Текст книги "Леди Удача"

6.

– Мисс Мерлин! Как всегда, рад вас видеть. Входите, прошу вас! Я возьму у вас шаль, если хотите.

– Спасибо, Джон.

Кассандра улыбнулась Джону Уокеру и отдала ему свою шаль. Насколько она могла заметить за те несколько недель, что приходила сюда, в доме Риордана он, по-видимому, исполнял, помимо секретарской, еще и должность экономки, а также дворецкого.

– Будьте добры, предупредите мистера Риордана о моем приходе.

Уокер неловко откашлялся, его щеки порозовели от смущения.

– О Боже, боюсь, его нет дома.

– Нет дома? Но он прислал записку, сказал, что хочет меня видеть.

Эта загадочная по содержанию и хамская по форме записка разозлила ее сверх всякой меры.

– Да, я знаю, я сам отдал ее посыльному, – извиняющимся тоном пояснил Уокер. – Но потом его срочно вызвали: какие-то неприятности с избирателями. Я точно не знаю, когда он вернется.

– Понятно.

Кассандра задумалась, не зная, что предпринять.

– В таком случае, пожалуй, мне лучше уйти.

Уокер снова откашлялся.

– Честно говоря, он… спрашивал, не будете ли вы так добры, чтобы подождать. В библиотеке. Он оставил мне книгу, которую вам следует… которую вы, может быть, захотите прочесть.

Кассандра недоверчиво выгнула бровь (нетрудно было вообразить, что именно сказал Риордан своему секретарю) и мысленно восхитилась дипломатичностью молодого человека. Она решила остаться и подождать хотя бы ради того, чтобы гнев Риордана по возвращении не обрушился на голову ни в чем не повинного секретаря.

– Ну хорошо, Джон, я подожду в библиотеке.

Секретарь бросил на нее полный благодарности взгляд и прошел вперед по коридору, чтобы распахнуть двери библиотеки. Кассандра вновь улыбнулась ему. Ей нравился Джон Уокер. Иногда ей начинало казаться, что втайне он немного увлечен ею.

По привычке она прошла прямо к банкетке под окном. Уокер принес ей не книгу, а набор печатных страниц, скрепленных по краям шпагатом. Убористый шрифт и большой объем документа заставили ее внутренне содрогнуться, но она положила его к себе на колени, подсунула подушку под поясницу и решила почитать.

– Принести вам что-нибудь? Может быть, чаю или стаканчик шерри?

– Только не шерри, а то я еще скорее засну, – рассмеялась Кассандра. – Нет, пока ничего не нужно, спасибо, Джон.

– Вы уверены? Извините меня за такие слова, но… вы в последнее время неважно выглядите. Вы не заболели?

– Нет, я совершенно здорова. Большое вам спасибо за заботу.

Он поколебался еще минуту, потом вежливо поклонился и вышел из комнаты.

Кассандра откинулась затылком на подоконник и закрыла глаза. Она сказала Джону Уокеру не правду: на самом деле она не была совершенно здорова, но надеялась, что рисовая пудра, которую она так старательно втирала в лиловые круги под глазами, поможет ей это скрыть. Вообще-то ничего страшного не случилось, просто вся ее жизнь пошла кувырком. Ей никогда не удавалось предугадать, в каком настроении будет Риордан при каждой следующей встрече на людях или наедине. Обычно он вел себя как скотина, но иногда удивлял ее неожиданной нежностью, словно вовсе и не презирал ее в душе. Всякий раз, подобно простодушному ребенку или доверчивому щенку, Кассандра попадалась в ловушку и откликалась с непосредственной теплотой на каждую ласку. И всякий раз, когда он опять начинал вести себя как скотина, ей приходилось об этом пожалеть.

С Уэйдом она старалась встречаться как можно реже, не вызывая в то же время его подозрений, а также недовольства мистера Куинна. Он больше не пытался причинить ей боль, как в тот первый вечер, но при каждой новой встрече она нервничала, опасаясь подвоха. Сначала она была слишком взбешена, чтобы рассказать Риордану о происшедшем, потом гнев сменился стыдом, и разговор вообще стал невозможен. Но втайне Кассандра дала себе слово, что, если Уэйд еще раз тронет ее хоть пальцем, она этого не позволит, даже если тем самым выдаст себя и не сможет участвовать в заговоре против него.

Ей приходилось вести беспорядочную жизнь, поменяв день с ночью: она редко ложилась раньше рассвета и обычно спала до самого обеда, поднималась с постели в дурном настроении, с головной болью, не понимая, как ее угораздило во все это ввязаться и сколько еще она сможет выдержать. Когда ей все-таки удавалось заснуть, ее мучили кошмары. Она потеряла аппетит. А сегодня был день ее рождения. Всем было наплевать.

Если не считать подобных мелочей, подумала она с горечью, в остальном дела обстояли прекрасно.

Ладно, что за чтение подсунул ей Риордан на этот раз? Тяжело вздохнув, Кассандра устроилась поудобнее. Разговор о книгах стал для них, пожалуй, единственной безопасной темой, не приводившей к ссоре. Если бы кто-то сказал ей об этом еще месяц назад, она бы рассмеялась. Она, Касс Мерлин, сделалась книжным червем! Устало покачав головой от удивления, Кассандра прочитала заглавие. Эдмунд Берк, «Размышления о революции во Франции». Берк… Берк… Имя вроде знакомое, но она не могла вспомнить, где слышала его раньше. Расправив страницы на коленях, она принялась за чтение.

Через два часа Риордан вошел в библиотеку и направился прямо к письменному столу. Он принялся рыться в деловых бумагах и письмах, загромождавших столешницу, в поисках черновика речи, который хотел показать одному из своих друзей. Какой-то неясный звук заставил его повернуться к банкетке под окном.

Касс. Он не думал, что она будет ждать его так долго, и, увидев ее, ощутил странную легкость в груди. Она спала, сидя в неудобной позе, склонившись набок и упираясь плечом в стену. Риордан бесшумно подошел поближе и остановился перед ней, сунув руки в карманы. Она выглядела бледной и беззащитной. Вот она что-то пробормотала во сне, тихо вздыхая сквозь полуоткрытые губы, и он замер в надежде, что она не проснется. Из опасения разбудить ее он даже задержал дыхание. Длинный черный локон выбился из свободного узла у нее на макушке. Риордан подхватил прядь и пропустил сквозь пальцы, запоминая на ощупь шелковистую прохладу ее волос.

Он сел рядом с ней, позабыв и про речь, и про человека, ожидавшего его в гостиной.

– Милая Касс, – прошептал он.

Осторожно просунув руку ей под затылок, Риордан тихонько потянул ее на себя. Она сонно застонала и покорно подалась к нему. Теперь опорой ей служила не стена, а его грудь; для пущей надежности он обнял ее обеими руками. Как и при первой встрече, сегодня она была в белом, только на этот раз в абсолютно благопристойном летнем наряде, отделанном светло-голубыми ленточками. Даже во сне она выглядела свежей и элегантной.

Он обнимал ее впервые с того памятного дня, когда она велела ему больше не прикасаться к ней. Такие правила придумывают, чтобы их нарушать, решил Риордан, проводя губами по ее лбу вдоль линии волос и вдыхая ей одной присущий запах: тонкий нежный аромат, для которого он никак не мог подобрать названия. Она уронила руки на расстеленные на коленях страницы; у него сжалось сердце при виде беззащитных, безвольно полураскрытых ладоней. Он бережно уложил ее голову к себе на плечо, провел рукой по ее бархатистой щеке, потом кончиками пальцев коснулся ее губ.

– Касс, – позвал он еще раз.

– Риордан, – откликнулась она с тихим долгим вздохом, открывая глаза.

– Филипп, – поправил он шепотом.

У нее по-прежнему был сонный, ничем не встревоженный взгляд. Он почувствовал, что теряет власть над собой, погружаясь с головой в прекрасную бездонную глубину ее серых глаз. Ни у кого на свете не было таких длинных ресниц, как у нее. Ее кожа напоминала лепесток диковинного белого цветка. Его рот потянулся к ее губам, словно влекомый магнитом. Потом, прямо у него на глазах, ее взгляд изменился: теперь она вполне проснулась и насторожилась, выжидая, почти не дыша. Это боязливое ожидание заставило его наконец устыдиться самого себя. Остановившись у самых губ ее, он спросил:

– Каково воздействие свободы на индивидуумов?

Кассандра растерянно заморгала, и это заставило его улыбнуться. Легонько встряхнув ее, Риордан повторил свой вопрос. Она озабоченно нахмурилась.

– Свобода позволяет им делать все, что им нравится.

– Так что же нам следует предпринять на сей счет?

– Нам следует… понять, что именно им нравится, чтобы не нарваться на поздравления, которые… которые могут вскоре перерасти в соболезнования.

Он кивнул.

– И вы с этим согласны, мисс Мерлин?

Ей трудно было думать, пока он ее обнимал. И как вообще ее голова очутилась у него на плече?

– Да, я с этим согласна. Будь добр, ты не мог бы…

– О, разумеется. Прошу прощения.

Риордан разжал руки и отодвинулся, чтобы дать ей побольше места.

– Ну и как тебе Берк в сравнении с Руссо? – деловито осведомился он, стараясь упредить ее собственные расспросы о том, каким образом она проснулась в его объятиях.

Кассандра вспыхнула, вспомнив свою первую встречу с Риорданом в клубе «Кларион», когда она заявила, что одинаково восхищается ими обоими.

– Между ними нет ничего общего, верно? – сказала она, одергивая платье и приглаживая волосы.

– Верно, – согласился Риордан, решив не смущать ее напоминанием о том вечере.

– Я бы сказала, что мистер Берк – глубокий почитатель старины. А поскольку Национальный конвент [28]28
  Высший законодательный и исполнительный орган Первой французской республики.


[Закрыть] – явление новое, не имеющее собственных традиций, Берк считает его учреждением вредоносным, узурпирующим законную власть.

– Вредоносным учреждением, – повторил Риордан, приятно удивленный ее ответом.

– К тому же он гораздо консервативнее, чем Руссо, – покраснев от смущения, заторопилась Кассандра. – Он не верит в способность народа к самоуправлению.

– А тебя это удивляет? Ты ведь сама жила в Париже, Касс, ты знаешь, на что способна толпа. Она заколебалась.

– Странно, почему все твердят «толпа, толпа», как будто речь идет о каких-то дикарях в окровавленных лохмотьях! Представь себе, Филипп, люди в толпе – это самые обыкновенные мужчины и женщины: булочники, мыловары, обойщики. Рабочий люд, у которого мы покупаем все, что нам необходимо. Без них мы бы просто пропали.

Риордан задумчиво кивнул.

– И тем не менее, – продолжала Кассандра, – этот Берк так убедительно доказывает, что оставлять бразды правления в их руках было бы безумием, что я не могу с ним не согласиться.

– Он обладает даром убеждения. Тем и прославился в палате общин. В Англии памфлет, который ты читаешь, больше способствовал отрезвлению горячих голов, увлекшихся идеями французской революции, чем что-либо другое. Продано уже тридцать тысяч экземпляров.

– Ты с ним знаком?

– Только шапочно. Такие выдающиеся личности, как Берк, обычно не жалуют молодых выскочек, да еще с дурной репутацией.

Его улыбка была проникнута иронией, даже горечью.

– Он тебе нравится?

– Чрезвычайно.

– Может быть, в один прекрасный день он узнает, что ты за человек на самом деле, и поймет, что все остальное было притворством. И тогда он тоже будет тебя уважать.

При этих словах его лицо изменилось.

– Ах, Касс… Спасибо тебе на добром слове.

Взяв ее руку, Риордан поцеловал пальцы, но этого ему показалось мало. Не успела Кассандра сказать хоть слово, как он поцеловал ее прямо в раскрывшиеся от неожиданности губы, упиваясь их вкусом, прислушиваясь к ее частому, неровному дыханию. Этого тоже оказалось мало, но, имея дело с Касс, он всегда увлекался и заходил слишком далеко. Риордан попытался взять себя в руки, пока это еще было возможно.

Для этого ему пришлось встать. Ее огромные глаза смотрели на него не то с упреком, не то с мольбой: в косо падавшем из окна свете трудно было разобрать.

– Мне надо идти, меня человек ждет.

Она кивнула.

– Я вернусь, а ты пока читай дальше, – отрывисто приказал Риордан и вышел.

Кассандра долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь библиотеки, прижимая пальцы к губам. Наконец она спохватилась: на коленях у нее была еще кипа непрочитанных страниц. С усталым вздохом она пристроила памфлет на углу банкетки, приспособив подушку в качестве пюпитра, а сама немного отодвинулась: таким образом ей удобнее было разбирать мелкий шрифт.

«Король Англии является королем по праву наследования, освященному законом и обычаем, – читала она. – Он сохраняет свою корону вопреки воле пораженного революцией общества, которое не подает за короля ни единого голоса, индивидуально или коллективно…»

Ее мысли стали разбредаться. Перед глазами невольно всплывала во всех подробностях сцена, только что произошедшая между нею и Риорданом, начиная с того момента, когда она проснулась в его объятиях. Кассандра вспомнила тот день, когда велела ему больше к ней не прикасаться. До сих пор, если не считать редких и случайных касаний, всегда происходивших на людях, ее запрет действовал. Что же изменилось? Неужели он, так же, как и она, тоскует по близости, которая совсем недавно их связывала?

Какая же она дурочка! Зачем задавать себе эти глупые вопросы? Мужчины устроены иначе, и ей это давным-давно хорошо известно. Удивительным и непостижимым образом они умеют быть ласковыми, не любя при этом никого, кроме себя, вообще не испытывая никаких чувств. Ласки нравятся им сами по себе. А вот женщины – те вечно теряют голову из-за каждого случайного поцелуя и придают ему Бог весть какое значение. Она в этом смысле ничем не отличается от любой последней дуры. Вот так и разбиваются сердца!

Ну уж нет, мрачно пообещала себе Кассандра, с ней ничего подобного не случится. Она навсегда выбросит из головы дурацкие размышления о чувствах Риордана, не станет задумываться над его поступками. Она будет искушенной и циничной, станет предполагать худшее – вот самый верный способ не дать себя обмануть. Раньше она никогда так не вела себя с мужчинами, но решила, что в отношении Филиппа Риордана подобные меры вполне оправданны.

Распрямив плечи и щурясь на расплывающиеся перед глазами страницы, Кассандра героическим усилием попыталась сосредоточиться на королевской власти и нуждах государства. Дверь опять открылась. Она узнала походку Риордана, но не подняла головы.

– А я-то думал, ты читаешь.

– Конечно, читаю! Чем же я, по-твоему, занимаюсь?

– С расстояния в шесть футов?

Кассандра пропустила замечание мимо ушей. «Революция низвела короля, духовенство, судебную власть…»

– Касс!

Она подскочила.

– Тебе нужны очки!

Риордан подошел ближе, глядя на нее с выражением человека, только что сделавшего грандиозное научное открытие.

– Вовсе нет.

– Конечно, нужны! Замедленность, головные боли… все указывало на это. Как же я раньше не догадался?

– Мне не нужны очки.

– Черта с два! Пошли.

– Что ты делаешь?

– Джон! Карету!

С этими словами Риордан схватил ее в охапку и потащил прочь из комнаты. Секретарь, поспешивший на зов, столкнулся с ними в коридоре.

– А вообще-то Бог с ней, с каретой. Мы прогуляемся пешком. Тут недалеко. У нее есть с собой плащ или что-то в этом роде?

– Да, сэр, шаль…

– Давайте ее сюда живо! Мы спешим, Джон.

Мистер Уокер пошел исполнять поручение.

– Риордан! – Кассандра топнула ногой с досады. – Мне не нужны очки! Я же не слепая. Вот я смотрю на тебя сейчас и вижу совершенно отчетливо!

– Не будь дурой. На вот, надень.

Взяв принесенную Уокером шаль, Риордан укутал ее плечи.

– Идем, Касс, у нас еще куча дел.

Она бросила мученический взгляд на секретаря, но позволила Риордану вывести себя на крыльцо.

– Могу я хотя бы спросить, куда ты меня тащишь? Или это государственная тайна?

Он шел стремительной походкой, крепко держа ее за руку, и ей приходилось почти бежать, чтобы поспеть за ним.

– Мы идем покупать очки, Касс. Я думал, ты сама сообразишь.

Ей пришлось скрипнуть зубами.

– Но мне не нуж…

– Ты, конечно, не слепа, но все же почему ты так уверена, что тебе не нужны очки?

– Я… как-то раз заговорила об этом с тетей Бесс. Она сказала, что очки мне не нужны.

Риордан замедлил шаг и пристально посмотрел на нее, – Ах, тетя Бесс так сказала! – язвительно воскликнул он, не веря своим ушам. – Господи, почему же ты не рассказала мне об этом раньше?

Кассандра покраснела и промолчала.

– А если бы ты сломала ногу и тетя Бесс сказала бы, что костыли тебе не нужны? Что бы ты стала делать? Ползать на четвереньках?

Она продолжала молчать. Риордан еще больше замедлил шаг и обнял ее за плечи.

– Послушай, милая, – заговорил он самым задушевным голосом, – спроси себя, почему твоя тетя не хочет, чтобы ты носила очки?

– И почему же?

– Подумай сама. Мы, конечно, купим тебе самые красивые очки на свете, но вообще-то считается, что девушкам очки не идут. Даже зная, что у тебя болят глаза, тетя Бесс не стала покупать тебе очки. Как ты думаешь почему?

Кассандра опустила взгляд. Ответ был ей прекрасно известен.

– Чтобы поскорее выдать меня замуж, – пробормотала она, стыдясь и теткиного мелочного эгоизма, и своего неумения распознать его вовремя.

– Вот именно. Злобная старая сука.

– Да! – свирепо согласилась Кассандра. – Злобная старая…

– Давай-давай! Не стесняйся!

– Сука!

Она зажала себе рот ладонью – сперва от ужаса, а потом чтобы заглушить неудержимо, как пузырьки шампанского, вскипающий в груди смех.

– Умница, – с гордостью заметил Риордан.

* * *

– Гиперметропия, – вынес мистер Уоппинг свой приговор, положив на стол лупу. – Вы не видите расходящихся лучей от близко расположенных предметов, моя дорогая. Это называется дальнозоркостью.

– О Боже! – воскликнула Кассандра, ломая руки. – Это значит… я ослепну?

– Все не так уж страшно, – снисходительно усмехнулся почтенный лысеющий аптекарь. – Подберите оправу себе по вкусу, а я через недельку-другую изготовлю для вас выпуклые линзы. Вот взгляните, эти три фасона предназначены для дам. Какой вам больше по душе?

Всеми силами стараясь скрыть свое замешательство, Кассандра взглянула на три пары очков, лежавших на бархатной подставке. Она не считала себя тщеславной, но ей страшно было представить, какой дурнушкой она будет выглядеть в очках.

– Так вы считаете, что они нужны только для чтения? – спросила она с надеждой.

– Пока вы не состаритесь, – заверил ее аптекарь. – Тогда я сделаю вам франклиновское пенсне для постоянного ношения.

– Франк…

– Франклин – это один известный американец. Касс. Я дам тебе почитать его книги, и ты познакомишься с ним поближе, – со смехом пояснил Риордан.

Он отлучился по делу, пока аптекарь проверял ее зрение, и теперь вернулся, внеся с собой волну теплого летнего воздуха.

– У вас все готово? Каков вердикт?

– Ги-пер-мет-ро-пия, – по слогам сказала Кассандра. – Я хорошо вижу вдаль, но не вижу вблизи.

– Я так и думал. Где же твои очки?

– Это займет две недели.

– Что? Нет, так не пойдет, они нужны нам прямо сейчас. Самое позднее – к концу этой недели. А что насчет оправы? Неужели у вас ничего нет, кроме этих трех? Нам нужно что-нибудь полегче, потоньше… что-то более женственное. И еще: мне кажется, ей больше к лицу серебряная оправа, а не золотая. Как вы думаете? На, Касс, примерь-ка вот эти.

Сильно покраснев под его пристальным взглядом, Кассандра нацепила на нос очки в оправе, которые он ей протянул.

– Я уродина, да?

Риордан ответил не сразу, продолжая смотреть на нее с едва заметной улыбкой.

– Я думал о том, как приятно будет их снимать, – ответил он наконец.

Она нахмурилась, ничего не понимая. Он решительно повернулся к мистеру Уоппингу.

– Вот эта форма нам подходит, но пусть оправа будет из серебра и гораздо тоньше. А главное, очки должны быть готовы к пятнице. Вы с этим справитесь?

Мужчины заспорили, а Кассандра тем временем засмотрелась на себя в маленькое ручное зеркальце, постепенно убеждаясь в том, что очки не только не изуродовали ее, нет, они изменили ее внешность самым выгодным образом. В очках она выглядела старше, серьезнее. Она подняла брови и поджала губы. Да, в очках у нее появился умный взгляд! Как у классной дамы, подумала Кассандра, как у мадемуазель Дюпюи в школе на улице Сен-Клер.

Она радостно рассмеялась, но тут же умолкла: смех разрушил ее новый облик. Она опять вернулась к поднятым бровям и поджатым губам, поворачивая голову, чтобы взглянуть на себя в профиль. В это время позади нее открылась и вновь закрылась входная дверь.

– Это вы, Филипп, не так ли? – осведомилась высокая дородная дама средних лет в старомодном темно-бордовом туалете.

Она с надменным и снисходительным видом смотрела на Риордана в лорнет с ручкой из слоновой кости. Взгляд классной дамы с поднятыми бровями и поджатыми губами, который только что примеряла к себе Кассандра, у этой леди получался куда лучше.

– Леди Селена! – приветствовал он ее, поднося к губам томно протянутую ему руку. – Как поживаете? Позвольте представить вам мисс Мерлин. Кассандра, это леди Селена Стронг, старинный друг моей семьи.

Кассандра вежливо присела в реверансе и поздоровалась. Вместо ответа леди Селена Стронг уставилась на нее в лорнетку, как на таракана, ползущего по стене. Бесцеремонный осмотр затянулся до бесконечности; стало ясно, что титулованная дама не собирается отвечать на приветствие и будет молча разглядывать ее, пока не удовлетворит свое грубое любопытство.

Девушку рассмешила нелепость ситуации. Если бы наглость этой женщины была не такой откровенной, не такой вопиющей, Кассандра не стала бы на нее реагировать, но теперь ее точно бес толкнул. Сняв очки, она сложила одну дужку, за другую взялась, как за ручку лорнета, а затем поднесла Их к носу и сама уставилась на леди Селену, в точности передразнивая высокомерную позу и взгляд ее светлости. Прошло несколько томительных секунд, пока обе женщины в ледяном молчании смотрели друг на друга сквозь линзы. Кассандра решила ни за что не отводить взгляд первой, даже если придется стоять тут до скончания века. Нервное покашливание Риордана едва не вывело ее из равновесия, но она все-таки сумела сохранить выдержку. Полвека спустя леди Селена наконец опустила свой лорнет. Вид у нее был запыхавшийся.

– Как поживаете? – выдавила она из себя, словно рыба, попавшая на крючок.

Кассандра взглянула на Риордана, но сразу же отвернулась, опасаясь, как бы его лицо, ставшее малиновым, не заставило ее покатиться со смеху.

– А как поживает Уолтер, леди Селена? – полузадушенным голосом спросил Риордан.

– Великолепно! Мой сын живет прекрасно, благодарю вас, – визгливо и нервно заверила его леди Селена. – Я получила письмо от вашей милой сестры, Филипп, – торопливо продолжала она, явно стремясь поскорее уйти от дальнейшего разговора об Уолтере. – Я, разумеется, имею в виду Агату, от Клариссы писем ждать бесполезно. Она пишет, что в следующем месяце собирается в Лондон со всей семьей. Сколько у них детей, Филипп? Одиннадцать?

– Десять, – поправил Риордан. – Один умер.

Он не поверил своим ушам, услыхав фыркающий, тотчас же приглушенный смешок Кассандры, старательно изучавшей ассортимент мужских очков у них за спиной. Но еще больше его смутил похожий на лошадиное ржание звук, вырвавшийся из его собственной груди. Выцветшие голубые глазки леди Селены широко раскрылись от возмущения. Он понял, что надо немедленно убираться восвояси.

– Всегда счастлив видеть вас, – давясь от смеха, попрощался он с ее светлостью и схватил Кассандру за руку. – Идем, дорогая, мы уже опаздываем.

Оказавшись на улице, они кое-как добрались до входа в ближайшую лавку и привалились к витрине, сотрясаясь от хохота. Кассандра ухватилась за живот и согнулась подолам, по щекам у нее текли слезы.

– «Один умер»! – воскликнула она и снова прыснула, зажав рот рукой.

Прохожие посмеивались, глядя на них с легкой завистью.

– Прости, – простонала Кассандра, всхлипывая и все еще держась за живот. – Я знаю, это не смешно.

И тотчас же рассыпалась в новом приступе неудержимого хохота. Риордан уже успел немного успокоиться и теперь смеялся, радуясь ее веселью. Он протянул ей свой носовой платок. Она высморкалась и наконец попыталась овладеть собой. Наверное, следовало извиниться за неуместный смех, вызванный известием о смерти его малолетнего племянника или племянницы, но она решила, что это приведет к новому приступу.

Они пошли по улице, держась за руки. Оба чувствовали себя свободно, обоих переполняла нежность. Кассандра то и дело вновь начинала хихикать и вытирать глаза. Риордан кивал встречавшимся по дороге знакомым, иногда перебрасывался с ними краткими фразами, и Кассандра здоровалась вместе с ним. У нее появилось восхитительное чувство сопричастности, одновременно бодрящее и успокаивающее. Из любопытства она спросила, кто такой Уолтер и почему леди Селена так сильно занервничала при упоминании о нем.

– Лорд Уолтер Стронг, граф Ротэм, ненаглядный сыночек своей дорогой мамочки, – пояснил он. – Год назад он едва не угодил в тюрьму за растрату ста тысяч фунтов из фондов судоходной компании, принадлежащей его семье. Как только поведение леди Селены становится невыносимым, я тут же спрашиваю, как он поживает.

– Что было дальше?

– Историю замяли. Деньги вернули задним числом, никто ничего не узнал.

– Откуда же ты обо всем знаешь?

– Им пришлось в срочном порядке собрать кучу денег. Уолтер, в сущности, неплохой парень, а я – старый друг семьи.

Он пожал плечами и многозначительно подмигнул:

– На правах старых друзей они взяли у меня ссуду под весьма солидные проценты.

Кассандра улыбнулась: ей понравилась мысль о том, что леди Селена в долгу перед Риорданом. Потом она вспомнила о своих новых очках. Скорей бы они были готовы! Какое это будет блаженство: читать запоем, целыми часами, и чтобы при этом голова не болела и глаза не слезились! А что, если ей и вправду удастся поумнеть? Как отнесется к этому Риордан, если она научится обсуждать ученые предметы с ним на равных? Ну, может, не совсем на равных, но она хоть не будет больше попадать в глупое положение на каждом шагу и вызывать неловкость у…

Кассандра осадила свои разогнавшиеся мысли. Как можно снова и снова впадать в одну и ту же ошибку? Только на сей раз образ отца ей заменил Риордан. Когда же она и в самом деле поумнеет? Оба они нн в грош не ставили ее чувства или достижения; этот простой, хотя и болезненный урок давно уже пора было усвоить. Никому до нее дела нет.

Хорошо еще, что теперь у нее хоть деньги есть. Она обзавелась новым гардеробом (а теперь еще и очками!), стала понемногу платить тете Бесс за стол и квартиру, а все остальное тщательно сберегала. Куинн и Риордан считают, Что, когда закончится авантюра с Колином Уэйдом, она должна покинуть страну. Кассандра всячески гнала от себя эту мысль, причинявшую ей боль. Но, покинет она Англию или нет, ей придется самой где-нибудь искать себе приют. Никто не придет ей на помощь.

– Что случилось?

Кассандра подняла голову, механически растянув губы в улыбке.

– Ничего. Я думала об очках. Как это было глупо – не понимать, что они мне нужны. Спасибо. Это самый дорогой подарок за всю мою жизнь.

– Надеюсь, что не самый. Вот, взгляни-ка сюда.

Риордан остановился и, сунув руку за пазуху, протянул ей какой-то плоский, но увесистый сверток.

– С днем рождения, Касс.

Она была так ошеломлена, что даже не взяла сверток.

– Каким образом?.. Никто не знает, откуда же ты узнал? Тетя Бесс, Фредди? Нет, они никогда…

– Почему бы тебе не развернуть его?

Кассандра продолжала смотреть на Риордана с открытым ртом. Они застряли посреди тротуара, прохожим приходилось обходить их с обеих сторон. Риордан взял ее за локоть и увел в более спокойное место у кирпичного фасада лавки какого-то обойщика.

– Ну давай.

Кассандра взвесила в руках тяжелый сверток.

– Я не могу его принять. Очень мило с твоей стороны поздравить меня с днем рождения и…

Он нетерпеливо перебил ее:

– Ты вполне можешь это принять! Это не королевские сокровища. Ради всего святого, почему бы тебе просто не развернуть сверток?

Она с опаской повиновалась.

– О! Книги! – Кассандра облегченно рассмеялась и прижала подарок к груди. – Как чудесно.

– А посмотреть, что это такое, ты не хочешь? Тихий нежный свет горел в его глазах, на лице было такое выражение, которого она никогда раньше не видела.

– Что? О…

Кассандра убедилась, что держит в руках роман в трех томах. Заголовок заставил ее покраснеть: «Эвелина, или Появление юной леди в свете».

– Мне понравилось заглавие, хотя не удивлюсь, если появление Эвелины в свете окажется несколько отличным от твоего.

– Да, – согласилась Кассандра, – я бы тоже этому не удивилась. Я тебе точно скажу, когда прочту. Ты ведь сам еще не читал, верно?

Они опять пустились в путь. Одна рука Кассандры была в руке Риордана, в другой она несла свой подарок.

– Нет, боюсь, у меня сейчас просто времени нет интересоваться подобными вещами.

Кассандра начала беспокойно покусывать нижнюю губу.

– Значит, это не серьезная книга?

– О Господи, надеюсь, что нет! Ты за последнее время прочла столько серьезных книг, что немного легкомысленного чтения тебе не помешает.

Ее лицо прояснилось. Если уж он не против легкого чтения, с какой стати ей возражать? Она уже успела позабыть, что его мнение для нее ничего не значит.

– Спасибо тебе за заботу. Но ты непременно должен мне сказать: как ты узнал, что сегодня день моего рождения?

– Разве твоя семья его не справляет, Касс? Подарок от тетушки или…

Кассандра покатилась со смеху, услыхав столь нелепое предположение.

– Нет, – просто ответила она. – Так расскажи мне, откуда ты узнал?

– Мне сказал Оливер. Должно быть, он узнал во время расследования, которое проводил со своими людьми, прежде чем заговорить с тобой об Уэйде. Они очень дотошны в своей работе.

Веселость сменилась тяжелым молчанием, которое Риордан приписал обычной напряженности, всегда наступавшей между ними при каждом упоминании об Уэйде. Ему стало жаль, что он упомянул ненавистное имя в эту минуту.

Но на сей раз подавленность Кассандры объяснялась другими причинами.

– Они вовсе не всегда так уж дотошны, – сказала она после долгого молчания, глядя прямо перед собой.

– Ты о ком? – Он уже забыл свои предыдущие слова. – О, ты имеешь в виду людей Куинна?

– Да. Они… допускают ошибки. На мой счет, к примеру, они ошиблись.

И зачем только она об этом заговорила? Гордость, полагала она, не позволяла ей вступать с ним в объяснения по такому поводу, тем более что он все равно ей не поверит. Он был безгранично предан своему старому другу, человеку, который спас ему жизнь. И это естественно. Но, раз начав, она уже не могла остановиться.

– Моя жизнь в Париже была полна легкомыслия и безобидных удовольствий, но она не была распутной. Я знаю, что за истории ты слышал; до меня они тоже в конце концов дошли. Но все это не правда.

Все это Кассандра проговорила, продолжая смотреть прямо вперед. Если бы она взглянула на него, решимость могла бы ей изменить.

– Я никогда не купалась нагишом в фонтане. У меня никогда не было романа ни с графом де Бовуа, ни с Жан-Клодом Маризо, ни с Фабьеном Бише. По правде говоря, у меня вообще не было романов – никогда и ни с кем. Я… могла выпить лишнего, и иногда мужчины начинали…