Текст книги "Атака седьмого авианосца"

– Нащупал, – спокойно сказал Пит.

Все слышали работу эхолотов миноносца, воспринимавших сигналы, отражавшиеся от корпуса лодки. Слышали и шум его винтов.

– Право руля, самый полный ход! – крикнул Уильямс. – Мы его заставим проскочить мимо нас.

Брент знал, что идея хороша в том, конечно, случае, если сработает. Было ясно, что на миноносце сейчас вычисляли курс лодки и свой собственный, чтобы рвануться на перехват. Своим резким броском в сторону Уильямс надеялся спутать их расчеты и заставить сбросить бомбы в пустоту.

Резкие звуки винтов и гудки стали громче и чаще, они гулко отдавались в спертом воздухе отсеков и исходили откуда-то сверху и чуть сзади. Все с тревогой уставились в этом направлении. «Пи-пи-пи» и шум винтов медленно стали отдаляться.

– Прошел мимо, – сказал Пит.

Раздались три, а потом еще два щелчка.

– Черт, – сказал Уильямс. – Гидростатические взрыватели.

Ромеро до отказа прикрутил регулятор громкости. Брент видел, что рука его дрожит.

Пять тяжких ударов одновременно обрушились на лодку, и она запрыгала, как кость в зубах оголодавшего пса, загудела, словно исполинский барабан, заходила ходуном от взрывов, сотрясавших ее корпус. Взметнулась в воздух пыль, на голову Брента посыпались кусочки пробки. Он схватился за панель компьютера.

– Прошли два-семь-ноль, сэр! – крикнул Сторджис.

– Лево на борт! Полный ход! Курс – один-девять-ноль.

– Миноносец лег на курс два-ноль-ноль и поворачивает направо, – доложил Пит.

– Штурман, – крикнул в люк Уильямс. – Что там на дне?

– Глубина шестьдесят фатомов, грунт песчаный.

– Кладите ее на грунт! На брюхо!

Рев двигателей стал еле слышен, и «Блэкфин» плавно заскользил вниз, на дно.

– Поворачивает, сэр! – доложил акустик. – Миноносец возвращается.

– А остальные?

– Шум больших винтов с малым числом оборотов – авианосцы и крейсера ложатся в дрейф. Две группы винтов на высоких оборотах – это еще два миноносца выходят с якорной стоянки.

– Ну, понятно, решили не выводить тяжелые суда, пока не разделаются с нами, – сказал Брент.

– А чтобы поскорее разделаться, выводят еще два ЭМ[24]24
  Эскадренных миноносца.


[Закрыть].

– Прошли двести пятьдесят футов, – доложил рулевой.

Казалось, прошло не две-три минуты, а вечность, прежде чем лодка мягко коснулась дна на глубине трехсот семидесяти футов, заглушила двигатели и легла на грунт, безмолвная, как гробовая плита. От перепада давления у Брента заболели уши, он слышал, как поскрипывает, потрескивает, постанывает под чудовищным напором корпус лодки. Пот уже не катился, а ручьями стекал у него по лбу и щекам, воротник и грудь рубашки вымокли насквозь – в отсеках стояла чудовищная духота: больше шестидесяти человек поглощали кислород и выдыхали углекислый газ. Переборки, казалось, нависали над самой головой, и Брент молил о глотке свежего воздуха. Глянув на манометр, он почувствовал, что, несмотря на жару, его пробирает озноб: на каждый квадратный дюйм корпуса давило сто шестьдесят четыре фунта воды. А гудочки радаров попискивали со всех сторон, но тон их звучания изменился: стал более низким. Тут явно было что-то не то.

– Сейчас набросятся, – сказал Уильямс. – Держись!

– Может, и у них ошибки на картах?

– Что ты имеешь в виду?

– Если верить Каденбаху, нам еще несколько миль до глубокой воды. А ведь мы лежим на грунте почти на четырехстах футах. Вот я и думаю: может быть, эта впадина вообще не обозначена на карте?..

– Штурман! – крикнул в люк Уильямс. – Какая здесь глубина по счислимому пути?

– Двести девяносто футов, сэр.

– Чтоб я сдох! Почти сто футов разницы!

– Миноносец возвращается, сэр! – доложил Пит.

– Включи-ка динамик.

Ромеро повернул тумблер, и в ту же минуту в отсек словно ворвался враг: переборки содрогнулись от шума винтов, писка ГАСов, ведущих поиск. Слышался даже свист пара, вой турбин и редукторов, оглушительный плеск разрезаемой носом миноносца воды. Гудки барабанили по корпусу лодки, как крупнокалиберные пули, приближаясь и делаясь все громче. Слышался и шум других винтов.

– Они вытянулись в линию, сэр, – сказал акустик. – Выстроились как на параде. – И с горечью добавил. – Их ГАСы на такой глубине не могут давать такие громкие сигналы. Это новая аппаратура, сэр. Гроша ломаного не стоят все эти Женевские соглашения. Нас обманули, сэр.

– Чего еще ждать от арабов? – зло ответил Уильямс.

Внезапно шум винтов головного миноносца достиг предельной громкости, обрушился на них со всех сторон, обволок, словно дыхание смерти.

– Он прямо у нас над головой.

– Выключи динамик.

Но шум все равно продолжал проникать в отсеки, а потом всю мешанину противоборствующих звуков перекрыл ужасающий грохот. Еще раз. И еще. Это была серия шестисотфунтовых глубинных бомб. «Блэкфин» вздрогнул, дернулся, корпус его застонал и затрещал.

Брент ухватился за панель КУТ. Сквозь парализующий сознание ужас пробилась одна мысль: «Четырнадцать футов». Если бомба разорвется ближе четырнадцати футов от лодки, толща воды не сумеет погасить взрыв и корпус «Блэкфина» просто лопнет, как треснутое яйцо. Нужны еще двести футов глубины… А где ж ты их возьмешь?

Снова – шум винтов над самой головой и новый смертоносный град бомб. Свет в отсеках мигнул.

– Третий эсминец на подходе, сэр, – сказал Ромеро.

Писк, шум винтов, удары – и потом шесть щелчков у самого корпуса. Да, это, кажется, будет поближе… Раздался долгий, переливчатый рев. «Блэкфин» гудел и вибрировал, как исполинский камертон, Бренту показалось, что он попал под огромный колокол. Лодка приподнялась и снова упала на брюхо, взметнув тучу ила. Свет погас, и по темным отсекам пронесся крик ужаса.

– Включить аварийное освещение! – жесткий, повелительный тон Уильямса остановил готовую начаться панику. Тускло замерцали аварийные лампы. – Мы – ниже, чем думают арабы, и их бомбы рвутся у нас над головой. Акустик! – окликнул он Ромеро, задумчиво потирая подбородок. – Ну что они там?

– Идут в строю кильватера, сэр, ходят по кругу. Пеленг ноль-восемь-ноль, дальность головного – тысяча ярдов.

Уильямс повернулся к телефонисту Дэвидсону:

– Передать в машинное отделение, лейтенанту Данлэпу: приготовиться выпустить галлонов пятьсот масла! Лейтенанту Хассе: первый и второй торпедные аппараты – товсь! Лейтенант Росс! – взглянул он на Брента. – Гироскопический угол – ноль, глубина – сто. Произвести залп!

– Реджи… – в замешательстве, негромко ответил Брент. – Они не найдут цели: лягут на брюхо и, если глубина позволит, самоликвидируются.

– Знаю, – сказал Уильямс, не отрываясь от пульта управления стрельбой.

– КУТ готов! – доложил Брент.

– Первый и второй торпедные аппараты готовы! – передал телефонист слова Хассе.

Два глазка на панели вспыхнули красным. Уильямс нажал на кнопку, и лодка содрогнулась всем корпусом.

– Первая торпеда пошла!.. Вторая торпеда пошла!.. – отрепетовал Дэвидсон доклад торпедистов. – Первая – электрически, вторая – вручную.

– Заходят для новой атаки, сэр, – сказал Пит Ромеро, но и без него все слышали по правому борту характерные звуки.

– Передать энсину Хассе: собрать обломки обшивки, плашкоута, настила – все дерево, какое есть под рукой, – спасательные жилеты и все прочее, что может плавать! Заложить в первый торпедный аппарат. По моей команде – выстрелить!

– Есть, сэр! А второй аппарат?

Уильямс, скрипнув зубами, бросил на Брента быстрый взгляд искоса.

– Передать санинструктору Ясуде: пусть накачает кислород в легкие и желудок адмирала…

– Нет! Не смей! – вскрикнул Брент, шагнув к старпому.

Все обернулись к нему.

– Лейтенант Росс, на место! Лодкой командую я!

– Но это немыслимо!.. Это дико…

– Еще слово – и я вас отстраню от должности. Ясно?

Брент в свою очередь заскрежетал зубами. За последний час ему уже дважды грозили этой карой. Он поднял глаза туда, где нарастал шум винтов.

– Ясно.

Уильямс перевел глаза на телефониста и продолжал как ни в чем не бывало:

– …и положит его тело во второй торпедный аппарат.

Спустя несколько минут смертоносный шквал возобновился. Уильямс был прав: глубинные бомбы рвались на дистанции, по крайней мере втрое меньшей, чем было нужно для поражения лодки. Но, во-первых, пока эсминцы оставались над ней, нечего было и думать об атаке на авианосец, а во-вторых, арабы могли изменить тактику и сбросить бомбы, которые сработали бы на большей глубине. Корпус «Блэкфина» и так испытывал страшное давление. Снова погас свет, но тут же зажегся снова.

Когда третий миноносец стал отворачивать, Дэвидсон доложил:

– Первый и второй торпедные аппараты готовы, сэр.

– Передать Данлэпу: пусть выпускает масло. – Уильямс шагнул к панели, нажал кнопку пуска.

Брент содрогнулся вместе с лодкой и всем ее содержимым.

– Передать в носовой торпедный отсек энсину Хассе: пусть соберет еще обломков и всякого мусора и выстрелит ими из первого и второго аппаратов без моей команды! Ручное управление! И поживей!

– На подходе еще эсминцы до двух единиц – крейсер и авианосец! – крикнул Пит.

– Черт бы их взял! – Уильямс несколько раз стукнул кулаком по стальной трубе перископа. – А где второй авианосец?

– Очень шумно, сэр, – покачал головой акустик, – его винтов я не слышу.

– Ладно.

Прошло еще несколько минут. Хассе выпустил торпеды. В отсеке стало еще жарче.

– Просто цирк, сэр, – сказал Ромеро. – Те три эсминца, что атаковали нас, уходят курсом к югу. Дальность две-три тысячи ярдов. Ложатся в дрейф.

– Штурман, – крикнул в люк Уильямс. – Какое течение?

– Экваториальное противотечение, скорость – два узла, – донесся ответ Каденбаха.

– Ладно, – повторил, потирая руки, Уильямс. – Они увидели… – Он на секунду замялся. – Увидели то, что мы выбросили наружу.

– Мы еще поговорим о том, что, – Брент произнес это слово с нажимом, – мы выбросили наружу.

– Поговорим.

– Да, поговорим!

Брент понимал, что принятое командиром решение было единственно правильным, что в подобной ситуации сам адмирал поступил бы так же. Спасение лодки было самым важным – все прочее отходило на задний план. Да, он сознавал все это – и все равно еле сдерживался, чтобы не наброситься на Уильямса, не набить ему морду, пустить кровь, вышибить зубы. К Марку Аллену Брент относился как к отцу. По трагической иронии судьбы он осиротел дважды.

– Уходят, сэр, уходят! – воскликнул Пит. – Уходят курсом на северо-запад: сначала эсминцы, за ними авианосец, а концевым – крейсер.

– А второй авианосец?

– Все еще стоит на якоре. Рядом с ним – крейсер и не меньше пяти эсминцев.

– Отлично! Отлично! Вот его-то мы и долбанем! Дэвидсон! Запросить центральный пост о повреждениях!

Все молча слушали телефониста, репетовавшего доклады командиров БЧ:

– Два кингстона разбиты, трещины на корпусе в четырех местах, трюмный насос под кормовым аккумуляторным отсеком сошел со станины, кожух воздушного компрессора треснул.

– Ясно. Могло быть хуже.

И в самом деле, повреждения были серьезны, но не катастрофичны: силовые установки, гребные валы и рулевые подшипники целы, лопасти не погнуты. Трещины можно заделать, а вышедший из строя кормовой трюмный насос подсоединить к носовому. Воздушный компрессор работал, а на крайний случай хватило бы действия второго, неповрежденного. «Блэкфин» сохранил жизнеспособность и остался грозным боевым кораблем.

Уильямс придвинул к себе микрофон:

– Мы обвели их вокруг пальца. Они думают, что мы – покойники, но скоро убедятся, что это – сильное преувеличение. – Послышались смешки. – Итак, ситуация такова: противник разделился на две ударные группы. Одна двигается курсом на северо-запад, другая пока стоит на якорях, но, я уверен, скоро последует на соединение. Они хотят зажать «Йонагу» в тиски. Наше дело – этому помещать. Когда авианосец снимется с якоря, миноносцы дальнего охранения и сопровождения начнут активный гидроакустический поиск, и житья нам от этого писка не будет. Чтобы нас опять не загнали на мелководье, мы тоже двинемся на северо-запад, держа, можно сказать, в кильватер первой группе. А вторая, по моим расчетам, пойдет следом, обогнув северную оконечность атолла, и – дальше на восток. Постараемся сделать так, чтобы далеко она не ушла. – Снова раздались одобрительные смешки. Уильямс повернулся к Ромеро:

– Акустик! Поиск в режиме кругового обзора!

– Слышу только шум винтов уходящей группы, сэр, – доложил Пит. – Вторая по-прежнему стоит на якорях, двигатели не запускала – это совершенно точно.

– Ну да? – Уильямс повернулся к Дэвидсону. – Отбой бесшумного режима! Отбой атаки глубинными бомбами. Самый малый вперед! Центральный! Подвсплыть до шестидесяти двух футов! Рулевой, держать два-девять-ноль!

Брент услышал гул генераторов: лодка качнулась и стала медленно подниматься. Сторджис переложил руль. Включилась вентиляция, нагнетая воздух в душные отсеки. Все наконец-то вздохнули полной грудью.

– Сэр, прошу прибавить хода, рулей не слушается, – донесся снизу, с поста погружения и всплытия, голос Бэттла.

– Понял. Средний ход.

– Есть держать два-девять-ноль, – сказал Сторджис.

Брент знал, что командир затеял весьма рискованную игру. Снявшись с якоря, ливийцы могли выйти из гавани курсом на юг, но с тем же успехом – на восток, а могли и вовсе оставаться на месте. Уильямс пошел ва-банк: все поставил на то, что группа непременно выйдет и непременно курсом на северо-запад. Что ж, он командует лодкой, ему и принимать решение.

На скорости пять узлов «Блэкфин» слегка задрал нос и, пройдя стофутовую отметку, выровнял корпус, уменьшив угол наклона. Бэттл выполнял приказ и всплывал плавно. Через три минуты лодка была на глубине в шестьдесят восемь футов с нулевым дифферентом. Бэттл постепенно поднял ее до заданной отметки и доложил.

– Добро! – Уильямс повернулся к телефонисту. – Передать: лейтенанта Питтмэна срочно на ГКП! За себя пусть оставит старшину Фудзивару. – Спустя несколько секунд длинный, тощий лейтенант, который по боевому расписанию становился помощником командира электромеханической БЧ по живучести, отдуваясь, взбежал по трапу в рубку. – Мистер Питтмэн, займитесь КУТом.

– А меня куда? – спросил Брент таким тоном, что все оглянулись на него.

– А вы, лейтенант Росс, организуете нам торпедную атаку.

– То есть как? – растерялся Брент. – Но ведь атакует командир лодки?..

– Знаю. Но я решил так. У нас у всех не слишком много боевого опыта, но по результатам учебных стрельб ты был первым. Тебе и карты в руки. Я на время атаки перейду к тебе в помощники. – Он стукнул кулаком по перископу. – Нам нужно потопить этот авианосец – позарез нужно, понимаешь?! – и ты это сделаешь! Еще вопросы, лейтенант Росс? Нет вопросов? Отлично. Перископ поднять!

Брент, все еще не веря своим ушам, повернул колесико, и стальная труба ушла вверх. Уильямс, согнувшись в три погибели, расщелкнул ручки, приник к резиновому наглазнику окуляра и стал распрямляться, одновременно поворачиваясь кругом.

– На северо-западе – дымы. По правому борту на горизонте – атолл. Штурман! – крикнул он в люк. – Решите-ка задачку по счислению места! Мы находимся на юго-западном траверзе Томонуто, я дам два тангенса, а больше ничем помочь не смогу: никаких ориентиров, кроме пальм, нет, а всплывать нельзя. Сможете дать засечку?

– Так точно, сэр! По лоции – мы в десяти тысячах ярдов юго-западнее атолла.

– Приготовились… Брент… – Уильямс глянул в перископ. – Пеленг!

– Ноль-девять-пять, – прочел Брент азимут. Дэвидсон отрепетовал его штурману.

– Так… Пеленг!

– Ноль-три-два.

– Отлично! Перископ убрать!

Через несколько секунд из люка долетел голос Каденбаха:

– Сэр, мы в десяти тысячах ста ярдах от юго-западного побережья атолла.

– Добро. Вот здесь мы и попасемся: бог даст, авианосец выйдет прямо на нас. Лейтенант Росс, сообщите на «Йонагу»: на шестнадцать тридцать с атолла Томонуто курсом два-девять-ноль на скорости примерно двадцать узлов снялась группа в составе: авианосец – один, крейсер – один, эсминцы – пять.

Брент спустился в свою каюту, зашифровал рапорт и передал его Дону Симпсону. Радиограмма, как всегда, ушла в тысячную долю секунды.

Потянулись часы томительного ожидания. Боевую тревогу Уильямс отменил, но группа слежения в полном составе оставалась в рубке. Больше трех часов лодка бродила вдоль западной оконечности атолла, карауля врага. Все молились о том, чтобы догадка Реджинальда Уильямса оказалась верна.

В восемнадцать ровно, когда кроваво-пурпурное солнце стало закатываться за горизонт, вторая группа наконец двинулась к выходу из гавани. Первым это обнаружил Пит Ромеро.

– Гидроакустический контакт! – вскрикнул он. – Выходят со стоянки! Миноносцы! Ведут поиск! Пеленг три-один-ноль, дальность десять тысяч ярдов.

– Боевая тревога! – крикнул Уильямс. – Лейтенант Росс, берите управление! Курс один-один-ноль, скорость три. – Он отступил за перископы – туда, где полагается стоять во время атаки помощнику командира.

– Есть, сэр! Слушай мою команду! – Брент нагнулся над люком. – Глубина?

– Шестьдесят футов, – ответил Бэттл.

– Центральный пост! Потихонечку подвсплыть на два фута. Перископ поднять!

Нагнувшись, Брент стал распрямляться вместе с ночным перископом и, когда тот стал на место, расщелкнул ручки. Линзы оказались над поверхностью воды.

– Глубина шестьдесят два фута, сэр, – доложил Бэттл.

– Добро. – Брент медленно повернул перископ «влево по носу», дал максимальное увеличение и в полумраке, далеко на юго-западе увидел темные движущиеся тени. – РЛС РЭБ?

Старшина-радиометрист Такигути поспешно пробежал пальцами по клавиатуре своего компьютера и впился взглядом в зеленоватое свечение дисплея:

– Пять эсминцев класса «Джиринг», крейсер класса «Лландафф», авианосец класса «Маджестик». Все имеется в нашем каталоге «угроз». Все корабли ведут поиск надводных и воздушных целей.

– Черт! «Маджестик»! – воскликнул Уильямс. – Он-то нам и нужен!

– Ладно-ладно, Реджи, я постараюсь не упустить его и не промазать. Штурман! Глубина под килем?

– Двести фатомов, сэр, и углубляется в миле к западу до трехсот фатомов. Это Западно-Каролинская впадина.

Брент остался доволен сообщением Каденбаха: под ними было много воды – было куда уходить и прятаться от глубинных бомб. Уповая на антирадарное покрытие и на свою счастливую звезду, он не убирал перископ. Тени на горизонте выросли.

– Кажется, Реджи, ты угадал: идут кильватерной колонной, головной – авианосец. Впереди эсминец и по два с каждого борта. Но охранение жиденькое – пришлось растянуться, чтобы прикрыть и крейсер, и «Маджестик». – Он плотнее прижал наглазник. – Черт… Быстро уходят западней. Если не изменят курс, нам их не догнать.

– Они свернут к северу… Они должны свернуть к северу, – как заклинание, твердил Уильямс. – Они идут наперехват «Йонаги», значит, курсом на север.

Брент снова приник к окуляру: корабли стремительно скрывались за горизонтом.

– Наверно, ты прав, Реджи. Будем надеяться, что они отвернут курсом на север. Все равно – выбора у нас нет и ничего другого нам не остается. – Он повернулся к Сторджису: – Право на борт, самый полный вперед, держать два-девять-ноль. Реджи, они идут по дуге. Как только ляжем на новый курс, всплывем и на полной скорости по хорде замкнем концы дуги. Так что если они в самом деле повернут к северу, мы окажемся в той же точке раньше.

– Знающие люди утверждают, мистер Росс, что прямая – кратчайшее расстояние между двумя точками, – рассмеялся Уильямс.

– Все это – в том случае, если мы угадали их курс. Но, повторяю, выбора у нас нет.

Через пять минут «Блэкфин» лег на курс и всплыл. На мостик поднялись Брент, Уильямс, четверо впередсмотрящих, вахтенный офицер Фредерик Хассе и матрос-рулевой Джей Оверстрит.

Командование снова принял Уильямс, который, перед тем как подняться на мостик, довольно долго сидел над картами вместе с Чарли Каденбахом.

– Если мы не ошиблись в расчетах, то должны будем перехватить их на пересечении сто сорокового меридиана и десятой параллели. Это еще восемьдесят миль. О дьявол! – он в сердцах саданул кулаком по ограждению. – Клянусь, правое яичко бы отдал за радар!

– Нельзя, Реджи: арабы засекут моментально.

– Да я сам знаю! – с досадой ответил Уильямс и крикнул впередсмотрящим: – Не зевать! Глядеть в оба! Радар отключен, вся надежда на вас! – Он описал дугу указательным пальцем, словно матросы могли видеть его в темноте: – Они должны появиться по левому борту!

Еще часа три «Блэкфин» на двадцати четырех узлах мчался по спокойному морю, под полной яркой луной, при отличной видимости. Нос лодки ритмично резал и отбрасывал неустанно накатывавшие с юга волны, вздымая по обе стороны форштевня высокие – до перископа – пенные столбы. Офицеров и рулевого прикрывал стальной щит, впередсмотрящие через несколько минут вымокли до нитки.

Хассе дотронулся до плеча Брента и, когда тот обернулся, показал назад, за корму: тропическое море горело и переливалось фосфоресцирующим светом, как будто под толщей воды пылали костры.

– Японцы бы сказали, что нас провожают ками.

– Факелами освещая нам путь.

Этот мирный диалог был прерван криком впередсмотрящего:

– Слева по носу – судно! Пеленг два-один-ноль, дальность восемь – десять миль.

Все бинокли повернулись вперед и влево. Брент, наведя бинокль на фокус, различил четко вырисовывавшийся на освещенном луной небе черный плоский силуэт миноносца. В нем было что-то невсамделишное: он казался рисованным двухмерным задником декорации в голливудском павильоне.

– Реджи, ты оказался прав. Судя по всему, это головной эсминец дальнего охранения. Однако здорово мы их обогнали. Так рано я их не ожидал найти.

– Они идут на двадцати узлах, а я думал – на двадцати четырех. – Уильямс выпустил бинокль, закачавшийся на ремешке у него на шее. – Ну, Брент, давай принимай командование. Хассе, вы оставайтесь на мостике, нам будут нужны ваши глаза.

Брент нагнулся над люком:

– Группе слежения по местам стоять! Приготовиться к торпедной атаке!

– У них – отличные радары.

– Знаю. Мы зайдем спереди напрямую и погрузимся.

– Вот тут-то и нарвемся на эсминцы.

– Уповай на наше антирадарное покрытие и дрыхнущих арабских акустиков. – Брент показал на север. – Волнение четыре балла, ветер – узлов двенадцать. Волны прикроют наш перископ.

Лодка и арабская ударная группа шли сходящимися курсами, и уже минут через пятнадцать стал виден авианосец. У Брента екнуло под ложечкой, когда в окулярах его бинокля возник громоздкий черный силуэт. Арабы снова изменили курс, отвернув к западу. Семимильная дистанция стремительно возрастала, и «Блэкфину» оставалось только одно – не догонять, а кинуться наперерез.

– Лево на борт, держать два-восемь-ноль! – крикнул Брент. – Самый полный! Данлэп, прибавьте оборотов, выжмите из двигателей все, что только можно!

Лодка плавно скользнула левей, и стальная палуба под ногами Брента завибрировала чаще – старший механик выполнил приказ. Из динамика раздался его голос:

– Двадцать шесть узлов, сэр. Больше она не даст.

– Подшипники валов в порядке?

– В порядке: не греются и не задрались.

Из люка донесся голос Питтмэна, стоявшего в рубке возле КУТа:

– Сэр, захватывать цель? Ваш ПППЦ включился и ведет ее.

– Нет пока, пусть подойдут поближе. – Брент видел, что силуэты на горизонте снова увеличились в размерах. – Семь-восемь миль, – пробормотал он себе под нос.

– Сменили курс, мистер Росс! Приближаются, и очень быстро, – крикнул один из впередсмотрящих.

– Вот и отлично. Радиометрист! Что там у них?

– Ведут постоянный поиск воздушного и надводного пространства, – ответил Такигути.

– Пеленгуют?

– Никак нет. Идут навстречу на большой скорости.

Брент вздохнул с облегчением, хоть и знал, что скоро их засекут без радаров: фосфоресцирующее море выдаст лодку.

– Впередсмотрящие, вниз! Очистить мостик!

Все, кроме него, один за другим скользнули в люк. В последний раз оглядевшись по сторонам, он бросился следом, вдавив всей ладонью кнопку ревуна. Завыла сирена. Брент повернул штурвальчик задрайки и спустился в центральный пост.

– По местам стоять, к погружению! Бэттл! Глубина шестьдесят два фута. Торпедные аппараты – товсь! Рулевой, лево на два-семь-пять, малый вперед, – последнюю команду, относившуюся к Сторджису, он отдал, склонившись к перископу, и тотчас почувствовал, как надавило на барабанные перепонки, услышал, как, перекрывая подвывание дизелей, увлекавших лодку все глубже под воду, пронеслись по отсекам доклады о готовности.

– Шестьдесят два фута, сэр, – раздался голос Бэттла.

– Курс – два-семь-пять, сэр, – доложил Сторджис.

– Поднять перископ! – скомандовал Брент и, когда стальная труба ушла вверх, приник к окуляру.

Быстрый обзор – и он убедился, что головной эсминец охранения пройдет много западней «Блэкфина», но два других, прикрывающих авианосец с правого борта, окажутся совсем близко. Не отрываясь от перископа, он приказал Питу Ромеро:

– Акустик, дайте звук!

Пит единственный, кто сидел в рубке, – потянулся к «Марку IV» и повернул тумблер. В ту же секунду лодка наполнилась громким, частым, всепроникающим писком. Но это было еще не определение дальности до цели, а всего только поиск.

Брент навел линзы перископа на авианосец: на расстоянии четырех миль черная гора, четко выделяясь на фоне освещенного луной неба, надвигалась на них неуклонно. «Блэкфин» был впереди и чуть – всего градусов на десять – правее. Торпедная атака под таким острым углом – дело нелегкое: угол скрадывает размеры цели. Идеальный угол встречи торпеды с целью – в девяносто градусов.

– Впереди – миноносец, за ним – авианосец, концевым идет крейсер. И еще четыре эсминца по два с каждого борта прикрывают, – сказал Брент Уильямсу. – Ну-ка, проверь меня… Итак, «Маджестик»: длина – семьсот футов, высота от топа мачты до ватерлинии – сто пятьдесят, максимальная скорость – двадцать пять узлов.

Уильямс, глянув на прикрепленную к переборке таблицу, кивнул:

– Все верно.

– Приготовиться к первой обсервации! Азимут?

– Два-семь-восемь, – ответил Уильямс.

Брент крутил колесико дальномера, пока обе половинки расщепленного изображения не слились в единое целое.

– Азимут?

– Шесть-три-ноль-ноль.

– Курсовой угол, справа двадцать. Курс ноль-один-ноль! – Получив доклад о том, что наблюдение окончено, он со щелчком сложил ручки перископа, отшагнул от него и скомандовал рулевому: – Право на борт! Держать два-восемь-ноль.

Брент слышал бормотание Питтмэна, считывающего показания КУТа: лейтенант был весь в поту, то и дело нервно сглатывал слюну, и его крупный кадык ерзал по длинной шее взад-вперед, словно он подавился и никак не может проглотить кусок.

– Начальная дальность шесть-два-пять-ноль, скорость девятнадцать, расстояние до цели три-девять-пять-ноль.

Писк стал громче. Брент подумал было, что теперь-то их наверняка засекут, но головной эсминец продолжал неспешно двигаться вперед и уже поравнялся с носом «Блэкфина». Когда лодка даст торпедный залп – а Брент надеялся, что это удастся сделать после прохода головного эсминца, – тому для захода на атаку придется сделать полный поворот. За это время лодка успеет уйти футов на четыреста в глубину. Смертельную опасность представляли эсминцы, прикрывавшие правый борт авианосца и крейсера, но Брент старался пока о них не думать.

Он глянул на часы. Прошло две минуты.

– Торпедные аппараты – товсь! Поднять перископ! Азимут?

– Два-восемь-ноль!

– Отметка дальности?

– Пять-один-три-пять.

– Курсовой угол ноль-три-ноль.

Питтмэн, пыхтел над КУТом.

– Дальность – пять-один-три-ноль, скорость девятнадцать, курс ноль-один-ноль, расстояние до цели два-пять-семь-ноль.

– Головной эсминец пересекает наш курс слева направо. Пеленг второго – три-ноль-пять, дальность пять тысяч ярдов от нас.

Бренту ничего не оставалось, как сделать вид, что эсминцев нет в природе.

– Отключить динамик. Открыть люки торпедных аппаратов с первого по шестой. Перископ поднять!

И все началось сначала, но в последний раз перед залпом:

– Азимут?

– Три-три-три.

– Отметка дальности?

– Три-пять-ноль-ноль.

– Курсовой угол шестьдесят пять. Перископ убрать!

Теперь казалось, что радары пищат и винты глухо ворочаются уже внутри самой лодки, проникнув за обшивку.

– Ой, лампочка зажглась! – в изумлении глядя на экран КУТа, воскликнул Питтмэн. – Он выдал решение – данные для стрельбы.

– Неужели? Ну, и когда дистанция до цели сократится до двух тысяч ярдов?

Питтмэн молчал.

– Ну, отвечайте же! Весь свободный мир замер в ожидании вашего ответа!

– Через тридцать пять секунд, мистер Росс, – наконец ответил Питтмэн.

Глубина двадцать футов, скорость высокая, залп веерообразный с растворением 150 процентов. – Питтмэн глядел непонимающе, и Брент сорвался на крик: – Первая – в корму, следующие четыре – в корпус, шестая проходит у носа. Интервал семь секунд. Ну, решайте!

Но Питтмэн только хватал ртом воздух и беспомощно озирался по сторонам. Уильямс оттолкнул его и сам стал у КУТа:

– Есть! – сказал он. – Гироскопический угол последней торпеды – двадцать три градуса.

– Отлично! – ответил Брент.

Давая растворение (рассеивание) сто пятьдесят процентов, он надеялся компенсировать любые ошибки в расчетах: уж по крайней мере три торпеды станут для авианосца роковыми.

Уильямс шагнул к панели управления огнем, где уже горели красным шесть окошечек. Питтмэн готов был провалиться сквозь землю.

Брент глубоко вздохнул. Существование «Йонаги», жизнь адмирала Фудзиты, Йоси Мацухары и тысяч других дорогих ему людей зависела сейчас от того, что случится в следующие три минуты.

– Внимание на рулях, мистер Бэттл! Сразу после залпа, который займет сорок две секунды, надо будет в темпе дать дифферент на нос и убрать «Блэкфин» поглубже. – Он повернулся к Уильямсу. – Перископ поднять!

Он быстро огляделся. Картинка оставалась прежней, за исключением того, что эсминец у них по правому борту подходил по ветру. Менять расчет было поздно. Он сложил ручки перископа, и стальная труба скользнула вниз, на место.

– Залп!

Уильямс, перекинув тумблер, нажал на кнопку, замкнувшую цепь стрельбы. Послышался свист сжатого воздуха, глухой удар, от которого содрогнулась лодка.

– Первая пошла! – крикнул Дэвидсон, запуская секундомер.

Еще пять раз прозвучали команды и доклады. Через сорок две секунды носовые торпедные аппараты были пусты.

– Путь торпеды?

Питтмэн, уставившись на экран КУТа, дрожащим голосом ответил:

– Один-девять-семь-ноль, сэр!

Брент быстро прикинул в уме: до первого взрыва – одна минута десять секунд.

– Погружение на четыреста футов! Право на борт, курс один-ноль-ноль, полный ход, приготовиться к атаке глубинными бомбами!

Бэттл рванул рукоятку, открывая клапан вентиляции цистерны быстрого погружения: Брента обдало струей воздуха, когда несколько тонн воды хлынули в носовые цистерны. «Блэкфин» резко опустил нос.

– Прошли сто футов, сэр.

– Сколько до цели первой торпеде?