Текст книги "Август и Джонс"

Глава тридцать вторая
Август

Джонс заняла для меня место своей синей тростью в наклейках и сапфирах. Я отложил Бетти и сел рядом.

– Готова?

– Готова, – ответила Джонс.

Сегодня она собиралась рассказать о своей операции и о том, каково это – лишиться зрения. Я помогал ей с презентацией. Ещё у нас появилась новая помощница учительницы, миссис Гарденер, которую наняли специально для Джонс. Вообще весь учебный процесс собирались адаптировать, чтобы у всех были равные возможности, и миссис Гарденер объяснила, как нам обеспечить комфортную обстановку в классе.

Все молчали, пока Джонс выступала. Даже Джордж с Тео перестали кривляться и внимательно её слушали.

Потом начались вопросы: о самой операции по удалению глаза, которая правильно называлась «энуклеация», о разных технологиях, которые помогали в повседневной жизни. Джонс отвечала на все, даже самые очевидные и нелепые.

Она показала нам особый прибор «Полярис», с помощью которого изучают брайль. Мы все его опробовали. Я решил тоже им заняться на каникулах, чтобы мы с Джонс могли переписываться. Мне нравилась сама идея того, чтобы нащупывать буквы подушечками пальцев.

На ВОЧ мисс Фэ предложила нам обсудить наши планы по покорению Косцюшко. Всё равно учебный год почти закончился, и по школьной программе мы уже всё прочитали. Я внимательно изучал альпийские районы Австралии, чтобы как следует подготовиться к путешествию. А ещё мы с мамой завели традицию долгих прогулок после ужина – там ведь тоже придётся много ходить. Как раз летом темнело довольно поздно.

– Сезон самый подходящий, – рассуждал я. – Тропа не занесена снегом, и температура не слишком низкая.

– Хоть сейчас и лето, надо будет тепло одеться и обувь взять удобную, – отметила Джонс.

– Ага, мы с папой на этой неделе купим мне походные ботинки.

Я добавил Косцюшко в наш список, чтобы побороть свой страх, но тот всё ещё лежал на душе тяжёлым камнем.

– Там будет много полевых цветов, – с улыбкой произнесла Джонс. – Ветреница, альпийский лойкокрисум, снежные маргаритки, жёлтые пикносорусы…

– Папа говорит, он будет нашим шерпой, но рюкзаки придётся нести самим, – сказал я.

Шерпы – это народ из горных районов Непала. Их называют ангелами-хранителями Гималаев, высочайшего хребта на планете. Они следят за безопасностью туристов, помогают им разбить лагерь, носят вещи и оборудование.

– По поводу цветов он сказал, что из пикносорусов можно делать чай, – продолжил я. – Их варят с листьями эвкалипта на костре. А перекусывать по дороге будем смесью из сухофруктов, орехов и шоколада. Папа её называет «сухомятка», хотя, по-моему, это не подходящее слово.

– Хорошо, что твой папа поедет с нами. Похоже, он много знает про горные походы.

В конце урока мисс Фэ подошла к нам и заглянула в наши заметки.

– Подумайте над тем, чтобы пройти по тропе от Требо в тринадцать километров. На этом маршруте лежит Кутапатамба, самое высокогорное озеро Австралии. И ещё можно проехаться на подъёмнике.

Я представил, как сижу в трясущемся подъёмнике, высоко над горами, и снова почувствовал приступ паники. Вдруг он сломается посреди дороги и мы повиснем в воздухе на одной лишь металлической проволоке?

– Это лучший путь до вершины? – спросила Джонс.

Я тем временем рисовал в воображении одинокий подъёмник, обдуваемый ледяными ветрами. Кажется, где-то в итальянских Альпах один такой сорвался и рухнул на землю, и все люди в нём погибли.

– Я пробовала оба маршрута, и этот куда более интересный.

– Тогда выбираем его, – сказал я, стараясь набраться храбрости и не думать о сломанных подъёмниках.

– Уверен, Ави? – спросила Джонс.

Я нервно сглотнул и расправил плечи.

– Это же лучший маршрут. По нему и пойдём.

– Обращайтесь, если будут нужны советы, – добавила мисс Фэ. – Я ведь заядлая альпинистка, чуть ли не каждые выходные провожу в горах.

После обеда она показала всему классу карту горы Косцюшко и рассказала, что мы с Джонс собираемся её покорить.

Все захлопали, пожелали нам удачи и стали делиться своими планами на каникулы. Джордж собирался в сёрф-лагерь на Южном побережье, Ли Пинь уезжала в Китай навестить родных, Ария записалась на творческий курс, чтобы научиться рисовать в аниме-стиле. Всё это представлялось мне куда более заманчивым, чем восхождение на высочайшую гору Австралии.

Камень страха на моей душе становился всё тяжелее.

* * *

Мы официально закончили пятый класс. На последнем собрании мне вручили золотую медаль «За выдающиеся достижения и общественную деятельность», а если точнее – за то, что я собирал деньги для семьи Джонс. А она сама получила награду «За спортивные достижения». Миллера и Амала выбрали старостами шестого класса, и они вместе произнесли речь о том, каким замечательным будет следующий учебный год. Мы с Джонс входили в школьный совет, поэтому тоже сидели на сцене в своих новых пиджаках. Мама щёлкала фото одно за другим, а папа громко аплодировал и одобрительно свистел, когда мне вручали награды.

Потом, чтобы отпраздновать окончание учебного года, наши с Джонс родители повели нас в отель «Рокс» на роскошное чаепитие в английском стиле. В вестибюле стояла огромная рождественская ель, и мы все с ней сфотографировались. На это Рождество и Новый год мы с Лекси и Арчером будем ездить туда-сюда, чтобы успеть провести время и с мамой, и с папой. Я уже приноровился быстро паковать и распаковывать вещи и ничего не забывать.

Скоро наступил январь, и подошло время нашей поездки на гору Косцюшко. Будильник у меня сработал без десяти пять, и за окном было ещё темно. Я проверил сумку со снаряжением для похода, оделся и позавтракал. Мама приготовила мне кашу с мёдом, бананом и кокосом.

В дверь постучал папа, и мама впустила его в прихожую.

– Готов ехать, Ави? За Джонс и её папой заедем по пути. Ники, я его верну в воскресенье вечером.

Мама меня обняла, и я неожиданно осознал, что сильно вырос за последние месяцы и теперь ненамного её ниже.

– Удачи, Август. Поверить не могу, что мой малыш поднимется на гору! И когда ты успел стать таким большим? Хит, спасибо тебе, – добавила она, обращаясь к папе. – Я рада, что ты едешь с ним.

* * *

От Сиднея до подножия горы Косцюшко триста девяносто три километра. Это пять часов сорок пять минут на машине. В животе у меня бурлило от нервов. Вдруг мне не хватит смелости сесть на подъёмник? Или путь будет слишком далёкий? Слишком холодный? Слишком тяжёлый?

– Послушаем аудиокнижку? – предложила Джонс.

Наши папы обсуждали футбол, ретроавтомобили и работу, так что мы взяли по наушнику и послушали несколько глав истории и подборку музыки, которую Джонс составила специально для этого путешествия. Постепенно мы провалились в сон, обнимая наши рюкзаки, а когда проснулись, мистер Кёрби нас спросил, не хотим ли мы заморить червячка. Мы растерянно моргали, потягивались и зевали, ещё не готовые строить целые предложения.

– Вы прямо как сонные коалы, – пошутил мой папа.

– Где мы? – спросил я, разглядывая в окошко главную улицу небольшого городка.

– В Куинбиане. Здесь перекусим и поедем дальше, в Тредбо. На вершину поднимемся завтра, а сегодня просто расслабимся и полюбуемся на пейзаж.

Мы зашли в людное, но уютное кафе, пропитанное запахом кофе. Джонс заказала панкейки с шоколадной крошкой и мороженым, я решил ничего не брать, потому что живот у меня ещё бурчал после завтрака, а папа взял бургер с яйцом и беконом, хашбрауны и огромную порцию соуса барбекю.

– Отлично подзаправились, – сказал он, похлопав себя по животу.

После еды мы сверились с картой.

– Так, проедем через Куму, Джиндабайн, а затем доберёмся до Тредбо. Там поглядывайте в окошко, чтобы не пропустить гостиницу «Альпийскую». Ну, в гору! – объявил папа и ударил ладонью по столу.

Раньше я только на футбольном поле видел его таким, полным энтузиазма.

Мы поехали по извилистым дорогам в Снежные горы. По пути я заметил маленького коричневого вомбата, который вперевалочку брёл вдоль обочины.

Папа затормозил, и мы вышли его сфотографировать.

– Это наш счастливый талисман, его зовут Уолли, – объяснила случайная прохожая. – Он в меру дружелюбный, но слишком близко не подходите – может укусить. Однажды чуть не отхватил мне палец, когда я давала ему морковку.

Уолли скрылся в альпийском лесу, и я повернулся к Джонс.

– Ты знала, что короткошёрстных вомбатов ещё называют голоносыми? И все вомбаты какают «кирпичиками». Они так помечают свою территорию. А кубическая форма не позволяет их экскрементам скатиться вниз по склону!

– И попы у них невероятно крепкие, – вставил папа. – Вомбаты забираются в нору попой кверху, потому что хищники не смогут схватить их за такой прочный зад.

– Что?! – ошарашенно переспросил я. – Ты это выдумал?

– Вовсе нет!

Я проверил в интернете, и оказалось, что он прав. Похоже, свою любовь к фактам я унаследовал от папы.

* * *

Мы зарегистрировались в гостинице «Альпийская», и нас поселили в соседние комнаты, соединённые между собой общей дверью. Джонс завалилась на кровать слушать музыку, а я подошёл к окну, из которого открывался вид на подъёмники, и стал наблюдать за пассажирами. Они болтали и смеялись, пока эти подвесные металлические скамейки уносили их к вершине горы.

Мне снова стало не по себе, так что я перевёл дыхание и отошёл от окна.

– Скорее бы завтра, – сказала Джонс.

– Ага, – ответил я, хотя мне, наоборот, хотелось, чтобы оно как можно дольше не наступало.

Тут к нам заглянул папа.

– Ну что, искатели приключений, пойдёте в бассейн? Он с подогревом и со спа-центром.

– Можно, пап? – спросила Джонс.

– Само собой. И я с вами, – ответил мистер Кёрби. – Было бы здорово немного поплавать.

– Предлагаю соревноваться, кто быстрее проплывёт! – предложил мой папа.

Всё-таки хорошо, что он поехал с нами. В городе его постоянно что-то отвлекало, особенно работа, а здесь папа казался более расслабленным.

Я постарался отогнать подальше мысли о подъёмниках и подумать о том, какой «бомбочкой» нырнуть в бассейн.

Глава тридцать третья
Джонс

Я встала до будильника, уже предвкушая наше восхождение на гору. Оделась в штаны, джемпер с длинными рукавами, плотные носки с кроссовками для бега и разбудила папу. Новый глаз мне вставили ещё на прошлой неделе, и повязку я больше не носила. Хотя в горах довольно холодно, на большой высоте легко обгореть, так что мы смазали лицо и уши солнцезащитным кремом. На моём тюбике с кремом было две бирки, а на зубной пасте – одна, но я ещё на всякий случай понюхала его, когда отвинтила крышечку. Не хотелось бы намазаться зубной пастой вместо крема от солнца!

Мы проверили погоду в Тредбо на моём планшете. Тёплый и солнечный день в горах может в любую минуту смениться снежной бурей. Пока на сегодня прогноз был хороший.

– Пойдём на завтрак? Умираю с голоду, – сказала я, и в ту же минуту к нам в дверь постучали. Я нащупала ручку и потянула за неё.

– Доброе утро, – тихо произнёс Август.

– Сегодня мы наконец поднимемся на Косци! – воскликнула я. – Готов идти завтракать?

– Наверное.

Мы спустились в кафе, и папа помог мне заполнить тарелку шоколадными круассанами, фруктами, яблочными слойками, хашбраунами, беконом и яичницей-болтуньей. Я с аппетитом ела свой завтрак, думая о том, сколько километров нам предстоит пройти. А вот Август ничего себе не положил и вёл себя как-то тихо.

– Надо плотно поесть, – посоветовала ему я. – Нам нужны силы, чтобы добраться до вершины. Попробуй хотя бы шоколадный круассан. Он такой нежный и тягучий внутри!

– Я не голодный.

– Ты плохо себя чувствуешь?

– Мне немного страшно, – признался Август. – Я никогда не поднимался на гору.

– Не бойся, мы же вместе! А если устанем, наши папы посадят нас к себе на плечи и донесут до вершины!

Август захихикал, и у меня чуть отлегло от души.

– Хорошо, попробую круассан, – сказал он.

* * *

Мы подошли к подъёмникам на гору Косцюшко, и папа отметил, что небо чистое, а погода безветренная, поэтому сегодня много кто решил отправиться на вершину. Я слышала шум и бодрые голоса других путешественников. Папа сказал, что мы с Августом тут самые юные альпинисты. Перед тем как отправиться в путь, мы наполнили бутылки водой, и я окунула пальцы в студёную реку Тредбо. Вода была такая холодная, что они сразу онемели.

Папа описал для меня всё, что находилось вокруг, и ещё раз проверил прогноз.

– «День обещает быть солнечный. Не забудьте зимнюю одежду и солнцезащитный крем», – зачитал он. – Пожалуй, мы хорошо подготовились.

Я упаковала с собой много сытных закусок, побольше воды и аптечку. А ещё водонепроницаемую куртку, крем от солнца, спрей от насекомых, тёплый свитер и запасные батарейки в камеру, чтобы нащёлкать побольше фото для мисс Фэ. Бетти я тоже захватила, и папа взял трос безопасности, которым мы уже навострились пользоваться.

Я думала поехать вместе с Августом, чтобы он не так сильно нервничал, но мы потерялись в суете очереди на подъёмник.

– Два места! – крикнул оператор.

Папа повёл меня на посадку, держа за руку.

– Ещё три шага, два, один… Вот, садись, – сказал он.

Я села на жёсткое сиденье, и папа опустил крепление безопасности. Ноги у меня болтались в воздухе, и мне было страшновато, но я не могла перестать улыбаться.

– Ехать около пяти минут, – сообщил папа. – Тут повсюду горы, насколько хватает глаз… Мы поднимемся на высоту тысяча девятьсот тридцать метров, а дальше пешком доберёмся до вершины.

– Где Ави? – спросила я. – Он далеко?

– Они ещё в очереди, но быстро нагонят нас наверху, не беспокойся.

Я не могла не беспокоиться. Август больше всего на свете боялся высоты, и меня не было рядом, чтобы его подбодрить.

Глава тридцать четвёртая
Август

Джонс взмыла на гору на подъёмнике, а у меня всё больше заплетались ноги, по мере того как подходила наша очередь. Мне хотелось отправиться вслед за Джонс, но мои ноги меня не слушались.

– Пойдём, дружище, – сказал папа.

Я попытался сдвинуться с места, но не смог.

– Вы садитесь или нет? – спросили у нас за спиной.

– Август, мы садимся? – повторил за ними папа.

Я помотал головой, и мы отодвинулись в сторону, пропуская нетерпеливого мужика с его приятелями.

– Пешком до верха далеко добираться, – со смехом произнёс он.

– Смеяться тут не над чем, – сказал мой папа. – Он ещё ребёнок.

Мы пролезли под металлической перегородкой и отошли в тихое место поодаль, к реке чайного цвета и эвкалиптам с удивительными закрученными стволами. Я бросил веточку в быстрый поток, и её унесло вниз по течению. Сейчас я сам хотел быть этой веточкой. И уже морально готовился к папиной речи о том, что мне следует вести себя как настоящему мужчине, а не трусливому неженке, но вместо этого папа уселся на скамейку, опершись о неё ладонями, посмотрел в небо и улыбнулся.

– Чудесный денёк! И воздух такой чистый. Хорошо живём, а?

Я опустился рядом с ним, сгорбив спину, и прошептал:

– Я боюсь высоты.

– Знаю, Ави. У тебя это давно. Помню, ты был ещё крохой, когда забрался на детскую горку и разревелся со страху. Пришлось тебя спасать. Так что по большей части ты играл в песочнице.

– Погоди, ты не станешь мне говорить, что надо «быть мужиком» и «не распускать нюни»?

– Думаю, этого ты уже наслушался. Пожалуй, пришло время опробовать другой подход. Рассказать тебе о том случае, когда я не на шутку перепугался?

Я пожал плечами и пнул носком землю.

– Если хочешь.

– Я весь обмер от страха, когда впервые взял на руки твою сестру. Меня прямо ужас сковал. Я боялся, что допустил страшную ошибку и не смогу правильно о ней заботиться, что кто угодно справился бы с этим лучше меня. Но ты посмотри на неё сейчас – настоящая воительница! Честно признаться, я и сейчас боюсь её не меньше, но мы как-то выдержали это испытание. Конечно, это больше заслуга твоей матери. Она, скажем так, руководила процессом. Ну, а потом у неё родились двое замечательных мальчишек, которые растут у нас на глазах, и мы очень гордимся ими обоими. В общем, таким окольным и неуклюжим способом я пытаюсь тебе сказать, дружище, что всем иногда бывает страшно и тревожно. Это нормально. Главное, чтобы твой страх не мешал заниматься тем, что тебе нравится.

– Ты мною гордишься? – прошептал я. – Несмотря на то что я бросил футбол?

– Я горжусь тобой потому, что ты бросил футбол! Ты набрался храбрости и отказался от того, что тебе неинтересно. Наверное, мне следовало раньше всё понять, но я долго не соображал что к чему.

Какое-то время я молчал, думая над папиными словами. А потом он нарушил тишину:

– Так вот, есть тропа, по которой можно подняться в нужное нам место где-то часа за полтора, но она довольно крутая, и идти по ней тяжело. Если не хочешь ехать на подъёмнике, я тебя отведу.

– Правда?

– Конечно. Ну, пойдём. Джонс наверняка уже нас ждёт, и вернуться надо до темноты.

Теперь ноги меня слушались, и я зашагал было вслед за папой, но потом остановился, раздумывая над всем, что он мне рассказал.

– Пап! Погоди!

Он обернулся.

– Что такое?

– Давай ещё раз попробуем! Поедем на подъёмнике!

Папа подбежал ко мне, радостно присвистнув.

– Ты точно уверен?

– Точно.

– Хорошо, Ави. И не забывай: я всё время буду рядом.

* * *

Мы парили над величественными сине-зелёными вершинами и долинами национального парка Косцюшко, и я всю дорогу сжимал папину руку. В последний раз мы держались за руки совсем давно – когда он впервые привёл меня на футбольное поле, ещё маленького, в спортивной форме не по размеру.

Наверху нас ждала Джонс.

– Ты решился! Я так и знала!

Я очень собой гордился, что поехал на подъёмнике. Осталось только подняться на вершину.

Папа посмотрел на меня и улыбнулся.

– Я тоже в нём не сомневался. Ну что? Вперёд, команда!

* * *

Мы шли по сетчатому металлическому настилу, любуясь пологими каменистыми склонами, поросшими невысокой желтовато-зеленой травой и дикими цветами. Мы поднимались всё выше, и в один момент я увидел нечто потрясающее. То, чего никто из нас совсем не ожидал. Я подался вперёд, чтобы убедиться, что мне это не мерещится.

– Видишь, Ави? – спросил папа, подтолкнув меня локтем.

Я энергично закивал и повернулся к Джонс, которая в этот момент разговаривала со своим папой. Они шли позади нас, и я крикнул:

– Ещё один пункт из нашего списка!

Мы подождали, пока они нас нагонят, и все вместе остановились ненадолго, чтобы попить воды, которую набрали в горной реке. Я отвёл Джонс в сторону и спросил:

– Помнишь, у нас ещё была цель на Косцюшко?

Джонс ненадолго задумалась, а потом схватила меня за руку.

– Снег?!

– Да!

Мы поднялись выше, туда, где склоны были припорошены снегом. Он был уже подтаявший и грязноватый, но мы скатали из него снежки и бросили друг в друга.

– Я думала, он будет более пушистый, – сказала Джонс, разминая снег между ладонями.

– Я тоже.

– Вам надо съездить в Японию, – посоветовал папа. – Там выпадает мелкий снег, лёгкий, как воздух.

– Ави, полетели в Японию! – тут же воскликнула Джонс. – Ну, после того как я заберусь на гору Кук в Новой Зеландии.

– Составим отдельный список, для путешествий, – предложил я.

– Это ты хорошо придумал, – ответила Джонс. – Есть столько мест, где я хочу побывать!

Глава тридцать пятая
Джонс

Мы сделали привал на обзорной площадке озера Кутапатамба. Обидно, конечно, что я не могла на него полюбоваться. Только вспоминала, каким оно выглядело на фотографиях в интернете, и слушала, как Август его описывает – синим, мерцающим, идеально ровным кругом.

Папа выдал нам злаковые батончики, которые приготовила мама, и мы все сели отдохнуть, вытянув перед собой ноги и откинувшись спиной на рюкзаки. Папа открыл термос и налил нам по кружке горячего шоколада. Мы все взяли по одной, такой походной, жестяной, и чокнулись ими, чтобы отметить наш поход.

– Это самое высокогорное озеро Австралии, – сказал Август. – Одно из пяти редких озёр, образованных в результате деятельности ледника. На всём нашем континенте нет более свежей пресной воды, чем в Кутапатамбе, и это благодаря низкому содержанию соли.

Я вдохнула чистый, холодный горный воздух и отпила сладкого шоколадного молока. Здесь стояла такая волшебная атмосфера тишины и умиротворения, что мне не хотелось уходить.

– Что ж, – сказал папа, убирая термос и закуски, – пора выдвигаться. Покроем ещё пару-тройку километров, а там пообедаем. Ты же взял с собой обед, дружище? – спросил он папу Августа.

– Я думал, ты его упаковал, Стив.

М-да, это серьёзный провал для нашей экспедиции. Я разочарованно повернулась к Августу, но тут наши папы рассмеялись.

– Не волнуйтесь, ребятня, всё у нас есть – и сэндвичи, и батончики, и чай, и шоколад, и сухомятка. Можно хоть всех альпинистов на этой горе накормить, – сказал папа и взял меня за руку, помогая мне подняться.

Пока мы шли, он легонько дёргал за наш трос, чтобы я знала, куда поворачивать – влево или вправо.

Папа пришёл в хорошую форму из-за работы на стройке и сегодня даже не запыхался. Какое-то время спустя мы замедлили шаг, а потом и вовсе остановились.

– Август, Хит! Смотрите! – крикнул папа, а затем обратился ко мне: – Здесь словно разноцветный ковёр из сотен маргариток и пушистых жёлтых цветов. Выглядит изумительно.

– Это альпийский лойкокрисум, снежные маргаритки и жёлтые пикносорусы. Пикносорусы ещё называют пышноголовками, потому что они круглые и пышные, – сказал Август, подходя к нам.

– О-о, а вот тут нам повезло, Джонс, – добавил папа. – Я надеялся, что мы их увидим.

Мы присели на корточки, и папа описал для меня большой белый цветок с ярко-жёлтой сердцевиной, как моя шапка, которую связал Август. Я наклонилась и понюхала бутон. У него был сладкий аромат.

– Это ветреница? – спросила я, касаясь нежных лепестков.

– Да. Она здесь редко встречается.

– Ветреница растёт на Косцюшко очень узкой полосой, всего восемь километров шириной и тридцать два километра длиной, вдоль Большого Водораздельного хребта, – рассказал Август. – Она едва не вымерла в этих краях, потому что здесь паслись животные, но ветреница – сильное растение, и она выстояла.

– Совсем как одна девочка, которую я хорошо знаю, – сказал мой папа. – Имя у неё начинается на «Д». Ну, пойдём. Время покорять вершины!

* * *

По мере того как мы поднимались, тропа становилась всё круче, а ветер всё холоднее. Я надела и свитер, и куртку. Нам всем уже не терпелось дойти до туристической хижины и пообедать.

На перевале Роусон Пасс папа зачитал нам табличку на камне-указателе:

– «Горная вершина: место, где танцуют духи. Духи наших предков, путешественники прошлого, приходившие сюда, всё ещё обитают в этих краях.

Отнеситесь к ним с уважением и соблюдайте тишину. Род Мэйсон, ответственный за образовательную программу о жизни аборигенов».

Я представила, как мой дух танцует на вершине. Папа передал трос Августу, и мы пошли по последнему участку пути, стараясь вести себя уважительно. Папа сказал, что отсюда уже виден пик горы.

Чтобы скоротать время, Август перечислял всех диких животных в парке Косцюшко, которые находились на грани вымирания. Их оказалось довольно много.

– Из видов, находящихся под угрозой, здесь обитают северная лягушка-корробори, южная лягушка-корробори, альпийский водяной сцинк, альпийский колючий рак, альпийский дубовый сцинк, альпийская квакша Верро… О, мы пришли! – ахнул Август.

– Мы на вершине?

– ДА!

Мы поднялись по каменистой тропе на самый пик. Папа крепко меня обнял, пожал мне руку и сказал, как сильно мною гордится. Остальные путешественники тоже радостно кричали, хлопали и стучали треккинговыми палками. Август прочитал вслух надпись с таблички:

– «…польский исследователь Павел Эдмунд Стшелецкий взошёл на Австралийские Альпы пятнадцатого февраля тысяча восемьсот сорокового года и назвал эту гору в честь известного польского борца за независимость… однако Стшелецкий не был первым человеком, покорившим Косцюшко. Австралийские аборигены тысячелетиями посещали эту вершину и пировали мотыльками богонга»… Интересно, какие мотыльки на вкус?

Папа помог мне забраться на небольшой каменный постамент, и мы с Августом подняли сцепленные руки в воздух для фотографии. По мировым стандартам две тысячи двести двадцать восемь метров – далеко не рекордная высота. Гималаи выше восьми тысяч. Но сегодня у меня было такое чувство, словно я покорила Эверест.

– Мы поднялись на Косци! Август, мы справились!

– Да! И я поборол свой страх, – ответил он. По голосу было слышно, что Август улыбается.

Всё-таки главное воспоминание для меня – это не то, как я стою на самой вершине Австралии, а как мы с Августом держимся за руки, и чувство гордости и счастья расцветает у меня в груди подобно прекрасной ветренице.