Текст книги "Сказание о жизни преподобных Варлаама и Иоасафа"

28

Когда Нахор высказал все это, царь изменился в лице от гнева; ораторы же и представители языческой веры стояли, не издавая ни звука, будучи не в состоянии противоречить. Царевич же возрадовался духом и со светлым лицом прославлял Господа, так благополучно выведшего из затруднительного положения уповавших на Него, Который даже заблуждавшемуся врагу истины дал силу и возможность говорить и свидетельствовать истину. Однако царь, хотя и был ужасно разгневан на Нахора, не мог сделать ему ничего дурного, так как он при всех дал ему позволение говорить бесстрашно за христиан. Тогда он сам начал противоречить ему, потом велел то же самое делать ораторам. Но Нахор разбивал все их положения и заключения, уличая в обмане и заблуждениях. Так как прения затянулись почти до вечера, то царь велел разойтись собранию до следующего дня.

Но царевич сказал отцу: «Как справедливо ты начал свой суд, господин мой, так и закончи его, и пусть будет одно из двух: или пусть мой учитель останется со мною на эту ночь, чтобы мы вместе могли обсудить все то, о чем завтра нужно будет говорить с нашими противниками, ты же возьми своих защитников для обсуждения того, что вы хотите сказать; или же оставь со мною своих защитников на эту ночь, моего же возьми к себе. Если же и мой, и твои будут при тебе, то мой все время будет находиться в печали и страхе, а твои в радости и спокойствии, что, по-моему, не будет справедливым судом, но произволом власти, нарушением договора».

Царь, побежденный справедливостью этих слов, взял защитников своей веры с собою, Нахора же отпустил с сыном, надеясь еще, что он исполнит порученное ему. После этого Иоасаф, имея при себе Нахора, возвращается в свой дворец, испытывая чувство, подобное чувству какого-нибудь победителя на Олимпийских играх. Оставшись с ним наедине, он сказал ему: «Не думай, что мне неизвестно, кто ты. Я знаю очень хорошо, что ты не божественный Варлаам, а звездочет Нахор. И я удивляюсь, как это вы решились на такой обман – обманывать меня среди бела дня! Неужели вы считаете меня настолько близоруким, чтобы я принял волка за овцу. Верно то слово, что тщетны помыслы глупца, и ваше желание и намерение совершенно бессмысленны. Дело же, которое ты совершил, исполнено здравого смысла. Поэтому радуйся и ликуй, Нахор! Великая тебе благодарность за то, что ты сегодня был сторонником правды и не осквернил уст своих нечестивыми словами, что ты не стал коварно прикидываться, но очистил себя от всего нечистого, уличив неправоту веры в ложных богов и доказав истину христианского учения. Я же постарался увести тебя с собой по двум причинам: чтобы царь не наказал тебя наедине за то, что ты не говорил угодное ему, и чтобы на деле выразить тебе свою благодарность. В чем же будет заключаться эта благодарность? В том, чтобы вывести тебя с того дурного и скользкого пути, по которому ты шел до сих пор, и направить на тот прямой и спасительный путь, от которого ты отклонился не по незнанию, но сознавая зло избираемого тобою, обрекая себя на путь, полный пропастей и круч. Одумайся, Нахор! Обратись ко Христу, чтобы наслаждаться будущей сокровенной жизнью; пренебреги всем этим временным и тленным, ты не будешь жить вечно, ибо ты смертен и скоро отправишься туда, куда отправились все твои предшественники. И горе тебе, если ты придешь туда отягощенный множеством прегрешений, ибо там Суд справедлив и праведно воздаяние по делам, которого ты тогда не избежишь, между тем как теперь дело еще так поправимо!» Нахор, умиленный в душе сими словами, воскликнул: «Хорошо ты сказал, царь! Знаю и я о существовании истинного Бога, от Которого все произошло. Знаю и о будущем Суде: узнал я это из многих Писаний. Но дурное общество, постоянно хулящее Его, ослепило мои глаза, и густой мрак царствовал в моем уме и сердце. Теперь же, благодаря твоим словам, покрывало спало с моих глаз, и теперь я надеюсь просветиться светом лица Господня; буду просить Его, чтобы Он сжалился надо мною, внял бы раскаянию Своего раба и отступника, хотя мне кажется, что трудно получить отпущение прегрешений, равных по тяжести и по количеству всему песку дна морского, творимых мною до такого возраста и сознательно, и по невежеству».

Когда Иоасаф услышал это, то поднялся и с теп лым участием подошел к говорящему. Он начал ободрять павшего духом Нахора и укреплять его в вере во Христа. «Выбрось всякое сомнение из души, – говорил он, – ибо Священное Писание уверяет, что Бог может даже из камней создать себе детей, подобных Аврааму. Это значит, как толковал отец Варлаам, что спасение возможно даже и для самых закоснелых грешников, что и они могут сделаться служителями Христа, Который по богатству Своей благодати и милосердия к людям открыл небесные врата всем кающимся и каждому дал возможность спастись через покаяние. Спасение наше никогда не поздно, как говорит Священное Евангелие в притче о виноградаре, который всем работникам, пришедшим к нему в первый, третий, шестой, девятый и одиннадцатый час, дал одинаковую плату. Так что хотя ты и состарился в грехах, но если ты теперь обратишься к Господу с искреннею верою, надеждою и любовью, то будешь удостоен тех же даров, каких удостоятся подвизавшиеся в благочестии с юных лет». Божественный юноша говорил закоснелому во зле Нахору еще много и другого о раскаянии, ободрял его тем, что Христос милостив и всегда готов принять кающегося, и, исцелив больную душу своими словами, как лекарством, он даровал ей очищение и выздоровление.

Тогда Нахор быстро сказал ему: «Ты, благороднейший юноша, посвящен в эти удивительные таинства более душою, чем телом, и до конца жизни пребывай в исповедании их, и пусть никакое время и никакой случай не уничтожат их в твоем сердце. Я же удалюсь отсюда и буду искать спасения, чтобы раскаянием умилостивить Бога, Которого я разгневал. Если ты позволишь, то я более не явлюсь на глаза царю».

Царевич чрезвычайно обрадовался словам Нахора и, обняв его, расцеловал; потом, помолившись усердно Богу, он отпустил его из дворца. Выйдя от Иоасафа, Нахор с быстротою лани бежит в пустыню к пещере одного монаха, облеченного в священный сан; [монах тот] скрывался там из-за преследования христиан. Придя к нему, Нахор припадает к его стопам, омывает их слезами, подобно грешнице, пришедшей ко Христу, и умоляет дать ему святое крещение. Священнослужитель, исполнившись духовной радости, следуя обычаю, тотчас же наставляет его в вере, а через несколько дней совершает над ним крещение во имя Отца и Сына и Святого Духа. Нахор остался с ним, раскаиваясь в своих прегрешениях и прославляя Бога, не желающего ничьей гибели, но милостиво принимающего всех обращающихся к Нему и кающихся.

Узнав поутру об исчезновении Нахора, царь, отчаявшись в надежде, которую возлагал на него, и видя, что его мудрецы и ораторы совершенно побеждены, не знал, что ему делать. Осыпав их укорами и предав позору, а некоторых и сильному телесному наказанию, он прогнал их от себя. Сам же начал прозревать бессилие своих ложных богов, и хотя пока не желал окончательно просветиться светом Христовым, ибо мрак неверия, царивший в его душе, задерживал проблески просвещения в его сердце, однако с тех пор он уже не воздавал почестей бездушным богам, не устраивал в их честь празднества, не совершал им возлияний, но колебался в выборе: с одной стороны, он сомневался в своих богах, с другой – его пугала строгость Евангельского учения о христианской жизни, так как сила дурных привычек и склонность к плотским удовольствиям имели над ним еще слишком большую власть. Он был всецело предан страстям, был их рабом, он, как говорит пророк Исаия, пьянствовал без вина, и дурные склонности, подобно узде, правили им. И когда в царе боролись два противоположных стремления, его благородный сын, имевший действительно царскую душу, жил в своем дворце, оставаясь непоколебимым в истинной вере, делами выказывая чистоту и красоту души. Его ничуть не интересовали зрелища, конские состязания, охота и другие забавы молодости, увлекающие души глупцов, но он всецело посвятил себя выполнению заповедей Христа, к Которому стремился с неудержимым пылом.

Одного только еще хотел Иоасаф в этой жизни – свидания со своим учителем Варлаамом. Он запечатлел его слова в сердце, старался подражать его жизни и страстно желал с ним увидеться. Царственный юноша был подобен дереву, окропленному при посадке благодатною божественною водою, потом непрестанно поливаемому и благодаря этому принесшему господину своему богатые плоды. Он многие души исторг из власти диавола и спас их, обратив ко Христу. Многие приходили к нему наслаждаться его спасительным словом и уходили, приняв истину и освободившись от заблуждения. Некоторые после этого оставляли шумную мирскую жизнь и вступали на путь аскетического подвижничества. Сам же Иоасаф проводил время в молитве, постах и часто обращался к Господу со следующими словами: «Господи, Царь мой! Воздай достойную награду Варлааму, рабу Твоему, который освободил меня от неведения, направил на путь истины и указал мне Тебя, Бога живого и истинного. Не лиши меня возможности снова видеть его, этого воплощенного Ангела, которого мир сей недостоин, и даруй мне провести с ним остаток наших дней, чтобы и мне идти по стопам его и тем угодить Тебе, Господу Богу моему».

29

Борьба Иоасафа с волшебником Февдою и его сатанинскими кознями и вразумительное дивное видение

В это время в том городе начинались торжественные празднества в честь ложных богов. Царь тоже должен был присутствовать на торжестве и почтить его богатою жертвою. Но жрецы, видя, как он небрежно и холодно относится к их обрядам, боялись, что он не будет присутствовать в храме на празднестве, и потому они лишатся обычного царского подарка. И они направились к пещере, в которой жил волшебник, ревностный язычник по имени Февда. Сам царь отличал его почестями, называл другом и учителем, говоря, что государство имеет во всем успех благодаря предсказаниям Февды. Вот потому-то жрецы и отправились к нему за помощью. Они рассказали Февде о явном пренебрежении царя к богам, которое он стал выказывать с недавнего времени, о деяниях царевича и о публичной речи Нахора. «И если ты, – сказали они, – не придешь к нам на помощь, у нас не останется никакой надежды, почитание наших богов будет уничтожено. Ты – единственное утешение в нашем несчастье, и мы возлагаем на тебя все свои надежды».

И вот Февда выступает из своего обиталища со всем своим сатанинским войском и вооружается против правды. Призвав на помощь разных злых духов, которых он всегда ревностно призывал для каждого подобного дурного дела, он является к царю.

Авениру возвестили о его приходе, а вслед за тем вошел и сам Февда – с посохом в руке, опоясанный овечьей шкурой. Авенир встал с трона и, приветствуя гостя, пошел к нему навстречу. Велев принести кресло, он усадил волшебника возле себя. Февда заговорил: «Живи, царь, во веки веков, охраняемый милостью великих богов. Я слышал, что ты вел великое состязание с галилеянами и одержал блестящую победу. Вот я пришел, чтобы вместе с тобою совершить вдвойне торжественное празднество и принести в жертву великим богам цветущих юношей и девиц, сто быков и других животных, чтобы иметь в наших богах и на последующее время непобедимых союзников, устраивающих нашу жизнь». Царь возразил ему: «Мы не победили, старец, но побеждены; вероятно, боги, бывшие до сих пор за нас, внезапно отступили, и поэтому противники наши не встретили никакого сопротивления, а если и встретили, то слабое и бессмысленное, вследствие чего мы совершенно побеждены. Скажи мне, есть ли у тебя сила и возможность оказать помощь нашей униженной вере и снова возвысить ее?»

Февда отвечает: «Ты, царь, не бойся пустословия и противодействия галилеян. Что они могут возразить разумным людям? Мне кажется, что в словесном состязании нам победить их легче, чем ветру развеять листья. Они даже не осмелятся стать со мною лицом к лицу, не говоря уже о том, чтобы заговорить и вступить в прения. А чтобы предстоящее состязание имело результат, совершенно согласный с нашим желанием, то почти, как всегда, наш праздник: этим ты приобретешь расположение богов, которое будет для тебя всесильным оружием».

Наставляя царя целый день в беззаконии (как говорит пророк Исаия, напоив ближнего своего грязным питьем), Февда при помощи содействовавших ему злых духов успел совершенно заглушить в Авенире зародившиеся было в нем спасительные мысли и побудить его ревностно придерживаться обычных помыслов и действий. Вследствие этого были разосланы царские грамоты, повелевавшие всем прийти на предстоящий нечестивый праздник. И вот со всех сторон начали стекаться толпы народа; люди вели с собою быков, овец и других животных. Когда наступил день мерзкого торжества, царь, сопровождаемый чародеем Февдою, отправился в храм, чтобы принести в жертву богам сто быков и много других животных. И совершали они свои нечестивые празднества при крике жертвенных животных, раздававшемся по всему городу, при смраде от сжигаемых жертв, которым был пропитан и самый воздух.

Когда празднества окончились и злые духи возрадовались победе Февды, а жрецы поблагодарили его, царь, возвратившись с ним во дворец, сказал ему: «Сообразно с твоим повелением я приложил все старание, чтобы сделать это празднество сколь возможно пышным и обильным жертвами. Теперь уже пора отступившего от наших богов сына моего освободить от власти заблуждений христиан и снова обратить к нашим милостивым богам. Я со своей стороны уже испробовал все средства, но ни одно из них не оказалось годным, чтобы отвлечь его от зла. Если я старался достигнуть цели кротостью и ласками, он не обращал на меня никакого внимания. Если же хотел взять строгостью и угрозами, он становился сумасшедшим. Поэтому я предоставляю твоей мудрости устранение моего несчастия. Если ты достигнешь этого и я увижу своего сына служащим вместе со мною истинным богам и наслаждающимся удовольствиями земной жизни, то я воздвигну тебе золотой столп, воздам божеские почести и велю воздавать их тебе в течение всей твоей последующей жизни».

Февда, выслушав весьма благосклонно такое решение царя, отвечал ему: «Если ты хочешь положить конец упорству сына, то я нашел средство, против которого он не устоит, но смягчится его крутой и неподатливый нрав, смягчится подобно воску, который подержали на сильном огне».

Услышав столь смелые и самоуверенные слова, царь исполнился радостной надежды, и лицо его просветлело. «Какое же это средство?» – спросил он. «Удали всех служителей, находящихся при твоем сыне, – отвечал Февда, – а на их место назначь красивейших женщин, обольстительно убранных, чтобы они ему прислуживали и одна из них постоянно была с ним. Я со своей стороны пошлю туда одного из подвластных мне духов, который будет раздувать загоревшееся пламя. Если этот способ окажется негодным, царь, то пусть я буду достоин вместо величайших почестей мучительнейших наказаний, ибо ничто так не прельщает и не увлекает помыслы мужчин, как вид прекрасных женщин. Поэтому я советую тебе внять моему совету.

30

Один царь не имел наследника мужеского пола и очень печалился, считая это для себя величайшим несчастьем. Но вот неожиданно у него родился сын, и царь исполнился несказанной радости. Однако опытные врачи сказали ему, что если новорожденный до десятилетнего возраста увидит блеск солнца или огня, то он совершенно лишится зрения – это показывает состояние его глаз. Тогда царь велел высечь для сына каменное жилище, состоящее из темных пещер, и поместил его туда с дядьками и служителями, строго приказав им устранять от мальчика всякий свет, пока тот не достигнет десятилетнего возраста. По истечении означенного срока он выводит сына из заключения. Но так как мальчик до того времени ничего не видел, царь велел показывать ему нарочно для этого расставленных в разных местах мужчин и женщин, потом золото, серебро, драгоценные камни, колесницы с запряженными в них лошадьми в раззолоченной упряжи, покрытыми пурпуровыми коврами и сидящими на них всадниками-оруженосцами, стада быков и овец. Словом, царевичу показывали всевозможные вещи и животных. Сопровождавшие царевича слуги говорили, как называется то, что он видит. Когда же он спросил о женщинах, царский телохранитель в шутку сказал, что они называются бесами, сбивающими людей с прямого пути. И когда царевича привели обратно к царю и отец спросил его, что из виденного больше всего ему понравилось, царевич живо ответил: «Более всего понравились мне те бесы, которые сбивают людей с прямого пути, ибо моя душа загорелась только при виде их из всего виденного мною». И удивился царь этим словам своего сына. Смотри, царь, что значит любовь к женщинам. И ты только таким способом заставишь сына повиноваться тебе».

Царю очень понравился указанный способ. И вот по его приказанию к нему приводят самых лучших, цветущих красавиц. Одев их в красивые наряды, он отправляет красавиц во дворец сына вместо прежних служителей, которых велел удалить. Женщины всеми средствами старались приохотить Иоасафа к своему обществу, обнимали, ласкали, стараясь развеселить его. Никакого другого общества он не имел и никого другого не видел согласно распоряжению царя.

Февда же возвратился в свою пещеру и опять взялся за волшебные, как он их называл, книги, призывая против воина Христова злого духа, не зная сам, как он был жалок и достоин смеха со всем своим диавольским войском. Созвав на помощь других злых духов, призванный Февдой бес отправляется в спальню благородного юноши, которого находит спящим. Он разгорячил в нем разные сладострастные чувства, отчего царевич проснулся. Тогда взорам его представились прекрасные на вид, но безобразные душою девицы, которые старались раздуть еще более загоревшееся внутри его пламя. Но непорочный юноша почувствовал злой умысел и, видя, что подступает борьба с нечистыми чувствами, пришел в смятение. Он стал искать освобождения от угрожающего зла, желая предстать пред Христом с душою чистою, а не оскверненной грязью страстей, желая сохранить незапятнанным то святое одеяние, в которое был облечен даром святого крещения. И ему тотчас пришла мысль о величии невыразимой славы Христа в небесном мире, вечном блаженстве праведных душ и вместе с тем об изгнанных с брачного пира за то, что явились не в брачной одежде, и вверженных в огненную геенну и непроглядный мрак. Вспомнив все это, он прослезился и ударил себя в грудь, как бы изгоняя из себя всякие дурные мысли и чувства. Потом встал, протянул руки к небу и, горячо плача и рыдая, призывал на помощь Бога, говоря: «Всемогущий Господи Боже, Всемилостивый, надежда всех отчаявшихся и помощь всех беспомощных, вспомни в этот час обо мне, негодном рабе Твоем, воззри на меня милостивым Своим оком, спаси душу мою от диавольского меча и вырви меня из зубов собаки! Не дай мне подпасть под власть врагов моих, чтобы не возрадовались ненавидящие меня! Не дай мне погибнуть в беззаконии и осквернить тело мое, которое я Тебе обещал сохранить чистым! Ибо Тебя только желает душа моя и Тебе я поклоняюсь, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков».

Произнесши «аминь», он почувствовал, что Божественное утешение пришло к нему с неба. Все дурные чувства исчезли, и он до рассвета провел время в молитве. Распознав происки диавола, он начал еще более стеснять свою плоть, заставляя себя терпеть голод, жажду и другие лишения.

Целые ночи он проводил в стоянии, напоминая постоянно себе о завете, заключенном с Богом, о блаженстве праведных в будущем мире и огненной геенне, угрожающей нечестивым. Он неутомимо работал над самим собою, чтобы враг не нашел его душу несдержанной и податливой, а потому не вселил в нее легко дурных чувств и не смутил его чистых мыслей.

Злой дух, потерпев, таким образом, неудачу и отчаявшись завладеть благородным юношей, придумал другую, еще более коварную хитрость. Будучи злым, он никогда не перестает изобретать всякое зло и вредить людям. Поэтому он с несравненно большим усердием старается привести в исполнение порученное ему Февдою. Для этого он входит в одну из упомянутых красавиц, именно, в самую прекрасную из них по наружности, дочь одного царя, которая была привезена со своей родины, как величайший подарок царю Авениру, а он из-за красоты избрал ее в числе других для отправления во дворец сына. Лукавый дух, вошедши в девушку, внушает ей помыслы и желания, которые всецело овладевают ее рассудком, – ибо он всегда очень находчив на зло. Потом бес сумел также вселить любовь к ней в царевича, который обратил на нее внимание как из-за ее ума и красоты, так и из-за ее царского происхождения и того, что она была лишена и родины, и подобающего почета и славы. Кроме того, у него зародилось желание отклонить ее от идолопоклонства и сделать христианкой. Все это были коварные происки диавола. Между тем блаженный Иоасаф, не замечая в себе никакой страстной любви, никакого нечистого чувства в отношении этой девицы, объяснял свое влечение к ней простою симпатией и состраданием к бедственному положению и гибели души, никак не предполагая, что это есть происки злого духа.

Он начал искать общества девушки и, внушая ей учение об истинном Боге, говорил: «Обратись, женщина, к живому, вечному Богу, а не заблуждайся, служа идолам; веруй в Господа, Творца всего, и ты будешь счастлива, наследуешь вечное блаженство». И много еще подобного говорил он ей. Бес же обольститель внушал ей расставить сети обмана и столкнуть невинную душу в яму страстей, подобно тому как он это сделал с первым человеком, лишив его через Еву рая, вечного блаженства, отторгнув от Бога и сделав причастным смерти.

Когда девица услышала слова царевича, исполненные мудрости, то она не поняла их, но отвечала языком и устами нечистого духа: «Если ты, господин, заботишься о моем спасении и желаешь обратить меня к своему Богу и тем спасти мою жалкую душу, то ты исполни одно только мое желание, и я тотчас же, оставив отеческих богов, обращусь к твоему Богу и буду служить Ему до последнего дыхания, а ты, надеюсь, получишь от Бога мзду за мое спасение и обращение к Нему». Когда же он спросил, в чем заключается ее желание, она сказала: «Я очарована твоим видом, взором и речами, а потому соединись со мною браком, и тогда я с радостью исполню твои приказания».

На это юноша сказал: «Напрасно, женщина, ты обратилась ко мне со столь неподходящею просьбою: хотя я очень забочусь о твоем спасении и о том, чтобы отвлечь тебя от гибельной пропасти, но осквернить свое тело через плотское соединение для меня тяжело и совершенно невозможно». Но у девицы уже на все были готовы возражения. Поэтому она говорит ему: «Для чего ты, господин мой, будучи мудрым, говоришь мне такие вещи? Почему ты считаешь для себя осквернением подобное соединение? Я тоже несколько сведуща в христианских книгах и слышала от христиан, виденных мною в моем отечестве, что многие из вас соединяются брачными узами. То же самое гласит одна из ваших книг: Брак да будет у всех честен и ложе непорочно (Евр. 13:4). И в другом месте: Лучше вступать в брак, чем разжигаться (1 Кор. 7:9). И еще: Что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мф. 19:6). Разве не все древние патриархи, пророки и праведники вступали в брак? И тот Петр, которого вы называете верховным апостолом, разве не имел жены? По чьему это внушению ты называешь брак осквернением? Мне кажется, что ты далек от понимания истинного учения вашей веры!»

«Все, что ты говоришь, совершенно справедливо, – отвечал Иоасаф, – но раз кто дал обет Христу не вступать в брак, тот не может нарушить этого обета. Я же при принятии святого крещения, при оставлении мне прегрешений моей юности дал обет предстать чистым пред Христом. Как же я могу его нарушить?»

«Пусть будет по-твоему, – отвечала девица, – так исполни хоть эту незначительную мою просьбу: если ты хочешь спасти мою душу, проведи со мною только эту ночь, дай мне насладиться твоею красотою и, со своей стороны, насладись моею красотою, и я даю тебе слово с рассветом сделаться христианкой и всеми силами избегать служения моим богам. За это мое обращение в христианство тебе не только будет прощено исполнение моего желания, но и будет воздана мзда Богом за мое спасение, ибо на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, чем о девяноста девяти праведниках (Лк. 15:7). Если на небесах радуются обращению грешника, то разве не будет великая награда виновнику этого обращения? Разве апостолы, проповедники вашей веры, не преступали какой-нибудь заповеди ради выполнения другой, большей заповеди? Разве не говорится, что апостол Павел обрезал Тимофея ради другого великого дела? Неужели это обрезание кажется тебе преступлением для христианина? И много еще подобных примеров ты найдешь в ваших Писаниях. Итак, если ты воистину хочешь спасти мою душу, то исполни эту незначительную просьбу. Сначала я желала соединиться с тобой законным браком, но так как это тебе не по душе, то я и не настаиваю более на этом, стараясь делать все приятное тебе. Не побрезгуй мною окончательно, послушайся меня первый и последний раз: этим меня ты освободишь от моего заблуждения, сам же во всю последующую жизнь будешь исполнять все, предписываемое догматами вашей веры».

Так говорила девушка по наставлению злого духа угодное ему, ибо этот творец и учитель зла был сведущ в Священном Писании. Говоря и ласкаясь, запутывая Иоасафа кознями и завлекая в расставленные сети, она почти уже поколебала твердость его души, развязала крепкие узлы его воли. Сеятель же зла и враг праведников, видя его колебание, исполнился величайшей радости и тотчас призывает пришедших с ним злых духов, крича им: «Смотрите, как эта девица успешно делает то, что не могли сделать даже мы. Нападем на него именно теперь, ибо не найдем другого, более удобного случая, чтобы исполнить волю пославшего нас». Как только лукавый сказал это своим псам, они тотчас же бросаются на воина Христова, приводят в смятение все его душевные чувства, влагают в него сильную любовь к девице, зажигают в нем страстный огонь. Иоасаф, испытывая этот страшный огонь, видя свое порабощение грешным чувством и вместе с тем помышляя, что все это будет лишь средством для спасения девицы, для обращения ее к Богу, и прелюбодеяние с нею, происшедшее для спасения ее души, не будет считаться грехом, тем не менее чувствовал, что здесь кроется крючок с приманкой, насаженной врагом. [Испытывая] борьбу противоположных чувств, беспомощность и нерешительность, не зная, как поступить, прибегает он к молитве и, возведя полные слез очи к небесам, восклицает к Могущему спасти всех, положившихся на Него: «На Тебя, Господи, возложил я свою надежду, что не буду посрамлен навеки, что не посмеются надо мною враги мои, враги раба Твоего; окажи мне помощь в этот час и устрой все по Своей воле, дабы было прославлено имя Твое во мне, рабе Твоем, ибо Тебе подобает слава во веки веков. Аминь».

Помолившись так со слезами, он после многих коленопреклонений опустился на пол в изнеможении. Впав в забытье, видит он себя в обществе каких-то необыкновенных существ, в местах, которых он никогда не видел, именно на большой равнине, украшенной прекрасными, душистыми цветами, различными деревьями, отягощенными неизвестными ему чудесными плодами, прекрасными и очень соблазнительными на вид. Листья деревьев весело шумели под веянием тихого ветерка, распространяя приятный аромат. Тут же стояли троны из чистого золота, украшенные драгоценными камнями, от которых исходил чудный блеск, и ложе, покрытое покровом, краса которого невыразима словом. Текущие светлые воды услаждали взор. И необыкновенные существа вели его по этой чудной, прекрасной равнине по направлению к великолепному городу с блистающими золотыми стенами, которые оканчивались неприступными зубцами из такого камня, какого никогда никто не видел. О, как выразить всю красоту, весь блеск этого города?! Свет солнечных лучей ярко освещал улицы города, по которым бодро шли войска, сами представлявшие собой свет, поющие песни, которые не слышало ухо смертного.

И услышал Иоасаф голос, говоривший, что сие есть место отдохновения праведных, радость тех, которые сумели угодить Господу. Потом те же самые люди, которые ввели его сюда, хотели вести его назад. Он же, исполнившись царствовавшего здесь блаженного и радостного чувства, говорил им: «Умоляю вас, не лишайте меня этого несказанного блаженства, но позвольте и мне быть с вами в этом великом городе». Они же ему отвечали: «Тебе теперь нельзя быть здесь; сюда ты можешь прийти только тогда, когда будешь усердно трудиться, чтобы быть достойным здешней жизни». Прошедши вышеописанную равнину, они привели его в места, полные мрака и всего неприятного, которые составляли прямую противоположность только что виденному блеску: ни одной искорки света не проникало сюда; все было жалко и беспорядочно; в одном месте стояла карающая огненная печь, в другом полз карающий червь; мучители-духи стояли у печи и бросали безжалостно некоторых в огонь. И послышался голос, говорящий: «Вот место, уготованное грешникам; вот наказания, продолжающиеся вечно, назначенные для тех, которые осквернили себя постыдными делами». Затем приведшие его вывели его отсюда. Придя в себя, царевич весь дрожал от страха, слезы рекою текли из его глаз. Тут он вспомнил о прекрасной соблазнительнице, но, припоминая виденное во сне, еще больше возлюбил хорошее и возненавидел все дурное.

Между тем царя известили об обмороке сына. Пришедши к нему, царь начал расспрашивать, что случилось. Иоасаф рассказывает виденное им во сне, потом говорит: «Зачем ты приготовил сеть ногам моим? Зачем ты заставил ослабеть душу мою? Если б Господь не был моим помощником, то душа моя вселилась бы в страну мучения. Но как благ Господь к чистым сердцем! Он избавил меня от такого бедствия. Я в смущении находился среди диких зверей, но Бог, Спаситель мой, с высоты небес милостиво воззрел на меня и показал мне, каких благ лишаются прогневляющие Его и какие наказания они себе готовят. Так как ты, отец, затыкаешь уши, чтобы не слышать меня, когда я говорю тебе об истинном благе, то не мешай, по крайней мере, мне идти этим прямым путем. А я желаю и стремлюсь здесь, на земле, достигнуть только одного: удалиться от всего суетного и жить там, где живет Варлаам, достойный служитель Христов, чтобы провести с ним остальную жизнь! Если же ты захочешь силою задержать меня и настоять на своем, то ты скоро увидишь меня мертвым от тоски и горя, и тогда ты уже не будешь мне отцом и я тебе сыном».