Текст книги "Много шума вокруг волшебства"

Глава 28

Синда поднялась в просторную гостиную на втором этаже, которую занимала ее мать. Торопливо обняв родных, она сразу подбежала к окну посмотреть, как будет уходить Трев.

– Боже, там солдаты! – в ужасе прошептала Синда, увидев стоящих внизу мужчин в красных мундирах, и повернулась к матери. – Что вы сделали с Тревельяном?

– Насколько мне известно, абсолютно ничего, – спокойно ответила та, опускаясь в кресло. – Хотя я не стала бы возражать, если бы его утопили в океане.

– Тетушка Стелла! – воскликнула Кристина. – Но вы не слышали его историю – она так романтична!

– Ты уже целых пять месяцев беременна, а рассуждаешь как неразумный ребенок! – с досадой заметила герцогиня. – Наша Синда созрела слишком поздно, а потому и пала жертвой первого же красивого мужчины, к тому же, как ты выразилась, с романтическим прошлым. А он, этот ваш сэр Тревельян, – низкий подлец, который в своих интересах нагло воспользовался ее неопытностью и наивностью!

Синда лишь воздела взор к небу, понимая, что мать не переспоришь, села у окна, чтобы не выпускать из виду солдат, и достала из кармана карандаш и альбом.

– Это несправедливо – судить о человеке, которого вы даже не видели, – все же укорила она герцогиню, надеясь, что Трев не устрашится ярости ее отца.

– Для того чтобы составить о нем мнение, мне не обязательно его видеть, достаточно знать о его поступках. Будь он джентльменом, он не позволил бы тебе сбежать с ним, – заявила герцогиня.

– Но может, мне вовсе и не нужен джентльмен, – возразила Синда, улыбнувшись про себя.

– По всему Лондону ходят самые дикие слухи. Этого человека повесят, если он осмелится снова показаться в городе. – Ее мать отбросила Тревельяна в сторону, как отшвырнула бы туфлей камешек, подвернувшийся под ногу на тропинке, тут же о нем забыв. – Я приказала принести воду, чтобы ты могла смыть с себя эту краску, а Кристина привезла твою одежду. – Кивком она указала на внушительный саквояж. – Когда ты отсюда выйдешь, в тебе никто не признает женщину, прибывшую с этим разбойником. И если ты будешь вести себя разумно и осмотрительно, то тебя не коснутся никакие слухи.

– Значит, я могу снова вернуться в свою башню из слоновой кости, где вы будете прятать от общества и меня, и мои картины? Нет уж, благодарю вас, мне это не подходит. – При всей своей любви к матери Синда находила ее чрезмерно властной. Привычка повелевать развилась у герцогини с тех пор, как она стала признанной главой весьма своеобразного семейства, все члены которого обладали незаурядными способностями, но со временем они приобретали навыки самостоятельного полета. Синда решила, что если уж без этого не обойдешься, то портреты она не будет выставлять публично, но пейзажи – обязательно. Ведь писать для себя одной так неинтересно и скучно!

– Скажи, а за время своего отсутствия ты нарисовала что-нибудь, что могло бы подсказать, кто убил виконта? – поспешно вмешалась Кристина, пока мать не ответила Синде что-нибудь слишком резкое.

Обрадованная поддержкой кузины, Синда с готовностью ответила:

– Мы выяснили, что виконт был тяжело ранен, в результат чего утратил память. И если Тревельяна оставят в покое, он немедленно поедет на его поиски.

– Откуда ты это знаешь? Это имеет какое-то отношение к твоим рисункам во сне, о которых ты рассказывала? – взволнованно спросила Кристина.

– Да, во сне я постоянно рисовала виконта. – Синда не обращала внимания на недовольное лицо матери. – Я никогда его не видела, но Трев говорит, что это точно он. На последнем моем рисунке изображена деревня, где он жил.

Герцогиня застонала.

– И ты ему веришь? Ты поверила ему на слово, что человек, которого ты рисовала, – это виконт и что он жив и здоров?

Синда с удивлением посмотрела на мать.

– Конечно, поверила! А зачем ему лгать?

Глупо было об этом спрашивать – ради спасения своей жизни подлый человек, безусловно, мог солгать. Но Трев таким не был!

Она вся пылала от возмущения и огорчения, не зная, как убедить своих родных, что преследуемый своим дедом Тревельян Рочестер был честным и сильным мужчиной, который сумел преодолеть тяжелейшие жизненные обстоятельства и даже создать себе определенное положение. Для них Трев был незнакомцем, чужаком, тогда как его деда они хорошо знали.

Только ее рисунки подтверждали несправедливость обвинения графа, но кто им поверит!

Стараясь хоть немного успокоиться, она стала быстро рисовать в альбоме. Во время семейных споров она всегда держалась в стороне и не имела опыта в защите своей точки зрения, так как по натуре была уравновешенной и миролюбивой. Вот и сейчас она не сумела настоять на своем, хотя в голове у нее теснились невысказанные мысли.

В коридоре послышались желчные голоса. Не успели женщины встать, чтобы выяснить, что там происходит, как дверь комнаты распахнулась, и через секунду в ней стало тесно от заполнивших ее рослых мужчин.

Синда замерла, глядя на непроницаемое лицо Трева, который сразу узнал находившихся в комнате. Эйден крепко держал руку Трева со шпагой, а Гарри встал за спиной своей жены и положил руку ей на плечо.

Последним в гостиную размашисто вошел герцог и с треском захлопнул дверь. Синда было встревожилась, но, увидев гордо расправленные плечи Трева, облегченно вздохнула. Среди этих пышно одетых мужчин ее пират был самым мужественным и неотразимым. Нет, она не позволит своей семье уничтожить его!

Карандаш Синды продолжал порхать над листом бумаги, а сама она неотрывно смотрела на Трева, который тоже не отводил от нее взгляда. Под этим взглядом Синда успокоилась и стала терпеливо ждать развития событий.

– Найдите виконтессу! – приказал герцог, и Сесиль, младшая сестра Синды, тут же вскочила, чтобы исполнить его приказ. – Послушаем все вместе эту историю.

Трев удивленно вскинул голову, Синда тоже вопросительно посмотрела на Кристину.

– Мелинда приехала ко мне, – пояснила Кристина, – потому что не хотела ехать к графу в Лондон, но не знала, что случилось с сэром Тревельяном. Она была в такой растерянности, что мы решили не оставлять ее и забрали с собой.

– А как же Черти? – к удивлению присутствующих, обеспокоенно спросил Тревельян. – Где находится девочка?

– У нас дома, сэр, с няней, которую я наняла для нашего сына. – Кристина положила руку на слегка выступающий живот.

Синда едва не рассмеялась, видя, как Трев пытается осмыслить, как можно знать пол еще не рожденного ребенка и даже нанять для него няню. Но он уже начинал понимать, что если будущая мать – из клана Малколмов, то особенно удивляться нечему. Поэтому он только поблагодарил Кристину за заботу о девочке.

– Эйден, ради Бога! Ведь это внук графа, а не какой-нибудь дикарь! Отпусти его! – приказала возмущенная Синда. Ну почему ее родные не могут вести себя так же выдержанно, как Трев?! – Тебе понравилось бы, если бы Тревельян вот так схватил тебя за руку?

– Пусть бы только попробовал! – ворчливо ответил гигант, но освободил своего пленника и скрестил руки на мощной груди.

– Как-нибудь в другой раз, – пообещал Трев и повернулся к коридору, откуда послышались медленно приближающиеся шаги. – Полагаю, мне объяснят смысл всего этого? Скоро течение повернет от берега, и мой корабль окажется на мели.

Опираясь на руку Сесиль, в комнату, переваливаясь, вошла Мелинда, придерживая свой выступающий живот. Девушка заботливо помогла виконтессе опуститься на диван около окна.

– Ну, позвольте мне рассказать вам об условиях нашего соглашения, чтобы ни у кого не оставалось никаких сомнений и вопросов, – заявил герцог. – Синда, этот человек осмелился просить твоей руки.

Она вежливо кивнула отцу. Пусть себе устраивает свой спектакль. В своем будущем она не увидела брака, но Трев поступил как джентльмен. Не отрывая взгляда от Трева, она машинально перевернула страницу альбома и продолжала рисовать, выражая то, что не мог высказать ее язык.

Герцог привык к ее молчаливым ответам.

– Я предложил сэру Тревельяну поднять перед парламентом вопрос о законности его рождения, чтобы он мог потребовать принадлежащего ему по праву положения и был назначен опекуном виконтессы и ее детей в отсутствие его кузена. Это вас устроило бы, леди Рочестер?

В глазах Мелинды промелькнул страх, она пытливо посмотрела на Кристину и на Синду, затем обернулась к Тревельяну.

– Но вы не выгоните нас из дома?

– Вы отлично знаете, что не выгоню, – коротко ответил Трев.

Синда поняла, что он решил не говорить Мелинде о том, что виконт жив, пока сам в этом не убедится. Не стоило снова повергать в горе леди, особенно теперь, когда она, казалось, научилась несколько владеть собой.

Выпрямив спину, виконтесса обратилась к отцу Синды:

– С тех пор как сэр Тревельян появился в Уиллоузе, он относился ко мне и к дочери с большим вниманием и заботой. Я доверяю ему больше, чем графу Лэнсдауну.

Синда едва удержалась, чтобы не издать ликующий крик. И в глазах Тревельяна она тоже заметила облегчение. Теперь у него есть семья, которую он так хотел и которая ему доверяет. Но Синда была уверена, что отец еще не все сказал.

– Отлично. – Одобрительно кивнув, герцог повернулся к Тревельяну: – Вы сами спросите мою дочь или это сделать мне?

От волнения Синда сильно сжала карандаш, и он сломался. Опустив взгляд на рисунок, она внутренне ахнула, торопливо перелистнула страницу и спрятала сломанный карандаш за спину. Мать с подозрением взглянула на нее, но тут раздался голос Тревельяна.

– Его светлость предлагает мне обменять счастье его дочери на снятие с меня обвинения в убийстве и поддержку моего дела в парламенте, – пояснил Трев слушателям. – Я не принял его предложение, поскольку для меня гораздо важнее счастье Синды, чем мое собственное, и хочу посоветоваться с ней. А с парламентом и со своим дедом я могу справиться и без посторонней помощи.

Он произнес это с такой отважной гордостью, что Синда готова была заплакать. Этот человек никому не желал подчиняться и кланяться и поставил на карту свое будущее, спрашивая о ее решении. За одно это она полюбила бы его!

Она и без объяснений догадывалась, что отец считал Трева недостойным ее и заявил ему, что она будет счастливее, если он ее оставит. Любой другой человек из круга ее знакомых джентльменов с готовностью ухватился бы за предложение избежать вынужденного брака.

И если она по-настоящему любит Трева, она может дать ему все, о чем он мечтает – свободу от тирании деда и жизнь с семьей виконта, – стоит ей только заявить, что без него она будет счастлива. Правда, сказать такое перед лицом всего ее семейства значило бы жестоко и незаслуженно оскорбить его.

Ей пришлось напомнить себе, почему она решила никогда не выходить замуж, – чтобы иметь основания прогнать его с чистой совестью.

Она снова нашла ту страницу альбома, где только что появился ее рисунок. Теперь она ясно поняла, почему, когда она рисует себя, над ее головой обязательно появляется темное облако. Ей не суждено быть счастливой. Но Трев заслуживает счастья.

– Я могу быть счастливой без вас, – сказала она так тихо, что всем пришлось напрягать слух. – Отправляйтесь в парламент с моим отцом и восстановите свое доброе имя, чтобы вы могли спокойно позаботиться о своей семье.

Трев словно оцепенел. Как и его дед, Синда с презрением отвергла его. Он не ожидал от нее столь жестокого удара. Закусив губы, Синда опустила глаза на изображенное в альбоме ужасное предсказание ее судьбы, чтобы не видеть выражение страшной боли в глазах Трева.

Ей не хотелось видеть, как он уведет Мелинду из комнаты, ни разу не оглянувшись на нее.

Все вдруг возбужденно зашумели, но, Синда, казалось, ничего не слышала. Слезы ожгли ей глаза, когда она смотрела на страшный рисунок, который неосознанно сделала ее рука: в темном грязном переулке лежит избитое и окровавленное тело виконта, а его убийцы скрываются. Они были изображены спиной к зрителю, так что Синда не могла их узнать. Вероятно, это были грабители. Виконта убили грабители, а может быть, контрабандисты. Так вот почему она больше не рисует его во сне. Вернулась ли к нему память? Убили ли его за то, что он что-то знал?

Но это был уже второй рисунок, который побудил ее отказаться от Тревельяна и своего будущего в обмен на помощь ее отца. На втором рисунке она нарисовала Трева, стоящего над своим кузеном с дубинкой в руке и с выражением безнадежной горечи в глазах.

Она знала, что не он убил своего кузена, ведь она нарисовала этих грабителей. Но даже она понимала значение второго рисунка – и будущее, которое предсказывал ее дар.

Трева арестуют как убийцу своего кузена, даже если ее отец подкупит судью – если только рядом с Тревом, когда он окажется в Лондоне, не будет такого же влиятельного человека, как ее отец, пока не обнаружат тело виконта.

Она действительно будет счастлива – счастлива знать, что спасла его, даже если он больше не захочет ее видеть.

– Скажите мне прямо, что вы больше не желаете меня видеть. – В ярости Трев не слышал голосов вокруг себя, неотрывно глядя на эту красивую женщину, сидящую у окна, – женщину, которой он доверил свое сердце и будущее. Гнев от ее предательства отбросил его назад, в прошлое, когда им руководила только слепая ярость на деда.

Значит, она не верит, что он может найти Лоренса и освободиться от обвинения? Как могла она так беспечно изменить клятве, которой они обменялись? Она сидела там с ангельски спокойным лицом, и руки сложены на коленях…

Руки лежат спокойно! А несколько минут назад у нее в руке был карандаш, и она что-то рисовала в альбоме. Одно это доказывало ему, что все идет хорошо. Синда была сама собой, пренебрегая скандалом и уйдя в созданный ею мир.

Но сейчас она опять вернулась к реальности, была здесь имеете с ним и так напугана, что вся застыла в напряжении. Даже ее мать, из каждой поры аристократического лица которой так и сочилось неудовольствие, и та стала тревожиться.

Прежде чем кто-либо успел помешать Тревельяну, он прошел между герцогиней и Мелиндой и попытался взять альбом из застывших пальцев Синды, но она не хотела его выпускать, и ему пришлось с силой выхватить его. Ее полные ужаса глаза с мольбой смотрели на него.

– Прошу тебя, держись рядом с моим отцом, – умоляюще прошептала она. – Любой суд поверит ему, если он подтвердит, что ты этого не делал. Подумай о Мелинде и о ее детях!

Она выпустила альбом, и Трев с ужасом взглянул на изображенную ею сцену насилия. Он не мог, не хотел этому верить, но ведь другие ее рисунки уже доказали, что они отражают правду.

Кто-то собирался убить Лоренса или уже убил.

Нет, еще не убили, ведь иначе он не стоял бы над телом.

Значит, у него еще есть время предотвратить убийство. Он узнал этот грязный переулок. Следовательно, Лоренс вернулся в Лондон и направлялся к графу – и как раз по переулку, в котором так часто орудуют грабители. Лоренса не было осенью в Лондоне, так что он не мог слышать об их налетах.

– Я знаю это место. – Опустив рисунок ей на колени, он поцеловал ее в голову. – Я люблю тебя, – прошептал он, хотя не был уверен, что она расслышала его из-за криков в комнате.

Он круто повернулся и прошел между женщинами, но мужчины загородили ему выход. Ловким взмахом шпаги Трев срезал пуговицы с роскошного камзола молодого герцога. Ему не хотелось ранить родственников Синды, но, чтобы поскорее выбраться отсюда, он готов был обезоружить любого из этих мужчин. За его спиной пронзительно закричала Мелинда. Видимо, кто-то схватил альбом и бедная женщина увидела весь этот ужас.

– Трев, не ходи, не надо! – крикнула Синда. – Тебя обвинят… Как ты не понимаешь…

Не обращая внимания на женский визг, Трев вопросительно взглянул на гиганта – главное препятствие.

– Моего кузена могут вот-вот убить, и я должен помешать этому. Вы сами уйдете с моего пути или мне придется вас убрать?

Эйден посмотрел ему за спину. Там одна герцогиня удерживала рвущуюся к Треву Синду, другая пыталась успокоить Мелинду. Трев прижал острие шпаги к плечу гиганта и легко проник до жилета под камзолом.

Оба герцога проявили благоразумие и не стали делать быстрых движений.

– Вы такой же ненормальный, как и все остальные, – с презрением сказал Эйден и отошел в сторону. – Женщины гнут вас, как ивовый прут.

Не будь Трев в таком гневе, он рассмеялся бы. Ива гнется, но не ломается. Его и не так еще гнули, но он ведь не сломался.

Он услышал испуганные крики женщин и понял, что Синде удалось вырваться, но предоставил ловить ее родственникам, а сам выскочил в дверь.

В эту минуту на крыльце загремели тяжелые сапоги. Вероятно, солдаты услышали шум. Герцог, наверное, рассчитывал, что красные мундиры задержат Трева, но тому не привыкать было иметь дело с ловушками.

Он хорошо запомнил план харчевни в тот раз, когда они здесь останавливались.

Не теряя времени, он метнулся через коридор и ворвался в ближайшую комнату. Горничная завизжала от страха и уронила фарфоровую вазу, которая разлетелась на мелкие осколки, но Трев распахнул окно и, перекинув ноги через подоконник, со шпагой в руке спрыгнул на выступ под окном.

Внизу солдат не было, но они скоро появятся. Трев не стал их дожидаться и соскользнул по покатой крыше вниз, а там спрыгнул на землю.

До корабля было далеко, и у него не было экипажа. Оглянувшись, он заметил в конюшне трех лошадей и побежал к той, которая показалась ему более сильной и выносливой.

Глава 29

– Синда, остановись! – закричала герцогиня, когда Синда вдруг бросилась к двери.

Кристина и Сесиль были заняты виконтессой, которая сжимала в руке рисунок Синды и впала в истерику.

Обхватив огромный живот, Мелинда пронзительно визжала и, казалось, могла родить в любую минуту. Синда очень сочувствовала ее горю, но здесь были более опытные люди, чем она, и вполне могли ей помочь. А тем временем сама она поможет мужу и кузену Мелинды.

Неужели Трев на самом деле сказал, что любит ее? Но сейчас было не время раздумывать.

Гарри, Эйден и ее отец выбежали следом за Тревом, но с целью помочь ему или задержать – Синда не знала. Единственным человеком, который мог ей помешать, была ее мать, глава клана Малколмов, которая могла вышвырнуть ее на улицу, если пожелает.

И действительно, закрыв Синде выход, она величественно и грозно возвышалась над ней в своем напудренном парике и облегающем высокую грудь шелковом платье. Одного движения ее нахмуренных бровей достаточно было, чтобы усмирить любого.

Синда никогда не прекословила матери, которая была с ней всегда так нежна и заботлива, что для этого не было и повода. Но сейчас ее мать заблуждалась.

– Оставь его, Люсинда! – предупредила герцогиня. – Ты сделала для него все, что могла.

– Раз больше никто не хочет, то я сама буду с ним рядом, чтобы подтвердить его невиновность. И уйду с ним на корабле, если его принудят покинуть страну. Я ему нужна, пойми, мама! – Синда не знала, что станет делать, если мать попытается удержать ее силой. Однажды ее мать сломала зонтик, ударив им по голове вора. Синде не хотелось бы с ней бороться.

Но она не могла оставить Трева беспомощным. С улицы слышались крики мужчин. Времени оставалось мало. Синда схватила тяжелый саквояж, который привезла Кристина, за неимением лучшего и он мог сойти за оружие.

– Ты… Ты покинула бы Англию и свою семью? – в ужасе спросила ее мать, поняв смысл выбора Синды и отступая.

– Мне этого не хотелось бы, но если придется, то да, покину! Но если ты меня отпустишь, то, возможно, мне не придется этого делать.

С приобретенной за последнее время уверенностью Синда протиснулась в дверь мимо матери, унося с собой все свое имущество.

Сбежав по крыльцу, она поспешила к выходу из харчевни. К своему ужасу, она увидела, как Трев на лошади, которая встала на дыбы, бешено размахивает шпагой, обороняясь от солдат, вооруженных мушкетами и шпагами.

В пылу схватки никто не слышал громовых приказов ее отца. Позднее солдатам придется заплатить за непослушание, но в данный момент один из них торопливо перезаряжал свой мушкет.

Не успела Синда криком предупредить Трева, как Эйден схватил негодяя за красный кафтан, оторвал от земли и швырнул на улицу. Гарри выхватил мушкет и приставил дуло к груди упавшего, тогда как Эйден поймал другого солдата, который пытался помешать Треву уйти.

Так, значит, они ему помогали!

Радость Синды быстро померкла, как только она увидела, что к ним бегут еще несколько солдат. Ее родственники только расчистили Треву путь, чтобы он мог уйти на свой корабль – и оставить ее!

Как будто угадав мысли Синды, Трев в это мгновение поднял голову, увидел ее и, выбив рапиру из рук солдата, вцепившегося в поводья лошади, кивком указал на холм. Ну да, ведь там стоял цыганский фургон!

Нерешительность Синды исчезла, уступив место полной уверенности. Промчавшись мимо дерущихся, она побежала на верх холма к пестрому фургону. К ее удивлению, в него уже была запряжена лошадь, и навстречу ей из него вылезли два старика.

– Прыгайте скорее, девушка! Мы увезем вас. А Трев сам последует за нами. – Лысый старик придержал ей дверцу.

– Нет, нет! – Отбросив саквояж, она показала на бегущих на улицу с другой стороны солдат. – Быстрее распрягайте лошадь. – Она выбила ногой обрезок бревна, удерживающий фургон, и тот покатился было назад, но его удержала упряжь.

Взглянув на нее так, словно она сошла с ума, мужчины тем не менее поспешили выполнить ее приказ.

Она помогла им высвободить лошадь, потом, объяснив мужчинам, что надо делать, уперлась плечом в фургон с одной стороны, а они с другой. С трудом они столкнули фургон с холма, и он на всей скорости понесся навстречу рукопашной схватке.

– Не так уж плохо для таких стариков, как мы! – довольно засмеялся лысый, глядя, как двухколесный фургон набирает скорость.

Внизу кто-то криком предупредил об опасности. Уперев руки в бока, Синда удовлетворенно смотрела, как пешие солдаты бросились врассыпную, убегая от тяжелой повозки, которая переваливалась с боку на бок и набирала все большую скорость.

– Благодарю вас, джентльмены!

Тот, который был посуше и пожилистее, искоса взглянул на нее.

– А мы хотели, чтобы он поскорее от вас избавился, – извиняющимся тоном проворчал он.

– Помогите ему найти контрабандистов и кузена, и тогда я, может, и прощу вас. – Синда подхватила свой саквояж, чтобы привязать его к седлу лошади.

А тем временем Трев воспользовался паникой. Как только солдаты бросились врассыпную, он выбил оружие из рук мешавшего ему солдата, вонзил шпоры в бока лошади и поскакал наверх к Синде, ловко уклонившись от летевшего вниз фургона. Он был великолепен, когда, низко пригнувшись к шее сильного животного, на бешеной скорости несся вверх.

– Да помогите же мне! – крикнула Синда старикам, которые с восторгом наблюдали за побегом Трева. Без стремян ей никак не удавалось забраться на неоседланную лошадь.

Один из стариков нагнулся, подставив ей спину. Бросив свое имущество, она взлетела на лошадь и послала ее рысью, не дожидаясь, пока ее нагонит Трев. Она была полна решимости ехать с ним, нравится это ему или нет.

К полному восторгу Синды, догнав ее, Трев ударом хлыста послал лошадь под ней в галоп, чтобы она не отстала от него. Синда припала к шее лошади всем телом, отчаянно вцепившись в поводья и изо всех сил стискивая ей бока коленями. Шпильки выпали из волос, и они развевались по ветру. Й радость наполнила ее, когда Трев обернулся на всем скаку и улыбнулся ей.

Они мчались к берегу и к кораблю – и прибыли как раз вовремя, когда паруса наполнились ветром… и ой уже отплыл.

– Опоздали! – пробормотала она, глядя, как уходит их единственная надежда добраться до виконта. – Не можем ли мы перехватить их где-нибудь в другом месте? Куда они отправляются?

– Они выйдут в море с отливом и там будут нас ждать. – Трев оглянулся назад. – Может, это и к лучшему. Твои родственники увидят паруса и подумают, что мы ушли, но верхом мы быстрее доберемся до Лондона.

– Но ты же не можешь уехать на украденной лошади!

Он молча ехал рядом с ней за гребень холма, где их не могли видеть, и там соскочил с чужого коня и подошел к ней.

– Имей в виду, я здесь не останусь! – возразила она.

– Это лошадь цыганская, так что довезет нас двоих.

Без лишних слов он взлетел за спину Синды и взял поводья у нее из рук.

Нас! Он сказал – нас! Она едет с ним. Синда прижалась к нему спиной и повернула к нему сияющее лицо. Он нахмурился:

– Предупреждаю, я понятия не имею, что ждет нас в конце этой дороги.

– Я тоже не знаю, зато мы вместе встретим этот конец! – уверенно сказала она, зная, что больше никогда не сможет жить в надежном коконе своей заботливой семьи. – Ведь это мои рисунки вынудили нас пройти через все эти трудности, – напомнила она. – Больше я не могу рисовать все эти страшные вещи и оставаться сторонней наблюдательницей. Я буду с тобой и стану свидетельницей твоей невиновности.

Против воли соглашаясь, Трев поцеловал ее в душистые волосы, затем хлестнул лошадь, и они через поля понеслись к дороге на Лондон.

А по морским волнам на всех парусах неслась вдаль «Подружка пирата». На вершине утеса под низкими тучами приближающегося шторма собралась кучка людей в ярких платьях и смотрела вслед кораблю. Это была ее семья.

Значит, ее рисунки сказали неправду. Вместо того чтобы стоять сейчас на утесе со своей семьей, она ехала с Тревом. Он покинул не ее, а свой корабль. А скорее, это она сама изменила судьбу, предначертанную ее же рисунками.

– Я сумела все изменить! – прошептала она в восторге от результатов своего бунта.

Трев повернул к себе ее лицо и вопросительно на нее посмотрел.

– Понимаешь, я действовала, а не наблюдала за всем со стороны, – пояснила она.

Его глаза под густыми ресницами просияли.

– А, ты про рисунки! Ты не с семьей, а я не ухожу на корабле.

– Да, все произошло не так, как я изобразила, – подтвердила она, ожидая, когда он все осознает.

– Просто ты изобразила на рисунке только один из возможных вариантов будущего. И он не осуществился, потому что ты действовала так, как подсказывала тебе интуиция. – Трев еще крепче обнял ее за талию. – Во сне ты рисовала прошлое, как нарисовала все, что случилось с Лоренсом. Но когда на твоих рисунках появляется будущее; а его ты пишешь в сознательном состоянии, то мы можем надеяться изменить его. Я уверен, что на этот раз мы найдем Лоренса. Он только на день опередил нас, но ему пришлось долго добираться на рыбацкой лодке.

Трев сказал это так уверенно, что она ему поверила. Они следовали в направлении, указанном ее рисунками. Трев найдет своего кузена. Вот только успеет ли он его спасти?

Дорога в Лондон шла через Соммерсвилл и Уиллоуз. Там они оставили цыганскую лошадь на попечение Мика, сменив ее на мощного жеребца Трева и на кобылу Мелинды.

– Сколько времени понадобится твоей семье, чтобы понять, что нас нет на корабле? – спросил он, усаживая ее в дамское седло и привязывая к нему ее саквояж.

Он предпочел бы оставить Синду в имении, где она была бы в безопасности, но она права: ему понадобится свидетель. Мику никто не поверил бы, но у нее в родне были даже два герцога, которые дали бы показания в ее пользу, а таким образом подтвердили бы его невиновность.

– Думаю, что моя мать или Эйден уже это заподозрили, – сказала она. – Эйден может просто поехать следом за нами, не поднимая тревоги. Не могу того же сказать о матери. Но им придется позаботиться о Мелинде, поэтому быстро они не смогут ехать.

Они поехали наперерез через поля, избегая больших дорог.

– Объясни мне, кто такой Эйден. Он сможет нас нагнать? – На самом деле его интересовало, доверяет ли ему Эйден. Трев видел, как это гигант с легкостью расшвыривал солдат. Он понял бы это, как всякий порядочный человек, когда видит, что вооруженные люди напали на безоружного, но ведь Трев был вооружен! Вся семья Синды была для него полной загадкой.

– Я не могу его объяснить, и, думаю, никто не мог бы. Он отдал свой дом моей кузине Фелисити и ее мужу, который родом из семьи Айвз, а потом помогал восстанавливать разрушенный замок Гарри. Он появляется и исчезает, когда ему угодно, и ничего не объясняет. Мне кажется, у него нет своей семьи, поэтому он принял нашу.

Трев мог это понять. Он и сам с радостью бы назвал своей необычную семью Синды. Он готов был жить в доме Лоренса и ухаживать за детьми, если это был единственный способ завести себе свой дом и семью. Но он никогда бы не признал своей слабости.

– Значит, он будет заботиться о твоей безопасности, – заключил он вслух.

Синда радостно взглянула на него, соглашаясь с ним. Раз они были заодно, у них был шанс спасти Лоренса.

Опасаясь опоздать, Трев неустанно погонял лошадей. Он знал, где они должны быть к ночи.

Только не знал, к которой именно ночи.

– Ведь сейчас уже больше двенадцати ночи! – возмутилась Синда, когда они пробирались по Вестминстерскому мосту среди экипажей и портшезов. – Почему всем этим людям не сидится дома?

Понимая, как она устала, Трев готов был устроить ее на ночлег в ближайшей таверне, но ему нужно было поскорее добраться до переулка, который он узнал по рисунку. Он молился, чтобы ему не суждено было застать там уже умершего Лоренса.

– А ты сама никогда не ездила по вечерам на балы или в театры, не возвращалась домой на рассвете?

– Мне не разрешали посещать вечерние развлечения, – пробормотала она, с ненавистью глядя на пробку из экипажей и деревенских повозок, которые загородили им дорогу.

– Что ж, придется мне как-нибудь самому отвезти тебя, – пообещал он. Они были уже недалеко от цели. Трев не сказал ей, что если они не застанут дома кузена, им придется ждать до утра. Как ему появиться в переулке в нужный момент? Если тот вор, с которым он столкнулся, когда выслеживал Синду, нападает в определенное время, то можно спросить у него, в какое именно, с усмешкой подумал Трев.

– Мама боится, что в городских парках я могу увидеть что-нибудь непристойное или некрасивое и это отразится на моих рисунках, – объяснила Синда. – А мне достаточно было спать с тобой, чтобы из-под моих пальцев появилась та сцена убийства.

Трев искоса взглянул на нее, пытаясь понять, что она имела в виду. По дороге они ненадолго остановились, чтобы дать отдохнуть лошадям и перекусить. Синда снова заплела волосы в косу и выглядела скорее пиратской подружкой или цыганкой, чем леди.

– Но я заставил тебя столкнуться с самыми неприятными сторонами жизни и очень об этом сожалею. – Он уже давно понял, почему семья считала нужным оберегать и защищать Синду. Все, что она видела или слышала, люди, с которыми она встречалась, даже мимоходом донесшаяся до ее слуха песня своеобразно отражались в ее непредсказуемой живописи. При спокойном и уютном окружении из-под ее кисти появляются мирные и приятные картины. Но когда она столкнулась с его страхами, на ее рисунках возник этот ужас.