Текст книги "Веревочник"

Зара отрицательно покачала головой:

– Более сильный маг немедленно отобрал бы у меня Акстриг, уничтожив при этом и тот дар, который есть у меня. Однако мне кажется, что эта сила не по зубам даже Силене и Дорну. Я не знаю того мага, который создал Акстриг, но полагаю, что он далеко отсюда.

– Похоже, на юге, – сказал Альнор.

– Да. Поэтому в ваших интересах как можно скорее покинуть Талаг. Мы с Элионом в большой опасности. Нам всем очень повезло, что все так благополучно закончилось. Элион – честный человек, но, боюсь, случись что, он будет вынужден передать вас в руки Дознавателей.

– Да, я уже думал об этом, – признался Элион. – Но это нам не поможет. Вы должны оставаться Калифом и Калифой до тех пор, пока не покинете город и не зарегистрируете свой уход. На рассвете я отправлю с вами доверенное лицо, он поможет вам получить свидетельства о смерти и принесет их мне, а вы тем временем отправитесь домой.

– Но мы не можем пойти домой! – воскликнула Мина. – Сначала мы должны…

– Вас нужно только зарегистрировать, но на самом деле домой отправятся ваши свидетельства о смерти, чтобы я мог предъявить их при новой переписи населения, – объяснил Элион. – А вы сами пойдете по Главной дороге на юг…

– Нам с Миной понадобятся пропуска, – перебил Альнор.

– Я не могу их вам выдать, на них будет мое имя, если вас поймают. Вместо этого я дам вам денег, чтобы вы могли давать взятки чиновникам на Главной дороге. Вы идете в город Смерти. Никто не записывает имена тех, кто отправляется туда.

Глава 9. Главная дорога

На пятый день путешествия на юг они сидели в тени на краю соснового леса у обочины Главной дороги. В отдалении виднелась Великая река. Иногда кто-нибудь проходил мимо в такой спешке, что не мог позволить себе отдохнуть даже в самое жаркое время дня. Слева доносились голоса других путешественников, которые тоже сделали привал в тени. Жужжали и гудели насекомые.

Мина встала, позвала с собой Тилью и, тяжело опираясь на палку, захромала вверх по склону. Когда они отошли довольно далеко от дороги, она остановилась рядом с большим муравейником.

– Пожалуй, это место подойдет. Мы сделаем то же, что и тогда на стене, но без Акстриг. Попробуем с одной из других ложек. Не отпускай ее, пока не будешь готова, и быстро хватай, как только что-нибудь произойдет. Я отойду вон туда.

Мина выудила из торбы кусок материи и одну из безымянных ложек. Она положила их на муравейник. Когда Тилья взяла ложку в руки, та показалась ей совершенно обыкновенной, но от Акстриг, привязанной к предплечью, начало распространяться онемение. Тилья больше не находила это ощущение неприятным. Она привыкла к нему. Не отпуская ложку, Тилья положила ее на кусок ткани и посмотрела на Мину.

– Я досчитаю до трех, – сказала та. – Смотри не на меня, а на ложку. Раз. Два. Три.

Девочка увидела, как губы Мины пошевелились, произнося имя Фахиля. Разряд магии вырвался из Акстриг и пронесся по всему телу Тильи. Она содрогнулась и сделала глубокий вдох. Ложка на муравейнике не пошевелилась.

– Ну как там? – спросила Мина. – Я ничего не почувствовала.

– Она не двигается. А вот Акстриг… Она хотела ответить тебе, но не смогла, потому что соприкасалась с моей кожей.

– Ничего не поделаешь, придется дать ей волю, – вздохнула Мина. – Только очень быстро. Попробуем вот что: положи ткань на ладонь, а сверху Акстриг, но не отпускай ее, пока мы не будем готовы.

Сдерживая волнение, Тилья закатала рукав и отвязала древнюю ложку. Кончиками пальцев она чувствовала разницу между живой Акстриг и обыкновенной безымянной ложкой. Крепко держа Акстриг в правой руке, левую она подсунула под платок, по которому уже ползали муравьи. Она хорошенько встряхнула его и, помогая себе зубами, ровно расположила на ладони.

– Готова, – сказала она.

– Уверена? Тогда я опять считаю до трех. Раз. Два. Три.

Тилья отпустила Акстриг, держа руку очень близко и смотря на нее во все глаза. На этот раз все было по-другому. Мир остался на месте, а ложка повернулась. Тилья видела ее движение. Она сразу же накрыла Акстриг правой рукой. Вдалеке послышалось испуганное ржание Калико. Потом девочка подняла глаза.

Мина согнулась, опираясь на палку и стараясь удержать равновесие. Она глубоко вздохнула и выпрямилась.

– Могло быть и хуже. Гораздо хуже. Ну, у нас что-нибудь получилось?

– Да. Она повернулась в том направлении, как мы идем.

– Хорошо. Давай-ка уходить отсюда. Не знаю, заметил ли это кто-нибудь из Наблюдателей, и не хочу выяснять. Только послушай эту безмозглую лошадь! Если она почуяла магию, то и другие тоже.

Дрожа от облегчения, что все позади, Тилья привязала Акстриг к предплечью и опустила рукав. Лес вокруг казался пустынным. Путешественники в отдалении молчали. Когда они заговорили снова, в их голосах звучала тревога.

День за днем они шли вперед. Никто их не останавливал и не расспрашивал. Альнор и Мина должны были прийти в Голорот, назваться при входе, и чиновники выдали бы Тилье и Талю свидетельства о том, что их дед и бабушка действительно прошли через Последние ворота. Однако они не собирались идти так далеко – лишь до тех пор, пока Акстриг велит двигаться на юг. Если бы она указала иное направление, они свернули бы с Главной дороги и начали бы подкупать встречных чиновников деньгами, которые дал им Элион. На всякий случай они продолжали носить одежду четырнадцатого ранга, но использовали свои настоящие имена.

Главная дорога кишела путниками, купцами, чиновниками, гонцами, солдатами, рабами, людьми всех возрастов и национальностей – все они двигались на юг. Молодые и старые парами шли в город Смерти, но только молодые возвращались назад.

На каждой дорожной станции отводилось особое место для тех, кто совершал последнее путешествие. Их кормили бесплатно, но так плохо, что все равно приходилось покупать еду самим. Старики казались на удивление спокойными и даже веселыми. Почти все принимали свой уход как должное и встречали его без страха. Таль, как всегда, разговорился с некоторыми из них.

– Лично мне все это даже нравится, – призналась одна старуха. – В последнее время меня стала мучить лихорадка. Это у меня наследственное, так что я знала, сколько мне осталось. У меня было достаточно времени, чтобы привести в порядок все свои дела. Мы устроили чудесную похоронную вечеринку, и я отправилась в путь. Мне нравится видеть новые места и знакомиться с разными людьми – я ведь никогда не отходила от своего дома дальше чем на девять миль.

Конечно, были и те, кто страдал от болезней, боялись и шли неохотно. Получив свой ужин, люди, еще несколько дней назад незнакомые друг другу, рассаживались человек по двадцать и начинали беззаботно болтать и петь песни со всех концов Империи – легкомысленные, сентиментальные или задушевные, но редко грустные.

Только одно омрачало путешествие. Иногда какой-нибудь старик умирал в пути, и тогда ребенка, который сопровождал его, забирали стражники, чтобы продать в рабство, а труп продолжали везти в Голорот на специальной повозке.

Каждые несколько дней во время обеденного отдыха Мина и Тилья уходили подальше от всех и задавали свой вопрос Акстриг. Ответ оставался все тем же. На юг.

Теперь, когда они знали, как себя вести, обращаться с Акстриг стало намного проще. Однако они по-прежнему подвергались огромной опасности. Даже когда ложка лежала на ладони Тильи поверх платка в нескольких дюймах от ее другой руки, имя Фахиля производило взрыв магии. Мине нужно было заранее как-нибудь удобно сесть, Альнор и Таль, хоть и находились вдалеке, тоже чувствовали удар магии, а Калико тревожно ржала и пыталась убежать.

Но больше ничего не случалось. Никто не приходил выяснить, что происходит. Только пауза между шепотом Мины и поворотом ложки становилась все дольше. Как будто Акстриг тоже привыкала к частому использованию.

Тилье, к ее удивлению, даже понравилось это занятие, точнее, ощущение огромной магической силы, которую она могла выпускать на волю и снова подчинять себе, прикоснувшись к Акстриг.

На двадцать вторую ночь со дня отправления из Талака Тилья вдруг резко проснулась. Что-то было не так. Светили звезды, но луна скрылась. На постоялом дворе горело несколько фонарей, но вокруг царила кромешная тьма. Тихо. Вот что было не так – гнетущая тишина. Никто из сотен путников не храпел, не посапывал, не ворочался во сне. Раздавалось только тихое дыхание самой Тильи. Может, все остальные умерли?..

Какое-то время Тилья лежала неподвижно, боясь пошевелиться, пытаясь успокоить громкое биение сердца. Ее наполнило то же ощущение ночного кошмара, которое она испытала на стенах Талака. Не в силах больше терпеть, Тилья села и потрясла за плечо лежащего рядом Таля.

Он не пошевелился. Она нащупала мочку его уха и сжала изо всех сил. Таль не вскрикнул, не шелохнулся. Тилья поднесла руку к его лицу и почувствовала слабое дыхание.

Дрожа от страха, она выпрямилась и огляделась. Что-то изменилось. Появился новый источник света. Он был бледнее и больше, чем желтое сияние фонарей. Пятно лунного света медленно двигалось вдоль постоялого двора. Рядом перемещалась какая-то приземистая тень.

Тилья поняла, что они что-то искали. От Акстриг по ее руке растеклось онемение. Именно это ощущение разбудило ее.

Они приближались. Тилья разглядела темного неуклюжего зверя. В дымке лунного света шла Силена. Они направлялись прямо к Тилье. Зверь остановился и принюхался. Он не мог почувствовать Акстриг. Возможно, чудовище почувствовало, что девочка не спала.

Она не могла пошевелиться. Хотелось кричать, но крик застревал в горле. Только когда зверь встал прямо перед ней и она почувствовала его горячее зловонное дыхание и увидела мутный свет единственного глаза, оцепенение спало. Тилья изо всех сил оттолкнула его.

Ее пальцы коснулись грубой шерсти, и вдруг она почувствовала поток магии, яростно ворвавшийся в нее. Все ее существо, тело и душа, занемело. В ней проснулось внутреннее знание того, что делать, как провести магию сквозь себя и, обезвреженную, выплеснуть наружу.

От прикосновения Тильи чудовище превратилось в обыкновенную маленькую собачку, которая хотела лизнуть ее. Девочка вспомнила слова Зары: зверь Силены не сможет причинить тебе вред.

Тилья прижала к себе собаку и подняла глаза. Пятно света покрылось рябью, как поверхность озера, в которое бросили горсть камней. Голос Силены дрожал, когда она заговорила:

– Дай мне эту вещь. Положи ее в пасть моей собаки и отпусти ее.

– Нет, – сказала Тилья, прижимая собаку к себе.

Сияние становилось все слабее, но Тилья различала лица спящих рядом людей. Для нее самой колдовство Силены было безопасно, а вот для остальных – нет. Тилья хотела отвлечь колдунью во что бы то ни стало. Все еще держа на руках собаку, она встала и пошла прямо к Силене.

Не ожидая этого, та отпрянула, и свечение вокруг нее потускнело еще больше. Она схватила поводок собаки, и по нему пронесся огонь. Когда пламя охватило ошейник, собака резко дернулась. Тилья взяла поводок, но вместо ожога почувствовала лишь обыкновенный кожаный ремешок. Силена быстро выпустила поводок, будто это она обожглась.

Колдунья отступила еще на шаг. Она собирала силы. Свечение вновь усилилось, рябь прошла.

– Маг не может сдаться, – произнесла она. – Если ты не отдашь мне то, что пристегнуто к твоей руке, я должна буду уничтожить тебя. Или погибнуть сама.

– Нет, – сказала Тилья.

– Как хочешь.

Силена закрыла глаза. Ее губы начали двигаться. Сначала ничего не происходило, только собака перестала вилять хвостом. Потом Тилья услышала – нет, скорее почувствовала – низкий, пульсирующий гул. Краем глаза она заметила, как начал раскачиваться фонарь. Потом Тилья поняла, что все вокруг – стены, звезды, деревья – дрожит и трепещет. Во всем мире только Силена и Тилья оставались неподвижными. Девочка ощутила, как вокруг нее сжимается огромный кулак, но не может сомкнуться. Он пытался раздавить ее и бросить в хаос сотрясающегося мира. Тилья сохраняла неподвижность, дав ей имя. Вудбурн. Она представила себя на крыльце родного дома. Летний рассвет. Она смотрит на горы, встающие на севере Долины. И сейчас Тилья мысленно окружила себя этим пейзажем, как броней. Она видела перед собой Силену, побледневшую от напряжения, направившую все свои силы на то, чтобы уничтожить Тилью. Свечение вокруг колдуньи стало ярче луны.

Вдруг совсем рядом заревел осел. От неожиданного хриплого крика у Тильи ёкнуло сердце, но она не испугалась – в Вудбурне жил вредный старый осел, который любил незаметно подкрасться и зареветь прямо в ухо. А вот Силена, которая думала, что погрузила в сон весь постоялый двор, оказалась к этому не готова и сбилась.

Пульсирующий гул становился все тише и наконец совсем умолк. Фонари и звезды перестали дрожать. Свечение вокруг Силены погасло.

В блекнущем свете Тилья увидела, как колдунья утратила горделивую осанку статуи и ссутулилась, безжизненное лицо избороздили морщины. Перед девочкой стояла обыкновенная дряхлая старуха.

Спящие вокруг них зашевелились и застонали. Некоторые с криком просыпались, как от ночного кошмара.

В темноте раздался тихий голос Силены:

– Я проиграла. Ты уничтожила меня. Императору придется найти нового Наблюдателя. Отдай мне собаку, и я уйду.

Тилья больше не боялась. Она поняла, что произошло. Собака, которую Тилья поставила на землю, радостно бросилась к Силене как к хозяйке, которую давно не видела.

– Вы не знаете, нас еще кто-нибудь ищет? – спросила Тилья.

– Не знаю, – устало ответила Силена. – Главная дорога расположена в моем секторе. Я всегда чувствовала, когда вы использовали этот предмет, – словно метеор пролетал у меня в голове. Раньше я не могла прийти – за мной тоже следили. Но сегодня мне представился случай. Завтра другие Наблюдатели найдут мою башню пустой, и их интерес к моему участку возрастет. Вот все, что я могу сказать тебе.

– Спасибо, – сказала Тилья.

Теперь она не испытывала ни страха, ни ненависти к Силене, этой изможденной старухе, которая сохраняла чувство собственного достоинства, когда все остальное было потеряно.

– Мне очень жаль, – сказала Тилья.

– Тебе кто-то помог, – произнесла Силена и скрылась в темноте.

В тот же миг постоялый двор охватила паника. Калико жалобно заржала, ей ответили другие лошади.

Таль с криком проснулся, Мина что-то бессвязно бормотала, Альнор со стоном встал и побрел куда-то в темноту. Тилья бросилась за ним и схватила его за руку, но тот отстранил ее. Его сбил с ног какой-то человек, сломя голову бегущий навстречу. Только тогда он позволил Тилье отвести его назад. Таль и Мина постепенно приходили в себя.

Все трое видели один и тот же кошмар: их мотало туда-сюда в темном клубящемся облаке, озаряемом вспышками огня. Вокруг носились чудовища, разевая огромные жадные пасти.

– Я знаю, что произошло, – тихо сказала Тилья. – Силена со своим зверем искали Акстриг. Они ушли.

И Тилья рассказала им все, что случилось. Она уже не чувствовала ни страха, ни волнения, только бесконечную усталость.

– Крик осла? – переспросил Таль. – Когда закрывали ворота, здесь не было никакого осла.

– Это точно кричал осел, – сонно сказала Тилья, зевая и натягивая на себя одеяло. – У нас в Вудбурне когда-то жил один.

Она завернулась в одеяло и уснула, не дослушав его следующего вопроса.

Обычно Тилья просыпалась с первыми лучами солнца, но в тот день спала допоздна. Когда она встала, многие уже тронулись в путь. Осла нигде не было видно, но, возможно, он уже успел уйти.

Когда они покинули постоялый двор, Тилья еще чувствовала усталость. То, что случилось ночью, было очень страшно. Она сомневалась, что смогла бы устоять перед Силеной, если бы в нужный момент не закричал осел. Тилья не была уверена, сумеет ли повторить это, если столкнется, скажем, с Дорном.

И все-таки она справилась. И обнаружила в себе что-то новое. Это открытие наполняло ее радостью, умиротворением и гордостью. Ей не хотелось выплескивать свою радость или с кем-нибудь ею делиться. Это чувство было как солнце, согревающее замерзшие пальцы, как запах дождя на пересохшей земле, как то утро, много лет назад, когда Тилья, не позавтракав, выбежала в огород, чтобы проверить грядку, которую сама взрыхлила и засеяла. За ночь на ней проклюнулись, расталкивая комочки земли, бобовые ростки. Ее собственные.

Это настроение длилось весь день. Но ночью на другом постоялом дворе, в то же самое время, когда приходила Силена, она проснулась от страха. То же повторялось и в следующие ночи. Обычно одновременно с ней просыпался еще кто-нибудь, будто Силена оставила в них заведенный будильник. Это прошло, только когда луна выросла и по ночам больше не царила кромешная тьма. Другие Наблюдатели не приходили.

Только эти ночные пробуждения тревожили их в бесконечном пути. Дни становились все жарче – и из-за движения на юг, и из-за приближающегося лета. Здесь вечера были теплее, чем летний полдень в Талаке. Пейзаж постоянно менялся: бескрайние поля, поросшие кустарником холмы, потрескавшаяся сухая земля, древние леса, наполненные непонятными звуками и запахами, города, деревни, крепости.

Не менялась только дорога. Мощеная, широкая, как река, она неуклонно тянулась к югу. С рассвета до заката дорогу наводняли бесчисленные путники: в соответствии с приказом Императора, все имели уважительную причину для путешествия.

Три дня из низких облаков лился теплый дождь. Дорога превратилась в реку, местами по колено глубиной. Из постоялых дворов, по воле Императора, каждое утро выгоняли всех странников, чтобы освободить место для новых. Приходилось мокнуть.

После рассказа Силены о том, как она их нашла, Мина и Тилья стали использовать Акстриг еще осторожнее. Теперь в башне Силены сидел другой Наблюдатель, который мог заметить постоянные вспышки магии. С каждым разом Акстриг просыпалась все неохотнее. Сила Тильи возрастала. Чем дольше она носила Акстриг на предплечье, тем глубже в древесину уходили магические свойства ложки. Только имя Фахиля пробуждало их. За шепотом Мины следовала долгая пауза, но потом ложка уверенно указывала на юг, как будто слышала голос хозяина, который много веков назад сорвал персик с ветки в своем саду.

Затем Тилья касалась Акстриг кончиками пальцев и снова погружала ее в сон.

На двадцать девятый день пути они опять пересекли Великую реку. Мост, больше мили в длину, вел в древний город, окруженный высокой стеной. Скалистый холм в центре города венчала огромная крепость. По всей длине моста размещались прилавки. Стоя в очереди за своей порцией бесплатного супа, Тилья услышала какого-то старика, разговаривающего с мальчиком.

– Видишь эту крепость? – сказал он. – Хорошенько вглядись в нее. Поверь мне, ты будешь счастлив, когда увидишь ее на обратном пути. Это Рамрам, последний город живых. Южнее больше нет ничего, кроме города Смерти.

За последним постоялым двором дорога сузилась почти вдвое. Теперь по ней шли только старики и их сопровождающие. Обратно на север возвращались кучки усталых детей.

Река распалась на сеть заросших тростником ручейков, но дорога шла прямо, как стрела, с островка на островок по большим деревянным мостам.

– Мы уже близко, – сказал Альнор. – Вода чувствует близость моря. Разве тот, кого мы ищем, может находиться еще южнее? Впереди только Голорот. Тилья, ты уверена, что ложка в прошлый раз указывала на юг?

– Уверена.

– Значит, он в Голороте, – сказала Мина. – И кстати, не знаю, как мы с Альнором пойдем обратно – старики не возвращаются на север.

– Найдется какой-нибудь способ, – без тени сомнения ответил Альнор.

Они заночевали на постоялом дворе, который стоял на острове. Несмотря на жару, повсюду горели костры. Едкий дым от сырого тростника отпугивал назойливых насекомых.

Когда на закате путники, как всегда, расселись по нескольку человек, кто-то завел песню. Она отличалась от тех, что пели раньше. Тилья, даже не разбирая слов, поняла, что это была прощальная песня. Когда она закончилась, все долго молчали. Потом другая группа людей начала свою песню. Так продолжалось всю ночь. Одни песни были умиротворенные и сдержанные, другие – полные неистовой тоски по тому яркому миру, с которым прощались старики. В ту ночь Тилья уснула с мокрым от слез лицом.

Глава 10. Город Смерти

– Ну и сильная же здесь магия, – проворчала Мина, когда они ждали своей очереди в неподвижной, влажной жаре у стен Голорота.

Она вцепилась в седло, как будто что-то невидимое мешало ей сохранять равновесие. Альнор крепко держался за плечо внука. Тилья не чувствовала ничего особенного.

– Похоже на водоворот вокруг валуна, – пояснил Таль. – Вода не может проникнуть внутрь, поэтому кружится рядом. Думаю, эти стены магически защищены и в Голороте не будет никакого волшебства.

– А должно быть, – возразила Мина. – Потому что он наверняка находится там. Больше негде.

Час назад, когда на горизонте показались низкие грязно-бурые стены Голорота – гораздо ниже, чем они ожидали, – Мина и Тилья отошли в заросли тростника у реки и опять задали свой вопрос Акстриг. Она указала в точности на город Смерти. Если они не ошиблись, слушаясь ее, Фахиль должен был находиться там.

Путники из Долины ждали в одной из очередей, чтобы войти в город. У каждых ворот за длинными столами сидели чиновники. Люди парами подходили к ним. Чиновники задавали вопросы, вписывали ответы в свитки и выдавали свидетельство ребенку. Потом он возвращался, а старик один проходил в ворота.

Даже здесь, у стен города Смерти, как и повсюду в Империи, сновали торговцы, предлагающие купить еду и все необходимое для обратного пути и скупающие все то, что уже никогда не понадобится старикам.

Очередь медленно двигалась вперед. Дети возвращались – кто плача, кто с торжественным видом, кто со страхом, что теперь придется идти домой совсем одному.

Как правило, все проходило гладко, но иногда старик или ребенок что-то говорили чиновнику и тот отрицательно качал головой. Тогда к столу подходили два стражника и отводили пару в сторону, чтобы дать им попрощаться, но как бы крепко те ни держались друг за друга, как бы горько ни плакали, их все равно разлучали. Тилья не видела, чтобы хоть один ребенок зашел в город. Когда она сказала об этом Мине, та ответила:

– Я уже думала об этом. Но нет смысла волноваться раньше времени.

– Я тоже над этим размышлял, – сказал Альнор. – Я не столь уверен, что тот, кого мы ищем, в городе. Если он там, то, возможно, выполнит нашу просьбу и поможет нам вернуться. А если его там нет, то нам останется только продолжать искать. Кто знает, какие земли лежат южнее, за океаном? Я убежден, что наши поиски будут вознаграждены и мы найдем его. Возможно, нам придется плыть дальше на юг. Он не может быть очень далеко – каждый раз, когда вы доставали ложку, я чувствовал биение магии все сильнее. Но давайте предположим, что он все-таки в городе. Мы не сможем вернуться назад без его помощи. Нас будут опрашивать на каждом постоялом дворе. Думаю, сейчас самым разумным будет, если дети останутся здесь и подождут нас дней пять, а потом отправятся на север. Не знаю, каким образом, но я уверен, что мы снова встретимся.

– Согласна, – сказала Мина. – Детям придется подождать нас здесь.

– Я не хочу расставаться с тобой, – запротестовала Тилья.

Несмотря на убежденность Альнора, она чувствовала, что если они разлучатся у ворот города Смерти, то больше никогда не увидятся.

– Я тоже, – сказал Таль. – И к тому же я хочу увидеть, что произойдет.

– Я хочу пойти с вами, – чуть не плача вторила ему Тилья.

– Похоже, у нас нет выбора, – возразила Мина.

– Все равно мы как-нибудь проберемся внутрь, – упрямо сказал Таль.

– А как быть с ложкой? – спросила Тилья. – Даже я с трудом пронесла ее в Талак, тебе бы это не удалось. Правда, сейчас она спит, как когда-то в Долине, а спящую Акстриг не заметили защитные силы Лананет. Ложку пробудило только имя мага.

– Она мне необходима, как бы ни был велик риск. Держи ее у себя до последней минуты, а потом брось в мою сумку, и будем надеяться… Тилья, не принимай все так близко к сердцу. Я не собираюсь оставаться там и умирать. Я прожила счастливую жизнь и благодарна судьбе, но не намерена покидать этот мир прямо сейчас. Еще рано. Лучше взбодрись и скажи мне «до свидания», как будто мы с тобой увидимся завтра. Тем более что так и будет.

Тилья едва сдерживала слезы. Альнор и Мина приблизились к столу чиновников. Девочка мельком удивилась, что здесь не требовалось никакой платы и взятки, ни единого дрина.

Они отошли в сторону, чтобы попрощаться. Обняв бабушку, Тилья поняла, что той так же горько расставание. Девочка отвязала Акстриг и бросила в сумку Мины. Потом она попрощалась с Альнором и стала смотреть, как старики, поддерживая друг друга, прошли в ворота. Слезы слепили глаза.

Вдруг кто-то заговорил с ней:

– Не хочешь продать лошадку? Судя по твоему виду, ты с севера и путь предстоит неблизкий, а эта кляча не стоит тех денег, которые проедает. Я дам хорошую цену.

Тилья отрицательно покачала головой, но Таль, как всегда, встрял с расспросами:

– А что вы делаете с ними потом?

– Я жду, пока у меня наберется небольшой табун, и гоню его на рынок в Рамрам.

– Мы не хотим продавать ее. А сколько будет стоить присмотреть за ней пару дней?

– Ну… Что это у вас на уме?

– Мы хотим пробраться в город и побыть со своими, пока они не уйдут совсем.

Торговец громко рассмеялся.

– Бывает же такое! – воскликнул он. – Да я был готов сломя голову бежать от своей бабки! Послушай, сынок, в Империи много законов и правил, которые можно обойти. Но с Голоротом ничего не получится. Человек или зверь, попавший в город Смерти, не выходит оттуда живым. Только дальше на юг, в океан, по течению Великой реки.

– Этого не может быть, – возразил Таль. – А как же, например, вон тот человек? Он только что спокойно вышел и помог кому-то войти. Там должен быть кто-то еще кроме стариков, чтобы подметать улицы, готовить еду, следить за всем…

– Он не вышел, а сделал всего несколько шагов в тени ворот. Все те, о ком ты говоришь, никогда не покидают город, пока не приходит их время отплывать на юг. Знаешь, что бы с вами было, если бы ваши старики умерли в пути?

– Нас бы продали в рабство.

– Верно. Часть этих детей, подобранных по дороге, работорговцы обязаны отдать в Голорот. Они не хотят, чтобы их видели, поэтому гонят детей по ночам, а последний отрезок пути преодолевают на плоту. Задержитесь здесь дотемна и сами убедитесь. Только я бы на вашем месте не стал этого делать, а то могут и вас забрать в Голорот.

Таль поймал взгляд Тильи и вопросительно поднял брови. Она кивнула в ответ. Девочка была готова на все, лишь бы снова быть с Миной.

– Сколько вы возьмете за то, чтобы немного присмотреть за нашей лошадью? – спросил Таль.

– Пять дринов, и это только потому, что вы мне нравитесь.

– Чепуха! – бойко возразил Таль. – У нее огромная выносливость.

– И капризный нрав в придачу. Послушайте, через три дня я отправляюсь в Рамрам. Если вы успеете ее забрать, то заплатите мне только за корм, который она съест. А если не успеете, то я продаю ее на рынке за свою цену.

Таль опять посмотрел на Тилью, и она кивнула.

– Хорошо, – сказал Таль. – Мы согласны.

– Вы действительно собираетесь сделать то, что задумали?

– Не спрашивайте.

– Сумасшедшие, – сказал торговец, беря Калико под уздцы.

Много дней подряд Калико уныло брела на юг, изнывая от жары, усталости, непривычной пищи и виня во всем Тилью. Но сейчас, поняв, что ее хотят разлучить с хозяйкой, она издала жалобное ржание и рванула поводья. Однако торговец привык к норовистым животным и силой увел ее. Одинокое, испуганное ржание разрывало сердце Тильи на части. Она никогда не думала, что так любит Калико. Тилья понимала, что Калико меньше любой другой лошади на свете заслуживает любви, но та была последней ниточкой, связывающей ее с Вудбурном, и теперь эта ниточка оборвалась.

Голорот был построен из грязи, на которой стоял. Расположившись на высоком берегу Великой реки, Тилья и Таль видели, как огромные плоты сплавлялись вниз по течению. Каждый из них состоял из множества маленьких плотов, связанных вместе. Ближе к городу их разъединяли и гнали по узкому каналу к специальным водным воротам.

Вдалеке, на южной пристани Голорота, выстроилась очередь стариков. Один за другим плоты подплывали к молу, на них садились несколько человек и уносились вниз по течению, чтобы умереть за пределами Империи. Бесконечная цепочка плотов скрывалась за южным горизонтом.

На Таля с Тильей никто не обращал внимания. Рядом с ними стояли другие дети в надежде в последний раз увидеть своих родных хотя бы издалека.

– Голорот – маленький город, – заметил Таль. – Их не могут держать там долго, иначе на всех не хватило бы места.

– Через сутки они уходят, – сказала женщина, продававшая сладости поблизости. – Когда ваши вошли в город?

– Около часа назад, – ответил Таль.

– Значит, завтра примерно в это время они отплывут. Может, немного раньше. Сейчас не очень много людей. Если вы хотите их дождаться, то вам придется здесь переночевать, и вас заедят комары. Я могу продать вам отпугивающую мазь. Пять дринов.

Таль поторговался и купил маленькую плошку за четыре дрина.

– А где наши бабушка и дедушка будут спать? – спросил он.

– В одном из бараков – в них влезает человек двести. Не беспокойтесь, с ними неплохо обращаются. Сегодня им дадут ужин, а утром – завтрак и в питье подмешают маковый сок, так что они уже не будут осознавать, что с ними происходит.

Тилья слушала с возрастающей тревогой. Мина и Альнор проникли в Голорот, чтобы найти Фахиля и как-то вернуться назад. Они не должны отплыть на юг. Но если они будут под воздействием макового сока? Она посмотрела на Таля. Бледный от беспокойства, он поймал ее взгляд. Они поняли друг друга без слов. Нужно любой ценой попасть в Голорот. Сегодня.

– Еда нам тоже понадобится, – сказал он торговке.

Ночной воздух был тяжелым, липким и жарким. Луна еще не взошла. Тилья и Таль, намазавшись пахучей мазью от насекомых, лежали неподалеку от канала, по которому в город проплывали плоты.

После заката они озарились оранжевым светом факелов. Большие плоты, как и днем, разъединяли на много маленьких, но теперь их грузили разной поклажей – тюками, корзинами с едой и зловонными гробами тех, кто умер в пути.

Потом проплыл плот, на котором теснились около тридцати детей. С молчаливым безразличием они ждали, пока торговец пересчитал их, отобрал троих и пересадил на маленький плот, идущий по каналу в город Смерти.

– Идем, – прошептал Таль, но Тилья была уже на ногах.

Они прокрались к самой воде и прыгнули на последний плот. Он сильно качнулся, но выровнялся. Тилья и Таль проползли на корму и сели позади троих детей. Те равнодушно посмотрели на них и снова уставились в темноту.