Текст книги "Капризы мисс Мод"

Глава XXI

Мистер и миссис Бинг сидели за столиком в углу ресторана и нежно глядели друг на друга. Джордж сидел за тем же столиком, но мысленно был за несколько миль отсюда. Глядя грустно на них, он старался побороть уныние, временно рассеянное быстрою ездой в гоночном автомобиле. Воодушевление Реджи и чрезвычайно сдержанное, но все же очевидное, счастье его жены наводили тоску на Джорджа. Он не хотел ждать свадебного завтрака, но счастливая пара возмущалась при мысли, что он может позавтракать в другом месте, а не с ними.

– Останьтесь с нами, – сказал Реджи умоляющим голосом, потому что нужно о многом поговорить и нам нужен совет светского человека. Мы оформили брак по всем правилам закона, но, как говорится в романах, это только начало. Нам теперь надо обдумать, как наиболее тактично довести об этом до сведения матери.

– И лорда Маршмортона, не забудьте, – сказала Алиса. – Не забудьте, что он потерял свою секретаршу.

– И множество других людей, которые будут страшно раздражены, что я женился, не посоветовавшись с ними, добавил Реджи. – Останьтесь с нами, дружище. Присоединитесь к нашей скромной трапезе. Нам нужно обсудить многие вопросы.

Появление лакея с блюдами прервало молчаливое единение мужа с женою и спустило Реджи на землю. Он наполнил стаканы из бутылки, стоявшей в ледяном ведре.

– Только один, дорогой, прошептала Алиса предупреждающим тоном.

– Конечно, дорогая, – ответил покорный муж и поднес свой стакан к губам. – Ура, за наше здоровье! А теперь, продолжал он, – становясь серьезным, по поводу, так сказать, нашего маленького дела. Что нам делать? Вы – башковитый парень, Бэван, и мы обращаемся к вам за советом. Каким образом вы сообщили бы эту новость матери?

– Напишите ей письмо, – сказал Джордж.

Этот совет произвел сильное впечатление на Реджи.

– Разве я не говорил тебе, что у него будет чрезвычайно хитрый план, – восторженно сказал он Алисе. – Написать ей письмо. Что может быть лучше? Поэтично, клянусь богом! – Его лицо затуманилось. – Но что написать в этом письме? Вот в чем вся загвоздка.

– Напишите ей откровенно и прямо, что вы очень огорчены, что пошли против ее желания…

– Желания… – пробормотал Реджи, прилежно записывая карандашом на оборотной стороне брачного свидетельства.

– Но что вы знаете, что самое важное для нее – ваше счастье.

Реджи посмотрел на него с сомнением.

– Я не уверен в этом обстоятельстве, дружище. Вы не знаете моей матери.

– Тем не менее, Реджи, – вставила Алиса, – это надо написать. Мистер Бэван совершенно прав.

– Прав? Да, дорогая. Ну ладно, «счастье», а затем?

– Скажите в нескольких словах, как очаровательна миссис Бинг…

– Миссис Бинг! – Реджи широко улыбнулся. Я не думаю, чтобы что-нибудь звучало более приятно. Это будет легко написать. Кроме того, мать знает Алису.

– Леди Каролина видела меня в замке, – сказала Алиса. Но я не думаю, чтобы она знала меня. Она не сказала мне и десяти слов.

– В таком случае, – сказал Реджи серьезно, – вам повезло: мать любит ораторствовать, особенно в моменты возбуждения. Между нами говоря, друзья, когда мать возбуждена, она говорит много лишнего.

– Она откровенна.

– Я бы не пожелал встретиться с тем человеком, который мог бы добиться ее откровенности.

Джордж захотел получить сведения по щекотливому вопросу.

– А экономически? Имеет ли она некоторую власть над вами в этом отношении?

– Вы хотите спросить, имеет ли мать первый голос в денежных вопросах? – сказал Реджи. – Абсолютно нет! Видите ли, когда я называю ее матерью, я употребляю это слово несколько неточно, так сказать. Она, собственно, моя мачеха. У нее свое небольшое состояние, у меня свое. Тут все очень просто.

– Тогда и все просто. Тогда я не понимаю, о чем вы беспокоитесь.

– Именно, это я и думала сказать ему, мистер Бэван, – сказала Алиса.

– Вы совершенно независимы. Она не имеет никакой власти над вами…

Реджи Бинг ошеломленно посмотрел на него.

– Да, конечно, когда вы так разъяснили мне положение! – воскликнул он. – Теперь я вижу, как я счастлив. Это не веселая штука. Вы понимаете, привычка и тому подобное. Я так привык в течение многих лет прыгать по ее указке, что стоило ей лишь погрозить пальцем, как я исполнял все ее желания. Так что мне ни разу не приходило в голову, что я могу поступать самостоятельно. Даю вам честное слово, что мне это до сих пор и в голову не приходило.

– А теперь уж слишком поздно.

– A?

Джордж показал на Алису. Новоиспеченная миссис Бинг улыбнулась.

– Мистер Бэван хочет сказать, что теперь тебе придется прыгать по моей указке, когда я погрожу пальцем.

Реджи поднес ее руку к губам и поцеловал ее.

– Милый пальчик. Пускай он грозит и заставляет Реджи прыгать… – Он внезапно остановился и обратился с извинением к Джорджу.

– Простите меня, дружище. Я немножко забылся. Это больше не повторится. Не съедите ли вы цыпленка, или супа, или чего-либо иного?

За сигарой Реджи стал экспансивен.

– Теперь, когда вы сняли страшную тяжесть с моей души, дорогой друг, – сказал он, попыхивая сигарой, – я смотрю вперед гораздо спокойнее. Мне кажется, что самое лучшее, что мы можем сделать по отношению к матери, это продолжить свадебное путешествие пока время – лучший целитель – залечит рану. Алиса хочет провести около недели в Париже…

– Париж! – прошептала новобрачная восхищенно.

– Потом я хотел бы двинуться южнее, на Ривьеру…

– Если вы думаете о Монте-Карло, дорогой, сказала жена с милой строгостью, то нет!

– Нет, нет, не Монте-Карло, – сказал Реджи поспешно, – хотя это прекрасное место, воздух, виды и тому подобное… Но Ницца, Бордигера, Ментона и другие прелестные уголки… Вам они безусловно понравятся. А затем… У меня явилась мысль откупить обратно мою яхту, прелестную старую «Сирену», и поплавать по Средиземному морю несколько месяцев. Я продал ее одному спортсмену, когда был два года назад в Америке, но я прочитал вчера в газете, что бедняга внезапно скончался, так что, я думаю, ее можно будет получить обратно. – Реджи прервал свои слова внезапным восклицанием. – О, боже!

– В чем дело?

Реджи и Алиса смотрели куда-то позади Джорджа широко раскрытыми глазами. Джордж сидел спиной к дверям и не мог видеть того, что вызвало их ужас, но он понял, что кто-то, известный им обоим, по-видимому, вошел в ресторан и его первой мыслью было, что это «мать» Реджи. Реджи закрыл лицо карточкой кушаний, которую он держал перед собой, как щит, а его жена отвернула лицо в сторону. Джордж оглянулся, но новоприбывший – он или она очевидно, уже сидел среди публики, и он не мог отличить его среди завтракавших.

– Кто это?

Реджи положил меню с видом человека, приходящего в себя после минутной паники.

– Я не понимаю, почему я так взволновался, сказал он, я все забываю, что никто из них не имеет значения. Я хочу подойти и поздороваться.

– Нет, не делай этого, – взмолилась жена. – Я чувствую себя такой виноватой.

– Кто это, – спросил Джордж, ваша мачеха?

– Нет, – сказал Реджи, – это не так страшно. Это старый Маршмортон.

– Лорд Маршмортон?

– Да, и у него положительно праздничный вид!

– Я чувствую себя так плохо, мистер Бэван, сказала Алиса. – Вы знаете, я оставила замок, не сказав никому ни слова, и лорд даже не знает до сих пор, что у него не будет секретаря, когда он вернется обратно.

Реджи вновь бросил взгляд через плечо Джорджа и рассмеялся.

– Не беспокойся, дорогая, мы можем исчезнуть через другую дверь. Он не собирается остановить нас. Он приехал с какой-то барышней. Старикашка, по-видимому, начинает пользоваться жизнью и сидит там с очаровательной блондинкой. Если вы повернетесь на сорок пять градусов, вы можете увидеть ее, Бэван. Взгляните, он вас не увидит, он сидит спиной к нам.

– Вы считаете ее красивой? – спросила Алиса презрительно.

– Нет, теперь, когда я хорошо разглядел ее, совсем не в моем вкусе, ответил Реджи с готовностью, нет, абсолютно нет.

Его жена крошила хлеб.

– Я думаю, что она знает вас, Реджи, дорогой, – сказала она мягко, – она вам кивает.

– Она кивает мне, – сказал Джордж, возвращая солнечный свет в жизнь Реджи. Я знаю ее прекрасно. Ее имя Дор, Билли Дор.

– Дружище, – сказал Реджи, – будь другом, пересядь к тому столу и прикрой наше отступление. Я знаю, что нам нечего бояться, но я просто не хочу встречаться с этим старикашкой.

– Сообщите ему, что я ушла, мистер Бэван, – сказала Алиса.

– Хорошо, тогда я прощусь с вами.

– До свидания, мистер Бэван, благодарю вас за все!

Реджи с жаром пожал руку Джорджа.

– До свидания, старина Бэван. Вы отличный парень. Я постараюсь отплатить вам. Задержите только старика на несколько минут, пока мы уйдем. Если он спросит, скажите ему, что наш адрес для писем – Париж.

Джордж протискался через зал. Билли Дор приветствовала его дружеской улыбкой. Граф, казалось, был менее рад видеть его. Его обветренное лицо имело испуганное выражение. Он напоминал Джорджу школьника, пойманного на месте преступления.

– Я рада видеть вас здесь, – сказала Билли. – Как вы решились расстаться с вашими свиньями и цыплятами? Я думала, вы никогда не покинете их.

– Мне надо было быть в Лондоне по делу, – сказал Джордж. – Как вы поживаете, лорд Маршмортон?

Граф отрывисто кивнул головой.

– Вы знакомы? – спросила Билли. Каким образом?

– Лорд Маршмортон был так любезен, что однажды утром зашел ко мне и открыл свое инкогнито.

– Не хитрец ли дяденька, сказала Билли восхищенно. – Вспомните, как он стоял в тот день в саду, дурача нас таким образом. Я вам скажу, что, когда мне вчера вечером принесли его визитную карточку после первого акта и я пошла взглянуть на лорда Маршмортона и нашла дяденьку у дверей моей уборной, это меня прямо ошарашило.

– Я уже двадцать пять лет не был за кулисами, сказал лорд Маршмортон сердито.

– Нечего вам притворяться Мафусаилом, – сказала Билли, – сразу видно, что вы еще совсем юнец, не правда ли, Джордж?

– Я говорил как раз это самое.

– Лорд Маршмортон хихикнул. – Я чувствую себя молодым, – сказал он.

– Я бы хотела, чтобы многие из молодежи, с которой я играю на сцене, были так молоды, как вы. В настоящее время надо быть благодарным, когда у молодого человека есть зубы. Она оглядела залу. – Ваши друзья уходят, Джордж. Те, с которыми вы завтракали.

– Да, я с ними уже простился. – Он посмотрел на лорда Маршмортона. Ему показалось, что это подходящий случай, чтобы сообщить новость. – Я завтракал с мистером и миссис Бинг, – сказал он.

На загорелом лице лорда Маршмортона не отразилось ничего.

– С Реджи Бингом и его женой, лорд Маршмортон, – добавил Джордж.

На этот раз он возбудил интерес графа. Лорд Маршмортон взглянул на него удивленно.

– Что?

– Они как – раз уезжают в Париж, – сказал Джордж.

– Реджи Бинг не женат!

– Женился сегодня утром. Я был свидетелем. Вы знаете его жену. Это – мисс Фарадэй. Мне кажется, она была вашей секретаршей.

Невозможно было отрицать, что лорд Маршмортон проявил большое возбуждение. Рот его открылся, и он мял скатерть. Но какого рода было это возбуждение? Джордж не мог понять, пока со вздохом, исходившим из глубины души, лорд Маршмортон не воскликнул: «Слава богу!»

Джордж был поражен.

– Вы довольны?

– Конечно, я доволен.

– Как жаль, что они не знали, как вы к этому отнесетесь. Это избавило бы их от многих страхов. Мне кажется, что они предполагали, что этот удар омрачит всю вашу жизнь.

– Эта девушка, – сказал лорд Маршмортон с горячностью, сводила меня с ума. Вечно надоедала мне с работой над этой проклятой семейной хроникой. Никогда не давала мне ни минуты покоя…

– Мне она нравилась, – сказал Джордж.

– Довольно милая девушка, согласился лорд неохотно, но она вносила проклятое беспокойство в дом. Вечно приставала ко мне, чтобы заниматься семейной хроникой. Как-будто нет более интересного времяпрепровождения, чем писать о моих покойных дурацких предках.

– Дяденька сегодня очень капризен, – сказала Билли с упреком, ударяя графа по руке. – Зачем вы задеваете ваших предков? Вы должны быть счастливы, что имеете предков. Я бы очень хотела иметь их. Я бы хотела чувствовать, что мой пра-пра-пра-дедушка помогал королеве Елизавете. Я большая поклонница старых аристократических родов Англии.

– Высокомерные, старые дураки, – выпалил граф.

– Вы заметили, Джордж, как сверкнули его глаза? Вот, что называется аристократическим гневом. Это закипел старый благородный дух Маршмортонов.

– Я заметил это, – сказал Джордж. – Совсем, как молния.

– Нет никакой надобности делать из нас дураков, дяденька, – сказала Билли. – Вы так же, как и я прекрасно знаете, что вам доставляет удовольствие, думать, каждый раз, когда вы порежетесь безопасной бритвой, из вас течет голубая кровь.

– Куча глупых предрассудков, – проворчал граф.

– Что именно?

– Эта чепуха, титулы и аристократия. Глупый фетишизм. Все люди равны.

– Вы – настоящий революционер, – сказала Билли, – пожмите руку президенту большевиков. Лорд Маршмортон игнорировал это замечание. В его глазах было странное выражение. Джорджу, наблюдавшему за ним с напряженным интересом, было заметно, что в душе его происходит переворот, что мысли, которые он подавлял в течение многих лет, теперь вырывались наружу.

– Проклятые глупости! Когда я был мальчиком, я хотел быть машинистом. Когда я был молодым человеком, я был социалистом и хотел работать, чтобы зарабатывать на жизнь и составить себе имя. Я отправился в колонии, в Канаду. Я купил фруктовую ферму. Купил и заплатил за нее. Он минуту размышлял о давно потерянной ферме. Мой отец был младшим сыном и надо же было, чтобы мой дядя сломал себе шею на охоте, а ребенок, бедняжка, схватил круп, или что-то в этом роде. А затем мы получили титул, и все мои планы пошли прахом. Чепуха. Чепуха! – Он кусал кончик сигары. – И вы не можете противостоять этому, сказал он печально, – это засасывает вас. Это какая-то проклятая отрава. Я боролся против этого, как только мог. Но это оказалось бесполезным. Я теперь такой же сноб, как и все они. Я не могу делать того, чего хочу. Я должен всегда думать о фамильном достоинстве. Я двадцать пять лет не делал ни одного свободного шага. Джордж и Билли переглянулись. У них было неприятное ощущение, что они подслушивают вещи, которых не должны были слышать. Джордж встал.

– Я должен уйти, сказал он. – У меня есть несколько дел. Рад, что повидал вас снова, Билли! Как идет пьеса?

– Прекрасно. Загребает для вас деньги.

– До свидания, лорд Маршмортон.

Граф молча поклонился. Не часто случалось, что он восставал, даже в мыслях, против того жребия, который ему послала судьба. И никогда в жизни не восставал он на словах. Он все еще был во власти странного недовольства, которое внезапно нашло на него.

– Я рада, что мы встретили Джорджа, – сказала Билли, – он хороший парень. – Она говорила серьезным тоном. Она чувствовала странное расположение к этому здоровому загоревшему маленькому человеку, сидевшему против нее. То, что ей случайно пришлось заглянуть в его душу, сделало его как-то более близким.

– Он хочет жениться на моей дочери, – сказал лорд Маршмортон.

За несколько минут до того Билли несомненно ответила бы на такое замечание какой-нибудь шуткой, показывающей ее недоверие к тому, что граф мог иметь такую взрослую дочь, которая может выйти замуж. Но теперь она чувствовала себя совершенно серьезной и не такой легкомысленной, как всегда.

– О! – это было все, что она нашлась сказать.

– Она тоже хочет выйти замуж за него.

В течение многих лет Билли Дор не приходилось испытывать замешательства. Теперь она была смущена. Она чувствовала, что неудобно выслушивать такое интимное сообщение.

– О, – сказала она снова, – он хороший парень. Он мне нравится. Он мне понравился с того момента, как я его увидела. Он это знает, и я знаю, что я ему нравлюсь.

Группа мужчин и барышень от соседнего стола прошла мимо них к дверям. Одна из барышень кивнула Билли. Она рассеянно ответила. Компания двинулась дальше. Билли задумчиво склонилась над столом и вилкой выводила рисунок на скатерти. Почему вы не разрешаете вашей дочери выйти замуж за Джорджа, лорд Маршмортон?

Граф молча курил свою сигару.

– Я знаю, что это не мое дело, – сказала Билли, извиняясь, поняв молчание, как отпор.

– Потому, что я – граф Маршмортон!

– Понимаю.

– Нет, вы не понимаете, резко сказал граф. – Вы думаете, что я хочу этим сказать, что я считаю вашего друга недостойным жениться на моей дочери. Вы думаете, что я неизлечимый сноб. И я не сомневаюсь, что он думает то же самое, хотя я и постарался объяснить ему мое положение, когда мы встретились с ним в последний раз. Вы ошибаетесь. Дело совсем не в этом. Когда я говорю, что я – лорд Маршмортон, я хочу этим сказать, что я – бедный дурак, который боится поступить неправильно, чтобы не попасться на зубок своей семьи.

– Я не понимаю, какое дело вашей семье до этого.

– Они изведут меня до смерти! Если бы вы знали мою сестру Каролину, вы поняли бы это. Такие барышни, как моя дочь, должны выходить замуж либо за богатого, либо за человека с положением.

– Ну, что касается положения, то я не знаю; но что касается денег, то Джордж великолепно умеет их зарабатывать. Он и Рокфеллер поделили между собою все деньги, какие есть на свете, за исключением небольшой суммы, которую они оставили Карнеги на карманные расходы.

– Что вы хотите сказать? Он мне говорил, что работает для того, чтобы зарабатывать на жизнь.

– Билли стала опять сама собой. Ее замешательство прошло.

– Если вы называете это работой. Он – композитор.

– Я знаю. Сочиняет песенки.

Билли посмотрела на него с состраданием.

– Я думаю, что вы, живя в лесу, даже понятия не имеете, сколько платят за это.

– Платят ему? Но сколько? В мое время композиторы были не очень богатыми людьми.

– Я прошу вас не говорить о вашем времени, – точно вы Ной, рассказывающий своим сыновьям о хороших временах до потопа. Вы принадлежите к молодежи и не заставляйте меня лишний раз повторять вам это. Итак, слушайте. Помните пьесу, что вы видели вчера вечером, ту самую, в которой я участвую? Ну, так вот, Джордж написал всю музыку для нее.

– Я знаю, он сказал мне это.

– Ну, а сказал ли он вам, что он получает три процента с валового сбора? Вы видели, сколько вчера было публики? Это был обычный сбор. Средняя выручка составляет четырнадцать тысяч долларов в неделю. Значит, доход Джорджа составляет… я не могу точно сосчитать в голове, но приблизительно около четырехсот долларов в неделю. Это восемьдесят фунтов на ваши деньги. А сказал ли он вам, что эта самая пьеса шла более года в Нью-Йорке при полных сборах и что она ставится еще в трех местах в настоящее время? А сказал ли он вам, что сейчас пишет девятую пьесу и что первые семь имели такой же большой успех, как восьмая? И сказал ли он вам хотя бы то, что он получает авторские с каждого проданного экземпляра нот и что, по крайней мере, десять из его вещей были проданы в количестве более полумиллиона экземпляров? Наверное, не сказал, потому что он не из тех людей, которые хвастают своими доходами. Но теперь вы это знаете!

– Значит, он богатый человек?

– Я не знаю, что вы называете богатым, но, осторожно считая, я могу сказать, что Джордж зарабатывает в течение сезона около пяти тысяч долларов в неделю.

Лорд Маршмортон, был искренне изумлен. – Тысяча фунтов в неделю. Мне даже в голову не приходило!

– Я думаю, что не приходило. А раз я уже говорю о Джордже, я хочу сказать вам еще одну вещь. Он – один из самых порядочных людей на свете. Я его знаю. Вы можете мне поверить, что, если есть что-нибудь скверное в человеке, то в театральной обстановке это проявится, а в Джордже это до сих пор не проявилось. Поэтому я уверена, что в нем нет ничего плохого. Джордж – безукоризненно порядочный человек.

– Во всяком случае, он имеет прекрасного адвоката.

– О, я очень стою за Джорджа. Если бы было побольше таких, как он… Ну-с, если вы находите, что я достаточно впуталась в ваши частные дела, то, я думаю, мне пора двигаться. У нас сегодня днем репетиция.

– Бог с ней, – сказал лорд Маршмортон задорно.

– Как вы думаете, что будет с моим ангажементом, если я так поступлю? Я добросовестно работающая девушка и не хочу терять заработка.

– Я мог бы предложить вам другую работу, если бы вы захотели принять ее.

Билли посмотрела на него подозрительно. Многие мужчины в подобных обстоятельствах делали ей такие же предложения. Она чувствовала себя немного разочарованной в своем новом друге.

– Ну, сказала она сухо, – валяйте!

– Вы поняли, вероятно, из слов мистера Бэвана, что моя секретарша покинула меня, убежала и вышла замуж. Не хотите ли занять ее место?

Трудно было привести в замешательство Билли Дор, но теперь она была захвачена врасплох. Она ожидала совершенно иного.

– Вы шутите!

– Я говорю совершенно серьезно.

– И можете представить себе меня в замке?

– Прекрасно могу.

Несколько сухие манеры лорда Маршмортона оставили его. – Пожалуйста, согласитесь, мое дороге дитя. Я должен закончить когда-нибудь эту проклятую семейную хронику. Семья ожидает от меня этого. Только вчера моя сестра Каролина загнала меня в угол и целые полчаса надоедала мне по этому поводу. А я просто не могу примириться с перспективой получить другую мисс Фарадэй из какого-нибудь агентства. Очаровательная девушка, несомненно, но, но… Но будь я проклят, если я сделаю это, и этим все сказано.

Билли разразилась хохотом.

– Я никогда не встречала никого похожего на вас! Вы даже не знаете, умею ли я писать на машинке.

– Я знаю, мистер Бэван сказал мне, что вы великолепная стенографистка.

– В таком случае, Джордж слишком польстил мне. Она задумалась. – Должна признаться, что хотела бы принять ваше предложение. Старый замок понравился мне в тот день, когда я его увидала.

– Будем считать тогда дело законченным, – сказал лорд Маршмортон повелительно. – Отправляйтесь в театр и скажите им, скажите им то, что обычно говорят в таких случаях, а затем отправляйтесь домой, уложите вещи и ждите меня на Ватерлооском вокзале в 6 часов. Поезд уходит в четверть седьмого.

– Возвращение странника в сопровождении очаровательной блондинки! Взвесили ли вы все? Думаете ли вы, что ваша семья ничего не будет иметь против меня?