Текст книги "Молот. Кровь волка"

Глава 8

В “кабинете” ключника хранилась информация о каждом заключенном. На каждого узника заведен манускрипт, куда вносились данные о его преступлениях и сроке отбывания наказания. По большей части узники оказались обычными воришками – за более тяжкие преступления в Гафасе казнили.

Я внимательно изучил “личное дело” каждого и выбрал с десяток крепких мужчин среднего возраста. Остальных оставил в камерах – управлять бесполезной толпой в экстремальных условиях задача сложная. Проще оставить им статус пленников.

Как оказалось убийц и разбойников в тюрьме не нашлось – ключник слукавил. Наверное, подумал, что обмануть дьявола не грешно. Вот только дьявол сейчас на их стороне.

Из всех преступников самым опасным оказался некий Нур. Убийца, работорговец, разбойник и насильник. За любое из преступлений, которое он совершил, карают на месте. Но его многочисленные грехи требовали большего внимания. Со слов ключника, его держали для показательной публичной казни, которая должна была состоятся на днях.

– Господин, Нура нельзя освобождать! – увещевал меня Рассул. – Он самый опасный преступник в этой тюрьме.

– Самого опасного ты уже освободил, приведи его ко мне. Кандалы пока не снимай…

Минут через десять в коридоре послышались дикие крики и шум. Я выглянул из “своего кабинета” и увидел как чернобородого араба крутят трое стражников. Тот успел огреть кандалами двоих из них, а третьему откусил ухо. Кровавая слюна стекала по заросшему лицу, спутанные черные волосы делали его похожим на пещерного человека. И лишь тюрбан и восточная одежда в виде кусков ткани, обмотанных вокруг тела, выдавали в нем местного.

Тюремщикам удалось уложить Нура на пол, и их страх сменился на ярость. Пинками и рукоятями ятаганов они пытались вышибить из него дурь. Но даже лежа тот огрызался, словно загнанный хищник, и норовил укусить за ногу.

– Оставьте его! – крикнул я.

Тяжело дыша, стражники отпрянули на безопасное расстояние, выставив вперед ятаганы. Один из них держался за окровавленную голову и беспрестанно скулил.

Я подошел к узнику. На вид ему далеко за сорок. Я протянул руку:

– Меня зовут Молот, с этой минуты, если хочешь сохранить жизнь и вырваться отсюда, ты должен признать меня своим командиром.

– Нур не подчиняется прихвостням Ахиба, – араб выплюнул кусок уха мне под ноги. – Тем более иноземцам.

– Власть Ахиба пала, мы здесь все в ловушке. Я хочу выжить, и ты мне в этом поможешь…

– При пляске под чужую дудку ценится не умение, а рвение, а я плясать не привык.

– Тогда можешь просидеть в кандалах и ждать своей участи. Сдохнешь как подвальная крыса, даже без почестей публичной казни.

– Хорошо, – кустистые черные брови Нура свелись вместе. – Но у меня есть одно условие…

– Ты не в том положении, чтобы ставить условия.

– Тогда запри меня или прикончи…

– Говори, какое условие?

– Я подчинюсь тебе ради обретения свободы. Но взамен ты отдашь мне голову этого пса, – Нур ткнул заскорузлым пальцем на одноухого.

Тот перестал стонать и вжался в стену, перебирая в руках рукоять меча.

– Зачем?

– Этот шакал неделю издевался над Нуром, – просипел узник. – Кормил меня мышами и тухлой водой.

Одноухий запричитал:

– Не делайте этого господин! Не отдавайте меня ему!

– Если издеваешься над зверем, будь уверен, что он никогда не выберется из клетки, – ответил я.

Я повернулся к Нуру:

– Получишь его голову, когда мы вырвемся на свободу, а пока он посидит в камере. Ключ будет только у меня. Можешь тоже накормить его дохлыми мышами.

– Я согласен, – Нур резко встал, громыхнув цепями.

Стражники отпрянули еще дальше, выставив перед собой мечи.

– Сними с меня цепи, чужеземец, и верни мое оружие, черт возьми…

* * *

К вечеру мой тюремный отряд насчитывал двадцать человек. Из них девять тюремщиков во главе с ключником и одиннадцать узников вместе с Нуром. При должной подготовке – неплохой боевой расчет, не слишком громоздкий, но уже не малочисленный – самое-то для прорыва или штурма здания.

Но… Большая часть псевдовоинов лишь массовка. Из тюремщиков лишь двое оказались сносными воинами. Из узников и того меньше – только Нур. Невозможно с таким горе-войском противостоять потомственным воинам, с детства упражняющимся в искусстве убийства.

Но слово «невозможно» еще больше разжигает во мне страсть… Когда на пути начинают появляться препятствия, значит направление выбрано правильно, и не важно, что говорят другие. Если я что задумал, то остановить Люпуса можно только танком. Хвала богам – танков здесь нет.

Я создал командирский совет, в который входили Рассул, как наиболее близкий и понятный мне человек здесь, ключник – все же старший тюремщик, Нур – лучший пройдоха и убийца, после меня конечно.

Я собрал совет в “своем кабинете”. Остальных рассредоточил по периметру тюрьмы до дальнейших указаний.

– Силой нам не прорваться, – я взял первое слово. – Если пустынные странники караулят за дверью, они только и ждут, когда та распахнется. Они не будут ломать дверь. Ее толщина выдержит любые удары, а просто подождут когда мы сдохнем от голода. Прорываться надо сегодня, так быстро нас никто не ждет.

– Как, черт возьми, мы одолеем странников? – прохрипел Нур. – Тюремные крысы никчемны и носят ятаганы лишь для украшения, словно бабы побрякушки!

– Стая загнанных в угол крыс сражается куда отчаянней стада откормленных баранов, – я ткнул пальцем на медную пузатую лампу, источавшую зеленоватое пламя у меня на столе. – Что находится внутри лампад?

– Ворвань, – ответил ключник. – Растопленный китовый жир.

– Отлично, сколько в тюрьме запасов жира?

– Этого добра хватает. Бочонков пять наберется…

– Принесите к выходу все запасы и пару бочек воды.

– Что ты задумал? – Нур затряс черной гривой, словно минотавр.

– Раз силой не пробиться, возьмем смекалкой.

* * *

Я осмотрел входную дверь в тюрьму. Огромная, из столетнего металла, толщиной около полуметра. Без автогена не распилить. Массивный железный засов держит ее изнутри.

Под дверями на треноге я распорядился поставить огромный металлический чан, который ранее использовался для приготовления тюремной “баланды”. Над чаном на крючьях для факелов подвесили бочку с водой.

Дубовые стеллажи порубили на дрова и развели под чаном огонь. Вначале дым выедал глаза. Но потом стены прогрелись и тяга потянула его через вентиляционные колодцы в сводчатом потолке.

Узников вооружили мечами, найденными в хранилище. Нур повесил на пояс огромный ятаган, а за пояс заткнул два кривых кинжала.

– Приготовьтесь! – скомандовал я, когда масло стало закипать.

Отряд спрятался за поворотом коридора, метрах в десяти от котла. Я пробрался к двери и, задержав дыхание, откинул нагревшийся засов и рванул в камеру. Через мгновение дверь распахнулась и в коридор ворвался десяток пустынных странников.

Спрятавшись за угол, я дернул за веревку, и бочонок с водой сорвался вниз. Водопадом он разверзся на кипящее масло. Огненный взрыв разметал странников по коридору. Адская волна пронеслась дальше за дверь, выжигая все на своем пути. Крики и удушливый запах жженых волос наполнили пространство. Странники полыхали заживо – бегали, дико верещали, хлопая по телу горящими руками.

Спустя несколько минут пламя спало, и мы выбрались из тюрьмы. Десятки обугленных трупов лежали на закопченном полу замка со скрюченными пальцами. Кто-то еще был жив, стонал и шевелился. Но вместо одежды и кожи их покрывали черные струпья.

Выбраться из подвала не успели. На шум примчались новые воины. Около двух десятков странников сходу ринулось на нас. Умелые удары снесли головы сразу нескольким тюремщикам и узникам. Остальные бросились врассыпную, падая под клинками врага и не пытаясь даже защищаться.

– Назад! – заорал я. – Держать строй!

Но мое горе-войско погибло почти мгновенно. Лишь Нур бился словно бульдог со сворой гиен. Вертелся и отражал удары, летевшие на него со всех сторон.

Одному мне не пробиться. Я бросился к Нуру, прикрыв его со спины, и отшвырнул молотом пару стражников.

– Не лезь вперед! – прокричал я. – Прикрывай мне спину, а я прикрою тебя!

Битва в тандеме не давала странникам напасть со спины. Мы сдерживали их натиск и пробились к коридору. Узкие стены ограничивали нападавших. Держать оборону стало проще и мы отступили вглубь замка.

– Куда дальше? – прохрипел Нур, отрубив руку очередного нападавшего.

– За аркой налево! Там выход!

Я пробивал защиту стражников ударами молота, а Нур тут же выводил их из строя, вспарывая животы. Благодаря такой тактике, нам удалось положить почти половину воинов. Но в каждую секунду может прибыть подкрепление. Вот и арка!

– Бежим! – крикнул я и рванул к выходу из замка.

Стражников у центральных дверей нет. Все сбежались на крики и шум взрыва.

Тяжело дыша, Нур еле поспевал за мной. Мы пронеслись через распахнутые ворота, покрошив по пути двоих стражников.

– Бежим к рынку, там затеряемся! – рявкнул Нур.

Преследователи чуть отстали. Мы нырнули на рыночную площадь и чуть пригнулись, прячась за лотками. Толпа накрыла нас разномастным одеянием. Стражники вклинились в толпу и увязли, потеряв нас из виду.

– Идем, – потянул меня за руку разбойник. – Я знаю где укрыться.

* * *

Нур постучал в невзрачный домишко на окраине города. Дощатая дверь скрипнула и нехотя откинулась. В проеме появился закопченный коренастый араб в прожженном кузнечном фартуке.

– Нур?! – воскликнул он. – Я думал тебя казнили.

– Не родился еще тот пес, который сможет привести Нура на эшафот. Привет, мой друг, Афат! Это со мной, – кивнул разбойник на меня.

Глиняная мазанка кузнеца внутри оказалась просторной. Из мебели лишь маленький столик, да несколько полок с посудой. На полу раскиданы подушки с потертой арабской вышивкой.

– Что случилось? – спросил Афат.

– Псы Ахиба собирались меня казнить, но дьявол не оставил меня. Он послал мне в помощь иноземца. Вместе мы выжгли половину стражи в замке.

– Я слышал про пожар. Так это вы? Вам надо уходить!..

– Городские ворота заперты, всюду рыщут пустынные странники. Нам некуда идти, только ты можешь нас укрыть.

Афат вдруг сник, его лоб покрыла испарина:

– Если вас найдут здесь, меня казнят первым.

– За тобой должок, друг! – сверкнул черными глазищами Нур. – Не забывай что я для тебя сделал!

– Да, да, конечно… Прости, брат…

– Неси вина и мяса. Я неделю не видел нормальной жрачки.

Кузнец кинулся накрывать на стол. Он жил один. Оно и лучше. Меньше лишних глаз.

Жареная баранина, подогретая на глиняной печурке и кувшин вина показались нам самой вкусной едой на свете после изнурительного заточения.

Можно расслабиться, но одна мысль не давала покоя… Как найти Герта в опальном городе? И в городе ли он еще? Как вернуться домой? Даже если мы захватим корабль, без команды и спецов навигации не дойдем.

– Что приуныл, Молот? – захмелевший Нур грыз жирные ребра.

– Помоги мне вернуться домой и королевство щедро вознаградит тебя.

– Своя шкура дороже любых денег. Моя дорога лежит обратно в пустыню. К скитальцам…

Кузнец кашлянул:

– Я не успел тебе сказать, друг… Скитальцев больше нет. Их казнили три дня назад. Мансур подчистил округу и весь твой отряд был захвачен.

– Тифозную вошь мне под забрало! – разбойник швырнул глиняную кружку о пол.

Осколки с жалобным треском разлетелись по дому.

– Как он их нашел?

– Скитальцы подошли слишком близко к Гафасу, они хотели тебя освободить…

– Клянусь своими кишками, я вывернусь на изнанку, но найду этого мерзкого сына выгребной ямы и располосую его на шкурки чахоточных зайцев! А всех его паршивых шакалов продам в рабство самым злобным и отсталым кочевникам, которых только найду в бескрайней пустыне.

– Теперь ты как и я один, – я налил вина Нуру. – Ты знаешь местные порядки и устои, а я знаю как нам обрести свободу. Наши усилия стоит объединить…

– Сколько мене заплатит королевство? В твоей стране есть золото?

– Золото есть в любой стране, даже в самой нищей, просто не каждый житель об этом знает. Мои королевства не бедные. Мы договоримся…

* * *

Я пробирался сквозь снующую рыночную толпу. Замотанный в белые одежды с головой, я изнывал от вечерней жары. Под арабским тряпьем еще доспехи и молот.

Кривая пыльная улочка вела к постоялому двору, где я оставил Герта. Мне удалось завербовать Нура. Он как и я персона нон-грата.

Вспыльчивый и злобный нрав, делали его не самым лучшим союзником, но выбирать не приходится. Алчная душонка работорговца жаждет золота гораздо больше, чем мести. Единственный страх которому он подвержен – это бесславная и нищенская смерть. Пока нажива движет его существом, я смогу манипулировать одним из самых опаснейших преступников в Исмаре. Впрочем, воин он отменный. Бесстрашный и лютый.

Не вовремя Мансур затеял переворот. Это не моя война. Кто втянул меня в это? Возможно, покушение в чайхане организовал не Ахиб. И к инциденту на охоте, возможно, он не причастен. Но зачем Мансуру убивать меня? Может он хотел стравить нас с эмиром? Или еще что-то?… Много вопросов, и лишь один человек знает ответ: старикашка-советник предавший Гафас.

Нужен план дальнейших действий. Задача номер раз – найти Герта, задача номер два – прищемить яйца Мансуру и задать неудобные вопросы. Задача номер три – вернуться домой… К Тэпии… Или к Даяне?… В общем к сыну…

Патрули пустынных странников шныряли повсюду. Откуда вас столько? Раньше Мансур вас где-то прятал? Дураков на свете много, а вас еще больше… Орден убийц, утративший былое величие, вновь обрел мощь, чтобы возвести на престол предателя.

Постоялый двор пуст. Я дернул незапертую дверь и шагнул внутрь каменного дома.

– Хозяин?.. – крикнул я на арабском.

В ответ тишина. Ни словоохотливого владельца, ни постояльцев. Я взобрался по скрипучей лестнице наверх. На втором этаже тусклый свет лампад и запах крови. Я осторожно извлек молот. Сердце на секунду сжалось, предчувствую неладное. Вот и моя комната. Я замер. Прислушался. Никого… Чуть толкнул дверь. Та предательски скрипнула. Гулкий коридор усилил звук, казалось, в сотню раз. Осторожничать больше нет смысла. Я откинул дверь и быстро шагнул внутрь.

Комната в крови. Глинобитные стены измазаны высохшими багряными дорожками подтеков. Здесь была битва. По полу раскидана посуда, подушки истоптаны и изрезаны.

Я ходил, втягивая воздух ноздрями Люпуса. Нет… Хвала богам, я не чувствовал запаха крови Герта. Все это чужая кровь. Грязная кровь… За спиной раздался шорох. Я отпрянул и с разворота махнул молотом. В сторону метнулась черная кошка. Больше никого… Напугала, сучка…

Вещей Герта я не обнаружил. Может он ушел раньше и стычка произошла без его участия. Уверен, что он жив. Я бы почувствовал его смерть. Не только носом, но и сердцем…

С нехорошими мыслями я покинул постоялый двор. Навстречу мне брел старик в грубом балахоне.

– Позвольте спросить, уважаемый, – обратился я к нему. – Я хотел снять комнату на этом постоялом дворе, но в гостинице разруха, а хозяина нет.

– Вы разве не слышали о новых правилах правителя Мансура? – проскрипел дедок.

– Я странник и недавно в Гафасе.

– Все постоялые дворы закрыты. Беглые враги могут скрываться в них.

– А где же проводить ночи усталым путникам?

– Путников тоже нет, город закрыт по приказу эмира Мансура. Никого не впускают и не выпускают.

Озадаченный я вернулся в дом кузнеца. Нур вылакал остатки вина и храпел на весь дом, словно старый медведь в берлоге. Афата не было.

Вот, сука, конспирация! Дверь нараспашку, беглый смертник беззаботно спит. А я только пришел, и мог напороться на засаду. Дисциплина арабам не помешала бы. Как говаривал Суворов: “Дисциплина – мать победы”.

Я запер дверь изнутри и плюхнулся на струганный пол на продавленные подушки.

В дверь постучали. Я вздрогнул и схватился за молот. Стук повторился.

– Кого там бесы принесли? – напустив на голос недовольство и беспечность, спросил я на арабском.

– Свои! – ответил знакомый приглушенный голос.

Глава 9

Я откинул ржавый засов и распахнул дверь. На пороге переминался тюремщик Рассул. На закопченном лице сияла улыбка. Обожженная одежда и кожаные доспехи на нем были чуть велики. То был наряд пустынного странника. Я схватил его за ворот и затащил внутрь, захлопнув дверь. Острие моего кинжала кольнуло его кадык.

– Как ты нашел нас? – прошипел я. – Почему ты в доспехах врага?

– Не убивайте меня, господин, – глаза Рассула расширились, а тело его задрожало. – Я не предавал вас. После адского пламени я испугался и укрылся в дальнем уголке тюрьмы. Когда все стихло, я снял одежду с одного из убитых и проскочил в суматохе из замка на улицу. В округе меня все знают. Местные воришки на рынке поведали, что двое беглецов прятались в толпе, а затем затерялись среди домов возле арыка. Здесь немного таких построек, дальше идут дома купцов и знати. Вас там никто не примет. Я знал, что вы где-то здесь – в квартале простолюдинов. Я притаился в том заброшенном саду и следил за всеми кто выходит из окрестных домов. Я сразу узнал вас, господин. Лохмотья не скрыли стати воина. Двигаетесь вы как-то особенно. Не знаю, как сказать… Мягко и быстро. Как зверь… будто волк.

– Наблюдательный чертяка, – я убрал кинжал. – Что тебе нужно?

– Вы обещали мне помочь вернуться к семье…

– Обещания для того и даются, чтобы их нарушать. Разве я похож на честного человека?

– Прошу, господин Молот, помогите мне, я могу быть вам полезен…

– Чем трусливый кролик может помочь зверю?

– У кролика есть много знакомых в городе. На рынке толковали, что люди готовят мятеж против власти Мансура. Враги Мансура – это ваши друзья о которых вы еще не знаете. Я могу свести вас. Мой дальний родственник держит кожевенную мастерскую и собирает там мятежников. Уверен, они помогут вам покинуть город незамеченным.

– Что взамен?

– Вы возьмете меня и мою семью с собой…

– Куда? Кругом пустыня!

– Все равно куда, быть рядом с вами в пустыне гораздо безопасней, чем одному в городе.

Вот проныра! Все продумал…

В комнате наступила непривычная тишина. Я не сразу понял, что изменилось… Нур перестал храпеть! Он поднял кустистые брови и вскочил, как ошпаренный, схватившись за ятаган. Рассул едва успел юркнуть за мою спину.

– Стой! – крикнул я, отстраняя разбойника. – Это свой!

– Драконья отрыжка! – громыхал Нур. – Я принял крысеныша за пустынного странника… Ты что так вырядился, помет барсучий?

– Это маскировка, – Рассул выглянул из-за моего плеча и улыбнулся.

Нур плюхнулся на подушку и залпом опустошил кувшин с водой.

– Где пройдоха Афат?

– Здесь оставаться опасно, – тюремщик посмотрел на меня просящим взглядом. – Этот квартал будут в первую очередь прочесывать. Нужно уходить. Позвольте, я отведу вас в безопасное место.

– Обратно в тюрьму? – прорычал Нур. – Если заведешь в ловушку, я повешу тебя на твоих же кишках!

– Я не предатель. Я просто хочу жить, и чтобы жила моя семья!

Мы не стали дожидаться кузнеца и покинули дом. Вечерело. Остывающий воздух обещал ночную прохладу. Вместо палящего солнца на небо протискивалась несмелая луна. Плоские крыши глинобитных домишек окрасились в тусклый посеребренный цвет, сброшенный на землю далекими звездами. Возможно эти самые звезды сияют и над моим миром. А может это совсем другая вселенная? Я пока не понял…

Миновав несколько домов, мы оказались в заброшенном саду. Тенистые яблони и раскидистые персиковые деревья надежно укрыли нас от глаз посторонних.

– Куда дальше? – спросил я.

– Подождем здесь пока совсем стемнеет, – прошептал Рассул. – Идти сейчас опасно.

Мы плюхнулись в траву. Где-то тревожно стрекотали сверчки. Тишина постепенно накрывала засыпающий город. До дома кузнеца Афата шагов сто. Он хорошо просматривается, хозяин так и не вернулся.

Спустя час за домом показались крадущиеся тени.

– Тихо, – прошептал я. – Там кто-то есть.

Мы вжались в землю. Несколько десятков фигур окружали дом. Даже при свете луны уже явственно различались длинные черные балахоны, стянутые кожаными пластинами узорчатых лат – пустынные странники. Вовремя мы ушли!

– Раздери меня львица! – прошипел Нур. – Как они узнали?!

Странники ворвались в дом, но через минуту вышли оттуда ни с чем. Откуда-то из проулка выволокли человека в кузнечном фартуке и поставили его на колени перед домом. Один из воинов занес над его головой ятаган.

– Умоляю! Не надо! – закричал Афат. – Они правда были здесь! Может еще вернутся! Вы обещали награду!

Хрясь! Клинок сверкнул в воздухе и отсек Афату голову. Голова покатилась по утоптанной дороге, а тело еще мгновение стояло на коленях, пуская фонтанчики крови, затем брякнулось в дорожную пыль.

– Ах ты, дерьмо шакалье! – прошипел Нур. – Предал нас! Я ему жизнь спас! Сучье отродье! Блуждать тебе вечно в преисподней, чтоб дух твой выше выгребной ямы демонов никогда не поднимался. Чтоб на кости твои мочились хворые гиены.

– Все не так плохо, – прервал я проклятия. – Нас не продавали – нас выдали даром.

– Хорошие у тебя друзья, – капнул яда Рассул.

– У меня нет друзей, – зыркнул на него Нур. – У меня должники…

– Не ищи добра от должника и раба, – не унимался Рассул.

– Если нас предашь – будешь следующим! Но быстрой смерти я тебе не обещаю…

Еще час мы просидели в зарослях. Рассул прятался за моей спиной, а Нур пытался дать ему тумака. Разбойник хотел выпустить злость, и тюремщик казался ему подходящей кандидатурой для этого.

Уже далеко заполночь мы затерялись в темных улочках Гафаса, пробираясь словно мыши, за силуэтом Рассула. Тот вел лишь ему известным путем. Может в западню или на смерть? Не думаю… не может трус так рисковать, особенно собой.

Спустя несколько минут мы вышли к кожевенной мастерской, укрывшейся среди множества простеньких домишек ремесленников.

– Пришли, – выдохнул Рассул и вкрадчиво постучал в дощатую дверь.

* * *

Дверь никто не открыл. Рассул постучал громче. Где-то в ночи затявкала собака.

– Тише, – прошептал я. – Весь квартал разбудишь…

Сквозь покоробленные от солнца ставни пробивался тусклый свет. Внутри кто-то есть. Сзади послышался шорох, лишь слух Люпуса уловил слабый звук. Я резко обернулся и выхватил кинжал.

Сзади стоял силуэт в темной накидке с капюшоном. Он молча смотрел на нас невидимым взглядом. Незнакомец встал так, чтобы луна оказалась за спиной и тень скрывала его лицо.

– Что вам нужно? – негромко спросил он, что-то пряча под балахоном.

– Соломон, это я, – Рассул скинул тряпицу с лица и шагнул к незнакомцу.

– Кто с тобой? – холодно спросил Соломон.

– Мои друзья, их преследует Мансур.

Соломон приблизился и постучал в дверь костяшками кулака особым ритмом – три коротких два длинных стука. За дверью кто-то стоял, засов тут же лязгнул и дверь открылась. На пороге нас встретил подросток в длинной оборванной рубахе. Завидев Соломона, он тут же скрылся в темноте помещения.

– Прошу внутрь, – Соломон сделал широкий жест рукой, а из-под накидки выглянули метательные кинжалы, заткнутые за пояс.

– После тебя, – прохрипел Нур, положив руку на рукоять ятагана.

Помещение мастерской еле освещалось одиночными свечами. Запах скипидара и касторового масла ударили в нос. Словно диковинные статуи, из темноты торчали примитивные ручные станки для обработки кожи. На полу разбросаны разнокалиберные лоскуты и кожевенная обрезь.

Нас провели вглубь мастерской. Огромная львиная шкура закрывала проход дальше. Соломон откинул “портьеру”, и мы оказались в просторной комнате. В центре – столик на изогнутых низких ножках, вдоль стен – циновки и подушки. На столе кальян и кувшины, наверное с вином.

– Садитесь, – натянуто улыбнулся Соломон. – Враги Мансура – мои друзья.

Я наконец разглядел его. Среднего роста поджарый араб с острыми въедливыми черными глазками. На вид лет тридцать… а может сорок, хрен разберешь этих мавров.

Нур бесцеремонно схватил волосатой лапой один из кувшинов и отхлебнул из узкого горлышка:

– Хорошее вино, а бабы у тебя здесь нет?

– Для гостей лучшее, – напрягся Соломон. – Но женщинам сюда нельзя.

– Без баб и вина жизнь даром не нужна! – гоготнул Нур.

Подросток принес лепешек и какую-то восточную стряпню, похожую на хачапури.

– Угощайтесь, – улыбнулся Соломон, разливая вино по глиняным кружкам. – Чем могу вам помочь?

– Нам нужно выбраться из города, – я с наслаждением хлебнул терпкий напиток, который уже успел полюбить за время пребывания здесь.

– Зачем?

– Мансур объявил на нас охоту…

– Мансур самозванец, провозгласивший себя эмиром! – сверкнул глазами Соломон. – Он и его прихвостни предали народ и потомственного эмира Ахиба.

– Это не наша война, – отрыгнул Нур. – Сами решайте, кто тут у вас пастух, а кто бараны. А нам просто свалить надо. И подальше…

– Куда? – всплеснул руками Соломон. – Кругом пустыня и кочевники, до соседних княжеств много дней пути. Без снаряженного и вооруженного каравана не добраться. А если доберетесь, то не думайте что вас там встретят радушно. Примут за разбойников и казнят. На купцов вы никак не похожи…

– А если захватить корабль? – спросил я.

– Флот был верен Ахибу, и все корабли Мансур сжег. Единственный корабль, который остался целым, это судно Ахиба, на котором он ушел в плавание в новые земли.

– Что ты предлагаешь? – спросил я.

– Вам не выбраться из Гафаса и оставаться здесь смертельно опасно. Значит… Нужно устранить опасность и вернуть княжество Ахибу.

– Копье тебе в зад, – плюнул Нур. – По мне что Ахиб, что Мансур! И тот и этот мечтают срубить мою светлую головушку.

– Ты можешь искупить вину перед властью Ахиба, если поможешь нам вернуть ему Гафас.

– А тебе что за выгода, ты что жена его?

– Мой отец и брат служили стражниками у Ахиба. Мансур убил их… Я сделаю все, чтобы этот пес сдох… С вами или без вас…

– Мы поможем тебе, – сказал я, а про себя подумал: “И не в таких переворотах участвовал, со средневековьем поди совладаю. Тем более выхода другого нет – бежать некуда, домой без корабля не вернуться… Как говорится: лучше калымить на Гондурасе, чем гондурасить на Колыме”.

– А ты меня спросил, иноземец? – фыркнул Нур. – Мое согласие не в счет?

– А что тебя спрашивать, тебя интересует лишь золото. А золота у Ахиба, думаю, хватит, чтобы отблагодарить тебя сполна. А если поможешь мне вернуться домой, получишь вознаграждение еще и от королевства. Сможешь жировать в роскоши и богатстве до конца дней своих. Купишь себе столько вина и баб, что не одному смертному не снилось.

Упоминание вина и женщин подействовали на головореза магически. Он как-то сразу притих и задумался. Потом вскочил на ноги, вздернув вверх кружку с хмельным напитком:

– Сто змей мне в печень! – я согласен.

* * *

Соломон разместил нас в кожевенной мастерской, временно приостановив там работы и распустив подмастерий.

Рассул остался с нами, возвращаться домой ему было опасно. Он постоянно скулил и просил Соломона привести сюда его семью.

– Я не могу без них, – ныл Рассул. – Хочу чтобы они всегда были рядом.

– Нет, – возражал Соломон. – Сюда вхожи только враги Мансура… Женщинам и детям здесь не место. Да и там они в большей безопасности…

Не каждый мужик будет так убиваться по семье, находясь в разлуке. Я даже немного стал сочувствовать трусишке-тюремщику. Вспомнил Эверана и Герта. Второй тоже, как сын уже… Где он сейчас? Надеюсь жив…

Каждый вечер Соломон приводил все новых и новых сподвижников. Его “агентурная сеть” работала, не покладая рук, и находила в городе сторонников Ахиба или просто недовольных и ущемленных Мансуром.

Я предложил Соломону свой план по созданию подпольного сопротивления. Любой переворот питает недовольство, которое нужно разжечь. Каждого вновь прибывшего я инструктировал лично и проверял его боевые навыки. Если “соратник” оказывался хорошим воином, я его назначал старшим звена. Заставлял его заучивать наизусть места жительства своих подчиненных. Основной обязанностью старшего воина было собрать отряд к условленной точке сбора, когда наступит час “Х”. Связь со старшими звеньев я держал через посыльных, те каждый вечер оповещали их об изменениях и дальнейших планах.

Спустя неделю в нашем распоряжении было уже более сотни сподвижников. Настоящих воинов среди них немного, но на “гражданских” у меня был припасен особый план.

Когда численность “мятежного войска” перевалила за две сотни я предложил Соломону действовать.

– Нас еще слишком мало, – возразил он.

– Дальше держать втайне наше сообщество опасно – велика вероятность напороться на болтуна или предателя. Если тайну знают несколько человек, то о ней вскоре узнают все. Конфиденциальность – самый надежный способ разглашения.

– Завтра Мансур собирает званный обед для купцов и знати. Приглашены все высокородные жители Гафаса.

– Никто не отказал ему, неужели все так быстро забыли Ахиба?

– Ахиба любит простой народ, а толстосумы трясутся лишь за свое золото. Придет другой правитель, и они кинутся лизать зад ему, лишь бы сохранить свое положение и деньги.

Да-а, в который раз убеждаюсь, что люди везде одинаковы. Миры разные, а нравы одни.

– Отправь посыльных, – сказал я. – Пусть оповестят старших о готовности на завтра. Ударим, когда высокоблагородная шелуха будет в замке, а патрули странников шерстят улицы. Не думаю, что в самом замке много воинов. Убьем лже-эмира, и все кончится…

* * *

Вечером в мастерскую постучали. Стук не наш – ритм другой. Я схватился за молот, а Нур за ятаган.

– Спокойно, – Соломон посмотрел в щель между ставен. – Это сюрприз для Рассула, я послал за его семьей. Воин перед битвой должен быть спокоен и уверен, что с его близкими все хорошо.

– Да из него воин, как из дерьма сабля! – плюнул Нур, убирая клинок в ножны.

Рассул выскочил из темного угла мастерской, куда уже успел спрятаться, и кинулся к двери. Лязгнул засов и внутрь впорхнули две статные девицы, замотанные в длинные одежды. Завидя Рассула, они скинули капюшоны и повисли у него на шее. Тот еле устоял на тонких кривеньких ножках. Счастливые девицы, тихо поскуливая, жались к Рассулу.

– Родные мои, как же я по вам скучал! – лепетал тюремщик, нацеловывая женщин.

– Что-то я не понял, – поскреб гриву Нур. – Кто из них твоя жена, и где твой выводок?

– Нет у меня детей, женушки мои родные, обе целехонькие…

– Тьфу ты, червь навозный! – гаркнул Нур так, что ставни на окнах жалобно задребезжали. – Так ты из-за баб убивался?!

– Я же говорю… семья они мне… Жёны…

Спать легли заполночь. Рассулу с “семьей” постелили в отдельном углу. Мы с Соломоном обсуждали завтрашний мятеж. Он видел во мне стратега и, проникшись ко мне, стал полностью доверять. Полномочия “главного заговорщика” плавно перетекли полностью на мои плечи. Я не стал возражать и не стеснялся отдавать распоряжения и приказы мятежникам, в том числе и Соломону. Если хочешь, чтобы было все хорошо – сделай это по своему и никого не слушай…