Текст книги "Танцовщица грез"

Глава 20

После той грозы почти каждую ночь они были вместе. Познав до конца любовь Яна, Мишель вдруг поняла, что только о ней и мечтала все последние месяцы. В ней проснулся какой-то ненасытный дьявол. Ночей ей было мало. Они все чаще оставались наедине и предавались безудержной страсти в любое время.

Почти каждый день Ян предлагал Мишель выйти за него замуж. И хотя она пока еще не дала своего согласия, искушение было слишком велико. Мишель безумно любила балет, но в то же время обожала молодого шотландца. Чувствовать его рядом, быть в его объятиях доставляло ей такую же радость, как и танцевать на сцене перед восхищенной аудиторией. Вместе с тем она постоянно задумывалась: как долго продлится это счастье? Ведь когда они поженятся, пойдут дети, начнутся бесконечные хлопоты по дому, и не угаснет ли пламя страсти? Не превратится ли жизнь в скучные, однообразные будни? Как это сплошь и рядом бывает у других…

Но, став женой лорда Маклевена, она не будет больше заботиться о деньгах, материальном благополучии, социальном положении. Статус леди Маклевен даст ей то, чего она никогда не получит на сцене. Что делать? Мишель не могла ни на что решиться.

Но ее постоянно беспокоило и еще одно обстоятельство. Если она забеременеет, замужество станет для нее единственным выходом. И тогда – прощай, сцена!..

Слава Богу, пока все обходилось. И каждый раз, когда Мишель убеждалась в этом, ее начинали одолевать сомнения. Она то почти решалась принять предложение Яна, то приходила к твердой мысли, что без балета не сможет жить. Совместить же то и другое было вряд ли возможно…

Наконец она решилась откровенно обсудить все с Яном. Однажды утром, гуляя после очередной бурной ночи около замка, Мишель остановилась у каменной скамьи и предложила Яну присесть.

– У меня к вам серьезный разговор, – сказала она, глядя куда-то вдаль.

– Слушаю вас, дорогая, – улыбаясь, ответил он, нежно сжимая ее руку.

Поколебавшись несколько мгновений, Мишель посмотрела ему в глаза:

– Ян, если я выйду за вас замуж, то…

– Что?

– Вы позволите мне и дальше танцевать на сцене?

Улыбка угасла на лице Яна.

– Мишель, я знаю, как вы любите танцевать. Но вы мне нужны здесь.

Девушка тяжело вздохнула:

– Я очень боялась такого ответа. Но разве вы не сможете время от времени ездить со мной в Париж, чтобы я могла продолжать танцевать?

– Вы же знаете, что я терпеть не могу этот город. В нем я чувствую себя больным. Кроме того, в обычае, чтобы не муж следовал повсюду за женой, а наоборот, жена за мужем. Но поверьте, дорогая, я окружу вас такой заботой и смогу подарить такое счастье, что вам нечего будет больше желать!

– То, что я счастлива с вами, Ян, это правда, – ответила Мишель, чувствуя, как на глаза у нее навертываются слезы. – Но все же я не уверена, что смогу оставить балет. Он слишком много для меня значит. Покинув сцену, я оторву от себя часть души.

– Но вы сможете танцевать для меня, дорогая, для наших будущих детей. Прямо здесь, в замке Маклевенов. Разве этого для вас мало?

Мишель вдруг сделалось смешно. Она представила себя беременной, с большим животом, изображающей Виолетту из «Трех сестер». Но ее смех был горек…

– Умоляю вас, Мишель! – продолжал настаивать Ян. – Будьте моей женой. Уверяю, что очень скоро вы и думать забудете о балете! Я сделаю вас счастливой! Самой счастливой на свете!

В тот же день после прогулки вопрос неожиданно решился сам собой. Почтальон привез для Мишель письмо из Парижа. Взглянув на конверт, она сначала испугалась. Вдруг что-то случилось с матерью?

В волнении разорвав конверт, Мишель вынула из него исписанную крупным почерком бумагу и прочла следующее:

«Дорогая Мишель! Простите, но я должен как можно скорее получить от вас ответ на это письмо.

Премьера балета «Три сестры» все еще откладывается. О причинах я расскажу вам при встрече. Сейчас же хочу уведомить, что рассчитываю показать балет в Париже в ближайшем будущем. И предлагаю вам роль Виолетты. Если вы согласны, то прошу немедленно вернуться в Париж, чтобы приступить к репетициям. Я умоляю вас согласиться. Вы понимаете, как эта роль важна для вас, как ваше участие в спектакле – для меня. Прошу ответить как можно скорее.

Ваш

Арно Димпьер».

Мишель почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Она опустилась на стул и долго не могла прийти в себя. В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел Андрэ.

– Что с вами, дорогая? – спросил он, заметив бледность на лице воспитанницы.

– Прочтите, Андрэ. Димпьер предлагает мне главную роль в балете и просит немедленно вернуться в Париж.

Она протянула ему письмо. Андрэ прочитал его, несколько раз меняясь в лице. Потом бросил взгляд на Мишель и убежденно сказал:

– Дорогая! Это просто чудесно. Надо срочно укладываться!

Мишель показала письмо вошедшему Яну.

– Мне предлагают главную роль в новом балете. Исполняется мечта всей моей жизни. Но для этого я должна срочно вернуться в Париж.

Теперь побледнел уже Маклевен:

– Значит ли это, что вы тотчас же уедете, бросите меня и откажетесь от сделанного вам предложения?

Мишель растерянно посмотрела на него:

– Ян, вы должны меня понять! Мне предлагают не просто новую роль. Это главная роль. Такой шанс выпадает раз в жизни!

– Нет, я не понимаю вас, Мишель. Ведь вы говорили, что любите меня. Если это действительно так, то при чем тут балет, письмо какого-то хореографа и срочный отъезд в Париж?

– Вы хотите лишить меня шанса, о котором я мечтала всю жизнь, Ян?

– А вы рискуете нашей любовью и будущим счастьем. Неужели вы не понимаете, что только так можно расценить ваше решение?!

– Я не предаю нашу любовь. Но как вы не можете понять, что, настояв на своем, сделаете меня несчастной на всю жизнь? Это вселит в меня комплекс неполноценности. Я всю жизнь буду терзаться мыслью, что по своей воле отказалась от мечты, к которой стремилась с самого детства!

– Мне ясно лишь одно: если вы и вправду меня любите, то должны остаться здесь и стать моей невестой.

– Дорогой, но если вы разрешите мне танцевать, почему я не могу стать вашей женой?! – воскликнула Мишель, уже не в силах сдержать слез. – Вы принуждаете меня сделать выбор, а это может означать лишь то, что вы меня недостаточно любите!

Ян сделался мрачнее тучи и, повернувшись к двери, бросил через плечо:

– Нет, Мишель! Это вы сделали выбор. И не пытайтесь все свалить на меня. Поступайте, как знаете!

Мишель в тот же день написала ответ Димпьеру, в котором принимала его предложение. Затем они с Андрэ наскоро собрались, тепло простились с Маргарет и Элизабет, со старым графом и тронулись в путь. Ян даже не вышел их проводить…

Дорога в Париж показалась Мишель ужасной. Она чувствовала себя отвратительно. А ее сердце, казалось, было готово разорваться от горя. Но…

Но очень часто мы недооцениваем крепости своих сердец. Оно не разорвалось и у Мишель. Более того, по мере приближения к Парижу билось все ровнее. В немалой степени этому способствовал Андрэ, неустанно расписывавший перед девушкой ее грядущий успех в главной роли нового балета.

Мадам Дюбуа встретила их в холле. Обняв Мишель, она многозначительно улыбнулась ей и шепнула на ухо:

– Вы просто не представляете, какой сюрприз вас ожидает!

Мишель переглянулась с Андрэ.

– У нас просто неделя сюрпризов! Но, мадам Дюбуа, мы сейчас так устали, что, может быть, подождем до завтра? После хорошего сна и сюрприз покажется еще более приятным.

– Нет, нет! – замахала руками мадам Дюбуа. – Сию минуту! Вы просто не знаете, что вас ожидает!

С этими словами она открыла боковую дверь. Мишель заглянула в комнатку рядом с холлом, и дом огласился ее радостным криком. Посередине комнатки стояла Анна.

В следующую секунду Мишель уже была в объятиях матери. Боже, как долго она мечтала об этой минуте!

– Ты прекрасно выглядишь, Мишель! – воскликнула Анна. – Я думала, что увижу бледное лицо и истощенную непрерывными занятиями, тощую фигурку. А ты просто цветешь! – Она перевела взгляд на Андрэ: – Вы хорошо присматривали за моей дочерью, старый друг! Господи, я так скучала без вас обоих! Но вам надо отдохнуть. Я знаю, что такое дальняя дорога!

Мишель отрицательно покачала головой и нежно улыбнулась матери:

– Действительно, единственное, о чем я все эти дни мечтала, так это о горячей ванне и мягкой постели. Но сейчас мне кажется, будто я спала всю неделю!

За ужином Анна рассказывала дочери о том, что делается в Малверне. Но ни словом не обмолвилась ни о долге, который обнаружился после смерти мужа, ни о Кортни Уэйне. Мишель, в свою очередь, ничего не рассказала матери о Маклевене и их отношениях. Вместо этого они долго говорили о новом балете и предстоящем выступлении Мишель в главной роли.

– Вот и все, мама! – воскликнула под конец Мишель. – Теперь ты знаешь, как я живу.

Анна хитро посмотрела на дочь и елейным голосом произнесла:

– Нет, милая, я знаю еще не все. Мадам Дюбуа сказала, что ты ездила в Шотландию к какому-то молодому человеку. Она подозревает, что у тебя с ним роман.

Голос Мишель сразу же стал жестким и агрессивным:

– Мама, мадам Дюбуа – прекрасная женщина. Но немного болтлива. А сейчас, честно говоря, я действительно устала. Ты извини, но мне просто необходимо срочно лечь в постель! Но я счастлива, что ты наконец приехала.

Мишель встала и вышла из комнаты. Андрэ последовал было за ней, но Анна остановила его:

– Вы-то, надеюсь, вернетесь?

– Анна, я тоже очень устал и спешу в объятия Морфея.

– Не помню, чтобы когда-нибудь усталость мешала вам разговаривать. Прошу вас, тотчас же возвращайтесь и расскажите мне все о молодом шотландце и его отношениях с моей дочерью!

Весь следующий день они спали, отдыхали и говорили буквально обо всем, кроме самого сокровенного. Так что к Димпьеру Мишель попала лишь на другое утро. Анна и Андрэ увязались за ней.

Арно приветствовал всех троих радостной улыбкой. Мишель сразу же отметила, что Анна произвела на него хорошее впечатление.

– Теперь я понимаю, откуда у Мишель такое очарование, – пошутил он. – А вы, моя милая ученица, выглядите очень отдохнувшей и набравшейся сил. Надеюсь, вы там занимались?

– О, Андрэ не давал мне расслабляться!

– Вот и прекрасно! Я хочу, чтобы премьера «Трех сестер» состоялась как можно скорее. Сразу же, как только вы обретете прежнюю форму. К сожалению, Сибелла не сможет выступить в главной роли. Доктора по секрету сказали мне, что не уверены, выйдет ли она вообще когда-нибудь на сцену. Но даже если выйдет, то очень не скоро.

– А Дениз?

– Я долго думал и наконец решил, что она не годится для этой роли. То, что первоначально я ее назначил дублершей Сибеллы, было большой ошибкой. Она никакая не Виолетта! Я также сделал некоторые изменения среди исполнителей мужских партий. Ролан будет танцевать Брата, а Луи – Принца. Думаю, для вас он будет более подходящим партнером. Ну а теперь настало время открыть дверь, за которой вся труппа с нетерпением ждет встречи с вами…

Мишель просто затискали в объятиях. Ей даже было стыдно вспоминать о том, что совсем недавно она считала себя никому здесь не нужной. Мари, Луи и Кафе о Лэ с трудом сумели пробиться к своей подруге.

– Ты простил меня, Луи? – спросила она.

– Это мне надо просить у тебя прощения, Мишель. Я вел себя как последний дурень!

– Значит, мы снова друзья?

– Да! А вот и наша Мари. Только когда ты уехала, я понял, как много она для меня значит!

– Боже мой, как я рада!

Мулат потянулся к Мишель и поцеловал ее в щеку:

– Мишель, ты ни разу не взглянула на еще одного своего преданного друга.

– Ты ошибаешься! – запротестовала Мишель, возвращая поцелуй. – Я очень часто вспоминала о тебе в Шотландии.

Она еще раз взглянула на влюбленную пару – Луи и Мари. И невольно вспомнила Яна. Комок подступил у нее к горлу. Но тут же она подумала о том, что снова окружена друзьями, а впереди ее ждет большая и интересная работа. Так зачем же расстраиваться? Разве это не счастье?

На следующий день сразу же после репетиции Мишель навестила Сибеллу. Она думала застать ее унылой и подавленной, бледной и больной. Но к своему огромному удивлению, нашла подругу в прекрасном настроении, радостной и улыбающейся.

– Я так рада тебя видеть! – воскликнула Сибелла, как только Мишель приоткрыла дверь и просунула голову в комнату.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Мишель участливо. – Выглядишь замечательно! А я-то думала увидеть тебя совсем несчастной!

Сибелла засмеялась:

– Это все давно прошло. Сейчас мне значительно лучше. Я даже начинаю понемногу заниматься. Вон, посмотри! – И она кивнула головой на балетный станок у дальней стены.

– Как, ты занимаешься у станка?

– Занимаюсь, но очень осторожно. Ты знаешь, как это мне помогает! Еще немного, и я начну делать первые па!

Мишель вспомнила слова Димпьера и мягко сказала:

– Но Арно говорит, что для полного выздоровления тебе потребуется время.

– Знаю. Мне известен и приговор врачей. Они считают, что я скорее всего не смогу больше танцевать. Но эскулапы ошибаются. Я же чувствую, что с каждым днем, хотя и очень медленно, обретаю форму. И уверена, что когда-нибудь обязательно снова выйду на сцену!

Мишель помолчала немного и спросила:

– Скажи, ты не думаешь, что Ролан все это подстроил?

– Не знаю, Мишель. Может быть, и так. Но какое это имеет сейчас значение? Это произошло. И вот я прикована к постели. Теперь главное – не падать духом и делать все возможное, чтобы поскорее выздороветь!

– Сибелла, я восхищаюсь тобой! Но все же уверена, что Ролан нарочно уронил тебя по наущению Дениз. Они оба должны в конце концов понести наказание.

– Но ведь их вину невозможно доказать, Мишель.

– Я буду внимательно следить за ними. И попрошу делать то же самое всех наших друзей. Когда-нибудь они все же выдадут себя! Слава Богу, что Арно перераспределил роли среди мужчин. Теперь я танцую в паре с Луи и могу не опасаться поддержек. Иначе могло бы случиться то же самое, что и с тобой! Но я буду очень осторожна, Сибелла. Эта мерзавка Дениз способна на что угодно. Но меня она не испугает. Я уже знаю цену настоящего успеха. Ради такого можно пожертвовать всем и пойти на любой риск. Не так ли, Сибелла?

– Да, Мишель. Нет такой жертвы, которой мы бы не принесли на алтарь нашего любимого искусства. Иначе – зачем мы живем?

Глава 21

И вот настал день премьеры «Трех сестер». Мишель чувствовала себя отвратительно. Она почти не спала, голова кружилась, ее подташнивало. Утром, с трудом поднявшись с постели, Мишель подумала, что непременно провалится.

Тщетно мадам Дюбуа убеждала ее успокоиться, говорила комплименты, напоминала о ее недавних успехах, в том числе в Фонтенбло. Ничего не помогало. Наконец мадам потеряла терпение и заперла Мишель в спальне. Спустя некоторое время та забарабанила в дверь и потребовала, чтобы ее выпустили.

– Я должна быть в театре по меньшей мере за два часа до начала! – заявила Мишель и строго-настрого запретила кому-либо себя сопровождать, даже Андрэ. Тот нехотя согласился, решив, что накануне столь ответственного выступления любой артист имеет право и даже должен побыть один. Он нанял для Мишель фиакр и за два с половиной часа до начала спектакля отправил ее в театр.

Мишель и сама не понимала, почему нервничает. Ведь выступление перед королем в Фонтенбло было не менее ответственным. Но тогда она чувствовала себя спокойнее. Правда, сегодня премьера нового балета, в котором она танцует главную партию. И если не возьмет себя в руки, провалит спектакль. И в этом будет только ее вина! Мишель про себя решила, что, если это случится, она больше никогда не ступит на сцену…

Обо всем этом она думала, сидя в фиакре, который медленно направлялся к театру. Девушка так углубилась в свои невеселые мысли, что даже не заметила, как экипаж остановился.

– Мадемуазель Вернер, приехали, – донесся до нее учтивый голос кучера.

Встрепенувшись как от толчка, Мишель с помощью кучера вышла из кареты и открыла ридикюль в поисках монеты, чтобы расплатиться. Но ее палец неожиданно наткнулся на что-то острое. Она отдернула руку и увидела длинную острую шпильку, которой обычно крепится шляпка к волосам. Как этот предмет очутился в ридикюле, оставалось только гадать. Вытерев платочком выступившую на кончике пальца каплю крови, Мишель расплатилась и вошла в ворота, откуда начиналась небольшая аллея, ведущая к служебному входу театра. Уже стемнело, в аллее стоял полумрак, и Мишель невольно съежилась от недоброго предчувствия.

Она прибавила шагу. Когда до подъезда оставалось совсем немного, ей показалось, что справа в кустах кто-то прячется. Ничего необычного в этом не было. Бродяги и пьяницы нередко забредали сюда, чтобы подальше от людей распить бутылочку, а то и просто переночевать. Но не прошло и нескольких секунд, как Мишель услышала за спиной чьи-то шаги. Не оглядываясь, она побежала. Шаги сзади тоже участились. Кто-то пытался ее догнать. Мишель была уже у самой двери, когда сильные руки схватили ее сзади за плечи. Неизвестный повернул ее лицом к себе и прижал к стене. На Мишель смотрели полные бессмысленной злобы глаза, а грубые руки выкручивали запястья. От страшной боли Мишель закричала. Но бандит вновь схватил ее за плечи и с силой ударил спиной о стену.

– Так, мадемуазель, – прохрипел он, дыша на девушку винным перегаром, – это тебя зовут Мишель Вернер, тебе платят бешеные деньги за дрыганье ногами?

Мишель снова закричала, но вокруг не было ни души. А бандит заламывал ей правую руку, продолжая хрипеть в лицо:

– Ничего, милашка. Сейчас тебе будет не до танцев. Скажи-ка лучше, что тебе сломать? Руки, ноги, а может, шею?

Мишель вскрикнула так громко, что негодяй на мгновение выпустил ее и попытался ладонью зажать рот девушки. Она увернулась. Тогда бандит снова схватил ее за плечи и принялся бить головой о стену.

– Так что же тебе сломать, красотка? – повторил он, омерзительно улыбаясь.

– Кто вам за это заплатил? – крикнула ему в лицо Мишель.

– Заплатил? Мне никто ничего не платил. Просто надоело смотреть, как дамочки вроде тебя знай задирают ноги и гребут лопатой деньги.

Тут Мишель вспомнила о раскрытой сумочке, которую все еще держала в правой руке. Оттолкнувшись ногой от стены, она на мгновение заставила бандита отшатнуться, выхватила булавку, о которую только что сама укололась, и изо всех сил вонзила ее в лицо бандита. Тот взвыл и схватился обеими руками за пропоротую щеку. Воспользовавшись этим, Мишель бросилась к двери, одним рывком распахнула ее и влетела в фойе театра. Дверь на пружине сразу же захлопнулась за ее спиной.

Отдышавшись, Мишель постаралась спокойно разобраться в случившемся. Нет, это не было похоже на нападение озлобленного, пьяного хулигана.

Откуда-то он узнал ее имя и фамилию. Ему было известно, когда она приедет в театр и через какой вход войдет. А главное, этот мерзавец намеревался искалечить ее, чтобы она не могла танцевать. Во всяком случае, сегодня на премьере.

Слава Богу, этим гнусным намерениям не суждено было сбыться. Мишель пощупала левую руку и облегченно вздохнула: цела! Острая боль отдавала в плечо. На запястьях остались синяки от рук бандита. Но явных вывихов и переломов не было. С болью в плече можно справиться. Значит, она будет танцевать сегодняшний спектакль. А именно этого кому-то очень не хотелось. В том, что бандит действовал по чьей-то указке, сомневаться не приходилось.

Поднявшись по лестнице, Мишель увидела стоявшую посреди коридора Дениз. Лицо ее было бледным как мел, а губы тряслись. Глаза со звериной ненавистью смотрели на соперницу. И Мишель все стало ясно. Дениз вдруг круто повернулась и хотела было убежать. Но Мишель схватила ее за руку.

– Куда? Нет, Дениз, убежать тебе не удастся.

– В чем дело? Не понимаю! – пробормотала Дениз.

– Лжешь! Ты все отлично понимаешь! Сейчас в аллее на меня набросился какой-то пьяный бандит и пытался искалечить.

– Но при чем тут я?

– Не сомневаюсь, что это твоих рук дело. Ты наняла этого мерзавца, чтобы отделаться от меня! Все было задумано отлично: мне переломают ноги и руки, и у Арно не будет другого выхода, кроме как предложить тебе исполнить на премьере партию Виолетты.

Лицо Дениз из бледного стало багровым.

– Ты сошла с ума! Бросить мне в лицо подобное обвинение!

– Нет, дорогая, я не сошла с ума. Мне давно известны все ваши с Роланом гнусные проделки! И однажды я уже предупреждала тебя. Довольно! На этот раз это тебе с рук не сойдет! Ты можешь нанять и другого головореза. Ему, глядишь, повезет, и со мной произойдет то, что случилось с Сибеллой. Теперь ты ответишь за все!

– Не выйдет! У тебя нет доказательств!

– Увидим!

В этот момент в коридоре появился Димпьер. Дениз тут же исчезла. Арно подошел к Мишель и положил руку ей на плечо:

– Мишель, можно вас на минуточку? Я хотел бы обсудить… Боже, на кого вы похожи? Что произошло?

– Ничего особенного, Арно. Просто кое-кто очень не хотел, чтобы я танцевала на премьере. Наемный бандит попытался меня искалечить. Вот и все!

– Кто бы это мог быть? – воскликнул Димпьер, взяв Мишель за руки. Затем немного помолчал, задумавшись, и очень тихо спросил: – Дениз?

– Разумеется! Только, пожалуйста, не требуйте доказательств! Они мне уже не понадобятся. Достаточно было взглянуть в лицо этой мерзавке, когда она увидела меня целой и невредимой, и мне все стало ясно.

– Хорошо, Мишель. Я уволю ее. Не беспокойтесь!

– Сегодня же? Немедленно? – требовательно спросила хореографа Мишель.

Тот несколько секунд подумал и, вздохнув, ответил:

– Да, сегодня, если вы на этом настаиваете. Я просто подумал о том, что тогда вы останетесь без дублерши.

– Мне дублерша не нужна. А на будущее вы подготовите для этой роли танцовщицу, которая могла бы в случае чего меня заменить. Но я не собираюсь покидать сцену, так как сделала окончательный выбор.

– Выбор? Что вы имеете в виду?

– Мне предъявили ультиматум: либо семейная жизнь, либо сцена.

– Кто? Уж не тот ли молодой человек, у которого вы только что гостили?

– Да, он.

– И каков же был ваш ответ?

– Я выбрала сцену.

– Вы не забыли мои слова о том, что балет подобен требовательной любовнице?

– Нет, не забыла. Но я уверена, что справлюсь.

– Вы очень сильная и смелая женщина, Мишель! Я вами восхищаюсь! А сейчас – быстро в костюмерную. Время одеваться!

Мишель присела в реверансе и направилась в костюмерную. Странно, но вся ее утренняя нервозность и непонятное волнение исчезли…

Мадам Дюбуа как покровительница балетной студии имела в театре отдельную ложу, которую на этот раз вместе с ней заняли Анна и Андрэ. Все трое приехали за полчаса до начала спектакля. Мадам была одета по последней моде. Анна с непривычки посчитала ее наряд чрезмерно крикливым и пышным. Но Андрэ уверил ее, что мадам Дюбуа всегда внимательно следит за модой и даже является ее законодательницей. Анна покачала головой, но спорить не стала. Мадам же кланялась из ложи всему залу и приветливо махала веером то в одну, то в другую сторону. Казалось, она знала здесь каждого.

– Мадам приезжает в театр главным образом для того, чтобы себя показать, – шепнул Анне на ухо Андрэ. – Балет ее интересует постольку поскольку.

– Андрэ, у меня очень хороший слух, – отозвалась мадам Дюбуа. – Я слышала пакость, которую вы только что сказали в мой адрес. Это чистой воды клевета. Я обожаю балет. Но в театр всегда приезжаю пораньше, чтобы встретиться и поговорить с друзьями. Как только начинается спектакль, я смотрю его с вниманием самой заядлой театралки.

Анна подумала, что и она сама сегодня одета слишком вызывающе. Надо будет попросить у мадам Дюбуа адрес ее модистки, чтобы пошить себе скромные, но изящные туалеты.

От этих мыслей ее отвлек Андрэ, который, нахмурившись, обернулся к входной двери в ложу и сказал кому-то недовольным тоном:

– Извините, месье, но это частная ложа. Вы, видимо, ошиб…

– Анна! – раздался голос из темноты, прервавший на полуслове брюзжащего Андрэ.

С первого звука Анна узнала этот голос. Но у нее от неожиданности перехватило дыхание. Лишь совладав с собой, она прошептала:

– Корт…

Андрэ с удивлением посмотрел на нее и, подняв брови, спросил:

– Анна, вы знаете этого господина?

– Да, да, это мистер Уэйн, – растерянно ответила она, все еще не веря, что сзади в ложе стоит Кортни.

Андрэ довольно долго переводил взгляд с Анны на Кортни, а потом – с Кортни на Анну. И с недоумением сказал:

– Ну и сюрприз! Долго же вы его от нас скрывали! Стыдитесь!

Анна почувствовала, что заливается румянцем. Смутившись, она сделала вид, что не заметила колкости Андрэ, и повернулась к Кортни:

– Как вам удалось меня разыскать?

– С превеликими трудностями, – мрачно ответил Уэйн. – Но давайте поговорим об этом наедине. Вы не возражаете, мадам Дюбуа, если я на время украду у вас миссис Вернер?

– Разумеется, нет, мистер Уэйн! Только возвращайтесь, чтобы вместе смотреть выступление нашей очаровательной Мишель.

Они вышли в аванложу, опустив за собой портьеру.

– Корт, откуда вы узнали, что я здесь? – вновь повторила свой вопрос Анна. – Или вы вернулись в Уильямсберг?

– Да, вернулся. Сначала я думал, что уехал оттуда навсегда. Но вскоре понял, что ошибся и должен возвратиться. Это произошло почти сразу же после вашего отъезда. Джои объяснил мне, где вас искать. Я отправился морем во Францию, прибыл сюда сегодня и сразу же разыскал дом мадам Дюбуа. Там мне сказали, что все в театре. И вот я здесь! А теперь, Анна, скажите: вы можете меня простить?

– И вы еще спрашиваете! Это мне надо просить у вас прощения! За то, что не поверила вам на слово.

– Нет, Анна, у вас было полное право меня обо всем расспрашивать. Всему виной моя проклятая гордость! Так что простите меня!

– Вы знаете о Дейде?

– Да. Джон мне все рассказал. Вы такая храбрая, Анна. А ведь расправиться с этим мерзавцем следовало мне. Я же оказался таким идиотом! Будь я поумнее, давно бы догадался, что именно он убил вашего мужа, а недавно написал вам то кляузное письмо.

– Он ненавидел вас, Корт! И хотел скомпрометировать. Единственное, чего я пока не знаю, это зачем Майклу понадобились такие огромные деньги.

Кортни несколько мгновений колебался. Потом вздохнул и сказал:

– Что ж, теперь, наверное, уже можно открыть вам все…

Они еще долго сидели в аванложе. Анна то плакала от радости, то сокрушенно вздыхала. Когда свет в зале погас и дирижер встал за свой пульт, Уэйн наклонился к ней и поцеловал:

– Неужели вы могли подумать, что я вас забыл?

– Теперь я знаю, что ошибалась.

– Больше мы никогда не расстанемся.

– Никогда.

– Анна, вы согласны стать моей женой?

– Да, Корт!

– Мы поженимся немедленно. И обязательно в Париже. Чтобы плыть на корабле в Виргинию как супруги.

– Да, да, да! Ой, простите, Корт, уже началась увертюра!

Овации напомнили Мишель гром за стенами замка Маклевенов. Она снова и снова выходила на поклон, а ее все не отпускали зрители. Мишель устала и еле держалась на ногах. Но была счастлива.

Танцевала она великолепно. И сама знала это, как и публика.

«Браво, браво!» – гремел зал. А на сцену дождем сыпались цветы. После того как занавес закрылся в последний раз, Мишель, утопая в цветах, побежала за кулисы и бросилась на шею Димпьеру.

– Арно, дорогой, все это сделали вы!

– Нет, Мишель, если кого вы и должны сегодня благодарить, то только себя! Признаться, я еще не видывал такого волшебного представления. А вы были настоящей богиней! Завтра о Мишель Вернер будет говорить весь Париж.

Тут к Мишель подлетели остальные студийцы. Объятиям и поцелуям не было конца. Даже Ролан подошел и поздравил с триумфом новую прима-балерину. Наконец Димпьер хлопнул в ладоши:

– Довольно! Отпустите Мишель. Ей надо переодеться.

У дверей костюмерной Мишель уже ждали Анна, Андрэ, мадам Дюбуа и какой-то незнакомец, скромно стоявший поодаль. Все бросились ее поздравлять. Анна плакала от радости. Уже в костюмерной Анна, явно нервничая, сказала:

– Мишель, я хотела бы представить тебе своего друга из Виргинии. Его зовут Кортни Уэйн.

Уэйн подошел к Мишель и поклонился:

– Разрешите и мне присоединиться к общим поздравлениям. Честно говоря, я думаю, среди балерин нет вам равных.

Мишель присела в реверансе. Анна подошла к ней и, потупившись, сказала:

– Мишель, мы с Кортом решили обручиться. И сделать это прямо здесь, в Париже. Чтобы и ты могла присутствовать на торжестве.

Мишель постаралась подавить удивление и бросилась матери на шею. Мысли же ее были далеко, среди холмов Шотландии. «О, Ян, Ян, – думала она с упреком, – почему тебя сегодня нет здесь? Тогда бы это был самый счастливый вечер в моей жизни!»

Мишель прошла в гримерную и села перед зеркалом. Вошел Андрэ с букетом цветов и, таинственно улыбаясь, сказал:

– Это вам, дорогая.

– Положите их на стол.

Андрэ продолжал стоять с букетом и выжидающе смотрел на Мишель.

– Что вы на меня так смотрите? – удивленно спросила она.

– В букете есть записка. Мне кажется, ее стоит прочесть. Человек, доставивший этот букет, говорит, что цветы для вас были заказаны неделю назад. А это письмо просили передать с букетом.

И Андрэ вручил Мишель конверт. Странное волнение вдруг охватило девушку. Она еще не знала, что в письме. Но чувствовала: сейчас решится ее судьба.

Мишель вскрыла конверт и вынула из него небольшое письмо на дорогой бумаге, написанное ровным почерком:

«Дорогая Мишель.

Примите мои самые сердечные поздравления с грандиозным успехом. Я пишу это письмо еще до вашего спектакля. Но в триумфе уверен.

Мишель, я в отчаянии от своего глупого решения. Сейчас же уверен, что согласен делить вас со столь обожаемым вами искусством. Пусть у меня будет хотя бы частица вас, нежели совсем ничего!

Дорогая! Если я не опоздал, то еще раз прошу вас стать моей женой. Я согласен иногда оставаться в одиночестве, коль скоро того требует ваша карьера балерины. Но мое сердце всегда будет с вами. А за время, которое вы будете уделять мне, я буду вам благодарен до конца своих дней.

Пожалуйста, ответьте немедленно! Если вы напишете – «да», о чем я молю Бога, то ваш покорный слуга тотчас же отправится в Париж, и мы там обручимся.

Всем сердцем преданный вам,

Ян».

Мишель отвернулась, чтобы скрыть слезы счастья. Потом взглянула сначала на мать, а затем на Андрэ:

– Вы не против, если у нас здесь будет двойная свадьба?

Анна недоуменно посмотрела на дочь и сказала:

– Я вижу, что секреты были не только у меня! Это тот самый шотландец, у которого ты только что гостила?

– Да, мама. И сегодня – самый счастливый день в моей жизни!

Мишель бросилась на шею матери, которая заключила ее в объятия. Анна через плечо дочери посмотрела на Андрэ и улыбнулась:

– Итак, мой друг, готовы ли вы воспитывать следующее поколение женщин в нашей семье?