Текст книги "Через мой труп"
Автор книги: Рекс Стаут
Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Время шло уже к одиннадцати, когда позвонил японский император. Так, во всяком случае, была обставлена церемония звонка. Сначала женский голос попросил к телефону мистера Вулфа, я спросил – кто его спрашивает, и женщина ответила, что мистер Барретт. Я попросил передать мистеру Барретту трубку, а она сказала, чтобы я подождал. Я подождал. Наконец мужской голос произнес, что хочет говорить с мистером Вулфом; я спросил, он ли мистер Барретт, и он ответил, что нет, но, в свою очередь, потребовал, чтобы я подозвал к телефону Вулфа. Я спросил, кто хочет говорить с Вулфом, и он ответил, что мистер Барретт. Тогда я снова попросил подозвать мистера Барретта и опять услышал, что должен подождать. Так вот мы развлекались. Наконец, когда борьба пошла уже по третьему кругу, я услышал в трубке нечто более определенное – расслабленный вкрадчивый голос:
– Барретт у телефона. Мистер Вулф?
– Дональд Барретт?
– Нет, нет, Джон П. Барретт.
– А, отец Дональда. Из фирмы «Барретт и Дерюсси»?
– Да, мистер Вулф, вы…
– Минуточку. С вами говорит Арчи Гудвин, доверенный помощник мистера Вулфа.
– Я думал, что меня соединили с мистером Вулфом.
– Нет. Я всех переспорил. Мистер Вулф занят до одиннадцати часов, но я могу передать ему послание.
– Э-э… – Молчание. – Что ж, передайте следующее: я хотел бы, чтобы мистер Вулф как можно скорее перезвонил мне в контору.
– Нет, сэр, ничего не выйдет. Он никогда не звонит по телефону.
– Но у меня очень важное дело. Даже срочное. Хорошо бы, чтобы мистер Вулф…
– Нет, сэр, это бесполезно. Мистер Вулф по деловым вопросам принимает только у себя в конторе. Он не перейдет на другую сторону улицы, даже если ему посулят весь золотой запас Америки.
– Но это просто нелепо!
– Да, сэр. Я всегда так говорил. Но обсуждать это бесполезно – случай клинический.
Секунд десять трубка выразительно молчала. Потом:
– Где находится ваша контора?
– Дом пятьсот шесть по Западной Тридцать пятой улице.
– Мистер Вулф проводит там весь день?
– И ночь тоже. Контора расположена в его собственном доме.
– Что ж… я еще подумаю. Спасибо.
Вулф спустился из оранжереи несколько минут спустя, просмотрел почту, проверил, заправлена ли авторучка, позвонил, чтобы Фриц принес пива, и пробежал глазами три страницы отчета, которые я успел отстучать. Лишь тогда я поведал ему о переговорах с Барреттом. Вулф внимательно выслушал, поблагодарив меня небрежным кивком. Решив, что неплохо бы расшевелить лентяя, я заметил, что он и так уже втянут в дело из чувства семейного долга, что он сорит деньгами направо и налево, в связи с чем было бы глупо и недальновидно не заиметь еще одного клиента в придачу к мисс Тормик, тем более такого, как Джон П. Барретт, которому явно не терпится поучаствовать в общей потехе. Я также рассказал о том, что первая сотня барреттовских денег уже прошла через мои руки и было бы обидно останавливаться на достигнутом. Впрочем, пробить дырку в его броне мне помешало появление самой клиентки – Фриц возвестил о том, что пришла мисс Тормик, и ввел ее в кабинет.
На ходу поздоровавшись с Вулфом, Нийя, не замечая меня, прошагала к его столу и решительно потребовала:
– Где бумага? Вы ее получили?
– Да, она у меня, – ответил Вулф. – Сядьте, пожалуйста.
– Я… Мне нужна бумага!
– Арчи, отдай ей бумагу.
Я подошел к сейфу, открыл его и вынул конверт, адресованный Солу Пензеру. Достав из него бумагу, я протянул ее Нийе, а конверт выбросил в корзинку для бумаг. Нийя развернула бумагу и просмотрела ее.
Вулф протянул руку.
– Дайте мне посмотреть.
Мисс Тормик даже ухом не повела. Вулф нахмурился и повторил свою просьбу, уже настойчивее. Нийя неохотно отдала ему бумагу, но сама не спускала с нее глаз. Вулф быстро пробежал ее глазами, свернул вчетверо и спросил:
– Где мисс Лофхен?
– В фехтовальной школе. Сказала, что едет туда.
– Но ведь сегодня не может быть занятий.
– Не знаю. Так она мне сказала.
– Вы видели ее утром?
– Естественно. Мы живем вместе в маленькой квартирке на Тридцать восьмой улице. – Нийя протянула руку. – Отдайте мне…
– Подождите. Не знаю, почему я решил, что вы приедете ко мне вместе с мисс Лофхен – глупо, конечно, но я сам виноват. Тем не менее именно она оставила здесь документ, так что только ей я могу его вернуть. Если она…
– Я сама ей передам.
– Нет. Я не согласен. Арчи, возьми. Поезжай вместе с мисс Тормик к Милтану и отдай бумагу мисс Лофхен. Так мне спокойнее.
– Но это же дикость! – возмутилась клиентка. – Какая разница, кому отдавать бумагу – мне или Карле?
– Возможно, никакой. Но так мне удобнее. Так аккуратнее. – Вулф отдал мне бумагу и хмуро воззрился на дочь. – Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что делаете. Надеюсь также, вы понимаете, что происходит. Я не понимаю. Мистер Фабер уже дважды приходил сюда, чтобы попытаться завладеть этой бумагой.
– Вот как? – Нийя поджала губы. – Приходил к вам?
– Да. Второй раз – чуть больше часа назад, причем мистер Гудвин вышел из себя и стукнул его по лицу. Так что вы, девушки, должны понимать, чем грозит вам…
– Мы понимаем.
– Очень хорошо. И вы по-прежнему рассчитываете закончить свое… дело… сегодня?
– Да.
– Когда и где?
Мисс Тормик покачала головой.
Вулф пожал плечами.
– Вы встречались сегодня утром с мистером Кремером? – поинтересовался он.
– Встречалась, но не с мистером Кремером. Какой-то полицейский отвез меня в полицейское управление, и там со мной говорили двое. Оттуда я поехала прямиком к вам.
– Вы рассказали о том, что нашли эти штуки в своем кармане и про все остальное?
– Да.
– Они не задавали вопросов о ваших политических целях?
– Нет, конечно. С какой стати? Ведь они ничего об этом не знают.
– За вами следили, когда вы вышли из полицейского управления?
– Я… – Нийя прикусила язык. Немного помолчав, она сказала: – Не знаю. Не думаю. Если вы настаиваете… У меня нет времени. Я все равно должна повидаться с Карлой, но если он собирается…
Вулф кивнул.
– Ладно. Пф! Арчи, отдай бумагу мисс Лофхен в присутствии мисс Тормик.
Я предложил:
– Фред в гостиной. Он мог бы…
– Нет. Сам.
– Но через полчаса придет Кремер.
– Я знаю. Возвращайся как можно скорее.
Я проводил Нийю к выходу. «Родстер» стоял напротив крыльца, где я его и оставил. Мы забрались в машину, я запустил двигатель, с минуту разогревал его, потом включил передачу, и мы поехали. Нийя сидела с отчужденным видом. Не знаю, что было у нее на уме, но ко мне ее мысли определенно отношения не имели. Смирившись, я не открывал рта за все время непродолжительного путешествия на Сорок восьмую улицу.
На другой стороне улицы напротив заведения Милтана собралась небольшая толпа, а перед входом патрулировал полицейский. Пока мы шли к входным дверям, фараон придирчиво осмотрел нас, но останавливать не стал. Ни в вестибюле, ни в приемной не было ни души, но из кабинета Милтана доносились приглушенные голоса. Мы заглянули туда и увидели, что Жанна Милтан сидит за столом в кресле, а по другую сторону стола расположились двое сыщиков с блокнотами. Муж Жанны с потерянным видом и несчастной физиономией мерил шагами комнату, время от времени сокрушенно покачивая головой. Увидев нас, один из сыщиков задрал голову и рявкнул:
– Что вам надо?
– Все в порядке, – приветливо отозвался я. – Мы по личному делу.
Нийя остановила Милтана и спросила:
– Мисс Лофхен наверху?
– Никого наверху нет, – простонал Милтан. – Здесь совсем пусто. Мы разорены. Мистер Гудвин, вы можете мне сказать…
– Прошу прощения, но мне нечего вам сказать. А утром мисс Лофхен была здесь?
– Да, она заходила, но сейчас ее нет.
– А давно она ушла?
– Господи, откуда мне знать? Может, полчаса назад. – Милтан хлопнул себя по лбу и посмотрел на Нийю. – Она просила вам что-то передать, если вы придете…
Раздался голос Жанны Милтан:
– Она уехала домой, мисс Тормик.
– Да, верно, – согласился Милтан. – Это она и просила передать. Что едет домой. И больше ничего. Она уехала домой.
– А что вы от нее хотели? – спросил сыщик.
– Подсказать фаворита на предстоящих скачках, – ухмыльнулся я. – Идемте, мисс Тормик.
Мы вышли на тротуар. Я спросил:
– Значит, говорите, на Тридцать восьмой улице? Западной или Восточной?
Нийя нежно улыбнулась.
– Право, это такая глупость. Зачем вам со мной ехать? Неужели вы думаете, что я не отдам ей бумагу?
– Что вы, нет, конечно, – заверил я. Какой, скажите, смысл был мне препираться с будущей женой? – Я бы с радостью отдал вам бумагу, но мне все равно нужно ехать в том направлении. К тому же если я ослушаюсь Вулфа, он меня уволит. Какой у вас адрес?
– Дом четыреста четыре. Восточная Тридцать восьмая улица.
– Это займет всего лишь… Извините, я сейчас. – Я заметил кое-что занятное. – Залезайте в машину, а я сейчас вернусь.
Я зашагал к такси, которое стояло футах в двадцати позади нашего «родстера». Несколько секунд назад я заметил, как пассажир такси внезапно резко пригнулся, чтобы скрыться с моих глаз. Когда я всунул голову внутрь, таксист сказал:
– Занято.
– Вижу, – ответил я и вытянул шею, чтобы получше рассмотреть Фреда Даркина, съежившегося на сиденье. Стало быть, Вулф приставил «хвост» к собственной клиентке. – Просто хотел сберечь ваши нервы и время. Четыреста четыре, Восточная Тридцать восьмая улица.
Я вернулся к «родстеру», сел на водительское сиденье, запустил мотор и сказал Нийе, что обменялся парой любезностей со своим закадычным дружком, русским графом, который разъезжал в такси для поправки здоровья. Нийя промолчала. Вся в папочку. Должно быть, погрузилась с головой в балканскую историю или, по меньшей мере, – в ту ее часть, в которую сейчас влипла. В отместку всю дорогу я был нем как рыба.
Прямо напротив дома 404 оставалось свободное место, где я и остановил машину. Домик оказался довольно старым, одним из тех, которые превращали в многоквартирные, отгораживая лестницу и возводя поперечные перегородки. Крыльцо из восьми ступенек, вестибюль с почтовыми ящиками и кнопками звонков и дверь в узкий коридор. Нийе даже не пришлось доставать ключ, потому что дверь была приоткрыта. Я пропустил девушку вперед. Мы поднялись по темной лестнице на третий этаж. Нийя остановилась перед ближайшей к лестнице дверью и попыталась нащупать в сумочке ключ. Потом, должно быть, решила, что проще попытать счастья по-другому, и позвонила – звонок был громкий, я слышал, как он дребезжал внутри квартиры. Однако открывать никто не спешил, и Нийя, позвонив еще пару раз, в сердцах процедила:
– Он же сказал, что она поехала домой.
– Угу. Ключ-то у вас есть?
Она снова порылась в сумочке и на этот раз отыскала ключ. Отомкнула дверь, зашла, сделала четыре шага и остановилась как вкопанная. Я заглянул через ее плечо и увидел, что ее испугало: на полу в неестественной позе распростертое тело человека, которого пару часов назад я угостил ударом кулака.
Прежде чем я успел ей помешать, Нийя вздернула голову и завопила что было мочи:
– Карла!
Глава 13
– Вы не могли бы заткнуться? – раздраженно попросил я.
Нийя даже не пошевелилась. Я обошел вокруг и заглянул ей в лицо. Похоже, сотрясать стены она уже не собиралась, так что я оставил ее и присел на корточки перед трупом. Одного взгляда оказалось вполне достаточно. Пораскинув мозгами, я встал, посмотрел на Нийю, грудь которой судорожно вздымалась, и сказал:
– Самое неприятное, что у меня в кармане эта бумажка.
Нийя подняла голову и еле слышно прошелестела, едва шевеля губами:
– Отдайте ее мне.
– Разумеется. Блестящая мысль.
Я обогнул стол, подошел к окну, выходящему на Тридцать восьмую улицу, приподнял его, выглянул наружу и увидел как раз то, на что и рассчитывал. Я повернулся к девушке и спросил:
– У вас нервы крепкие?
– Да.
– Тогда подойдите сюда.
Она подошла, быстро и бестрепетно. Я попросил, чтобы она выглянула из окна и посмотрела вниз.
– Видите бело-серое такси возле тротуара посередине квартала?
– Да.
– Подойдите к нему и спросите у пассажира, он ли Фред Даркин. Он ответит, что да. Скажите, что он мне срочно нужен здесь, но ничего не объясняйте, чтобы таксист не услышал. Приведите Даркина сюда. Я буду следить за вами из окна на тот случай, если вам вдруг захочется сделать ноги…
– Не захочется.
– Хорошо. Только, пожалуйста, побыстрее. И знайте – вы славная и смелая девушка.
Нийя отправилась выполнять поручение. Несколько секунд спустя она уже вышла на улицу, сбежала с крыльца, быстро прошагала к такси, открыла дверцу, что-то сказала и повернула обратно уже вместе с Фредом. Не будучи знатоком повадок черногорок, оказавшихся в трудном положении, я оставался на посту у окна до тех пор, пока Фред с Нийей не вошли в комнату. При виде того, что лежало на полу, Фред остолбенел.
– О, дьявольщина, – пробормотал он и испуганно посмотрел на меня.
– Нет, – покачал головой я. – На сей раз я невиновен. Никто больше не испортит физиономию этому бедолаге. – Я вынул из кармана бумагу. – Вот кое-что важное. Поскольку труп обнаружил я, уйти я не могу, а в свете кое-каких событий, случившихся вчера, меня могут обыскать с ног до головы. Возьми эту… Эй, стой, бесовка!
Нийя сделала неуловимый фехтовальный выпад, выхватила бумагу у меня из руки и отпрянула назад, прижимая к груди добычу.
– О, черт! – покачал я головой. – За вами и молния не поспеет. Но вы поступили глупо. Вам ведь тоже придется оставаться здесь – я уж об этом позабочусь. Когда нагрянут полицейские, они обыщут здесь все, в том числе и нас, причем нас – особенно тщательно. Бумажка эта им нужна как воздух. Отдайте ее Фреду. Хорошо?
Нийя судорожно дышала.
– Не упрямьтесь, черт возьми? Только Фред может вынести ее отсюда. Отдайте!
Фред протянул руку.
– Давайте же.
– А что он с ней сделает?
– Будет ее холить и лелеять денно и нощно.
Нийя не шелохнулась. Я шагнул вперед, вырвал бумажку и отдал ее Фреду.
– Ступай вниз, – велел я. – Отошли прочь такси, садись в мой «родстер», поезжай к Вулфу и отдай бумагу ему, если он один. Если у него кто-то есть, пусть Фриц вызовет Вулфа на кухню – передашь бумажку там.
– Сказать ему…
– Я сам ему позвоню. Если тебя будут допрашивать, расскажешь только про то, что здесь видел, а про бумагу не упоминай. В контору я тебя посылаю потому, что полицейские наверняка вцепятся в меня мертвой хваткой и продержат бог знает сколько, а в мое отсутствие ты будешь нужен Вулфу. Договорились?
– О'кей. – Фред повернулся, чтобы идти.
– Погоди. Задержись на минутку.
Я принялся шарить по комнате. Заглянул за диван и даже под него, проверил стенной шкаф и уже прикоснулся к ручке двери, ведущей в спальню, когда Фред прорычал:
– Эй, ты не забыл про отпечатки?
– Черт с ними, с отпечатками. Имею же я право поискать убийцу.
Я продолжил свое занятие и не успокоился до тех пор, пока не проверил все места, где мог затаиться преступник. Много времени у меня это не заняло, поскольку в квартирке была одна ванная, кухня и две спаленки. Я вышел в переднюю и сказал Фреду:
– Все, можешь топать.
Фред поспешно отчалил.
Я посмотрел на Нийю.
– Вы уже дрожите. Присядьте лучше.
Нийя помотала головой.
– Со мной все в порядке. Но я… я… Карла… Где она?
– Представления не имею. – Я подошел к столу, на котором стоял телефонный аппарат, и снял трубку.
– Но подождите… пожалуйста! Почему нам нельзя просто уйти? Уйти и поискать Карлу?
– О, замечательно! – Я начал накручивать диск. – У вас порой случаются настоящие озарения. Как вчера, например, когда вы засунули эту штуку мне в карман. Просто запереть дверь и уйти, да? Когда эти ребята, что берут интервью у Милтана, знают, что мы поехали сюда? Да еще таксист…
– Ниро Вулф слушает, – пробурчала трубка.
Я понизил голос до шепота.
– Привет, босс. Просьба соблюдать осторожность.
– Согласен.
– Кремер там?
– Да.
– Отвечайте одними междометиями, чтобы можно было наврать, будто звонили из Армии спасения. Мы ездили к Милтану и узнали, что Карла там была, но уехала домой. Тогда мы отправились туда, в дом четыреста четыре по Восточной Тридцать восьмой улице. Адрес запомнили?
– Да.
– Старый дом, без лифта, третий этаж. Нийя отперла дверь своим ключом. На полу лежал Рудольф Фабер без признаков жизни. В пиджаке слева на груди дырка. Рубашка залита кровью. Оружие не обнаружено. Карлы дома тоже не оказалось. Звоню прямо отсюда, Нийя стоит рядом со мной…
– Одну минуту. Мне было доверено…
– Тут все в порядке. Фред следил за нами, я послал за ним Нийю, и сейчас это уже у него, а он едет к вам. Установить, что он побывал здесь, легче легкого – нас это тоже касается. Кто-то все второпях перерыл – ящики выдвинуты, на полу разбросаны вещи и так далее. Телефон здесь такой: Хэммонд три-сорок пять ноль пять. Мне продолжать?
– Нет.
– Повесить трубку, чтобы вы пустили в ход свой гениальный мозг, и перезвонить снова через три минуты?
– Нет. Оставайтесь там вместе с мисс Тормик. Здесь у меня мистер Кремер, и я ему все передам. Не вешай трубку.
Я услышал его голос, а потом до меня донеслись громкие звуки – должно быть, Кремер кувыркался от злости. В следующую секунду мне в ухо проорали:
– Гудвин!
– Да, сэр, слушаю вас.
– Оставайся на месте! Понял?
– Да, сэр.
Вот и все, если не считать щелчка брошенной трубки. Я дал отбой, прошагал к Нийе, взял ее за локоть, увлек к креслу и усадил.
– Они нагрянут минут через пять. Или даже быстрее. На сей раз первым подоспеет сам инспектор Кремер. И теперь вы уже точно втянуты в дело об убийстве. Здесь, в собственной передней. Что вы собираетесь рассказать Кремеру?
Нийя подняла голову и посмотрела на меня в упор. Она не моргала, но подбородок мелко дрожал. Девушка пожала плечами.
– А что я могу рассказать?
– Не знаю что.
– Ничего.
– Этого мало. При данных обстоятельствах. Его ухлопала ваша подруга Карла?
– Не знаю.
– Или вы сами?
– Вы же знаете, что нет!
– Не знаю. Много у вас здесь секретных шифров, компрометирующих бумаг про боснийские леса, концессии и плутни «Барретт и Дерюсси»?
– Нет, здесь ничего нет. Я очень осторожна.
– Да, очень. Я что хочу сказать, если вы станете отпираться и утверждать, что никогда и в глаза не видели Фабера и не представляете, с какой стати его пришили именно здесь, вам придется туго. Если будете говорить правду – другое дело, но если решите лгать, вам нужно быть поизобретательнее. Беда еще в том, что тот, кто убил Фабера, лишил вас алиби в убийстве Ладлоу. Я не пытаюсь вас запугать, но хочу, чтобы вы…
Зазвонил телефон, я подошел и снял трубку.
– Телефон Хэммонд три…
– Арчи, мистер Кремер приедет с минуты на минуту.
– Ах, какой кошмар!
– Как мисс Тормик?
– Замечательно. Уверяет, что у нее память отшибло.
– Шок?
– Нет, просто ничего не знает.
– Когда ее будут допрашивать о ее передвижениях после десяти утра – в это время Фабер ушел от нас живой, – она должна дать согласие отвечать только в присутствии своего адвоката. При данных обстоятельствах эта мера вполне оправдана.
– Я ей передам.
– Непременно. Я договорюсь с мистером Паркером, чтобы он представлял ее. А что она говорит про мисс Лофхен?
– Тоже без понятия. Войдя и увидев, что лежит на полу, она первым делом завопила: «Карла!»
– Понимаю. Что ж, очень плохо. Кстати, куда ты дел записи о размножении гибридов онцидиума? Я хотел бы кое-что уточнить.
– Боже всемогущий! – Я всплеснул руками. – Ваша дочь тут сходит с ума от ужаса, я сижу с руками, обагренными кровью Фабера, а вы несете какую-то чепуху о всяких дурацких… Почему бы вам вместо этого не поупражнять свои гениальные мозги?
– Я не могу работать, когда работать не с чем. Постарайся вернуться как можно скорее. Куда ты подевал эти записи?
Я рассказал. Он поблагодарил и положил трубку. Я взглянул на Нийю, которая сидела, сжав губы и сцепив пальцы, и мрачно заметил:
– Ну и субъекта вы себе выбрали в приемные отцы. Знаете, чем он развлекается? Изучает, как размножаются орхидеи, которые он высадил год назад! Кстати, он передал, чтобы вы отвечали на любые вопросы, которые вам будут задавать полицейские по поводу всех ваших сегодняшних передвижений начиная с десяти утра. На все другие вопросы отвечать отказывайтесь, пока не посоветуетесь с адвокатом. Он предоставит вам своего.
– Адвоката – мне?
– Да.
Вдали за открытым окном послышался вой полицейской сирены.
Глава 14
В пять минут третьего Вулф допил последнюю каплю послеобеденного кофе, отставил чашечку в сторону и издал два четких и совершенно различных звука. Первый означал удовольствие и удовлетворение, полученное от ближайшего прошлого – того часа, что он провел за обеденным столом; второй – тоску по поводу ближайшего будущего, которое воплощалось в рассевшейся в красном кожаном кресле махине – инспектор Кремер собственной персоной пожаловал ровно в два часа и с тех пор ждал в кабинете.
Мы с Вулфом вошли в кабинет и расселись по своим местам. Конец незажженной сигары во рту Кремера описал восьмерку.
– Сожалею, что вы из-за меня так скомкали свой обед, – съязвил он.
Вулф отрыгнул.
Инспектор излил свой яд на меня.
– Не придумал чего-нибудь новенького по поводу того, зачем вам с мисс Тормик понадобилось ехать к ней домой?
Я потряс головой.
– Нет, сэр. Как я вам уже говорил, мы поехали туда, чтобы увидеться с мисс Лофхен.
– И зачем она вам потребовалась?
– Я собирался привезти ее сюда, к мистеру Вулфу. Обговорить кое-какие дела.
– А что – ее разбил паралич?
– Оставьте, мистер Кремер, – поморщился Вулф. – Сами понимаете – это ребячество. Размахивать кулаками – не лучший аргумент в спорах. Не думаете же вы, что вам удастся вырвать у мистера Гудвина признание, если у них с мисс Тормик и впрямь было какое-то важное дело?
Кремер отрешенно жевал сигару, потирая кончики пальцев. Наконец он сказал:
– Я вот сидел тут и думал…
Вулф сочувственно кивнул:
– Да, здесь хорошо думается. Уличный шум почти не мешает.
Молчание.
Кремер изрек:
– Я отнюдь не дурак…
Вулф снова кивнул:
– Всем нам порой так кажется. Это все яд самомнения. Но страшного ничего нет – нужно только всегда держать под рукой противоядие.
– Я вовсе не тщеславен, черт побери! – взорвался Кремер и вынул сигару изо рта. – А имел я в виду, говоря, что я не дурак, то, что я прекрасно понимаю – только здесь, сидя в вашей конторе, я могу получить хоть какую-то наводку.
– Могу лишь повторить, что здесь и в самом деле хорошо думается.
– Да. Только я не об этом говорю. Я говорю о вас. Вокруг этого дела создали завесу тайны. Почему – я не знаю, но вам-то это известно, как пить дать. Я, конечно, не рассчитываю, что вы мне выложите всю подноготную, но намекать вам и прежде случалось, и я не вижу причин, почему бы вам не намекнуть и сейчас. Не удивлюсь, если вам уже известно, кто убил Ладлоу и Фабера.
– Вы ошибаетесь. Я этого не знаю.
– Но вы наверняка знаете что-то такое, чего не знаю я. Возьмем, к примеру, вашу клиентку. Почему эта девушка стала вашей клиенткой? Разве она способна заплатить сумасшедший гонорар, к которому вы привыкли? Ясное дело – нет. Тогда кто вам заплатит? Это-то вы знаете? Естественно, да. Вы беретесь за дело только тогда, когда это вам выгодно. Даром у вас и песка в пустыне не допросишься. Почему, кстати, Даркин торчал там в такси? Гудвин сам признает, что позвал его в квартиру, а потом отослал сюда в машине. В вашей машине. Держу пари, что он прихватил с собой и Лофхен.
– Вздор. Фред приехал сюда один и по дороге никуда не заезжал.
– Это вы говорите.
– Можете спросить Фрица, который открыл дверь.
– Чушь собачья! Какой смысл расспрашивать людей, которые работают на вас? Ничего, мы найдем Лофхен, да и Зорка никуда от нас не денется, будьте уверены.
– Так вы еще не напали на их след?
– Нет еще. Но нападем. За Лофхен следил наш человек, но он еще не докладывал, так что нам неизвестно, где она. И еще: Зорка была здесь у вас…
– Она была пьяна.
– Но не настолько, чтобы не суметь удрать по пожарной лестнице. Если верить вам. – Кремер ткнул в направлении Вулфа сигарой. – Вы отдаете себе отчет, что на сей раз мне ничего не стоит пришить вам обвинение в укрывательстве улик?
– Сомневаюсь. Впрочем, можете попытаться.
– Я бы попытался, но не могу. И причина весьма серьезная. И комиссар и окружной прокурор всячески пытаются замять эту историю.
Брови Вулфа взметнулись вверх.
– В самом деле?
– Да. Я говорил, что все это дело покрыто мраком. Терпеть не могу такую мерзость. Я полицейский. Мне платят за то, чтобы, посмотрев на труп, я решил – убийство это или нет, и если да, то отыскал преступника и доказал его вину. Вот за что мне платят. В девяноста девяти случаях из ста руководство мне помогает, но время от времени какие-то политики или иные влиятельные особы вмешиваются и пытаются повязать мне руки. Я не люблю и не потерплю, чтобы мне вставляли палки в колеса. – Кремер всунул сигару в рот и опустил тяжелые кулаки на подлокотники кресла. – Никогда не потерплю.
– И вам пытаются помешать именно сейчас?
– Да. Британский консул позвонил комиссару, чтобы выразить озабоченность по поводу убийства британского подданного и так далее. Вчера в одиннадцать вечера они с комиссаром встречались, а сразу после встречи консул связался с Лондоном. Утром я спросил комиссара, в чем дело, но тот ответил, что британский консул ничем нам помочь не в состоянии, однако надеется на то, что правосудие восторжествует. Хотя шансов на это не больше, чем на знойную зиму. Затем, немного позже, во время разговора с окружным прокурором я предложил, чтобы он связался с Британским посольством в Вашингтоне, но прокурор напрочь отказался, заявив, что, по его глубокому убеждению, расследование в этом направлении никуда не приведет. Довел меня до того, что я сам едва не позвонил в Вашингтон!
– А почему, кстати говоря, нет?
– Потому что я слишком стар, чтобы искать другую работу. Зато буквально через пять минут после того, как я добрался туда на Тридцать восьмую улицу, я позвонил генеральному консулу Германии и спросил его прямо в лоб про Фабера. Представляете, у консула хватило наглости заявить мне, что он не имеет ни малейшего понятия о том, чем занимается в Нью-Йорке Фабер! Хотя еще накануне, когда речь шла об убийстве Ладлоу, сказал мне, что за Фабера ручается головой! Тогда я позвонил в Вашингтон, в посольство Германии, но там мне тоже дали от ворот поворот. Какого черта эти страны засылают к нам таких типов, о деятельности которых и упомянуть-то вслух стыдятся? Даже после их смерти.
Вулф потряс головой.
Кремер некоторое время молча пялился на него, потом вдруг произнес:
– Я отправил телеграмму в Югославию, в Загреб.
– Вот как? – безмятежно поинтересовался Вулф.
– Да. Это город, из которого приехали эти две девушки. Он, во всяком случае, указан в их паспортах. По словам девушек, в Америку они приехали, потому что это страна неограниченных возможностей. Им задали вопрос, почему они тогда прибыли не как беженцы, а по гостевым визам? Они ответили, что хотели сначала посмотреть и удостовериться, такова ли на самом деле Америка, как ее описывают.
– Осторожничают, – буркнул Вулф. – В телеграмме вы, конечно, спрашиваете, не уличены ли они в какой-нибудь деятельности против Британской империи. Сомневаюсь, чтобы вам удалось чего-нибудь добиться. Если они работают на югославское правительство, вам ничего не ответят. Если на кого-то другого… Загреб – столица Хорватии, а тамошние власти вряд ли захотят вам помочь. Могу я спросить, почему вы так заинтересовались именно этими девушками?
– Это вовсе не так. Я навожу справки обо всех. Но сейчас – чему вы удивляетесь? Ведь одна из них исчезла. Да и Фабера как-никак закололи в их квартире. Тормик по-прежнему ваша клиентка?
– Да.
– Если она ни в чем не виновата, вы зря запрещаете ей давать показания.
– Я так не считаю.
– А я считаю. – Кремер отбросил сигару и откинулся на спинку кресла. – Откровенно говоря, я ее вовсе не подозреваю. Главным образом, по двум причинам. Во-первых, она ваша клиентка. Это само по себе немало. Во-вторых, убийство Фабера разрушает ее алиби в убийстве Ладлоу. Не настолько же она глупа. В четверть десятого утра ее выпустили из управления, но приставили «хвоста». Она села в такси. На Кэнал-стрит внезапно выскочила и скрылась в подземке. Мой сыщик подрастерялся и в толпе не поспел за ней, а тут как раз и поезд подошел. Вопрос в том, что она делала до десяти минут двенадцатого, когда пришла к вам?
– А что она говорит?
– По ее словам, она сказал таксисту, чтобы он отвез ее к вам, но по дороге сообразила, что вполне успеет добраться на метро до Милтана, чтобы поговорить с мисс Лофхен. В метро же она поняла, что время поджимает, вылезла на станции «Гранд-Сентрал», позвонила оттуда мисс Лофхен, села в другое такси и поехала к вам.
– Она позвонила мисс Лофхен? К Милтану?
– Да. Мы проверили. Милтан сам снял трубку, узнал голос мисс Тормик и позвал мисс Лофхен. Примерно без четверти одиннадцать.
– А о чем, по ее словам, мисс Тормик говорила с мисс Лофхен?
– Она заявила, что это не мое дело.
Вулф вздохнул.
– Попробуйте это опровергнуть.
– Да, я и сам понимаю. Поэтому и говорю, что вовсе не подозреваю ее в убийстве.
– А кого подозреваете? Мисс Лофхен?
– Откуда мне знать, черт возьми? – Кремер выпрямился и снова сжал кулаки. – Разве я не признался, что ни черта в этом деле не понимаю? Ни ухом ни рылом. Я даже не представляю, кто мог находиться в квартире девушек от десяти утра, когда Фабер ушел от вас, до того времени, когда Гудвин с мисс Тормик нашли его там зарезанным. У нас нет ни одного свидетеля. Мы продолжаем расспрашивать жильцов этого и окрестных домов, но пока тщетно. Сами знаете, насколько это тяжело.
Он стукнул кулаком по подлокотнику.
– А что будет, если мы и найдем свидетеля? Пусть бы даже я сам стоял на тротуаре и видел, как она вошла в дом вместе с Фабером, а потом вышла без него. Что из этого? Если встанет вопрос, она ли убила Фабера или Ладлоу, что я отвечу? А? Когда дело выносится на суд присяжных, принято представлять не только доказательства, уличающие преступника, но и причину убийства. Побудительный мотив. Так уж заведено. Сейчас же я нахожусь в таком положении, что с равным успехом могу обвинить в содеянном Гудвина, заявив, что он зарезал Фабера складным ножом.
– Я не ношу складного ножа, – возразил я. – Только перочинный ножичек.
– Не слишком ли вы узко мыслите? – спросил Вулф. – Может быть, стоит…
– Я вообще никак не мыслю. Здесь и мыслить-то нечего. Мы проверяем всех и каждого. В том числе тех, кто вчера вечером был у Милтана. Юный Гилл был у себя в конторе. Один исключается. Милтан с женой находились у себя. Трое исключаются. Остается шестеро. Дрисколл в половине одиннадцатого отправился прогуляться и вернулся в контору в одиннадцать тридцать. Дональд Барретт уверяет, что сидел в конторе, но опрос свидетелей еще не окончен, так что о его алиби говорить еще преждевременно. Лофхен, Тормик и Зорка. Двое из них исчезли. Белинда Рид вышла из своей квартиры в начале одиннадцатого, но еще не вернулась.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.