Текст книги "Король-сердцеед"

XXIX

Через два дня после того, как разыгралась трогательная сцена, которую мы только что описали, король Карл IX, уже чувствовавший приступы болезни сердца, а потому обычно плохо спавший, проснулся после необыкновенно спокойно и хорошо проведенной ночи раньше обыкновенного и в исключительно хорошем настроении. Это хорошее настроение стало еще крепче, когда он узнал от пажа, что в этот день стоит особенно хорошая погода и что, следовательно, возможна удачная охота. Поэтому он приказал позвать Пибрака.

– Пибрак, друг мой, – сказал король, – вы должны обложить для меня оленя! Пибрак поклонился.

– Который теперь час? – спросил Карл IX.

– Семь часов, ваше величество!

– Ну, так я отправлюсь на охоту в десять.

– Я сейчас же отдам распоряжения, ваше величество!

– И предупредите ваших кузенов, Ноэ и Коарасса…

– Ах, ваше величество, – грустно сказал Пибрак, – что касается Ноэ, то это легко, но вот что касается Коарасса…

– Разве с ним случилось какое-нибудь несчастье? – с удивлением спросил король.

– Да, ваше величество, он опасно ранен в грудь.

– Кто же ранил его?

– Пока это еще тайна, ваше величество!

– Для короля не существует тайн, Пибрак! – надменно ответил Карл IX.

– Но я не колдун, ваше величество, и раз мне самому ничего не сказали…

– Но знаете ли вы, по крайней мере, как это произошло?

– Да, знаю. Сир де Коарасс сидел с Ноэ в кабачке беарнца Маликана, от которого я и узнал все это. Ноэ и Коарасс мирно беседовали за бутылкой муската, когда в зал вошел какой-то мужчина. Это был никому не известный дворянин, державшийся очень надменно. Неизвестный попросил сира де Коарасса следовать за ним, они вышли, а через десять минут неизвестный вернулся в зал и заявил, что де Коарасс тяжело ранен. Затем он исчез.

– Странно, – пробормотал король.

– Сира де Коарасса внесли в кабачок. Через несколько минут туда прибежали две женщины. Одна разливалась слезами, другая, которая лишь сопровождала первую, тоже была глубоко взволнована происшедшим.

– Значит, бедный Коарасс лежит в кабачке?

– Нет, ваше величество.

– А куда перенесли его?

– Не знаю, ваше величество.

– То есть как это вы не знаете?

– Неизвестная дама послала за носилками и уехала с раненым в сопровождении Ноэ.

– И у вас нет никаких известий о бедном Коарассе?

– Ни малейших, ваше величество.

– Вы знаете, Пибрак, что я трудно привязываюсь к людям, – задумчиво сказал король, – но этого молодца я сразу полюбил, и мне очень хотелось бы разыскать его убийцу, чтобы отправить его на Гревскую площадь…

– Но, ваше величество, раз мы не знаем причин поединка…

– Э, о причинах и сомневаться нечего! Совершенно ясно, что причиной была та самая неизвестная нам женщина… Черт возьми! – перебил король сам себя. – Мне пришла в голову странная идея, друг мой Пибрак!

– Какая, ваше величество?

– Мне кажется, что я догадываюсь, кто эта женщина!

– Ну да, – наивно сказал Пибрак, – Коарасс был ловким парнем и мог завести интрижку с какой-нибудь придворной дамой…

– Ну нет, поднимай выше, Пибрак! – сказал король, хитро подмигивая. – Помнишь ли ты, как отчаивалась и горевала принцесса Маргарита, когда герцог Гиз уехал в Нанси? Твой кузен в первый же вечер прогнал ее тоску и заставил улыбаться… Ну а я хорошо знаю мою Маргариту…

Не успел король договорить, как в дверь постучались. Это явился Рауль, красивый паж.

– Что тебе, милый? – спросил Карл IX.

– Меня послала к вашему величеству принцесса Маргарита, – ответил Рауль.

– Ага! – ответил король. – Когда говорят о волке, показываются кончики его ушей… Ну-с, так что же угодно принцессе от меня?

– Ее высочество поручила мне узнать, проснулись ли вы, ваше величество.

– Как видишь, да!

– Кроме того, ее высочество интересуется, как ваше величество изволили почивать…

– Очень хорошо.

– И как настроение вашего величества.

– Я очень грустен, потому что с бедным сиром де Коарассом приключилась беда, а я очень любил этого молодого человека. который так хорошо понимал в охоте и великолепно играл в ломбр. Передай Марго это известие.

– Ее высочество поручила мне испросить для нее аудиенцию у вашего величества!

– Ну что же, скажи, что я готов принять ее. Готье! Одеваться! А вы, Пибрак, отправляйтесь в Сен-Жермен и займитесь там подготовкой охоты.

– Слушаю-с, ваше величество! – ответил Пибрак и вышел из комнаты. А Карл IX занялся своим туалетом.

«Да, – думал он, осматриваясь в зеркала, – дело так и обстоит, это совершенно ясно. Марго легко увлекается, и это, наверное, была именно она. Ну, а что касается счастливого победителя, то… Господи, но ведь это отлично мог быть братец Гиз! Я это узнаю!»

В приемной послышался шелест шелкового платья, и в комнату вошла принцесса Маргарита.

– С добрым утром, Марго! – сказал король, галантно целуя руку сестры.

– Доброго утра, ваше величество! Карл IX подвинул сестре кресло и, знаком руки приказав пажу Готье уйти, сказал:

– Как ты бледна и взволнована, милая Марго!

– У меня есть от чего волноваться, ваше величество!

– И потому ты пришла к своему брату Карлу, так как знаешь, что он любит тебя и готов исполнить каждое твое желание!

– Ах, ваше величество, вы так добры…

– Для тебя – да, потому что из всей семьи только от тебя одной я никогда не видел предательства!

– Ваше величество, – сказала Маргарита, – я пришла к вам, потому что вы мой брат и любите меня; я пришла к вам, потому что вы король и все можете; я пришла к вам, потому что у меня разбито сердце и я должна признаться вам в совершенной ошибке!

Король собирался быть дипломатом и хотел позабавиться смущением и замешательством сестры. Но он увидал в ней такое искреннее горе, такое страдание, что забыл о своих намерениях и, ласково обняв Маргариту, произнес:

– Я догадываюсь о признании, которое ты хочешь сделать мне, дитя мое! Ты любишь, и твой возлюбленный в опасности…

– Да, это так! – с благородной простотой ответила Маргарита.

– И ты пришла просить меня отомстить за него?

– Сначала защитить его, ваше величество.

– Что такое? Но мне казалось, что сир де Коарасс… Маргарита густо покраснела при этом имени и сказала:

– Да, ваше величество, это он. Сир де Коарасс ранен неопасно, но все же находится в смертельной опасности.

– Откуда же грозит ему эта опасность? Уж не со стороны ли…

– Нет, ваше величество, герцог уехал. Я вижу, что вы догадались обо всем!

– Так он уехал?

– Да, вчера утром. Он не вернется больше, и не с его стороны грозит опасность.

– Да кто же тогда может быть опасным для сира Коарасса?

– Прежде всего Рене, ваше величество.

– Рене? – с гневом крикнул король. – Но ведь это просто смешно, наконец! Решительно все, кто окружают меня, трясутся от страха перед этим негодяем!

– А потом, большая опасность грозит также и со стороны королевы-матери…

Карл IX нахмурился и воскликнул:

– О, вот это значительно усложняет дело. Но какие же счеты могут быть у сира де Коарасса с Рене и королевой?

– Я должна рассказать вам целую историю, ваше величество, и тогда вы все поймете!

– Говори, дитя мое, я слушаю!

Маргарита рассказала королю, как Генриху пришло в голову разыграть из себя колдуна, чтобы избежать таким образом мести со стороны Рене. Затем она рассказала ему всю гнусную комедию, проделанную королевой при помощи президента Ренодэна для спасения Рене. Рассказывая это, она била наверняка: король, рассерженный обманом, должен будет решительно взять сторону сира де Коарасса!

Она не ошиблась.

– Так вот как! – крикнул Карл IX. – Ну ладно же, я устрою всем им праздник!

– Нет, ваше величество, теперь уж это ни к чему не приведет. Да и не поможет все это ни вам, ни бедному сиру де Коарассу. Нет, ваше величество, возьмите только раненого под свою защиту! Пока что я поместила его в доме преданного мне горожанина, но его могут выследить и…

– А знаешь, Марго, мне пришла в голову гениальная мысль! Не перенести ли нам твоего Коарасса в Лувр? Мирон, мой лейб-медик, очень предан мне. К тому же, он очень знающий врач и выходит тебе сира де Коарасса, словно короля Франции.

– Но… королева-мать, ваше величество?

– Мы сыграем с ней веселую шутку, милочка. Я собираюсь сегодня охотиться в Сен-Жермене, вот я и приглашу на охоту королеву. Я буду с ней крайне любезен… Ну, а тем временем ты перевезешь в носилках сира де Коарасса в Лувр, и если ты внесешь его через боковой вход, то ровно никто ничего не увидит.

– Это великолепно! Но куда же мне поместить моего Анри?

– В мою комнату! – ответил король. Маргарита с изумлением посмотрела на брата.

– А вот, – продолжал король, – в этом кабинетике ему поставят кровать, и, если Рене или королева Екатерина придут искать его здесь, значит, я уже перестал быть королем Франции!

– Ах, ваше величество, – воскликнула принцесса, – вы так добры, так великодушны!

– Я люблю тебя, милая Марго, и люблю всех, кого ты любишь! – ответил король, целуя сестру.

Сир де Коарасс был спасен; по крайней мере, Маргарита надеялась на это!

XXX

Когда Маргарита с Нанси вбежали в кабачок Маликана, где лежал раненый Генрих, то после первых взрывов отчаяния они стали думать о том, где скрыть несчастного. Оставить его в кабачке было невозможно, так как Рене, бесспорно, воспользовался бы беспомощностью раненого и прирезал бы его без зазрения совести. С этой неизбежностью должен был согласиться и Ноэ, когда Нанси сообщила ему по секрету все, что ей удалось подсмотреть через потайное отверстие. Таким образом, Ноэ знал, что Рене стала известна вся махинация и что к прежним счетам примешивается еще жажда мести за обиду, нанесенную Паоле. Следовательно, медлить было нечего и нужно было как можно скорее припрятать раненого где-нибудь, где Рене хоть не сразу найдет его.

У принцессы был преданный ей горожанин Йодель. Когда-то он в припадке бешенства убил ненавистную сварливую жену, и его осудили на смертную казнь. Случайно вышло так, что Маргарита встретила его на пути к виселице. Тронутая его честным видом и отчаянием, она расспросила, в чем дело, и успела вымолить у короля помилование осужденному. За это-то Йодель и был бесконечно признателен ей.

Вот к Йоделю и решила принцесса Маргарита перенести своего друга сердца, раненного отверженным соперником. Через два дня после дуэли мы застаем Генриха на пути к выздоровлению в доме горожанина Йоделя.

В эти дни больного не раз навещала Нанси, а однажды приходила даже и сама принцесса. Она не могла бывать так часто у раненого, как бы ей этого хотелось, так как принцесса понимала, что, желая найти, где лежит Генрих, Рене и королева будут теперь следить именно за ней. Ей даже показалось, что в тот раз, когда она навещала раненого, какой-то замаскированный человек выслеживал ее. Она подумала, уж не Рене ли это, и вот эта-то мысль заставила ее на другое утро повиниться во всем королю.

В тот день, о котором мы говорим, принцу было уже совсем хорошо. Ноэ сидел у его изголовья, и они мирно разговаривали.

– Знаешь, Ноэ, – сказал Генрих, – я уверен, что кузен Гиз в страшном отчаянии, что не убил меня!

– Ну вот еще! – ответил Ноэ. – С того момента, когда он заметил, что принцесса больше не любит его, он должен был отказаться от мысли сделать ее герцогиней Лотарингской.

– У меня с герцогом Гизом, – сказал Генрих, таинственно улыбаясь, – много пунктов соперничества!

– Это каким же образом?

– А вот потом узнаешь. Сейчас еще не приспел час для объяснения.. Но куда все-таки делась Сарра! – сказал он, резко меняя тему разговора.

– Просто не понимаю, – ответил Ноэ. – Когда герцог вернулся, чтобы объявить нам о своей победе, Сарра была с нами. Мы с Миеттой кинулись к вам на помощь и были уверены, что и она бежит с нами. Но когда мы вернулись, неся вас, Сарры уже не было!

– Да куда же она могла деваться? Ноэ только пожал плечами. Воцарилось короткое молчание. Потом Генрих спросил:

– Ведь это Рене рассказал герцогу обо всем?

– Да. По крайней мере, Нанси уверяет, что это так.

– Паолы уже нет в Шайльо?

– Она уехала оттуда третьего дня с Годольфином, и Рене все знает.

– Так! Раз на наш след герцога натравил Рене, то весьма возможно, что, в то время как я бился с кузеном, этот добрый парфюмер бродил где-нибудь поблизости.

– Наверное, это так и было!

– Ну вот он и воспользовался моментом сумятицы, поднявшейся при известии о моем поражении, схватил Сарру в охапку да и убежал с нею!

– Но она стала бы кричать!

– Может быть, она и кричала, да ты не слыхал, а может быть, она была в обмороке.

– Проклятие! – буркнул Ноэ. – Если бы я знал это, я ткнул бы его кинжалом прямо в сердце! Ну да придет еще час, когда я спущу с него всю кожу!

– Все приходит в свое время для тех, кто умеет ждать! – сентенциозно заметил Генрих. – Но пока необходимо заняться розысками Сарры.

Принц не успел еще договорить последние слова, как дверь распахнулась и на пороге показалась взволнованная, но счастливо улыбавшаяся Сарра.

XXXI

Мы выпустили из виду Рене Флорентинца в тот момент, когда герцог Гиз, сообщив ему о поражении сира де Коарасса, кинулся во дворец. Так как герцог сам не знал, насколько серьезна рана, нанесенная им сопернику. Рене решил осторожно подобраться к месту происшествия. Он подошел, держась в тени, почти к самому кабачку, заметил, что Ноэ и Миетта хлопочут около раненого, а красотка-еврейка в полубесчувственном состоянии прислонилась к косяку дверей, и сейчас же принял решение.

«Ну, на этот раз ты не уйдешь от меня, хотя бы ты десять раз переодевалась!»– подумал он.

Когда перед Саррой вдруг предстала фигура ее врага, она пронзительно вскрикнула (этот крик и слышал Маликан) и окон чательно потеряла сознание. Тогда Рене схватил ее в охапку, взвалил на плечо и бегом понес по молчаливым, пустынным улицам. У дверей старого одноэтажного дома он стукнул три раза. Очнувшаяся Сарра принялась кричать и отбиваться, но дверь дома вскоре открылась, и на пороге показался человек весьма подозрительного вида.

Это был Грибуйль, канатный плясун днем и грабитель ночью. За десять экю он готов был убить кого угодно, и Рене частенько пользовался его услугами.

– Грибуйль, – сказал ему Флорентинец, – я оставлю эту женщину у тебя. Смотри, ты отвечаешь мне за нее головой!

Грибуйль только улыбнулся в ответ и повел Рене с его жертвой в дом.

Рене, войдя вместе с Саррой в низкую комнату с закрытыми железными решетками окнами, сказал еврейке:

– Прошу вас простить меня, но вам придется провести ночь в этой убогой обстановке. Однако поверьте, уже завтра у вас будет более приличное помещение, во всех отношениях достойное возлюбленной такого человека, как я!

– Уйди прочь, негодяй! – презрительно ответила ему Сарра. – Я в твоих руках, и ты можешь меня убить, но в твоей власти только моя жизнь, и больше ты ничем не воспользуешься от меня!

Рене презрительно рассмеялся. Но тут Сарра заметила острый каталонский нож, лежавший на столике у кровати, не задумываясь, прыгнула, словно дикая кошка, и через секунду нож был уже в ее руках. Рене хотел броситься на нее и отнять опасное оружие, но Сарра приставила нож острием к своему сердцу и крикнула:

– Еще один шаг, и я убью себя!

Взор Сарры дышал такой решимостью, что Флорентинец сразу понял серьезность ее намерения.

– Ну хорошо, хорошо, красавица! – сказал он с наглой усмешкой. – Я уйду и дам вам отдохнуть и отоспаться! Покойной ночи! Желаю вам набраться разума для завтрашнего утра и понять свою собственную выгоду. Я так люблю вас, что готов даже жениться на вас! Покойной ночи!

Рене ушел. Сарра слышала, как загремели засовы и замки за дверью ее комнаты.

Не выпуская ножа из рук, она бросилась на кровать, чтобы хоть немного отдохнуть и собраться с мыслями. И вдруг она сразу успокоилась: ведь Рене ищет главным образом ее богатства. Ну, так… И красотка-еврейка стала с нетерпением дожидаться наступления следующего дня.

Но наступило утро, день, вечер, а Рене не было. Сарра чрез вычайно волновалась, так как в силу пришедшего ей на ум решения появление Рене должно было принести ей свободу, а последняя была особенно нужна ей теперь, когда она так волновалась за жизнь своего принца Генриха!

Наконец прошла вторая томительная ночь, наступило утро, и засовы заскрипели, отпирая дверь. Вошел Рене.

– Ну-с, красавица, – сказал он, – набрались ли вы благоразумия?

– Назад, негодяй, ни шагу дальше, или я проткну себе сердце ножом! – крикнула Сарра. – Мы еще можем столковаться, но вы не должны ни на шаг приближаться ко мне!

«Она потребует, чтобы я женился на ней»! – подумал Рене и, опустившись на стул у дверей, произнес:

– Ну-с, я слушаю вас!

– Мы здесь одни, – начала Сарра, – нас никто не подслушивает, поэтому мы можем говорить откровенно. Вы убили моего мужа Самуила Лорьо…

– Сударыня! – крикнул Рене бледнея.

– Да, это вы убили его! – спокойно продолжала Сарра. – Вы сделали это с двойной целью, а именно – чтобы похитить меня и забрать себе сокровища покойного.

– Берегитесь! – с бешенством крикнул Рене.

– Ну-с, а на самом деле вы не нашли ни женщины, ни сокровищ. Я только одна знаю тайну; где они помещаются. Ввиду того что я предпочитаю даже смерть бесславию вашей любви, я согласна купить свободу за эти сокровища!

– Полно! – с наглой усмешкой ответил Рене. – Я женюсь на вас и получу и женщину, и сокровища!

– Ошибаетесь! – ответила красотка-еврейка. – Достаточно вам тут же на месте не прийти к определенному решению или отказаться от предлагаемого мною торга, как я на ваших же глазах убью себя, и тогда у вас не будет ни того, ни другого! Ну, я жду!

Рене видел, что Сарра способна сдержать свое слово и что ему предстоит выбор между тем, отказаться от всего или только от части, иначе говоря, отказаться ли и от женщины, и от сокровищ или только от женщины. Поэтому, окинув всю красивую фигуру Сарры взором сожаления, парфюмер королевы сказал:

– Ладно! Я принимаю ваше предложение!

– Мне этого мало! – сказала Сарра, когда услыхала согласие Рене на ее предложение. – Я честная женщина и никогда не лгала ни Богу, ни людям, и если я дала обещание, то слепо сдержу его. Но ты, Рене Флорентинец, Рене-отравитель, Рене-убийца, ты жонглируешь клятвами и обещаниями, и я не могу поверить лишь одному твоему слову. Поэтому я клянусь тебе, что передам тебе тайну своих сокровищ лишь в тот момент, когда ступлю в Наварру, где я буду в безопасности от твоих козней. Пусть в этом путешествии меня сопровождает избранный тобою человек. В тот момент, когда я переступлю французскую границу, я передам ему письмо для тебя, и в этом письме будет все сказано!

– Но вы можете и обмануть меня! – сказал Рене.

– Я еще никогда не изменяла данному слову. Рене задумался.

– Да поймите, – продолжала Сарра, – что Самуил Лорьо скопил просто бесценные сокровища на сказочную сумму! Все это запрятано так хорошо, что ищите вы эти сокровища хоть сто лет, вы не найдете ничего! Но пустите меня на свободу, дайте мне добраться до Наварры – и богатство станет вашим!

В тоне Сарры было столько искренности, что Рене в конце концов поборол свою нерешительность.

– Пусть будет так! – сказал он. – Вы свободны! Он открыл дверь и отступил на шаг.

– Дальше от дверей! – крикнула Сарра.

Рене отступил еще дальше. Тогда, не отнимая кинжала от груди, красавица еврейка вышла из дверей на улицу.

Теперь она была свободна и стремглав кинулась бежать к кабачку Маликана.

Там ее встретила Миетта.

– Боже мой! – – крикнула девушка. – Откуда вы? Что с вами случилось? Где вы были?

Сарра нашла в себе силы сказать лишь одно слово:

– Генрих?

– Спасен, спасен! – ответила Миетта. – Его рана оказалась неопасной, он останется жив!

– Я хочу видеть его! Где он?

– Он в безопасном месте, но сейчас идти туда рискованно: ведь вас может выследить Рене!

– О, теперь я не боюсь Рене, – ответила Сарра, – потом я объясню тебе все, а сейчас. Бога ради, бежим туда!

Так и случилось, что Сарра появилась в комнате принца. На вопросы Генриха и Ноэ, изумленных ее неожиданным появлением, она рассказала все, что с ней случилось.

– Черт возьми! – крикнул Ноэ. – Рене совершил небезвыгодное дельце!

– Да что же мне было делать с сокровищами Самуила Лорьо? – ответила Сарра.

– Ну, положим, – пробормотал Генрих, – для таких вещей всегда можно найти применение!

– Мой ребенок умер! – ответила Сарра, покачав головой.

– Все равно, чтобы меня черт побрал! – рявкнул Ноэ. – Все равно, я не допущу, чтобы Рене вступил во владение этими сокровищами!

– Я поклялась! – заметила Сарра.

– И мадам Лорьо совершенно права, – сказал Генрих, хитро подмигивая в то же время товарищу, как бы желая сказать: «Ты уж не беспокойся, мы все это устроим!».

Миетта скромно сидела в углу комнаты и потупилась, так как чувствовала на себе страстные взгляды Ноэ.

Амори уступив свое место у кровати Генриха Сарре, подошел к окну, выходившему на улицу, затем стал подзывать девушку знаками к себе и наконец тихо произнес:

– Миетта!

Девушка покраснела, но подошла и опустилась рядом с Ноэ на подоконник.

– Милая Миетточка, – сказал Ноэ, – я очень рад, что с Саррой не приключилось никакой беды…

– О, разумеется! – ответила Миетта.

– Но клянусь тебе, что вместе с тем я'был бы очень доволен, если бы ее сейчас не было здесь!

– Но почему? – изумленно спросила Миетта.

– Неужели ты не понимаешь? А ведь это так просто!

– Ах, поняла! – сказала вдруг Миетта. – С минуты на минуту может приехать принцесса Маргарита. Или, по крайней мере, Нанси. И она увидит Сарру… А Сарра любит принца.

– Еще бы!

– Но и принцесса тоже любит его!

– А он любит их обеих!

– Ну вот! – сказала Миетта, скандализованная сказанным Ноэ. – Как же это возможно любить одновременно двух женщин?

– Я не говорил, что он любит их одновременно; он любит их по очереди. Но дело не в том, как это возможно, а в том, что сейчас нашей единственной покровительницей является принцесса Маргарита, и если она встретит здесь соперницу, то, будучи оскорблена в своей любви, может перейти на сторону наших врагов!

– Это совершенная правда! – в ужасе сказала Миетта. – Сарра непременно должна уйти отсюда! Пойду попробую как-нибудь удалить ее!

Ноэ и Миетта отошли от окна и подошли к принцу, который нежно держал в своих руках руку Сарры. Надо полагать, что Миетта придумала что-нибудь очень гениальное, но что именно – это так и осталось неизвестным, потому что не успела она открыть рта, как в дверь постучались и на пороге появилась камеристка принцессы Маргариты.

Увидев, что Генрих держит в своих руках руку Сарры, Нанси недовольно сморщила брови, хотя Сарра по-прежнему была одета в костюм беарнского мальчика.

Заметив недовольный взгляд Нанси, Миетта и Ноэ почувствовали, что их пробирает легкая дрожь.