Текст книги "Радуга"

– С чего ты стала думать об этом?

– Просто так…

Он помолчал, удивляясь. Он часто забывал о том, что она – его рабыня. Что он ею владеет. Он погладил ее по голове.

– Почему? Разве тебе плохо?

Он ждал, что она ответит “нет”, и его руки сжимали ее волосы все сильнее по мере того, как молчание затягивалось.

– Разве плохо? – повторил он.

– Я просто подумала, – наконец ответила Лиза, – почти все твои другие работники – вольные.

– Так получилось, – сказал Маршалл, жалея, что этот разговор вообще начался. – Для работы с лошадьми мне нужны опытные люди.

– А в постели нет? – ее голос никогда раньше не звучал так горько, и он посмотрел на нее с удивлением.

– Я люблю тебя, Лиза, ты же знаешь.

– Тогда дай мне свободу.

– Ты останешься со мной? Она молчала.

– Останешься?

– Не знаю.

– Тогда нет, – прошептал он, – я не могу позволить тебе уйти.

Исчезли все сомнения, остававшиеся у Лизы. Он действительно кое-что для нее значил. Иначе и быть не могло после тех лет, что они прожили вместе. Но она не может жить с человеком, который станет удерживать ее силой, оставит ее рабыней. Если бы он сказал, что освободит ее, она бы осталась с ним. Она даже простилась бы с мечтой иметь ребенка. Но сейчас – нет.

Она грустно посмотрела на него и позволила уложить себя в постель, зная, что это в последний раз.

ГЛАВА 24

Лиза стояла у библиотеки. Почти сутки прошли с тех пор, как она приняла решение, и колебаний она больше не чувствовала, только растущее возбуждение.

Прошлой ночью она осознала, что ее мечты и надежды были скрыты фасадом удовлетворенности. Она поступала так, потому что думала, что у нее нет выбора.

Но сейчас она позволила себе подумать о будущем.

И о детях.

Даже если у нее никогда не будет собственных, она могла бы учить других детей. Она могла бы любить.

Мисс Мерри. Мерри. Казалось, она появилась из ниоткуда. Из сияющего ниоткуда, чтобы предложить ей целый мир.

Ей до сих пор казалось, что это сон. Когда она встала сегодня после беспокойного сна, у них по-прежнему гостил виргинец, а где-то у конюшен ходил его стройный лакей.

Маршалл был таким же приветливым, как и всегда. Казалось, он совершенно не придал значения их разговору прошлой ночью. Для него это было совсем неважно. На секунду она возненавидела его. Но это чувство быстро прошло. Он был над ней не властен – не мог командовать ни ее чувствами, ни потребностями. Он считал себя хорошим, добрым человеком, и во многом таковым и был. Но он никогда не поймет, потому что просто не может понять, что он натворил прошлой ночью.

Он был искренне рад, что его гость решил остаться еще на один день, и Лиза поняла, что, обманув его, будет чувствовать себя виноватой. Но дверь была открыта, и раз уж она решила шагнуть за порог, назад пути не было.

И этот день тянулся очень медленно. Маршалл и мистер Девис провели его, разъезжая по фермам и беседуя о лошадях. После обеда они обосновались в библиотеке с очередной бутылочкой бренди.

Они договорились, что Лиза вызовет Маршалла и спросит его о чем-нибудь по хозяйству, так чтобы гость мог подсыпать что-то в стакан Маршалла. Ее уверили, что всего-навсего – крепко уснет.

Сейчас снотворное должно подействовать. В любую минуту.

Она слышала, как открылась дверь и появился высокий худой виргинец.

– Он уснул, – сказал мужчина. – Я отнесу его в комнату. Все остальные спят?

Лиза кивнула.

– Вы готовы?

Лиза опять кивнула. Она положила еще одно платье в кучу одежды и связала все в узел. Больше она ничего не хотела брать отсюда.

Мужчина, которого Мередит называла Квинн, одобрительно кивнул, в свете свечей его глаза сияли. Вверив себя в его руки, она почувствовала себя в безопасности. Он излучал силу и уверенность.

Мередит очень повезло. Очень, очень.

Несколько минут спустя об этом же подумала и Мередит, наблюдая за уверенными движениями Квинна. Они с Кэмом быстро оседлали лошадей, а Мередит стояла рядом, держа Лизу за руку. Один из конюхов, ночевавший в конюшне, лежал в углу, усыпленный виски, которое поднес ему Кэм.

Почти ничего не говоря, Квинн помог забраться в седло сначала Мередит, а затем и Лизе. Кэм взял свою лошадь под уздцы и осторожно вывел из конюшни. Было около двух часов ночи, и все на ферме спали. Кэм кивнул, давая понять, что все спокойно, и Квинн вскочил на свою неоседланную лошадь и придирчиво оглядел помещение. Хотя он и так слишком много украл этой ночью, но других краж допустить не мог.

Хотя и кражей это нельзя было назвать. В своей комнате он оставил пять тысяч долларов, эта сумма с лихвой покрывала денежную стоимость Лизы. Он надеялся, что Маршалл Иване решит, будто он выкрал Лизу для себя; он достаточно явно строил ей днем глазки и даже предложил за нее хорошую цену, заранее зная, что встретит отказ.

Квинн очень надеялся, что Маршаллу не удастся их выследить. Единственной нитью был банкир в Каире, Квинн был вынужден воспользоваться его именем, чтобы быть принятым у Иванса. Этот человек, однако, не принадлежал к числу банкиров Квинна. Квинн знал о нем только понаслышке, никогда с ним не встречался и сомневался, что и тот знает его в лицо. Квинн молился, чтобы первая же неудача в поисках охладила пыл Иванса.

Он надеялся, что больше не оставил следов, по которым их можно было бы найти. Без седины в волосах, виргинца не так-то легко будет узнать в капитане некоего речного парохода. Его одежда и манеры очень отличались от тех, которые он предъявлял своим знакомым. А за игорным столом он слышал различные варианты акцентов и поэтому удачно скопировал протяжную речь жителя штата Виргинии. Квинн мог предположить, на что может обратить внимание Иване.

Но рисковать ему не хотелось. Они повернули на запад, добрались до ручья, и Квинн рассыпал на берегу перец там, где лошади вошли в воду, и там, где в сотне ярдов ниже по течению они вышли.

Квинн надеялся, что сбитые с толку собаки больше к воде не подойдут. Они проехали вниз по течению ручья еще несколько миль, а затем повернули на Север.

Лизе было хуже всех, и им приходилось из-за нее придерживать лошадей. Раньше она никогда не ездила верхом и очень боялась лошади. Наконец, Квинн спешился, помог ей сойти и передал ее Кэму, который посадил ее перед собой.

К середине утра они остановились отдохнуть, и Квинн мог догадываться, что новость об исчезновении рабыни уже распространяется. Это событие призывало к немедленному объединению действий по розыску и поимке. В таких делах участвовали почти все рабовладельцы, потому что один удачный побег мог повлечь за собой множество других, особенно в местности, расположенной так близко от границы. Не стоило полагаться на надежду, что Маршалл не узнает, в какую сторону они поедут.

Пока остальные отдыхали, Квинн осмотрел окрестности и услышал стук копыт. Он поспешил вернуться, и все вместе они поспешно спрятались в лесу. Квинн решил остаться здесь до темноты.

Мередит сидела рядом с Лизой, и Квинн заметил, что она чувствует себя не совсем уютно. Он подумал, а не жалеет ли Лиза о своем решении. Если бы ее теперь вернули хозяину, ее положение на ферме значительно бы ухудшилось.

Он ободряюще улыбнулся обеим и, склонившись, протянул Мередит руку, а она быстро взглянула на Лизу.

– Идите с ним, – сказала Лиза, слабо улыбнувшись, – я устала.

– Постарайтесь поспать, – сказал Квинн. – Мы отправимся сразу же, как только стемнеет. Дорога будет очень долгой.

Мередит поднялась, схватившись за протянутую руку, и, миновав Кэма, вооруженного пистолетом, они пошли в лес. Мужчины обменялись кивками, и Мередит с Квинном сошли с прогалины в заросли кустарника.

Мередит нисколько не беспокоили ни корни, ни неровности почвы под ногами. Наконец-то, впервые за последние два дня, она была с Квинном.

– Спасибо тебе, – сказала она.

– Рано меня благодарить, – предостерег ее Квинн.

– Все равно спасибо. Неужели ты не хочешь поцеловать своего противного лакея.

– Ты никогда не была противной.

– Никогда? – ехидно переспросила она, вспоминая свои устрашающие прически.

– Никогда, – повторил Квинн, глядя на нее с улыбкой и вспоминая о том же.

– Ты, должно быть, влюбился.

– Должно быть, и вправду, – согласился он. – Потому что, мне кажется, я не встречал никого милее тебя сейчас.

– Ты сошел с ума.

– Совершенно, – заверил он ее, обнимая за талию и целуя. Прошло всего несколько дней, а им казалось – что целая вечность с тех пор, как их губы вели между собой разговор без слов. Опасность усилила их и без того сильную тягу друг к другу. Усилила и приправила особым ароматом. Квинн крепко прижал Мередит к себе.

– Холодно, – сказал он, посмотрев на землю.

– Неужели? – спросила она, и в ее вопросе слышался подвох.

– Теперь, когда ты заговорила…

– Становится намного теплее.

– Намного, – согласился он, снимая куртку и расстилая ее на земле. Он опять обнял ее, и теперь оба могли поклясться, что дело происходит жарким июльским днем.

В сумерках они отправились дальше, держась в стороне от дорог, выбирая путь в густом лесу. Лиза была опять одна на своей лошади, ее плечи поникли от усталости, но глаза, когда она взглядывала на Мередит, по-прежнему ярко сияли.

Квинн часто покидал их, выезжая в дозор. То и дело он внезапно появлялся, и тогда они натягивали поводья и останавливались, пока он не исчезал снова и не возвращался, давая им сигнал двигаться дальше.

Кэм оставался рядом с ними, его лицо было непроницаемым, и пистолет, который лежал в седельной сумке, теперь все время был у него под рукой. Когда рассвело, они опять остановились, хотя Мередит видела, что Квинн проявляет нетерпение. “Лаки Леди” должна была уже подходить к Каиру, но Лиза страшно устала, а по лицу Квинна было понятно, что им встречается все больше и больше патрулей. Начал накрапывать дождь, но Квинн не решался развести огонь. Они с Кэмом построили шалаш из веток и накрыли его попоной, снятой с одной из лошадей.

Квинн удалился в лес, и Мередит пошла за ним, найдя его прислонившимся к дереву.

– Что случилось?

Он посмотрел на нее.

– Маршалл уже объявил вознаграждение. Огромное. Я слышал, как какие-то люди на дороге говорили об этом. Поэтому их так много.

– Они не верят, что ты отправился в Виргинию?

– Не знаю. Может быть, они просто на всякий случай обшаривают каждую дорогу.

– Тогда разумно ли возвращаться в Каир? Квинн вздохнул.

– Выбор у нас сейчас небольшой. Я не знаю станций Подпольной дороги в этом районе, не знаю даже, есть ли они. Мы можем поехать прямо в Иллинойс, но именно там нас и будут искать прежде всего. Вознаграждение объявлено, и теперь нас будут искать все шерифы и все охотники за рабами в обоих штатах, а Лиза, боюсь, долго на лошади не продержится. Так что “Лаки Леди” – по-прежнему лучший выбор. В трюме парохода есть скрытое помещение, куда в случае необходимости мы все сможем спрятаться.

Мередит взяла его за руку и почувствовала его волнение. Она понимала, что он беспокоится больше о них с Лизой, чем о себе, и за это она его и любила. Он рисковал из-за нее столь многим!

– Я люблю тебя, – сказала она, обнимая его. Но, против обыкновения, он не ответил. Вместо этого он взял ее за подбородок и поднял ее лицо так, чтобы она взглянула на него.

– Если что-нибудь случится, любовь моя, обещай мне одну вещь…

– Что? – настороженно спросила она, уверенная, что он хочет попросить ее оставить его. Она была готова сделать все, что угодно, только не это.

– В Каире есть женщина, – Квинн почувствовал, как Мередит застыла, и улыбнулся ее инстинктивной ревности. – Если что-нибудь случится, идите с Лизой к ней. Скажи ей, что ты – Мерри, и она поможет вам.

– Подпольная дорога?

– Да, – ответил он. – Но… ты должна знать что это… ну… это – увеселительное заведение.

Он не знал, какой реакции от нее ждать, и уж совсем не ждал той, что последовала.

Видя его неловкость, смущение, она широко улыбнулась. Негодяй. Игрок. Знаменитый соблазнитель. Даже сквозь моросящий дождь было видно, как ему неловко, и проказливый чертенок, сидящий в ней, развеселился.

– Мне всегда хотелось посмотреть на какое-нибудь из них, – призналась она.

– Мередит! – раздался негодующий крик, и Мередит не могла удержать смех. Она с радостью заметила, что он шокирован, и шок прогнал беспокойство с его лица. Его негодование было совершенно для него не характерной, но, с другой стороны, совершенно мужской реакцией. Ей просто никогда не приходило в голову сопоставлять его с остальными мужчинами.

Они посмотрели друг на друга, и вот Квинн, встряхнув головой, тоже улыбнулся.

– Я никогда не знаю наверняка, чего от тебя ждать.

– Выбивает из колеи, да? – весело спросила она, думая то же самое о нем.

– Абсолютно, – согласился он, – но… возбуждает…

И их губы согласились с этим, он наклонился и поцеловал ее прежде, чем они повернули назад.

На третий день они добрались до хижины. Все было так, как они оставили. Они все обрадовались укрытию, потому что дождь лил как из ведра. Но они по-прежнему не могли рисковать, зажигая огонь. Так что они просто переоделись и, чтобы согреться, завернулись в одеяла.

Из протекавшего поблизости ручья Квинн принес воды и смыл черную краску с волос. Отчасти это уже сделал дождь, теперь надо было соскрести остальное. Это был театральный грим, который легко удалялся, он всегда был под рукой у Софи. Затем Квинн переоделся в свой черный костюм.

– Я хочу посмотреть, пришла ли “Леди”, – сказал он Мередит. – Ночью с вами останется Кэм. Утром за вами приедет кабриолет, в котором будет твой сундук. Там вдовий траур и накидка для Лизы, они твоего размера, так что должны ей подойти.

Мередит кивнула. Они договорились, что Лиза выдаст себя за недавно овдовевшую кузину Мередит, которая возвращается в Миннесоту на похороны брата. Это объяснение было оправдано, потому что женщины походили друг на друга, однако Квинн надеялся, что Лизе удастся спрятаться под шляпкой и вуалью.

Мередит подошла вместе с Квинном к двери. Он резко повернулся к Кэму.

– Если “Лаки Леди” пришла, но завтра меня не будет на верхней палубе в девять утра, на борт не поднимайтесь. Это будет значить, что что-то случилось. Идите к Софи. Я встречусь с вами там.

Кэм кивнул.

Квинн поцеловал Мередит. Он хотел, чтобы это был легкий прощальный поцелуй, но получилось что-то отчаянное, страстное. Наконец, он с трудом оторвался и, выходя, не сводил взгляда с Мередит. Она была без шляпы, длинная черная коса упала ей на плечо. Ее лицо было по-прежнему темным от грима, и она была прекрасна – глаза, полные любви, губы, заалевшие после его поцелуя, руки, протянутые к нему, словно она пыталась удержать его.

– Я люблю тебя, – прошептал он и, повернувшись, пошел туда, где были привязаны лошади. Квинн взял оседланную лошадь, на которой прежде ехал Кэм, и, больше не оглядываясь, пустил лошадь в галоп.

Сара все ждала удобного случая. Она нашла его, когда по пути в лавку, где собиралась купить ниток, проходила мимо конюшни. Возле нее стояли двое здоровых грубого вида мужчин и изводили хозяина вопросами. Они держали в руке какую-то бумагу. – Мы ищем беглую рабыню, – говорил один, – возможно, с ней высокий белый и здоровый негр.

Владелец лавки враждебно посмотрел на них и покачал головой.

– Никого похожего на них не видел.

– Объявлено вознаграждение. Мы готовы выплатить часть за информацию.

– Я сказал, что никого здесь не видел, – хозяин резко повернулся и ушел в сарай, оставив этих двоих на улице.

– Черт, – сказал один из них. – Мы прочесали уже весь город. Мы небось не там ищем. Они небось уже в Огайо.

– Не думаю, – ответил другой. – Наводка была слишком явная. А потом, это описание…

– Жителя Виргинии?

– У меня предчувствие, Джон. Сегодня прибыл этот проклятый пароход, “Лаки Леди”.

Второй пожал плечами.

– Ну и что? Мы только выставим себя на посмешище, если попросим шерифа опять обыскать пароход.

– Да, но приметы…

– Но там ничего не сказано о седине на висках, и Девро ни с кем по этой седине не спутаешь.

– Но все-таки…

– Оставь, Джон. Ты все не можешь забыть, что продул ему в покер.

Но Джон упрямо покачал головой и посмотрел по сторонам. Он заметил, что на него внимательно смотрит проститутка-мулатка, и задержал на ней взгляд. В ее лице было что-то такое, что заставило его подойти к ней.

– Ты, девочка, знаешь что-нибудь о молодой беглянке?

Сара словно приросла к месту. Вот возможность отплатить Кэму! Большой негр, сказал охотник за рабами. И белый. Наверняка, это Кэм и капитан Девро. И она вдруг поняла, как сделать так, чтобы не впутать мисс Софи.

– Я кое-что, похоже, знаю, – сказала она хитро. Один из мужчин позвякал монетами в кармане, “– – Пять долларов, – сказал он.

– Один человек… он был пьян и рассказал мне, что работает на Подпольную железную дорогу и переправил черт знает сколько беглых негров.

– Кто?!

Она посмотрела в сторону пристани.

– Он приходил с одного из пароходов. Сказал, что его капитан тоже этим занимается.

Джон посмотрел на нее с подозрением.

– Почему ты нам это рассказываешь, детка?

– Он мне не заплатил, – мстительно сказала она.

Это был самый подходящий ответ. Двое посмотрели друг на друга.

– Когда ты видела его последний раз?

– Пять дней назад.

Джон Кэррол посмотрел на своего брата Тэда.

– “Лаки Леди” тогда здесь не было. А через два дня исчезла эта девушка.

Рот Тэда растянулся в широкую улыбку. Из кармана он вытащил несколько монет и вручил их Саре.

– На, детка, – сказал он.

Мужчины повернулись и пошли к пристани, а Сара осталась стоять, где была, зажав в кулаке пять долларов. Она взглянула на монеты, и у нее закружилась голова. Ей стало дурно; слова, как щепки в водовороте, кружились вокруг нее. “Ты хорошая девочка, Сара”, – услышала она далекий голос.

Затем эти слова сменились чем-то еще. “Тридцать сребреников, – говорил мистер Хичкок, – тридцать сребреников”.

Сара разжала кулак и посмотрела на монеты. “Тридцать сребреников, и Иуда предал Господа своего”. Голос умершего мистера Хичкока повторял эти слова снова и снова. Сара бросила монеты, словно они жгли ее руку.

Тридцать сребреников. Она смотрела, как на золото ложится дорожная пыль. Что она наделала?

Он заслужил это, сказала она себе. Он дал ей надежду… Кэм был вором. Его надо наказать. И ее надо наказать за ее злобу.

Тридцать сребреников. Слова все звучали в голове, ушах, и она бросилась бежать, словно стараясь скрыться от них. “Ты хорошая девочка, Сара”. Она была хорошей девочкой. И опять будет ею.

Тридцать сребреников. Нет.

– Нет! – закричала она и побежала еще быстрее, не замечая кареты, ехавшей по улице. Она споткнулась и упала, вокруг нее поднялся шум. В ушах раздался гром, все вокруг стало алым, словно запылал огонь ада. И все скрыла темнота.

“Лаки Леди” стояла у причала. Квинн перевел дыхание – он верно рассчитал время. Обычно пароход оставался у причала на ночь, потому что в Каире было много дел, и сейчас на грузовой палубе наблюдалась лихорадочная деятельность, там где выгружали и загружали товар. Мередит и Лизу можно будет легко переправить на борт завтра утром, когда многие еще будут спать.

Квинн легкой походкой поднялся по трапу и разыскал Джамисона. Шотландец мрачно посмотрел на него.

– Я уж думал, вы погибли. Вас долго не было. Квинн улыбнулся и пожал плечами.

– Рождество, мистер Джамисон.

– С каких это пор вы занимаетесь такой ерундой?

– Пытаюсь изменить себя.

Джамисон поднял бровь, выражая сомнение.

Квинн не обратил на это внимания.

– Свободна ли отдельная каюта?

– Да.

– Мисс Ситон займет ее со своей кузиной.

– Это мисс Ситон похитили?

– Вы что-то слышали?

– На реке вверх и вниз по течению не осталось никого, кто об этом не слышал. Я-то думал, что мы давно освободили реку от пиратов. С девушкой все в порядке?

Квинн на минуту закрыл глаза, чтобы не выдать улыбку.

– Кажется, она вполне оправилась, – сказал он мягко. – Бедная девушка. Мы о ней позаботимся.

– Хорошо, – сказал Квинн с трудом. Его лоцман редко проявляет человеческие чувства, и теперешний случай был наименее подходящим. – Ничего необычного не случилось?

Джамисон посмотрел на него.

– Необычного?

– О “Лаки Леди” больше никто не спрашивал?

– Я не слышал, – нахмурившись, ответил Джамисон. – Просто обычные проверки. Неподалеку отсюда сбежал раб, и все пароходы тщательно обыскивают, но, конечно, ничего не нашли.

Квинн посмотрел на город. По-прежнему моросило, и поверхность воды была покрыта рябью. Серое небо стало еще темнее, а через несколько минут наступила ночь. У Квинна оставалась одна задача – договориться, чтобы утром кабриолет привез в город Мередит и Лизу. Если будет повторный обыск, “вдовство” Лизы защитит ее от излишних вопросов. Согласно тому, что он слышал, власти искали белого мужчину и женщину-мулатку. Так что черный местный житель и две белые женщины в трауре не вызовут подозрений.

Идя к себе в каюту, Квинн надеялся, что успеет сделать все прежде, чем свалится от изнеможения.

Он проснулся от боли. От боли, которая пульсирующими толчками распространялась от рук вниз по спине, и от резкой, режущей боли у горла.

Квинн спал так крепко, что не сразу понял, что случилось. Боль усиливалась. Медленно открывая глаза, он пытался осознать происходящее.

В комнате было темно, но глаза различили какие-то тени. Одна из них держала нож у его, горла другая связывала его руки за спиной. Когда он попытался заговорить, нож прижали еще сильнее, Квинн почувствовал, как шея стала мокрой.

– Не шуметь, Девро, – скомандовал голос, – а то этот нож войдет глубже. Намного глубже.

Квинн застыл, пытаясь выиграть время.

– Что вам нужно?

– Девушка с плантации Иванса, – сказал один из голосов, и Квинн узнал его. Один из братьев Кэррол.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – прошептал Квинн. Нож полоснул Квинна по горлу, и он ощутил, как струя влаги стала гуще. Он закрыл глаза. Боль его не мучила. Видит Бог, ему довелось вынести гораздо большее, и он выжил. Это было его преимущество. Он заслужил репутацию труса, потому что отказывался принимать участие в гонках, в дуэлях, на которые его вызывали те, кто проигрывал ему в картах и называли его шулером. Давным-давно он понял, что может терпеть боль почти бесконечно, он просто научился отключать ее. Но Кэрролы этого не знали.

– Ради Бога, перестаньте, – сказал он, изображая испуг.

– Где девушка?

– Я не знаю, поверьте мне.

– А где тогда этот большой негр, который всегда был с тобой?

– Должен, черт побери, работать, – ответил Квинн.

– Его нет на пароходе.

Тревога захлестнула Квинна. Кэрролы явно мало что знали, но интересовались Кэмом. Почему? И как они узнали?

– Вы это хотели узнать? – спросил он. – Забирайте этого ленивого ублюдка. Никогда он не стоил денег, которые я за него отдал.

– Ты поэтому пускаешь его к проституткам? – угрожающе-ласково спросил один из Кэрролов.

Квинн похолодел. Дафна. Вдруг с ней что-нибудь случилось?

– Я его никуда не пускаю, – ответил Квинн. Нож врезался ему в грудь.

– А одна миленькая шлюшка говорит совсем другое. Она говорила, как твой человек хвастался, что вы с ним помогаете Подпольной железной дороге, и как он отказался заплатить ей за услуги.

– Так вот это все откуда! Вас одурачили. Вы верите шлюхе? – Квинн лихорадочно обдумывал услышанное. Нет, это не Дафна. Тогда кто? Потом он вспомнил, как Кэм рассказывал ему про Сару. “Она была какая-то странная”, – сказал он тогда. Боже! В опасности были не только они с Кэмом, но и Софи! И Мередит! Мередит и Лиза. Слава Богу, что он предупредил Кэма, чтобы тот не поднимался на борт, если поутру Квинн не будет стоять на мостике.

– Этой я верю, – сказал Джордж Кэррол. – Мы знали, что кто-то перевозит рабов по реке, и давно подозревали вас.

– Ваши подозрения необоснованны, – с негодованием ответил Квинн.

– Вы же любите азартные игры? – подначил его Джон Кэррол. – Я и сам против них ничего не имею. – Он полоснул ножом еще раз, и, чтобы доставить удовольствие Кэрролам, Квинн вздрогнул и застонал.

– Я пожалуюсь на вас шерифу, – пригрозил он.

– Ну, шериф здесь и так будет. Сейчас он, как и все остальные, уехал на поиски, и я оставил ему записку. А эта птичка нужна мне к его приезду. Понимаете, мистер Девро?

– Я уже сказал, что ничего не знаю… Если этот черный ублюдок и встрял во что-то, то сделал это без моего участия. – Один из Кэрролов засмеялся, и нож вошел еще глубже.

Квинн глубоко вздохнул и изобразил обморок.

У Кэма было нехорошее предчувствие. Еще больше его ухудшало то, что никогда раньше он не испытывал ничего подобного.

Несколько раз они с капитаном попадали в опасные ситуации, но ему тогда не было знакомо это ужасающее чувство, от которого холодела спина. Поэтому он решил прислушаться к этому чувству.

Он сидел за дверью хижины. Он настоял на том, чтобы женщины легли спать. Сам он решил, что сегодня отдыхать не будет. Он хотел оставаться начеку, чтобы услышать любой звук. Несколько раз он осторожно выбирался наружу, но не обнаружил никаких признаков людей и животных, кроме их собственных уставших лошадей.

Может быть, пытался он себя успокоить, это все из-за ожидания. Он никогда не любил ждать.

Кэм еще раз поднялся и тихо отпер дверь. Небо было темным, грозным. Кэму было очень холодно, но вовсе не из-за погоды. Он услышал, как тихо открылась дверь позади него. К нему подошла Мередит.

– Вас что-то беспокоит, правда? – тихо спросила она.

Он пожал плечами. Последние несколько дней он восхищался Мередит. Она никогда не жаловалась, никогда не требовала особого обращения. Она перенесла долгую скачку верхом в первый день и все унизительные неудобства последующих дней без слова жалобы. И еще Кэму нравилось, как она смотрит на капитана, а капитан на нее. Как они касаются друг друга. Из взгляда капитана потихонечку исчезла железная холодность и отстраненность одиночества.

– Почему, Кэм?

– Не знаю, – честно сказал он, – просто такое чувство,

– Ты хочешь поехать к нему.

Он повернулся к ней, удивленный ее интуицией.

– Кэп просил меня остаться с вами.

– Мы здесь вполне в надежном месте, – сказала Мередит. – Квинн сказал, что утром пришлет кабриолет.

Тревога Кэма росла. – У вас есть ружье? Она кивнула. Он по-прежнему колебался.

– Идите же, – сказала она. …

Он кивнул.

– Я вернусь не позднее, чем к середине утра. Попросите кучера подождать. Если я не появлюсь, идите к Софи. Ждите нас там. Двух женщин искать не будут.

Мередит неохотно согласилась. Ей хотелось пойти вместе с Кэмом, но надо было позаботиться о Лизе, и они действительно не знали, все ли в порядке. Беспокойство Кэма встревожило ее. Насколько она его знала, он не стал бы тревожиться по пустякам.

Она смотрела, как он оседлывает одну из лошадей, привязанных под деревьями. Потом он неловко сел в седло, оглянулся на нее и исчез среди деревьев.