Текст книги "Неукротимая"

Глава 18
Гостья из прошлого

Во время установки деревянного навеса над развалинами храма обрушилась балка – насмерть придавила офицера. Сослуживцы в лагере его сторонились, заключенные ненавидели, уж слишком непредсказуем и жесток.

Спустя день одного из самых ярых псов нашли повесившимся на складе. Субад не верил в самоубийство, но разбирательство велось лениво и не принесло результата. Однако было заметно, что восстановление храма сплотило женщин и дисциплинировало охрану.

По сравнению с мужским блоком о протестах или панике никто здесь будто не помышлял.

Большой радостью для Тарико стало возвращение офицера Шухо из городского армейского госпиталя. Зрение полностью восстановилось на левом глазу, но правый еще скрывала повязка. Несколько раз в день Шухо приподнимал ее, стараясь разглядеть мелкие детали на карте Дайона, которую Тарико нарисовала в приемной. Потом признавался, что она снилась ему ночами в палате.

– Я знал, что еще увижу твою работу наяву, художница! Это же надо… унылую схему превратить в живописное полотнище. Мне кажется, я слышу лязг этих скрещенных мечей на холме, а возле синей нитки реки ворчит погрузчик бревен. Твои работы дышат и разговаривают. Тебя ждет слава, Тарико Сан. Когда-нибудь в Управе «Уригучи» будет открыт музей.

– Что за чепуха! – ворчал Субад, озабоченно просматривая расчет оставшихся продуктов. «Неужели придется снова урезать пайки…»

Делая наброски лика богини для алтаря, Тарико рассеянно слушала восторженные прогнозы Шухо и недоверчивые возгласы Субада. Она, как всегда, устремлялась мечтой к новым краскам и линиям, проверяла или искала себя, поднявшись над суетой тревожных будней.

Сообщение о прилете гостей из Хорсаки всех застало врасплох. Чего ожидать от незаявленного визита, оставалось лишь догадываться.

– Сколько же кораблей? – хрипло спросил Субад запыхавшегося охранника.

– Два, господин, прогулочный катер и сопровождение.

– Так это не сианцы?

– Мы не знаем…

– Может, беженцы ищут укрытия в провинции, спутали маршрут. Что им надо – удалось узнать? Хватит трястись, отвечай четко, кто они такие? Что за сраный вихрь их сюда притащил? – гремел Субад.

– Лейтенант Нимас остался с ними, а меня отправил доложить вам. Я только видел женщину… красивую, закутанную в голубые меха. Что прикажете, господин Багери?

– Хм… пусть их приведут в зону посещений – конкретно в гостевой отсек, там чисто и достаточно места. Пусть охрана не спускает глаз, я сейчас приду.

Застегивая мундир и поправляя пояс, Субад даже насвистывал от удовольствия, предвкушая занятную беседу с перепуганными столичными крысами. Наверно, семейство петрианского дипломата, известного военной риторикой. Сначала он со всех экранов призывал к бойне во имя чести и справедливости, а теперь ограбил казну и желает спрятаться в болотной глуши.

Субад весело подмигнул Тарико и дружески похлопал по плечу Шухо.

– Пощекочем незваных гостей, а? У нас хватит коек в бараке для всего петрианского госаппарата.

Но уже приближаясь к посадочной площадке, чтобы лично оценить чужой летмобиль и убедиться в своих догадках, Субад испытал щемящее чувство скорых перемен в судьбе. Рядом с комфортабельным туристическим катером возвышалась мощная фигура киборга системы Джау– Бар. Эксклюзивная и безумно дорогая сианская разработка. Еще два элитных наемника из плоти и крови ожидали у дверей гостевого блока.

Разглядев эмблему с пикирующим ястребом на груди одного из бойцов, Субад едва сдержался от привычного вопля – "Слава Сиане!" На мгновение вернулось желание гордиться былой принадлежностью к армии великой державы.

"Что за известие мне привезли? Почет или поражение… Жаль, я не верю ни в каких богов, сейчас самое время истово молиться".

Субад решительным шагом ворвался в просторный холл и замер с разинутым ртом, глядя в смеющиеся глаза госпожи Фалид. Одного взгляда хватило, чтобы убедиться – возраст придал особый шарм ее внешности. Миловидная, порывистая девчонка превратилась в настоящую светскую львицу.

– Вот так встреча, Багерас! – томно промурлыкала она, даже не привстав с потертого кресла, на которое набросила длинную шубу. – Мне сообщили, что ты пал от руки кардарианских дикарей, я успела тебя оплакать и оказалось, лила слезы зря. А мои слезы стоят дорого, сам знаешь, так кто возместит ущерб?

– Что еще тебе нужно? – твердо спросил Субад. – Мы давно в расчете. Я отдал тебе все долги.

– Расслабься, дружок, твой старый счет, действительно, закрыт и я не так мелочна, чтобы открывать новый. – Мина изящным движением пальца указала на папку с документами в руках у скромного вида петрианца. – Здесь решение высшего суда Хорсаки по делу Тарико Сан. Все обвинения с бедняжки сняты, она свободна, и я намерена немедленно забрать ее в город.

– Что?

Во рту Субада пересохло, перед глазами поплыли черно-багровые пятна.

– Ты не можешь…

Мина зарылась носом в длинный ворс рукава серебристой шубки, теперь Субад видел только ее выразительные, умело подкрашенные глаза.

– Тебе ли не знать, что со мной бесполезно спорить, Багерас. Разве ты не уважаешь законов приютившей тебя страны? Не понимаю, в чем проблема… Прикажи доставить сюда художницу, я сама сообщу ей приятную новость. Люблю делать людям добро. Но что такое… О, как ты побелел! Обстановка Дайона определенно вредит твоему здоровью. Согласись, ледяные катакомбы Кардарии сохранили бы тебя куда лучше, но ты предпочел сбежать от меня в болота. Оно того стоило?

– Мина…

– Я слушаю тебя, дорогой!

Субад сделал усилие, чтобы разорвать зрительный контакт с Миной и перевел внимание на ее телохранителя. Рослый парень с простоватым, открытым лицом, казалось, проявляет немалый интерес к беседе. Знакомая татуировка на шее заставила Субада одобрительно хмыкнуть.

– Красные ястребы? Не знал, что после сотни боевых вылетов одному из ваших прикажут вылизывать шерстку домашнее кисе.

– Ну-у, до этого у нас еще не дошло! – примирительно заявил Люк.

Нос его чуточку дернулся и брови поползли вверх, будто он готовился чихнуть, но Субаду показалось, что парень заговорщически подмигнул. Короткая передышка позволила полностью овладеть собой и принять сложную ситуацию.

Зато Мина раздраженно протянула:

– Так ты отправишь своих шавок за Тарико Сан или продолжишь заигрывать с моим человеком? А вообще ты меня удивляешь… Переключился на мальчиков?

– Здесь всякое бывает, госпожа! – холодно отрапортовал Субад. – От скуки трахаю все живое в округе, включая пролетающих птиц. А чем тут еще заняться… Можно взглянуть на документы? Я должен убедиться, что вы представляете интересы Петрианской республики…

– … которая на днях официально перестанет существовать, – вкрадчиво дополнила Мина.

Из-за обшарпанного столика в углу поднялся еще один неприметный петрианец, сидевший до того боком к двери. Его серое, взволнованное лицо показалось Субаду смутно знакомым. Ну, конечно, автор сдержанных писем и робких надежд – бывший дружок Тарико! Он подошел ближе, держа в подрагивающих руках раскрытую папку.

– Мое имя Кауми Чагоро. Я уполномочен передать вам материалы срочного слушания по делу Тарико Сан. Вот заверенная копия приказа об освобождении.

– Где же девушка? – нетерпеливо спросила Мина. – Надеюсь, не расстреляна при попытке к бегству? Было бы ужасно обидно. Я прилетела в такую глушь только ради нее, а накануне скупила все уцелевшие картины в Хорсаки. Я могу сделать ее очень известной.

– Понимаю, – с расстановкой сказал Субад. – Ты можешь опустить до земли и вознести до небес.

– Так зачем тянуть время, Багерас? Пусть счастливицу скорее приведут.

– Я распоряжусь лично.

– Надеюсь, прощание будет трогательным и быстрым, – съязвила Мина.

Субад вышел во двор досмотрового сектора и вспомнил, что даже не спросил про будущее «Уригучи», возможно, адвокат-петрианец мог что-то прояснить. С другой стороны, зачем торопить время.

Офицер Шухо внимательно изучил приказ и подтвердил, что дальнейшее удержание Тарико в лагере невозможно.

– Разве что она сама захочет остаться как вольнонаемная. Поговорите с ней, господин Багери.

– Хм… Жалкое прозябание в Дайоне или головокружительная карьера под крылом Мины. Однако я должен предупредить ее. Поспеши с оформлением, лучше сразу это обрубить. Сианка нервничает. Еще заявится сюда и поймет, что мы с Тарико…

Субад замялся, уставившись расширенными зрачками в карту на стене.

«Неужели ее так просто отнимут у меня, сопротивление бесполезно?»

Он рванул дверь в соседний коридор и побежал на свою половину. Тарико мыла кисти под краном, повернула голову на шум и улыбнулась Субаду.

– Ты чем-то обеспокоен? Плохие новости?

– Напротив, очень хорошие для тебя, птичка. Ты свободна, господин Чагоро за тобой прилетел. А с ним сианская благотворительница Фалид. Ты что-нибудь о ней слышала раньше?

– Это шутка? Хочешь меня подразнить? Не надо…

Словно в замедленной съемке он видел, как плавно опустились ее руки вдоль тела, а вода продолжала течь тонкой струей, собирая по фаянсу раковины голубые разводы краски.

– Это чистая правда, Тарико. Они добились твоего освобождения. Госпожа Фалид влиятельна и богата. Наверно, влюбилась в твои картины с первого взгляда, а вот я до сих пор их боюсь. Не хотел признаваться.

– Подожди, подожди, – она приложила мокрые пальцы к вискам и прикрыла глаза, – ты сказал, что я свободна, значит, могу улететь в город?

– Они ждут тебя. Прекрасный прогулочный катер и солидная охрана.

– Похоже на сказку, – недоверчиво улыбнулась Тарико. – Не пойму, зачем нужно было выдумывать.

Робкая ласка в ее взгляде зажгла его кровь. Субад кинулся к ней и тряхнул за худенькие плечи.

– Но ты ведь не улетишь с ними, правда? Что тебе делать в разрушенном городе, захваченном сианскими войсками? Ты останешься здесь, со мной. Все будет как прежде. Нет, прости, я неверно выразился. Все будет совершенно иначе!

– Отпусти меня, – тихо сказал Тарико. – Теперь я начинаю верить. Либо ты просто сошел с ума.

Он стиснул ее в медвежьих объятиях, застонал вслух, как раненый зверь.

– Нечего и мечтать, что согласишься жить со мной добровольно. Все это время ты ненавидела меня и ждала, ждала… каждую ночь запускала свое проклятое колдовство. Демоны или боги тебя услышали. Я лишь одно хочу сказать напоследок – не верь этой женщине. Если Мина узнает, как ты мне дорога, она тебя погубит.

– Почему?

– Она хочет, чтобы до конца дней я заживо горел, терпя немыслимые муки. Она будет поворачивать нож в каждой ране, а ты самая глубокая из них, Тарико. Самая свежая и болезненная. И сейчас кровью сочится…

– Почему?

Он глубоко вдохнул родной запах ее волос и ответил прямо:

– Потому что я люблю тебя, как никого никогда не любил. Мина тебе этого не простит.

Тарико молчала, и Субад понимал, что сейчас в ней мечутся сотни разных чувств и желаний, но все они направлены вперед, в будущее, оставив общее с ним позади. Субад медленно разомкнул руки.

– Пора собираться. Времени на прощание с приятельницами не будет. Я уверен, женщины помолятся за тебя в храме.

– Да…

Она нахмурилась, словно вспоминая что-то чрезвычайно важное, потом с таким же сосредоточенным видом покинула уборную и начала рыться под своим матрасиком, складывая бумажные листы в стопку. Субад мерил шагами пространство у окна, отдавая последние указания.

– Скажи Мине, что я был жесток с тобой, что ты терпела лишения и невзгоды и тебе очень тяжело обсуждать заключение, пусть оставит расспросы. А в остальном… – он невесело усмехнулся, сжав кулаки. – Ты позволишь навестить тебя в Хорсаки, если мне выпадет случай там побывать?

– Да, конечно, – рассеянно кивнула Тарико, и Субад понял, что она думает о другом.

В отчаянии он схватил табурет и одним ударом разбил о стену над кроватью.

– Чего ты копаешься, курица? Убирайся, чтобы я тебя больше не видел! И запомни – всю любовную чепуху я придумал, чтобы тебя удержать. Мне нравилось спать с тобой, ясно? И я терпел твои убогие картинки, чтобы ты лучше давала себя…

– Я знаю. Мне очень жаль.

– Заткнись! – заорал он, грохнув ребром ладони по столу.

Кривая ножка окончательно подломилась, посуда полетела на пол. Но острая боль отрезвила Субада, и, баюкая поврежденную кисть, он почти спокойно сказал:

– Прошу, покинь мою комнату побыстрее, иначе мне захочется тебя убить. А потом и себя. Нелепая, дешевая драма. Зато Мина будет в восторге. Не позволю стерве глумиться над нами. Прощай, птичка. Шухо тебя проводит.

Она оглянулась на пороге и вдруг произнесла с неуместным пафосом:

– Мы обязательно встретимся. Наши судьбы связаны, помнишь?

Субад прикрыл глаза и не заметил, как предательски дрожат ее губы. Потом он пару минут тупо смотрел на закрывшуюся дверь, заставил себя подняться и достать из шкафа бутылку заветную лидуры, которую берег на крайний случай. Грубо сорвал с нее печать знаменитой сианской винокурни.

– Надо отпраздновать. В самом деле с чего бы мне раскисать… Э-гей, Риза!

Не дождавшись появления стряпухи, он принялся рассуждать вслух:

– Надо замазать ее художества на стене, иначе змеи спать не дадут. Заползут во все щели, залезут в душу, совьют там гнезда… Как я устал начинать сначала… У Яримаки таблетки закончились. Это плохо. Хей! Точно – у меня же есть Яримаки! Он все устроит. Я тоже хочу на волю.

Субад выплеснул густую багровую жидкость из стакана на изображение зеленого кустарника и расхохотался, словно в голову пришла замечательная идея.

Спустя час офицеры доложили, что гости вместе с Тарико Сан покинули лагерь. Субад велел навести порядок в Управе, а сам посетил госпиталь. Там он потребовал, чтобы доктор составил докладную записку о полной непригодности нынешнего начальника лагеря к занимаемой должности в связи с резким ухудшением здоровья.

На следующее утро секретарь Шухо завизировал рапорт об увольнении подполковника Багери из рядов петрианской армии. Осталось передать его на самый верх и дождаться благоприятного исхода.

"Мне нечего здесь делать без тебя. Мне надоело прятаться, Тарико. Любой ценой я добьюсь свободы".

Глава 19
Прием в Хорсаки

Госпожа Фалид занимала верхние этажи министерского особняка, уцелевшего после бомбежки благодаря окраинному положению и умелой маскировке. На первых этажах здания обжились офицеры сианской армии. Днем здесь обсуждались вопросы временного правительства Петри и прелести местных кабачков, а по вечерам собиралась изысканная публика из числа местных аристократов, смирившихся с оккупантами. Завязывались полезные знакомства и любовные интрижки, получались ценные протекции.

Мину мало интересовала политика, а полуразрушенный город наводил тоску. Она надеялась немного развлечься игрой в избавительницу от оков, но Тарико была скупа на благодарность и вела себя сдержанно, возможно, еще тяготилась воспоминаниями о лагерной жизни. На все вопросы отвечала скупо, зато охотно сортировала свои карточки-рисунки, снабжая каждый эскиз пояснительной подписью и датой. Мина оценила результат и предрекла широкий успех проекту.

– У тебя получается настоящий дневник «Уригучи». Это нам пригодится… Ты же не против издания?

– Думаешь, сейчас это кому-нибудь нужно? Люди растеряны, роются в сводках, ищут родных, – ответила Тарико.

– Жаль, не удалось получить сведений насчет твоего отца – архив уничтожен в огне, но печальная история матери известна. Меня удивляет твое нежелание общаться с прессой. Чего ты боишься?

– Они ждут от меня откровений и обвинений, а я не знаю, что им сказать. Вчера я пыталась попасть в наш дом, – двери опечатаны, а сад обезображен воронками от авианалетов. Кого мне винить? Я слышала, что судьи семьи Сан сбежали с Петри или погибли, но простые граждане с недоверием относятся к сианцам.

– Тс-с-с! Какая неразбериха в твоей хорошенькой головке.

Широко улыбаясь, Мина присела рядом с Тарико, будто невзначай задела коленом бедро.

– Но как быть, если вы сами не можете построить правовое государство? Мы лишь пытаемся навести порядок в системе, сохранить устойчивость и баланс сил. Долой безумные идеи о мировом господстве и гордой изоляции, все страны должны быть абсолютно открыты и прозрачны.

– А вы в роли инспекторов-контролеров? – сухо уточнила Тарико. – Кто дал вам подобные полномочия? Вы построили хоть одно идеальное государство по своей схеме?

Мина натянуто рассмеялась, картинно возводя глаза к расписному потолку.

– Ах, маленькая спорщица! Просто мы единственные в системе, у кого хватает энергии, ресурсов и амбиций для достижения поставленных целей. Дерзкая Петриана недавно смогла в этом убедиться. Так что тебя беспокоит? Ты свободна, благодаря хорошему адвокату получишь ежемесячную выплату, как жертва террора… Первая выставка в Хорсаки будет посвящена твоему искусству, а уж я позабочусь, чтоб новость прогремела по всей системе.

– Зачем ты мне помогаешь, Мина? – тихо спросила Тарико.

Госпожа Фалид ответила не сразу, сначала поднялась с дивана и отошла к окну, якобы поправить замятую штору.

– Хочу разобраться в одном запутанном деле. История давняя, пора положить конец. От тебя потребуется небольшая услуга. Сущие пустяки, всего лишь сказать правду в присутствии официальных лиц. Справишься? Ну, что ты молчишь, храбрая и честная Тарико?

– Я скажу правду, если это нужно.

– Вот и славно, а теперь начнем переодеваться к ужину. Сегодня мы спустимся вниз, будут интересные гости. Я позвала Магуто – он сумел доказать лояльность Сиане, обещал помочь с твоей выставкой. Конечно, это не тот уровень, который нам нужен, но только представь…

Мина вернулась к Тарико и порывисто сжала ее прохладные ладони своими горячими пальцами.

– Только вообрази – город в руинах, Музей прогрессивного искусства сохранил всего пару залов, твоя картина «Цветок и сталь» висит на покорябаной стене как пророчество и проклятие. А рядом копии рисунков из «Уригучи». Лучше декораций и не придумать.

«Одумайтесь, люди! Что вы делаете…» – как тебе такой слоган?

В больших, красивых глазах госпожи Фалид застыл восторг предвкушения.

– Тебе нравится? Дорогая, не молчи, похвали мою задумку.

– По-моему, слишком театрально, – выдохнула Тарико. – Прости, я не могу поймать нить, объяснить правильно, только все, что ты описала, пахнет цинизмом и лицемерием. Я презираю Магуто, я не хочу никого видеть из его окружения.

– Пора выходить в свет, милая, – холодно заметила Мина. – Нас ждут внизу. Журналисты подъехали, ты их проверил, Люк?

– Проблем не будет, там полно наших.

Тарико бросила испытующий взгляд на телохранителя своей благодетельницы. Он пришел проводить хозяйку к гостям, но сам явно тяготился будущим приемом. Даже предложил вместо этого прогулку над городом.

– Могу я остаться здесь? – тихо спросила Тарико.

– Ах, нет, вечер в твою честь, милая. Все хотят посмотреть на тебя, – насмешливо бросила Мина.

– Я для них диковинный зверек? Что они ожидают? У меня нет хвоста и перьев. Руки и ноги целы.

– Зато я приготовила тебе новую одежду, – ворковала Мина. – Смотри, какое прелестное платье! Подходит к твоим волосам. Люк, пригласи мастера – он ждет в холле, сейчас сделаем укладку.

Тарико послушно склонила голову, но тут же проговорила с вызовом:

– Будешь водить меня как обезьянку на поводке? Нашла новую игрушку…

– Девочка моя, что с тобой? – терпеливо спросила Мина, выбирая на столике косметику. – Я готова превратить твою жизнь в сказку. Все лучшее, что можно найти в Антарес будет твоим. Со мной ты покоришь мир своим искусством.

– Да-да… безопасность и свежая еда… Он тоже подобное обещал. Вы очень похожи с Багери.

– Его настоящее имя Субадан Багерус. Жалкий трус исковеркал его, удрав с Кардарии по фальшивым документам.

– От чего он бежал? О, кажется, теперь я понимаю, – громко сказала Тарико, выдержав пристальный взгляд госпожи Фалид.

– Так не жадничай, поделись со мной, – вкрадчиво попросила та. – Откройся, как тебе жилось с ним в «Уригучи», я только этого и жду от тебя – искренности. Разве я ее не заслужила?

Люк никогда раньше не видел ее такой рассерженной и в то же время беспомощной. Того и гляди устроит скандал, выгонит неблагодарную девчонку за дверь и прикажет лететь обратно. Скорее всего, в затерянную среди лесов усадьбу, где останется с Люком наедине, будет сама заваривать чай и долго гулять перед сном.

Люк решил ускорить процесс.

– Зачем так шуметь? Я передам, что вам нездоровится и не придется идти на петрианское сборище, а если тошно сидеть в этом склепе, могу прокатить вдоль набережной, в сумраках там зажигают сотни фонариков. Ну как?

– Кто спрашивал твое солдафонское мнение? – едва разжав полные губы, прошипела Мина.

– Иногда оно тебя выручало, – невозмутимо парировал Люк. – В принципе мне все равно, чем заняться на этой унылой планетке, но вам двоим пора развлечься, иначе совсем зачахнете.

– Я хочу выйти к гостям, – отчеканила Мина, царственно глядя на Тарико. – Ты составишь компанию?

– Я пойду с тобой, надену платье, которое ты приготовила, и буду самой искренней обезьянкой на свете. Тебе понравится, – обещала та.

Люк довольно хмыкнул про себя. Тарико Сан оказалась крепким орешком. Прекрасно зная возможности госпожи Фалид, даже не пытается лебезить и угождать в надежде на подачки. Мина заинтригована, но тут есть кое что еще и это касается мрачного чантианина с бешеными глазами. Наверно, бывший любовник Мины. Недавно она запрашивала сведения о нем Управлении, значит, просто так не отстанет.

* * *

В гулком зале звучал старинный петрианский мотив. Пожилой мужчина в традиционном платье, туго стянутом в поясе и расшитом силуэтами морских тварей, играл на флейте. Извлекал нектар блаженства из песка обыденной суеты. Офицеры скучали в креслах, дымили толстыми сигарами, равнодушно разглядывали нарядных женщин, сбившихся в центре, чтобы обсудить новые законы и старые сплетни.

Два телохранителя Джау-Бар застыли у противоположных стен залы, зорко наблюдали за гостями. С появлением госпожи Фалид компания оживилась. Усатый капитан немедленно велел освободить софу и распорядился насчет свежей партии напитков.

Люк Харвит широко улыбался, узнав парочку знакомых ребят. Надо будет найти время перекинуться словечком, привычно отпустить шутку насчет своей должности компаньона при надменной хозяйке. Мина пожала чью-то протянутую руку, погрозила кому-то розовым пальчиком и обняла за плечо Тарико, представляя публике.

– Вот она – ваша героиня! Почти полгода провела в «Уригучи», в тяжелейших условиях создала истинную летопись страданий людских. Народ Петри должен знать, что ожидало женщин во власти жестоких надсмотрщиков.

Тарико казалось, что вокруг нее закружился душистый, пестрый хоровод. Белые лица с ярко накрашенными ртами и тонко выщипанными бровями, – одинаково брезгливое любопытство в льдистых глазах. Директор Магуто скорбно собрал морщины на лбу яйцеобразной лысеющей головы и произнес запутанную невнятную речь во славу доблестной Сианы, покончившей с кровавым режимом Петри.

"А полгода назад сам же пел ему дифирамбы, проклятый притворщик!"

Тарико задыхалась, а дамы вокруг требовали подробного рассказа обо всех злоключениях. Наконец Кауми Чагоро подхватил ее под локоть и, спросив разрешения Мины, усадил на софу ближе к окну.

– Я дважды навещал тебя, но передали, что ты не хочешь никого видеть. Понимаю, тебе тяжело и потребуется время… Я готов ждать сколько угодно.

– Зачем ждать? Тебе что-то нужно?

Кауми смущенно потупился, принялся поправлять белые манжеты рубашки, видевшиеся из-под безупречно черного пиджака.

– Тарико, мы можем снова встречаться и дружить. Ты не против?

– Не уверена, что долго пробуду в городе. Прости, что до сих пор не смогла тебя поблагодарить. Ты очень много для меня сделал, возможно, я не заслуживаю.

– Все наладится, вот увидишь.

– Конечно. Твои родные здоровы?

– О, да! Правда, финансовые дела отца совершенно расстроены, он старается выпутаться из долговых расписок. Недавно мы продали дом за бесценок, хотели покинуть страну, но ничего не вышло.

– Мне жаль. Я могу помочь?

Кауми покраснел и энергично потер пальцами губы, словно испытывая внутреннюю борьбу.

– У меня сохранилось несколько твоих старых эскизов. Ты о них забыла, а я чудом нашел в студенческом альбоме, разбирая вещи на продажу. Мина сказала, за них дадут большую цену после выставки на руинах. Скоро сюда прибудут знатоки искусства со всей системы, ты получишь огромный гонорар, каждый росчерк твоей кисти брызжет золотом.

– Просишь оставить эти работы себе? Они твои, Кауми. Пусть решат хотя бы часть проблем вашей семьи. Что может быть важнее благополучия близких? И если сможешь узнать о Йори…

Тарико почувствовала, как горло охватывает спазм.

– … сообщи мне, пожалуйста.

– Да-да, разумеется. Как ты великодушна! После выставки Мина заберет тебя на Сиану?

– Как пичужку в роскошной клетке? – Тарико первый раз за вечер улыбнулась. – Нет, я сама выберу маршрут.

– Увидимся завтра? Как в прежние времена… Мы давно не были вдвоем. Погуляем в весеннем парке, там убрали все следы нападения, наш любимый фонтан не пострадал, и на ветках все так же резвятся белки. Помнишь, ты кормила их с руки? – в дрожащем голосе Кауми жила надежда, но мысли Тарико невольно вернулись в заснеженный Дайон.

Часто ли Субад ее вспоминает? Посмотреть бы украдкой, как он спит, подложив одну руку под голову и свесив с кровати другую. Дыхание неровное, глазные яблоки бегают под закрытыми веками, челюсти стиснуты так же, как кулаки.

Он плохо отдыхал по ночам, а вот днем ей удавалось его успокоить, стоило только помассировать шею и затылок, мягко погладить ушные раковины, пощипать мочки и коснуться губами виска.

Тарико не ожидала, что воспоминания будут настолько болезненными, нахлынут так внезапно некстати, а потом испугалась отклика собственного тела, потаенных желаний.

Перед внутренним взором появилась обнаженная мускулистая грудь Субада, влажная от пота, который скоро покрыл и саму Тарико, смешался с ее испариной – ей нравилось заниматься любовью у горячего камина, – плавиться, сгорать, кричать и сильнее сжимать бедра, заставляя властного мужчину отдавать себя до последней капли.

«Ты никогда от меня не избавишься. Я был у тебя первым…».

– Но я все же попробую. Я должна попытаться, – выдохнула Тарико и в отчаянии посмотрела на поникшую фигуру Кауми. Он осторожно, словно хрупкую драгоценность, целовал ее запястье.

«Нет, только не с тобой!»

Над толпой восторженных петрианок возвышалась блистательная Мина Фалид. Поводя оголенными плечами, выставив вперед стройную ножку на дизайнерском каблуке в форме древней военной крепости, она щурилась от смеха, видимо, капитан рассказывал скользкий анекдот. Когда ее жадный, ищущий взгляд коснулся распахнутых глаз Тарико и удовлетворился результатом, на губах Мины заиграла плотоядная улыбка.

– Милая, куда же ты скрылась? Господин Чагоро собирается тебя похитить? Ах, проказник! Мы ему этого не позволим.

По приказу вишневого ногтя Мины женщины кинулись к Тарико, мигом окружили ее и наперебой стали выражать сочувствие и симпатию.

– Наш дом всегда для вас открыт, госпожа Сан.

– Вы позволите взять у вас интервью?

– Есть известия о вашем отце? Мы возмущены бесчеловечным приговором… Мы хотим провести собственное расследование.

– Вы уже подумали, где закажете памятник на могилу Агаты Сан, вашей приемной матери. Правда, что у вас были натянутые отношения? Но в ее шпионаж мы, конечно, не верим.

– Знакомство с госпожой Фалид открыло вам двери в большой мир Антарес. Вы будете тратить средства на благотворительность? Хорсаки как никогда нуждается в щедрых патриотах.

Тарико отвечала кратко и сдержанно, пыталась представить рядом умного и корректного Йори – он всегда был тактичен и относился снисходительно к проявлению чужого любопытства.

«Запомни, Тари, люди все равно слушают и помнят больше свои суждения, а чужие слова ценят лишь в той степени, в которой они созвучны с их собственными идеями».

– Это правда, что в «Уригучи» вы пережили групповое насилие?

Тарико вгляделась в серьезное личико девушки и в наступившей тишине поняла, что остальные тоже хотят услышать ответ.

– Нет.

Девушка отпрянула, недоверчиво качая головой. В голосе ее слышалось разочарование и досада.

– У меня другая информация. Почему не хотите об этом говорить? Нельзя молчать в наше время. Виновные должны быть жестоко наказаны. Разве у вас не хватает смелости? Я думала о вас лучше.

Тарико отодвинулась от Кауми и поднялась, поправляя платье, которое неприятно покалывало кожу на животе и натирало под мышками.

– Очевидно, вы мечтаете услышать от меня яркий рассказ об ужасах заключения. Какая сенсация! Тепличный цветочек из благородного дома Сан толпой терзали грязные псы «Уригучи». Я могу и рисунки предоставить. Вот с меня срываю одежду, вот я голышом лежу на земле, закрываясь руками от холода и стыда, а вокруг столпились гогочущие самцы…

Закрытая выставка, билеты за тройную цену. Уверена, желающих посмотреть будет больше, чем на официальном показе сценок из лагерного быта. Вам нужны смачные подробности? Понимаю, без них имидж невинной жертвы режима будет не так интересен.

– Ты преувеличиваешь, дорогая! – важно сказала Мина. – Тебе уготована роль нежного цветочка, сохранившего лепестки целыми в стальных объятиях Дайона, а извращенные привычки лагерных псов нам опишет другой персонаж. А вот и она!

Быстрые, легкие удары каблучков по паркету заставили присутствующих повернуться к раскрытым дверям. Скоро в их проеме появилась женщина средних лет с искусным макияжем на несколько оплывшем лице. Короткие волосы спрятаны под красный платок – цвет вызова и борьбы. Под черным простым платьем угадывался корсет. Бордовые туфли и коралловый платок на шее дополняли образ. Памукаси поклонилась и решительно вышла на середину залы.

– Приветствую вас, господа! Хвала богам – сианские миротворцы вошли в «Уригучи» и предотвратили кровавую резню. Мой номер двести восемьдесят шесть. Я была обречена на позорную гибель в ходе долгой агонии, но по счастливой случайности стою перед вами, как свидетель преступлений пособников Петрианы. Я готова признаться во всем.

Толпа отхлынула от Тарико и устремилась к новому объекту.

– Кто же вы? Как вам удалось спастись?

– Лагерь разрушен? Что стало с его начальником?

Памукаси снова поклонилась, придав набеленному лицу постное выражение.

– Субад Багери скоро предстанет перед судом. Сполна ответит за насилие и произвол.

Женщины потрясенно ахнули, а Мина захлопала в ладоши, не спуская смеющихся глаз с Тарико.

– Я надеюсь, ему подберут достойное наказание.

Люк Харвит задумчиво поскреб ногтем подбородок. Так вот зачем был нужен этот дешевый фарс… Всего лишь сунуть старого любовника за решетку после публичного унижения. И ведь как красиво Мина повела игру – опека над несчастной художницей, помощь в восстановлении Хорсаки, привлечение мировой общественности к нуждам маленького, гордого народа.