Текст книги "ОБХСС-82. Финал"

Глава 7. Стасик

– Здоров, мужики. Сидите? – Спросил сосед по палате, поравнявшись с нами.

Мы с Мажором переглянулись. Мажор с удивлением. Я со значением. Мол, говорил же тебе, видишь, человека кроет. А мужика действительно крыло. Хотя, он пытался это скрыть. Но пальцы, которые нервно перебирали край футболки, и бегающий по сторонам взгляд, все усилия сводили на «нет».

– Так здоровались. И виделись. Буквально минут пять назад в палате. – Жорик помахал рукой перед этим нервным товарищем. – Ты чего, Фомичев?

– Да так…  Спросить хотел… – Мужик сел рядом с Мажором. Теперь они оба пристроились на больничной лавке, я стоял напротив них.

– Тот человек, который приходил… – Фомичев замолчал, не договорив.

Просто мимо нас пронесся гражданин, который недавно очнулся от наркоза. Ну, как пронесся…  Ковылял по коридору из последних сил. Судя по направлению, путь его лежал в кабинет заведующего отделением. Я этот кабинет запомнил хорошо. Сам заходил прежде, чем отправился в палату. Хотел выяснить, что там с Жориком. Из первых уст, так сказать.

Причём, вид у наркозного был очень интересный. На лбу – испарина, глаза – навыкате, дыхание – частое, с хрипами. Последнее, скорее всего, итог быстрой ходьбы, к которой пациент явно не готов. Он одной рукой ухватился за нижнюю часть своего тела, второй – придерживал полы больничного халата, отвратительно серого цвета. Я так понял, подобную одежду выдают после операции. У Жорика на грядушке кровати висел такой же. Но Мажор не был бы Мажором, если бы нацепил эту страсть на свое мажорское тело.

Едва наркозный пациент скрылся за дверью, Фомичев продолжил.

– Человек… да. В костюме. Он из Комитета? Просто мы тут поговорили с вами… – Фомичев покосился на меня. Видимо, именно я вызывал наибольшее доверие. – В общем, поговорили, и сразу понял, нормальные вы люди. Свои. К тому же, по одной дороге идем. Вернее, я то все, отходился. Но вы…  Просто скажите, человек этот из КГБ?

Последние три буквы аббревиатуры Фомичев произнес почти шепотом, наклонившись к Жорику. Со стороны, конечно, такое поведение выглядело странно. Милославский даже немного отодвинулся от соседа по палате и вопросительно посмотрел на меня.

– Чего ты боишься? – Я решил, пора брать инициативу в свои руки, и тоже наклонился. Только к Фомичеву. Его очевидно кошмарило появление сотрудника организации, о которой шла речь.

Однако, нам снова пришлось прервать разговор.

Сначала забегали медсестры. А через минут пять мы наблюдали следующую картину. Из кабинета вывалился заведующий отделением. От смеха он буквально согнулся пополам. Не мог слова сказать и все время повторял: «Дура, дура…» Доктора так пёрло, что он буквально оперся о подоконник руками, наклонился и откровенно ржал. Следом появился несчастный наркозный. Вернее, выглядел-то он уже не столь взволнованно, однако при этом был грустным. Сосед Жорика извинился перед заведующим, уж не знаю, что там у них получилось, а потом двинулся обратно к палате. Заведующий только махнул рукой, хрюкнул еще несколько раз, давясь смехом, и скрылся обратно в кабинете.

Наркозный докандылял до нас. Остановился. Посмотрел с надеждой и спросил.

– Мужики, закурить есть? Чуть не поседел, к чёртовой матери.

– Нету. – Я демонстративно похлопал по карманам и развел руками. – А что случилось-то?

– Да вообще…. – Наркозный тяжело вздохнул, а затем уселся на краешек скамейки. Теперь со стороны наша компания смотрелась так, будто я – строгий учитель, который сейчас будет ругать учеников. Передо мной на лавочке сидели трое. – Ужас… не вытерпел, пошел в туалет. Штаны снял, а…  хозяйства нет. Не нашел свое хозяйство. Думаю, ну, все. Вот оно внизу болело. Эти живодеры все и отрезали. Побежал к заведующему. Спросить, что у меня вообще было. Оказалось, паховая грыжа. Ассистировали доктору, который делал операцию, практикантки. Они…  В общем, по неопытности прибинтовали все мужское богатство к ноге. Дуры, чтоб их…  А я главное халат распахнул, только собрался…  А там – пусто…  Ладно, раз курить нет, пойду прилягу. Аж голова кружится. От стресса.

– Разве ж это стресс? – Фомичев нервно хохотнул, сцепил пальцы между собой и несколько раз ими щелкнул. – Тут недавно знаешь, что было? Видишь, коридор у на длинный кишкообразный. По одной стороне все двери. Палата мужская, палата женская, палата мужская, палата женская…  И вот представь. Ночь. Темно. Освещение только на посту медсестры и несколько дежурных лампочек. Мы спим. И вдруг раздается крик. Даже вопль. Вопль, исполненный непередаваемого ужаса. Все ж проснулись сразу. Не поймем, в чем дело. До утра строили версии. А утром выяснилось…  Старая, слабая бабушка из женской палаты пошла ночью в туалет. Когда возвращалась, со слепу перепутала похожие одна на другую двери и спокойненько нырнула в мужскую палату. Подошла к «своей» койке. Приподняла одеяло, собралась продолжить прерванный сон. Это ладно. А теперь представь ужас мужика, которого разбудило ощущение прикосновения холодных рук. А когда он открыл глаза, увидел тощую, костлявую старуху с длинными седыми лохмами, закутанную в белый длинный балахон. Вообще, это была ночная сорочка. Но человек же не знал. Он себя ущипнул за руку. А видение не исчезло. Оно, кряхча и бормоча что-то себе под нос, у бабки еще и со слухом проблемы, пыталось залезть к нему под одеяло. Это-то его и доканало. Ну ясно, не так заорёшь если к тебе ночью придет «костлявая старуха».

– Да уж…  Но я не против старухи, если сравнивать. Ладно. Пойду, мужики.

Наркозный поднялся со скамейки и направился к палате.

Мы, все трое, проводили его взглядами. Убедившись, что больше никто не мешает беседе, я снова переключился на Фомичева.

– Ладно, вернемся к нашим баранам. Так почему тебя так напугало появление человека из Комитета? Напугало же. Точно вижу.

Фомичев тяжело вздохнул. Помолчал. Потом все-таки ответил.

– Думал, по мою душу пришёл. Вот что. Он как только появился, у меня сердце зашлось. Решил, ну, все. Опять началось.

– Во как… – Мажор почесал нос. – А ты при чем? Говоришь, ментом был… ну, то есть в милиции служил.

– Да служил… ек-макарек. Лучше б меня там и не было. – Фомичев махнул рукой.

– Что такое? Проблемы какие-то приключилось? – Я снова наклонился ближе к жорикову соседу и заглянул ему в глаза.

– Эх… – Фомичев осмотрелся по сторонам. Народ по коридору ходил, но исключительно по своим больничным делам. – Ладно…  Из 5-го отдела я. Из бывшего 5-го отдела…

Он замолчал. Мы с Мажором совершенно бестолково смотрели на него, ожидая продолжения. Потому что сказанное, не говорило вообще ни о чем.

– Ну, вы чего? Ждановская. Та самая.

И вот тогда до меня дошло. Убийство сотрудника Комитета ментами. Станция метро Ждановская, которая в нашу с Мажором бытность называлась уже Выхино.

– Ох ни хрена ж себе… – Я потер лоб, переваривая сказанное Фомичевым. – Так ты оттуда…  Поэтому и уволился?

– Выбора не было. Я еще и дежурил в ту ночь…  Черт меня дернул…  А потом такое началось…

Мажор крутил башкой, глядя то на меня, то на Фомичева, и совершенно не понимал, о чем идет речь.

– Нет, не переживай. – Я похлопал бывшего мента по плечу. – Чекист к Жорику приходил. Там совершенно другая история. Но мы этих товарищей тоже страсть, как не любим. А они – нас. Вон, даже товарища моего прессуют.

– Понял… – Фомичев встал со скамейки. – Ну, и хорошо. А то я слегка испугался. Решил, снова будут расспрашивать. И так еле выкрутился из той истории. Хожу вот теперь…  Слесарем тружусь.

– Слушай… – Я кинул быстрый взгляд на Милославского, намекая, чтоб он ничего лишнего не ляпнул. Не начал, к примеру, задавать вопросы. – Так ты если прямой участник…  Расскажи в двух словах. А то разговоры ходят. Всякие. Но толком ничего не ясно до конца.

– Рассказать? – Фомичев опять, в который раз покрутил башкой, оценивая обстановку, затем сел обратно. – Ну…  Ладно. По-свойски…  В общем, той ночью…  Нет… Давай так. Про себя не буду. В общих чертах. На конечной две женщины-контролера разбудили некоего гражданина и с помощью машиниста поезда вывели его на перрон. Мужик был выпивши. С портфелем. Очнувшись, он не сразу признал свой портфель, в котором была бутылка коньяка, оставшаяся водка и закуска. Но когда портфель попытались забрать контролеры, этот гражданин предъявил им свое удостоверение. Тогда и выяснилось, не гражданин он, а товарищ. Товарищ из КГБ. У офицеров его ранга документ хранится в чехле. Чехол крепится к внутреннему карману специальным устройством. Поэтому не сразу его достал. Не с самого начала разговора. Потеря удостоверения сотрудником с высочайшим уровнем допуска чревата серьезными неприятностями. Сами понимаете. Тут милиция подоспела. Афанасьев им тоже представился…  Афанасьев, да. Такая фамилия. До конца жизни не забуду. Вообще, если честно, конечно…  По правильному… Согласно должностным инструкциям, парни не имели права задерживать сотрудника госбезопасности даже за явное нарушение. Все, что могли – это позвонить на номер дежурного по КГБ и поставить его в известность. Со своими нарушителями в спецслужбе разбираются самостоятельно. Но…

Фомичев развёл руками. Мол, вышло, как вышло.

– Ага. И что дальше? – Мажор оживился. Судя по его лицу, он понял, наконец, о чем идет речь. Вспомнил. Потом посмотрел на меня тоже с намеком. Совсем, как я несколько минут назад. Только до меня смысл его намека не дошел.

– Да что дальше… К этому времени Афанасьева окружили дежурившие на платформе постовые и внештатный сотрудник милиции. Он обслуживал турникеты. Ну, и все. Дальше закрутилось. Его доставили в отдел. Я пытался! Пытался их остановить! Дебилы, млять! Все. Не о чем там больше рассказывать!

Фомичев вдруг резко вскочил с лавки и пошел в сторону палаты.

Мы с Мажором смотрели ему вслед, открыв рты. Реакция у мужика говорит о многом. Он сильно жалеет. Но жалеет не о том, что его коллеги убили человека. Жалеет, что они по тупости грохнули чекиста и вся их лавочка прикрылась.

– Ждановская… – Выдал Милославский, повернувшись ко мне. – Помнишь, когда первый раз встречался с чекистом в Сокольниках? Он упоминал эту историю.

– Помню, конечно. Нам в институте рассказывали о том деле. Да и потом…  отца Исаева тоже послушал немного на эту тему. Черт…  Просто мандец как все осложняется…

– Почему? – Мажор похлопал ладонью по лавке рядом с собой. – Сядь, ради бога. Шея затекла на тебя снизу вверх смотреть.

– А вот смотри, почему. Если сложить всю ту информацию, которую знаю я, которую рассказал Исаев-старший… Там хреновое дело вышло. На первый взгляд, к нам не имеет никакого отношения. Но только на первый. – Я пристроился рядом с Милославским. Он развернулся полубоком, чтоб лучше меня слышать и видеть. – В общем…  Как нам рассказывал препод…  Отдел на «Ждановской» был какой-то натуральной клоакой. Прикинь? И это в хваленые советские времена. Короче… В предновогодние дни во многих советских учреждениях выдают продуктовые наборы. Так вот… постовые на «Ждановской» их отбирали у задержанных – на закуску. Своих потенциальных жертв они, на манер карманников, называли «карасями». Менты, которые привели этого майора, в тот вечер спиртного не употребляли, а вот дежуривший в комнате милиции…  Черт…  Фамилия такая, как в сериале…. А! Лобанов! Да. Вот Лобанов и еще двое пили до одури. Невменяемые, можно сказать, были.

Афанасьева доставили в комнату милиции. Вместо того, чтобы немедленно вызвать на станцию сотрудников КГБ, менты потребовали, чтобы он отдал им удостоверение. Тут с Фомичевым согласен. Дебилы. Чекист, естественно, отказался. Ну, и отхватил. Корочку у него вырвали силой. Лишь затем один из ментов по телефону доложил о задержании майора КГБ дежурному 5-го отделения и тут же получил приказ немедленно отпустить Афанасьева, что и сделал.

Но перед уходом Афанасьев пригрозил стоявшим в коридоре пьяным дебилам, что случившееся не сойдет им с рук. Те, естественно, испугались угроз чекиста, решили его убить. Они затащили Афанасьева назад в комнату милиции и там…  ну, ты понял.

– Да понял, понял. Не пойму только мы при чем? И гастроном. И ОБХСС.

– Погоди. Я размышляю вслух. Дальше, смотри… Напуганный мент, который изначально звонил по телефону, опять доложил дежурному, что у них так-то валяется избитый до полусмерти чекист. А тот перезвонил начальнику 5-го отделения милиции майору какому-то. Его фамилию точно сейчас не вспомню. Нам этот случай препод рассказывал, как пример злоупотребления властью. Мол, товарищи будущие менты, имейте в виду, что бывает, когда вам властью голову кружит. Так вот. У начальника отдела был выходной, который он проводил, выпивая с коллегой. Услышав об избиении подчиненными майора КГБ, начальник отделения примчался на «Ждановскую», увидел Афанасьева и принял решение замести следы преступления – убить задержанного. Врубаешься? Начальник отдела! Не нагнул всех своих идиотов отмороженных, а распорядился увезти Афанасьева в район поселка возле железнодорожной станции и бросить там, сымитировав ограбление. Возле этой станции находились ведомственные дачи КГБ. Менты предположили, что Афанасьев мог направляться именно туда. Начальник отдела сам сел за руль. Прикинь? По пути он еще нырнул в кювет. Его «Волгу» даже попытались преследовать сотрудники ГАИ, но менты оторвались от погони. Возле дач чекиста вытащили из машины, раздели и забрали из его карманов все содержимое, кроме блокнота. Потом, как им показалось, добили жертву монтировкой по голове. Несмотря на тяжелейшие травмы и десятиградусный мороз, на следующий день Афанасьева нашли. Он был без сознания, но еще живым. Его в критическом состоянии госпитализировали. Личность пострадавшего ни медикам, ни местным ментам была неизвестна. Еще через день следственно-оперативная группа провела осмотр места происшествия и обнаружила следы автомобиля «Волга», разбросанную одежду потерпевшего, а в кармане – блокнот. Оперативники позвонили по записанному в нем номеру, им ответил один из коллег Афанасьева. Вот так выяснилось, что Афанасьев из КГБ.

– Увлекательно… – Мажор несколько раз кивнул. – Однако по-прежнему не понятно, при чем тут мы. Я, кстати, еще кое-что вспомнил…  Но давай, сначала ты. Говори до конца.

– Ага… – Я нахмурился и потер доб, пытаясь собрать все мысли в кучу. А их реально было много. – Представь… Нападение на офицера центрального аппарата КГБ СССР. Это само по себе скандальное ЧП. Но на самом деле Афанасьев лишь по документам числился «заместителем начальника секретариата КГБ СССР». Работал он с системами защиты информации. И, хуже того, Афанасьев был уже вторым ценным сотрудником соответствующего подразделения КГБ, пропавшим в течение полугода.

– О, епте…  Первого тоже убили?

– Нет. Первый сбежал. Хрен с ним. Давай про наш случай. Два подряд инцидента с сотрудниками одного подразделения КГБ не могли показаться руководству простым совпадением. Насколько я помню, к выяснению обстоятельств нападения на Афанасьева сразу подключились Следственный отдел КГБ и оперативные сотрудники 2-го Главного управления КГБ, отвечавшего за контрразведку. Ну, этих подтянули из-за того, что Афанасьев работал с информацией. Вернее, с системами ее защиты.

Тем более, чекист умер в больнице, так и не придя в сознание. К тому времени контрразведчики уже знали, что никаких причин ехать в свой день рождения за город у Афанасьева не было, а живым его в последний раз видели контролеры со Ждановской. Да! У него днюха была, как раз. Но…  Вспомни, кто является начальником следственного отдела КГБ.

Я посмотрел на Мажора, ожидая, когда он сам сообразит. Мажор тоже смотрел на меня и не мог понять, что я от него хочу.

– Цинев! Тот самый Цинев. Вспоминай! С которым дружил твой отец. То есть отец Жорика. Который вроде бы, ведет прослушку верхов партийной элиты. Ну!

– Ох, блин… – Мажор повел ладонью по волосам.

– Ага. Вот теперь смотри. – Я продолжал выстраивать в голове схему и сразу озвучивал ее Милославскому. – Следственный отдел КГБ попытался прикрыть жопу ментам. Не просто конкретно этим. А вообще всем. Спасти, так сказать, репутацию МВД. Как рассказывал отец Исаева, Цинев – старый приятель министра внутренних дел Щелокова. Да и Брежнев не просто так назначил этого Цинева замом Андропова. Слишком сильной и независимой фигурой на тот момент был председатель КГБ. К тому же, Андропов еще и член Политбюро ЦК – фактически высшего коллегиального органа власти в стране. Это мнение Исаева-старшего. А он – человек умный. Знает, о чем говорит.

Теперь дальше…  Щелоков… Он не просто очередной министр внутренних дел. Он, по сути, создатель той милиции, которую граждане СССР знают по кинофильмам и сериалам. Ну, и той, которая постепенно обрела современный вид. Для нас с тобой современный, естественно. Щелоков реорганизовал МВД, поднял зарплаты, ввел новую форму одежды. Там еще всякие новшества. Ну, понял, короче.

Однако…  Знаешь, что получается…  Забота об имидже ведомства имеет и оборотную сторону. При Щелокове в МВД привыкли систематически укрывать преступления сотрудников. Это Исаев тоже обтекаемо дал понять. Руководители, вплоть до начальников УВД, делают все возможное, чтобы не дать хода делам в отношении своих подчиненных. И заметь, даже от прокуроров не скрывается, что такая политика санкционирована самим Щелоковым. Успеваешь за ходом моих мыслей?

– Успеваю. – Мажор снова кивнул. А потом добавил. – Вот есть от тебя толк, ментенок. Точно есть.

Я показал ему средний палец, затем продолжил свои рассуждения.

– Уверен, В КГБ прекрасно осознавали, какое противодействие расследованию гибели Афанасьева будет оказано. И на каком уровне. Если под подозрением окажутся сотрудники милиции, то скандал заденет личную репутацию министра Щелокова. Однако, чекисты тоже не могли спустить убийство своего сотрудника ментам с рук. Понятно же, да? Дальше…  Расследование ведёт прокуратура. Или вела…  Черт, когда же суд…  Не помню месяц. В этом, 1982. Точно. Месяц не помню. Ну, ладно…  Так… Андропов понимает, какую позицию занял отвечавший в КГБ за следствие друг Щелокова Цинев. Соответственно, он принимает решение передать дело прокуратуре. Думаю, официально это мотивировалось тем, что при расследовании может пригодится скорее прокурорский опыт работы с криминалом, в то время как следователи КГБ привыкли вести дела иного рода – о шпионаже и госизмене. А вот оперативное сопровождение по делу, если я не путаю, все равно осталось за контрразведкой.

Короче, ситуация выходит, просто огонь. Контрразведка подозревает в убийстве ментов со Ждановской, МВД возглавляет приближенный Брежнева Щелоков, его зам – зять генсека Юрий Чурбанов, а в самом КГБ раскрытию дела препятствует Цинев.

Препод рассказывал, следственные мероприятия держались в глубокой тайне до назначенного дня. Ранним утром большая группа прикомандированных следователей собралась в следственной части Прокуратуры. Каждый получил запечатанный конверт с персональным заданием. Каждого следователя сопровождали оперативники КГБ. Вместе они расселись по тачкам. Только после этого разрешалось вскрыть конверты. Следака вообще все время охраняла группа «Альфа».

Потом вообще там такое дерьмо полезло. Один из арестованных, тот самый старший сержант Лобанов, портрет которого висел на доске почета, оказался хроническим алкоголиком и убийцей. За несколько лет до гибели Афанасьева он ударами молотка по голове убил случайного собутыльника у себя дома, лег спать, на следующий день расчленил тело жертвы и попытался раскидать останки по всему городу. Лобанов хранил у себя в комнате туфли и перчатки погибшего. Это, кстати, серьезно укрепило позиции следствия.

Кроме того, за время следственных мероприятий по делу об убийстве на Ждановской были выявлены грабежи, разбой, изнасилования и даже умышленные убийства, которые совершали не только работники милиции на Метрополитене, но сотрудники территориальных отделений. Короче, полная жопа. Так вот…  К чему я все это тебе говорил…  Дело не только в противостоянии Андропова и первого секретаря горкома. На Соколове и гастрономе они не остановятся. Чекистам, а вернее, главному чекисту, нужны головы всех врагов. И в том числе, Щелокова, Цинева. Ты понимаешь, что такое – убийство ментами сотрудника КГБ? Это…  Блин…  Это как будто зашли в твой дом, насрали посреди зала, а потом говном измазали все стены, сделали фотки и выкинули их в интернет. Понимаешь?

– Понимаю. – Мажор оперся локтями о свои колени и обхватил голову. – Я нужен им для того, чтоб получить компромат конкретно на Цинева и Щелокова. Гастроном – это ерунда, промежуточный вариант. И в любом случае все закончится тем, что Георгий Аристархович, независимо от результата, погибнет при случайных обстоятельствах. Так ведь?

Жорик поднял башку и посмотрел на меня, а потом продолжил.

– Но я еще кое-что вспомнил. Мы знаем, будто Серега, отец мой, за каким-то хером слил фотки Аристарха чекистам. Тем они Жорика и шантажировали. Но…  Когда в Сокольниках я встречался с тем Комитетчиком, он сказал, будто Милославский-старший был кристально чистый человек. А я с ними сотрудничаю в обмен на информацию о несчастном случае. Как так вышло, что и Аристарх, и Светланочка Сергеевна погибли. Не срастается что-то, Стас…