Текст книги "Капризы мисс Мод"

Глава XV

Чириканье воробьев возвестило 21-й день рождения лорда Бельфера. Перси, однако, не слышал этого чириканья, ибо крепко спал. Первым звуком, дошедшим до него и возвратившим его к реальной жизни, был пронзительный крик Реджи Бинга, направлявшегося по коридору в ванную комнату. У Реджи была привычка подбадривать себя криками, когда он отправлялся брать холодные ванны. Шум, за которым следовали плеск воды и громкие взвизгивания Реджи в те моменты, когда мыло текло по его спине, – все это не давало спать никому в доме. Перси приподнялся в постели и молча проклинал Реджи. У него страшно болела голова. Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вошел своей собственной персоной певец, одетый в розовый купальный халат, освеженный и розовый после ванны.

– С днем рождения!

Реджи стал петь. Он любил петь, но слушать его было не очень приятно.

 
Двадцать первый день рожденья
Наконец-то наступил.
В первый раз сегодня утром
Я свободу получил.
И поэтому с утра
Прокричу сто раз, «ураа»!
В этот радостный денек
Я веселый паренек.
 

Лорд Бельфер нахмурился.

– Нельзя ли прекратить этот адский шум?

– Какой адский шум?

– Пение.

– Боже мой, этот человек оскорбил меня, воскликнул Реджи.

– У меня болит голова.

– Я так и думал, что у вас будет головная боль, когда увидел прошлой ночью, как вы уходили с бутылкой. Вам необходимо побольше физических упражнений. Если не считать борьбы с тем полисменом, вы не занимались атлетикой уже несколько дней.

– Я бы просил вас не касаться этого дела.

Реджи присел на постель.

– Между нами, старина, – сказал он конфиденциальным тоном. – Я, Реджинальд Бинг, тоже был немного навеселе вчера вечером. Даю вам свое честное слово, что сейчас же после обеда я увидел вашего дядю епископа, в трех изображениях стоявшего на дорожке. Затем эти три епископа как бы слились в одну фигуру, и я почувствовал облегчение. Но что убедило меня в том, что я слишком много выпил, это были те странные происшествия, которые случились позже… Я могу поклясться, что среди лакеев был тот парень, который сбил с вас шляпу на Пикадилли.

Лорд Бельфер, откинувшийся на подушки и слушавший Реджи с рассеянным вниманием, вскричал:

– Что?

– Факт! Впрочем, парень мог быть его двойником.

Но ведь вы никогда не видели того человека?

– Нет, я видел. Я забыл рассказать вам. Я видел его вчера в клубе и решил сыграть с ним. Он играл поразительно. После игры он пригласил меня в свой коттедж, и мы с ним выпили. Он живет в коттедже Платта. Так что вы видите, это был тот же самый парень. Мы стали закадычными друзьями, и, можете себе представить, как я был шокирован, когда вечером увидел, что он прислуживал в качестве лакея.

Лорд Бельфер не ответил. Голова его кружилась. Значит, он не ошибся.

– Вы знаете, – продолжал Реджи серьезно, – я думаю, вам бы следовало предать забвению эту историю со шляпой. Послушайтесь меня. Никто не может сравниться с ним в игре в гольф. Если бы вы послушались моего совета, вы бы примирились с ним. Первоклассный игрок в гольф – вот кого вам не хватает в семье. Он ловкий парень во всех отношениях. Мне он очень понравился. И он вполне приличный человек. Ловите его прежде, чем исчезнет. Это будет мой подарок вам. Вы никогда не пожалеете об этом. От начала до конца этот парень не промазал ни одного удара, и надо видеть его игру, чтобы в этом убедиться. Ну, ладно, я думаю пойти одеваться. Нельзя тратить весну жизни, сидя здесь и болтая с вами. До скорого свидания.

Лорд Бельфер спрыгнул с постели. Он чувствовал себя хуже, чем когда-либо, и взгляд, брошенный в зеркало, сказал ему, что выглядит он, пожалуй, еще хуже, чем чувствует себя. Недостаточный сон и небритое лицо делали его похожим на нечто, что следовало бы вымести и выбросить в мусорный ящик. При головной боли, разговор с Реджи Бингом не мог улучшить его состояния. Резкие манеры Реджи и выбранная им тема для разговора были чрезвычайно неприятны. Лорд Бельфер уверял себя, что не может понять Реджи. Он никогда не мог уяснить себе точных отношений между ними и своей сестрой Мод, но у него всегда было ощущение, что как если они и не были еще обручены, то они были близки к этому. И было умопомрачительно слушать, как Реджи защищал притязания соперника, будто он в этом вопросе был совершенно незаинтересованным лицом. Почему Реджи, который больше, чем кто-либо, должен был бы быть в бешенстве от нахальства этого американца, явившегося в Бельфер и поселившегося у ворот замка, принял по отношению к нему такую дружескую позицию? По-видимому, он проводил с ним все свое свободное время, забавляясь игрою в гольф и распивая с ним в его коттедже. Лорд Бельфер был совершенно расстроен.

Теперь это было невозможно доказать или предпринять что-нибудь по этому поводу, но он был убежден, что этот человек проник в замок под видом лакея. Возможно, он встретился с Мод и предполагает встречаться с нею в дальнейшем. Это становилось невыносимым. В одном он был уверен. Честь семьи находится в его руках. Он должен сделать все, чтобы уберечь Мод. Реджи был безнадежен. Он был способен, по мнению Перси, подвезти Мод в своём автомобиле к дверям этого человека и оставить ее на пороге с благословением. Придя к решению самому активно взяться за дело, он подошел к окну и, взглянув вниз, увидел Мод, быстро и, как ему показалось, с таинственным видом, шагавшую по восточной аллее. А как раз в этом направлении находилась ферма Платта и соседний с ней коттедж. В момент, когда он сделал это открытие, он был в костюме, мало пригодном для прогулок, так как собирался делать гимнастику. На нем был старый свитер, серые фланелевые брюки и лакированные туфли. Но у него не было времени даже надеть ботинки. Еще минута, и Мод исчезнет из виду. Лорд Бельфер никогда не принадлежал к числу тех людей, которые видят в беге удовольствие или развлечение. Если ему приходилось бежать, то он делал это неохотно и то в тех случаях, когда имел в виду какую-нибудь цель, например, не опоздать на поезд. Теперь, быстрый бег, вызванный необходимостью не упустить из виду сестру, заставлял его изнемогать и задыхаться. Зато он был вознагражден, когда, достигнув ворот, увидел Мод, замедленным шагом направлявшуюся по дороге к ферме Платта. Это подтвердило его подозрения и заставило забыть про нарыв, выскочивший на левой пятке. Он последовал за Мод легкой походкой. Дорога была извилистая, и предмет его преследования часто исчезал из виду. В такие моменты беспокойство заставляло его пускаться вскачь. Еще сотня ярдов, и нарыв больше не позволит не обращать на себя внимания. Во время третьего поворота Перси показалось, что этот нарыв стал единственным фактом в нереальном кошмаре вселенной. Он стал прихрамывать. И когда он внезапно остановился и отскочил под прикрытие изгороди, его нога была, как в огне.

Его остановка и отступление были вызваны тем, что Мод стояла посреди дороги и смотрела через плечо. Видела ли она его? Это может показать дальнейшее. Нет! Она двинулась вперед. Она не видела его. Лорд, Бельфер, благодаря замечательной победе духа над телом, забыл о своем нарыве и поспешил за Мод. Она достигла теперь той точки дороги, где путешественнику представляются три возможности: если он пойдет прямо, он может попасть в Моресби, очаровательное местечко с норманнской церковью; повернув влево, он может посетить столь же привлекательную деревушку Виттинг; направившись же вправо, по главной дороге, он может очутиться у входа в ферму Платта. Когда Мод, достигнув перекрестка, повернула налево, лорд Бельфер на мгновенье был совершенно сбит с толку. Но в следующую минуту рассудок подсказал ему, что это была только хитрость. Видела ли она его или нет, не было сомнений в том, что она хотела избавиться от возможного преследования путем уклонения от прямого пути. Ей незачем было идти в Виттинг. Он никогда не бывал там, и не было оснований думать, что и Мод, бывала там. Надпись на столбе указала ему, что до Виттинга было полторы мили, но теперь это расстояние казалось ему равным 50 милям. Он тащился с трудом. Теперь было легче следить за нею, так как дорога была прямая. Но для того, чтобы не быть замеченным, ему пришлось сойти с дороги и пробираться по глубокой канаве, тянувшейся вдоль дороги.

Канава была настолько глубока, что только голова и шея лорда Бельфера виднелись на уровне дороги, и так грязна, что двадцати ярдов пути было достаточно, чтобы покрыть его грязью. Дождевая вода, однажды попавшая в канавы Англии, покидает их весьма неохотно, оставаясь в них на недели и образуя густую кашу. Перси месил ее. Он бороздил ее, пробираясь по ней. Однако, будучи решительным человеком, он не сдавался. Раз даже он потерял туфлю, но небольшие поиски вернули ее ему. Затем ему встретилась собака, которая, усмотрев нечто необычное в его хождении по канаве, сопровождала его около четверти мили, совершая неприятные набеги на его лицо. Ловко направленные камни положили конец этому недоразумению, и Перси продолжал свой путь один. Вдруг, к его удивлению, Мод, которую он все время не упускал из виду, оставила дорогу и повернула к воротам дома, стоявшего недалеко от церкви. Лорд Бельфер вышел на дорогу и остановился в замешательстве. Ужасная мысль осенила его: быть может, все его страдания не имели смысла. Этот дом походил на жилище викария. Никакие преступные намерения не могли привести Мод сюда. Неужели он проделал весь этот путь лишь для того, чтобы видеть сестру, навещающую священника. Ему стало слишком поздно ясно, что она легко могла быть знакома со священником из Виттинга. Он забыл, что уезжал в Оксфорд на много недель и что за этот период времени Мод, находя тяжелой жизнь в деревне, легко могла заинтересоваться местной благотворительностью. Он нерешительно остановился. Он был сражен. Тем временем Мод позвонила. С того момента, как, обернувшись, она заметила крадущегося в отдалении брата, ее активный молодой ум не переставал придумывать планы, как бы сбить его со следа. Она должна видеть Джорджа в это утро. Она не может ждать еще дня, не установив связи с Джоффреем. Но она успела достигнуть Виттинга прежде, чем ей пришел в голову какой-либо план, обещающий успех. Нарядная горничная открыла дверь.

– Его преподобие дома?

– Нет, мисс. Он ушел с полчаса назад.

На минуту Мод была сбита с толку, как и ее брат, стоявший у стены в состоянии сильного изнеможения.

– О, боже мой! – сказала она.

Служанка оказалась любезной.

– Мистер Фергюсон, его заместитель, дома, если это вас устраивает.

– О, да, вполне! Не спросите ли вы, могу ли я его видеть? С удовольствием, мисс. Ваше имя, пожалуйста?

– Он меня не знает. Скажите, пожалуйста, что его хотят видеть.

– Сейчас, мисс. Не зайдете ли вы в дом?

Входная дверь захлопнулась за Мод. Она последовала за служанкой в гостиную. Тотчас показался молодой, маленького роста викарий, с добродушным лицом. Он глядел сметливо и услужливо.

– Вы хотели видеть меня?

– Простите, что беспокою вас, – сказала Мод, окидывая молодого человека улыбкой, полной ослепительного блеска.

– Никакого беспокойства, уверяю вас, сказал викарий, почувствовавший легкое головокружение.

– Но меня преследует какой-то человек. Викарий негодующе прищелкнул языком.

– Какой-то бродяга следует за мной всю дорогу, и я напугана.

– Животное!

– Я думаю, он сейчас возле дома. Я не понимаю, чего он хочет. Не будете ли вы столь добры прогнать его прочь.

Глаза, навеки решившие судьбу Джорджа, вспыхнув, остановились на викарии. Он вытянулся во весь рост. Он был готов умереть за нее.

– Если вы подождете здесь, – сказал он, – я пойду и прогоню его. – Ужасно, что публика на дороге чувствует себя неспокойно из-за таких людей.

– Я буду вам очень признательна, – сказала Мод. – Бедняга, может быть, немного ненормален. Это кажется таким странным – следовать за мной всю дорогу и идти по канаве.

– По канаве!

– Да, большую часть пути он шел по канаве сбоку дороги. Казалось, он предпочитал это. Не могу понять, почему.

Лорд Бельфер, прислонившись к стене, внезапно убедился, что перед ним стоит викарий, рассматривающий его с укоризною и враждебно чрез пенсне в золотой оправе. Лорд Бельфер выдержал его взгляд. Никто из них не произвел друг на друга приятного впечатления. Перси подумал, что видал много более приятных священников, а викарий – что встречал более располагающих в свою пользу бродяг.

– Послушайте, милый человек, – сказал викарий. – Таких вещей делать не надо. Несколькими часами ранее лорд Бельфер пришел в негодование, когда Джордж сказал ему «сэр». Теперь от обращения «милый человек» у него совершенно захватило дыхание. Как заметил поэт, видеть самих себя такими, какими нас видят другие, – дар, присущий лишь немногим. Лорд Бельфер, не принадлежа к числу этих счастливцев, не имел ни малейшего представления, какой возмутительный вид являл он собою в этот момент.

– Как вы осмелились преследовать молодую даму?

Перси был оскорблен.

– Я ее брат!

Он был готов в доказательство назвать свое имя, но сдержался. Однажды он совершил подобную неосторожность; когда полисмен арестовал его, первым его действием было оглушить его своим титулом. Но полисмен, вместо того, чтобы распространяться о своем недоверии, позволил себе скептическое замечание, заявив, что он сам – брикстонский король.

– Я ее брат, – снова повторил он.

– Стыдитесь, – сказал сурово викарий. – Вы, такой несчастный обломок человеческого кораблекрушения, а говорите такие вещи. Неужели у вас нет чувства собственного достоинства? Не исследовали ли вы когда-нибудь своего сердца и не содрогались ли вы от того ужасного падения, которое произошло от слабости вашей воли? Он возвысил голос. Вопросы воздержания были близки его сердцу, и еще вчера он слышал похвалу своей проповеди о вреде пьянства. – Совсем не трудно остановиться, если только принять твердое решение. Вы говорите себе: «Только одна не может повредить мне!» Может быть, нет. Но можете ли вы удовлетвориться одной? А! Нет, милый человек! Для таких, как вы, здесь нет середины! Все или ничего! Остановитесь сейчас, сейчас, когда вы еще сохраняете подобие человека. Скоро будет слишком поздно! Убейте в себе эту страсть! Задушите ее! Подавите ее! Решите же сейчас, сейчас, что ни одна капля проклятой жидкости не пройдет чрез ваше горло!.. Викарий остановился. Он заметил, что красноречие отвлекло его далеко от сути дела. – Небольшая настойчивость, – заключил он, – и вы скоро будете находить, что какао доставляет вам то же удовольствие. А теперь я прошу вас удалиться. Вы испугали молодую леди, и она не может продолжать своей прогулки, пока я не успокою ее, что вы ушли.

Усталость, боль и неприятные поучения довели Перси до состояния, близкого к истерике.

– Довольно болтать! – проревел он. – Довольно идиотской болтовни! Я буду стоять здесь, пока девушка не выйдет, хотя бы мне пришлось ждать здесь целую вечность!

Викарий внимательно оглядел Перси. Перси не был геркулесом, но еще меньше был им викарий. Но, не будучи геркулесом, Перси казался безобразным животным, готовым на все. Для викария поэтому стратегия имела преимущество над силой. Мгновение он размышлял, как бы взвешивая все «за» и «против». А затем он весело заговорил, с видом человека, который решил добиться своего.

– Дорогой мой, – сказал он. – Этому не бывать. Вы говорите, что вы брат этой молодой леди? – Да.

– Тогда, быть может, вам лучше будет зайти в дом, и мы поговорим с вами.

– Хорошо.

– Следуйте за мной.

Перси последовал за ним. Мод смотрела через занавески, считая себя жертвой чудовищного предательства или столь же чудовищной ошибки. Но она не знала достопочтенного Серилля Фергюсона. Он владел положением лучше, чем командующий армией, хитрым стратегическим отступлением завлекающий врага. Пропустив своего спутника в открытую дверь, он ввел его в темную комнату с другой дверью, предусмотрительно запертой.

– Подождите здесь, – сказал он.

Лорд Бельфер, ничего не подозревая, сделал несколько шагов. Позади него захлопнулась дверь, и щелкнул ключ. Он был в ловушке. Шаря в египетской тьме, его руки нащупали пальто, затем шляпу и зонтик. Затем он споткнулся о палку и упал у стены. Вещи, лежавшие на полу, – тряпки, лоскутья и разный хлам, подсказали ему, что он находится в чулане. Он нащупал дорогу к двери и толкнул ее ногой. Но боль в ногах не позволила ему повторить этой попытки. Перси с проклятьем опустился на ящик с крокетом и стал размышлять.

– Теперь вы будете вне всякой опасности, – сказал в соседней комнате викарий тоном, выказывавшим самодовольство, словно он выиграл сражение. – Я запер его в чулане, где он будет вполне доволен. Вы можете продолжать свою прогулку в полной безопасности.

– Очень вам благодарна, – сказала Мод. – Надеюсь, что он не будет буйствовать, когда вы его выпустите.

– Я его не выпущу, – сказал викарий, обладавший храбростью, лишенной безрассудства. – Я передам это дело парню, заслуживающему доверия. Это – наш местный кузнец.

И, таким образом, когда через некоторое время, показавшееся Перси вечностью, он услышал поворот ключа в замке и бросился вперед, ища, кого бы он мог истребить, его нервное возбуждение разом улеглось. Перед ним стоял огромный человек со стальными мускулами, как у всех прославленных деревенских кузнецов. Он окинул Перси холодным взглядом.

– Ну, в чем дело?

Перси вздохнул. Вид гиганта успокаивал его.

– Ничего, – пробормотал он.

– Лучше, чтобы этого не было, – сказал кузнец мрачно. – М-р Фергюсон дал мне это для вас. Возьмите.

Перси взял. Это был шиллинг.

– И это.

Вторым подарком была брошюра под заглавием: «Теперь время». Бросив взгляд на брошюру, Перси увидел фразу: «…Джо Робертс всегда был горьким пьяницей, но однажды, выходя из бара». Он готов был швырнуть брошюру, но остановился, встретив взгляд кузнеца. Лорд Бельфер редко встречал столь выразительные глаза.

– Ну теперь ступайте, – сказал тот. – Я буду следить за вами и, если вы не исправитесь… то берегитесь…

Его жест был красноречивее его разговора и почти столь же выразителен, как его глаза. Лорд Бельфер вышел и поплелся по дороге в своем свитере, с шиллингом в кармане. Он прошел около мили, не оглядываясь назад.

Мод весело шла через поля по направлению к коттеджу Платта. Не успела она поднять руки, чтобы постучать у дверей, как изнутри послышался хорошо знакомый голос. Она была у цели, но отец предупредил ее. Лорд Маршмортон выбрал то же время для посещения Джорджа Бэвана. Мод тихо отошла и поспешила домой. Никогда до того она не представляла себе столь ясно, каким препятствием для молодой девушки может служить крепко спаянная семья.

Глава XVI

В момент посещения его лордом Маршмортоном Джордж читал полученное в тот же день письмо от Билли Дор. Оно, главным образом, было посвящено превратностям, испытанными мисс Синклер, ее другом, в ее отношениях со Спенсером Греем. Спенсер Грей, казалось, вел себя странно. Проявив в начале знакомства с мисс Синклер необычайную пылкость, он неожиданно охладел к ней. На последнем обеде он держался в отдалении от нее, а затем исчез вовсе, оставив лаконическую записку о том, что вынужден уехать за границу и, что им, вероятно, к величайшему сожалению, никогда больше не придется встретиться. «Неужели он думает, – говорилось в письме, – что после всего того, что он говорил бедной девушке, он может спокойно удалиться, ограничившись несколькими банальными фразами… Все это кажется еще более странным потому, что он не уезжал. Еще сегодня я видела его на Пикадилли, и он также видел меня. И что – вы думаете – он сделал? Он поспешно свернул в боковую улицу и трусливо бежал. И когда я дошла до того места, его уже не было видно. Повторяю вам Джордж, во всем этом есть что-то странное». Посвященный уже несколько раз в бурные романы друзей Билли, всегда запутанные и обрывавшиеся посредине, Джордж не слишком принимал к сердцу содержание письма. Оно лишь приятно убеждало его, что он не единственный человек в мире, имеющий сердечные огорчения. Он бегло пробежал письмо, когда раздался отрывистый стук в дверь.

– Войдите, – сказал Джордж.

В комнату вошел средних лет бодрый, небольшого роста человек. Джорджу показалось, что он где-то видел его. Он узнал в нем садовника, которому в замке передал записку для Мод в тот знаменательный день. Его одежда поразила Джорджа. Тогда, в саду, он видел его в рабочем костюме. Теперь же было странно видеть его в праздничном платье.

Сердце Джорджа затрепетало. Как все влюбленные, он не сомневался, что садовник принес ему письмо от Мод. Он поздравил себя с тем, что имел такого великолепного посредника в сердечных делах. По-видимому, это старый слуга, вроде тех, о которых говорится в романах, – человек, пользующийся полным доверием, преданный, готовый на все для мисс, которую знал с раннего детства, и в детских играх которой принимал деятельное участие. Джордж поклонился честному слуге и пошарил в кармане, чтобы убедиться, что там есть достаточно мелочи, чтобы дать ему на чай.

– Доброе утро, – сказал он.

– Доброе утро, – ответил человек.

Строгий наблюдатель мог бы заметить, что он сказал это сухо, без всякой живости. Но в этом и кроется привлекательность старых преданных слуг. Они нарочно напускают на себя суровость, чтобы не обнаружить перед посторонними своего доброго сердца. Он сказал «Доброе утро», а не «Доброе утро, сэр». Эта грубоватая независимость, по мнению Джорджа, подобала свободолюбивому человеку.

Джордж плотно закрыл дверь и бросил взгляд в соседнюю комнату. Миссис Платт там не было. Все было в порядке.

– Вы принесли мне записку от леди Мод?

Суровое лицо пришедшего покрылось мрачной тенью.

– Если вы имеете в виду леди Мод Мар, мою дочь, то нет, – ответил он ледяным тоном.

За последние несколько дней Джордж привык не удивляться неожиданностям и смотреть на них почти, как на обыденные явления повседневной жизни. Но этот удар оглушил его. – Простите, – сказал он, – я вас не понял.

– Но вы должны меня понять, – ответил граф.

Джордж, у которого пересохло в горле, проглотил слюну.

– Вы лорд Маршмортон?

– Да.

– Боже мой!

– Вас это удивляет?

– Ничего, пробормотал Джордж. В конце концов, я хотел сказать… у вас странное сходство с садовником в вашем замке. Я полагаю, вы заметили это сами.

– Садоводство мой конек.

Джорджа осенило.

– В таком случае, это были вы?..

– Да, я.

Джордж присел.

– Это наводит меня на новые мысли…

Лорд Маршмортон остался стоять. Он строго покачал головою.

– Это не годится, мистер… Я не знаю вашего имени…

– Бэван, – ответил Джордж, с облегчением вспоминая свое имя после охватившего его столбняка.

– Этому не бывать. Этому должен быть положен конец. Я имею в виду нелепые отношения между моей дочерью и вами. Я должен сразу положить конец этой путанице. Джорджу показалось, что путаница только теперь начинается, но, естественно, он этого не высказал. Лорд Маршмортон исчерпал свои реплики. Посланный сестрою, леди Каролиною, в роли непреклонного отца, он проявил в разговоре те качества сдержанного и взвешивающего свои выражения оратора, каким он был в своих редких выступлениях в палате лордов.

– У меня нет желания быть жестоким к увлечениям молодости. Молодость – период романтизма, когда сердце повелевает рассудком. Я сам некогда был молод.

– Но вы и теперь молоды, – сказал Джордж.

– Да что вы! – воскликнул лорд Маршмортон, польщенный комплиментом и забыв свою роль.

– Вам нельзя дать больше сорока.

– Ну, ну, мой мальчик… Я хочу сказать, мистер Бэван.

– По совести, вы выглядите много моложе.

– Между тем, мне сорок восемь лет.

– Самый расцвет жизни!

– Вы полагаете, что я выгляжу моложе своих лет?

– Разумеется.

– Ну, прекрасно. Нет ли у вас табаку, мой мальчик? Я пришел без кисета.

– Он возле вас, у вашего локтя. Прекрасный табак. Я купил его в городе.

– Я как раз курю этот сорт. Какое совпадение!

– Совершенно верно.

– Спичку?

– Спасибо. У меня есть.

Джордж набил свою трубку. Дело приняло благоприятный оборот.

– Да, о чем я говорил, – сказал лорд Маршмортон, выпуская густое облако дыма. – Ax, да. – Он вынул трубку изо рта, почувствовав себя смущенным. Да, да, конечно… Наступило неловкое молчанье.

– Вы сами видите, – сказал граф, – что это невозможно.

Джордж покачал головою.

– Я, может быть, не достаточно сообразителен, но должен сказать, что не вижу этого.

Лорд Маршмортон вспомнил несколько инструкций, полученных от сестры.

– Во-первых, что мы знаем о вас? Вы для нас совершенно незнакомый человек.

– В таком случае мы можем очень скоро познакомиться. Не правда ли? Я встретил вашего сына на Пикадилли и имел с ним долгий разговор. А теперь вы делаете мне соседский визит.

– Я этого не имел в виду, ответил граф.

– Тем не менее это вышло так.

– Затем, имеется один вопрос, о котором я хотел бы осведомиться. Мы – старая семья, и я хотел бы напомнить вам, что Маршмортоны были в Бельфере еще до войны Алой и Белой Розы.

– А Бэваны были в Бруклине еще до Бруклинской подземной дороги.

– Простите, я не понял.

– Я хочу лишь указать вам, что могу проследить свой род в течение весьма долгого времени.

– Я никогда не слыхал о Бруклине.

– Вы не слыхали о Нью-Йорке?

– Конечно, слыхал.

– Ну, так это один из его пригородов.

Лорд Маршмортон зажег потухшую трубку. У него было ощущение, что они снова отклонились от темы.

– Это совершенно невозможно.

– Не вижу, почему.

– Мод слишком молода.

– Ваша дочь не может быть иной.

– Ho она слишком молода для того, чтобы разобраться в своих чувствах.

Было ясно, что этот чрезвычайно приятный молодой человек ставил его в затруднительное положение. Графа обезоружило открытие, что этот молодой человек оказался весьма симпатичным, лучшим из всех, кого графу приходилось встречать в последний период своей жизни.

– В настоящее время, во всяком случае, она воображает, что влюблена в вас… Это абсурд…

– Вам не следовало бы говорить мне этого, сказал Джордж.

То обстоятельство, что третьи лица явились к нему сообщить об этом, давало ему надежду, что его дело не безнадежно. Это невероятно, это – чудо.

– Вы – романтический молодой человек и, несомненно, в настоящий момент воображаете, что любите ее.

– Нет, – Джордж не мог оставить без возражения такого рода заявления. – В этом вы ошибаетесь, сказал он. – я, действительно, люблю вашу дочь, люблю с первого момента, как увидал ее. Я всегда буду любить ее. Она – единственная девушка во всем свете.

– Вздор и чепуха!

– Ничего подобного. Это безусловно так!

– Но вы знаете ее слишком мало.

– Достаточно долго!

Лорд Маршмортон вздохнул. Вы причиняете нам много неприятностей и огорчений. Я хотел бы убедить вас быть благоразумным.

– Я думаю, что я благоразумен.

– Я хочу, чтобы вы поняли мою точку зрения.

– Я понимаю вашу точку зрения, но не совсем ясно. Видите ли, моя точка зрения заслоняет для меня вашу.

Наступило молчанье.

– В таком случае, я боюсь, – сказал лорд Маршмортон, – что нам придется оставить дело в том положении, как оно есть до тех пор, пока оно не изменится к лучшему.

– Не будем больше говорить об этом. Но я должен просить вас ясно понять, что я должен буду сделать все, что в моих силах, чтобы прекратить то, что я называю неприятным вторжением.

– Я понимаю вас.

Лорд Маршмортон кашлянул. Джордж смотрел на него с некоторым удивлением. Он думал, что разговор окончен. Но лорд не собирался уходить. Казалось, у него было что-то на уме.

– Тут есть, э… совсем нечто иное, – сказал он, и снова кашлянул в замешательстве. – Только, только совсем другая вещь, повторил он.

Цель его визита к Джорджу носила двоякий характер. Во-первых, леди Каролина направила его сюда. Одного этого было бы вполне достаточно. Кроме того, визит являлся для него необходимым по причине несчастного случая, ставшего ему известным лишь в это утро. Следует вспомнить, что Билли Дор сообщила Джорджу, что садовник, с которым она так подружилась, взял у нее ее адрес, чтобы послать ей несколько роз. Клочок бумаги с адресом был утерян, и лорд Маршмортон разыскивал его безрезультатно с самого завтрака. Билли Дор произвела неизгладимое впечатление на лорда Маршмортона. Она принадлежала к тому типу людей, которых ему не приходилось до того времени встречать. Он находил ее более, чем приятной. Ее знакомство с розами и ее любовь к садоводству укрепили расположение графа к ней. Он не мог припомнить, что когда-либо встречал такую умную и очаровательную девушку, и очень стремился снова встретиться с нею. И вдруг какая-то слишком ревностная горничная, во время уборки, уничтожила единственную возможность найти ее. Не сразу после этого для лорда Маршмортона засияла надежда. Только после того, как он оставил безрезультатные поиски потерянной бумажки, он припомнил, что впервые встретил Билли в обществе Джорджа. Между ним и нею Джордж был единственным звеном. Получить от Джорджа адрес Билли было первоначальной причиной его посещения. И теперь, когда наступило время затронуть этот вопрос, лорд почувствовал некоторое замешательство.

– Когда вы посетили замок, – сказал он, когда вы посетили замок…

– В прошлый четверг, подсказал Джордж.

– Совершенно верно… Когда вы посетили замок в прошлый четверг, с вами была молодая дама…

Не замечая того, что предмет разговора изменился, Джордж находился под впечатлением, что его собеседник переменил фронт и собирается атаковать его с другого фланга. Он постарался отразить то, что показалось ему грубым намеком.

– Мы случайно встретились с нею у замка. Она пришла туда совершенно независимо от меня.

Лорд Маршмортон испуганно взглянул на него.

– Вы не знаете ее? – спросил он озабочено.

– Конечно, я знаю ее. Она – моя давнишняя приятельница. Но если вы намекаете…

– Отнюдь нет, – ответил лорд с глубоким облегчением. – Отнюдь нет. Я спрашиваю просто потому, что эта молодая дама, с которой я имел беседу, была настолько добра, что дала мне свою визитную карточку и адрес. Она тоже ошиблась, приняв меня за садовника.

– Эти бархатные брюки… – пробормотал Джордж.

– Я нечаянно потерял их.

– Вы всегда можете купить новые.

– Что?

– Я говорю, что вы всегда можете купить новые бархатные брюки.

– Я не терял брюк. Я потерял имя и адрес молодой дамы.

– О!

– Я обещал послать ей розы. Она будет ждать их.

– Это нехорошо. Я как раз читал письмо от нее перед тем, как вы вошли. Это, должно быть, относится к вам, то, что она пишет: «Если вы увидите дяденьку, старого душку, напомните ему про розы»… Я прочитал это место три раза, но не мог разгадать их смысла. Это вы – дяденька? Граф нежно улыбнулся.

– Во время нашей беседы она называла меня дяденькой.

– В таком случае поручение относится к вам.

– Очень милая, очаровательная девушка. Как ее имя и где я могу найти ее?