Текст книги "Две жизни"

Бред или нет… Я очень быстро встал после операции. Врач сначала замахал руками и закричал: «Вы что, с ума сошли?..» А потом…, осмотрев мой шов, сказал: «Да… ну, значит – славненько прошили…»

Пограничное состояние…

Я неоднократно испытывал это в самых разных ипостасях…

Ты помнишь, милая, мои астральные выходы, когда я действительно знал, что делаешь ты в соседней комнате, чем занимается и как чувствует себя мамочка за много километров от нас – в другой квартире. Но это ладно… Больше всего мне запомнились не такие, привязанные к земным реалиям выходы, а то, когда я, по-видимому, поднимался куда-то в высокие пласты, где все не так, где все совершенно непривычно, настолько, что это просто трудно описать… Представьте себя сферой, у которой все органы чувств – ее поверхность, чувствующая свет и тепло, тончайшие прикосновения, звуки – всей поверхностью, как чувствительнейшая мембрана… Чудесно… Вот и думаю сейчас – не похоже ли это на модель, например – нашей планеты, так же тонко чувствующей все… Понимаете, к чему я это?!. Ну, а я тогда купался в неге тепла и света, нежнейших прикосновений и чудесных неземных мелодий… Это одно из немногих впечатлений…

В принципе для меня это вошло в привычку. Я говорил тебе: "Пошел полетать…" – и уходил в спальню. Но вот однажды я чуть не остался там…, и потом мне объяснили, насколько все эти опыты опасны без определенных знаний, а возможно – и страховки… Я уже не помню, что было во время того выхода, но, по-видимому то, что меня сильно увлекло… И увлекло бы и в другом – прямом смысле, если бы не ты, мой Ангел. Тогда ты забеспокоилась, что я долго не выхожу, зашла в спальню и выдернула меня из моего "путешествия".

В моей повести " Вирус ненависти" герой испытывает подобные ощущения:

"Вначале задрожали веки. Потом зашевелились пальцы – сначала на правой, потом на левой руке. Все это – с начавшейся мучительной болью во всем теле, похожей на то, как болезненно отходит затекшая рука, когда в ней начинается правильный ток крови. Различие заключалось лишь в том, что эта боль одновременно пронизывала каждую клеточку. Он застонал, крепко сжав зубы, и попытался всем телом выгнуться на ложе, что бы как-то успокоить эту боль… "

Это что, вот так можно "отойти"?

Да вроде не положено раньше времени-то… Или это вообще запретные игры?..

Вот вопрос, милая…

Хотя… Потом-то я научился контролировать это состояние…

ОБРЕТАЯ ТАКИЕ НЕОБЫЧНЫЕ СПОСОБНОСТИ,

я, естественно, захотел пообщаться со знающими людьми. Что и сделал, придя в "Дом Знаний" – в советское время очень популярны были эти научно-просветительские организации. Однако, в связи с новыми веяниями, сия организация допустила в своих стенах функционирование такой малонаучной, особенно для того времени, секции, как "Школа экстрасенсов". Собственно там я не учился. Все мое пребывание ограничилось первой вводной лекцией и некоторыми тестами, в том числе и техническим, где на приборе измерялось биополе – не знаю, возможно, это было просто измерение общей проводимости тканей испытуемого… Однако о чем-то сия процедура, наверное, говорила, потому что у меня это дело зашкаливало, на что сразу и обратил внимание руководитель курса, с которым мы надолго задержались после всего мероприятия… Я ему тогда рассказал свою историю, он мне – много интересного и о себе, и об уникальных людях, с которыми ему приходилось сталкиваться, а то и дружить.

Подружились и мы. Это он потом помог мне овладеть техникой, позволявшей контролировать астральные выходы… И вообще – он был очень интересен, как молодая неординарная личность, не правда ли, родная?..

НУ, А В МОСКВЕ

тогда наша встреча состоялась. Люди, действительно, были интересные. Один – генерал в отставке, который в советское время занимался в военном ведомстве всеми паранормальными и иными экстраординарными проявлениями в нашем мире. Много чего он рассказал интересного. О чем-то мы читали, бесконечно сомневаясь, потому как информация в СМИ всегда подавалась под углом – «может да, а может – и нет…» Вот вам и сомнения – было, не было. И просачивалась где-то эта информация, и опять… Верилось – не верилось… Много чего тогда для меня открылось!.. Второй человек весь вечер говорил очень мало, время от времени внимательно поглядывая на меня… Попросили показать что-нибудь с «магнетизмом» и, после моих манипуляций, сообщили, что такого магнетизера еще не видели… Предложили озвучить мою версию механизма этого явления, если таковая имеется. У меня, к тому моменту, она уже была. Я давно думал по этому поводу… У йогов есть понятие – «Дыхание кожей» и, по-видимому, это не просто какое-то надуманное представление… Если лечь без одежды, расслабиться и сконцентрировать себя на мысли, что все твое тело всеми порами твоей кожи «дышит» – через какое-то время ты почувствуешь некое колыхание всей своей поверхности и какую-то воздушную или энергетическую субстанцию, которая проникает через эти поры в тебя… Конечно же, по-видимому, эта субстанция имеет некую материальную плотность, потому как я веду разговор о притяжении к коже, где поры становятся своеобразными «присосками»… Потому и назовем это явление не «магнетизмом», а «притяжением», а точнее – «присасыванием» что ли… – вот это будет правильно. Потому, что предметы не обязательно должны быть металлическими – абсолютно нет! Важно, чтобы они имели гладкую, не шершавую поверхность – не важно из какого материала… Вот здесь можно рассказать и о своих ощущениях при всем при этом. Стоит мне подумать о том, что сейчас мне предстоит своими руками проделывать эти манипуляции, как я ощущаю некое особое ощущение в коже, некое структурирование что ли… Например, мои пальцы как бы стягивает, морщит – кожа на них становится похожей на ту, что мы видим после горячей ванны или парения… Сколько раз я показывал тебе эту трансформацию – думается, что это структурирование – и есть момент образования на ладонях и пальцах своеобразных «присосок». Я уже говорил, что кожа перед этим должна быть идеально вымыта и высушена. Все это я и рассказал моим московским – в дальнейшем уже друзьям, потому что после довольно длительного общения, мы были весьма расположены друг к другу. Второму, недоверчиво, как мне показалось, поглядывающему на меня человеку, я тогда сказал: «Теперь мне все понятно… Почему вы так смотрели на меня – оценивали где моё место – среди людей, или в психушке…». Дело в том, что он оказался психологом, готовящим космонавтов к полетам – понятно все… В доме у него был целый музей уникальных фотографий и автографов…

ОДНАКО ВЕРНЕМСЯ К МОЕМУ «ОТКРОВЕНИЮ»,

вернемся в Осташков – в тот самый кинотеатр… Удивительные ощущения… абсолютная тишина – мне кажется, да нет – так оно и было – никто не пошевельнулся, не перекинулся и парой слов. Когда я закончил – в зале стояла та же тишина… Я ушел за сцену в этой тишине. Спрашиваю друга: «Что они делают?..». Он смотрит через щелку и отвечает, пожимая плечами: «Сидят…». Я выхожу на сцену вновь – сидят… Тогда я говорю: «Теперь я вижу, что я к Вам, действительно – «пришел»…». Вот тогда и раздается этот шквал аплодисментов (в силу количества присутствующих в зале, разумеется), который светлой радостью чуть не сносит меня со сцены… А ко мне уже поднимаются… они… – все до единого проходят через меня, пожимая мне руки и выражая свою признательность.

А вот девица, которая вначале так весело подшучивала над нашим мероприятием, сидит на первом ряду в зале и хлюпает – текут у нее слезки… Мой друг спрашивает: «Ну, что, нужна неустойка?..». А она – только отмахивается: «Да ну тебя…». А помнишь, как прошло «Откровение» у нас в городе? Зал… и по всему периметру, как освещение – большие церковные свечи, которые сгорели лишь до половины, но после «Иду к Вам» – не осталось ни одной… Люди объясняли, что хотят зажечь их после моего представления в своем доме еще раз… Я не возражал…

Вот такие дела.

Нужно было?

Да!

Работало?

Еще как!

Тогда же моей программой заинтересовались телевизионщики и снимали передачу у нас дома. И что… Запись оказалась бракованной, что для профессиональной съемки – событие крайне неординарное… Мне рассказывали, что на пленке – жуткие помехи в виде каких-то полос, волн, внезапно возникающего «белого шума» и прочей ерунды. Или же неожиданно вообще пропадал или искажался звук… Собирались, но так и не собрались переснимать…

Сейчас мне это очень сильно кое-что напоминает…

Когда-то я прочитал одну интересную книгу нашего местного журналиста и писателя, которая называлась «Тайные Знания» – понятно, в соответствии с названием – о чем она была… Так вот там имеется глава – «Записки посвященного» с высказываниями совершенно неординарной мистической личности, просто легендарной в эзотерических, паранормальных кругах, с комментариями автора и людей, которые его хорошо знали. Много с ним связано чудес… Но, одно… Он собирался уйти из нашего измерения и обещал это сделать прилюдно. Так и случилось, когда за чаепитием с друзьями он исчез на глазах у всех, не забыв дать им последнее наставление уже «Оттуда»…

Кстати, участником обсуждения этого события в книге является и тот самый мой друг, руководитель «Школы экстрасенсов», с которым я познакомился в «Доме Ученых» и так плотно общался потом. И вот он-то как раз пишет в комментариях довольно жестко, как психолог: «Я хорошо знал (Его) и совсем не исключаю, что его исчезновение не что иное, как очередная мистификация. Возможно, мы имеем дело с мощным гипнотическим воздействием. А что мешало ему вместе с чаем заварить какой-нибудь препарат, особым образом воздействующий на сознание людей. Вот им и привиделось, что он исчез…».

Но, однако, автор стихов, которые маг цитировал в своем дневнике, здесь же пишет: «После своего исчезновения (Он) иногда давал о себе знать весьма странным образом. Неожиданно я слышала, как он меня зовет. Оглядывалась, а его нет. Может быть, таким образом, он проверял, насколько эффективно можно воздействовать на меня по телепатическим каналам? Но, от таких «опытов», право же, недолго сойти с ума…».

Однако, ведь мы с тобой, милая, здесь и не собираемся обсуждать этот до сих пор реально не разгаданный случай. Это так – для информации о книге, в которой он описан… Просто все дело в том, какие особые ассоциации все это во мне вызывает.

Во-первых – описание самого мага ощущений при астральных выходах. Он смог хоть как-то передать эту необыкновенность… – вы помните мою «все чувствующую сферу»?.. Вот и все…, во всяком случае, все, что я сам смог сказать по этому поводу… Это трудно… и… чудно…

Во-вторых – еще один отрывок из книги. Здесь уже говорит работник телевидения: «С (Ним) нам, тележурналистам, всегда было очень трудно. Снимали его три раза, и все время пленка уходила в брак. То никакого изображения нет, то появляются какие-то посторонние предметы… Иногда вдруг над головой возникали завихрения… Самое интересное, что все это можно было увидеть лишь после съемки, когда просматривали пленку. Со звуком тоже происходило нечто странное. Он то совсем терялся, то вдруг появлялся, но очень искаженный… ».

Теперь понятно к чему все… ассоциации… мои ассоциации…

Мои технические проблемы при записи фонограмм и телепередачи…

ДА, ВОТ ЕЩЕ КОЕ-ЧТО, КАСАЕМО ОСТАШКОВА…

Ведь не случайно попал я именно в этот город с «духовным поручением». Была у меня любимый педагог в консерватории, и подарила она мне однажды деревянную резную иконку. На ней старец в монашеском клобуке в какой-то странной полусидящей позе с колышками, торчащими из подмышек… Так вот тогда и мой педагог мне сказать, кто это не могла. А я и тем более – не ведал… И посмотрите как, я уверен не случайно, мне это открылось. Стоит на озере Селигер, что у Осташкова, остров Столбин, который и прославил своим служением Старец Нил, названный в Церкви и народе Нилом Столбинским. Наложил он на себя обет, по которому до конца дней своих ни разу не прилег и не присел, чтобы поспать или отдохнуть, а совершал эти необходимые для жизни действия опираясь подмышками на два деревянных кола, вбитых в стену кельи – вот откуда те удивившие меня колышки на иконке… Впрочем, о чудесах и подвижническом святом житие Нила Столбинского можно, при желании, информацию найти – это очень интересно, познавательно и крайне поучительно, а вот скажите – какими такими неведомыми путями моя жизненная тропинка привела меня от иконки, висящей дома на стене, к святыням преподобного Нила и всей истории с ним связанной, которую я тогда взахлеб впитал?..

Все это – более ценно или более удивительно?..

И то, и другое!..

Книгу мы уже написали, однако сейчас я вновь возвращаюсь к этому месту, потому что ко мне, а вернее в наш город приехал к моей радости тот самый дорогой друг-художник. Здесь он когда-то жил, здесь мы с ним и познакомились. Сколько лет утекло… Ты его любила так же, как и я. Так вот он увезет с собой еще один твой Знак – распечатку нашей книги, сделанную мной раньше, с доклеенными в нее рукописными, появившимися позже кусочками… Так в чем Знак – при распечатке неожиданно выделились жирным шрифтом некоторые слова и фразы – действительно по смыслу не случайные и важные… Это новая техническая нереальность, если задуматься… Однако уже давно не для меня, родная…Хотел даже выделения в книге закрепить, ведь это твоя «редактура», потом передумал – зачем – это важно больше для меня, ну, а читатели – поверят на слово…

Дальше будут еще некоторые вставки, сделанные мной раньше. И на этом, пожалуй – хватит… Иначе я так и не смогу отпустить от себя книгу – мы ее с тобой просто не допишем, скорее я уйду в мир иной …

Любопытная связка получилась – мой друг-художник и следующая запись…

A КАК НАСЧЕТ «НЕБЕСНОЙ» КАРТИННОЙ ГАЛЕРЕИ?

В каком измерении не знаю, но я там побывал… Мне показывали картины, причем так, что я мог рассматривать их сколько угодно, на любом расстоянии, имел возможность даже увидеть и оценить техники, в которых они были написаны. Картины были разнообразны и прекрасны. Сам механизм показа был таким: я смотрел – издалека и вблизи, и как только впитывал в себя все – картину убирали и ставили другую. Особенно запомнились две, и именно своей смысловой составляющей. Первая была написана как бы очень тяжелым, жирным мазком – типа темперы. Она мрачная по колориту – лес, проселочная дорога, очень фактурная грязь на этой дороге. Идет лошадь, таща за собой слегка кособокую телегу, на облучке телеги – возница – все темными силуэтами. Телега едет от нас вдоль просеки. Фигура возницы – тоже скособоченная, обмякшая – он спит… И вот здесь – совершенно фантастически по технике – луна… Она вверху над просекой, полная, большая, яркая, чуть припорошенная облаками. Свет ее – прямо нам в глаза, он создает эти темные силуэты – головы лошади, возницы, самой телеги, но, каким-то образом выхватывает заднюю часть телеги, особенно правое колесо и за телегой, ближе к нам – грязевую лужу. Но вот что совершенно убийственно – под задним колесом, в грязи, угадывается человеческая фигура, даже, как мне сейчас помнится – женская… изломанная, с выкинутой вверх в каком-то спазматическом изломе рукой. И лицо, больше даже – огромные, предельно распахнутые, искаженные болью глаза… Ужас! Вот так – ехал, заспал, укатал в грязь, задавил… Смысл… смысл… Очень аллегорично с тем, что частенько бывает в нашей жизни – сделать больно или уничтожить, не обратив на то внимания… Вторая картина – большая, написана как бы в импрессионистической манере – яркие, брызжущие краски, чудесная панорама – бесконечное поле – сочная трава, листва деревьев, яркие точки полевых цветов – все очень празднично… Еще более усиливает это ощущение яркая форма идущих бесконечными шеренгами солдат – высокие шапки, колоритные кители, или как там называется… У меня было даже после этого желание найти где-нибудь в каталогах такую форму – настолько я ее тогда запомнил – не собрался… Шеренги идут вдаль, как бы по диагонали, справа от каждой, то есть ближе к нам – по офицеру с поднятой в отмашке саблей. И что самое главное, я вижу – у всех солдат ружья наизготовку и от каждого ствола – дымок… – они стреляют в спины друг другу…

Смысл… смысл…

Здесь и говорить нечего, по сути – эту картину так можно было бы и назвать – «Война». И здесь, действительно, не нужно мрачных красок и алой крови. Природная радость – это жизнь. И в ликовании ее, как кость в горле – «прекрасный» образ массового убийства… Блестяще! Так вот я и думаю – картины-то уже существуют и, наверное, ты при желании можешь их посмотреть. Эх, был бы я художником, да – классным, потому что картины написаны, действительно – мастерски… я бы их материализовал здесь, у нас – на грешной земле. Возможно кто-то и когда-нибудь это сделает…

В нашей памяти остаются только люди и самые яркие события – все остальное канет в лета…, пропадает и стирается. И какая разница по значимости для нашего разума между «материальным» событием и, предположим ярким, взбудоражившим нас, ну – по-настоящему «реальным» сном или с тем, чем я сейчас поделился? Никакой! Потому что это все – составляющие наших «Двух жизней», каждого из нас, как ЧеловекоДуха…

Однако, одно дело, сон, который способен, как я уже говорил, стать через какое-то время, практически – реальностью… В любом случае, эмоции вовремя его «просмотра», в том числе и страх, после пробуждения через какое-то время успокаиваются… Сон – есть сон… Другое дело, когда проявления иного мира настойчиво вторгаются в твою жизнь во вполне бодрствующем состоянии…

Что ж, по-видимому, проверялась моя психическая устойчивость к восприятию некой полноты мира – не только того, по которому я ходил ногами, но и какой-то частички другого – к которому ближе наши души…

КАК ТЫ ПОМНИШЬ,

дело было на той самой нашей первой квартире. Машину я ставил, за неимением собственного гаража, на стоянке за две остановки, а потом пехом – до дома. Вот здесь вновь необходима предыстория…

Высокий, дородный, источающий в этот мир добро и спокойствие, онбыл легендарным музыкантом – не из тех, которые тусуются на сцене, а из «лабухов» – элиты кабацких музыкантов. В его присутствии не могло быть негатива. Если в месте, где он работал, возникала ссора, какой-то психологический напряг, стоило появиться ему, и «волны» эмоций моментально успокаивались. Он был родом из Одессы и сохранил в себе всю специфику этого уникального города. Его юмор был ослепителен, его внимание ко всем – отцовским. Для меня это было не просто приятное знакомство, но и возможность подзаработать, поддержать нашу молодую семью… В шестьдесят лет по халатности врачей этот «золотой» человек ушел…

Прошло время…

Предыстория закончилась, а вот сама история…

Это был уже последний поворот перед въездом на стоянку. Навстречу мне едет машина – светло-коричневый москвич той самой марки – у него была именно такая машина. Подъезжаю поближе, освещается кабина – за рулем он… Еще нужно сказать несколько слов о его прическе – выбритая голова и сверху на макушке – небольшой чубчик, за которым он тщательно следил и, мне кажется, даже и подкрашивал. Помню, как игриво приподнимал он двумя пальцами этот уникальный чубчик на песне «Чубчик кучерявый» … Так вот за рулем – он – лицо, лысая голова, этот чубчик, чтоб ему… – Он! … Я проезжаю, открыв рот – и на тормоз, не отжав сцепление – машина чуть дыбом на нос не становится… Поворачиваю голову – в это время фонарь полностью сзади освещает его кабину. Он поворачивается и улыбается мне – уникальная его, только его улыбка, когда открывается рот и в этой совершенно распахнутой улыбке – полностью открытые, белоснежные крупные ровные зубы… Он! Улыбнулся, повернулся и поехал… Я завожусь, заезжаю на стоянку и спрашиваю у сторожа: «Отсюда сейчас какая-нибудь машина выезжала?». Он говорит – нет… Потом-то я узнал, что подальше за стоянкой были какие-то частные гаражи, это, как я понимаю, к делу-то не относится, просто все к тому, что я честно пытался все выяснить – машина ехать могла, какая-то машина, из этих гаражей, но! Только не эта…

Его машина-призрак. Его! И – с ним! Так же ясно видел, как этот лист бумаги… В полном трансе прихожу домой. Беру сигарету, выхожу на балкон. Через минутку – ты рядышком. Ты почувствовала, ты сразу поняла – что-то происходит…

– Что случилось?

А у меня в глазах все та же картина… И вот тут… Бывает – что-то заклинивает в голове. У него было очень доброе и совершенно не случайное прозвище. Вот оно крутится, а имя… да что за наваждение!.. Спрашиваю тебя: «Как …… звали-то?» Ты отвечаешь: «….., а ты что, вспомнил, что у него сегодня годовщина? …». Я же уже говорил, что ты помнила все и всегда… А вот здесь, при твоих словах, как будто «ухнуло» все внутри. Звоню его жене. Она мне говорит: «Спасибо, что помнишь. Я никого специально не приглашала – кто захотел, пришел – вспомнили, отметили. А позвонили все, спасибо…».

Вот и все…

А вот меня ты такими явлениями не радуешь. Не хочешь бередить незажившее?.. Так, и не заживет… никогда… пока я в этом, довольно уже старом и изношенном теле, с мозгами, из которых сочатся сентиментальные слезы каждый раз, как только зазвучат внутри эти струны. Что касается моих воспоминаний о тебе, так здесь звучит – целый аккорд…

Вот и приблизились…

К главной теме…

НА КЛАДБИЩЕ ХОДИЛ КАЖДЫЙ ДЕНЬ –

целый год… А как хоронил… Когда везли тебя к нам во двор попрощаться с друзьями и соседями, я пел «Усни о, Брат» – тебе нравился этот трек из записанного мной христианского альбома. Я говорил тебе, что записал себе "реквием" на прощание с этим миром, а вот петь его мне пришлось для тебя первой, родная… Голос дрожал и булькал в спазмах и на неровностях дороги, нос хлюпал, текли слезы, но я пел… Потом – наш с тобой знаменитый дуэт «Не пробуждай», который всегда, по случаю, друзья просили спеть – смотрел на твое чудесное личико, как будто бы и не тронутое смертью и пел…, и слышал – слышал рядом с собой твой милый голос…

Конечно же, ты собрала вокруг себя всех…, и не только людей – со всего двора, да, наверное, и не только с нашего, сбежались все кошки и, совершенно не обращая внимания на людей, расселись вокруг тебя – кругом. Одна встала на задние лапки у изголовья и так и застыла, глядя тебе в лицо…

Вчера, обсуждая эту ситуацию, соседки добавили еще кое-что – и я, на самом деле в это время поднимался в квартиру… – «Нет!.. Она, действительно, какое-то время стояла, потом запрыгнула и поцеловала ее в лицо…» Мне даже сказали кличку этой кошечки, которую ей дали… ладно…

Добра ты – олицетворение.

Несправедливостью – ранимая…

Любое Божие творение,

Людскою чёрствостью гонимое,

Хотела бы ты в дом забрать,

И обогреть, и обласкать…

Увы! – спасти всех невозможно!..

В молве людской – неосторожна.

Ведь не оценят, не поймут,

Осудят, ох!.. И оболгут…

Тебя все это – не "колышет",

Ведь вновь душа любовью дышит.

И в том дыхание не зря – я!

На особом месте – я…

Ты одна подкармливала этих бездомных кошек, случайно забежавших во двор таких же бездомных собак, ты одна не могла пройти мимо жалобно мяукающего котенка – ты приносила его в дом, выкармливала, потом пыталась пристроить в хорошие руки… Иногда это получалось сразу, иногда нет, и эта животинка задерживалась в квартире, а иногда и вовсе оставалась … Соседи говорили тебе: «Животные в доме – это какая же проблема, зачем тебе это нужно…». Ну, да… поэтому частенько, просыпаясь по ночам, я слышал звуки веника, совка на балконе, тряпки по полу…

Этот прощальный кошачий траурный «хоровод» отправил наших соседей в нокаут и стал «притчей во языцех». Ты смогла их изменить… В нашем дворе тебя нет уже почти четыре года, однако теперь здесь у подъездов стоят чашечки с водой и едой – понятно, для кого…

Отпевали мы тебя прямо на будущей могилке, а вернее – на площадке недалеко от нее. Народу было много, и все стояли, довольно плотно сгруппировавшись вокруг тебя и священника, проводящего обряд. И вот в один момент из решетки, что вокруг какого-то захоронения, вышел просто огромный кот и пройдя у кого-то под ногами, не обращая ни на кого внимания целенаправленно пошел прямо к тебе… Естественно кто-то топнул ногой и кот ретировался опять куда-то в сторону… Вот я тогда, да и сейчас думаю – на каком таком тонком уровне все они, эти животные понимали, что от них ушла ты – та, которая их так любила и жалела, какое тончайшее чувство этого удивительного единения заставило их всех прийти к тебе, чтобы попрощаться?..

А ВОТ ДАЛЬШЕ…

был следующий день – первый день моих ежедневных свиданий с тобой…

Мы пришли с племянником – молодым православным иподиаконом. Я поплакал, помолился над твоей свежей могилкой, затем племянник попросил у меня разрешение почитать молитвы. Делал он это просто здорово – искренне и вдохновенно. Я, совершенно и естественно не выспавшийся, впал просто в какой-то транс. И вот здесь появилась первая картинка, как первый вздох, как такой нужный глоток воздуха. Она была совсем небольшой, но цветной и очень ясной – светлое помещение, похожее на какой-то церковный зал, высокий лысоватый мужчина то ли в рясе, то ли в тоге, которого я видел практически со спины, а слева ты, моя радость – в профиль, так знакомо сложив ручки перед собой и так привычно самоуглубленно слушая молитвы, которые звучали… Я как бы оказался с тобой в одном духовном пространстве… Это было так нужно тогда, и так здорово для меня… Присутствие длилось довольно долго, пока звучал голос моего дорогого иподиакона. При том, что изображение было небольшим, я смог рассмотреть какие-то детали, людей, стоящих рядом с тобой …

Так ты начала показывать мне кусочками тот удивительный мир, в котором ты сейчас, любовь моя. Помню, как однажды прикрыв глаза, я вдруг увидел ясно, в цвете, близко – твое милое улыбающееся лицо, и услышал твой родной голос: «Отсюда очень хорошо Души видно…». Буквально вот так, коротенько – только на время произнесения этой фразы. Потом подумалось… – не наши бренные тела, а наши души…

Кстати…

Твой родной голос… Я его услышал в «шуме» голосов в видеозаписи на «сорок дней». Что ты там говоришь разобрать невозможно, но…

Пожалуй, еще одна картинка, безусловно, связанная с нашими с тобой «ритуалами». Милая, это нужно рассказать… – когда я выходил из дома, ты не могла мне просто сказать – до свидания… Это был действительно –ритуал. Перекрестила – поцеловала. Четыре раза в щеки, три раза в губы.

Сначала у входной двери, потом – у кабины лифта…

Дальше…

Как-то мне соседка говорит: «Вам, наверное, теперь очень тяжело…» и показывает на наше окошко под самой крышей.

– Вы же туда только что смотрели…

И другая соседка в какой-то день: «Ну что ты все туда смотришь, милок?.. Нет ее уже, нет… Не помашет…».

Когда я выходил из подъезда, открывалось то самое окошко и ты махала мне… Я обходил дом, идя к остановке и, в этот момент, открывалось окно на балконе – ты опять махала рукой и посылала мне во след крестные знамения. А потом, я это знаю – очень долго молилась за меня. Почему я это знаю, родная? Потому что – не один раз стоял по полчаса в ожидании, когда мы выходили с тобой провожать сына, пока ты молилась вслед уменьшающейся вдали фигурки или увозящей его машины…

Конечно же, наши соседи знали все и заинтересованно наблюдали момент моего отбытия на работу или – не важно куда… Для них это было своеобразным развлечением, для нас – таинством…

Ну а тогда, мне действительно было больно от этих слов. Вроде с сочувствием, вроде бы по-доброму и от души – а как больно…

Однако, ты, любимая, помахала мне еще раз…

ЭТО БЫЛА ФАНТАСТИЧЕСКАЯ КАРТИНКА,

сотворенная для моих глаз – сказочная, райская реальность… Я видел какой-то чудесный, обвитый цветущими лианами и украшенный собственными восхитительными цветами то ли ствол, то ли какой-то гигантский стебель… Я поднимал глаза все выше и выше, любуясь этой удивительной икебаной, и увидел на самом верху прекрасную беседку, также всю увитую цветами. Открылось окошко, как то самое, наше – под самой крышей, и я увидел моего чудесного Ангела. Ты улыбалась и махала мне рукой…

А вот теперь скажи мне – это было моей фантазией, или твоей?..

Это были картинки, а вот снов у меня, практически, не было. Практически…, но вот один, который мне показали, для меня действительно дорогого стоит!..

Я уже рассказывал о нашем с тобой венчании, о его красоте и торжественности, о твоём восхитительном облике и о том, что мне это кое-что напомнило…

Так вот – пришёл и этому черёд…

Я про сон, про удивительный вещий сон, я про то место, где побывал вместе с тобой… Душой…

СРАЗУ ПОСЛЕ СОРОКОВОГО ДНЯ

состоялось это удивительное "Собрание". Я увидел тот же, уже знакомый мне торжественный, нет! – тот же, но ещё более торжественный зал, людей – много людей, знакомого уже мне высокого лысоватого мужчину, одетого на этот раз в очень красивое белоснежное и с какими-то, не могу описать – переливами, одеяние… Я вновь не мог разглядеть его лица в его повороте к тебе, милая, А ты… ты была в необыкновенном до пола одеянии, я смог приблизиться к тебе и разглядеть из чего оно состоит – из крошечных белоснежных перышек… На голове у тебя была высокая белая корона… И свет, струящийся от твоего лица, свет… – как же ты была на этом торжестве возвышенно-прекрасна!..

Захотелось вернуться к этой записи. На то была причина, потому что сегодня, попрошествии времени, я вновь ощутил силу снов, в которых присутствуешь ты…

Я заболел, и сон не шел

В мои измученные очи,

Неровный пульс мой отбивал

Свинцовые секунды ночи…

Как мне было плохо, я практически не спал, постоянно прислушиваясь к скверному поведению своего сердца… давление «под планку»… плохо… Но!

На третьи сутки я вдруг заснул, как младенец и целую ночь провел с тобой – «Там» это был день до самой поздней ночи – радостный, наполненный счастьем, здоровьем и молодостью… Ты!.. Сказать, что ты была красива, значит – не сказать ничего…Мы жили!.. кстати, там были персонажи, которые уже закончили свой земной путь, однако я не помнил об этом – там я этого просто не знал… Этот счастливый «день» запомнился мне до минутки… Ты пела – как ты пела!.. на сцене, в большом зале! Должен был петь и я, но… не успел…, сказка закончилась…

Этим сном ты меня опять спасла. Я встал совершенно здоровым и с такой вулканической энергией, что перекрутил дел в этот день столько, что хватило бы и на неделю.

Конечно же, потом я мечтал о продолжении. Конечно же, потом я просил об этом тебя, любимая, и Бога!..

Как я размечтался… – радости-то в жизни теперь уж слишком мало, а так: днем – по обязанности, а ночью… Господи, счастье-то какое!.. Правда, при всем при этом не очень-то хотелось бы и просыпаться…