Текст книги "Российская нация. Этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях"

Важно понять, что этнонациональные конфликты почти невозможно локализовать на уровне их провоцирования, после их открытого проявления. Они сразу политизируются и обретают статус большой этнополитики. Локализация конфликта невозможна и в связи с тем, что все национальности страны в той или иной степени проживают по всей территории России достаточно дисперсно. Еще одно замечание: фактически ни один конфликт этнонационального характера с применением насилия до сих пор во всем постсоветском пространстве не разрешен до конца. На деле ситуация все еще более ухудшается, конфликт углубляется после насилия. Сейчас фактически в этих регионах субъекты конфликта накапливают силы для его продолжения «до полной победы». Победу, тоже ясно, тут достичь невозможно. Следовательно, необходимо стремиться к достижению приемлемого баланса сил. Другого не дано. Есть и еще одна особенность: этнонациональные конфликты с применением насилия никогда не ведут к разрешению самой конфликтной ситуации, а наоборот, усугубляют состояние конфликта на десятилетия. Попытки власти применения силы для «принуждения к миру» тоже дают возможность приостановить конфликт лишь на короткий период. При этом недовольство действиями властей возрастает со стороны всех участников конфликта. Выход из конфликта только один: шаги навстречу друг другу, отказ от применения насилия, терпение и стремление к достижению паритета интересов. Разрешить этнонациональный, этнополитический конфликт можно только при наличии системы мер, последовательных и волевых. Встречаясь в Грозном, Назрани, Владикавказе в 1990–1991 гг., мне приходилось повторять, призывать: лучше пять лет провести за столом переговоров, чем допустить хотя бы одного убитого в этнонациональных, этнополитических конфликтах. Многие из лидеров-провокаторов в Ингушетии и Осетии не захотели услышать. И чем это закончилось для всех? Кроме того, есть и еще одна особенность этнонациональных, этнополитических конфликтов: в данной сфере легче, чем в любой иной сфере, начать конфликт и тяжелее всего его завершить. Нужен длительный межнациональный диалог с подключением различных общественно-политических сил, накапливание опыта диалога. Особенно на Кавказе надо искать старых друзей, товарищей из представителей конфликтующих сторон, восстанавливать контакты между ними, проводить совместную работу, демонстрируя добрые отношения между представителями сторон. Все иное – конфликт, трагедия, кровопролитие, усугубление противостояния.

Провокаторы конфликта, экстремисты не способны на диалог, не идут на диалог, ибо это будет означать развенчание их мифологии и предрассудков, «героизации» участников конфликта. Массы людей крайне привержены подобного рода «лидерам», считают их «героями», видят в них свой этнонациональный, этнополитический ресурс в борьбе с «врагом». Кроме того, регионы этнонациональных конфликтов, как правило, очень далеки от стандартов демократии, прав и свобод человека, свободы слова, свободы продвижения, демократических выборов и т. д. Следовательно, здесь устанавливаются традиции и порядки авторитаризма и тоталитаризма, в рамках которых редко кому удается уйти от массовой психологии этнонациональной зависимости. В этнонациональных конфликтах всегда мало личностей и много масс людей, толпы. Этнократические лидеры работают лишь на массы. Здесь мало рационального и чрезмерно много эмоций, мало истины и очень много лжи и предрассудков. Зона этнополитических конфликтов, как правило, переполнена слухами и мифами. Тех, кто жаждет межнациональных конфликтов, надо вести на экскурсии туда, где подобные конфликты уже произошли. Там трагические последствия конфликта видны не только на кладбищах, но и среди живых. Отсюда и вывод: этнополитика, закрепленная финансово-экономически и организационно-управленчески, должна носить систематический и комплексный характер не только в зоне конфликта, но и на всех уровнях общества и государства. Но, прежде всего, этнонациональная политика – это профилактика, система мер, а не чья-то прихоть, инициатива, добрые намерения, а жесткая необходимость обустройства в стране различных народов, культур, языков, достижения паритета их интересов и налаживания партнерства как граждан единой страны во всех сферах российской жизни. Там, где нет такой работы, преобладает стихия, которая, в конечном итоге, оборачивается конфликтами.

«Развитие экономики, гражданского общества, становление федеративных отношений и местного самоуправления, безусловно, могут содействовать нормализации межэтнических отношений»[264]264
  Пайн Э. Об этнополитической мобилизации в России // Межэтнические отношения и конфликты в постсоветских государствах. М., 2004. С. 26.


[Закрыть].

Потенциальных конфликтогенных очагов в Российской Федерации и в нынешних условиях чрезвычайно много, это показали и выборы в Государственную Думу 2003 г., которые взбудоражили ряд этнонациональных недовольств, напряжений, нетерпимости, чрезмерно много попыток сведения социально-политических, экономических и кадровых вопросов к этнонациональному, этнополитическому началу. Этнонациональный фактор, как видно по итогам выборов, достаточно политизирован. Можно даже сказать, что в Российской Федерации более, чем в любой другой из бывших советских республик, огромен как потенциал этнополитических конфликтов, так и потенциал этнонациональной солидарности. Все зависит от умения использования того и другого потенциала для созидательных или разрушительных целей. Здесь конфликтогенность обусловлена еще и тем, что, кроме внутренних факторов, здесь отражаются в той или иной степени те или иные проявления всех этнополитических конфликтов, которые происходят в постсоветском пространстве, где любая национальность, а не только русские, если их ущемляют, дискриминируют, автоматически становится «русскоязычной». Почти все межнациональные конфликты в бывших советских республиках автоматически перетекают на территорию России. Мы говорим о суверенных государствах Закавказья – Грузии, Армении и Азербайджане, но наиболее активная, грамотная, предпринимательски и управленчески конкурентоспособная часть населения этих государств находится в Российской Федерации. Прежде всего, «закавказская нагрузка», которую несет на себе Россия, существенно ухудшает и положение северокавказских общин на территории Российской Федерации, ибо русские и другие некавказские национальности редко отличают закавказцев и северокавказцев. Прежде всего, ситуация в Закавказье сделала и Северный Кавказ, и даже Чечню, самым конфликтогенным регионом. К сожалению, своевременные меры, которые были предложены по снижению закавказской конфликтогенной нагрузки на Северный Кавказ, не были услышаны и реализованы в самой Российской Федерации. Дело тут даже не в этнокультурных различиях, о которых много и справедливо пишут специалисты, хотя и это имеет место, а, прежде всего, в усилении конкуренции между людьми, в том числе и разных национальностей, в ряде сфер общественной жизни в новых условиях. Начался новый этнонациональный передел ресурсов, и в этом процессе этнополитическая элита использует и свои «этнонациональные ресурсы». «Кавказский элемент» оказался в этой системе наиболее взбудораженным, неустроенным и активным, исторически взбудораженным. Власть в центре и на местах стала тоже активно использовать эти противоречия в своих интересах в своей конкурентной борьбе за власть и деньги. Редко кто из российских политиков не использовал ситуацию на Кавказе в корыстных политических целях, не замечая, что Кавказ взорван не сам по себе. Говоря о кавказском факторе в Российской Федерации, недооценивается его активность, и не только конфликтогенная. Подчеркивая явно или тайно недопустимость участия кавказцев в органах власти, ограничивая их участие в бизнесе, эта активность направляется нередко в разрушительное русло. «Мы кавказцев больше к власти не пропустим» – патриотически заявляют некоторые политические деятели и высокопоставленные чиновники Российской Федерации. «Ликвидация» конкурента за счет использования этнонационального фактора – это один из моментов общей конкурентной борьбы в центре и в регионах. Кавказцы, мусульмане поставлены под «сплошное подозрение». В результате общих усилий активная пассионарная энергия кавказцев оказалась в современных условиях не направленной в созидательное русло. Примерно так, а порой еще похлеще, действуют по отношению к русским в Литве, Латвии, Эстонии и в ряде других постсоветских республик местные власти.

Представительством различных национальностей в органах власти в Российской Федерации, как ни странно, никто недоволен – русские и нерусские, ибо нет ясной, открытой кадровой политики. Президент страны, председатели палат Парламента, Конституционный, Верховный, Арбитражный суды, прокурор, МВД, ФСБ, ряд министров и вице-премьеров – чуть ли не из одной деревни. Так не должно быть в Федерации, в многонациональном государстве. Многонациональный потенциал тут используется недостаточно эффективно. То же самое происходит и в ряде республик самой Российской Федерации, где ущемляются русские. Отсюда подозрительность ко всем и возможность раздувать межнациональную рознь и недоверие в любом месте и в любое время. Уровень недоверия чрезвычайно высок, и он обусловлен господством корыстных интересов в кадровой политике, которую люди начинают ранжировать по этнонациональным критериям.

Не только в федеральном центре, но и в целом ряде субъектов Федерации этнополитическое недовольство провоцируется, прежде всего, используя вопросы этнонационального представительства в органах власти. Повторяю, тут довольных нет. Россия относится к категории государств, где сохранена культурно-языковая доминантна русского народа в большей степени, чем в любой из постсоветских республик. Этот фактор как бы должен снизить конфликтогенность, но нередко его воспроизводят в различных вариациях на местах, стремясь к такому же доминанту этнонационального и этнокультурного происхождения на отдельных территориях, в республиках. Из этого разряда и не очень корректная борьба против латиницы в Татарстане, хотя непонятно, почему латиница, если там исторически действовала арабская графика. Видимо, боялись, что в этом случае их назовут «исламскими экстремистами». Дело не в республиках, областях, краях и автономиях, а в учете и в реализации социально-культурных и политических потребностей каждой национальности в местах их компактного проживания, а это исконное право самих народов, их представителей, общин.

Целый ряд проблем может возникнуть из-за неналаженности предпринимательской деятельности и неравномерного распределения бизнеса, в том числе по этнонациональному признаку, хотя ясно, что это сделать в полной мере невозможно. Но снимать, предупреждать конфликтогенность и здесь государство, власть обязаны. В Удмуртии уже возникают вопросы по поводу более активной предпринимательской деятельности татар, хотя процесс это объективный, так сложился, скажем. Так получилось, что в Российской Федерации много известных олигархов как бы одной национальности – евреи, хотя они работали при поддержке руководителей всех национальностей, действовали как россияне. Распределить олигархов по национальностям невозможно, но надо разъяснять, что это – не этническая проблема. Нельзя не замечать тот факт, что все более четко вырисовывается неравноправность межэтнического распределения труда в регионах, что тоже обостряет обстановку. Наиболее высокий уровень безработицы в Дагестане в высокогорных районах. На повестку дня может выйти и земельный вопрос на отгонных пастбищах с этнонациональной окраской. Тут нужны нейтрализующие меры, информация и просвещение.

Различные политики и средства массовой информации утверждают ложные коллективные стереотипы о превосходстве или ущемленности тех или иных национальностей: «мы за русских, мы за бедных» (ЛДПР), «мы – великие булгары» (Татарстан). Представители ученого мира многих национальностей увлечены поиском своих корней в Месопотамии, Урарту, в Древней Греции, а не в России и вокруг нее. Таких работ много издается чеченцами, русскими, дагестанцами и другими. И вместо того, чтобы объединяться, – разъединяемся. Ничего плохого в этом тоже нет, но чрезмерная мифологизация этничности опасна. В последние годы издательство «Вече» стало выпускать серию книг «Великие тайны» и «Тайны земли русской», где пропагандируется арийский миф с идеологемами нацистского арийского мифа[265]265
  Ширурельман В А. Второе пришествие арийского мифа // Восток. 1998. № 1.


[Закрыть]. Чеченские, русские и другие авторы тоже твердят о своей арийскости, хотя бы вспомнили, что и такая мразь, как Гитлер, тоже называл себя арийцем.

Как бы мы ни старались уходить от этнонациональной проблематики, именно здесь достаточно много конфликтных зон. «При невысокой конфликтности в целом характерной чертой для России является то, что практически ни одна сфера общественной жизни не является бесконфликтной»[266]266
  См.: Этничность, конфликт, согласие. М., 2003. С. 36.


[Закрыть]. Зашкаливают уровни конфликтности в Ингушетии, Краснодарском крае, Северной Осетии-Алании, в Москве, в Санкт-Петербурге, в Чечне и вокруг нее, и на эти сигналы, вызовы надо реагировать вовремя, а не ждать конфликтов и кровопролития.

В России, как нигде, острой и конфликтной является проблема соотечественников в бывших республиках Советского Союза, начиная от положения лезгин и аварцев в Азербайджане, осетин – в Грузии и заканчивая положением русских почти на всем постсоветском пространстве, особенно в Латвии, Литве, Эстонии и далее. Ситуация такова, что «неразделенных народов» почти не осталось на этом пространстве. Действенных мер по решению этой проблемы принимается все также мало. В свое время в Миннаце мы разрабатывали специальные соглашения «о взаимных гарантиях обеспечения равноправного этнонационального развития» соотечественников и подписали их с Эстонией, Белоруссией, и это давало позитивные результаты. Но эта работа была прервана. Проблему соотечественников передали в МИД, что неоправданно, ибо функции этого учреждения чрезвычайно корректны.

«Новые независимые государства – сфера приоритетных интересов России, в том числе и потому, что она принимает на себя ответственность за диаспоры народов Российской Федерации в странах СНГ и Балтии»[267]267
  Пайн ЭЛ. Этнологический маятник. М., 2004. С. 161.


[Закрыть]. Но при этом бесполезно и вредно называть новые независимые государства «новообразованными квази-республиками» (Д.О. Рогозин), не признавая их.

В процессе изучения этнонациональных и этнополитических конфликтов ученые сформировали даже целое научное направление – этноконфликтология, но проблема это старая. Многие конфликты и войны исторически как бы возникли между этносами – народами. По данным Стокгольмского международного института по исследованию проблем мира, более 70 % военных конфликтов 90-х гг. XX в. на планете были межэтническими. Это и США, и Канада, и Бельгия, и Великобритания, и Австралия, и Филиппины и т. д. – по всему миру[268]268
  См.: Конфликты в условиях системных изменений в странах Восточной Европы. М., 1994.


[Закрыть]. Теория этноконфликтологии фактически вырастает из межнациональных и внутриэтнонациональных противоречий, некоторые из которых доводятся до конфликтов и даже войн. Фашизм возник как концентрация старых идей превосходства своей национальности, ее исключительности над всеми другими, все более вновь входит в сознание людей повсеместно. Национал-фашизм принес огромные трагедии почти всем народам мира, но в том числе и прежде всего самим немцам. Но из этой трагедии вычленяется мало уроков, ибо сегодня много любителей утверждать «исключительность», «богоизбранность» своей нации. Межэтнические, этнополитические конфликты в сфере культуры, политики, экономики, социальной жизни, в неудовлетворенности своим статусом в разных вариантах[269]269
  См.: Социальный конфликт. М, 1991.


[Закрыть]. И в настоящее время можно услышать потоки оправдания в адрес экстремистов, скинхедов, ваххабитов, обвиняя во всем «чужих», которые «понаехали тут» и т. д. Нет оправданий для таких рассуждений, ибо все «понаехали» по тем же тропам, по которым «тут понаехали».

Самобытность этнонациональная есть явление объективное, проявление сущности природного и социально-культурного развития общности людей. Но самобытность как многообразие не ведет к конфликтам. Так называемая позитивная и негативная, положительная и отрицательная теории противоречивости определяют и направления конфликтологии. В одном случае – это действительно реальные трудности и противоречия развития этнонаций, их отношений, а в другом – крайние установки национального самосознания, ценностные ориентации, стереотипы и предрассудки. Наша этнополитика, этнонациональная политика государства в широком понимании, как правило, строится на методологии негативной диалектики, где подчеркивается, что в объективной жизни различий и проблем между этнонациями нет, все зависит от идейно-политических установок, от позиции и деятельности отдельных политиков, провокаторов и т. д. Да и конфликты у нас объясняются не объективным, не исходящим от реального положения этносов, наций, а деятельностью «группы влияния». На самом же деле тут в причинах этнополитических конфликтов чрезмерно сложно переплетение объективных и субъективных факторов и трудно однозначно говорить об их «первичности» или «вторичности».

Г.В.Ф. Гегель в свое время выделял три момента противоречий в контексте философской логики: а) рассудочный; б) диалектический; в) спекулятивный[270]270
  См.: Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. М., 1975. С. 263.


[Закрыть]. Они тесно взаимосвязаны в познавательном процессе. Самое главное и важное в данном случае для сферы этнонациональных отношений – это системность познавательного и управленческого процессов. Самобытность и даже определенная несовместимость этнонациональных различий могут стать стимулом развития. Диалектика познания выстраивается на сути универсума, в его системной взаимосвязи и динамике развития. Любое этнонациональное есть единство положительного и отрицательного. «Отрицание непосредственно противостоит реальности: в дальнейшем в сфере собственно рефлектированных определений оно противопоставляется положительному, которое есть рефлектирующая в отрицании реальности реальность, в которой светится то отрицательное, которое еще скрыто в реальности как таковой»[271]271
  Гегель Г.В.Ф. Науки логики. М., 1970. Т 1. С. 175.


[Закрыть]. И обе эти стороны в этнонациональном развитии многообразны, но тождественны. Диалектика противоречивого взаимодействия противоположных сторон есть сущность даже этнонационального, а не только межнационального. Здесь проявляется еще диалектика внутреннего и внешнего в функционировании единого универсума – многонационального народа страны. Здесь применительно и замечание Г.В.Ф. Гегеля о том, что «каждое соотносится с собой, лишь соотносясь с другим»[272]272
  Там же. С. 61.


[Закрыть]. Внешние противоречия – суть внутренних противоречий. Поэтому этнонациональный конфликт – это не столько отношения, состояние или вина той или иной этнонации, а вместе с тем и собственное этнонациональное состояние. На деле немцам и Германии перед приходом Гитлера никто не угрожал извне. Угроза пошла изнутри. Национальное сознание немцев не справилось с раскрытием своей сущности, оно оказалось неспособным удержать в себе противоречивость развития национального самосознания немцев, взбудораженного в том числе и творческим потенциалом великих немецких мыслителей. Мышление нацизма, фашизма носит антидиалектический характер и ведет к тупику, деградации, а значит, и к конфликту. Гегель предлагает в подобных случаях «погружение в основание», т. е. познание, раскрытие сути собственно этнонационального. Противоречия в этнонациональном, которые призваны расширить, умножить потенциал самобытности, направляются в сторону внешних вопросов. И таким образом, в нацизме, фашизме растрачивается энергия собственного развития на борьбу с другим. «Погружение в основание» – это раскрытие сути и богатства самобытности, а при проекции на внешний фактор оно оборачивается самодискредитацией, деградацией самости, сути. Как бы позитивно утверждая себя, преувеличивая и возвеличивая, этнонациональное как бы возбуждает отрицательное, то есть происходит отрицание самого себя. В. Соловьев еще в XIX в. сделал открытие, что самовосхваление, самообожествление этнонационального есть лестница, по которой этнонация продвигается, падая и уничтожая себя в собственном невежестве. Это было великое открытие, к которому мир не прислушался и заплатил огромную цену за это. Те, кто кричит «Хайль», «Слава» и даже (да простит меня Аллах) «Аллаху Акбар» к месту и ни к месту, чрезмерно далеки от национальности и веры.

Этнонация – это историческая форма общности людей, которая постоянно расширяет свои границы, и попытки националистического ограничения, самоизоляции ограничивают ее суть. Любая общность людей в ее созидательном начале расширяет масштабы общности и укрепляет целостность. Именно отсюда логически вырастают и суперэтнонациональные общности, нации-государства. Уже давно для общности людей узки и эти масштабы своего объединения, общности и целостности. Они обретают наднациональный характер, но это все не должно приводить к потере «родовой» сущности, иначе между ними возникает конфликт, который, в свою очередь, может ослабить целостность. Это особенно в современных условиях глобализации – мировая проблема. В этих условиях важно понять: мировое может довлеть, но и родовое может взорваться. Как нежный цветок разрывает твердый асфальт, так и родовое, этнонациональное всегда будет искать способы своего самоутверждения и проявления, если ее суть будет искажаться, подавляться целостностью, глобальностью. Свобода идентичности и свобода к общности, самобытность и целостность – это объективные потребности этнонационального и многонационального развития. Надо это знать и создавать условия для их естественного самоутверждения и взаимодействия.

Этнонациональные общности – древние формы объединения людей, способы их социальной и культурной организации. Одновременно этнические, этнонациональные конфликты – тоже исторически имеют достаточно солидный опыт. Л.И. Гумилев сделал гениальное открытие о пассионарной энергии этносов, которая самоутверждает себя огромной активностью. Мне кажется, что он не учел и наличие, как я ее называю, «энергии солидарности», которая создает межэтнические и суперэтнические общности людей. В современных условиях первичен все же опыт общности людей, их солидарности, иначе не было бы и человечества в нынешнем состоянии. До сих пор войны, как правило, происходят между этнонациями, нациями-государствами, поэтому важно вычленять потенциал общности людей, их солидарности, в том числе и за счет преодоления этнической, этнонациональной и национально-государственной узости. Попытки отказаться от этничности, этнонациональности, их отбросить и говорить только о более высоких гражданско-политических общностях – это опасная тенденция, ибо потом все равно неучтенная самобытность выходит на просторы. В США в свое время господствовала идея «плавильного котла», а в Советском Союзе – «слияния наций», но так просто оказалось переплавлять самобытность, культуру, язык, социальную память. Более того, этот путь себя не оправдал, а наоборот – это привело к этническим, этнонациональным и расовым бунтам, возмущению, взрыву. Поэтому нужна линия на всесторонний учет самобытности и самочувствия при безусловном укреплении гражданско-политической общности, целостности существующих государств, иначе тенденция к политическому самоопределению этнонаций будет продолжаться.

В рамках существующих государств этнонации должны получать полный простор для своей самоидентификации, самоутверждения самобытности, способности к объединению потенциала культуры, духа, политического самоутверждения каждого человека, каждой этнонациональной общности. А политика ассимиляции, слияния может принести лишь временный и весьма ложный успех. Потеря самобытности этнонациональной общности и индивида – это потеря человеческой цивилизации, и самое разрушительное – это когда государство, созданное всеми этнонациями и являющееся результатом их волеизъявления, институализируется как один из субъектов этнополитического конфликта, отождествляя себя с какой-либо одной национальностью, даже самой многочисленной. Идя таким путем, политический конфликт в Чечне постепенно стал обретать этнополитический характер, хотя таковым не является по сути. Более того, это конфликт в лучшем случае этнополитический, но никак не этнонациональный, межнациональный. К сожалению, СМИ России и других стран многое сделали, чтобы этот конфликт становился этнополитическим. Термины «чеченские террористы», «чеченские бандиты» дают почву для создания коллективного стереотипа, что негативно влияет на этнополитическую ситуацию.

Этнонациональная политика государства – это политика учета интересов всех, достигая их паритета и налаживая партнерство разных национальностей внутри одной _%нации-государства, и выстраивание всех этих отношений в русле прав и свобод человека, стратегии развития общества, государства. Этнонациональная политика – это не конъюнктура, не тактика, не средство, а стратегическая цель, во многом смысл организации и существования единого многонационального государства. Стеснительный национал-шовинизм не лучше наглого национал-сепаратизма, которые провозглашаются от имени целых народов. Единство мыслей, идей, действий возможно, если признается многообразие идей и мыслей во всем многонациональном Отечестве. Тут ни количеством, ни наглостью ничего созидательного не добиться: только достижением паритета интересов и налаживанием партнерства.

В современных условиях этнонациональная политика должна носить характер сохранения этнонаций и обеспечения их общности, солидарности, потому что происходит становление авантюрного, вороватого, бандитского, эгоистичного капитализма, и в любой момент этим негативным процессам можно придать этнополитическую окраску. Системный кризис всех сфер общественной жизни, которым охвачена Российская Федерация, держит в постоянном напряжении, на грани взрыва и этнонациональный фактор. Следовательно, актуальность последовательной этнонациональной политики возрастает, чтобы этнонации воспроизводили свойственную им функциональную самобытность и солидарность. В нынешних условиях важно не бороться против этнонационального, растворить его в социально-политическом, а даже сохранять определенную автономность этнонационального от социально-политической и экономической обусловленности до их выхода из кризисного состояния.

Большевики в начале своей деятельности декларировали достаточно гибкую, адаптированную к конкретным особенностям этнонаций политику, но постоянно появлялось желание скорее отчитаться о «решении национального вопроса» и даже «полном», «окончательном», впадая в догматизм. Игнорирование самобытных интересов, потребностей и проявлений существующих различий, попытки отбросить этнонациональное как объективное, мешающее социалистическому развитию, фактически «взорвали» сферу этнонациональных отношений. Попытка унификации и ассимиляции себя не оправдала. Прерывистая, компанейская, ограниченная по духовному, организационному и финансовому потенциалу, демонстративная, а не по сути, этнонациональная политика будоражит этнонациональные общности, держит их в постоянной подозрительности в том, что другие получают больше внимания, понимания и ресурсов. Концепция государственной национальной политики не только теоретически, но и на практике стала создавать новую модель этнонациональной политики, модели учета и согласования интересов, открытого диалога и равноправия, но эта модель и то достаточно фрагментарно осуществляется лишь в некоторых субъектах Федерации – в Москве, Саратове, Оренбурге, Саха-Якутии, Томске, Ярославле, Бурятии, Татарстане, Башкортостане и т. д., а на федеральном уровне фактически уже отказались от нее, думая, что новая демократическая стихия приведет к ассимиляции всех и вся, при этом не замечая, что больше всего недовольна и взбудоражена такой политикой русская нация. Именно она подает сигналы относительного потворствования национал-шовинизму, чего не было даже в самые смутные 90-е гг. в русской среде. «Конгресс русских общин» фактически со своим стеснительным национал-шовинизмом, а теперь «Родина»[273]273
  Хотя считаю, что нужны организации, которые открыто говорят о проблемах русских в России и защищают интересы русской этнонации, но не противопоставляя другим.


[Закрыть], сочувствующая им КПРФ вместе с демонстративно-наглым национал-шовинизмом ЛДПР, получили более 30 % голосов в Государственной Думе, плюс к ним А. Макашов и некоторые генералы-реваншисты из других фракций. Парадоксально, но люди, считающие себя патриотами России, считают, что и этнонациональная политика не нужна. Фактически на нет сведена и деятельность Комитета по делам национальностей Государственной Думы, хотя там председателем стал опытный и разумный человек – Е.Н. Трофимов. Но убежден, стихия будет еще долго возобладать в этой сложной сфере, и не знаю, какие еще вызовы нужны, чтобы мы поняли суть этнонационального и научились раскрывать его самобытный и солидарный потенциал. Стихия потворствования в одном месте национал-сепаратизму, а другом национал-шовинизму противоречит исторической роли и интересам русского народа, от имени которого и во имя которого якобы и будут действовать национал-шовинисты, противоречит интересам народов России, которые социокультурно уже вмонтированы в организм русской нации, и перекосы в центре становятся сигналом к новой активизации националистов и национал-сепаратистов на местах как уже обратное движение этноконфликтного маятника, таким образом нарушая историческую логику становления многонационального народа Российской Федерации, диалектику системности и целостности российского общества в новых условиях. Разные уровни российского общества, этнонациональные общности будут действовать в различных регионах по-разному, в разных моделях развития. Это закономерно, но важна их общая направленность, которую должны определять государство и общество. Еще Платон подчеркивал, что чрезмерное единство опасно для государства, ибо ограничивает пространство для многообразия самобытности. В современных условиях глобализации для наших доморощенных и иных космополитов важно такое замечание: «Когда мы спрашиваем себя, не покидает ли нынешний мир идея человечества как единственного единства, оставляя пустоту, в которую ворвались стихии этноса… мы тем самым спрашиваем: не оборвалась ли история, конченная без завершения»[274]274
  Герфер М.Н. Историк – человек лишний? // Вопросы философии. 1993. № 9. С. 8.


[Закрыть]. Без сохранения и бережного развития самобытного многообразия и единства многонационального народа Российской Федерации мы рискуем потерять и свою гражданскую национальную идентификацию, а значит, и свое место в глобальном мире. Таким образом, этнонациональная политика государства и общества – это не только предмет внутренней политики Российской Федерации, но и важный рычаг обеспечения жизнеспособности и престижности России как нации-государства в современном мире и нас – россиян. Поэтому наш путь – это учет и согласование интересов всех народов России, их солидарное развитие в российской нации.