Текст книги "Штирлиц, или Вторая молодость"

Глава 7
Встреча в московском зоопарке

Через день, когда профессору Плейшнеру вставили новые зубы, стало понятно, что он хочет сказать. У профессора были очень серьезные намерения. Насмотревшись за границей на коммерсантов, он хотел вовлечь Штирлица в частный бизнес.

– Нам надо открыть свою частную фирму!

– А чем мы будем заниматься?

– По своей специальности, шпионажем, – ответил Плейшнер. – То, что ты и я умеем делать лучше всего. Откроем свою фирму, типа ШРУ, тьфу, проклятая привычка! Я имел ввиду ЦРУ. Заживем, как американцы.

– Думаешь?

– Деваться просто некуда. Все равно эти деньги придется отмывать, – сказал умный профессор. – Все будут интересоваться – откуда у тебя деньги?

– Ну и пусть себе интересуются.

– Смотри, придет налоговый инспектор и посадит тебя в тюрьму. Вот чеченская мафия недавно украла несколько миллиардов по подложным чекам, смотри, Штирлиц, еще спишут на нас! Рано или поздно всегда приходит налоговый инспектор, это народная примета… А бывают еще рэкетиры…

– Пусть попробуют! – беспечно ответил Штирлиц. – Не боюсь я ни рэкетиров, ни налоговых инспекторов…

– Штирлиц, ты знаешь, как я уважаю в тебе честность и открытость, но ты ничего не смыслишь в делах! Сегодня ты прогнал одного инспектора, завтра приехала налоговая полиция. Сегодня ты пристрелил одного рэкетира, завтра наехала мафия. Это же гидра! Обрубаешь голову, вырастают семь других.

– Гидра капитализма, – проворчал Штирлиц. – Что ты предлагаешь?

– Выход только один, – увлеченно сказал умный профессор Плейшнер. – Надо открыть свою фирму, которая будет заниматься какой-нибудь ерундой и отмывать наши денежки. Вот пастор Шлаг нам заказ даст – на охрану бегемота в зоопарке.

– Да кому он нужен! – отмахнулся присутствовавший при разговоре пастор Шлаг. – Его уже даже государство кормить не хочет, денег не дает! Вы знаете, сколько он жрет?

– Пастор! Какой же вы тупой! Я же вам говорю, это будет фикция, понятно?

– Понятно, – ответил пастор Шлаг. – Фиктивный брак. Штирлиц женится на бегемоте.

– Сейчас как дам! – возмутился Штирлиц.

– Я пошутил, – пастор втянул голову в плечи. – А вы знаете, сколько он срет?

– Вот ведь свалился на мою голову, – простонал профессор, утомившись от тупости пастора.

– Это ты свалился на нашу голову! Жили спокойно, кормили бегемота, а ты как сиганешь с парашютом! Бедный бегемот проглотил твою челюсть, и теперь у него несварение желудка.

Штирлиц, тщательно все обдумав, посмотрел на профессора.

– Идея неплоха. Ты, Плейшнер, оказывается, умный мужик!

Профессор Плейшнер скромно потупился, напоминая теперь собой тупого-тупого дегенерата.

Через два дня в дирекцию на имя Штирлица пришла срочная международная телеграмма от Айсмана:

«Встречай возле гостиницы „Метрополь“ в шесть вечера. Целую. Айсман».

– Эконом хренов, – выругался Штирлиц. – Чего встречай, зачем?

Разведчик вышел на улицу и остановил такси.

– До Манежной площади.

– Сколько?

– Штуку дам. Туда пять минут ехать.

– Ты что, мужик, обалдел? Десять тысяч, не меньше! Знаешь, как бензин подорожал?

Еле сдерживаясь, Штирлиц переложил кастет из одного кармана в другой.

– Хорошо, пусть будет десять. Но только чтоб быстро…

– Быстро ты на метро доедешь! В центре сейчас такие пробки, минут сорок стоять придется, если не больше!

– Зачем мне тогда брать такси?

– Чтобы с ветерком прокатиться, – ответил наглый таксист.

«Пора устраивать таксистский погром», – желчно подумал Штирлиц, спускаясь в метро.

Возле гостиницы «Метрополь» суетилась пестрая толпа школьников, выпрашивающих у разодетых иностранцев валютную мелочь и жевательную резинку.

– Дяденька! Дай бубль гум! – пристал к Штирлицу мальчонка.

Штирлиц остановился и посмотрел на мальчика.

– Я в ГУМ не заходил, – сказал он. – И никакого «бубля» у меня нет.

– Я имею ввиду резинку, – пояснил пацан.

Штирлиц смутился. «Кажется, у ребенка раннее половое созревание. По идее, надо бы отвести его за руку к сексопатологу». Каждый день преподносил Штирлицу все новые незнакомые слова, но слово «сексопатолог» он уже заучил.

– Слушай, мальчик, тебе учиться надо, а не к мужикам приставать.

– Ладно, если бубль гум жалко, хоть денег дайте, – не отставал мальчишка.

– На, возьми! – молвил добрый Штирлиц, протягивая двадцать долларов. – Вырастешь, купи себе завод «Унитрон», делай кирпичи, чтобы не попрошайничать!

Мальчишка с репликой «Вот буржуй! Двадцать баксов!» отпрыгнул в сторону, чтобы «буржуй», не дай Бог, не передумал и не потребовал деньги назад. А на Штирлица тут же налетела толпа мальчишек.

– И мне! И мне! – кричали дети, голодными глазами глядя на Штирлица.

– Больше нет денег, – соврал Штирлиц, отбиваясь от настырных подростков. – Пошли вон, пионеры!

– Буржуй проклятый!

Осыпая Штирлица матерными ругательствами, дети побежали искать других буржуев.

Разведчик осмотрелся.

– Штирлиц! – раздалось откуда-то сбоку.

– Айсман!

Фронтовые друзья обнялись.

– Как доехал?

– Отлично! В самолете с нами летела такая шикарная стюардесса! Груди – вот такие, ноги – вот отсюда начинаются, волосы такие длинные…

– А на ногах – кирзовые сапоги?

Айсман всхрапнул. Услышав что-то родное, к ним подошли два панка.

– Смотри, классно чувак под бундеса косит!

– Ну, блин, круто! Почти как Кинчев!

– Валите отсюда, уроды, – отозвался Айсман. – Мы фронтовики, вместе служили…

– Ясный пень, – отозвались молодцы, вспоминая присказку литературного Штирлица. – Ширнуться не хотите?

– Здоровье не позволяет.

Панки отошли по своим загадочным делам.

– Айсман, ты эсэсовскую форму хоть на ночь снимаешь? – пожурил товарища Штирлиц.

– Только, когда сплю один, – ответил Айсман. – Получил твою телеграмму и сразу к тебе приехал. Без тебя было так скучно. Жалко, ты с нами в Корее не остался, там были такие классные телки…

Штирлиц улыбнулся. Айсман был уже стар, почти как он до операции, но мысли старого фашиста текли все в том же направлении.

– Будешь на меня работать? – спросил русский разведчик.

– На КГБ или на ГРУ?

– На меня лично.

– Нет вопросов! Ясный пень! – радостно воскликнул Айсман. – Где я буду жить?

– Пока в зоопарке. Я сам сейчас там живу.

– В клетке?

– Нет, в дирекции.

– О! Ты стал директором зоопарка? Отличное прикрытие для агента.

– Не волнуйся, скоро снимем офис, переедем туда.

Теперь в дирекции пастора Шлага жили четверо.

Айсман профессионально наладил обмен долларов на рубли.

– Встретил одного бородатого в переулке, дал хороший курс! – рассказывал Айсман, выкладывая на стол тяжелый сверток с упаковками русских рублей. – Я все пересчитал, не волнуйся…

– Минус десять тысяч долларов, – прошепелявил Плейшнер. Теперь все траты профессор записывал в записную книжку. «Веду бухгалтерию», – объяснял он.

– Минус не надо, этот урод захотел меня «кинуть», подсунул «куклу», – Айсман с удовольствием употреблял новые для него слова. – Я его догнал, дал в рыло, отобрал и «деревянные», и «капусту».

Вскоре Айсман обменял по еще более выгодному курсу сразу полчемодана валюты, и партнеры задумались, что теперь делать дальше. В принципе, оставалось только следить за профессором Плейшнером, который работал в поте лица, официально регистрируя фирму «ШРУ». Именно так Штирлиц решил назвать свою шпионскую фирму, вспомнив однажды, как беззубый Плейшнер сравнил его с ЦРУ. Название Исаеву понравилось. Во-первых, звучит красиво, как и должно звучать приличное разведывательное управление, во-вторых, начинается на букву «Ш», как фамилия Штирлица и слово «штандартенфюрер».

В свободное время профессор Плейшнер занимался спортом, чтобы держать себя в форме. В основном, он ходил на лыжах, которые ему подарил пастор Шлаг. Витая в облаках бухгалтерии, профессор даже не замечал, что на улице стоит весна и снег давно уже стаял.

Через две недели умный Плейшнер, раздавая во все стороны взятки, зарегистрировал фирму ШРУ и снял в доме на улице Никольской, что возле самого ГУМа и Красной площади, целый этаж под офис новой секретной службы. Для Штирлица наняли красивую секретаршу по имени Светлана, и работа началась!

Глава 8
Главный аналитик частного агентства ШРУ

Однажды, когда на улице светило солнце и чирикали птички, на этаже агентства ШРУ появился человек в костюме хорошего покроя. Он шел по коридору, заложив руки за спину, и вслух читал таблички. Чернокожий мужчина нес за ним объемный черный кожаный чемодан.

Возле двери с табличкой «Босс», человек остановился и вежливо постучал.

– Занято! – донеслось из-за двери.

– Здравствуй, Штирлиц, – сказал вошедший, открывая дверь.

– Мюллер? – не поверил своим глазам русский разведчик.

Они обнялись.

– Какие судьбами?

– Приехал специально к тебе, – ответил Мюллер.

– Ты классно выглядишь! – восхитился Штирлиц. – Прямо как в сорок пятом!

– Это «вторая молодость», – сообщил Мюллер.

– Как! И ты?

– Встретил, понимаешь, Бормана. Он мне все рассказал. И о тебе, и о таблетках. Когда ты бежал из их секретной лаборатории, то случайно убил их главного хирурга. А поскольку этот хирург никаких записок не вел, то его опыты больше никто повторить не смог. Остался только чемодан таблеток «второй молодости», которые доктор успел сделать. Осознав всю бесперспективность дальнейшей работы в этой лаборатории, Борман сбежал и прихватил с собой все таблетки. Сам омолодился и меня омолодил.

– Что это он так раздобрился?

– Это интересный вопрос. Понимаешь ли, Штирлиц, за ним теперь гоняется вся эта таблеточная мафия. Он просит у тебя защиты и политического убежища.

– Этот гнусный ублюдок? Предатель Родины и меня лично? Нет!

– За защиту он готов отдать тебе чемодан со «второй молодостью».

Штирлиц задумался. С такой кучей таблеток можно было омолодить всех своих людей – и Айсмана, и Плейшнера со Шлагом. Да, полезные таблеточки. Ради таких можно было бы потерпеть и Бормана.

– Ну, ладно, – согласился Штирлиц. – Пусть приходит, гад. Прощаю его только потому, что ты просишь. Пиво будешь?

– Сначала работа, – мягко ответил Мюллер. – Пойдем, присмотрим для меня кабинет.

Они вышли в коридор.

– Сколько у тебя комнат?

– Шесть, – ответил Штирлиц.

Мюллер заглянул в одну из дверей.

– Это туалет, – сообщил он с упреком и направился дальше. – Во! Здесь я и буду!

Штирлиц подошел к другу детства.

– А где для меня секретарша? Пусть она кое-что запишет…

– Секретарши для тебя пока нет. Секретарша у нас одна – моя.

– Давай свою. Ты же знаешь, я по-русски писать не умею.

– Света! – позвал Штирлиц.

Из одной из комнат вышла фигуристая блондинка. Мюллер осмотрел ее с ног до головы и одобрительно кивнул.

– Пишите, девушка. Вот здесь надо поставить рабочий стол с закрывающимися на ключ ящиками, за ним я буду заниматься делопроизводством. Сюда надо поставить пустые закрытые стеллажи, в них будут стоять мои досье. Кожаный диван для отдыха для меня – вон в тот угол, три мягких кресла – здесь, сейф поставим у окна, камин…

– Сейф? – переспросил Штирлиц.

– Натюрлих. Сейф я привез с собой… Так. Деньги есть?

– Есть, – ответил Штирлиц. – Тебе сколько?

– Сколько не жалко.

Штирлиц достал две упаковки рублей.

– Это будет авансом, – пояснил Мюллер, пряча деньги в нагрудный карман. – Завтра приду в это же время, вели секретарше привести рабочих, пусть они все сделают. Я остановился в гостинице «Москва», номер 2863 под своей фамилией.

– Под фамилией «Мюллер»? – спросил Штирлиц. – Тебя все будут принимать за еврея.

Улыбающийся Мюллер похлопал Штирлица по плечу.

– А я теперь и есть гражданин Израиля. Ты не волнуйся, дружище, раз я здесь, теперь все будет хорошо.

Штирлиц попытался посмотреть Мюллеру в глаза, но глаза бывшего шефа Гестапо каждый раз ускользали.

– Мюллер, а что ты будешь делать?

– Работать в твоем ШРУ.

– А что ты будешь делать в моем ШРУ?

– Анализировать информацию, вырабатывать стратегию, считать деньги, замышлять коварные планы… Одним словом, я буду думать.

– А я?

– А ты будешь бегать по городу и раздавать пули и оплеухи направо и налево. Не собираешься ли ты сказать, что можешь быть Аналитиком с большой буквы?

– Ладно, договорились, – согласился Штирлиц. – Ты как был, так и остался канцелярской крысой.

Лицо Мюллера расплылось в слащавой улыбке.

– Котом. Канцелярский кот – это лучше. И чтобы «блюдечко с молоком» было всегда вовремя, иначе, я не играю… Кстати, это Саид, – сказал Мюллер, кивая на негра.

Глаза негра были как у давешнего бегемота – маленькие и проницательные. Уловив оценивающий взгляд русского разведчика, негр с достоинством поклонился.

– Тоже гражданин Израиля? – поинтересовался Штирлиц.

– Нет, я ему случайно жизнь спас. Летели в Москву, понимаешь, в самолете, он так боялся, так боялся! Я ему скормил полпачки снотворного, он отрубился и спокойно долетел до Москвы. Потому и не умер от страха. А у них принято за такие вещи быть по гроб жизни обязанным. Он теперь на меня работает. Один из самых преданных моих сотрудников. Пока единственный. Штирлиц, прошу как друга, к завтрашнему утру раздобудь для меня секретаршу. Но только умную и красивую. Хорошо бы брюнетку для разнообразия, потому что блондинка у тебя уже есть. И желательно с чувством юмора, – Мюллер перешел на нравоучительный тон. – Знаешь, Штирлиц, даже очень красивая девушка бывает не лишена чувства юмора…

– Хорошо, – ответил Штирлиц и проводил Мюллера восторженным взглядом.

– Я позвоню Борману, он к тебе явится с повинной.

Мюллер ушел, сопровождаемый Саидом, который тащил его чемодан. Со своим чемоданом Мюллер не расставался никогда, так как боялся, что его могут украсть. В нем он сохранил свои самые любимые дела на сотрудников Рейха. Не беда, что Рейха уже давно не было, а сотрудники куда-то подевались. Хорошее досье все равно остается хорошим досье. Мюллер был счастлив. Теперь ему представилась возможность заиметь для своего собрания закрытые стеллажи в ШРУ.

Штирлицу он тоже был искренне рад, но постарался этого не показать, чтобы не смущать негра Саида.

Через полчаса в ШРУ заявился Борман. Несмотря на «вторую молодость», Борман был все таким же толстым и лысым. Смущенно поставив на пол чемодан, он подхалимски заглянул в честные глаза Штирлица.

– Прости меня, Штирлиц!

– Прощаю!

Борман радостно осклабился.

– Штирлиц, меня надо спрятать! За мной по пятам ходят агенты ГКЧБ. Если меня не спрятать, они меня как пить дать замочат. А если меня замочат, я не смогу быть тебе полезным. А если я буду тебе полезным, я тебе пригожусь!

– Ладно, – сказал добрый Штирлиц. – У нас в здании есть классный подвал, поставим раскладушку, будешь там жить.

– Спасибо, Штирлиц! А секретаршу мне найдешь?

– И ты туда же! – возмутился руководитель ШРУ. – Не успел начать работать, уже секретаршу ему подавай. Ты теперь не партайгеноссе, ты разжалован до рядового эсэсовца! Дослужись сначала хотя бы до штандартенфюрера!

Борман покорно согласился.

– Где мой подвал? – спросил он, поднимая чемодан.

– В подвале, – ответил Штирлиц. – А чемоданчик с таблеточками оставь здесь. Мюллер привезет сейф, будем хранить твои «колеса» под замком.

Обдумав запросы Мюллера, Штирлиц пришел к выводу, что за секретаршей ему придется специально ехать на «Конкурс красоты». Показав удостоверение почетного чекиста, Штирлиц в сопровождении успевшего омолодиться Айсмана прошел в переполненный зал.

По сцене ходили длинноногие красавицы в купальных костюмах с фигурами «девушек с веслом» и с лицами продавщиц продуктовых отделов. В поисках потенциального спонсора девушки озабоченно стреляли глазами по комиссии, состоявшей из пяти пожилых мужчин и одной стареющей дамы в большом лиловом берете. Дама разглядывала их в лорнет и морщилась, видимо, не находя для себя ничего интересного.

Мужчина с плешивой головой задумчиво чесал в голове линейкой и ставил на фирменном листе бумаги оценки, выставляемые комиссией. По сцене с микрофоном в руках прыгал кучерявый, похожий на гомосексуалиста ведущий по фамилии Пруткин. Фамилия была написана на табличке, прицепленной к лацкану дешевого пиджака.

– Так! Все показали грудь! – командовал Пруткин, ощупывая показываемое. – Быстренько, девочки, быстренько! Мамзель! Что вы копаетесь! Вы не у гинеколога!

– Уважаемый! Так и по морде можно схлопотать! – запротестовала девица басом, но Пруткин не мог уже остановиться. Он все щупал и щупал девицу за полную грудь, пока та не размахнулась и не влепила ему звонкую пощечину.

– Нахал! – возмущенно воскликнула девица. – А похож на вполне приличного гомосексуалиста!

– Девушка! Где же ваша грациозность? – с упреком заметил на это Пруткин и распорядился: – Эту – убрать! Она совершенно лишена хороших манер!

Два мальчика в костюмах с голубыми блестками оттащили повизгивающую девицу за кулисы. В зале вяло пошумели, словно только этого все с таким нетерпением и ожидали.

Появившись на конкурсе, Айсман радостно потер руки. «Сейчас и этот попросит секретаршу», – Штирлиц вздохнул и вышел на сцену.

– Товарищ! Пройдите в зал! – приказал плешивый председатель, гнусавя в микрофон. – Здесь конкурс только для девушек!

– Молчать, лысина! – огрызнулся Штирлиц. Он подошел к девушке в самом конце строя, которая ему понравилась с первого взгляда. – Как тебя зовут?

– Наташа.

– Тебе нравится в этом гадюшнике? – разведчик взял девушку за подбородок. – А может, ты хочешь работать на меня? Меня зовут Штирлиц.

– Хочу, – радостно согласилась Наташа.

– Что вы себе позволяете! – Пруткин запрыгал вокруг Штирлица, но тут на сцену забрался Айсман в своем неизменном эсэсовском мундире, и ведущий случайно наткнулся на его кулак. В зале весело захлопали, приняв это за новое шоу. Девушки с обнаженными грудями завлекательно улыбнулись Айсману.

– Сильно не бей, – посоветовал Штирлиц. – Не поймут…

– Не буду, – пообещал Айсман и, наподдав Пруткину ногой, принялся целовать конкурсанток, во всеуслышание оценивая их по пятибалльной шкале. Зал аплодировал Айсману.

Штирлиц оставил Айсмана веселиться, а сам повез девушку на работу.

Через полчаса новая секретарша уже находилась в офисе ШРУ и бойко стучала на пишущей машинке, а Штирлиц сидел в кресле напротив и смотрел на нее глазами влюбленного. Он твердо решил оставить Наташу себе, а Мюллеру сплавить Свету, девушку тоже аккуратную и очень увлекательную.

Глава 9
Рабочий день в ШРУ

Вы, наверное, не забыли, что мы вместе со Штирлицем делали экскурс в прошлое. Мы тоже об этом не забыли и потому возвращаемся в настоящее.

Штирлиц оторвался от своих воспоминаний и снова почувствовал себя в прокуренном «Ниссане».

– Айсман, мы тут так надымили, даже голова заболела. Открой-ка окно.

– Будет хуже, – буркнул Айсман. – Мы попали в самую зловонную пробку.

На шоссе стояли сотни гудящих легковых и грузовых машин.

– Это часа на четыре, – заметил Айсман. – Все из-за этого негра!

– Какого негра?

– Майкла Джексона. Приперся в Москву давать концерт, устроил вокруг стадиона очереди, как в застойные годы за колбасой, обесточил своей аппаратурой весь город, даже трамваи встали.

Штирлиц вздохнул. Он не знал, кто такой Майкл Джексон.

– Я бы на твоем месте пошел пешком. – посоветовал Айсман.

– Не солидно, – возразил Штирлиц. – Я, босс разведывательного управления, и вдруг – пешком! Да и лениво…

– Можно сыграть в «дурачка», – предложил Айсман, доставая засаленную колоду карт с голыми девками.

К пяти часам вечера, почти что в конце рабочего дня, партнеры наконец-то доехали до Никольской и, показав строгой вахтерше, которую нанял аккуратный Плейшнер, свои пропуска, прошли в ШРУ.

На стенах в приемной Управления были понавешаны портреты известных разведчиков и шпионов. На самом видном месте висел, разумеется, портрет самого Штирлица, основателя ШРУ. Он был одет в форму немецкого офицера с советскими орденами на груди.

Тут же висел типичный портрет китайского шпиона, поражающий разрезом и косоглазием своих глаз. В скобочках указывалось: «Тоже самое для корейских, вьетнамских и японских шпионов!» Почерком Бормана красной ручной было приписано «Все они, жопы, на одно лицо!»

Перед дверью с надписью «Стукачи» сидела очередь из одиннадцати человек. За этой дверью находилось ведомство профессора Плейшнера, который записывал поступавшую информацию и выдавал под расписку деньги, небольшие, но советские. Потом все данные относили в кабинет Мюллера, который их многосторонне классифицировал и анализировал. Казалось, что в голове Мюллера находится супер-компьютер, поскольку в любой момент тот мог выдать любую нужную информацию.

Оставив Айсмана любезничать с Наташей, Штирлиц заглянул к Мюллеру. В приемной перед кабинетом главного аналитика ШРУ сидела секретарша Мюллера Света. Она увлеченно красила ногти.

– Светлана, когда ты занимаешься с Мюллером сексом, ты думаешь о чем-нибудь приятном?

– А я с ним ничем таким пока не занимаюсь! – отозвалась девушка. – Господин Мюллер любит долго и старомодно ухаживать. Целует ручки, водит в рестораны. Говорит, что вспоминает со мной молодость. Странно, он ведь совсем не старый…

– Молодец! – похвалил Штирлиц, чмокая ее в щеку. – Надеюсь, ты из не тех плодовитых девушек, которые могут забеременеть от простой ангины…

– Вот еще! Я просто так не беременею!

– Шеф у себя?

– Да. Но он очень занят.

– Он всегда занят.

Штирлиц вошел к Мюллеру, и ему сразу же бросился в глаза пудовый трехтомник «Методика устного счета в России», что в очередной раз произвело умиротворяющее впечатление: сразу показалось, что ты попал к профессионалу, который в два счета уладит все твои проблемы. Мюллер и правда был очень занят. С помощью лупы он разглядывал фотографию обнаженной девицы в газете «Московский комсомолец».

– Что новенького? – поинтересовался Штирлиц.

– Вот прочитал в газете… «Политический обозреватель Севостьянов считает, что в мире чем-то определенно попахивает». Этому я склонен верить. По части распознавания запахов в этой стране ему нет равных!.. Вот еще. «Заслуженный писатель СССР Нестор Филимонов написал разоблачающий роман. Пользуясь его разоблачениями, правоохранительными органами задержано 138 злоумышленников». Надо бы ему предложить с нами посотрудничать, ты как считаешь?

– Не люблю писак! – отрезал Штирлиц. – Именно от писателей в нашей стране такие нехорошие запахи, которые так хорошо улавливает твой обозреватель. Недавно полистал книжку «Новые похождения штандартенфюрера СС фон Штирлица», так там про нас, героев Второй Мировой Войны, такое дерьмо понаписано!

– Это они любя! – пояснил Мюллер. – Ладно, ты мне мешаешь…

Штирлиц пошел к себе и осторожно заглянул в дверь. Красивая брюнетка Наташа, личная секретарша Штирлица, сидела за столом и печатала на компьютере, который недавно заменил морально устаревшую печатную машинку.

Перед ней, задрав голову, как павиан, вышагивал Айсман. Он громко стучал по полу своими лакированными сапогами, сопровождая свою поступь быстрыми и загадочными вопросами, как на перекрестном допросе.

– Наташа, – спрашивал Айсман, – вы любите мармелад?

– Люблю, – отвечала девушка.

– А шоколад фабрики «Рот-фронт» любите?

– И шоколад тоже.

– Наташа, а вы любите государственные тайны?

– Нет.

– А личные?

– Послушайте, Айсман, что вы ходите все вокруг да около? Если хотите меня соблазнить, то зря теряете время! Я – секретарша Штирлица. А если нет, то зачем приперлись в кабинет босса и отвлекаете меня от работы?

Айсман схватил со стола дырокол.

– Давай, я тебе какой-нибудь документ продырявлю!

– Айсман, а вы умеете пользоваться дыроколом?

– Конечно! – обиделся Айсман. – Я точно таких же штук пять уже сломал!

– Ну-ну.

– Наташа, а давай все-таки переспим? Знала бы ты, как я люблю таких молоденьких девушек, как ты! М-м-м, – промычал Айсман, вертя головой. – Молоденькие девушки – это как «шерше ля фам»!

– Не буду я с тобой спать, – отрезала Наташа.

– Это еще почему?

– Я – честная секретарша. Я буду спать только с боссом. А босс у меня – Штирлиц! – ответила девушка.

– Да он на тебя даже не посмотрит! – протестовал Айсман, пытаясь обнимать Наташу за плечи. – Полюби сначала меня, я у него самой близкий друг! Я с ним в такие истории попадал, закачаешься!

– И не проси, Айсман, – ответила Наташа, отмахиваясь от настырного Айсмана.

– Вот так всегда, – обиженно протянул Айсман. – То ли дело были секретарши у Бормана! Такие истинные арийки! Как я их любил! Жалко, что Штирлиц не дал Борману секретаршу.

– Я – чисто русская девушка. Я люблю Штирлица.

– Это тоже очень хорошо. И за это я тебя тоже люблю, – Айсман задумался. – Знаешь, Наташенька, я должен тебе признаться. Я еще и Свету люблю.

– Надо же! Айсман, да вы, оказывается, бисексуал!

Штирлиц вошел в кабинет.

– Айсман, там Мюллер завален работой, иди, завали его секретаршу. А мне – кофе, – сказал разведчик и уселся в кресло.

Айсман выскочил в коридор, откуда послышалась его заунывная немецкая песня: «Моя прекрасная Гретхен сегодня гуляла с другим…»

– Вечно припрется и мешает работать, – пожаловалась Наташа и пошла в соседнюю комнату, где у них была оборудована кухня с баром, варить кофе.

– В этом он весь, – согласился Штирлиц. – Пока не добьется, чего хочет, не отвяжется. Гестаповские привычки.

Наташа поставила перед боссом чашку ароматного кофе и тарелку с двумя сдобными булочками. Через минуту она снова печатала на компьютере.

– А на чем ты там остановилась?

– «Если в течении двух дней на наш счет не будет переведено полтора миллиона рублей, средства массовой информации будут оповещены о вашей антинародной деятельности…» – процитировала Наташа и пояснила. – Это для депутата Анатолия Ручконожкина. Взялся, мерзавец, торговать Родиной направо-налево! Таких стрелять надо!

– Да, рано еще Мюллера списывать на покой! Все про всех разнюхает и в дело занесет, – похвалил Штирлиц. – Какой слог! А фотография этого Ручконожкина есть?

Штирлиц посмотрел на протянутый снимок.

– Ха! Я его знаю! Не ожидал снова увидеть. Это же Толик, мы с ним вместе в одной клинике лежали. Полный урод… Частушки петь любил. Надо с него обязательно получить эти деньги, а потом настучать на него в КГБ.

– Правильно, – одобрила Наташа.

– Давай, я тебе выпишу тысяч двести, купишь себе что-нибудь, – предложил Штирлиц.

– А что именно?

– Ну, что-нибудь в новом магазине Шварцкопфмана «Нижнее белье и другие сопутствующие товары».

– Спасибо, – секретарша благодарно захлопала ресницами.

– Наташа! Пойдешь со мной в ресторан?

– Пойду. Только вы должны побриться и помыть руки с мылом.

– Ты меня что, хоронить собралась?

– Ладно, договорились, – рассмеялась Наташа и снова застучала по клавишам.

Штирлиц решил не уподобляться Айсману и не мешать девушке работать. Он сделал вид, что просто так здесь сидит. Разведчик положил свои длинные ноги на самый краешек стола, чтобы не испачкать лежавшие на столе важные бумаги, и расслабился. Штирлиц прихлебывал из большой чашки сваренный Наташей кофе и смотрел в окно. Там догорал закат уходящего дня. Закат, правда, был виден плохо, заслоняемый мрачным зданием ГУМа. К тому же окна офиса выходили на восток…

Конечно же, Штирлицу хотелось обнять эту славную девушку Наташу, но он посчитал это аморальным. В этой стране он уже был однажды женат.

Незаметно для себя основатель ШРУ заснул. И видел он сладкий сон со сладкой парочкой. Этой парочкой были он сам и девушка Наташа.

По всем признакам сон обещал стать вещим.