, его сердце учащенно забилось. «Кадиллак» дожидался его, и, будучи не жителем пустыни, а лишь туристом, он обжегся сначала о раскаленную ручку дверцы автомобиля, затем о ключ зажигания, и наконец, зад опалило кожаное сиденье. Словно заживо поджариваясь в топке, температуру которой лишь повышал работающий кондиционер, он выехал на дорогу из «Раке клуба» и, сначала свернув в Палм-Каньон, понесся затем в Лас-Пальмас.

По крайней мере одно он сделал правильно. Он знал, что через день-два дня после его отъезда из поместья Джули Беннет туда вернется Билли за своими картинами – он должен вернуться за искусством, которое так любил. Так что целые сутки Ивэн мог позволить себе отдохнуть. А теперь фургон без опознавательных знаков болтался на дороге возле владений Беннет на постоянной радиосвязи со штаб-квартирой службы безопасности «Чекмейт секьюрити», откуда, в свою очередь, телефонировали Ивэну, если у них появлялись новые сведения. Первая часть плана, таким образом, работала. По второй приговор пока не был вынесен.

Существовало две возможности. Первая – перехватить Билли до того, как он войдет в дом, чтобы вступить в противоборство со своей бывшей любовницей. Вторая – дожидаться, пока все не будет кончено. Проблема в первом случае была связана с тем, что у Билли еще не будет его картин. Во втором случае проблемой было то, что, возможно, он не сумеет их забрать. Возможно, Билли станет жертвой приманок, которые, и это Ивэн прекрасно знал, Джули не преминет раскинуть, чтобы заставить его остаться, и он никогда уже не выберется оттуда.

Ивэн покусывал наманикюренный ноготок, обдумывая, правильно ли он поступил, решив дожидаться, и пытался представить разговор, который происходит сейчас в четверти мили вверх по склону. Джули ни за что не скажет Билли правду о восприятии Ивэном его картин. Она не поняла его, а если даже и поняла, все равно будет помалкивать. Это не входило в игру Джули Беннет – сообщить своему возлюбленному, что он на грани превращения в знаменитую звезду художественного мира. Нет уж, кому захочется сообщать подобное своему жигало. Почти наверняка она воспользуется именем Ивэна как бичом, чтобы побольнее отхлестать Билли и сообщить ему, что гуру от искусства в лучшем случае остался равнодушным к его творениям, – а худшем, отвернулся от них с отвращением. Едва ли Билли с радостью кинется к нему, когда он наконец, как лев, выйдет из своей засады.

– Он вошел внутрь в два десять, так?

Служащий безопасности даже не потрудился ответить. Он отвечал на этот вопрос не меньше десяти раз. Было уже почти четверть шестого. Ивэн мысленно разнообразил дифирамбы, которые, как он надеялся, сумеет произнести вслух. О, это будет речь, составленная по всем правилам. Знаток и ценитель красоты у ног Творца. Это будет разговор о чести, о славе, о гордости и надежде, о недалеком блестящем будущем. Недоразумение разъяснится, горечь обернется радостью.

Тут он заметил грузовик – ярко раскрашенный, с просторным кузовом, – наконец дождавшийся, пока распахнутся автоматические ворота владений Беннет и пропустят его.


– Значит, так, солнышко. Ты займись едой, а я приготовлю выпивку.

Оживление слегка холодило затылок Люси. Она чувствовала приятное щекотание между лопатками, распространявшееся по всему телу. Так уже бывало с ней раньше, но теперь было по-другому; она все еще не знала, сделает ли она это, и даже нерешительность представлялась восхитительной.

Сырье было наготове – большая пицца с перцем и грибами из пиццерии напротив «Фэйрфакс Хай», пара бутылок итальянского ликера и упаковка шоколадного мороженого из магазина напротив «Боди-экспресс». Это была дрянная, пошлая еда для сегодняшнего сверхъестественного вечера.

– Боже, нам нужно быть поосторожнее, если мы собираемся проглотить все это, – радостно рассмеялась Джейн.

– Но, прежде чем мы приступим к этому, тебе следует познакомиться с моим ромовым коктейлем, моя дорогая. Ты просто посиди здесь, а потом глотнешь и через две секунды окажешься на небесах. Поверь мне.

Люси проворно заработала на кухне. «Дарк Маунт Гей Барбадос» и белый ямайский ром – в равных долях, свежевыжатый апельсиновый сок, слегка замороженный персиковый со льдом, капля-другая «Энгостара», глоток розового «Гренадина». Она помедлила. Пора. Или делать, или уж нет. Маленький пузырек с прозрачной жидкостью стоял на обычном месте, запрятанный за упаковкам с неудобоваримыми залежалыми таблетками, которые никто уже не употреблял. Люси вытащила его и повертела в своей ладони, еще не уверенная, решится ли она.

Люси глотнула коричневато-розовый напиток, и ром потек в ее пустой желудок. Ей нужно было основательно напиться прежде. Пузырек с концентрированным барбитуратом мозолил ей глаза. Сколько их, того не ведающих, впитали в себя эти сногсшибательные капли, счастливо ощущая, как их тело теряет вес, а алкоголь в сочетании со снотворным растворял сопротивление и отметал прочь ответственность. Но Джейн была настоящей, а не какой-нибудь потаскухой Вэл из «Вэн-Найз», которая запросто глотала таблетки под паршивые песни Эм-ти-ви и, едва опьянев, сама лезла в постель.

Безмолвный спор становился невыносимым. Черт бы его подрал! Выход был только один, и сколько там ни пить рому – это ничего не решит.

Она отвинтила пластмассовую крышечку цвета ржавчины со стеклянного пузырька, глубоко вздохнула и наклонила его над одним из бокалов. Потом она плеснула туда еще «Гренадина» и бросила пару кусочков льда, чтобы разбавить острый привкус барбитурата.

– Вот и он, коктейль Люси, который просто оглушит тебя, солнышко. Только нужно выпить залпом. Тогда он тебя по-настоящему заберет. – Она проскользнула в комнату.

Джейн взяла бокал.

– Сбивает с ног, да, Люси?

– Детка, ты даже не представляешь! – Она опустилась на софу в нескольких дюймах от своей жертвы.

Джейн немного отпила:

– Ух ты, Люси, это мощно.

– Это хорошо, любимая. Мы же собираемся сегодня спать, если ты помнишь. Завтра утром мне никак нельзя будет заснуть посреди важной встречи.

Джейн почти физически ощутила, как напиток ударил ей в голову. Легкий изысканный обед в «Ай лав Джуси» не слишком-то наполнил ее желудок, поэтому сейчас алкоголь легко вливался в кровь. Какого черта, подумала она. Какой славный вечер. В девять я уже буду в постели. Ничего страшного, даже если она описается при Люси. Нет, в самом деле, какая душечка, Люси, за такое короткое время она поистине стала ей близким другом. С ней она чувствовала себя в безопасности.

Она еще отпила, теперь побольше. Довольно вкусно, но с каким-то острым привкусом, очень напоминающим вещество, которое пьющие друзья ее матери любили добавлять в джин. Она вытянула свои длинные, обтянутые джинсами ноги и откинулась на подушки. Как чудесно. Истинное расслабление. Ни о чем не надо думать. Мозги отключены. Все проблемы так далеко.

Люси облекла ее мысли в слова.

– Да, и здесь бывают свои трудности. Похоже, не все так бестолково и безнравственно в этом глупом городе, несмотря на все, что о нем говорят.

Она чокнулась с Джейн своим бокалом, смеясь над нею одними глазами. Потом она глотнула крепкого – от алкоголя – питья и принялась наблюдать, как Джейн начинает разбирать.

Ром и капли барбитурата растопили ее. Они раскрыли ее, ослабили ее защитные рефлексы, распахнули ее секретные врата.

Люси слышала, как колотится ее сердце.

– Как тебе напиток, дорогая? Классный? Просто нужно брать самый лучший ром. «Майерз» или «Маунт Гей». Вот в чем секрет. – Она пыталась понять, что происходит в головке ее прелестной добычи.

– Великолепно, Люси. Лучший в мире. – Джейн чувствовала, что едва выговаривает слова. Не может собраться с мыслями. Глотнула еще. Побольше. Сейчас мир казался ей прекрасным, уютным, удобным, мягким местечком, без острых углов и с приятным, нежным «ощущением».

Рука Люси обвилась вокруг шеи Джейн.

– Как хорошо, что ты здесь со мной. Как это хорошо.

Джейн позволила ее пальцам нежно поглаживать ее кожу. Почему-то и ей казалось, что это правильно, что они сидят тут вместе, и то, что доставляет удовольствие ей, должно доставлять удовольствие и ее подруге. Бедная Люси. Она была слишком с ней жестока. А Люси – как она добра: позволила ей жить здесь, дала работу, лично руководила ее жизнью в этом безумном Лос-Анджелесе. Да, не слишком-то она мила с Люси. Славная, чудная Люси. Такая большая, как вся Южная Калифорния, и все же прекрасная. Джейн расхохоталась и повернулась на софе, чтобы взглянуть на подругу, массировавшую ей шею и плечи. Она вновь приникла к своему бокалу. Боже, да он почти кончился. Нет, такой ромовый коктейль нужно пить буквально каждый вечер.

– Что тебя рассмешило, сердце мое?

– Я подумала, что у тебя большой, как мухоловка, рот Венеры.

Теперь засмеялась Люси.

– О да, так и есть, правда? – Она шутливо придвинулась к Джейн и скрестила руки у нее за спиной. – А знаешь ли ты, что рты, подобные моему, выходят на охоту и пожирают все что им заблагорассудится. Знаешь ли ты об этом, прекрасная Джейн?

Джейн видела, как этот всепожирающий рот приближается к ней, но ничто в ней не протестовало. Она собирается поцеловать тебя. Она собирается прижать свои большие губы к твоим губам и раскрыть их, и она почувствует их вкус, а ты почувствуешь вкус ее губ, и это будет странное, но почему-то совсем не отвратительное ощущение. На самом деле это будет даже приятно.

Она погружалась все глубже в бессознательное состояние и закрыла глаза. Люси склонилась над ней. Джейн покорялась, сдавалась и уже чувствовала прилив страсти.

Секунду она чувствовала ее жар, а потом губы Люси коснулись ее. Теплое, сладковатое дыхание и ощущение темноты – ее обволакивало пышное, душистое облако, накрывало ее повсюду. Рука твердо поддерживала ее голову, уже не поглаживая, а властно направляя к поцелую.

Но не губы коснулись ее вначале. Это был язык – влажный, теплый и мягкий, словно бархатный, он расщепил ее сухие губы, лаская их, увлажняя их, заставляя их отвечать, раскрываться и впустить его внутрь. В уголках ее рта он помедлил, исследуя и дразня. Их доверие друг к другу росло. Язык вел ее, руководил, поддразнивал, смеялся над нею, и Джейн крепче смежила веки, чтобы не дать разрушиться восхитительной иллюзии. Затем он самоуверенно направился выше, к основанию ее носа, смело вторгаясь в одну ноздрю, затем в другую. Потом стал опускаться ниже, по подбородку, оставляя влажные следы страсти, прежде чем вернуться к губам, которые покорно раскрылись ему навстречу.

Словно волны качались в голове Джейн, они туманились и разбрызгивались, и дробились о волнорез дремоты. Она чувствовала себя хорошо, в безопасности и так чудесно, что язык мог двигаться куда угодно и делать все что угодно. Она сама желала этого, в одном этом была уверена, и сонное оцепенение безболезненно утихомиривало ее чувства.

Она открыла глаза, как раньше раскрыла губы, и свет любви влился в нее, а язык любви вернулся в свой законный дом. Два языка, жадных, скользили и извивались в своих влажных, отчаянных объятиях, а их губы вжимались друг в друга, добиваясь не близости, но слияния. Любовница приникла к ней, как к источнику, ища влаги, чтобы напиться и отдать свою влагу взамен.

Джейн ощутила будто звездный взрыв где-то внизу. Между ее раскинутыми ногами текла влага, и ей нравилось это ощущение, ей хотелось, чтобы оно длилось и длилось – бесконечно, пока природа не возьмет свое и эта сумасшедшая женщина не доставит ей высочайшее наслаждение.

Стон страсти клокотал в горле Люси Мастерсон. Словно крик какого-то дикого животного, он безмолвно взывал ко всем ее чувствам. Он говорил с сердцем и обращался к глазам, и все это время словно пила любви отпиливала по кусочку от ее тела. Ноздри, влажная кожа, сочность губ, сплетение языков.

Горячая, решительная, желанная рука, поглаживая живот, обхватила ее грудь, и это прикосновение было восхитительно. Джейн почувствовала, как огонь вспыхнул внутри ее, языки пламени обжигали дремоту, заставляя ее отступить перед натиском страсти. Пальцы Люси одержали победу, захватывая напрягшиеся соски, – налившиеся и дрожащие от беспомощности, они кричали о том, как жаждут наслаждения, и полностью погружались в дикое буйство страсти.

– Поцелуй их, Люси, пожалуйста, обхвати их губами, пожалуйста, сейчас же, – услышала Джейн собственный голос.

Люси опустилась над ней на колени, созерцая полуоткрытый рот, беспокойный язык, облизывающий пересохшие губы, и сонные глаза с расширенными зрачками, которые призывали ее совершить поскорее то, что она собиралась совершить.

Она скинула белую майку. Возбужденные, невероятно твердые под ее пальцами, напружинившиеся соски, убийственные в своей прелести, призывали Люси. Она склонила голову и впилась губами в предмет своих вожделений. Соленый пот девушки остро и восхитительно ласкал ей язык, и, поглощенный ее ртом, сосок Джейн ожил и устремился вверх, касаясь зубов Люси, купаясь во влажном любовном соку, жадно домогаясь поцелуя.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации