Текст книги "Атака седьмого авианосца"

– Слышу. Он пеленгует нас?

– Нет, хотя толковому оператору это не составило бы труда. В этом случае гудок стал бы непрерывным. Вы ведь знаете, мистер Росс, что мы можем обнаружить его, прежде чем он получит эхо-сигнал. – Мэтью крепче прижал наушники. – На такой дальности кривизна земной поверхности заставляет его импульсы проходить над нами. Антенна у него, полагаю, футов восемь ширины и на ста футах от ватерлинии. Скорее всего это миноносец класса «Халл»… И все-таки он должен нас подцепить – получить отраженный сигнал… Слабый, но этого достаточно, чтобы засечь нас… Что они, заснули? Или от жары мозги раскисли? Или это наше покрытие так здорово действует? – Он пробежал пальцами по клавиатуре, повернул ручку, и на дисплее вспыхнул зеленый огонек. – В нашем каталоге «угроз» его нет.

– Запрос «свой – чужой» посылали?

– Пока нет. Доложить адмиралу?

– Я сам доложу. Держите его, Данте, – Брент снял трубку телефона и сообщил Аллену о миноносце.

– Наверно, это дозорный корабль, вызванный «Мартином», – ответил тот. – Все-таки после Перл-Харбора американский флот кое-чему научился. Поднимись на мостик, Брент. Нужны твои глаза.

Брент поспешил к трапу.

Общая скорость сближавшихся судов составляла больше пятидесяти узлов, и расстояние между ними через полтора часа сократилось до тридцати миль. «Блэкфин» так и не был обнаружен радарами неизвестного корабля, и адмирал ликовал.

Брент видел в бинокль, как из-за горизонта выплыли сначала антенны радаров на мачте, потом надстройки и наконец узкий, как лезвие ножа, нос.

– Он запеленговал нас, сэр, – доложил Мэтью.

– Запеленговал так запеленговал, – ответил Аллен. – Иначе быть не может. В конце концов, впередсмотрящието у него стоят на марсах.

Внезапно из люка донеслись пронзительные трели звонков, заставившие всех, кто стоял на мостике, взглянуть вниз, в рубку, откуда прозвучал встревоженный голос Данте:

– Сэр, он перешел на восемь тысяч мегагерц – это значит, что заработали радары управления огнем.

– По местам стоять, к погружению! – Скомандовал адмирал, и тотчас по лодке прокатился звук ревуна и затопали по стальным палубам башмаки матросов, разбегавшихся к постам по боевому расписанию.

В динамике раздался радостный голос Данте:

– Сэр, он отключил РЛС управления огнем! И я запросил по системе «свой – чужой!» Это наши!

– Отставить погружение! – крикнул в люк адмирал. – Выключить ревун. Сигнальщик, ответить ему!

Пит Ромеро повернул прожектор в сторону приближающегося корабля и помигал. Световая морзянка миноносца сообщила, что это корабль из состава ВМФ США – «Сомерс». Лодка сбавила ход.

– Эсминец класса «Халл», – сказал Брент.

– Все правильно, мистер Росс, – ответил адмирал, не отрываясь от бинокля. – Он нас принял за лодку типа «Виски» или «Зулус»: издали «Блэкфин» от них не отличишь.

Брент видел: адмирал, хоть и доволен тем, что опасность миновала, как-то необычно бледен и на висках и на лбу у него вздулись синие жилы.

– «Выделен… для вашего… сопровождения… – стал читать Пит Ромеро световую морзянку миноносца. – Держать… мне в кильватер».

«Сомерс» замедлил ход и стал разворачиваться по широкой дуге.

– Сигнальщик, запросить фамилию и звание командира миноносца, – громогласно откашлявшись, приказал Аллен.

Снова замигали с мостиков прожектора, и Пит ответил:

– Коммандер Брюс Дохэни, сэр.

– Сигнальщик, передать на миноносец: «Лодкой „Блэкфин“ командует адмирал Аллен. Приказываю следовать за мной».

На мостике раздался общий смех. «Сомерс» вошел в кильватер лодки.

Спустя несколько часов на горизонте появились зубчатые склоны островов Оаху и Молокай, замелькали многочисленные пароходы и рыбачьи суда, радары зафиксировали интенсивную работу береговых локаторов. По гладкому, как зеркало, морю, под сияющим небом лодка и миноносец, двигавшийся в пятистах ярдах у нее за кормой, вошли в пролив Кайви. Свободные от вахты подводники вылезли на палубу, разглядывая небоскребы Гонолулу. «Блэкфин» взял севернее, к входу в Перл-Харбор. С маяка замигали проблесковые огни.

– Сигнальщик, запросить разрешение на вход в гавань.

Под руками Пита защелкали шторки прожектора.

– Вход разрешен. Следовать на базу подплава к двенадцатому причалу.

– Добро. – Аллен кивнул Бренту.

Согнувшись, тот припал к окуляру дальномера:

– Курс три-пять-пять, сэр.

Брент отдал приказ, и лодка вошла в узкий пролив, ведущий в Перл-Харбор. Впереди зелеными уступами, похожими на крепостные бастионы, высились холмы Оаху, переходившие в горную гряду Кулау, вершины которой были покрыты облаками. На фоне поразительно яркой зелени бетонные коробки небоскребов Гонолулу и Вайкики неприятно резали глаз и казались совершенно неуместными и чужеродными.

«Блэкфин» медленно входил в гавань, оставляя по правому борту мыс Бишопа, казармы морской пехоты, судоремонтную верфь, потом так же медленно свернул еще правее, огибая остров Форда и двигаясь вдоль вереницы белых буйков – надгробий покоящихся на дне кораблей: «Оклахома», «Невада», «Теннеси», «Мэриленд», «Калифорния»… Мимо проплыла белая низкая рубка превращенного в мемориал авианосца «Аризона», и подводники молча проводили ее глазами.

«Сомерс», дав прощальный гудок, отвернул в сторону и пошел к причалам миноносцев. «Блэкфин» еще раз свернул направо – на базу подводных лодок. Через несколько минут он ошвартовался у двенадцатого причала.

Марк Аллен заметно опечалился. Брент подумал было, что настроение ему изменили тягостные воспоминания о гибели американского флота в 1941 году, но оказалось, что дело не в этом.

– Смотри, Брент, – сказал адмирал. – Какое множество кораблей – эсминцы, сторожевики, плавбазы! И все стоят на приколе! Нет горючего, чтобы вывести их в море.

– И их перевооружают, – заметил Брент. – Видите, сэр, на миноносцах демонтируют пусковые установки для торпед-ракет «Асрок» и ракет класса «корабль-воздух». Заменяют на 20-мм зенитные установки «Гатлинг».

– Вижу, – кивнул Аллен. – 20– и 40-мм многоствольные зенитные установки, автоматические 76-мм пушки и пятидюймовки двойного назначения. А плавать не на чем! Мазута нет!

– Все швартовы отданы! – доложил боцман. – Трап спущен!

Аллен побарабанил пальцами по ограждению и стал спускаться с мостика на палубу навстречу группе офицеров, которые гуськом всходили по трапу.

Заправившись топливом «под завязку», заполнив запасами продовольствия каждый дюйм свободного пространства – даже гальюны, – «Блэкфин» на следующее утро вышел из Перл-Харбора курсом на запад, оставив на юге остров Джонсона, а на севере – Уэйк. От редких встреч с другими судами Аллен старательно уклонялся, заблаговременно уходя в сторону, как только радары сообщали об их появлении. Пересекли линию смены дат, прошли к северу от Маршалловых островов и двинулись параллельно Каролинским. Это была зона оживленного судоходства: радар то и дело извещал о появлении очередного малотоннажного судна, курсирующего между островами и атоллами. Лодка каждый раз избегала встречи.

Условия жизни на «Блэкфине» оказались куда более комфортными, чем думал Брент. Члены японо-американского экипажа притерлись друг к другу, втянулись в службу, неся ее привычно, старательно и легко. Два кока и пекарь трижды в день вкусно и сытно кормили экипаж, стараясь потрафить и восточным, и западным пристрастиям. Морозильные камеры были забиты стейками, ростбифами, гамбургерами, рыбой, каждое утро пекарь подавал свежую порцию хлеба, булочек, сдобы и печенья – каждый брал себе что хотел и сколько хотел. Любой мог в любую минуту дня и ночи подойти к холодильнику и закусить рисом, тофу суси, беконом, яйцами, сделать себе сандвич с заранее нарезанной ветчиной, сыром или холодным мясом. Как всегда на военном корабле, в распоряжении экипажа двадцать четыре часа в сутки был горячий кофе или чай.

Приятной неожиданностью для Брента стало и изобилие свежей воды: опреснительные установки давали ее в таком количестве, что не реже двух раз в неделю можно было принимать душ. Постоянно работала стиральная машина. Свободные от вахты моряки любили собираться в столовой или в кормовом торпедном отсеке, превратив их во что-то вроде клуба: там американцы обучали японцев играть в покер, а те их – премудростям го. В кают-компании и в носовом аккумуляторном отсеке каждый вечер крутили по видео новый фильм – на лодке был большой запас кассет.

В то утро, когда лодка пересекла сто пятьдесят пятый градус восточной долготы, Брент стоял утреннюю вахту. На мостик поднялся адмирал, вскинул к глазам бинокль.

– Вот они… Всего в ста милях к югу.

– Что именно, сэр?

В это утро Аллен выглядел просто больным стариком. С тяжелым вздохом он привалился к ветрозащитному экрану.

– Острова Трук. Тихоокеанский Гибралтар – там была во время войны главная база объединенного японского флота. Было принято решение отомстить японцам за Перл-Харбор.

– Если мой школьный учитель истории не наврал, это было поручено 58-му оперативному соединению, – улыбнулся Брент.

– Поручить-то поручили… Дело было в феврале сорок четвертого. Но взять его мы так и не смогли. Устроили из него что-то вроде полигона: бомбили и обстреливали Трук, Маршалловы острова, Джалуит, долбили и ковыряли их день и ночь – учили на нем молодых летчиков и артиллеристов. – Он показал на юго-восток: – И Понапе тоже. А вот с Таравой получилось по-другому. Нам этот остров был не нужен совершенно, – с нахлынувшей от воспоминаний горечью продолжал он. – Я был против и отстаивал свое мнение на всех советах. Но начальству, как всегда, оказалось видней, и вот оно в своей неизреченной мудрости уложило при штурме тысячи отличных ребят, причем большую часть перебили еще в воде, они и на берег-то не успели выбраться. Здесь была форменная бойня! Сам понимаешь, Брент, это ведь почти экватор, жара несусветная… Смрад гниющих трупов чувствовался в море за целую милю… – Он стукнул кулаком по ограждению. – На черта все это делалось?! Мы Таравой так и не воспользовались.

Он замолчал, машинально барабаня пальцами по перилам. Брент видел, что тени прошлого обступают его со всех сторон, томя душу старика печалью.

– Помнишь, я сказал, что в Палау нас будет ждать танкер? – продолжал адмирал.

– Помню.

– Палау мы тоже брали штурмом, и это тоже была пустая и зряшная затея. Я возражал тогда, и меня поддерживал Дуглас Макартур. – Он провел пальцами по лбу, откинув назад густую седую челку. – Из сотни островков на южной оконечности архипелага взяли два – Пелелью и Ангаур, тоже никому не нужных. Еще две тысячи убитых. Никакого толка от этих островов не было, а матери, получившие за своих погибших сыновей медали, так и не узнают никогда, что те погибли ни за понюх табаку.

Брент, не зная, что на это сказать, хранил угрюмое молчание, словно не стоял на мостике, а шагал за катафалком в похоронной процессии.

К атоллу Томонуто лодка приближалась, соблюдая все предосторожности, с севера подбираясь к входу в бухту, находившемуся в юго-западной части. Уйдя из зоны действия локаторов, Аллен вызвал в кают-компанию старшего помощника, штурмана и Брента.

– Пойдем тем же курсом, – сказал адмирал, водя пальцем по карте. – Два-семь-ноль, на север до девятой параллели, а там пошарим по Томонуто радаром.

Чарли Каденбах при этих словах выронил параллельные линейки:

– Сэр, но это всего восемьдесят миль к северу от побережья. Их РЛС РЭБ сейчас же засекут работу наших!

– Засекут. Но делать нечего: нам необходимо знать точное место их якорной стоянки, а в бинокль нам их рассмотреть не дадут. Приблизительно это вот здесь, – он ткнул в середину изображенного на карте атолла. – Довольно далеко от входа в бухту, и это понятно: они не хотят подставлять свои корабли под удачный торпедный залп с дальней дистанции какой-нибудь шальной лодки, которая даже не будет входить в гавань. – Палец его пополз к западу. – Смотрите: Филиппины, Яп, Палау. Между ними все время курсируют десятки мелких судов: мы постоянно пеленгуем их, как только появились на Маршалловых островах. Мы пойдем по этому судоходному пути и обогнем атолл, где будем уже недосягаемы для радаров. Если нас запеленгуют, то примут за одно из этих мелких суденышек, шастающих взад-вперед от острова к острову. А потом мы отключим не только наши радары, но и вообще всю электронику, за исключением РЭБ, которая импульсов не испускает. – Палец прочертил по карте прямую линию к юго-востоку. – И тогда метнемся назад, проскользнем в гавань и начнем патрулирование.

– Сэр… – подал голос старший помощник, – а ливийская воздушная разведка?

– Можно не опасаться, – сказал адмирал. – На Томонуто нет ВПП, а тяжелым Me-109 и Ju-87 для взлета с палубы авианосца нужно, чтобы скорость ветра была не меньше двадцати семи узлов.

Офицеры, тая про себя невысказанные сомнения, молча переглянулись: альтернативы плану адмирала ни у кого из них не было.

В ста восьмидесяти милях от лодки ее РЛС РЭБ засекли работу трех локаторов, ведущих поиск надводных целей.

– Мощные штуки, сэр, – сказал Мэтью Данте стоявшим за его спиной адмиралу и офицерам. – Два ведут поиск в диапазонах «E» и «F»: по моему каталогу «угроз» – это авианосец класса «Маджестик» и испанский «Принсипе де Астуриас». Третий, судя по всему, – дозорный эсминец класса «Джиринг».

– Досадно, черт возьми, – сказал адмирал. – Я-то хотел потопить «Маджестик» на входе и думал, что у нас в запасе еще неделя. Он нас опередил всего на несколько часов.

Когда лодка оказалась в восьмидесяти милях севернее атолла, ее радары детально сообщили обстановку на атолле. Восемнадцать кораблей стояли на якорях в бухте посередине атолла – там, где и думал Аллен. Радар отметил на экране неподвижную цель у входа в бухту – дозорный эсминец.

«Блэкфин» стал осторожно выбираться на запад, стремясь оказаться там, куда не дотягиваются локаторы ливийцев. Потом вся электроника, за исключением РЛС РЭБ, была выключена, взят курс на юго-восток и скорость увеличена до двадцати двух узлов. Уйдя на сто пятьдесят миль, лодка погрузилась.

Девятнадцать часов спустя она появилась у входа в бухту, и Аллен, убедившись, что активный гидроакустический поиск не ведется, в восьми милях от канала приказал всплыть, чтобы подзарядить аккумуляторные батареи. Брент слышал, как впередсмотрящие молились, чтобы антирадарное покрытие корпуса оказалось эффективным.

Стоя бок о бок на мостике, адмирал и Брент смотрели в бинокли, переговариваясь приглушенно, как будто арабы могли их услышать.

– Самоуверенность, граничащая с идиотизмом, – сказал Аллен. – Это же надо додуматься – поставить у входа в гавань один эсминец! Ну и вояки! Брент, передай на «Йонагу», что мы вошли в зону боевого патрулирования. Сколько времени займет передача?

– Если подтверждение придет сразу – тысячную долю секунды.

– Это хорошо. Чем скорее, тем лучше. Но подожди до рассвета, пока не уйдем на глубину, иначе нас могут засечь.

На рассвете лодка погрузилась на шестьдесят четыре фута и начала патрулировать в десяти тысячах ярдов от входа в гавань. Двигатели работали на минимальных оборотах – только для того, чтобы «Блэкфин» слушался рулей и удерживался на заданной глубине. Дежурный по лодке время от времени поднимал перископ и быстро оглядывался по сторонам. Стоявший на якоре миноносец не двигался и явно не подозревал, что поблизости притаилась смерть. Адмирал наконец решился: вызвал Брента к себе и приказал передать на «Йонагу» радиограмму.

– Передавай ТАКАМО.

Этот способ позволял посылать компьютеризованный сигнал мощностью всего в 200 ватт на специальный самолет ВМС США, который барражировал над западной частью Тихого океана. «Дуглас DC—6», получая сигнал, передавал его на авианосец.

Брент отправился в радиорубку и стал за спиной Дона Симпсона:

– Мы готовы, сэр, – сказал тот. – Можно поднимать антенну.

Брент подошел к подножию трапа и, задрав голову, взглянул вверх, в рубку, где стоял у «ночного перископа» Реджинальд Уильямс, дежуривший в этот день по кораблю. Командирский перископ с маленькими линзами 1,4 дюйма было трудно заметить на поверхности, но зато он впускал мало света. У ночного линзы были много крупнее, и он давал более четкое и яркое изображение. Зато его было и проще засечь.

– Мистер Уильямс, – сказал Брент. – Радиорубка готова.

– Отлично. Перископ поднять! – Уильямс, взявшись за ручки, сделал вместе с перископом оборот на триста шестьдесят градусов. – Перископ убрать! Рулевой, по моему сигналу – поднять антенну. Приготовились… Давай!

Брент вскинул кулак, зажужжал электромотор, и хлыст антенны взлетел над поверхностью моря. На пульте перед Симпсоном вспыхнула зеленая лампочка.

– Есть! – крикнул рулевой.

– Передавать! – крикнул Брент.

Симпсон стукнул ключом и в ту же секунду доложил:

– Передано, сэр!

– Передано, мистер Уильямс, – сказал Брент.

– Убрать антенну!

Симпсон плотнее прижал наушники к ушам и с улыбкой повернулся в Бренту:

– Получение подтверждено. «Квитанция», сэр! Чистая работа!

– Четыре секунды, – сказал Брент, и сняв трубку, доложил адмиралу Аллену.

Через четыре дня, за полчаса до рассвета, вахтенный акустик Пит Ромеро позвал Брента:

– Мистер Росс, шум винтов разной величины, сильная кавитация. К выходу из бухты движется крупная группа судов. Дальность одиннадцать-двенадцать тысяч ярдов. Шуму от них – как от девицы, расстающейся с девичеством.

Аллен и Брент поспешили в центральный пост. Адмирал был необычно бледен, тяжело дышал и отдувался. Бренту пришлось даже поддержать его, когда они отдраивали последний люк. В красном свете дежурных ламп лицо адмирала стало совсем мертвенным и голубые жилки под тонкой кожей казались черными. Хриплым голосом он приказал поднять радарную антенну, чтобы разобраться в обстановке.

– Сэр, работает еще около дюжины радаров. По каталогу «угроз» – это крейсера «Лондон» и «Лландафф!» и не менее десяти эсминцев класса «Джиринг».

– Группа слежения – в рубку! – крикнул адмирал.

Взглянув на Брента, он чуть заметно кивнул в сторону трапа, и лейтенант понял его: обычно первым в рубку поднимается командир, но сейчас старику нужна была помощь. Брент взлетел по трапу и почти втащил адмирала через люк в рубку. Пока он, привалившись к ночному перископу, переводил дух, появились и заняли свои места старший помощник Уильямс, рулевой Гарольд Сторджис, акустик Пит Ромеро, телефонист Рэнди Дэвидсон и оператор-локаторщик Тадаси Такигути.

– Готов… готов… готов… – эхом разнеслось по рубке.

– Боевая тревога? Торпедные аппараты на «товсь!», сэр? – спросил старпом.

– Нет. Нет. – Старик потер лоб, начал говорить и осекся. Стиснул челюсти так, что заскрипели зубы. Чувствуя, что все взгляды устремлены на него, глубоко вздохнул, словно собираясь броситься в ледяную воду. – По местам стоять, к всплытию! – произнес он наконец скрипучим голосом и обвел глазами удивленные лица вокруг.

– Виноват, сэр, разрешите напомнить: мы всего в семи тысячах ярдов от дозорного эсминца на выходе из гавани. Никакое антирадарное покрытие не поможет! Хотя тут и пеленговать-то нечего!.. Нас в бинокль увидят.

– Старший помощник! – оборвал его адмирал. – Попрошу меня не учить! – Он снова оглядел стоявших перед ним и взялся за ручки ночного перископа.

Уильямс подошел к командирскому.

Брент не мог найти объяснений поступку адмирала: матрос-первогодок понял бы, что лодка должна оставаться в погруженном состоянии, занять позицию и ждать выхода противника из гавани в канал. Любой подводник полжизни бы отдал за такую великолепную ситуацию, где возможность промаха практически исключена. Адмирал был явно не в себе: он был как-то одновременно и возбужден и расслаблен.

– Сэр… – решился Брент. – У нас идеальная позиция для атаки. Разрешите…

– Нет! Нет! Не разрешаю! – адмирал вдруг покачнулся. Уильям поддержал его, но он сердито вырвал руку, ухватясь за перископ, как пьяный за фонарный столб, и крикнул Бренту: – Какого черта мои подчиненные вздумали мне указывать?! – Он ударил по стальной трубе кулаком. – Молчать! Выполнять приказ! – и он неожиданно для всех крепко выругался.

Все застыли от изумления: во-первых, брань никогда не была у адмирала в ходу, а, во-вторых, принятое им решение было неверно и опасно.

– Поднять перископ! – Стальная труба скользнула вверх. Аллен, расщелкнув ручки, приник к резиновому наглазнику окуляра. – Убрать! Все чисто! – И, склонившись над люком, крикнул на центральный пост: – Всплытие! Всплытие!

Дэвидсон нажал кнопку, и взвыла сирена ревуна.

– Десять градусов вверх! – крикнул энсин Бэттл.

Нагнетаемый под высоким давлением воздух стал вытеснять воду из балластной цистерны, носовые рули поднялись перпендикулярно корпусу. «Блэкфин» устремился на поверхность. Аллен сорвал с переборки микрофон:

– Торпедная атака из надводного положения! Старпом! На КУТ! Лейтенант Росс! Со мной на мостик! Отключить радары! – Он одновременно наставил на Брента взгляд и палец: – Приготовиться отдраить люк!

– Сэр, это безумие! – не выдержал Уильямс. Лицо его было искажено бешенством. – Я протестую!..

– Отставить пререкания! Исполнять приказ! Объявляю вам выговор!

– Сэр, он прав… – вмешался Брент.

– Это что – бунт?! Неповиновение командиру в боевой обстановке?! Всякие сопляки еще будут со мной спорить! Марш к трапу, лейтенант Росс, пока я вас вообще не отстранил от должности! Бегом!

Брент стал подниматься по трапу на мостик. Теперь уже было ясно: Марк Аллен сошел с ума. В таком возрасте лодкой командовать нельзя! Адмирал Фудзита – единственное исключение, которое только подтверждает правило… Но теперь уже слишком поздно… Слишком поздно для них для всех. Еще через мгновение он услышал, как шумит и журчит вода, скатываясь с надстройки, и взялся за штурвальчик задрайки.

– Три фута! – доложил Бэттл.

– Отдраить люк!

– Давление полдюйма! – донеслось с поста погружения.

Брент крутанул задрайку, откинул бронзовую крышку, обдав себя потоками воды, выбрался на палубу и помог вылезти адмиралу. Рука Аллена показалась ему костлявой и безжизненной, как у скелета. Следом выскочили двое впередсмотрящих, заняв свои места на наблюдательной площадке над его головой. Адмирал, хватая ртом воздух, стоял рядом: он навел бинокль на водонепроницаемый ПППЦ[23]23
  Передающий прибор пеленга цели.


[Закрыть], автоматически сообщающий данные на КУТ в рубке. Брент вскинул бинокль и взглянул на миноносец – черная махина стояла к ним носом, запирая вход в гавань. Брент повел биноклем на восток – там уже пробивалось слабое розовое свечение: занимался рассвет.

Открылся главный индукционный клапан, взревели двигатели, со свистом задышала турбина, и лодка еще приподнялась над водой. Брент почувствовал, что желудок ему сводит, словно в приступе тошноты. Если впередсмотрящие и акустики на миноносце разом не ослепли и не оглохли, «Блэкфин» сейчас будет засечен.

– Самый малый вперед, держать на два-девять-ноль! – скомандовал Аллен.

Это были его последние слова. Он вдруг резко выпрямился, как будто спинной хребет у него заменила стальная балка, отчаянно схватился за виски, словно там, в черепе, грянул взрыв, и крикнул так пронзительно, что крик этот, перекрывая рев четырех силовых установок, и гудение турбины, и свист воздуха, вытесняющего воду из балластной цистерны, вонзился в уши Бренту. Он резко обернулся к адмиралу: изо рта у того хлестнула желтая струя рвоты, забрызгавшая ветрозащитный экран, штормовку и лицо Брента. Дернувшись всем телом, старик повалился вперед, ударился о сталь щита, рухнул на палубу как подкошенный, еще раз вскрикнул и затих.

– Санинструктор! – не помня себя, завопил в люк Брент. – Санинструктора – на мостик! Ходом!

Спустя несколько секунд Уильямс и японец Чисато Ясуда уже склонялись над безжизненным телом адмирала.

– Пульса нет, – сказал санинструктор. – Сильный сердечный приступ или удар.

– Принимай командование, Реджи, – сказал Брент.

Прежде чем старпом успел ответить, ночную тьму разорвала ярчайшая вспышка залпа – с миноносца ударили две баковые пятидюймовки. Затем оглушительно громыхнуло, и со звуком раздираемого полотна снаряды прошли выше.

– Впередсмотрящие – вниз! – рассыпалась скороговорка команд: Уильямс пришел в себя. – Очистить мостик! По местам стоять, к погружению! Адмирала – вниз, в его каюту! Помочь санинструктору!

Один из впередсмотрящих и Ясуда приподняли неподвижное тело и опустили его в люк, где Аллена подхватили руки Сторджиса и Ромеро, в свою очередь передавшие его в ЦП. Снова осветилось небо, и по правому борту «Блэкфина», окатив всех, кто оставался на мостике, поднялись два высоких столба воды. Когда носовые рули со щелчком закрылись, Брент и впередсмотрящие кинулись к люку.

– Срочное погружение! Вниз! Вниз! Вниз! – кричал Уильямс, последним прыгнув в люк и нажав кнопку ревуна.

Лодка клюнула носом, и вода хлынула на мостик, а с мостика – вниз, в еще незакрытый люк. Уильямс лихорадочно крутил по часовой стрелке штурвал задрайки. Брент ощутил на лице что-то похожее на порыв ветра – это Бэттл открыл клапан цистерны быстрого погружения, впустив в переднюю часть лодки почти восемь тонн воды. Почти одновременно корпус потрясли два грузных удара – снаряды с миноносца легли не дальше двадцати футов справа по носу.

– Держать угол, Бэттл! – крикнул Уильямс. – Прячь корму, пока нам ее не оттяпали!

– Есть держать! – отозвался тот со своего поста. – Угол десять.

– Добро.

Брент занял свое место у КУТа, а Ульямс, широко расставив ноги, склонился к перископу. Последовали доклады с центрального поста, на которые Уильямс отвечал неизменным «добро». Когда совсем близко легли еще два снаряда с миноносца, он крикнул в люк:

– Штурман! Глубина под килем?

– Один-восемь-ноль, – отозвался Каденбах.

– Что за грунт на дне?

– Песок и кораллы.

– Черт… Вниз до один-пять-ноль, лево на борт, самый полный вперед.

Брент услышал, как четыре генератора взвыли на более высокой ноте, и лодка рванулась вперед – это оператор до отказа раскрутил реостаты, отдавая винтам каждый вольт.

– Прошли пятьдесят футов! – доложил Бэттл с поста погружения, и все с облегчением перевели дух: теперь они были недосягаемы для артиллерии эсминца.

– Добро. Штурман, курс на глубину сто фатомов!

Каденбах отозвался в ту же минуту, словно предвидел команду:

– Предлагаю курс один-девять-ноль.

– Держать один-девять-ноль, – кивнул Уильямс рулевому.

– Прошли два-три-пять, – доложил Сторджис.

Тут раздался голос телефониста Дэвидсона:

– Санинструктор Ясуда сообщает: адмирал Аллен скончался.

В рубке стало очень тихо. Брент да, очевидно, и Уильямс не могли поверить в то, что услышали.

– Он уверен? – спросил старпом.

Дэвидсон произнес несколько слов в микрофон, выслушал ответ и доложил:

– Так точно, уверен, сэр! Он считает, что у адмирала было кровоизлияние в мозг. Остановка сердца.

Брент вне себя от горя и гнева, все еще не в силах поверить в смерть Аллена, стукнул кулаком по панели КУТа. Но времени предаваться печали у них не было. Потом – если выкрутятся… Сейчас надо спасать лодку и самих себя.

– Сэр, миноносец запустил двигатели, – раздался голос акустика. Он подался вперед, прижав к ушам наушники, напряженно вглядываясь в экран старой гидроакустической станции «Марк IV», калиброванный лишь от нуля до пяти тысяч ярдов. – Выбирает якорь, я слышу, как лязгает цепь. И ведет постоянный поиск. – Пит вцепился пальцами в наушники. – Очень мощный сигнал… Никогда в жизни такого не слышал.

Уильямс повернулся к люку:

– Штурман! Сколько до «большой глубины»?

– Шесть с половиной миль до ста фатомов, грунт – песчаный, впереди Западно-Каролинская впадина. Семь миль до трехсот фатомов.

– Курс один-девять-ноль, – сказал Сторджис.

– Хорошо. Дашь знать, когда пройдем еще сто футов, – приказал Уильямс.

Рулевой взглянул на приборную панель перед собой. Помимо указателя угла перекладки руля, датчиков управления двигателями, Сторджис постоянно следил за репитерами гирокомпаса, питометра, манометра давления и репитера указателя глубины, калиброванного до шести тысяч футов.

– Снялся с якоря, сэр, – сказал Пит Ромеро. – Скорость десять узлов и возрастает, дальность девять тысяч. Он у нас прямо за кормой: шум винтов сливается с нашей собственной кавитацией – потому я потерял другие суда. Но его мощный ГАС пробивается через все на свете.

– Сколько мы делаем под водой?

– Девять узлов, сэр, – ответил Сторджис, сверившись с питометром, и перевел глаза на глубиномер: – Прошли сто футов.

– Так. – Уильямс склонился над люком и крикнул: – Штурман! Когда восход солнца?

– Пять сорок, сэр, то есть пять минут назад.

– Ч-черт!

В игру вступали новые факторы: авианосцы тоже двинулись и теперь, когда поднялось солнце, можно было ждать и атаки с воздуха. Все, кто стоял в рубке, переглянулись понимающе и невесело.

– Прибавляет хода, сэр, – сказал Пит. – Дальность – семь. – Все слышали, как работает гидролокатор миноносца, нашаривая их под водой. «Пи-и… пи-и… пи-и…» – раздавались, не смолкая ни на миг, частые, резкие, неумолимые гудки.

– Пеленгует?

– Пока нет, мистер Уильямс.

– Прошли сто двадцать футов, – доложил рулевой.

Брент почувствовал, что дифферент на нос стал не таким острым: Бэттл, стоя за спинами рулевых-горизонтальщиков, начал выравнивать лодку. Из люка послышался его голос:

– Прошли сто тридцать, выровняемся на ста пятидесяти.

– Хорошо. Приготовиться к атаке глубинными бомбами! Приготовиться к движению в бесшумном режиме! – сказал Уильямс, и телефонист Дэвидсон сейчас же отрепетовал приказ.

Брент уловил перепад в работе двигателей, перешедших на минимальное число оборотов – их хватало только, чтобы лодка слушалась горизонтальных и вертикальных рулей. Были задраены все люки и водонепроницаемые переборки, закрыты клапаны и фитинговые заглушки трубопроводов, отключена вся система вентиляции. Сразу стало очень жарко, и пронзительно запахло потом людей, испытывающих страх. Открытым остался только люк между рубкой и центральным постом.

– Нагоняет, сэр, и быстро, – сказал Пит Ромеро. – Висит у нас за кормой.

Знакомое сосущее ощущение, всегда появлявшееся у Брента в минуты опасности, возникло и сейчас, и во рту стало кисло. За ним гнались, его преследовали, его хотели подвергнуть мучительной казни люди, которых он не знал и в глаза никогда не видел.

– Глубина под килем – два-три-ноль, – доложил Чарли Каденбах.

– Хорошо. Опустить до двухсот.

В ответ на эту команду послышался удивительно спокойный голос Бэттла, инструктирующего рулевых, и лодка резко пошла вниз.

Брент немного успокоился – исчезло мучительное сосание под ложечкой: лодка скользила в спасительную глубину, в свою природную среду. Чем глубже, тем безопасней, чем толще слой воды над головой, тем прочнее спасительный щит. Там, в пучине океана, нет движения и не раздается ни звука, кроме тех, что производят пришельцы с земли, преследующие себе подобных или скрывающиеся от них. Свет здесь мягкий и рассеянный, либо его нет вовсе, течения слабы, а все жизненные процессы многочисленных и разнообразных обитателей протекают неспешно и негромко, чуть заторможенно, гармонируя с исконным и вечным величавым спокойствием, которое царит здесь, в подводном царстве, и которое сейчас собирался разнести в клочья ливийский миноносец.