Текст книги "Неукротимая"

– Должен вас огорчить, госпожа Фалид! – официальным тоном заметил Думс. – Территория Касалано назначена для масштабных исследований на предмет наличия редкоземельных элементов. Если здесь обнаружат залежи уратия, начнутся раскопки. Мне жаль, что пострадает памятник древнего искусства, но я договорюсь с генералом о переносе алтаря в безопасное место. Скорее всего, мы вывезем его на Сиану.

– Это грабеж! – возмутилась Тарико. – Вы не имеете право лишать местные племена предметов культа.

– Вряд ли кто-то из дикарей будет протестовать, – лениво протянул Думс. – Вы не представляете, какие чудовищные оргии совершались на этих камнях. Я слышал, здесь убивали детей. Скармливали их удавам, как жалких кроликов. Желаете сохранить следы варварства? На одной из стен в подземной части пирамиды как раз есть рисунок женщины на змее. Не исключаю сексуальный подтекст изображения. Еще не до конца разобрался в мистерии. Увидев вас полчаса назад, я решил, что кто-то вызвал из небытия одну из жриц шургов. Определенно, сходство есть, хотя у вас петрианский разрез глаз и высокие скулы…

– Я никому не желаю зла, но призываю держать его в цепях нашей памяти чтобы не вернулось за новыми жертвами, – быстро ответила Тарико, и Мина порывисто обняла ее, заранее передав спящую девочку воспитательнице.

– Успокойся, Тари. Не надо пустых споров. Ты многое пережила в последние сутки. Спрячемся за моей ширмой и сделаем попытку уснуть. Когда же этот проклятый дождь кончится!

Но оставшись под плотным пологом наедине с Миной, уснуть Тарико так и не удалось до утра. Зато пришлось выслушать непростую историю сианской аристократки. Тревоги последних суток сделали Мину сентиментальной. Вытянувшись на жестком ложе у холодной стены, она вспоминала события бурной юности:

– Меня рано начала интересовать интимная сторона отношений между полами. Мать была ко мне равнодушна, зато отец просто обожал. Он сам купал меня и делал массаж. Мы любили прикасаться друг к другу. Часто плавали голышом, я разглядывала его и считала, что мужчина – высшее творение природы. Мужчина прекрасен. Он может дать женщине множество удовольствий. Мне хотелось как можно раньше их получить, но надзор был чрезмерно строгим. Отец берег меня для выгодной сделки с одним из партнеров по бизнесу. Я пыталась бунтовать – мне подарили киборгов для безобидного петтинга. Ну, что скажешь?

Тарико медленно погладила ее по щеке кончиками пальцев.

– Продолжай, если хочешь. Расскажи, за что ненавидишь дождь.

– Однажды я сбежала. Мне захотелось попробовать все вкусы свободы. Сказала отцу, что полечу к матери – она отдыхала на Чантасе. Я действительно оказалась там, сумела избавиться от охраны и впервые гуляла одна по чужому городу на берегу моря. Там проходил военный парад, демонстрировались доблестные войска Сианы. Было много техники, музыки, флагов и подтянутых мужчин в форме. Я встретилась взглядом с одним загорелым офицером. Он мне подмигнул и сделал такой жест пальцами – неприлично, вызывающе…

Надо было оскорбиться, а я возбудилась и улыбнулась в ответ. Я безумно захотела его. Багерус принял меня за уличную девку. Их тогда много крутилось в порту, где качались на волнах армейские катера. Но я не понимала, как далеко зайдет наше знакомство. Потом случайно встретила его на набережной и согласилась прогуляться до корпусов военной части. Меня же никто не знал. Я осталась на ночь в укромном домике. Багерус был груб и напорист, но мне понравилось. Понимаешь, нежность и лесть уже надоели, я хотела дикой, первобытной страсти. И получила сполна. Мы украдкой встречались несколько дней и все время свидания проводили в постели. Или на полу… Нам не о чем было говорить, нечем делиться кроме животной чувственности.

Мой отец снабжал чантианскую группировку оружием и экипировкой, – один из богатейших и уважаемых людей Сианы. Ха-ах… А тут какой-то безродный выскочка дерет его принцессу, как последнюю шлюху. Я все позволяла Субадану, я сама брала у него в рот и принимала в благодарность бранные словечки из солдатского лексикона. Такая экзотика!

Я развлекалась, зная, что в любой момент могу упорхнуть обратно во дворец, где ждет покорная обслуга, душистые ванны и правила этикета. Субадан был лишь занятным эпизодом на пути во взрослую жизнь. Но я еще не наигралась, как он вдруг начал остывать… Я сочла это оскорблением. Ты слушаешь? Это я должна была разбить ему сердце.

– Да, – выдохнула Тарико, до боли стискивая свое запястье. – Развязка близка. Ты замерзла? Дрожишь…

Мина поморщилась, натягивая плед до самой шеи.

– Спасибо, что терпишь мои откровения. Дальше догадаться не трудно. Я хотела его растерзать, стоило только намекнуть отцу о насилии. Наверно, проблема в том, что у меня не было других целей. С рождения получила промышленную империю на подносе. Мужчины для меня только средство удовольствия, но, признаюсь, от киборгов больше толку в постели – они неутомимы, их можно переключать в нужный режим. Зато с ними скучно… У них нет характера и души.

– У Субада есть характер, но тебе хотелось его сломать, сделать послушной машиной.

– Значит, винишь меня? Теперь все равно. Большая мышка изрядно потаскана и уже не так радует, как вначале. Забирай себе, если хочешь. Мешать не буду. Сейчас меня беспокоит состояние Люка. Сиана умеет ценить преданность. Сиана в моем лице и других частях тела вознаградит его.

Тарико хотела возразить, что Субад вовсе не мышка, а настоящий лев, но от комка в горле не смогла проронить ни слова. И к лучшему.

Она подоткнула одеяло, чтобы Мине было теплее, и скоро услышала рядом с собой ровное дыхание спящей. За ширмой у костра офицер Думс тихо переговаривался с воспитательницей, наверно, та вспомнила еще одну местную легенду.

А где-то в мокрых джунглях устраивался на ночлег среди толстых ветвей Чуо – завтра придет навестить. Обещал показать близ Касалано подземное хранилище шургов, там спрятаны жертвенные чаши и посохи. Тарико сделает рисунки и спрячет находки подальше от алчных ястребиных глаз.

Глава 27
Расцвет Касалано

Мина сдержала слово. После того, как она покинула Гиду в Касалано привезли комплектующие для возведения легких домиков с простой мебелью, а также запасы еды, оборудование для кладовой, бумагу и краски.

Строительством занимались гиданцы под руководством бывшего заключенного с Петри. Его инженерный опыт использовался Сианой в ремонте бараков и сооружении мелких гидростанций. Одну их таких систем решено было ставить на ближайшем повороте реки. А еще в окрестностях старого святилища началась масштабная заготовка леса.

В поселок стали чаще заглядывать рабочие и солдаты, из деревень приходили женщины с корзинами свежей рыбы и овощей, хотели получить ткань, украшения и стальные ножи. Пока матери занимались обменом, Тарико показывала ребятишкам свои рисунки, просила позировать, а потом общалась с ними на смеси двух языков. Заигравшись, дети оставались на ночь, а потом приходили уже без родных, помогали воспитанникам Касалано плести корзины и лепить глиняную посуду.

Так появилась школа под открытым небом: звучали песни и смех, вспоминались старые сказки и на лету придумывались новые. Офицер Думс получил разрешение использовать записи и рисунки Тарико для будущей книги. Уже шли переговоры с Этнографическим сообществом Антарес.

В благодарность за иллюстрации Думс похлопотал об устройстве в Касалано столовой, а потом по личной инициативе разработал проект рисовых полей для снабжения поселка. Требовались новые рабочие руки. Генерал Партон подал запрос в петрианское ведомство с указанием именных данных от Тарико Сан. С первыми же поселенцами в Касалано прилетела похудевшая стряпуха Риза.

– Работу при кухне нигде найти не могла – клеймо бывшей лагерницы будто на лбу светится, ведь меня осудили за отравление, помнишь? Спасибо, что не забыла меня. Я не подведу. Покажите ваши горшки и запасы. У-ух, такой желтой крупы сроду не видела, наверно, варится долго… Хлеб жестковат, сразу видно, плохой помол. А что с маслом? Пахнет травой. Тут вообще скот разводят? Как достать молоко?

Риза с азартом принялась за дело, перезнакомилась с местными поставщиками и строителями, сумела угодить офицеру Думсу прекрасным ужином, на котором были запеченные кролики и паровые рыбные котлеты в соусе из местных пряных трав.

Вдохновившись поддержкой старой знакомой, Тарико пригласила в Касалано и других женщин из «Уригучи».

– Вдруг тоже терпят нужду на Петри, живут на крохотное пособие, не могут найти приют. Что с Гуной? Как доктор Яримаки? Надо еще раз связаться с Насимой и Саири.

Офицер Думс обещал навести справки в департаменте по переселению колонистов. Миссии Касалано нужны врачи, воспитатели, агрономы, чернорабочие. Ответ не заставил себя ждать.

Судьбу медперсонала лагеря «Уригучи» раскрыла бывшая бригадирша швей Насима. Она прибыла на Гиду спустя две недели после Ризы, привезла посылки от Кауми Чагоро и ворох новостей.

– Памукаси пристроили в ночной ресторан. Теперь на каждом углу трещит, что работает по заданию правительства, а по– моему, так просто вербует голодных девочек для борделя. Яримаки все еще держат под стражей, скорее охраняют, чтобы не придушили как Гуну.

– А что с ней случилось?

– Нападение разъяренной толпы.

Насима замялась, будто желая скрыть подробности нового скандала на Петри.

– Не принимай близко к сердцу, Тарико, может, тебя беда миновала. Среди заключенных было несколько благородных женщин с большими связями. Получив свободу, они занялись проверкой здоровья, и тут выяснилось, что препараты, которыми их пичкали в «Уригучи», вызывают бесплодие. К ответу снова привлекли Яримаки и Гуну, а те сослались на программу Временного правительства Петрианы. Сколько людей пострадало от эксперимента – точно не известно. Тебе нужно пройти обследование, чтобы знать наверняка.

– Это подождет… А Саири?

Насима опустила взгляд на подол клетчатой юбки, туго натянутой на плотных коленях.

– Она была с теми, кто подкараулил Гуну возле дома. Сейчас Саири задержана. Не думаю, что наказание будет серьезным, слишком велика поддержка простых петрианцев.

Устроив Насиму в свободной хижине и покончив с бытовыми делами, Тарико собрала в мешочек гостинцы для бабушки Черепахи и ушла в лес разыскать Чуо. Большой питон немедленно явился на зов и застал подругу в слезах. Укачивая Тарико в тяжелом гамаке своих колец, он желал знать причину.

«Покажи, кто обидел тебя, и я сломаю каждую косточку в его теле, а потом подвешу на дереве, как дряблую смокву».

«Некому мстить, Чуо, разве что доберешься до богов, но я сомневаюсь в их причастности. У них своих забот хватает и нет дела до простых смертных, – так учил Йори. Видишь, уже улыбаюсь и пытаюсь шутить. Передай Мурайше Киа бусы из дайонской сосны и благовонные палочки. Скажи, что у меня все хорошо. Вчера к нам пришла семья погонщиков, просят приюта в Касалано, кто-то сказал им, что здесь безопасно. Они пригнали несколько буйволиц, теперь у детей будет молоко и сыр. Попробуем развести ферму. Мы не боимся трудностей, Чуо. Мы на своей земле».

«Тебе нужна опора – выбери достойного мужчину. Он развеселит твое сердце и утрет слезы».

«Не нужно. Я умею быть одна. Как гласят предания шургов, жрицы Касалано не заводили семей. Наверно, такова плата за службу смерти. Меня даже на Петри накрыло проклятие… Матерью мне не стать».

Чуо с сомнением покачал плоской головой из стороны в сторону.

«Ты не способна убивать тела. Ты просто воруешь души».

«Как это?»

«Ты чертишь на листах лица людей и безобразные морды тварей лесных, а значит, можешь заставить их обладателей подчиняться твоей воле».

«Еще одна старая сказка, Чуо! Я лишь умело копирую все, что видит глаз, у меня нет власти над природой».

Вечером в своем домике Тарико включила лампу и достала папку с рисунками из «Уригучи», а потом долго сидела, склонившись над изображением Субада. Где он сейчас? Еще в застенках Хорсаки или уже на Гиде… Можно попросить офицера Думса узнать подробности, но в последнее время он чем-то озабочен. Намекнул, что ждет перевода на Сиану, усердно работает над своей книгой, материала достаточно.

Тарико прикрыла ладонью рисунок и опустилась на него щекой.

– Если я и правда украла кусочек твоей души, Субад, вернись за ней, расскажи, что спокойно спишь по ночам, и днем никто не мучает. Если бы я была птицей, поднялась в небо и нашла сверху твое жилище. Тебя заставляют работать или держат на цепи, как бешеного пса? Ни дорогих сигар, ни любимого кислого соуса уже не получишь. Может, ты сдался и клянчишь подачки от начальства, как Нуями или ему подобные… Нет, не верю. Ты и в клетке останешься гордым львом. Недаром я нарисовала тебе лохматую седеющую гриву.

Тарико натянуто рассмеялась, коснувшись губами изображения на листе.

– Отдыхай, Субад! Где бы не застала тебя темнота, отдыхай.

* * *

Заканчивался второй месяц пребывания Тарико в Касалано. Теперь миссия насчитывала пятьдесят семь детей и подростков, а также до двух десятков работников, в основном коренных жителей Гиды, но их трудно было считать – они приходили на время, прося работу, а получив расчет – зерном и одеждой, снова исчезали в лесу, разнося весть о том, что Касалано больше не пахнет кровью, а манит теплым духом свежеиспеченных хлебов.

На месте ветхих тростниковых хижин вырос двухэтажный дом общего проживания, столовый корпус, лечебный пункт, несколько амбаров для хранения припасов и инструментов, ангар и навес для техники.

Тарико Сан получила отдельное жилище – одна стена его упиралась в каменную кладку разрушенного святилища. Неожиданно Тарико поняла, что местные считают ее хозяйкой общины. Именно она вела переговоры с сианским руководством, сумела добиться поставки электрогенераторов и строительных материалов.

Дети боготворили ее, считая последней из племени шургов – женщиной, которая приказывает змеям и дружит с бабушкой Черепахой. Только жрица способна хранить на бумаге плоские тела людей и животных. Мастерство Тарико было сродни магическому обряду, ведь ее рисунки могли превращаться в реальность. На месте вытоптанной поляны словно грибы росли домики, склады заполнялись ящиками с припасами, в курятник завезли элитных несушек с Петри.

В колонии больше не знали голода. Вокруг зеленели рисовые поля, к сбору урожая они потемнеют и приобретут красновато-золотистый оттенок. По поручению госпожи Фалид партию рассады прислали из сианского благотворительного фонда вместе с машиной для обработки земли и компактной насосной станцией. Исполняя пожелание Мины, в Касалано также разбили участок под ягоды и цветочную оранжерею. Благотворительница обещала навестить приют, привезти подарки от Люка.

Не обходилось и без печальных событий. Как-то ночью дикие свиньи сломали плетни из жердей и потоптали гряды. Пятиметровый питон Чуо не мог уследить за всем периметром обширного участка, поэтому Тарико договорилась о постройке высокого забора вокруг садовых насаждений. Вместе с партией металлизированных бревен и гибких скоб прибыла бригада заключенных под охраной двух сианских солдат.

Риза прикинула, что надо поставить на огонь еще один котелок с кашей, а Насима отправилась показывать место установки будущего забора. День был жаркий и сухой, мужчины повязали головы майками и закатали холщовые штаны до колен, часто отвлекались на бадью с водой.

Среди работников выделялся высокий мускулистый человек, наверно, старший среди партии. Что-то в его повадках показалось Тарико знакомым, она подошла ближе, прячась за грудой бревен, и скоро заметила, как солдат передал ему флягу с водой и дружески хлопнул по плечу, тут же прикрикнув на остальных доходяг.

– Удивительно, правда? – усмехнулась Насима, и Тарико вздрогнула, не ожидая увидеть ее рядом. – Я чуть не обмочилась, когда он мне в лицо ухмыльнулся, надо же – имя мое не забыл. И не изменился почти, только отрастил бороду и похудел.

– О ком ты?

Насима поцокала языком, не то удивляясь, не то восторгаясь:

– Сказали б раньше, что буду указывать хозяину, где копать ямы для нужника – не поверила бы. Тарико, ты что – не узнала его? Это же наш Багери. А в Хорсаки прошел слух, будто его казнили. Видно, кто-то влиятельный похлопотал. Конечно, он сианский офицер, хоть и бывший. Тепленькое местечко подобрали, пересидит с годок и подаст апелляцию. Такой нигде не пропадет.

– Я знала, что он на Гиде, – тихо ответила Тарико, не отводя взгляда с крупной мужской фигуры на другом конце поляны.

– Так это ты упросила начальство, чтобы его сюда перевели? – ахнула Насима.

– Нет-нет, все вышло случайно. Он мог где угодно оказаться, в карьере или у моря.

– И что теперь? – напряженно спросила Насима.

– Проследи, что мальчики натаскали еще воды, а я узнаю насчет ужина. Ссыльные выглядят изможденными, наверно, Партон экономит на продуктах для петрианцев. Посмотри на них, разве это работники, в чем только держится душа!

Насима деловито поправила на себе пояс, шмыгнула носом.

– Спешить некуда, я понимаю. И все-таки не держу обид. Бывало начальство и хуже. Отпусти и ты. Или натравишь своего змея? Что бы не решила, помни, я на твоей стороне, я не выдам.

Замотав головой, Тарико раздраженно перебила швею:

– Мы не в «Уригучи»! Раз уж выбрали меня главной, здесь не будет побоев и унижений.

Неосторожно толкнув Насиму плечом, она побежала к колодцу, чтобы найти подростков, отвечающих за насос. Хотелось освежить горячие щеки, утолить жажду, обдумать грядущие перемены.

«Насима права, теперь мы поменялись местами, и я могу расправиться с ним, отомстить за то, что принудил меня к любви. Но ведь не так давно требовала себе в мужья, хотела спасти от смерти. Нет, не хочу его боли. Мне радостно знать, что он трудится неподалеку, видеть его – будто праздник с горько-сладким угощеньем. По смуглому телу стекает пот, мускулы надуваются на руках от тяжести ноши, серая майка выцвела, штаны обтрепались.

Он и прежде не был щеголем, плохо следил за собой – нервный, грубый, вспыльчивый. Бесстрашный перед лицом правосудия, готовый принял любой приговор. Теперь он пленник Гиды, а за моей спиной жертвенный алтарь, на котором предки вырезали сердца противников. Можно и без крови обойтись. Шепнуть одно словечко Чуо и Багери навсегда растворится под пологом джунглей. Но ведь я его не скажу – это заветное слово. Путь госпожи Фалид не для меня».

Впервые со дня высадки на Гиду Тарико захотелось увидеть свое отражение в зеркале, уложить отросшие волосы позатейливей, чем привычный пучок, из которого постоянно выбивались непослушные пряди. Челка закрывала глаза, надо подрезать ровно.

«Разве я хочу ему нравиться?»

Она затаила ответ в глубине сердца, сменила майку и шорты на длинное платье без рукавов, подаренное местной красавицей в обмен на портрет, захватила широкополую шляпу из молодого тростника и сочла себя готовой к встрече с прошлым.

Глава 28
Знакомство

Риза замерла, разинув рот и уставившись в глаза бывшему начальнику, как животное перед убоем. Чтобы унять ропот в очереди, Субаду пришлось стряпуху поторопить:

– В честь давнего знакомства могу я рассчитывать на двойную порцию? – насмешливо спросил он.

– Конечно, господин! – спохватилась Риза, до краев наполняя миску разваренной крупой.

– Спасибо, что не плюнула в кашу…

– Как можно, господин?!

– Да что ты трясешься, женщина! Я больше тебе не хозяин, – снисходительно проворчал Субад и тут же глухо приказал, – как закончишь с раздачей, подойди ко мне.

Спустя короткое время Риза уже ковыляла к дереву, под которым расположилась троица заключенных. Субад сидел в стороне на свернутой рубахе, видно, имел здесь особый авторитет. На пальмовом листе у его колена лежали два сухаря и армейская фляжка с водой – на выпуклом боку эмблема парящей птицы.

Риза с кряхтением опустилась рядом, вынула из-за пояса сверточек с местными сигарами, неловко предложила бывшему начальнику.

– Это хороший сорт, сианский генерал только такие и заказывает. Правда, ему поставляют в другой обертке.

Субад поблагодарил кивком головы и отставил миску с кашей на землю. Риза сразу насторожилась, угадав, что начнутся расспросы. Тоскливо вздыхая, принялась усаживаться удобнее, расправляя широкую юбку.

– Я только что с Насимой говорил, а теперь и ты здесь. Кто еще из лагеря на Гиде?

– Да вроде… вроде больше никого… – растерялась стряпуха.

– Из псов кого-то не видела?

– Нет-нет, мужчин с «Уригучи» нет…

– А женщины? – нетерпеливо бросил Субад. – Тебе что-то известно о Тарико Сан? Она в Хорсаки осталась или путешествует с госпожой Фалид? Вы могли встретиться после суда, отвечай, не томи душу! Все равно узнаю.

Риза промычала что-то невразумительное, но Субад уже не слушал ее. К соседней группе ссыльных подошла женщина с корзинкой в руках. На петрианском языке она спрашивала их о состоянии здоровья и бытовых нуждах, узнавала причину ссылки, предлагала сушеные фрукты и бодрящий напиток. Одному пожилому мужчине горячо пожала руку и ласково произнесла слова утешения.

Субад поспешно отряхнул ладони о залатанные штаны и поднялся во весь рост, привлекая к себе внимание. Потом стащил с головы майку, выполнявшую роль накидки от жарких лучей Антарес, вытер ею грязные разводы на груди и продолжал мять в руках, с трудом заставляя себя оставаться на месте.

Тарико застыла в двух шагах от него, с улыбкой протянула уже легкую корзину.

– Здесь лимонная вода и вяленые плоды на десерт. Всем по горсточке в знак начала работ. Завтра паек будет скуднее. Наши запасы не безграничны.

– Благодарю! – сдержанно поклонился Субад. – Нас обеспечивают продовольствием, обещали доставить сюда концентраты, похоже, транспорт задержался. Могу я узнать ваше имя? Вы служите здесь или отдыхаете?

– Тарико Йори Сан… Я собираю этнографический материал, – на ее лице мелькнуло удивление, потом широкие поля шляпы качнулись, прикрывая глаза. – А вы давно на Гиде?

Толстуха Риза сунула палец в рот – прижала его зубами, непонимающе моргала, прислушиваясь к странному диалогу. Зачем они делают вид, что незнакомы…

– Меня зовут Субад. Я сослан сюда на пятнадцать лет, вторую неделю участвую в возведении плотины на реке. Совсем рядом, рукой подать. Теперь перевели в Касалано. Сказали, местной общине нужен забор от набегов животных.

– Очень нужен, – серьезно подтвердила Тарико, протягивая бутыль с бледно-желтым напитком.

– Как долго вы здесь пробудете? – внезапно дрогнувшим голосом спросил Субад, прижав запотевший сосуд к груди.

– Достаточно, чтобы все успеть, – спокойно и строго ответила Тарико.

– Мы еще увидимся?

Сигнал к возобновлению работ дал ей короткую передышку, чтобы обдумать ответ. Послушные петрианцы соскочили с мест и гуськом потянулись к траншее, Риза суетилась под деревом, собирая остатки трапезы Субада, аккуратно завернула надкусанную лепешку в чистую косынку.

Тарико с горечью отметила про себя, как подобострастно стряпуха относилась к прежнему хозяину. Наверно, он рассчитывает на такую же реакцию и с ее стороны. Не дождавшись реплики на свой вопрос, Субад раздраженно дернул плечами и начал сбивчиво объяснять:

– Нас разместят на краю поселка, успеем собрать барак-палатку до темноты. Говорят, здесь водятся крупные хищники и ядовитые звери.

– Все верно! Охранник госпожи Фалид чуть не погиб в схватке с местным чудовищем.

– Мина тоже на Гиде? – нервная судорога исказила лицо Субада, но он тут же овладел собой и продолжил в издевательском тоне:

– Не молчи! Скажи сразу, что вы с ней задумали на мой счет. Стоило догадаться – мне сохранили жизнь, чтобы придумать новую пытку. А в диком краю такие чудные возможности…

Его предположение заставило Тарико ужаснуться и испытать невольный стыд.

– Успокойся! Госпожа Фалид не вернется сюда в ближайшие месяцы. Ей не подходит местный климат, и про тебя она готова забыть.

– А ты? Ты тоже готова забыть? – воскликнул Субад, подходя вплотную.

Тарико выставила локти вперед, хватаясь за края шляпы, но никто не думал нападать. Напротив, Субад отступил в сторону, бодро отвечая сианскому солдату, что скоро вернется к работе. Сзади кашлянула Риза, покачивая на руке переметную сумку с нехитрым скарбом.

– Не потеряйте сигары, хозяин, они правда хороши, можно обменять на что-то полезное. Берегите себя…

Субад крепко зажмурился и вдруг издал горловой звук, подозрительно похожий на всхлип или сдавленное рычание. Быстрым движением он метнулся к Ризе, обхватил ее вокруг полной талии и, приподняв над землей, звучно чмокнул в дряблую щеку.

– Спасибо, кормилица!

На Тарико он больше не смотрел, забрал свои вещи и побежал к ожидавшему его охраннику. Риза выпучила глаза и застыла на месте с трясущимися губами.

– Чего он так? А? Думала, задушит, ручищи стальные. Совсем потерял ум?

– Наверно, очень рад тебя видеть, – устало заметила Тарико. – Пойдем на кухню, проверим, как дети справляются с посудой.

– Будь осторожна, он явится ночью. Не поверю, что присмирел. Багери ни в каких цепях не удержишь, если уж что решил. А как он таращился на тебя, думала, проглотит живьем.

– Я не боюсь, Риза. На Гиде у него нет надо мной власти.

– А что за игру вы устроили? «Как ваше имя? Как вы сюда попали…» – недовольно передразнила стряпуха.

Тарико натянуто рассмеялась, даже слезы выступили на глазах:

– Я его поняла. Он хотел притвориться, что видит меня впервые. Хотел представить, что можно начать с начала.

Потом вдруг стала серьезной, тяжело вздохнула:

– Это от безысходности и тоски. Я его понимаю, Риза. Но не уверена, что смогу помочь.

– А хочешь, чтобы пришел ночью? Честно скажи, хочешь? – тихо спросила стряпуха.

– Да… нам надо поговорить, – коротко ответила Тарико. – Но больше никогда не назову его господином или хозяином. Забудь и ты эти слова по отношению к Багери. Мы свободные люди.

– Ты-то еще молода и веришь в справедливость законов. Эге! А мне ли не знать, как в любой момент можно опять оказаться в клетке по нелепому обвинению. Всегда так было, кто сильнее – тот и прав.

Темные глаза Тарико холодно блеснули.

– На земле моих предков я лучше умру, чем испытаю новое унижение.