Текст книги "Российская нация. Этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях"

Этнос, этнонациональное развитие непосредственно есть процесс формирования развития самого государства. Вообще в любых обществах оно связано непосредственно с самочувствием самого человека, его геосоциальным, духовным и иными измерениями. Поэтому теория «забыть о нациях» теоретически может стать основой оформления современного геноцида – новой формой неравноправия и подавления. Не отсюда ли попытка после трагедии деления народов и стран на цивилизационные и нецивилизационные. И каждый раз «мы» – цивилизованные, а «они» – варвары. Это уже было неоднократно.

Надо бы прислушаться и к тому, что «этническое начало имеет биологическую основу и происхождение, которое есть в генах человека и, следовательно, передается по наследству». Человек с народом-этносом достаточно сильно связан в своем социально-этническом, социально-духовном развитии. Человек не может просто так по призывам ученых и даже директоров институтов отказаться от своей зависимости биологической, социальной, духовной, нравственной, психологической, языковой и иной, от общности, которая формируется тысячелетиями. Эту систему нельзя разрушать, ибо эти отношения есть взаимосвязь тысячи факторов многообразия. Невозможно говорить в начале XXI в. об этнически, этнокультурно «чистой нации», потому что все они проходят через исторически длительный процесс взаимодействия и взаимообусловленности сотворчества и заимствования. Поэтому этнонациональный организм в современных условиях – это реальность, с которой надо считаться, ибо его самочувствие отражается на самочувствии больших общностей и отдельных индивидов.

Этнонация, как мы уже говорили, – это более многообразный и более высокий уровень синтеза разных этнокультурных, этнонациональных начал. Вообще трудно определить, из каких конкретных этнических, этнонациональных корней, основ и проявлений формируется та или иная нынешняя этнонация, и тем более многонациональная нация. Это очень трудный и сложный процесс. Но многообразие этнических начал в этнонациональном развитии – это реальность. Этнонациональное развитие в отличие от этнического – это в большей степени уровень его специализации, политизации, социально-политической самобытности, где «чисто» этнокультурная самобытность – лишь основа. Этнонациональное развитие – это формирование качественно нового общекультурного пространства в цивилизационном развитии этнического, которое преодолевает замкнутость этнической и географической системы любой этнонации, в той или иной степени в разных формах многообразия уходя в этническое начало. И этнонациональное – это более высокий уровень этнической консолидации и межэтнического взаимодействия. Это в меньшей степени этнографическое и в большей степени социально-культурное явление этнического развития, которое преодолевает целый ряд замкнутых локальных систем и формирует более широкое пространство культуры, взаимодействия с заимствованием и адаптацией к элементам общецивилизационного развития, обеспечивающего его полномасштабную жизнедеятельность как субъекта самостоятельных отношений. Следующий же уровень – это нация как государственная общность, в том числе и гражданское единство этнонаций на общей социально-политической основе. Этнонациональная идентичность – это отражение уклада жизни, формирование особенностей психологии, среды обитания, сознания, культуры, вместе с экономическими, социально-политическими и другими факторами своего развития и общности, т. е. этнонациональная идентичность – достаточно широкое социально-политическое понятие и определяется не только этническим статусом. При этом надо иметь в виду, что человеческая, личностная идентификация является основополагающей, а этносоциальная и далее социально-классовая, политическая и другие различия – это меры освоения человеком их сути. Человек остается человеком и имеет общие проявления с преобладающими и определяющими характеристиками человека-гражданина. Следовательно, и близость этнонационального организма к гражданской, политической нации формирует общность основных идей и ценностей социально-политической направленности, и межэтнические различия по многим вопросам не играют определяющей роли.

Российская нация – это солидарный потенциал народов России, который проявляется в гражданской общности в едином российском государстве. Это уровень гражданской идентичности. При этом каждый из граждан сохраняет возможность выступать и как представитель определенной этнической, социальной, классовой общности, объединенной общими интересами, мировоззрением, поэтому эти моменты жизнедеятельности людей ни в коем случае нельзя упускать. Может поменяться форма проявления идентичности в той или иной степени, может меняться специфика общества, к которому человек себя относит. Человек непосредственно вмонтирован в историческую деятельность. Отсюда и сама история есть результат деятельности человеческих индивидов и их общностей. Ценностные ориентации в этнонациональном измерении могут быть разными, как способы проявления эмоций, формы проявления добра и зла, восхищения, красоты и безобразия, но в российской нации сближаются за счет исторического взаимодействия и взаимообогащения. В своей основе нация-этнос – динамичная система, которая формируется на историческом познании идентичности россиян и формирует соответствующую модель поведения. У нас этнонациональное – это сравнение не «мы» и «не мы», а «мы» и «они» – принадлежащие одной системе отношений. Когда идет процесс самоидентификации, исходят из критериев «мы» и «они» – как новая, качественно более социально-политическая общность, формирование гражданской российской нации. Отсюда важность политико-правового обеспечения эволюционных начал в развитии этносов, этнонаций и их объединения в нацию-государство, в гражданскую нацию. Как отметил в своем обращении после трагедии в Беслане (сентябрь 2004 г.) Президент Российской Федерации В.В. Путин, нам (России) надо сплачиваться в единую нацию и мобилизоваться как нация, чтобы быть способными ответить на вызовы времени. Российская нация – это высокая степень нашего гражданского единства, и к этому надо идти, используя весь потенциал этнонациональной, гражданской и иных форм общности людей.

Многоуровневость идентичности – реалии нашего времени, и это на самом деле в нас присутствует, но при этом важно сказать, что каждый уровень значим в тех или иных ситуациях. Любовь ко всему человечеству не означает быть равнодушным к своим родичам, да и только родичами не заполнить этот огромный мир, значит, надо расширять пространство если не родичей, то общности. Так вот поиск идентичности – это поиск родичей, поиск общности. Я не буду идентифицировать себя с теми, кто свергает меня, мой род, народ, страну, не считается со мной, с моей страной, государством. «Новая идентичность России» – это поиск страны, народа, государства, в котором ты защищен, не одинок среди людей, которые тебе зла не захотят, которым ты можешь довериться и с которыми ты можешь вступать в солидарные отношения в решении тех или иных жизненных задач. Государство, общество обязаны вести сознательную политику формирования гражданской идентичности. «О какой нормальной этнической и гражданской идентичности может идти речь, если, например, национальная политика подобно маятнику – качается от провоцирования этнического изоляционизма и радикализма до пропаганды космополитизма, а гражданская политика, призванная воспитывать любовь к Отечеству и его судьбе, патриотизм, заняты или бесконечным оплевыванием прошлого, или мазохистскими призывами к покаянию нынешних поколений за деяния предшествующих». Совершенно правильно замечено, и пробиться через все эти заслоны крайне тяжело идентичности. Поэтому у нас этнонациональная и гражданская идентичности, как правило, бывают достаточно потрепанными и извращенными. Процесс конструирования идентичности – это процесс конструирования сознания и чувств самого человека. Совершенно равнодушные отношения к человеку при конструировании этноса, этнонации, нации-государства, гражданства приводят ко многим противоречиям и трагедиям. Так случилось в перестройке и в реформах, когда человек выпал как самый незначительный элемент «революционного преобразования мира», не понимания, что вслед за этим появится человек, который преобразует все в своем понимании. «Мы не желаем только, чтобы над жизнью народа проделывали те или иные фокусы… меня прежде всего возмутило бы не направление той или другой реформы, а ее насильственность, т. е. способ проведения ее в жизнь»[469]469
  Писарев Д.Н. Бедная русская мысль. В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией.


[Закрыть]. Сказано так, что можно отнести к нашему периоду, к нашему состоянию.

Таким образом, изучение проблем этнонациональной идентичности может являться центральной для этнологии и этнополитологии, при изучении гражданского общества и государственного строительства и т. д. Этнонациональные измерения процесса мобилизации индивидов и общностей – это закономерные построения подпорок на пути прогресса к более высоким и пространственно-общностным формам идентичности человека. Идентичность есть поиск человека и человеком себя в пространстве и во времени. Толпа без личности, даже при всей внушительности своей массы, не имеет перспектив. Говоря об этнонациональной идентичности, следует заметить, что «в конце концов, никто не силах изменить «прошлое», из которого мы родом, и никто не может аннулировать то, кем мы являемся»[470]470
  М. 1989. Ч. 1.С. 149.


[Закрыть], т. е. этнонациональная идентичность дана нам не только в чувствах, она имеет свои объективные и субъективные основания. Достижение идентичности – это еще и выстраивание новых и новых базовых оснований, и не может этнонациональная идентичность быть без родовой, общинной, этнической идентичности, как не может возникнуть на пустом месте гражданская идентичность. И гражданская, и этнонациональная мобилизация приводят к мобилизации нации-государства, многонационального народа как нации. Справедливо заметил С. Хантингтон, что идентичности могут «конкурировать друг с другом или дополнять друг друга». Отрицание этноса, нации как этноса и утверждение на ее место гражданской нации – это конкуренция, а существование обеих в солидарности и единстве – это вариант взаимодополнения. Если идентичности конкурируют, то одна из идентичностей должна уйти из единой общности. Полиэтнонациональная нация – это взаимодополнение потенциала идентичности этнонационального и гражданско-национального. Потребность идентичности – объективная для личности. Она обусловлена, как писал Э. Фром, в потребности в корнях; потребности быть частью социального мира, потребности стабильности и прочности; потребности в установлении связей и отношений; потребности преодоления в себе пассивности живой природы, стать активной творческой личностью; потребности в системе взглядов и приверженностей. Таким образом, речь, в первую очередь, идет о корнях, об общности, связях и отношениях. При этом уровень потребности в корнях возрастает при крушении социально-политических ценностей и институтов, что говорит о консервативности и устойчивости данного фактора. Но наиболее устойчивой идентичность может быть при этнонациональных подпорках и социально-политической организации, при единстве этнонациональной и гражданской идентичности. Политика, оторванная от этнонациональности, как и этнонациональность, оторванная от политики, могут приобрести конфликтогенность в различных измерениях. Иначе будет политизация этнонациональности и этнизация политики, т. е. возникнет переход к крайностям. Уравновешенность этнонациональной и гражданской идентичности, свобода самоутверждения и гармоничность взаимодействия создают условия для стабильности государства и общества. Субъективное переживание идентичности – это поиск духовных и социально-политических подпорок для развития личности, общности и государства. В идентичности каждой из них проявляются личностные, общностные и государственные идеи, переживания, поиски и деятельность. Идентичность – это наследственное состояние народов и граждан (П.Я. Чаадаев).

Идентичность – это объективизация духовной энергии человека и социального опыта, общности и государства через самосознание и самопознание, через выбор и мобилизацию, которые человек проходит. Идентичность – это духовный стержень жизнедеятельности человека, общности и государства. Идентичность – это, с одной стороны, подражание общности, а с другой, объективизация «духа» этой общности, воспроизводство общности. Как было сказано П.Я. Чаадаевым в свое время о корнях идентичности: «В недрах (народа – РЛ.) каждый человек обладает своей долей общего наследия, без труда, без напряжения подбирает в жизни рассеянные в обществе знания и пользуется ими»[471]471
  Чаадаев П.Я. Философические письма (1828–1831). В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. М., 1994. С. 34.


[Закрыть]. Идентичность этнонаций, государства и граждан в России – это познание ее самобытного многообразия, возрождение, прежде всего, созидательных, собирательных начал русского национального самосознания, укрепление основ единства многонационального народа Российской Федерации как российской нации – целостного субъекта интересов, отражающих суть всех составных частей России. Это еще и пространство для свободного развития всех этнонаций независимо от их численности, россиян всех национальностей, утверждения общности и единства российской нации. Российская идентичность – это энергетика мощных духовно-политических зарядов русской и других этнонаций, воплощенных в гражданах России, в их общности и способности выступать солидарной мобилизующей силой самоутверждения и преобразования российской цивилизации.

§ 6. Мифотворчество как сотворение межнационального недоверия и вражды

Социальная мифология – любимое занятие российской интеллигенции.

Почему-то чаще всего в этом случае российской интеллигенции кажется, что становится понятной, близкой к «простому народу». Во всяком случае, так интеллигенции кажется. Но приверженность мифологии у нас не только подменяет науку и рациональную культуру, а обретает наукообразие и даже духовный смысл. Но мы не только мастера сочинять приятные для нас небылицы, но и любители собирать со всего мира сказки, утопии и мифы, при этом, как дети, веря в них, относясь к ним серьезно. Это, кстати, признак духовности, если бы мы не начинали каждый раз неистово реализовывать очередную утопию. Только у нас можно было не только поверить в коммунизм, но и запланировать его построить для «нынешнего поколения». То же и с перестройкой. То же с демократией на следующий день после ее объявления.

Но даже не это главное. Главное в том, что любой общественный феномен через какой-то период его исторического развития той же российской интеллигенцией моментально объявляется ложным мифом, недостойным и даже позорным. Наверное, только у нас можно встретить профессора, который еще вчера боролся с националистами, а сегодня уже возглавляет форум национал-сепаратистов. Постоянное абстрагирование от практики позволяет нашим соотечественникам заняться поиском очередной «национальной идеи» вместо того, чтобы зафиксировать разумную практику своей деятельности, не впадая в очередные абстракции. Бесконечные крайности и свержения, придумывания или заимствования одной «великой идеи», доведение ее до полного искажения, дискредитация и тут же разработка сотни новых идеальных программ – это наше духовное, а точнее, околодуховное достояние. То мы срочно хотели стать немцами и голландцами, потом французами, потом австро-венгерскими социалистами, потом марксистами, а теперь хотим стать капиталистами и демократами. И каждый раз срочно, минимум за 500 дней. Но все это имеет необходимые эволюционные циклы, а нам надо срочно, революционным путем.

Такие перепады не рассчитаны на нормальных людей. Это все могут выдержать только те, из кого надо ковать, делать гвозди. Или расчет был на тех, кто «читает» лишь пейджер. И самое главное: сделав эти гвозди, мы начинаем на них садиться вместо того, чтобы с помощью этих гвоздей мастерить какую-нибудь табуретку.

И, будучи по природе талантливыми людьми, мы уже составляем свои абстракции и мифы в виде новых идей или в виде революционного свержения старой практики. Российская среда выдвинула величайших титанов убеждений, но, как правило, на высоком уровне абстрагирования, а в практической жизни в России все же господствует предрассудок. «Умом Россию не понять…». Видимо, эти слова – плод глубоких размышлений.

Рядом с утопиями и мифами стоят и российские предрассудки. Они не просто стереотипы ложной практики для нас, а почти всегда одухотворены своим стремлением к мифологии, к высоким абстракциям, проникновением в высокий духовный смысл жизни. Российские предрассудки поэтому не так жестко замкнуты в национально-этнических рамках. Националистические предрассудки – это даже не предрассудок в России, а отрыжка предрассудка самого главного и важного в статусе «национальной идеи». Российский предрассудок претендует на свою мировую значимость и не хочет ограничивать себя в пещерных рамках национализма. Этот предрассудок своей убежденностью рассчитан на то, что все прогрессивное человечество к нему потом присоединится – не меньше. Кроме того, если предрассудок, как правило, характеризуется негативным содержанием в своих установках, то российский предрассудок не имеет такой явной враждебной установки к другим нациям и культурам. Этот предрассудок ограничен собственной значимостью, исключительностью и только в силу этого ущемляет достоинство других. Российский предрассудок своей агрессивностью направлен одновременно, а где-то, может быть, и прежде всего на себя, против себя, оскорбляет и изматывает себя же. Но то, что предрассудки российские переполнены разного рода мифологиями – это бесспорно. У нас даже предрассудок может быть преподнесен как ценность, имеющая высокий духовный смысл. За этим часто может скрываться и невежество, которое преподносится, особенно на Кавказе, как символ высокой культуры. Если по природе своей предрассудки крайне консервативны, то в России они могут меняться очень быстро. Скажем, даже так: на каждом новом этапе очередной предрассудок может у нас претендовать на роль «национальной идеи».

Надо иметь в виду, что я пытаюсь в данном случае подчеркнуть лишь национальные особенности мифов и предрассудков России, скорее всего, на этнопсихологическом уровне. Ясное дело, что это один из срезов российского общества, а не его полная характеристика. Я эту скидку делаю из-за особенностей опять же наших предрассудков, стереотипов. Если человек говорит о чем-то и утверждает что-то – это вовсе не означает, что он всего остального не видит или отрицает, т. е. у нас крайне высок уровень доведения частного, единичного до всеобщего, но бывает и наоборот. В «Независимой газете» есть рубрика, где печатаются размышления по поводу опубликованных ранее статей. Как правило, в этих отзывах пишется то, о чем автор не сказал. Критик же при этом говорит только о своем. Каждую статью оппоненты рассматривают чуть ли не как попытку автора монополизировать «национальную идею». Мы мастера абсолютизировать даже чужие предрассудки. Величайший интеллектуальный взлет и жалкий предрассудок, мифологические проекты спасения мира, цивилизации и практическая беспомощность в решении примитивных проблем жизни могут здесь соседствовать во всей красоте и безобразии. Мы не говорим, что это плохо. Мы констатируем: это так.

Россия – единственная страна, где высочайшая духовная культура сочетается с примитивной неустроенностью жизни. Россия – это и «духовная крепость мира», и «лачуга отшельника от практической жизни». Как говорил один из философов, Россия – это страна поляризованного сознания. Нет ни одной страны в мире с таким духовным и интеллектуальным потенциалом, с такими различиями миропонимания и с таким единством при практической неустроенности жизни. Мифология и предрассудок даже в том, что устроить свою практическую жизнь, организовать дела общества, семьи и отдельного человека, заняться их обустройством нередко считается недостойным предрассудком.

Мифология и предрассудок в других странах могут проявляться как приукрашивание и идеализация собственной жизни, своих национальных ценностей и обычаев, а в России чаще мифология и предрассудок – это даже не свержение других, а предвзятое, критическое и даже враждебное отношение к себе, к своим достижениям и ценностям. Конечно, это вовсе не говорит о том, что в России отсутствует проявление предрассудка как негативной враждебной установки к другим социальным и национальным группам. Такие обобщенные установки здесь присутствуют, но я веду речь об особенностях и их проявлениях на общероссийском фоне. Конечно, предрассудок в любом случае и в любом обществе – это проявление, которое предшествует человеческому рассудку, должной интеллектуальной проработке. В условиях России я не стал бы делать таких выводов. Конечно, и в России масса предрассудков весьма консервативных и достаточно прочных. Ложные коллективные стереотипы: «бусурманы», «татары», «гяуры», «жиды», «казаки» и многие другие имеют хождение в российской действительности. Хотя на деле российские люди, особенно русские в центральных регионах России и на Севере, достаточно далеки от враждебных национально-этнических стереотипов. Тут люди до сих пор руководствуются остатками стереотипов времен татаро-монгольского ига. Электронные средства массовой информации им в последнее время стали активно «помогать», особенно в поисках истинного виновника всех развалов и бед. Это или «кавказцы», или «жиды».

За последние 5–6 лет уровень враждебности установок в межнациональных отношениях возрос в несколько раз. Об этом красноречиво говорят исследования, проведенные В.Н. Ивановым и его группой в Москве. При этом одни и те же поступки и качества при их проявлении представителями различных национальностей оцениваются совершенно по-разному. Изначально враждебная установка предрассудка наращивает на себя и вокруг себя самой различной природы аргументы, которые в любом проявлении и в любой характеристике работают только по линии закрепления предрассудка. В кризисном обществе вырабатывается кризисное сознание. Неудовлетворенность, враждебность, раздражительность – все независимо от коренной причины целенаправленно обращается против «козла отпущения», который активно навязывается обществу отдельными людьми, партиями и движениями. Поэтому крайне опасны даже единичные призывы националистов-экстремистов, фашиствующих группировок, ибо их деятельность может выступать возбудителем, провокатором различных проявлений массового сознания и психики, доводя их до массового психоза. Чаще всего подсознательно предрассудки враждебности проявляются и направляются по отношению к инонациональной группе, которая здесь, рядом, а глашатаи, вожди и провокаторы проецируют недовольство и на целые национальные общности. Недостатки и вину одного или нескольких человек переносят на целый народ. Надо, видимо, понять: в межнациональных отношениях агрессивная враждебность, возбуждаемая против других, как правило, оборачивается против всех национальностей, задействованных в конфликте, в том числе и своего народа, от имени которого и «во благо» которого эта враждебность возбуждалась.

Некоторые пытались классифицировать народы и расы по уровню их интеллектуального развития и опять-таки ради поиска «второсортных», поиска рабов. Но никому не удавалось найти для этого объективных критериев. Люди везде есть люди. Не продолжая спор на эту тему, хочу отметить, что самое главное в народе все же – это нравственные традиции: традиции добра, чести и достоинства. Их проявления тоже могут быть различными, ибо у каждого народа свое понимание добра и зла. Но есть уже отработанные общечеловеческие принципы, по которым можно оценивать не вообще народы, а людей. «Величие народов, – как отмечал Густав Лебон, – зависит главным образом от уровня их нравственности». Много в народе, в его жизнеспособности зависит от идеалов на том или ином историческом этапе, от характера и силы воли, которую представители народа способны проявлять как коллективную волю. Весь народ не может мыслить и чувствовать одинаково, но есть черты характера, которые вырабатываются общностью вековой жизни, схожестью культуры, языка и традиций. И это невозможно отрицать. Различия в культурах и традициях не настолько малы, чтобы ими можно было бы пренебрегать, и не настолько значительны, чтобы вступать из-за своеобразия их понимания в кровопролитные конфликты. Чтобы народ переделал свои обычаи, традиции, миропонимание, на это потребуются столетия. И дело вовсе не в этом. Пусть их будет много. Так интереснее жить в мире. Надо просто научиться жить в многообразном мире, понимая и терпя друг друга, более того, благодаря Бога за многообразие и самобытность каждого народа. Главное – научиться пользоваться этим многонациональным человеческим потенциалом. Важно понять и принять другой язык, как музыку, и другую музыку, как язык. Нация-этнос, культура, язык – это вековая работа общности людей, и трудно до конца понять все их составляющие и еще труднее определить, какой – близкий или дальний народ что во все это привнес. И нельзя объявлять войну другой доброте и красоте. Надо просто понять. Свое национальное величие и неповторимость, по-моему, надо доказывать и утверждать добротой и красотой, а не свержением, уничтожением и агрессией.

Невежество и невежественные методы никому ничего не прибавят, а только будут углублять невежество, тем более что быстро передаваться могут только внешние, поверхностные и не имеющие значение формы. Для проникновения в суть национального требуется высококультурная и высокоуравновешенная работа души.

Иные методы и иные подходы не способны раскрыть душу того или иного народа. В современных условиях развивается, и, думается, в достаточно агрессивной форме, «еврошовинизм» и «янкишовинизм», которые также могут быть в своих проявлениях невежеством, как и предрассудок любой другой формы превосходства и пренебрежения. Сторонники еврошовинизма или янкишовинизма считают всех, кто проживает вне Европы и США, «дикими» народами. Избранность и исключительность и тут может дойти до вседозволенности. Предрассудкам «диких» народов может быть противопоставлен бездуховный и порой безнравственный принцип рациональности (М. Вебер). «Для нас существует только всемирная история европеизма» (Э. Трельч). Соответственно на той основе может выдвигаться новая когорта предвзятых людей. При наличии рода и племени – это действительно была пещера, при национализме такой пещерой становилась нация, страна, а теперь подобными теориями «европеизма» пещерой можно будет объявлять целые континенты. Размер пещер растет, соответственно возрастает и опасность новых и новых предрассудков, противопоставляя и озлобляя людей. Мир должен победить предрассудки и мифы, иначе они, превращаясь в коллективную волю нацизма, победят нас.

Находясь в плену этих мыслей, вспоминаю несколько статей Г.Х. Попова о национальных проблемах и брошюру Ф. Лакау-Лобарт и Ж.-Л. Нанш «Нацистский миф». Трудно сказать почему, но они сошлись в моих раздумьях. Французский историк П. Нора, размышляя в свое время о необходимости нового осмысления «национального фактора» во французской культуре, сказал: «В Германии… носителями национальной идеи являются… философы. Во Франции роль организатора и руководителя национального сознания всегда принадлежала историкам». В продолжение этой мысли надо добавить, что «национальным фактором» и «национальной идеей» в России занимаются все, кому не лень. Об этом я подумал, читая статьи Г.Х. Попова в «Независимой газете» 2000–2001 гг. и в «Московском Комсомольце» за 2004 год.

Этнополитическое мифотворчество Г.Х. Попов, известный экономист и демократ, начал со статьи в «Независимой газете» (12 апреля 2000 г.), где была напечатана статья «Национальности России» с подназванием «Что делать, чтобы решить старые вопросы?». Актуально, интересно. Привлекает и фамилия автора – Г.Х. Попов. Конечно, мне все это важно прочитать и понять – начиная от названия и заканчивая Гавриилом Поповым с его заветными мыслями. Искренне говорю – заинтересовало. Тем более, считаю, что это, бесспорно, один из умных людей в современной России. Помню, как мы зачитывались в университете его статьями об экономической реформе в журнале «Наука и жизнь» еще в середине 80-х годов. В моем представлении – это прекрасный ученый и публицист, но, как убедился ныне, только тогда, когда он исследует экономику и рассказывает о ней. Я никогда не писал статьи по экономическим вопросам, ибо занимаюсь профессионально другим – этнонациональными проблемами, этнополитикой, – хотя сейчас убежден, что мог бы на таком уровне, на котором Г.Х. Попов пишет об этнонациональных проблемах, писать об экономических проблемах. Тем более когда она (экономика) «процветает». Этнонациональная проблематика, заверяю Г.Х. Попова, не менее тяжела в понимании, чем даже экономика. Тяжела потому, что в этнонациональном – целый клубок наших родовых этнокультурных, этногенетических связей. Род, народ, Родина – самые трепетные и чувствительные в нас струнки. Конечно, каждый закономерно считается великим ученым и специалистом по своим чувствам, самочувствию, и больше всего мы любим заигрывать со своими чувствами. Отрицать это тоже невозможно, потому что трудно найти человека, который был бы равнодушен к судьбам своего и других народов, к их уникальным культурам, традициям, перспективам, прежде всего народов своего Отечества. Для каждого из нас отсюда рассуждения об этнонации становятся игрой самых, что ни есть, «заветных мыслей», ибо это «сокровенное», наше. Но и здесь опасен поверхностный, дилетантский взгляд, попытки понять и характеризовать сложные категории истории, культуры, традиций, трагедий и созидания, каковыми являются этносы, этнонации, на ходу, даже походя. Ученому и политику Г.Х. Попову должно быть понятно, что оценивать такую сложную и весьма чувствительную сферу общества, как национальные и межнациональные отношения, таким образом нельзя. Не всякий «поток сознания» есть философия. Несистематизированные, чисто ассоциативные суждения обо всем и ни о чем вводят людей в заблуждение псевдонаучностью ложных выводов.

Был у меня старый знакомый, который занимался аграрными вопросами, но опубликовал в 1985 г. брошюру о вреде алкоголизма. Тогда на фоне антиалкогольной кампании это было модно. Сейчас он конкурирует со мной в публикациях по национальному вопросу, хотя специалист по сельхозмашиностроению. Итак, уважаемый Г.Х. Попов решил бросить экономическую теорию (ввиду ее полного благополучия!) и заняться тем, что всегда на грани рефлективного познания – национальным вопросом. Тем более говорить о русской нации необходимо очень осторожно, чтобы не навредить, прежде всего, ей, ибо это наносит вред всей системе этнонациональных отношений и этнополитике. А о русском народе редко кто способен говорить и писать без крайностей. Народ не только самой большой, но и великой судьбы, великой культуры, и, видимо, перед его величием наши рассуждения становятся очень мелкими. Каждому хочется возвести русский народ на пьедестал, но нужно думать и о самочувствии других, которые живут вместе и рядом с русским народом. Мне казалось, что Г.Х. Попов, говоря о русских, будет говорить в целом о России, о народах, о стране, потому что невозможно отделить русский народ от страны, судьбы и самочувствия остальных народов Российской Федерации. И сам Г.Х. Попов говорит, что «несколько веков на восточноевропейской равнине существовало государство балтийско-скандинавских русов, созданное ими на фундаменте славянских племен, предшественников Киевской Руси». О существовании балтийско-скандинавских русов, конечно, можно, наверное говорить, хотя подобное государственное образование на том этапе не фиксируется исторически. Другое дело, что славянорусы сформировали целый ряд государственных образований не только в Восточной Европе. Именно союз русославянов в перспективе и позволил образовать русское государство – Киевская Русь – общее с восточными славянами и «племенами диких языцы» и вместе с другими племенами, которые были в этом географическом пространстве. Это и Новгород, Псков. Достаточно спорным является и вопрос о том, что «Московия с самого начала создавалась на угро-финских землях», потому что на этом пространстве среди различных культур и народов и славянские, и аланские, и тюркские, и угро-финские, и иранские, и скифские и т. д. Говорят часто и вполне, может быть, оправданно и о скифских корнях русских, как и многих народов Кавказа, и сказать, что эти земли были чьей-то этнической территорией, сегодня невозможно. Исторически шел сложный процесс миграции многих племен и народов, их смещение и ассимиляция, но – не только в этническом плане до принятия христианства Киевской Руси, а позже и по религиозным признакам. Да и известные люди, которые вышли из татарских и угро-финских родов, адаптировались к Руси, прежде всего, благодаря принятию православия. Их потомки – Н.М. Карамзин, И.С. Тургенев, К.А. Тимирязев – ассимилируются через православие и становятся представителями русского этноса. Да и адмирал П.С. Нахимов, О. Бланке и другие не назывались евреями. Дед Пушкина Ганнибал тоже нашел свою судьбу в России, и потомки Ганнибала – духовная составляющая русского, российского народа. Таких примеров очень много. В этом суть России. При Петре Первом и после Петра в России было огромное количество немцев, а попозже и французов, итальянцев, которые сыграли огромную роль в развитии науки, культуры и искусства в России. Они даже чувствовали себя в России более уютно, чем татары, дагестанцы, кабардинцы, грузины, азербайджанцы, армяне. В России русские, как говорится, любят иностранцев больше, порой, не только своих инородцев, но и себя самих, но это уже другой вопрос.