Текст книги "Пока ещё жив"

42

– Эй, в каталажку не туда, – пробормотал Эмис Смолбоун, когда машина свернула с шоссе на проселок.

– Проснулся наконец, а? – Грейс посмотрел в зеркало заднего вида, хотя разобрать что-то в сгущающейся темноте становилось все труднее.

Смолбоун проблем не доставлял по той причине, что просто-напросто отрубился. Наручники в общем-то и не понадобились – один обнимал запястье заведенной за спину правой руки, другой был пристегнут к ручке запертой на замок дверцы.

Мобильный Смолбоуна, лежавший на переднем пассажирском сиденье, зазвонил в третий раз.

– Эй, у меня телефон звонит.

– Дешевый рингтон, – заметил Грейс, дождавшись окончания вызова.

Прекрасно понимая, что делает, он чувствовал себя немного не в своей тарелке, но сейчас ему было наплевать. Он намеревался преподать паршивцу такой урок, чтобы забылся не скоро. Машина уже была вблизи старого, давно заброшенного форта на вершине Девилз-Дайк, самого высокого холма в окрестностях Брайтона. В детстве он частенько приходил туда поиграть и туда же, когда они только начали встречаться, приводил Сэнди. Далеко внизу, за полями, мигали городские огни.

В первые годы службы, до перехода в управление уголовных расследований, в те времена, когда общественность еще не следила придирчиво за каждым шагом полиции и не требовала отчета за каждую мелочь, они, бывало, забирали вечерком особенно агрессивных гуляк, запихивали в фургон, отвозили сюда и, вышвырнув на травку, уезжали. Прогулка в пять миль до центра города протрезвляла многих!

Грейс вышел из машины и внимательно огляделся. Дождь не стихал. Вокруг ни души. Он открыл заднюю дверцу. Из салона на него угрюмо смотрел Смолбоун. Грейс сел рядом с ним и захлопнул дверцу.

Запах спиртного и сигарет, смешавшись с тошнотворным ароматом одеколона, сделался сильнее.

– Ты какого хрена хочешь?

Грейс беззаботно улыбнулся:

– Немного поболтать, Эмис. А потом, может быть, если мы достигнем понимания, я даже отпущу тебя без предъявления обвинения.

– Обвинения в чем?

– В нарушении условий освобождения. В оставлении хостела, где тебе положено находиться. В непредставлении отчета офицеру по надзору. Я, конечно, могу, если тебе так хочется, зачитать твои права и официально предъявить обвинение по обоим пунктам, и ты снова загремишь за решетку. Сколько дадут? Ну, лет пять, наверное. Устраивает такой вариант?

Смолбоун ответил не сразу. Грейс смотрел на него в упор, не сводя глаз. Постарел, подумал он. И заметно. Лицо, некогда мальчишески холодное, с тем выражением, что он видел в кино у молодчиков из гитлерюгенда, огрубело и покрылось морщинами, что случается со всеми заключенными и заядлыми курильщиками. Волосы выглядели на первый взгляд безупречно, но блондинистый блеск ушел, и теперь они тускло отливали рыжеватой краской. И только прежняя наглость и самоуверенность сочились изо всех пор.

– Я ничего такого не делал.

– Чего не делал?

– Того, что ты сказал.

– То есть не ты поцарапал машину моей хозяйки?

– Не я. Ты ошибаешься.

Грейс сжал кулаки, с трудом удерживая поднимающуюся из глубины злость. Теперь, когда они были рядом, ненависть к этому слизняку только усилилась.

– Почерк твой.

Смолбоун покачал головой:

– Думай как хочешь, Грейс, но, зная твою репутацию в городе, могу предположить, что я не единственный, кто не принадлежит к клубу твоих поклонников.

Грейс подался вперед и наклонился, так что их разделяли считаные дюймы.

– Двенадцать лет назад, после того как ты загремел в тюрьму, кто-то выжег у меня на лужайке почти те же самые слова. Так что даже не пытайся запираться, а то я рассержусь еще сильнее. Ладно?

Он отстранился. Смолбоун промолчал. Потом Грейс снова наклонился, так что носы их едва не касались.

– Тебя отпустили по особому разрешению. Ты свободный человек, Смолбоун, и можешь делать все, что хочешь. Но предупреждаю и повторять не стану. Если с моей хозяйкой или с ребенком, которого она носит, что-то случится – все равно что, – в тюрьму я тебя отправлять не стану, понял? Не стану потому, что разберусь с тобой сам, а когда закончу, все, что от тебя останется, поместится в спичечный коробок. Ты меня понял?

Не дожидаясь ответа, Грейс выбрался из машины, обошел ее сзади и с такой силой рванул дверцу, что пристегнутый к ней Смолбоун вылетел из салона и, болезненно хрюкнув, грохнулся спиной на землю.

– Ох, извини. Забыл, что ты держишься за дверцу. – Грейс наклонился и обшарил Смолбоуна еще раз. Убедившись в отсутствии второго телефона, он расстегнул наручники и рывком поднял недоростка. – Итак, мы друг друга поняли?

Смолбоун огляделся, всматриваясь в уже почти непроглядную тьму. Волосы у него намокли и спутались.

– Говорю же, это не я. Не трогал ее машину. И ничего об этом не знаю.

– Ну, если так, – с улыбкой сказал Грейс, – то тогда тебе и беспокоиться не о чем. Желаю приятной прогулки. Пока дойдешь, протрезвеешь.

– Эй, ты про что говоришь?

Грейс подошел к дверце с правой стороны, открыл и сел за руль.

– Ты же не оставишь меня здесь?

– Вообще-то да, оставлю.

Смолбоун похлопал себя по карманам.

– И телефон мой забрал!

– Не волнуйся, не пропадет. – Грейс захлопнул дверцу, заблокировал и повернул ключ зажигания.

Смолбоун ударил кулаком по крыше.

– Эй! – Он попытался было открыть левую переднюю дверцу.

Грейс немного опустил стекло.

– Заберешь телефон в полицейском участке… и зонтик тоже!

– Не оставляй меня здесь… пожалуйста. – Впервые за всю жизнь Смолбоун попытался говорить вежливо. – Хотя бы до города подбрось.

– Извини. Страховка не позволяет. Пассажиров возить запрещено, автомобиль может использоваться только в служебных целях. Такие уж законы. Облом.

Отъехав, он на секунду сбросил газ, посмотрел в зеркало заднего вида и получил удовольствие, увидев ковыляющего по траве человечка – одинокого и растерянного.

43

Если не считать одного-единственного раза – когда они с Эри, еще до рождения Сэмми, путешествовали по Уэльсу, – Гленн Брэнсон совсем не знал Кардифф и не очень хорошо представлял, где именно сейчас находится. Впрочем, отель был хороший, модный, и бар пока еще не закрылся. Он сидел за угловым столиком, рядом с Беллой Мой. Возбуждение после выступления на телевидении еще не улеглось, но постепенно уходило, и Гленн испытывал своего рода антиклимакс.

Захватив пригоршню орешков в экзотически окрашенной оболочке и похрустев ими с минуту, он потянулся за кружкой.

– Твое здоровье.

Белла подняла стакан с коктейлем «Космополитен».

Чокнулись.

– Ты просто звезда.

– Звезда – это ты, – с улыбкой возразила она.

На ней был темно-синий брючный костюм с белой блузкой и элегантные туфельки на высоком каблуке. Гленн хотел сказать, что она чудесно выглядит, но так и не собрался с духом, не зная, как Белла отреагирует на комплимент, но зная по прошлому опыту, что задеть ее совсем не трудно. К тому же, с грустью размышлял он, в сегодняшнем политкорректном мире самые невинные, но неверно истолкованные слова могут обернуться дисциплинарным трибуналом за сексуальное домогательство.

Но какое все-таки впечатляющее преображение из незаметной, серой мышки с вечно спутанными, неопределенного цвета волосами. Сегодня, с этой элегантной прической, она выглядела совершенно иначе, и Гленн поймал себя на том, что впервые видит в ней привлекательную женщину. На шее золотая цепочка с маленьким крестиком. Интересно, подумал он, насколько она религиозна? Странно, два года они работают вместе, а не знают друг о друге почти ничего.

– Нелегко, должно быть, когда мать в больнице.

Белла печально кивнула:

– Да. – Она пожала плечами, и в этом жесте, как ему показалось, сквозь грусть проступило что-то, что могло быть проблеском облегчения.

– Ты давно с ней?

– Десять лет. Я несколько лет жила отдельно, но потом отец слег с болезнью Паркинсона, а у мамы случился инфаркт, и она уже не могла за ним ухаживать, так что мне пришлось вернуться. Он умер, а я вроде как осталась – присматривать уже за ней.

– Это и есть преданность.

– Наверное. – Она снова печально улыбнулась.

Белла допила коктейль, и Гленн заказал для нее еще один. В голове уже приятно звенело. Ему было хорошо. Приятно все-таки провести время в хорошей компании. Да и, что уж скрытничать, ему понравилось выступать на телевидении. В прямом эфире! Двадцать минут назад позвонил Рой Грейс. Сказал, что посмотрел запись, поздравил – мол, отлично получилось, – несмотря даже на то, что он позаимствовал у шефа фразу насчет того, что труднее всего отыскать преступника, когда жертва не опознана.

Звонков после передачи поступило немало, но пока ничего такого, за что можно было бы зацепиться. Договорились о том, что утренний инструктаж Грейс проведет сам, чтобы им с Беллой не нужно было спешить и вставать ни свет ни заря.

Значит, можно не спешить, посидеть подольше, оттянуться. Вдалеке от Брайтона, впервые за долгое время не изводя себя мыслями об Эри и детишках. Он вдруг поймал себя на том, что смотрит на Беллу не как коллега, а как мужчина на первом свидании. И ему совсем не хотелось, чтобы этот вечер кончался. Мало того, он вдруг стал задаваться вопросом: а каково оно было бы, переспать с ней?

Они встретились взглядами. У нее были большие печальные глаза. Миленький нос. Ему нравилась ее изящная шея, но немного беспокоил крестик. Может быть, она скромница? И почему развелась? Надо бы узнать ее получше.

– А у тебя есть… ну… друг?

Она смущенно улыбнулась:

– В общем-то нет. По крайней мере, такого, которого можно считать другом.

– Вот как? – Гленн почувствовал себя увереннее.

Раньше, видя на инструктажах, как она, словно одержимая, хрустит своими леденцами, он спрашивал себя, не служат ли конфеты неким фрейдистским замещением чего-то и почему она не пользуется косметикой. Сегодня это случилось. Белла воспользовалась косметикой и дразнила его соблазнительным ароматом духов. И это не предел. Вечер мог бы закончиться еще лучше, если бы она дала ему шанс. Да что там. Смелея от спиртного, он уже решил, что сам постарается убедить ее дать ему такой шанс.

Рой Грейс уже говорил, что ему нужно понять и принять тот факт, что брак закончился – на самом деле это случилось довольно-таки давно – и что ему стоит подумать о новых отношениях. А может быть, это оно и есть? Начало?

Они поболтали еще немного. Белла допила второй «Космополитен».

– Выпей еще! – предложил он, приканчивая свое второе – или уже третье? – пиво.

Из динамиков лились звуки слащавой «Леди в красном». Вообще-то Гленну нравилось другое, но сейчас…

– Мне пора, – сказала Белла, с неожиданной поспешностью соскальзывая вдруг со стула. – Отличный вечер! – Она чмокнула его влажными губами в щеку и ушла.

Гленн посидел немного, задумчиво вертя пустую кружку, потом заказал еще. Прослушал еще несколько таких же слащавых песенок. Посмаковал влажное прикосновение ее мягких губ. И впервые с тех пор, как Эри уведомила его, что их брак закончился, подумал, что новое начало не так уж невозможно. И что он, может быть, даже нашел ту, с кем ему хотелось бы начать новую жизнь.

44

Как и все полицейские, Рой Грейс привык прибывать на совещание любого ранга заранее. В среду утренний инструктаж по операции «Икона» занял совсем немного времени – ничего нового последние двадцать четыре часа не принесли. Надежды на прорыв связывались почти исключительно с откликом на появление Гленна Брэнсона в «Криминальном дозоре».

Без четверти десять он, предъявив удостоверение дежурному у ворот Мэллинг-Хаус, проехал под поднявшимся шлагбаумом. Мысли снова и снова возвращались к встрече с Эмисом Смолбоуном, и каждый раз на его губах сама собой появлялась улыбка. Грейс представлял, какие проклятия шлет в его адрес этот подонок, какие планы возмездия роятся в его голове, но не сомневался – отныне Смолбоун будет обходить Клио за десять миль.

Припарковавшись, он вышел из машины. День начался с теплого, свежего утра. Он направился к современному, функциональному зданию, прошел в просторный зал ожидания и представился одному из дежурных. Потом сел, подобрал от нечего делать лежавший на столике журнал «Полицейская федерация» и пролистал несколько страниц, останавливаясь на заметках, в которых упоминались знакомые офицеры. Упавшая сверху тень заставила его поднять голову.

Какие бы дела ни сводили его с сотрудниками ОПС – отдела профессиональных стандартов, – общение с ними никогда не проходило легко. Эти люди были по сути полицией внутри полиции, и работа их заключалась в расследовании как публичных жалоб, так и случаев нарушений внутренних инструкций их же коллегами. С некоторыми из них, как, например, с детективом-суперинтендентом Майклом Ивенсом, он когда-то вместе работал, но теперь это не имело ровным счетом никакого значения – теперь они играли за разные команды. Некоторые смотрели на них как на врагов, даже если обращались к ним за советом или помощью.

– Рад тебя видеть, Рой. Давненько не встречались.

Грейс поднялся. Они и впрямь не виделись несколько лет. Бывший спринтер в легкоатлетической команде суссекской полиции, Ивенс превратился в жилистого, подтянутого детектива-суперинтендента с бритой головой и циничным взглядом уставшего от жизни ветерана.

– Я тоже.

Ивенс слегка нахмурился.

– Как твоя проблема с женой – Сэнди, кажется? – разрешилась?

«Не очень-то он в курсе», – подумал Грейс.

– Нет, не разрешилась. Через пару месяцев будет десять лет. Я сейчас собираю документы для признания ее умершей. И собираюсь снова жениться.

Ивенс поджал губы и закивал, став похожим на тупого тролля в магазине игрушек. Непонятно почему, но, глядя на него, Грейс вспомнил, что еще не купил подарок своей крестнице, Джей Сомерс, которой в августе исполнится десять.

– Позволь совет, Рой. Проверь все как следует, чтобы и комар носа не подточил. Сам знаешь, на всякий случай…

– Знаю.

Соблюдению всех и всяческих инструкций придавалось в полиции большое значение. В последнее время было много скандалов из-за расходов и родственных отношений между сотрудниками, так что всем приходилось соблюдать крайнюю осторожность.

Вместе они направились к современному корпусу, где помещался ОПС, прошли по коридору и свернули в небольшой, похожий на коробку офис. Грейс сел на один из двух стоящих напротив стола стульев. Офис убедительно свидетельствовал о том, что его хозяин – человек опрятный и организованный. Аккуратный стол, аккуратные полки, аккуратные фотографии в рамках – безупречно выглядящей жены на пустом голубом фоне и милых детишек на бежевом. Ни малейшего указания на посторонние интересы. «Наверное, так, – подумал Грейс, – выглядели кабинеты офицеров КГБ в годы холодной войны».

– Так чем могу помочь, Рой? – спросил Ивенс, усаживаясь за стол и ничего не предлагая.

– Если помнишь, некоторое время назад я говорил тебе об утечке важной информации по нескольким расследованиям в прошлом году. Так вот, утечки продолжаются, и мне нужен твой совет. Что делать в такой ситуации и как решать проблему?

Ивенс раскрыл разлинованный блокнот, проставил дату и вписал имя Грейса.

– Так. Можешь поподробнее?

Следующие полчаса Грейс рассказывал о делах, расследованием которых занимался в последние двенадцать месяцев и по которым Кевин Спинелла неизменно получал детальную закрытую информацию. Иногда случалось, что репортер звонил буквально через несколько минут после того, как он сам узнавал о преступлении. Излагая свою проблему, Грейс внимательно следил за тем, что пишет Ивенс, – он давно уже научился читать перевернутое письмо.

Выслушав до конца, Ивенс сказал:

– Что ж, на данный момент у меня есть три возможных объяснения. Первый – информацию Спинелле дает кто-то из твоей команды. Второй – репортер получает ее от другого источника в полиции, не исключено, из отдела по связям с общественностью. Если сообщишь мне номер этого парня, мы проверим все исходящие звонки с полицейских телефонов и посмотрим, что это нам даст. Мы также можем проверить рабочие компьютеры и выяснить, связывался ли с ним кто-то из сотрудников полиции. Не исключаю, что Спинелла может иметь на кого-то компромат – не только на сотрудника полиции, но и на работающего у нас гражданского служащего. Ну и разумеется, есть третий вариант – кто-то прослушивает твой телефон. Ты чем пользуешься?

– В основном «блэкберри».

– Советую отнести телефон в отдел высоких технологий. Пусть проверят, посмотрят, все ли чисто. Если ничего подозрительного не обнаружат, телефон тебе вернут, а мы подумаем, что делать дальше.

Грейс поблагодарил его за совет. Майкл Ивенс отнесся к нему вполне дружелюбно, и он подумал, что, может быть, стоит поговорить с ним об Эмисе Смолбоуне, предупредить возможную жалобу со стороны последнего. Подумал и решил воздержаться. Смолбоун только что вышел на свободу, отсидев немалый срок, и теперь постарается восстановить свою криминальную империю. Навлекать на себя гнев полицейского не в его интересах. Может быть, он и замышляет какую-то месть, но с этим лучше разобраться потом, по факту.

Вернувшись в Суссекс-Хаус, он долго шел по коридорам первого этажа, прежде чем добрался до отдела ОВТ. Случайный посетитель не увидел бы здесь ничего такого, что отличало бы этот отдел от других, расположенных в этом же здании. Помещение открытой планировки было плотно заставлено рабочими столами, на некоторых из них возвышались настоящие компьютерные мини-башни, а на других лежали внутренности распотрошенных компьютеров.

Руководил работой отдела сержант в штатском, и большая часть его подчиненных были штатскими, специалистами по информационным технологиям. Одного из них, Рея Пэкема, сидевшего перед монитором у дальней стены, Грейс знал довольно неплохо по нескольким прошлым расследованиям. Приятный мужчина сорока с небольшим лет, всегда аккуратно одетый и подтянутый, он вполне мог сойти за представителя какого-нибудь банка. По стоящему перед ним экрану ползли ряды цифр и букв, совершенно Грейсу непонятных.

– На сколько можешь его оставить? – спросил Пэкем, забирая «блэкберри».

– Вообще-то он мне и самому нужен. Я сейчас занят новым расследованием, а еще надо помочь с охраной Геи Лафайет, которая приезжает сегодня. Тебе сколько времени понадобится?

Глаза у Пэкема вспыхнули.

– У меня к тебе огромная просьба. Сделаешь одолжение, а? Возьми автограф для Джен, ладно? Она без ума от Геи!

– Если так пойдет дальше, мне придется брать автографы для половины суссекской полиции и их родных и близких. Конечно, Рей, постараюсь.

– Мне сейчас надо закончить одну срочную работу, так что твоим «блэкберри» смогу заняться в лучшем случае завтра. Но если дашь часок времени, я могу его клонировать, а ты получишь свой телефон обратно.

– Меня бы это устроило.

– Тебя где потом искать?

– Либо в офисе, либо в ОШ-1.

– Я принесу сам, как только справлюсь.

– Какой ты молодец.

– Расскажи об этом Джен.

Грейс усмехнулся. Пэкем обожал жену и своего нового щенка, бигля по кличке Хадсон.

– Как она?

– Хорошо. Научилась контролировать свой диабет, так что теперь легче. Спасибо.

– А Хадсон?

– Нашел себе занятие – рвет дом.

– Надо бы свести его с Хамфри. Хотя, пожалуй, нет, не стоит. А то еще обменяются идеями, как лучше расправиться с новой софой.

45

В 12.30 пополудни Колин Бурнер, швейцар Гранд-отеля, подтянутый и элегантный в своей черной с серым форме, горделиво застыл у парадного входа столь любимого им исторического здания. Само здание было построено еще в 1864-м, и именно его роскошный интерьер украсили первые в Англии, не считая Лондона, лифты. Была в истории отеля и темная глава, пришедшаяся на 1984-й, когда ИРА устроила здесь взрыв, попытавшись убить тогдашнего премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер.

Потом отель перестроили, воссоздав прежний роскошный стиль, но привлекательность его понизилась, а популярность упала из-за неудачного менеджмента. Теперь, под управлением нового администратора, человека горячо преданного делу, Эндрю Мосли, Гранд-отель постепенно поднимался к вершине прежней славы. Свидетельством тому были хотя бы стоявшие на выгнутой полумесяцем парковочной площадке автомобили, ключи от которых хранились у него в сейфе. Черный «бентли»-седан. Красный «бентли»-купе. Серебристый «феррари». Темно-зеленый «астон-мартин». На их фоне казался незаметным серебристый «форд-фокус» с двумя полицейскими из отдела охраны.

Другим верным подтверждением честолюбивых притязаний заведения служила толпа папарацци, заполнившая тротуар перед входом. Некоторые репортеры, с объективами помощнее, заняли позиции на другой стороне улицы. Не обошлось и без присутствия представителей обоих местных телеканалов и «Радио южных графств», а также поклонников лично Геи Лафайет – с конвертами от ее пластинок, буклетами CD и экземплярами ее автобиографии. Отдельные личности предстали в весьма экстравагантных нарядах, копировавших сценические костюмы звезды.

Общее возбуждение коснулось и Бурнера. Знаменитости – отличная реклама для отеля. К тому же, если повезет, он и сам сможет получить автограф Геи! Внимание заведению обеспечено на весь следующий месяц. Звезды не обходили Брайтон своим вниманием, но знаменитости такого калибра, как та, которую ждали здесь с минуты на минуту, появлялись нечасто.

Накануне погода выдалась мерзкая, но сегодня с утра небо было чистое. За променадом, по ту сторону оживленной улицы, синело спокойное море. Брайтон подавал себя в наилучшем виде, вполне соответствующем статусу звездной гостьи.

Внезапно на площадку перед Бурнером вылетели, развернулись и, демонстрируя идеальную синхронизацию, застыли, оставив между собой достаточно широкие промежутки, три черных «ренджровера».

Под треск и вспышки фотокамер Бурнер шагнул к ближайшему, но, прежде чем успел его достичь, передняя и задняя дверцы распахнулись, и перед ним появились четыре устрашающего вида громилы. Все за шесть с лишком футов ростом, все в одинаковых черных костюмах и белых рубашках с узкими черными галстуками, с микрофонами на ухе и в солнцезащитных очках с широким охватом. Общим у всех четверых было и кажущееся отсутствие шеи – голова как будто сидела непосредственно на плечах.

Второй набор великанов в черных костюмах высыпался из другой машины. Выбравшегося из третьей машины белого мужчину лет тридцати пяти, среднего роста, в темном костюме и галстуке сопровождали три серьезного вида женщины, лет тридцати с небольшим, как решил для себя швейцар с цепким, внимательным взглядом.

– Здравствуйте, джентльмены! – обратился Бурнер к первой группе.

Один из громил, рядом с которым Кинг-Конг показался бы цирковым карликом, посмотрел на него сверху вниз.

– Эт’ Гранд? – спросил он с сильным американским акцентом.

– Он самый, сэр, – приветливо ответил швейцар. – Хорошо долетели?

Человек из третьей машины направился прямиком к Бурнеру. Волосы у него были иссиня-черные и зализаны назад, а разговаривал он уголком рта и с резким акцентом. Швейцару он напомнил одного из его любимых голливудских артистов, Джеймса Кэгни.

– Мы тут как передовая группа охраны Геи. О багаже позаботитесь?

– Конечно, сэр.

Американец сунул ему в ладонь пачку банкнот. Уже позже, пересчитав бумажки, швейцар понял, что получил тысячу фунтов. В вопросе о чаевых Гея всегда исходила из того, что платить надо много и вначале. На ее взгляд, тянуть до последнего дня бессмысленно и вредно. Хочешь, чтобы тебя хорошо обслужили, заплати сразу.

В отель телохранители входить не стали, но выстроились у вращающихся дверей – по четыре с каждой стороны.

Несколькими секундами позже собравшаяся через дорогу толпа разразилась приветственными криками, а репортеры снова защелкали фотокамерами. Черный «бентли»-седан выкатился на площадку перед отелем и четко занял место между первым и вторым «ренджроверами».

Колин Бурнер тут же устремился к машине, но четыре охранника, блокировав подходы, оказались проворнее. Один из них открыл заднюю дверцу. Секундой позже на помощь им подоспели двое громил из другой четверки. Звезда и ее сын вышли из салона под ослепляющий залп фотовспышек и крики папарацци: «Гея!», «Гея, сюда!», «Гея, привет!», «Сюда, Гея!», «Гея, дорогая, мы здесь!».

Она была в элегантном костюме из верблюжьей шерсти и с улыбкой на лице; мальчик – в мешковатых джинсах, серой футболке с эмблемой «Лос-Анджелес Доджерс» – хмурился. Повернувшись к фотографам и шумной толпе за дорогой, Гея помахала им и тут же скрылась из вида, взятая вместе с сыном в кольцо телохранителей. Группа миновала восторженных поклонников с конвертами от дисков и буклетами, прошуршала через вестибюль и устремилась прямиком к лифтам.

Никто из ее свиты не обратил внимания на худощавого, мертвенно-бледного мужчину в затрапезном сером пиджаке и кремовой рубашке, стоявшего в сторонке с газетой в руках и, очевидно, ждавшего то ли приятеля, то ли такси.

А вот он заметил все.