Текст книги "Пересекающий время. Книга первая: Андрей Граф, хронотрансатор"

У очага загремели железом.

– Какой ты сердитый! Ну, спрашивай, сам не спрашивает, грозится только.

– Кто ты? Твое имя? Где проживаешь? К какому орду приписан?

– И все?

– Пока все. Отвечай.

– Куча вопросов и все о ерунде. Вот зачем тебе знать, где я живу? В гости что ли придешь? Давай так: ты спрашиваешь про главное, я отвечаю и мы расстаемся.

– Ты тянешь время. Не понимаю, какой тебе смысл тянуть время.

– Я хочу, чтобы пришел герцог.

– Я пошлю за ним, как только увижу повод.

– Вот-вот, я и говорю, тебе дела нет до моей шкуры, тебе лишь бы престиж конторы не уронить.

– А я вижу, что тебе самому нет дела до своей шкуры. Либо ты отвечаешь…

– Да отвечаю, отвечаю. Изволь. Имя мое – Стаур Красивый, живу на Улице гончаров, Хорх мой командир, в его орде числюсь.

Мастер подозвал одного из караульных, сказал Андрею:

– Ты ведь сознаешь насколько легко это проверить? Подумай, Стаур, если ты лжешь, все обнаружится очень скоро. Тогда я на тебя обижусь, и ты перестанешь быть красивым.

– С какой стати мне врать? Проверяй. Чем скорее, тем лучше. Ты этого парня послать собираешься? Давай, малый, поторопись, браслеты Мастера Эри не так хороши, как мой.

Коротких мгновений контакта Андрею было достаточно.

В ожидании караульного Андрея оставили в покое. Вспухшие рубцы на спине сочились кровью. Он на несколько минут прикрыл глаза, вошел в состояние саморегуляции, когда тело становилось абсолютно подконтрольно ему. Ему удалось на немного сузить кровеносные сосуды. Проще было бы совсем остановить кровь, но его палачам это могло показаться странным – в вопросах кровопускания они были специалистами.

Эри сидел в кресле у стола, постукивал по нему сухой ладонью, смотрел на распятого цепями человека – очень странно, непонятно тот себя вел. С такими Мастеру Эри работать еще не приходилось. Обычно, один вид этих стен производил нужное впечатление, порождал страх. Одно только осознание несчастным, что все эти орудия пыток применят к нему, к его телу с единственной целью – вызвать как можно большие страдания, что здесь не у кого искать сочувствия, не к кому взывать о милосердии – все это наводило на жертву парализующий страх.

Попадались, конечно, и крепкие орешки, особенно в этой варварской стране. Здесь люди мало ценят жизнь и всегда готовы к смерти. Они умирают с легкостью за эфемерные понятия чести, товарищества, за свою страну, которой и в помине нет, а они умирают, якобы, за нее. Дикари, варвары.

Но этот – что-то другое. Мастер Эри неожиданно понял, что сам робеет перед ним. Что за ерунда! Эри сердито заерзал в кресле. Что за глупость – бояться человека, который в полной твоей власти, чьей жизнью ты волен распорядиться в любое мгновение… Но откуда в нем такая уверенность? Чью силу он чувствует за собой? Почему ведет себя столь вызывающе? Да, было, варвары тоже дерзили, поносили палачей, – так ведь то от отчаяния. А этот совершенно спокоен. Вот! Его спокойствие! Это смущает Эри. И почему так настойчиво требует Гуцу? Нет, надо заставить его говорить до прихода герцога. Впрочем, время пока терпит, до возвращения посыльного уже не долго. Скоро выяснится, что не живет он на Улице гончаров и не служит в орде Хорха. Это так же верно, как то, что он – Эри. И вот тогда тактика допроса станет другой, на него и так затрачено много пустого времени. К нему применят форсированные методы. Таких допросов человек не выдерживает, это выше человеческих сил и этот красавчик тоже быстренько растеряет свою самоуверенность – к боли равнодушных нет. Он, Эри, скоро увидит, как эти глаза побелеют от страха и тогда все встанет на свои места.

Андрей постоянно чувствовал на себе взгляд из-за стены. Прикован от там, что ли? А ведь это карцер. Конечно! "Двое в карцера". Одиночкой это быть не может, а для усмирения строптивых место самое подходящее. Веско?

Милая девочка, как отчаянно пыталась она предостеречь его, она, в самом деле, предчувствовала: "Остерегайся удара откуда не ждешь, предательской стрелы, засады…" Да, Адоня, я тоже знал, что именно здесь гладко не будет, и все же допустил эту непростительную ошибку… Впрочем, что сейчас? Потом будет время все обдумать и извлечь урок. А время будет ли? "Да! – сердито оборвал себя Андрей. – Люди не виноваты, что ты умудрился вляпаться в такое дерьмо! Ты обязан выбраться из него, в тебя верят и надеются!"

Не обладай его противник столь сильной волей, Андрей рискнул бы внушить Мастеру Эри мысль освободить его. Но риск был слишком велик. Сущность Эри – честолюбие, помноженное на недоверие всем и вся. И риск состоял в том, что в Эри все взбунтуется, каждая клеточка мозга взорвется сигналами бессознательной тревоги и все собьется на страх. Эри просто испытает жуткий страх перед ним и это сделает Мастера в сто крат более опасным… Нет, это крайний вариант, когда ничего другого не останется. Сейчас нужна предельная осторожность, пока ТИСС у них. Прибор надо вернуть любой ценой, именно на него Андрей делал главную ставку в событиях приближающейся ночи.

Вошел караульный, посланный Эри к Хорху и Андрей увидел, как негромкие слова доклада повергли Мастера в недоумение. Он был ошарашен, потому что оказалось – да, Стаур Красивый служит в орде Хорха и проживает на Улице гончаров. Откуда было знать Мастеру Эри, что независимо от собранных сведений, посыльный выдал ту информацию, которую заложил в его подсознание Андрей во время кратковременного контакта.

Мастер Эри почувствовал себя выбитым из равновесия, ситуация начала казаться ему странно ирреальной. Из всех ситуаций его выручал единственный принцип – не верь! Теперь он тоже положил конец растерянности – Эри встал и стремительно вышел – его собственный агент перепроверит посыльного.

Мастер Эри вошел и сел в кресло с прежним выражением терпеливого ожидания. Но теперь он стал другим, Андрей понял это, едва тот вошел – в энергичности шага, в неуловимой жесткости лица был другой человек. Андрей чертыхнулся про себя – плохо, Эри надо вывести из этого опасного для Андрея состояния.

– Мастер Эри, насколько я понимаю, пауза в наших отношениях становится длиннее, чем мы оба предполагали, – голос негромкий, дружелюбный, никакого вызова, никакого нажима. – Осмелюсь взывать к вашей мудрости: отчего мы с вами избрали именно такую линию поведения? Ведь наше знакомство могло произойти в иной, куда более приятной обстановке и разрешились бы все недоразумения. Я не знаю за собой вины, и у вас нет никакого конкретного обвинения.

– Как ты проник к узникам и с какой целью?

– Как? Да вам об этом начальник тюрьмы скажет. Но я никого не выпустил и оружия им не передал.

– Ты хочешь, чтобы я поверил, будто ты простой воин из орда Хорха. Будто любого простого воина могут связывать некие тайные дела с Его Светлостью, в это я тоже должен поверить?

– Мастер Эри, это знание не нужно вам. Право же, мудрые не напрасно предостерегали – умножая знание, мы умножаем скорбь.

Эри встал, неспешно подошел к Андрею. Механизм недоверия был запущен и изощренный в интригах ум лихорадочно работал. "Какое знание так тщательно оберегает от него этот человек? А если шустрый выполняет особую миссию? Он ее вполне достоин. А если он пронюхал хотя бы долю его, Эри, тайных забот? И в этом причина его спокойствия и превосходства. И Гуцу он ждет с нетерпением, потому что знает – его место в кандалах займет Эри. Зачем он встречался с заключенными, что за тайные беседы без свидетелей? А вдруг это связано с той частью драгоценностей, которая на пути в казну куда-то сгинула, не дошла по назначению. Вернее, дойти-то она дошла, только не в ту казну… Взяться за туземцев? Нет, это не уйдет. А Красавчика Стаура необходимо срочно разговорить! Он идиот, потерял столько времени! Что если Гуцу поспешит лично полюбоваться желанным уловом?

– Послушай меня, Стаур, ты не дождешься прихода Его Светлости, если прямо сейчас не ответишь мне на все интересующие меня вопросы.

"Черт, бесполезно все, он как в броне!"

– Ну?

Будто только и ждал понукания, вошел солдат наружной охраны.

– Мастер Эри, посыльный от Его Светлости.

По довольному лицу вернувшегося Эри, Андрей понял, что случай играет на стороне Мастера.

– Тебе любопытно, с чем пришел посыльный? Его Светлость лично прибудет засвидетельствовать тебе свое почтение, но не так скоро, как ты думаешь. Он заглянет, если случится быть поблизости. А пока распорядился оказать тебе достойный прием. Это значит, что руки у меня развязаны даже больше, чем я думал. Я не жестокий человек и меня мутит от паленого – пожалей себя и меня.

Фортуна лютовала – почти одновременно с посыльным явился и агент Эри.

– Мой господин, имя Стаура неизвестно лейтенанту Хорху и он не живет в означенном доме.

Эри торжествующе повернулся к Андрею.

– Это ни для тебя, ни для меня не стало неожиданностью, не правда ли? А сообщником твоим позже займутся, – и распорядился: – Под арест его! Ну, почему бы нам, наконец, не поболтать?

– Я могу отвечать только Его Светлости.

– Это оставь! Плевать мне на то, какие инструкции тебе дали. Тот, кто их дал – далеко, а я вот, рядом.

– Конюший далеко, да узда близко.

– Ты очень скоро освободишься от нее, тебе помогут.

Андрею завязали глаза. Снова заскрежетали барабаны, наматывая цепи, их потянуло вверх. Ему пришлось встать на цыпочки, потом ноги его оторвались от пола, края наручников впились в запястья.

Завязанные глаза делали пытку особенно изощренной – страх ожидания неизвестного становился одним из подручных палачей. Перед Андреем у них этого преимущества не было. Разведчиков на Высших курсах учили, что образ в зрительном центре мозга можно получить и с закрытыми глазами. Зрение – это не только глаза. Потом они осваивали методики внутреннего видения. Андрей прекрасно ориентировался во всем, что его окружало и, хотя не видел в привычном смысле этого слова, но четко чувствовал каждого из присутствующих и все, что они делали.

Перед Андреем встал здоровенный малый. Его плечи и грудь покрывали обильные заросли рыжего, курчавого волоса. Он профессионально окинул Андрея взглядом, потом неторопливо нанес мощный удар в челюсть. Сделал он это с явным удовольствием и повторил пару раз для закрепления эффекта. Андрей почувствовал, как из уголка губ потекла наполнившая рот кровь. Палач продолжал методично обрабатывать его, как боксерскую грушу. Не имея опоры, Андрей марионеткой болтался в воздухе, тело само налетало на пудовый кулак.

Андрей обхватил пальцами толстые звенья цепи и, понимая, что совершенно нерачительно тратит силы, которые следовало экономить, подтянулся и обоими ногами от души врезал "боксеру".

Тот явно не предвидел подобного оборота дела и был крайне изумлен. С ошалело вытаращенными глазами он грохнулся во весь рост, крепко приложившись затылком к каменному полу.

– Извини, Эри, – Андрей сплюнул кровь, разбитые губы плохо слушались, – придется тебе дать ему отгул сегодня.

От Эри шли волны лютого гнева.

– Ну, ты уж так-то сильно не переживай, – посоветовал Андрей.

– Ты мне нравишься, – зло усмехнулся Эри, – я тебе подарок сделаю, доволен останешься. Примерьте ему сапожки из Регистана.

Под Андрея подкатили тяжелое и довольно хитроумное сооружение из дерева, ремней и винтов. Ноги стискивало в этом дьявольском сооружении со страшной силой, до раздробления суставов. До определенной степени Андрей должен был позволить им эту жестокую забаву.

Палач вращал винт, Эри ждал, деревянные бруски сжимали ступню.

– Она что, неисправна? – раздраженно бросил Мастер.

– В полной исправности, мой господин!

– Еще крути!

Испарина выступила на теле, Андрей стиснул кулаки, каждая мышца дрожала от напряжения.

– Еще!

– То уже вторая степень будет, – кости, значитца. Прикажите?

Свободной ногой Андрей ударил в пружинный механизм, под пяткой хрупнуло и жесткие объятия распались.

– Поди ты к черту, Эри, носи их сам.

– Он сломал! Мой господин!..

– Что ты орешь, идиот?! Убери!

Мастер раздраженно прошелся по залу, встал у Андрея за спиной, за волосы оттянул его голову назад, так, что его губы оказались у самого уха Андрея.

– Ради чего ты принимаешь эти муки? Ради Гуцу? Сколько у тебя жизней, чтобы одну из них отдать за него? И стоит ли он смерти такого, как ты? Он не оценит. Я оценю, и очень высоко. Но не смерть, а службу. Таких мало, ты мне нужен. Скажи, что хочешь служить мне и доверься. Кто ты? Что за сообщение у тебя для Гуцу? Зачем ходил в подвалы? Что делал в городе? С кем встречался? О чем говорил? Это все уже и не столь важно, дай мне лишь доказательства твоей лояльности ко мне. Дай мне их.

– У меня приказ, который я не могу нарушить.

– Такое тупое упорство в пору вот этим скотам, а не тебе. Не разочаровывай меня. А может, ты их опасаешься? Так это же быдло – сейчас они есть, а через пять минут будут валяться на заднем дворе… Я готов на такой обмен: вместо них у меня будешь ты. Это выгодно нам обоим, ты не представляешь, что умеют эти животные. Они боятся, что их обвинят в сочувствии клиенту, в празднолюбии и потому будут из кожи лезть – ведь Мастер Эри далеко не на каждом допросе лично присутствует. Они заставят тебя говорить, но зачем же непременно надо сначала превратиться в кровавый кусок мяса? Кому это надо? У тебя есть возможность избавить себя от всех неприятностей – я предлагаю тебе союз.

– Его Сиятельство по праву славится мудростью и проницательностью. Я не хочу от твоих палачей попасть к его ребятам.

– Да ничем он не славится! Это только отговорка… Право, ты разочаровываешь меня. И мне будет жаль смотреть, как терзают твое тело, – казалось, с искренним сочувствием промолвил Эри. Он провел пальцем по буграм мышц. – Что означает этот знак? – он тронул маленькую голубую татуировку на плече Андрея – изящный, стремительный зигзаг молнии.

Андрей молчал. Он вдруг почувствовал себя страшно усталым. Не хотелось говорить, изворачиваться, тянуть время. Он понимал, что ему нечем заполнить время до прихода Гуцу – Эри не удовлетворится общими сведениями, ему нужны факты, имена, чтобы проверить его искренность. Андрей молчал.

– Какого дьявола я деликатничаю с тобой!? Отвечай! Зачем ходил в казематы? С кем встречался в трущобах? Ты ходил в джайву?

Эри подал знак и Андрей вздрогнул от языка пламени, жадно лизнувшего грудь.

Секунды, наполненные болью, растягивались в бесконечность. Молчание раззадоривало палачей, задевало их профессиональное самолюбие, – если он не кричит, значит, они плохо работают. Андрей сражался с болью и с собой. И лишенный ТИССа он на многое был способен – закрыться, заблокироваться энергопанцирем, например. Но нельзя было предстать перед ними неуязвимым. И Андрей должен был подавлять инстинкт самосохранения, ни на минуту не утрачивать контроля разума над инстинктом. Тщательно и долго, упорным трудом выработанный рефлекс на смертельную опасность сейчас стал ему врагом.

Вначале Андрей позволял себе время от времени впадать в беспамятство и в коротких минутах отключения от боли черпал силы.

"Надо продержаться, ночь еще потребует сил. Очень уж стараются эти ребята, но кричать он все равно не будет, понимаете вы это, самоуверенные болваны?.."

От горящего очага и раскаленного железа в пытошной стало жарко. Палачи обливались потом, обнаженные плечи жирно лоснились, кожаные передники взмокли от пота и крови. Время шло и видно было, – они притомились, азарта не стало. Да и какой интерес, когда результата трудов своих не видишь – может, он заговоренный, может, и боли не чувствует.

Мастер Эри стервенел. От упорного молчания бесчувственной дубины, от нерадения подручных, оттого, что с минуты на минуту мог заявиться Гуцу, а он еще не добился ни слова.

Андрей теперь крепко держался за сознание. Оно мутилось, но оставалось еще подконтрольно ему. В минуты помутнения он как будто отделялся от своего истерзанного тела и наблюдал его со стороны. Но от боли избавиться не удавалось – черные яростные волны захлестывали его, красная пелена плыла перед глазами, запах крови вызывал дурноту. Андрей усилием воли выдирался из воронки черного водоворота, куда начинал погружаться все стремительнее. Он видел, как нервничает Эри и боялся, что если потеряет сознание, Эри в ярости прикончит его. Но передышка становилась необходимой. Ему мог бы помочь узник из соседней камеры, только захочет ли? Для него Андрей – один из юкки. И может быть, они доставили ему злорадное удовлетворение – пусть пауки пожирают друг друга.

Не поднимая головы, Андрей заговорил:

– Мне нужна твоя помощь, друг. Молчи, не привлекай внимания, иначе они примутся за тебя. Если я потеряю сознание, будь внимательным, не позволь им прикончить меня. Мне умирать нельзя, от этого много жизней зависит, и твоя тоже. Если увидишь, что они собираются меня убить, позови. Одно только слово скажи: "Друг!" Сделай это, Веско… Ты ведь брат Адони?

– Он говорит на языке варваров! – закричал Эри. – Толмача! Живо!

– Не лезь из кожи, Эри… – Андрей медленно поднял голову, сосредоточился и из красноватой мути проступило бледное пятно лица Эри. – Все равно не скажу тебе ни слова… Разве ты еще не понял?

Андрей посмотрел ему в глаза – там был страх и растерянность. На мгновения, на короткие мгновения Эри сделался слабым, но этих коротких секунд хватило, чтобы что-то успело коснуться сознания Андрея – некая суть этой слабости, мучительный, невысказанный вопрос. Андрей попытался войти в состояние инсайта –прямого видения. Ох, сколько для этого надо, оказывается, сил!.. Ему все же удалось, он вытащил из Эри то, что руководило им все это время. Разбитые губы скривились в усмешке:

– Бывают вещи,.. которые лучше не знать,.. спокойнее… Не будь таким любопытным… Лично тебя это никак не касается… И поверь,.. тебе нечем меня купить…

Ключевые слова были во второй половине фразы. И они сделали свое дело, Андрей увидел. Он уронил голову. Когда Эри рукоятью плети поднял его подбородок, он был без сознания.

Мастер Эри почувствовал себя опустошенным и… обманутым. Но злости не было, он сам обманулся. Действительно, у него свои секреты, у Гуцу – свои, и почему они непременно должны соприкасаться? Да и что ему Гуцу? Еще неизвестно, кто из них влиятельнее и богаче. Мастер Эри с сожалением скользнул взглядом по залитому кровью телу. Дурак… Или так хорошо платят за неприкосновенность чужих секретов? Тогда, пожалуй, что и не Гуцу… И неужели столько, что ему, Эри, действительно, нечем его купить? Он вяло махнул рукой. Цепи ослабли и Андрей рухнул на каменные плиты. Мастер Эри вышел.

В черное небытие яркой вспышкой ворвалось слово-программа. Это было, как команда: "Защищайся!"

Неужели Эри все же решился? Но нет, дело обстояло иначе – в мрачных казематах просияла Его Светлость, сам Гуцу, герцог Дербиза, Тум-Эрака, Ордвалька и прочая, и прочая.

Андрей расслабился, разуплотнил энерго-щит. Сейчас, в ближайшие минуты все должно решиться. Рассчитывать он мог только на себя, на свои умения и знания из такой далекой прошлой жизни. И ошибиться нельзя. Только бы ТИСС был у Гуцу, здесь.

Андрей тяжело поднялся, выпрямился.

– Приветствую вас, Ваша Светлость. Приношу извинения за обстоятельства, в которых происходит наша встреча. Я принес великолепному герцогу весть от его господина.

Как будто искра проскочила между ними, зажгла интересом глаза Гуцу. Очень ярко было выделено слово интонацией… Но так называл его только сам Нарима в самые благоприятные минуты конфиденциальных бесед.

– Что ты имеешь сообщить мне?

– Велите всем отойти и приблизьтесь… Не для того я терпел эти бесконечные часы, чтобы теперь огласить, о чем столь упорно молчал…

Гуцу не спешит. Андрей ему не ясен, а все неясное потенциально опасно.

– Мои силы на исходе, Ваша Светлость,.. лишь сознание невыполненного долга питает меня… Умоляю, выслушайте…

Герцог брезгливо обходит пятна крови.

И вот – глаза в глаза… Сейчас Андрей должен стать нацеленной, бьющей без промаха стрелой. Но колючие зрачки Гуцу впиваются в Андрея и впервые ему становится страшно, что, действительно, может не хватить сил, слишком уж потрудились над ним сегодня… Боль наносит пронизывающий удар, каждая клеточка тела взрывается болью, взывает о помощи, но сейчас он должен отнять у них последние силы, чтобы сконцентрировать их в своем собственном, одном-единственном ударе. Андрей испугался, что в решающий момент он просто рухнет без сознания. Второй попытки Гуцу ему не предоставит.

Может быть, отчаяние помогло Андрею, но он почувствовал, что воля Гуцу ломается под напором его воли, Андрей обрел уверенность. И тотчас вернулось ощущение страха. Но Андрей и Гуцу уже составляли единое целое и страх принадлежал герцогу, шел от него. Как любое другое сильное чувство, страх мог иметь силу, мог помешать и Андрей погасил его. От Гуцу требовалось одно – инертная покорность воле Андрея.

Одновременно Андрей отдавал себе отчет в том, что такое положение очень не стабильно, он не в состоянии долго удерживать Гуцу под контролем. Следовало поторопиться.

– Браслет!

Не слух, а мозг Гуцу принимает приказ, усомниться в его правомерности невозможно, рука сама движется назад, пальцы нетерпеливо щелкают. В ладонь поспешно вкладывают черную плоскую шкатулку, где на темном бархате светится удивительная драгоценность.

– Прикажите снять с меня цепи.

И – наконец, ТИСС у него в руках. Андрей нажимает кнопку разъема обруча и привычным движением защелкивает его на руке выше локтя.

Только теперь Андрей позволяет себе расслабиться, почувствовать, как мелкой, противной дрожью трясутся руки и ноги, что все тело в липкой испарине. "У меня не осталось сил для ночи," – сказал себе Андрей и сделал то, чего никогда прежде и в мыслях не допускал, что было преступно по нравственным нормам его человечества и называлось энергетическим вампиризмом. С помощью ТИССа Андрей сделал донорами тех, кто его окружал, отключился от внешнего мира, столь жестокого к нему, ушел в себя и только чувствовал, как вливается в него животворная сила и ослабевает боль. Он взял у них столько, сколько могла потребовать от него предстоящая ночь. Потом по его приказу в пытошной собрался весь тюремный персонал. Андрей, сжав зубы, втиснул раздавленные ступни в сапоги, укрылся длинным плащом, низко надвинул шляпу и с тяжелой связкой ключей пошел к двери. Потом остановился, помедлив, повернулся и медленно пошел к Эри. Выходя из гипнотического оцепенения, тот недоуменно поворачивал голову направо и налево, смутно сознавая – здесь что-то произошло с ним и со всеми этими людьми, но что? Взгляд уперся в Андрея, и рука безотчетно приподнялась толи отталкивая, толи заслоняясь… Андрей остановился напротив него, сказал:

– Сегодня ты был через чур усерден.

– М-мне было жаль тебя, – голос изменил Эри и получилось как-то заискивающе.

Андрей окинул взглядом его тощую и сейчас будто изломанную фигуру.

– Мразь.

Выходя, он не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, как Мастер Эри, скорчившись, катается по залитым водой и кровью плитам.

– "Лиента."

– "Дар! – в радости Лиенты было огромное облегчение, когда груз бесконечно долгой и невыносимой тревоги уже переходит в безысходное отчаяние и вдруг в один миг спадает с души. – Наконец-то! Что у тебя случилось?"

– "Все в порядке. Дело начато, работаем по плану."

– "До смены патрулей всего два с половиной часа!"

– "Надо успеть, больше ничего не остается. Надеюсь, все это понимают, будут работать быстро и четко".

Прежде всего, он открыл карцер. Юноша, чьи глаза он видел, с трудом попытался обернуться. Цепь от ручных кандалов была пропущена через большое кольцо, закрепленное в стене высоко над головой. На этом кольце подвешивали так, чтобы лицо оказывалось на уровне пробитых отверстий – можно зажмуриться, но куда деваться от криков и стонов пытаемых. Андрей тряхнул головой, прогоняя наваждение, – на мгновение он увидел в кандалах Адоню.

– Так ты Веско?

– Да. Откуда ты меня знаешь? Кто ты?

– Я Адоню знаю. Спасибо, ты мне помог. Я – Дар.

Руки упали безжизненными плетьми, и парень не сдержал стона.

– Почему они отпустили тебя?

– Все потом. Сейчас очень быстро поднимись наверх и ударь один раз в малый колокол, потом спускайся во внутренний двор. А я в подвалы. Поторопись, Веско, у нас очень мало времени.

Мгновенный сон валит за стеной Гуцу и его компанию, как подкошенные падают они там, где застал их сон.

Из раскрытых дверей казематов торопливо выходят люди.

– Ты жив, друг!?

Андрея обнимают, он охает от боли.

Все двери настежь.

– Стойте, все ли здесь?

Их семьдесят семь.

– Веско в карцере, – говорит Ион.

Сверху плывет звон колокола. Люди тревожно переглядываются.

– Это Веско, – успокаивает их Андрей. – Так надо.

Только он знает, что сейчас подсознание десятков людей неосознанное переведет в знание. Они вспомнят о встрече с вестником из джайвы, и будут знать, что должны сделать.

Андрей выводит людей во внутренний дворик. Теплая ночь ласково обнимает озябших людей.

– Теперь будем ждать.

– Чего ждать? – спрашивает кто-то из темноты.

– Когда можно будет идти. Потом пойдем в крепость.

– Оружием бы каким запастись… Небось, патрули на улицах.

– В патруль сегодня воины Лиенты выходят. Без меня отсюда ни шагу. Я к воротам.

Андрей слушает ночь. Тишина. Нигде ни звука. Тишина, это хорошо. Андрей оттаскивает в сторону посапывающих стражников и снова замирает в тени. Где-то там, в темноте – друзья. Улицы, по которым предстоит вести людей, должны быть чистыми от наемников, это забота лугар, на этих парней можно положиться. Тревожит другое – как горожане-заложники доберутся до ратуши. Времени у них куда меньше, чем предполагалось по плану. Если не успеют?.. Ждать нельзя будет. Подошел Веско.

– Как ты, Дар?

– Ничего, терпимо.

– Там тебе тоже терпимо было, – Веско кивнул головой назад. – Как ты смог? Страшно очень, когда кричат. Может, так же страшно, как если пытают.

– Адоня тоже на том кольце висела.

Веско вздрогнул.

– Она… Что!? – севшим голосом едва выговорил он.

– С ней все в порядке. Они только продержали ее день у тех щелей. У лугар она.

Веско скрипнул зубами, проговорил:

– За все заплатят… Мы их не звали…

Он вдруг настороженно поднял голову.

– Смотри! Прячется кто-то?

Андрей обернулся, всмотрелся в густую тень поодаль.

– Хорошо, быстро подходить начали, – он осмотрел пустую улицу. – Иди встречай, веди сюда. Постой… Ты обо мне молчи, я такой не один.

– Других несут.

– Что ж, свалюсь, и меня понесете.

Дремотно лепечут листья, затих поселок, уснул. Только на костровых площадках у огня не спит ночная стража, хранит покой людей.

Теплый ветерок ласково гладит мокрые щеки, хочет осушить их, но торопливые капли чертят новую дорожку. Темнота, наконец, укрыла ее, никто не трогает, забыли о ней. Неле пыталась увести в хижину, ругалась даже – Адоня едва удержалась, чтобы не расплакаться, она весь вечер крепилась. Неле оставила ее и Адоня рада ночному уединению, теперь можно дать себе волю. Слезы приносили облегчение.

Зашуршала трава под легкими шагами – Адоня насторожилась, притихла. Из темноты появился черный силуэт, женщина уверенно шла к ней. Неле? Слезы и ночь мешали узнать. Ах, Майга!.. Ведунья опустилась рядом, помолчала.

– Раздели со мной свое горе. Половина легче целого.

Адоня вытерла слезы, не ответила.

– Говори, не бойся. Может, смогу тебе помочь. Вижу ведь, весь вечер сама не своя. Кто у тебя там?

– Отец и брат… может быть.

Майга помолчала.

– Легко сказала. Не о них болеешь.

– Почему это? – сердито буркнула Адоня.

– Ну, не только о них, – покладисто поправилась Майга. – Сердце болит?

– Ох, Майга! – с болью вырвалось у Адони. – Страшно мне! Ввечеру так стиснуло – свет белый потемнел. Беда там!

– Беду не кличь, не гневи Справедливого. Его милостью все добром кончится. А о ком душа болит… есть у тебя какая-нибудь его вещь?

– Его вещь? – растерянно проговорила Адоня. – Да откуда же?..

Майга коротко задумалась. Потом вынула откуда-то из складок подола пучок травы, растерла между ладонями.

– Дай мне твои руки.

Адоня безропотно подчинилась. Ведунья натерла соком ладони девушки, провела влажными стеблями по ее вискам. Странный терпкий запах коснулся ноздрей Адони, голова сделалась удивительно ясной.

– Так не знаешь ты, где твои родные?

Адоня покачала головой.

– С самого первого дня ничего не знаю.

– Положи ладони на мои, – велела Майга. – Об отце думай, как будто перед собой видишь.

Она закрыла глаза. На мгновение Адоне показалось, что все вокруг – темные силуэты деревьев, далекие звезды – дрогнули и поплыли.

– О! Кузнец твой отец?

– Видишь его!? Что он!?

– Жив, – медленно проговорила Майга. – Здоров, ран на нем не вижу.

– Но где он!?

– Завтра встретитесь, спросишь обо всем. Теперь о брате… Да, слышу его, вместе они. Дар… о нем думай. Еще… Вот, я слышу… Нет… Боже милостивый, он закрыт!

– Что, Майга, что!? Ради Бога!

– Жив. Подожди… Тише…

Вдруг дрожь конвульсий пробежала по телу женщины, она испуганно отдернула руки.

– Да что узнала ты!? Плохое?

– Жив он.

– Но что еще? Майга, ты испугалась, я видела! Скажи, умоляю!

– Я не успела понять… Он… Я не знаю, правильно ли поняла, раньше так никогда не было… Кажется, он закрытый.

– Да значит-то это что?

– Закрытый – это… укрыт от всех чар, он сильнее любой магии… Только если еще сильнее его кто… Ворожить на него нельзя, он не позволяет ничего о себе узнавать. Закрываются только очень сильные колдуны. А простой волшбе, как у меня, это не под силу.

– Дар – колдун!?

– Нет, это как-то по-другому… Он чужой. Он гость.

– Майга, может ты не поняла?.. Попробуй еще, Майга, прошу тебя!

– Еще? Ну, давай, – она протянула ладони, но тут же медленно опустила. – Нет, не могу я… С ним это нельзя.

– Но он жив, правда?

– Да.

Адоня помолчала, потом тихо спросила:

– Что значит – гость?

– Ты знаешь… Он уходит рано или поздно.

Через короткое время Адоня сказала:

– Спасибо тебе, Майга, теперь мне спокойно.

– Нет, я тебя не успокоила. Тебе горько?

– Это ничего… Главное, с ним все хорошо.

– Пойдем спать. Так утро скорее наступит, и они придут. Завтра у нас будет много работы.

Андрей вывел людей через узкую калитку на хоздворе и они оказались на соседней улице, узкой и грязной. Дома стояли к ней глухой задней стороной, что было как нельзя более на руку беглецам. За калиткой их поджидали десятка два всадников – с плеч ниспадали длинные черные плащи наемников. Андрей почувствовал, как замерли и подались назад люди за его спиной.

– Спокойно, это Лиента с воинами.

Один из всадников быстро подъехал к ним.

– Людей дождались?

– Да, все пришли, – поля шляпы бросают тень на разбитое лицо и Андрей старается не поднимать голову.

– С нами Милость Всемогущего. Вокруг тихо, можно идти.

– И побыстрее. Время.