Текст книги "Август и Джонс"

Глава десятая
Август

Перед субботним матчем, первым в премьер-лиге, мы собрались для ежегодной фотографии всей команды «Кошек Лейн Ков». Нас выстроили в три ряда, и я хотел спрятаться сзади, как обычно, но на этот раз папа что-то шепнул фотографу и показал на меня пальцем, как на преступника.

– Номер тридцать один! В первый ряд! – скомандовал фотограф.

Я протолкнулся через толпу и встал между Джо, который ухмылялся и поигрывал мышцами, и Рафферти, который с гордостью держал в руках футбольный мяч. На самом деле это было место для уважаемых игроков, и я буквально кожей чувствовал, как Джордж с Тео сверлят меня взглядами с края ряда. Все знали, что я не заслуживаю стоять в центре.

– Август, придержи мяч вместе с Рафферти, – сказал папа. – И все кричим: «Футбик рулит!»

Рафферти поделился со мной мячом, и я пробормотал: «Футбик рулит», хотя про себя подумал:

«Футбик – отстой». Фотограф так долго щёлкал камерой, что у меня щёки заболели от натянутой улыбки. Наконец мы закончили, и Джордж с Тео пробежали мимо, толкнув меня с обеих сторон.

– Смотри не испорть нам этот матч, Август, – прошипели они.

Только я не мог играть лучше, как бы ни старался. Иначе перехватывал бы все мячи и забивал все голы, как Рафферти с Арчером.

* * *

Родители собрались у поля, дрожа в пуховиках и грея ладони о стаканчики с горячим кофе. Я остался в ветровке, чтобы совсем не замёрзнуть, и топал по газону, пытаясь разогреть онемевшие ступни. Впрочем, несмотря на холодину, я рассчитывал провести начало матча на скамье. Мы играли против «Бульдогов Вестбрука», которые занимают второе место в рейтинге лучших команд и полностью соответствуют своему названию. После матчей с этими ребятами я всегда ухожу с поля весь в синяках и царапинах.

– Удачи, Ави! – крикнула мама.

Она мне улыбнулась, но мимолётно. Сегодня утром папа набросился на неё с обвинениями. Говорил, что надо не валяться в кровати, а поддерживать работу мужа и увлечения сыновей. «Какой пример ты подаёшь нашим мальчишкам? Лежишь целыми днями, ничего не делаешь!»

Я хотел за неё заступиться, но ничего не сказал, потому что мы опаздывали, а папа и так был сердитый. Арчер вообще не обратил внимания на всю эту сцену. Он таращился в свой телефон – наверное, переписывался с очередной подружкой.

В итоге мама встала и пошла с нами. В машине родители не обменялись ни словом. А когда мы приехали, разошлись по разным концам поля. Пожалуй, было бы лучше, если бы мама осталась дома. И я тоже. Приготовили бы оладушки на завтрак и поели их вместе с Лекси под приятную музыку.

Бóльшую часть матча я провёл на скамье запасных. Команды шли нос к носу, и папа не хотел рисковать. Я же мог и противнику случайно подать, и мяч потерять. Но в последней четверти Джо подвернул ногу, у Джорджа закололо в боку, и у папы не осталось выбора, кроме как выпустить меня на поле.

– Август! Давай, вперёд. Не бойся мяча, сынок. Участвуй в игре.

Я не стал его слушать и первое время держался в стороне, стараясь никому не мешать. В последние минуты матча я стоял у вражеских ворот, далеко-далеко от всей суматохи, но тут Навин пнул мяч с такой силой, что тот приземлился прямо передо мной. Все давно забыли о моём существовании, и я оказался совершенно один. Перед воротами. За тридцать секунд до конца тайма. Пока счёт был равен, но, если бы я забил гол, мы бы победили с отрывом в одно очко.

– Бей по мячу, Август! – заорал папа. Лицо у него было прямо багровое, и на лбу вздулись вены.

Я запаниковал и ударил по мячу, особо не целясь, просто в общем направлении ворот. Он покатился по земле, и обе команды бросились за ним. Успеет он пересечь черту до конца тайма или нет? Я затаил дыхание, глядя на то, как мяч в последний раз перевернулся и очутился за белой линией. Раздался длинный свист арбитра, и сразу после него завыла сирена.

Я забил решающий гол.

Навин подбежал ко мне, оторвал от земли и закружил. «Бульдоги» выглядели не менее потрясёнными, чем я сам.

Они молча побрели прочь, а моя команда сразу стала праздновать внезапную победу. Даже Джордж с Тео похвалили мой гол, и все собрались вокруг меня, как возле героя.

– Отличный удар, Ави! – крикнул Рафферти, хлопнув меня по спине. Я прямо удивился, что он помнит моё имя. Рафферти тоже метил в команду развития талантов, как и Арчер. В мире футбола на школьном уровне он был своего рода знаменитость. Его папа играл за «Сидней Суонс» и иногда появлялся в телевизоре.

Наверное, мне следовало быть на седьмом небе от счастья, но я понимал, что теперь мы попадём в полуфинал. И через пару недель будем играть против команды, которая ещё страшнее этой: ядовитых «Морских змей Уиллоуби».

* * *

– Август! Кто бы мог подумать? Победный гол, чёрт подери! – восклицал папа, хлопая меня по спине, как Рафферти до этого.

На секунду он приобнял меня за плечи, и я подумал, что это очень приятно – когда папа тебя обнимает.

– Я тобой горжусь, сынок, – произнёс он.

Сколько раз у него был повод сказать мне то же самое? Например, когда я победил в художественном конкурсе в третьем классе и мой рисунок опубликовали на обложке нашего школьного журнала. Или когда меня объявили лучшим учеником триместра. Или когда я работал с освещением на постановке мюзикла по «Волшебнику страны Оз», в котором играли ребята из пятого и шестого классов.

Папа прокашлялся, убрал руку с моего плеча и протёр глаза. Он что, плакал? Из-за дурацкого нечаянного гола?

Тут Арчер подошёл ко мне со спины, схватил за шею, зажал под своей потной подмышкой и взъерошил мои волосы кулаком.

– Ави! Ты в полуфинале! Золотой гол, а!

Само собой, его команда тоже прошла. Он забил шесть голов, и два забили с его подачи.

– Спасибо, Арчер.

Он редко вёл себя вот так, по-братски. Жалко, что мы с ним не были близки. Конечно, мы не ссорились, как другие братья. Не сражались за пульт от телевизора или приставку. Не таскали вещи друг у друга, не спорили, кто победил в уличном крикете. Да, мы не ругались… но и почти не разговаривали. Я видел его каждый день, но он всё равно казался чужим.

Мама подбежала ко мне и крепко обняла.

– Отлично сыграл, Ави! И ты тоже, Арчи.

– Ну что, кто хочет угоститься пирогом? – спросил папа. – Уж ты наверняка проголодался, Август.

Папа любил задерживаться на поле после матча, но мне было холодно и хотелось в тепло.

– Может, пойдём домой, мам? Я замёрз.

– Замёрз, значит? – спросил папа. – Не хочешь остаться и отпраздновать свой чудо-гол? Давно этого ждали, чтоб мне провалиться!

– Хочу, но…

Мама протянула мне толстовку, и я натянул её через голову, весь дрожа.

– Что ж ты такой неженка, – проворчал папа.

– Хит, не надо, – тихо сказала мама. – Дай ему насладиться моментом.

Папа пожал плечами и что-то пробормотал ей в ответ, но я не услышал.

– Ладно, – добавил он уже громче и обнял Арчера за плечи. – Возьмите машину, а нас с Арчером потом кто-нибудь подбросит.

Уходя с поля, я думал, не стоило ли остаться и насладиться папиным вниманием, пускай мне и грозило обморожение.

* * *

В машине мама надела солнечные очки, но я заметил, что она плачет.

– Что случилось?

– Ничего, Ави. Включи музыку, пожалуйста. Что-нибудь весёлое.

Я выбрал «Фокси-ФМ». Там передавали песню Джастина Бибера «Intentions»[8]8
  «Намерения» (англ.).


[Закрыть].

– Ты отлично сегодня забил, – сказала мама. – Очень храбро.

– Да я нечаянно.

– Что ж, пускай. Какая разница? Я ведь понимаю, тебе там непросто. Арчер задаёт высокую планку. Он сильно напоминает мне вашего папу, когда тот был в том же возрасте.

– Я никогда не научусь играть, как Арчер. И как папа.

– От тебя этого никто и не ждёт.

– Кроме папы.

– Знаешь, Ави, если футбол тебя не радует, всегда можно уйти из команды.

– А как же папа?

– Переживёт.

Я подозревал, что он мне этого не забудет, но кивнул и обещал подумать.

– Выпьем горячего шоколада? Согреешься немножко.

– Да, мам. Спасибо.

* * *

Мы остановились у кафе, и мама достала зеркальце с салфетками, чтобы смыть размазанную по лицу тушь.

– Правда всё в порядке, мам? – спросил я.

До того как «Зелёная терапия» закрылась, мама всегда была весёлой и энергичной. А теперь походила на севшую батарейку.

– Просто день неудачный.

У меня на языке давно вертелся один вопрос, и я наконец решился его задать. Я сделал глубокий вдох и спросил:

– Вы с папой разведётесь? Вы же всё время ссоритесь.

Мама долго не отвечала.

– Ну, что-то должно измениться… и как можно скорее, – признала она. – Так дальше жить нельзя. Вам ведь тяжело в такой атмосфере.

Она ещё раз посмотрелась в зеркальце и нацепила на лицо фальшивую улыбку, как я на групповом фото команды.

– Ну что, по горячему шоколаду? А потом домой, завернёмся в плед и посмотрим фильм. Можешь сам выбрать какой.

Пока мы шли к кафе, дрожа под холодным ветром, я обнимал маму за пояс и думал о том, есть ли у неё другая мечта, кроме «Зелёной терапии», и очень про себя надеялся, что ей хватит смелости снова пойти на риск.

Глава одиннадцатая
Джонс

После занятия по скалолазанию я отдыхала на кровати со своим ноутбуком. Нам приходилось карабкаться по стене, хватаясь за мелкие выступы, и теперь пальцы у меня ныли от усталости. Я взяла листовку «Клуба юных скалолазов» и прикрепила на свою пробковую доску. Всё-таки скалолазание признали олимпийским видом спорта. Может, следует отнестись к нему чуть серьёзнее.

«Ламарамы» были слишком заняты, чтобы со мной переписываться: Тейлор играла в нетбол, а Ханна занималась на пианино. Поэтому я отправила сообщение Августу. Он сразу ответил.

Дж: Привет!

А: Привет, Джонс!

Дж: Как ваш футбольный матч?

А: Мы победили:(

Дж: А что не:)? Разве это плохо?

А: Будем играть против «Морских змей» в полуфинале.

А: Я их побаиваюсь.

А: А ещё… Футбол мне совсем не нравится. Это папа меня заставляет играть.

Дж: Ой, бедняга! А я и не знала.

Дж: Вот тебе фото того, кто тебя любит!

Я отправила ему милую мордашку Ринго.

А: ЛОЛ.

Почему-то я думала, что ему нравится футбол, хоть он и редко его обсуждает. И обычно говорит о книжках, тайных порталах в иные миры, о том, почему арахисовая паста вкуснее веджимайта[9]9
  Веджимайт – австралийская тёмно-коричневая паста на дрожжевом экстракте с разными добавками.


[Закрыть], который – по его мнению – на вкус больше напоминает токсичные отходы.

Дж: Ты ненавидишь футбол так же сильно, как веджимайт?

А: Да я бы лучше питался сэндвичами с веджимайтом, чем играл в футбик!

Дж: Так бросай его.

А: Папа наш тренер.

А: И мой брат Арчер – лучший игрок.

А: Все от меня ждут, что я буду таким же.

Дж: Ты никогда не научишься хорошо играть, если футбик тебе не нравится.

Даже если я падала со стены или колени у меня подкашивались, скалолазание и бег всё равно меня радовали.

А: Знаю.

Дж: У тебя всё ок?

А: Да, только родители ссорятся:(

Дж: Сочувствую.

А: Спасибо. Ой, надо бежать ужинать! Увидимся в школе!

Дж: Пока!

* * *

Мама приготовила свой особый сытный ужин в духовке, чтобы мы почувствовали себя как дома на новом месте. И правда, если не смотреть в окно, можно было представить, будто там сплошь трава и зелёные кроны, а не заборы из проволоки, перекрещенные железнодорожные пути и забитая парковка.

Аромат запечённой курицы, чеснока и овощей был в точности такой же, как на ферме, когда мама готовила там ужин. Первый же кусочек напомнил мне о потёртом деревянном столе и вазе со свежей лавандой, которую мы с мамой срезали в нашем саду. Иногда нам кто-нибудь помогал по хозяйству, и потом они обязательно присоединялись к семейному ужину.

– Вкуснятина, – сказала я, накладывая себе ещё хрустящей картошки. – Умираю с голоду!

– Спасибо, я старалась, – ответила мама. – Подлива вышла немного не такая, как хотелось бы, и вся цветная капуста в магазинах месячной давности, но в целом получилось неплохо.

Папа положил ладонь ей на колено.

– Не то что «неплохо», дорогая. Ужин великолепный!

Мама постоянно жаловалась на чересчур горячую духовку, узкие скамейки на улице, завышенные цены в супермаркете. Она скучала по своей просторной кухне, по друзьям, у которых можно было обменять корзинку яиц на ящик овощей.

– Расскажи нам больше о школе, – попросил папа. – Есть там противная мисс Транчбулл из «Матильды»?

– Нет, моя учительница добрая, как мисс Хани[10]10
  Злобная директриса школы и добрая учительница из фильма-комедии, снятого по одноимённой книге Роальда Даля.


[Закрыть], – ответила я.

– Тоскуешь по подругам?

– Да. А вот они уже про меня забыли.

– Не может быть, – возразил папа. – Ты незабываема.

Тут вмешалась мама:

– Похоже, Август очень хороший мальчик.

– Да, – согласилась я.

И я очень надеялась, что его родители перестанут ссориться и что в следующем году ему уже не придётся играть в футбол.

После ужина я обещала помочь маме убрать со стола, но, когда встала, нечаянно наступила Ринго на хвост. Он взвизгнул и умчался в ванную, а я так испугалась от неожиданности, что не удержала равновесие и выронила на пол тарелку. Она разбилась, и я вскрикнула:

– Ой, извините!

– Ерунда, милая, – сказал папа. – Это же не фамильная ценность.

Он собрал остальные тарелки и понёс на кухню. Тогда я взялась за кувшин, но промахнулась мимо ручки. Он покачнулся, и вода расплескалась по столу. Перед глазами, как плывущие облака, двигались тени и кривые линии. Я наклонилась было протереть стол салфеткой, но мама положила ладонь мне на руку.

– Не надо, Джонс. Присядь. Что случилось?

Взгляд у неё был очень серьёзный.

– Ты видела Ринго? – спросила она.

– Нет.

– А кувшин?

– Смутно.

Она втянула носом воздух.

– Джонс, милая, скажи честно. У тебя портится зрение?

Мне стало не по себе, и я закусила ноготь.

– Джонс?

– Ну, оно стало похуже.

– Всё плывёт перед глазами?

– Вроде того. Всякие тени, линии…

– Почему ты раньше не сказала?

– Я была не уверена, ну и не хотела вас тревожить. Мы же были так заняты переездом, устраивали всё в новой квартире…

На глаза набежали слёзы, и мама погладила меня по спине.

– Милая, это наша обязанность – о тебе переживать и заботиться. Ты всегда можешь к нам обратиться. Извини, если в последнее время мы казались какими-то отстранёнными. И правда много на что приходилось отвлекаться.

– Ты права, надо было сразу тебе сказать, – согласилась я. – Но ты не волнуйся, наверняка всё в порядке.

– Я постараюсь перенести твой визит к врачу, чтобы тебя приняли пораньше, – обещала мама. – А там узнаем, в чём дело.

Глава двенадцатая
Август

На физре мы разминались перед крикетом, бегая по полю. Я держался рядом с Джонс, потому что мы с ней оба длинноногие и быстрее всех в классе. Сегодня она была какая-то непривычно тихая. Весь ВОЧ просидела в кресле уединения и переменку тоже.

– Какое любимое блюдо кота летом? – спросил я на втором кругу, когда мы уже стали нагонять самых медленных бегунов.

– Не знаю.

– Котлета. Поняла? Кот лета.

Я специально выделил слова, чтобы объяснить шутку, но Джонс даже не улыбнулась. Её явно что-то беспокоило.

– Джонс, ты в порядке?

– Мне надо сходить на осмотр в больницу. Я боюсь, что у меня в глазу снова найдут рак.

Это слово «рак» звучало страшно. Особенно когда Джонс его произносила.

– И что тогда?

– Врачи постараются его вылечить, как и в прошлый раз.

– У моей двоюродной сестры был рак в крови. Забыл, как это называется.

– Лейкемия.

– Да, точно. У неё выпали все волосы, и уроков она кучу пропустила, но теперь всё нормально.

– Хорошо.

– Ты не выглядишь больной. Вряд ли у тебя рак, – оптимистично предположил я, стараясь её приободрить. И очень надеялся, что она со мной согласится, скажет – конечно, не найдут у меня никакого рака, и всё будет замечательно… Но вместо этого Джонс ответила:

– Не знаю. Посмотрим.

Я стал ломать голову над подходящей шуткой, чтобы поднять ей настроение, какой-нибудь одновременно смешной и гениальной, но из пособия «Тысяча и одна хохма», которое я вызубрил наизусть, ничего не подходило. Наверное, тут никакая шутка не порадует, когда у тебя могут обнаружить рак.

Джонс побежала дальше, теперь уже быстрее, и мне пришлось сосредоточиться, чтобы не отстать. Причём она дышала почти размеренно, а я аж пыхтел. За то время, как все остальные описали три круга, мы сделали пять.

Ноги у меня тряслись, и я сел на траву перевести дыхание.

– Молодцы, Август и Джонс! – крикнул мистер Найт, учитель физкультуры.

– Ты слышал про благотворительные забеги? – спросила Джонс, пока мы помогали мистеру Найту подготовить всё для игры в крикет. – Можем поучаствовать вместе. Ты намного быстрее моего папы.

– А там не слишком длинная дистанция?

– Нет, мы точно справимся, – ответила Джонс и подняла руку: – Мистер Найт, можно я первая подам? Вместе с Августом.

– Конечно, давай.

Обычно я держался где-нибудь на краю поля, но сейчас мы сделали двадцать два пробега, и Джонс забила шесть раз.

* * *

После физры мы пошли в буфет мимо ребят из нашего класса, которые обедали, сидя на скамейках. Сегодня продавали земляничные ламингтоны – бисквитные кубики, покрытые смесью желе с джемом и кокосовой стружкой. Они очень вкусные, и их готовят для нас всего раз в месяц, так что было бы обидно опоздать.

– Стеклоглазая, – бросил Джордж нам вслед, а его дружок Тео рассмеялся, хотя ничего смешного в этом не было.

Я надеялся, что Джонс их не услышала, но она перестала улыбаться и затихла.

– Да они дураки, – сказал я. – На футбике постоянно надо мной издеваются.

– Мне всё равно, что они там сказали, – заверила меня Джонс, но я не мог с ней согласиться.

Мне всегда было обидно, когда ДжоджиТео меня обзывали, и Джонс наверняка тоже было неприятно. Им следовало бы подумать о том, как их слова влияют на других.

Впрочем, как говорила мисс Фэ: «То, что говорят о тебе окружающие, отражает их сущность, а не твою».

Глава тринадцатая
Джонс

До больницы от дома ехать всего десять минут, и это маме как раз очень нравится в нашей новой квартире. Нам удалось записаться на приём всего через пару дней после случая с тарелкой, но пришлось отпроситься с утренних уроков, а это как раз были мои любимые – физкультура и искусство.

– Уже на месте! Как быстро! – нарочито бодро воскликнула мама, когда мы затормозили у главного входа.

На остановке такси стоял мужчина, который держал на руках младенца, завёрнутого в розовое одеяльце и с пушком каштановых волос на голове. Рядом с ним на костыли опиралась женщина, вся забинтованная от ступней до пояса. Я даже задалась вопросом, что с ней такое случилось.

– Можно в следующий раз дойти пешком, сэкономить на парковке, – заметил папа. – Сорок долларов всего за два часа! Да это же грабёж средь бела дня!

Мы поднялись на лифте на пятый этаж, в педиатрический глазной центр. Я очень надеялась, что доктор Ву окажется такой же доброй, как мой старый офтальмолог, доктор Джанелли. У него на столе всегда стояла банка с леденцами.

Комната ожидания была светлая, красочная, и по телевизору крутили диснеевские мультфильмы. Девочка с кудряшками и повязкой на глазу смотрела «Холодное сердце 2» и пела «Вновь за горизонт», вытянув руки в стороны. Мелодия была ужасно навязчивая, и слова песни закружились у меня в голове.

Я нервно стучала пальцами по бокам стула, пока подушечки не заболели.

– Джонс Кёрби, – наконец произнесла неулыбчивая регистратор скучающим тоном. – Доктор Ву вас ожидает.

У доктора Ву не было леденцов в банке, но она выглядела приятной и не сюсюкала со мной, как с трёхлеткой. На столе я заметила фотографии её детей и их рисунки в рамках. А на носу у неё были крутые очки в квадратной ярко-оранжевой оправе.

– Ты в пятом классе? – спросила она, закапывая мне капли, чтобы мой зрачок расширился.

– Да, в начальной школе «Оквуд».

– У меня сын тоже в пятом, в «Стонбридже». Ему нравится играть в футбол. А ты любишь спорт, Джонс?

– Да. Бег и скалолазание.

– Я тоже бегаю. Хотя не так быстро, как раньше. Сейчас из-за капель всё будет казаться мутным, хорошо?

Она достала микроскоп, точнее – офтальмоскоп, и включила. На нём был очень яркий фонарик, который должен был светить мне прямо в зрачок.

– Сейчас я проведу обследование глазного дна, – предупредила доктор Ву. – Проверю, что у тебя в глазу.

Процедура эта неприятная. Мама стиснула мне руку, и ладонь у неё была влажная. А ещё она не улыбалась и не болтала с врачом, как обычно. Холодные пальцы доктора Ву лежали на моём лбу, и она так пристально разглядывала мой правый глаз, что наши носы едва не соприкасались. Во время осмотра о личном пространстве и речи быть не может. Я старалась смотреть прямо перед собой и не моргать, а ещё думала о том, не пахнет ли у меня изо рта. Я забыла почистить зубы с утра.

Потом доктор Ву расспросила меня о том, как ухудшилось моё зрение, и напечатала какие-то заметки на компьютере.

– Хорошо, теперь сделаем МРТ.

МРТ – это магнитно-резонансная томография. То есть врачи сделают снимок моего глаза и мозга с помощью огромного магнита, радиоволн и компьютера. Августу было бы очень любопытно узнать все эти факты.

– Всё в порядке, доктор Ву? – спросил папа.

– Пока рано делать выводы. Сейчас же отправитесь на МРТ. Думаю, лучше не откладывать.

Меня сковал страх, а мама с папой переглянулись с таким видом, что стало ясно: это не просто профилактический осмотр.

Я переоделась в больничный халат и сняла кулон с сердечком, который родители подарили мне на восьмой день рождения. Это был мой счастливый талисман. С ним я победила в школьных гонках на горных велосипедах. Сердечко открывается, и внутри выгравированы моя дата рождения и слова «Будь сильной, будь храброй, будь собой». Я стиснула его в кулаке, прежде чем убрать в шкафчик, и напомнила себе оставаться смелой.

Перед МРТ медсестра вставила катетер мне в руку, и через него в вену ввели контрастный раствор. Это такая особая краска. Благодаря ей картина получается чётче. Правда, от неё давление поднимается и меня бросает в жар. И ещё возникает такое чувство, будто мне срочно надо в туалет по-маленькому.

– Какую музыку тебе включить? – спросил рентгенолог.

– Э-э… любую.

Он надел мне на голову наушники. В них играли песни из «Холодного сердца 2». Я вздохнула. Теперь долго не смогу отвязаться от этих мелодий.

Больничный стол, на котором я лежала, заехал в большую капсулу.

– Три, два, один, полетели, – прошептала я себе под нос, слушая длинные «би-и-ип», механические щелчки и электрический шум. Даже голоса Эльзы с Анной не могли заглушить звуки этой машины. Я вообразила, будто сражаюсь в космической битве, лечу на своём корабле по далёким галактикам, и это всякие обломки астероидов и прочий мусор бьют по поверхности моего видавшего виды судна.

Тут в наушниках прозвучал голос рентгенолога.

– Всё в порядке, Джонс?

– Да, – ответила я.

И долго я здесь лежала? Пять минут? Двадцать? В машине МРТ время тянется невыносимо медленно, как во время готовки, когда уже сидишь перед духовкой и ждёшь, пока брауни испекутся.

Наконец процедура закончилась и стол выехал наружу.

– Готово, – сказал рентгенолог. – Ты молодец. Совсем неподвижно лежала.

Я села, и мама крепко меня обняла, как будто я и впрямь вернулась из далёкой галактики.

– Всё позади, – сказала она.

Я понимала, что это неправда. Моя непростая миссия только начиналась.

* * *

Мама читала книжку, сидя на диване, и каждую пару минут проверяла телефон. Она вся была как на иголках после моего МРТ и ни на чём не могла сосредоточиться. Папа ей сказал, что «чайник, за которым следят, никогда не закипает». Очевидно, тогда и телефон, на который смотрят, никогда не звонит. Звонка мы всё-таки дождались, и мама сразу его приняла.

– Алло? Да, это миссис Кёрби.

Родители переглянулись с серьёзным видом.

Я выключила звук в телевизоре.

– Могу завтра вместе с ней прийти. Да, конечно. Спасибо.

Обычно результаты МРТ нам сообщали только неделю спустя. А сейчас прошло всего два дня. Мама махнула папе рукой, и они поспешили по коридору к себе в комнату.

Я на цыпочках подошла к их спальне и прислушалась. До меня долетали случайные обрывки фраз, и понять ничего не удавалось, поэтому я решила идти напролом и распахнула дверь.

– О чём говорите?

Мама вздрогнула и прижала ладонь к сердцу.

– Джонс! Извини, нам с папой надо кое-что обсудить наедине.

– Тебе звонила доктор Ву?

– Нет, её секретарь. Надо будет завтра вернуться в клинику, милая.

– Значит, новость плохая?

– Пока не ясно и нет смысла гадать.

Может, смысла и не было, но я всё равно гадала – и мои родители, конечно, тоже.

Они закрылись у себя в комнате и разговаривали ещё около часа. Я слышала, как мама плачет и без конца повторяет: «А вдруг?..», а папа ей отвечает: «Не будем забегать вперёд».

Вечером у мамы подгорел соус для спагетти, чего раньше вообще никогда не случалось, и за ужином мы молчали.

Я ушла спать пораньше и написала Августу.

Дж: Плохая новость.

Дж: Мне завтра снова к врачу, по срочной записи.

Дж: Вдруг снова рак?!

А: Надеюсь, что нет.

Дж: Я тоже.

А: Рассказать тебе шутку?

Дж: Не сейчас.

А: Ладно, тогда…

Он прислал мне картинку с двумя котятами, которые жались друг к другу, и подписью: «Обнимяушки для поддержки!»

А: Поняла? МЯУ!

Я ответила ему смайликами, одним с улыбкой и одним сонным, и отложила телефон. Правда, уснуть я потом долго не могла. Всё думала – а вдруг, а вдруг, а вдруг?..

* * *

Доктор Ву перестала стучать по клавиатуре, как только мы вошли. Сняла очки в оранжевой оправе и посмотрела прямо на меня. Я сразу поняла, что ничего хорошего можно не ждать. Душа у меня ушла в пятки.

– Джонс, – тихо сказала она, – мы нашли опухоль.

У меня дар речи пропал от страха.

– Нет, нет, нет… – хрипло повторяла мама.

– Рак не распространился на другие ткани и части тела, – продолжила врач.

– Слава богу, – пробормотал папа.

Я вдруг почувствовала себя в этом маленьком белом кабинете как в капсуле для МРТ, в замкнутом и тесном пространстве. Дыхание стало выходить рывками, и к лицу прилила кровь.

– Мне нехорошо, – пожаловалась я.

Мама передала мне бутылку воды из своей сумки, и я сделала большой глоток.

– Разумеется, есть способы лечения, – добавила доктор Ву, поворачиваясь к моим родителям.

Папа нахмурился, а мама тихонько расплакалась. Время ползло так медленно, что едва ли не стояло на месте.

Доктор Ву протянула маме коробку салфеток.

– Мы уже через всё это проходили, – сказал папа. – И думали, что от рака ничего не осталось.

– Знаю, и это особенно тяжело, – ответила доктор Ву. – Такое случается крайне редко.

Она снова посмотрела на меня, и я решилась спросить:

– Мне удалят глаз?

Если честно, я сильно испугалась. Будет непросто собраться с духом и победить болезнь уже во второй раз.

– Мы постараемся сохранить и твой глаз, и зрение, – заверила меня доктор Ву. – Я перечислю все варианты, и вы всей семьёй подумаете, какой вам больше всего подходит. Хорошо?

– Хорошо. Теперь можно идти?

Мне хотелось скорее сбежать из её тихого, чистого кабинета.

– Давай мы с твоими родителями поговорим, а ты подождёшь снаружи, – предложила доктор Ву.

Она достала из ящика стола арбузный леденец и положила мне на ладонь.

– Доктор Джанелли говорил, это твои любимые. Мы с ним часто общаемся. Он вёл лекции у меня в университете.

Я сняла плёнку с прозрачного розового шарика и сунула его в рот. Сладкий вкус арбузного ароматизатора напомнил мне о больничных коридорах и осмотрах, и внутри у меня всё сжалось.

– Мы справимся, – пообещала мне доктор Ву. – Я сделаю всё возможное, чтобы сохранить твоё зрение, но в первую очередь нам надо остановить распространение болезни.

Я вышла из кабинета и выплюнула леденец в мусорку.

* * *

Дома я поискала в интернете статьи про слепых искателей приключений. Среди них нашлись и альпинисты, и бегуны, и триатлонисты. Я прочитала про Эрика Вайхенмайера, единственного в мире слепого, покорившего все крупнейшие вершины мира. Ещё он спустился на байдарке по реке Колорадо и забрался по скользким камням на гору Эль-Капитан.

Я открыла страницу в Википедии о Хелен Келлер, родившейся в далёком 1880 году. Ей было всего девятнадцать месяцев, когда она потеряла зрение и слух из-за неведомой болезни. Хелен путешествовала по миру и обращалась к президентам, премьер-министрам, лидерам разных стран с требованием предоставить людям с ограниченными возможностями доступ к образованию. Я достала свою тетрадку и написала на весь разворот цитату Хелен Келлер:

Жизнь – это либо отчаянное приключение, либо ничто.

Слова «отчаянное приключение» я подчеркнула трижды.

Папа постучал в дверь и сразу открыл.

– У тебя всё в порядке?

Тут его взгляд упал на экран ноутбука и открытые там статьи.

– Я же смогу исследовать мир даже вслепую? – спросила я.

Папа сел за мой письменный стол и посмотрел на меня.

– Дух приключений будет жить в тебе всегда, Джонс. Ты быстрая, сильная, бесстрашная, и этого у тебя никто не отнимет. Ни рак, ни слепота.

– Но как я заберусь на Килиманджаро, если не буду ничего видеть перед собой? Я хочу всё делать сама и не просить никого о помощи.

– Ты можешь покорять вершины, посещать египетские пирамиды, ездить в Африку на сафари… И нет ничего плохого в том, чтобы полагаться на других. Всем иногда нужна поддержка. Но ты пока ни о чём не беспокойся. Мы будем сражаться за твоё зрение всей семьёй, а Кёрби просто так не сдаются.

Он крепко меня обнял – крепче обычного – и долго не отпускал.

– Выходи, как будешь готова, и обсудим варианты лечения. Не держи всё в себе, милая. Для ребёнка это очень тяжело. Да и для взрослого ничуть не легче.

– Ладно. Только сначала напишу Ави. Он переживает.

Папа ушёл, а я забралась под одеяло и лежала там, слушая раскаты далёкого грома и шум поездов. Обычно папа умел поднять мне настроение и подобрать нужные слова, но сейчас меня не покидали мрачные мысли и роились в голове подобно рассерженным пчёлам.

Может, я и смогу забраться на гору, но как буду любоваться пейзажами с её вершины?