Текст книги "Российская нация. Этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях"

Этнограф-культуролог С. Арютунов, дискутируя с В.И. Козловым по статье «Этнос и культура…», развивал мысль о том, что различные компоненты культуры этноса усваиваются им своеобразно, получая тем самым якобы этническую окраску. Он отметил при этом различия в «городском костюме» у эстонцев и армян как «наглядные различия в видах легковых автомобилей».

Обращаясь к духовной культуре, он в целом согласился с выводом о ее сильной социальной дифференциации и заявил, что может легко выделить ее национальные (этнические) элементы. «Более или менее неосознанная или осознанная этнически специфическая ценностная маркировка, – писал он, – распространяется на все сферы культуры жизнеобеспечения и гуманитарной культуры, и именно благодаря ей «Лунная соната» относится к немецкой культуре, балет «Щелкунчик» (с его заведомо немецким сюжетом) – к русской, а «Отелло» (в любой постановке трагедии) – к английской». В дальнейшем он вынужден был признать, что в ряде случаев такая этническая маркировка отсутствует изначально (например, в гимне «Интернационал»), а многие научные труды («Капитал» К. Маркса, периодическая система Д. Менделеева и др.) также «интернациональны изначально, и какие-либо претензии на их этническую привязку совершенно беспочвенны». Однако тут же «интернациональная культура» названа им «философской абстракцией» и он выразил свою солидарность с философом М. Куличенко, который заявил, что «никакого вытеснения национального интернациональным нет и не будет, причем ни частичного, ни, тем более, полного»[165]165
  Арутюнов С А. К проблеме этничности и интерэтничности // Советская этнография. 1980. № 3.


[Закрыть]. Это был бы хороший вариант, если бы не классовые искажения этнонационального и интернационального. Взаимодействие культур – межэтнический процесс, сложный и закономерный, но при взаимодействии бывают как потери, так и обретения. Важно выстроить такую модель культурной политики, в которой было бы место как для самобытности культур, так и для духовной общности народов.

Аналогичные процессы происходят и в духовной культуре этносов, которая обогащается путем восприятия иноэтнических и особенно неэтнических (интернациональных) элементов при относительном, а то и при абсолютном сокращении специфически этнического. Замечание Ю. Бромлея о трудности разграничения иноэтнической и неэтнической культуры в какой-то степени справедливо, если речь идет об их бытовом восприятии; в научном же плане такое разграничение вполне обоснованно и возможно.

Распространение в советское время высказывания о том, что развитие национальных культур народов СССР шло путем их «взаимодействия и обогащения», требует серьезной коррекции в содержательном плане. Такие высказывания явно могут не относиться к материальным элементам этнонациональных культур, которые обычно воздействовали не между собой, а с неэтнической (интернациональной) культурой, причем не столько «обогащались», сколько постепенно вытеснялись ею. Языковые формы духовной культуры разных этносов взаимодействуют мало, чаще всего речь может идти лишь о влиянии более развитого языка на другой, приводящем к обогащению словарного состава последнего; впрочем, такое обогащение идет и у развитых языков за счет заимствования международной (чаще всего английской) терминологии. Процесс взаимодействия неязыковых форм духовной культуры, например музыки, в научной литературе под этнонациональным углом зрения пока не разработан. Нетрудно сообразить все же, что мелодия старинной русской песни, будучи услышана узбеками или, скажем, монголами, вряд ли войдет в их традиционные напевы, хотя и такое тоже случается. Примеров много. Песни, которые мы называли своими, этнонациональными, порой оказываются заимствованы издалека.

В подавляющем большинстве случаев взаимодействие культур может привести и к вытеснению элементов этнонациональной культуры из массового употребления, к превращению их в раритеты, что сопровождается и общим сужением зоны традиционно-бытовой культуры, все более уступающей профессиональной культуре[166]166
  Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. С. 212.


[Закрыть]. По существу для всех промышленно развитых областей типичными и более того – ведущими являются именно такие процессы; многие компоненты традиционной этнонациональной культуры сохраняются здесь разве что в различных театрализованных представлениях, в полупрофессиональных этнографических ансамблях песни и пляски. Замкнутая на этнографии культура становится мало функциональной. Поэтому культура требует всегда простора сотворчества. В этом ее смысл.

Процесс вытеснения «этнонационального» межнациональным, многонациональным исторически не только закономерен, но и отчасти прогрессивен. Если, конечно, соблюдается разумная гармония во взаимодействии и развитии. Вместе с тем стандартизированная массовая культуры не дает человеку возможности раскрыться как личности в ее самобытности. Вместе с тем и современная «массовая» культура может быть разнообразной, в том числе и этнически. В массовой культуре легче отразить именно массовые, индивидуальные потребности и стремления. Господство массовой культуры может привести к исчезновению специфической самобытности этнонациональных культур, что обеднит культурный фонд человечества, возможности и стимулы духовного творчества и сотворчества людей. Именно благодаря массовой культуре происходит унификация культурных потребностей, которые уже не знают этнонациональных границ. Некоторым это явление кажется прогрессивным. Оно прогрессивно как подросток, который бросил свой дом, родителей и вместе с друзьями-наркоманами бомжует. Кстати, бомжи очень интернациональны и толерантны. В этом преимущество массовой культуры. Развитие культуры человечества идет от этнических, этнонациональных начал культуры – к полиэтническим, надэтническим (интернациональным), но полное осуществление идеи интернационалистов не предвидится даже в очень удаленном будущем[167]167
  См.: Козлов В.И. Этнос. Нация. Национализм. Сущность и проблематика. С. 164.


[Закрыть]. Просто часть элементов этнонациональных культур расширяет пространство своей привлекательности и понятности.

Отрывки религиозных молитв вошли в народные заговоры и наговоры, евангелистические выражения – в народный фольклор (песни, пословицы и поговорки), иконы стали непременной частью интерьера жилищ. Так происходило сочетание и даже слияние церковной культуры с этнической[168]168
  См.: Ипатов А.Н. Национальная культура и религия. Киев, 1985. С. 33–42.


[Закрыть]. Конфессия, будучи интернациональной, вместе с тем выступает важной основой сохранения самобытности этнонационального.

Для усиления сегрегационных моментов русское церковное общество, как отмечал историк В. Ключевский, «считало себя единственным истинно православным в мире, свое понимание Божества единственно правильным, творца вселенной представляло своим собственным русским богом, никому более не принадлежащим и неведомым, свою поместную церковь ставило на место вселенной». Кстати сказать, и само слово «православные» употреблялось в значении «русские люди»; этот оттенок долгое время сохранялся в происшедшем от него слове «крестьяне». Впрочем, такая внешняя сегрегация не обеспечивала крепкую внутреннюю интеграцию и не предохранила русскую православную церковь от крупного раскола ее в XVII в. на «никониан» и «староверов» (старообрядцев), которые из-за незначительных в принципе причин обвинили друг друга в вероотступничестве и долго сохраняют сильную обособленность. В культуре, как ни в одной другой деятельности индивидов и их общностей, видна самобытность творчества и преимущество сотворчества людей различных национальностей.

§ 4. Этнонациональное: индивидуальное и общностное

Наш идеал, пишет философ Р. Рогти, – это «безродные космополиты». И это во имя того, чтобы преодолеть деление людей на «мы» и «они». Такой подход идеален и для многих российских политиков, хотя и Р. Рогти говорит на определенном родном языке, придерживается традиций и т. д. Тем не менее наши политики очень далеки от космополитизма. Для них космополитизм – это обеспечение доминанта своей этнонациональности. Космополитизм же на деле уничтожает этнонациональный потенциал, воспитывает безразличие к культуре, традициям народов, переходя лишь на культуру доминирующей этнонации. «Отрицание наций-этносов» – это радикальное лечение головной боли путем отрубания головы» (В. Кутырев). Другие же провозглашают «механизм учредительного насилия, который во всех своих элементах демонстрирует дихотомию «своего» и «чужого» (А. Савельев) и ставит «главной целью» – «создание новой сверхсовершенной белой расы» (Вл. Авдеев). При этом мало думают о правах и свободах человека, о его творческом потенциале, о перспективах и самочувствии людей других этнонаций.

Таких идей всегда было много и было от них мало пользы и много горя, ибо в борьбе с крайностями они впадают в абстракции. Люди талантливы не только по-человечески, но и по-дьявольски. Что возбуждает в самом человеке и в общностях людей род, племя, этнос, этнонации, дьявольское или человеческое? Действительно, существование уникальных этносов, этнонаций для одних – это момент самобытности, творчества, многообразия, специфическая форма этносоциального существования и даже выживания человеческих сообществ именно за счет многообразия, адаптации к природе и обществу, а для других – источник борьбы, где на основе «завихрений», «петель» и «дуг» на отпечатках пальцев не только отдельных людей, но и целые народы делят на «расово-чистые» и «помеси» (Вл. Авдеев). «Помеси», «паразиты», а за ними и «мафиозные этносы» (А. Хомяков, А. Касьянов) – это все нерусские, неславяне и, ясное дело, что надо делать со «второсортными». Такова доктрина этношовинизма для будущей России, как и нацизма а-ля Гитлер, который «второсортными» и «недоразвитыми» по сравнению с немцами называл евреев и славян. Все это сегодня печатается тысячами страниц в книгах в России, на сайтах Интернета, разнося заразу «собственной ограниченности» по всему миру. Наличие подобных теорий и подходов позволяет свести на нет возможности исторического интеграционного взаимодействия и взаимосвязи народов как уникальных воспроизводителей социальной и духовной жизни людей, следовательно, умножения многообразия культур и духовного богатства общества, человечества, а значит и самого человека. Без этого многообразия талантов и духовного богатства культур и традиций люди будут проглочены драконом «массовой культуры». А там «манкурты», люди, «не помнящие родства, без роду и племени» и потому всегда готовые к агрессии. Не случайно жестокость, насилие, разврат, наркомания носят наднациональный, космополитический характер и не связаны с этнонациональной культурной самобытностью. Это разве не показатель природы космополитичности? Но нас не учат ни свои, ни чужие трагедии.

Нация-этнос, нация-государство, российская нация – это прежде всего соединение интересов людей данной общности – многонационального народа, где на основе символов-ценностей формируется коллективная воля граждан, людей, индивидов, объединенных в нацию. Нация – это прежде всего «активная корпоративная воля» (Ханс Кон). И в этнонациональном, и в государственно-национальном измерении. Это всегда корпоративная воля, которая исходит от корпоративных интересов людей по воспроизводству своей культуры и идентичности, в данном случае россиян.

На Западе каждый варвар для получения политических прав должен был раствориться в нации-полисе. В Древней Греции только грек имел право на национальность как гражданство. В Древнем Риме тоже. Такова история формирования там нации-государства. И в основе все же был не космополитизм, а этнонациональное начало доминирующего этноса. «Либералы» хотят идти сверху вниз – от нации-государства к доминирующей нации – то, чего требовали Муссолини и Гитлер. Объединить всех в нацию-государство, свергая и растворяя нацию-этнос в собственной нации, которая становится государством, для обеспечения своей нации доминирующей роли. А нация-этнос объявляется замшелым мифом. Они создают гражданина без этнонациональности, без прочих родовых корней, хотя на деле каждый гражданин – это всегда представитель определенного рода, народа, языка и культуры. Человек рождается у определенных родителей, живет в определенной культурной среде и воспроизводит ее. И каждый человек вправе без вреда для других проявлять свою этничность, этнонациональность.

Ж.-Ж. Руссо считал нацию коллективной личностью. Отсюда суверенитет нации-государства, который зиждется на суверенитете гражданина. После деревенской, достаточно узкой этнонациональной культуры городская масса теряла свои корни и нуждалась в объединительной идее – национализме. Для политической нации – это идея господства одной этнонации в нации-государстве, в империи в целом. Гражданин – это еще и корпоративная воля государственной общности, а этнонациональность в большей степени – принадлежность к общности культуры, языка, истории и традиций. Этнонациональная и гражданская идентичность имеют возможность гармонично взаимодействовать и дополнять друг друга. Кроме того, национализм в любой форме есть коллективная воля тоталитаризма по отношению к личности.

Ханс Кон пишет: «Вместо того, чтобы служить двигателем свободы личности, национализм становится воплощением преклонения перед коллективной мощью»¹. Коллективная мощь этнонации или нации-государства подавляет личность, но постепенно гражданин завоевывает авторитет не только для государства, но и для себя. И один из моментов самоутверждения и идентичности гражданина – это его этнонациональная принадлежность.

Чем ниже уровень просвещения и демократии, тем более национализм устанавливает диктат «своей» этнонации над другими этносами и над личностью вообще.

Политэкономическую теорию нации дает Карл Дейч: «Нация как общество, группа людей, объединенных в рамках разделения труда». Главным признаком культуры он называет сообщество языка. Разделение труда – это признак социальный, а не этнонациональный, тем более не политический. Разделение труда – это, скорее, для нации-государства, где главное место занимают социальные структуры и отношения.

Элементы «общество – культура» в той или иной степени всегда связаны с властью, которая управляет, обладая «относительно связанной и стабильной структурой социальной памяти, стереотипов поведения, норм и ценностей», то есть с властью, которая обеспечивает определенные «образцы поведения» индивидов и их сообщества. Государство окончательно формирует нацию как политическое объединение граждан различных этнонаций. Но это замечание в большей степени относится к XIX и началу XX в., где «образцы поведения» развиваются и поддерживаются не только в этническом смысле, но и на преодолении этнонационального влияния во имя политического влияния и единства.

Общество, особенно «информационное», создает развитую систему комплиментарных стереотипов своей исторической общности. Комплиментарность – самый мощный элемент этнонационального становления и развития, который может объединять, созидать, но может и перерасти в национализм, вокруг которого объединяются самодовольные люди (в своем этнонациональном или в гражданском самоутверждении), при этом свергая все остальные народы и страны.

Можно, вероятно, согласиться с мнением, что «большая группа людей, связанных между собой комплиментарностью стереотипов и средств коммуникаций, называется народом»[169]169
  Морозов А. Нация и национализм // Россия XXI век. 1994. № 6–8.


[Закрыть]. И важно формировать созидательное, солидарное волеизъявление народа, а не тоталитарное, приводящее к насилию в отношении других.

И самое важное: «Национальность дает возможность для своих членов участвовать в процессе вертикального продвижения. В условиях конкретной экономики и культуры национальность выступает в виде неприкрытого требования на занятие привилегированного положения» (К. Дейч). Это в случае этнонационализма по отношению к другим людям, другим национальностям и культурам. Но это не обязательное условие. Национальность – это еще и возбуждение таланта и созидания на основе достижений и традиций народа, обеспечение солидарности и общности людей.

Это важные моменты проявления этнонационального феномена. Такой феномен этнонациональной корпоративности активно используется не только для продвижения по службе, в политике, в бизнесе, но и для выявления потенциала людей. Национализм продвигает своих, как пишет К. Дейч, «… от коммерческих сделок до женитьбы и рабочих мест». И это тоже имеет место. Все зависит от общественных установок и традиций. Суть и преимущество теории политической нации, цель которой, как уже упоминалось, – формирование государственного единства на условиях выявления потенциала многонациональности, а не только самоутверждения государства как инструмента в руках доминирующей этнонации. Таким этнократическим путем идут Эстония, Латвия, Литва, Грузия, не замечая, отбрасывая, пренебрегая этнонациональным многообразием вокруг себя. Отсюда и трагедия проживающих там русских и людей других национальностей, которые автоматически превращаются во второсортных граждан, ибо только доминирующая этнонация имеет преимущества в государстве, гражданстве, в политике, которая станет традицией эстонцев, латышей, литовцев, грузин, ибо это этнонационализм. В конечном итоге он не созидателен. Не существование этнонаций, а пренебрежение их ролью, а также этнократизация доминирующей этнонации в государстве нарушают права и свободы личности. Статус личности не должен зависеть от этнонациональной принадлежности, как и принадлежности к какой-либо общности внутри государства. Но личность должна иметь право свободного проявления своей этнонациональной самобытности. Главное тут – понятие гражданского равноправия и солидарности граждан единого Отечества. Но гражданское равноправие при господстве одной этнонации, одной культуры, одного языка превращается в неравноправие под прикрытием благополучных лозунгов. Не может быть гражданского равноправия в обществе, где нет равенства людей различных национальностей. А значит и самих этнонаций. Личностное и общностное в сфере этнонациональных отношений взаимосвязаны. Нет одного без другого.

Как пишет Эрнест Геллнер: «Национализм – это теория политической законности, которая требует, чтобы этнические границы не выходили за политические и чтобы этнические границы внутри определенного государства не отделяли бы держателей власти от остального населения»[170]170
  См.: Морозов Л. Нация и национализм // Россия XXI век. 1994. № 6–8.


[Закрыть]. Как раз этнонационализм и превращает этнонациональные границы в непреодолимые барьеры для граждан недоминирующей национальности. Да и доминирующие в одном решении могут стать недоминирующими в другом – и страна превращается в поле массового нарушения прав человека по этнонациональному признаку.

Веберовское понимание государства как «организации, обладающей монополией на легитимное насилие в обществе» в данном случае приводит к тому, что эта «организация» выступает нередко от имени прежде всего господствующей этнонации. Следовательно, проявляется этнократизм, этнонационализм по отношению к «иным этнонациональностям». В этих условиях трудно говорить об успехе многонациональности.

Определение нации, по Геллнеру, это «принадлежность двух людей к одной культуре», отсюда и понятность, близость друг к другу, общность. Но это все формируется исторически, а не потому что у кого-то меньше «завихрений», «петель» или «дуг» на отпечатках пальцев, как доказывают расисты, в том числе и доморощенные.

Это все делается для того, чтобы выявить «культуротворящие» народы и народы-паразиты. Если расологи Гитлера во главе с Г. Гюнтером доказывали, что к «народам-паразитам» относятся и славяне, то российские расологи, в свою очередь, таковыми считают других, но при этом ссылаются на работы того же Ганса Гюнтера. «Завихрения» не на пальцах, а в головах. Люди с такими завихрениями должны быть изолированы от общества, если мы не хотим новых трагедий.

Вновь и вновь вал невежества и предрассудков надвигается на человека как с Запада, так и с Востока. Добро, красота, истина в этнокультурном многообразии – это богатство всего человечества, а не принадлежность одного народа. Тут надо не «завихрения» искать, а выявлять красоту самобытности социально-культурного творчества народов. Почему-то в условиях глобализации и информатизации возможности пропаганды и внедрения самобытности и достоинства культур снижаются. Безнациональная же культура, которая, по сути, чаще маргинальна, рассчитана больше не на пропаганду добра, получает полный простор, то есть массовая культура, которая ставит одну задачу – развращение человека, но при этом с одной целью, чтобы заработать на низменных человеческих инстинктах. Нет и самодостаточной этнонациональной культуры, она чахнет без подпитки интеграционных возможностей культуры других народов. «Реализация всемирного гражданства» (Кант) предполагает, а не отрицает этнокультурную самобытность людей и их общностей – этнонаций, многонациональных общностей. Иначе человеку незачем становиться «всемирным гражданином». Именно таким образом нацисты хотели навязать свое как всемирность. Сократ смог противостоять безумству большинства, но ценой своей жизни. Так и самобытность народа, потеря которой и есть его конец. Индивидуальность создает общность, а общность обогащает индивидуальность, формирует базовые основы ее социально-культурного развития. В свое время А. Блок высказал слова, смысл которых до сих пор надо расшифровывать: «Цивилизовать массу не только невозможно, но и не нужно». Но это в том случае, если мы забываем, что масса состоит из индивидуальностей, способных формировать свою общность, быть ответственными за нее. Именно в этом случае и масса становится жизнеспособной единицей, народом, этнонацией, нацией-государством. Более того, «нецивилизованная» масса кувалдой ударит нас завтра по голове. Об этом говорят проявления экстремизма и терроризма.

В свое время Вильгельм Вундт разработал концепцию «психологии народов». Он считал, что «совместная жизнь людей вызывает явления, которые, несмотря на своей несомненный психический характер, не могут быть объяснены из условий и законов индивидуальной душевной жизни»[171]171
  Вундт В. Психология масс. М. 1984. С.27.


[Закрыть], то есть явления не только надындивидуального, но и общностного характера. Или надо признать, что общность, общество есть простой механический набор индивидов. Вульгарный индивидуализм, который был навязан западной атомистической философией, гипертрофировал такие подходы – «нет ничего в обществе, чего не было бы в индивиде», упуская преемственность поколений, их солидарность и сотворчество, совместную деятельность людей по созданию коллективных, общностных ценностей, духа, морали, идеологии, философии, психического склада общности. И этнонациональная общность – это вековое сотворчество индивидов на общей территории, на основе общего языка, традиций, обрядов, этикета, хозяйственной и культурной деятельности. В силу этих культурно-исторических традиций организованный на их основах народ не есть толпа. Люди, прежде всего будучи объединенными в различные общности, становятся субъектами культурно-исторических процессов. Сам по себе, без этой общности человек не стал бы человеком. Но в еще большей степени ясно, что не было бы организованных, творящих, созидающих общностей без соответствующих личностей. Человек в полной мере не становится и личностью, если растворяется в общности. В этом случае сами общности становятся не народом, а толпой. Этнонация – общность, организованная на социокультурных традициях, а нация-государство – в большей степени общность политико-правовая. Но и там, и там важна роль индивида, гражданина.

Индивидуальность создает народ, но индивид отдельный, навязывая свою волю общности, может порой превратить и народ в ничто, в массу, в толпу Сократ ведь выступал не против демократии, а тех форм ее проявления, которые подавляли личность, индивидуальность. Советский Союз как государство погиб от чрезмерного превалирования коллективных интересов. А сейчас российское общество страдает от «взрыва» индивидуальных интересов, где не остается места коллективным интересам, обществу. Часто в силу способности власти подавлять личность, индивидуальность народ превращается в толпу и в результате нелучшие приходят к правлению. Ухудшается качество нации. Оказалось, что даже демократические выборы тоже нелучших людей приводят к власти. Чаще это представители массы, толпы, чем народа. Вот почему важно формирование семьи, рода, этноса, этнонации, нации-государства не на стихийной основе, а на фундаменте воспроизводства таланта, духовно-нравственных ценностей индивидов и традиций общности, сотворчества и солидарности творческих и разумных индивидов внутри и на межнациональных линиях взаимодействия. Может быть, это утопия, но возможно, и стержневая мысль. Человечество еще не обрело опыта организации и самоорганизации на разумных и добродетельных началах. И этнонациональная политика – это прежде всего повивальное искусство зарождения творческих индивидов со своей, в том числе и этнонациональной, самобытностью. Одновременно это еще и рождение индивидов, способных к солидарности с другими индивидами в смысле продолжения общностного воспроизводства историко-культурного сотворчества самобытных духовных ценностей различных этнонациональных общностей, индивидов, способных на не только этническую пассионарность, но и солидарность, способных увидеть в другом не чужого, а равного себе. Таков смысл социального, гуманистического, человеческого, духовно-нравственного развития людей и их общностей. Без солидарности с другими индивидами, без уже созданной базы общности не только внутри, но и вне человек в лучшем случае может научиться талантливо добывать себе хлеба, но оставаясь при этом дикарем и потому рискуя в каждую минуту стать пищей для другого хищника. Формирование национальности индивида – это одновременно и формирование общности для сохранения и воспроизводства себе подобных, людей.

«Познай самого себя» – изречение, направленное на познание в том числе и своей общности, а не только индивидуальности, ибо вначале было «не впадай в наглость индивидуализма». И теперь мы часто понимаем суть досократовской боязни «наглости индивидуализма», которая разрушает личность нигилизмом и безразличием к другим, к своему роду, народу, обществу. Именно «наглость индивидуализма» одних и ограничение свободы индивидуализма других являются причиной многих человеческих трагедий. И исторический опыт человеческой цивилизации не может оставаться вне деятельности человека, в его индивидуальном и коллективном творчестве. На это направлены теории «конца нации», «похорон этносов», когда человек лишается своих общностных корней и общностного социально-культурного коллективного опыта. В современных условиях вновь возникает геополитическая задача: как создать индивидуальность со свободой таланта и творчества, но не лишенную ответственности за общность, ее познания и развитие, но при этом не допуская и диктата общности над личностью. Это фундаментальная задача человечества. Ее решение и есть способ объединения людей, объединения культур Востока и Запада. Теории индивидуальности и общности зачастую трудно примирить друг с другом, хотя в природе самого человека заложено это единство. Важно познать достоинства обеих и обеспечивать на новых принципах самобытности, индивидуальности, сотворчества и развития общности.

Соборность, общинность (если не масса, а народ) всегда строится на паритете, равновесии интересов. И для этого важна прежде всего совместимость индивидов, которые и создают эту общность. Монополия как общности, так и индивида уничтожает природу индивидуальности и самобытность общности. Паритет интересов свободного развития индивидов есть условие развития солидарной общности. Индивидуальность самобытная, творческая, ищущая является движущей силой целостной общности. Отсюда и идеал в сотворчестве индивидуальности и общности. Вопрос соотношения индивидуального и общностного – коренной вопрос этнонационального развития. К примеру, Хакамада вместе с Жириновским, как это ни странно, сегодня говорят, что не нужна национальность, надо быть русскими, ибо имеется в виду, что русские – это уже как бы не этнонациональное. Примерно к такому подходу довлеют и расисты от русской идеи, которых я цитировал выше. Но такие подходы являются прежде всего антирусскими, ибо направлены на растворение и далее этнонационального ядра русских. Следующий уровень такой логики – это отрицание и русского на фоне утверждения верховенства европейского, американского. И так до полного размывания самобытности общности и индивида. Такое «восхождение» закономерно, но крайне опасно, если оно не обогащает модели господства массовой культуры многоцветием и отрывает от корней возможности индивидуального и этнонациональной общности. И получается опять та же личность «без роду и племени», всегда готовая к насилию и разврату. Демонстрацию чего мы и видим на практике. Социальная память личности – это продукт памяти общности, которая передается ей через этнокультурные и иные коды. Этнонациональное – это один из моментов, составляющих историческое пространство жизни человека в социальном и духовном измерениях. И тот, кто легко отказывается от этнонационального, теряет важные базовые компоненты самобытного опыта и миропонимания, накопленного исторически людьми, той или иной этнонациональной общностью. Отсутствие продвижения вперед, к новому уровню общности людей, как и закрытие пространства в прошлое для познания своего социального и родового опыта, в одинаковой степени ограничивают пространство и возможности становления всесторонне развитого человека-гражданина. Каждый человек имеет право на родовые корни и мировые перспективы. Полиэтничность и многокультурье мира – это одна из исторически апробированных форм преодоления оков одномерного человека. У человека, оторванного от общности, как и человека, растворившегося в общности, теряется богатство индивидуальности и в одинаковой степени получается «человек-масса», годный для толпы и массовой культуры. Следовательно, это ведет и к размыванию гражданственности в гражданине. Сегодня это состояние и перспективы этнонации, а завтра – нации-государства, граждан. Без родников нет рек и морей, как и без морей и рек не будет родников. Взаимосвязь и взаимозависимость мира, единочного и всеобщего, части и целого – это закономерности, которые отражаются и в человеческом сообществе. Человек не может растворять себя в коллективном, но он не может и жить творчески, продуктивно в полном отрыве от коллективного. Такова сущность человека. Разум же человека – это момент индивидуальной свободы и самопознания (Сократ). Но одновременно известно, что разум – это продукт развития социума в целом. Индивид и общность – две формы достаточно самостоятельного существования и сосуществования человека, человеческого в двух реальностях. Человек, человечество – это еще и «живые члены, которые представляют различные нации… Ни один народ не может жить в себе и для себя, но жизнь каждого народа представляет лишь определенное участие в общей жизни человечества». «Органическая функция, которая возложена на ту или другую нацию, в этой вселенной жизни, – вот истинная национальная идея» (Вл. Соловьев). Этнонациональное многообразие в мире – это не чья-то выдумка, а феномен природного и социальнокультурного богатства со своими, присущими ему функциональными ролями. При этом в этническом может быть больше этнографического, родового, а в этнонациональном уже более значимое взаимодействие этнического и социального в единой целостности, а нация как государство – это этническое, социальное, но в гражданской, политической общности. Культурное, социальное, политическое, общечеловеческое самоутверждение индивидуальности человека и общности этнонации – способ самоутверждения как общности, так и индивида, индивидуальности, в том числе и общности. Это общее достояние общности и индивида.