Текст книги "Запретный Дворец"

Реми Боле
Запретный Дворец

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована иллюстрация:

© Grandfailure / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

* * *

Акт 1

1

Шари была раздражена. Накалена до предела, как оставленная среди углей кочерга. Вот-вот её вытащат, и она обожжёт чьи-то руки, а если не обожжёт, то зашипит уж точно.

Её раздражало абсолютно всё. Сунув большой палец в рот, она яростно грызла ноготь и злилась на то, что они растут слишком быстро. Поймав неодобрительный взгляд прошедших мимо девушек, Шари хмыкнула про себя и нахмурилась ещё сильнее. Её бесило, что скоро совсем сносятся сандалии и что, по слухам, Тари опять украл чьё-то ожерелье. Она найдёт его под потолком, если встанет на табурет, или придётся лезть на крышу и раскапывать ворохи листьев.

Почему с такой страстью к драгоценностям и снисходительным взглядам грифон ещё не научился говорить? Хотя даже если бы и научился, думала Шари, то всё равно бы скрывал, потому что слишком умён, чтобы влезать в разговоры раттов.

Ей нужно было остыть. От вспотевшей ладони стала влажной ручка корзины, полной груш. Всё, чего она желала, – это обойтись без встреч с приятелями по пути в госпиталь. И с неприятелями ей тоже видеться не хотелось.

Проходя мимо доски объявлений, Шари опять наткнулась взглядом на красочный лист бумаги. Первая красавица Стирданора готовилась выйти замуж за приехавшего из столицы богача, эту новость обсуждали уже неделю, хотя самих жениха и невесту никто не видел примерно столько же. Гуляли вести о том, что они уехали в Слайсепт знакомиться с семейством супруга, а также что пара тайно сбежала, чтобы пробраться в Нижний мир и купить там собственность. Правда была неизвестна и никого не интересовала.

Шари бы высунула язык на изображение высокомерного лица девушки чуть постарше себя. Художник сделал её ещё бледнее, чем она старалась казаться, а её чёрные волосы так и лоснились свежестью.

«Интересно, что ей пришлось сделать, чтобы добиться такого эффекта приукрашивания? – думала Шари. – Она не первый год старается поймать случайно забредшего к нам гостя, даже если в итоге он оказывается обманщиком и его выкидывают за ворота вместе с мусором».

Её мысль не ушла дальше риторических вопросов. Напряжение не спало, даже когда она увидела светлые стены госпиталя, незапертые ворота ограды, широко открытые ставни немытых окон и гуляющих с медсёстрами больных.

Она должна была успокоиться. Ради Лиссара и ради того, чтобы из-за её недовольной физиономии её никто не остановил по дороге к нему в палату. Если у входа дежурит тот же стражник, что и вчера, возможно, он даже замолвит за неё словечко, так что ей разрешат остаться подольше.

Глубокий вдох. И выдох. Воздух, наполненный запахами листьев и мокрого камня, разбавленный слабым ароматом фруктов, принёс ей успокоение. Она посмотрела на небо: любимое, переменчивое и в то же время вечное небо, оно всегда забирало её волнение и уносило его прочь. Совсем перестать переживать Шари не могла, но хотя бы прекратила проклинать всех подряд и себя в том числе.

«Мудрый Дарис, дай мне сил, – молилась она про себя, – помоги мне найти выход и вразумить моего безмозглого братца».

Перед глазами тут же возникло улыбающееся лицо Сорина. Сегодня свою зелёную бандану он повязал на голову, и часть её съехала набок, открыв лохматую шевелюру.

Ох, как сильно она ненавидела его в тот момент, как сильно ей хотелось ударить его по этой самой голове!

Улыбнувшись знакомой медсестре, Шари прошла по длинному коридору, невнимательно скользя взглядом по другим больным. Ей нужно было в одну из дальних палат, где лежали пациенты на долгосрочном лечении. Так это называется, знала она, но не обманывалась оптимистичным именем.

Ещё раз глубоко подышав, она открыла дверь в светлую, знакомую комнату, которую почти считала вторым домом.

Лиссар не знал наверняка, придёт ли она сегодня. Он говорит, что каждый день готов встречать её объятиями, даже если самостоятельно встать не получается. Сегодня он сидел, утопая спиной в пухлой подушке, и записывал что-то в толстую тетрадь в кожаном переплёте. Его рука медленно скользила по странице, словно, кроме слов, он добавлял неловкие рисунки. Солнце светило в окно, украдкой теряясь в коротких бурых волосках и заглядывая в круглое ушко. Кончик длинного лысого хвоста выглядывал из-под покрывала и свисал с края кровати, так и не доставая до пола. На столике рядом стояла тарелка с разноцветными таблетками, бутылочки с микстурами.

Бледность считается эталоном красоты у раттов, но Шари не находила Лиссара более привлекательным в связи с его болезнью.

По её приходе Лиссар оторвался от записей и широко улыбнулся.

– Один из ребят, которые с переломами на втором этаже, проспорил мне, – радостно сообщил он. – Я всегда ставлю на то, что ты придёшь, Шари. Мой долг уменьшился вдвое.

– Интересно, как ты будешь его выплачивать, если тебя припрут к стенке?

Она поставила корзину с грушами на пол и села на кровать рядом с вытянутыми ногами Лиссара. Он поднял хвост и пощекотал её шею, отчего девушка засмеялась и втянула голову в плечи.

– Прекрати! – с улыбкой попросила она. Раздражение как рукой сняло.

– Приди сюда ещё пару раз, и я ограблю этого самоуверенного нахала, – пообещал друг.

Шари достала из поясной сумки складной нож и начала резать грушу. Пальцы ловко справлялись с фруктом, она лишь изредка опускала взгляд на своё занятие.

– Ты опять пишешь? – кивнула она на тетрадь.

– Да. Мне немногое остаётся, но я стараюсь записывать как можно больше мыслей. Даже рисую. Но не уговаривай, я ни за что не покажу тебе мои каракули. Ты засмеяла меня в школе однажды, больше я тебе такого шанса не предоставлю.

– Эй, это было в шестом классе, ты мне не нравился, потому что задирал, как и остальные, я не могла оставить тебя безнаказанным!

– Ударила по самому больному, Шари! – наигранно простонал Лиссар.

Он засмеялся, но трели его смеха быстро оборвались. Протянув было кусочек груши, Шари сосредоточенно всмотрелась в лицо друга. На его шее выступил пот, он зажмурился и закусил губу, стараясь замереть.

Вскоре это прошло, и Лиссар облегчённо выдохнул. Шари угостила его.

– Тебе хуже?

– Нет, – покачал головой он, хрустя грушей. – Обычные приступы, не о чем беспокоиться. Я сегодня даже сам дошёл до уборной, правда, потом меня стошнило и бедным сёстрам пришлось убираться. Благослови их Дарис за их всепрощение.

– Это их работа, – пожала плечами Шари. – Было бы странно работать в госпитале и ругаться с каждым больным из-за его болячек. Никаких нервов не хватит.

Жёсткость в её голосе заставила Лиссара остановиться. Он коснулся её руки, и она погладила пальцами тыльную сторону его ладони. Тёмные волоски были мягкими на ощупь.

– Ты сегодня немного не в себе, Шари. Что-то случилось?

Она поднялась и, скрестив руки на груди, отошла от кровати. Встретилась со стеной, в углу которой разрасталась тонкая трещина. Повернулась и вновь посмотрела на Лиссара.

– Это всё Сорин, – стараясь сдерживать злость, начала Шари. – На перерыве я ходила относить ему еду. Сегодня это был твой нелюбимый картофельный суп, – она выдала смешок. Друг изобразил гримасу омерзения. – И представляешь, что он мне заявляет? Он договорился с мастером, что уйдёт с работы и начнёт готовиться к путешествию в Запретный Дворец! Слышишь, Лиссар? Запретный Дворец!

В стенку постучали. Больной из соседней палаты просил быть потише. Или, возможно, сам хотел услышать продолжение.

Лицо Лиссара изумлённо вытянулось. Кончик хвоста задёргался от волнения.

– Ты серьёзно? Он правда решил отправиться туда? Один?

– Нет! Он хочет найти спутников и стать одним из Рискнувших!

Он пожевал губу.

– На самом деле, я не очень удивлён, – он несколько раз растерянно моргнул. – Последние несколько лет, когда мы все втроём видимся, у Сорина только и разговоров, что о Рискнувших, Запретном Дворце и подготовке к путешествию. Да ты сама с ним обсуждала, как вы будете искать геранов, потому что именно от них зависит, войдёте вы в Запретный Дворец или нет.

Его напоминание укололо Шари. Она сжала руки в кулаки и надулась.

– Я помню. Не думай, что забыла. Но даже если и так… То, что я поддерживала его, не даёт ему права бросить все дела здесь и отправиться куда глаза глядят, надеясь на попутный ветер и зашитую дыру в кармане штанов.

– Я думал, что он решится, но не ожидал, что это будет так скоро, – увлёкся темой Лиссар. – Интересно, он спустится в Нижний мир или найдёт добровольцев в Слайсепте?

– О чём ты, Лиссар? – возмутилась Шари. – Никуда Сорин не пойдёт!

– Почему?

– Да потому что! Это опасно! Вспомни, сколько Рискнувших не вернулось, сколько из них потеряло рассудок! Никакие сокровища, никакие знания не стоят того, чтобы мой и без того полоумный брат бросался в самое пекло!

– Но он же будет не один, для того и собираются спутники, – возразил он.

– Да какая разница? Значит, будет не один сумасшедший, а несколько. От этого не легче, знаешь ли.

Ей самой стало неприятно от того, как она огрызалась. Ситуация с Сорином расстроила её, испугала, и в итоге всё вылилось в раскалённый гнев. Ей совсем не хотелось срывать его на Лиссаре, но кому ещё она могла выговориться? Кто ещё мог помочь ей, кроме лучшего друга?

Не выдержав, она проворчала:

– Если будет надо, я попрошу Тари не выпускать Сорина из дома несколько дней, чтобы он оставил эту глупую затею.

Лиссар рассмеялся, на этот раз без приступов боли.

– Я бы многое отдал, чтобы посмотреть на это, ведь ссориться с Тари – себе дороже. Я слышал, он опять кого-то обворовал?

– Ото всех обвинений, правдивые они или нет, я буду защищать Тари, даже от тебя, – расслабившись, подмигнула ему Шари.

Она снова опустилась на кровать рядом с ним и положила руку туда, где под покрывалом вырисовывалось его колено. Улыбаясь, Лиссар погладил кончиком хвоста её щёку, провёл по подбородку и поправил выбившийся из хвостика светлый волос.

– Не будь такой категоричной, – попросил он ласково и нежно. – Если ты так боишься за Сорина, просто иди с ним.

Ей не хватило воздуха, чтобы изумлённо воскликнуть «Что?». Она перестала чувствовать его прикосновения и уставилась в острый угол подушки за его плечом.

«Отправиться с ним?»

Этот вариант даже не рассматривался. Шари не спрашивала ни у брата, ни у самой себя, может ли она пойти с ним. Они жили в Стирданоре с самого детства, они держали дом в порядке, пока мама отсутствовала, оба работали. За их семьёй и так закрепилась не самая лестная репутация: Сорин перескакивал с места на место долгое время, в конце концов остановился в подмастерьях у плотника, но не обошёлся без увечий в овладении нелёгким мастерством; внешность Шари выделяла её среди остальных раттов, с детства обречённая на насмешки, она научилась не прятаться за спиной брата.

«А теперь он решил всё бросить, оставить позади дом, друзей, дядю, и всё это ради эфемерного желания стать кем-то большим, чем он есть на самом деле».

У неё не было тщеславия Сорина. Всё, чего ей хотелось: прожить спокойную и мирную жизнь, создать семью и уберечь то родное, что у неё есть сейчас. Она не просила о большем и не могла позволить богам или судьбе лишить её того малого, что она имела.

– Будь он проклят, никуда я не пойду! – к Шари вернулся дар речи в тот самый момент, когда Лиссар начал за неё беспокоиться. – Даже если сам Дарис укажет мне направление к Запретному Дворцу, я туда не отправлюсь. Это опасно. У нас есть жизнь здесь. Здесь наш дом, здесь Тари, здесь дядя, здесь ты, в конце концов!

Лиссар счастливо улыбнулся.

– Ты хватаешься за все соломинки, пытаясь остаться в Стирданоре. Только вот вы с Сорином оба упрямцы ещё те, так что сегодня всё это не закончится.

– Закончится, – пообещала она. – Если надо, я попрошу дядю вразумить Сорина, уж он-то точно на него повлияет.

– А если нет? – полюбопытствовал Лиссар.

– А если нет, тогда посмотрим, что ещё можно сделать, – от мыслей о способах уберечь брата у Шари начала болеть голова. – Всё, закрыли тему, я устала, я пришла к тебе не для того, чтобы говорить о Сорине. Мы ещё не закончили ту книгу.

– Да-да, – не стал настаивать друг.

Ловко стянув сандалии, Шари забралась и легла рядом с Лиссаром, положив голову ему на плечо. Он взял с подоконника одну из книг и раскрыл её. Вскоре его мерный голос разносился по палате, читая вслух о приключениях великого героя, спасшего все расы от страшного чудища, пришедшего с одной из звёзд.

Вечер подкрался незаметно. Так же незаметно, как закрывались глаза Лиссара спустя некоторое время. Он и сам не замечал, как постепенно погружался в сон, чтение переходило в бормотание, страницы книги выскользнули из длинных пальцев. Шари не шевелилась, наблюдая, каким мерным становилось его дыхание, как остатки бодрости погибали в сонных глазах. Его тепло было уютным, ей хотелось бы остаться подольше, но часы посещения давно подошли к концу, и то, что её ещё не выгнали из госпиталя, было чистой удачей.

Осторожно поцеловав Лиссара в мягкую щёку, она погладила его лоб тыльной стороной ладони и встала с постели. Надела сандалии, отодвинула корзину с грушами к стене и убрала книгу обратно на место.

Она была благодарна, что Лиссар опять сделал то, что он делает обычно. Успокоил, привёл её мысли в порядок, помог настроиться на нужный лад. Помог прибраться в хаосе в её голове, точно зная, что на какой полке лежит.

Перед тем как уйти, Шари бросила взгляд на столик с лекарствами. Таблеток становится всё больше. Появилась бутылка с неизвестной ей жидкостью. Они с Лиссаром не говорят о лечении, но Шари была уверена, что количество уколов растёт, как и количество приступов.

Однако её визиты как будто бы замедляют болезнь. Останавливают её, задерживают, как загулявшийся в трактире менестрель, чьи песни охота послушать до рассвета и дольше. Однажды Лиссар сказал, что она лучшее лекарство и, флиртуя, намекнул, что рад болеть, лишь бы принимать её почаще. Это был самый неловкий флирт для неё, потому что глубоко в душе Шари смертельно боялась потерять друга.

Не замечать очевидного, закрывать глаза и говорить, что этого нет, – она забыла, когда именно выбрала неправильную тактику поведения.

Вернувшись домой, Шари была встречена Тари. Он лежал на полу у её кровати, сложив передние когтистые лапы, как ратты складывают руки в замок. Острый клюв почти касался пола, широкие ноздри втягивали воздух. Тёмно-серый грифон посмотрел на неё покровительственным взглядом, будто говоря: «Твои поздние возвращения домой не одобрены. Постарайся исправиться, дорогая».

– Я навещала Лиссара, – объяснила она ему. – И вообще, не тебе меня сегодня судить, воришка.

Тари поднялся на четыре лапы и с шумом выдохнул. Его крылья зашевелились, не раскрывшись и наполовину. Шари бросила поясную сумку на стол и села на кровать. Её плечи опустились.

– Да-да, я знаю. Ты не вор. Ты всего лишь забираешь у остальных то, чего они не заслуживают. Но это твоё мнение, Тари. Ты не Дарис, не Исаара и не Рошгх, чтобы судить нас, простых смертных. Каким бы великим ты ни был, просто помни, что воровать надо так, чтобы тебя никто не увидел.

На последних словах она подмигнула грифону. Он фыркнул, точно говоря ей, что не нуждается в советах. Поведя плечами, подошёл ближе и соединил свой лоб с её. Шари погладила друга по голове.

– Сорин хочет попасть в Запретный Дворец. На этот раз это не просто болтовня, Тари. Он серьёзно рассчитывает отправиться туда. Я не могу его отпустить.

Когти грифона зацарапали по полу, он не отходил.

– Все эти рассказы… Рискнувшие, что пропали без вести, так и не вернувшись из путешествий. Рискнувшие, что успешно вернулись, но не раскрыли ни одной тайны о самом дворце. Они привезли великие знания, они герои, Тари. Я восхищаюсь ими. Но что… что происходит в этом Запретном Дворце, что мы до сих пор ничего о нём не знаем? Стоят ли знания жертв, на которые идут путешественники?

Обхватив шею Тари руками, Шари зарылась пальцами в его перья. Его крепкая спина и лапы, твёрдо стоявшие на полу – крепость, которую не сломить сомнениями и страхами. Грифон помогал ей держаться.

– Ты же понимаешь меня. Ты знаешь меня и знаешь Сорина. Мы не можем оставить наш дом. Не можем уйти, – тихо говорила она. – Он… не может уйти, потому что я не могу отпустить его одного. Я не хочу этого.

Отодвинувшись, она всмотрелась в жёлтые глаза Тари. Он глядел на неё с каменным спокойствием и уверенностью, которой ей иногда недоставало. Его не поколебали новость и опасения Шари. Грифон верил.

Они поужинали и встретили ночь без происшествий. Под конец дня Тари без доли вины принёс ей серебряный кулон, принадлежавший одному из сборщиков податей в Стирданоре. Возвращать украшение хозяину Шари не решилась: не хватало ей только выслушивать лекции о поведении “её сумасшедшей курицы”, как не стесняются называть Тари недовольные ратты. Подумать только, самый уважаемый зверь, потомок бога, а такое отношение! Шари не могла этого понять.

Она легла спать с мыслью о том, что завтра придётся поговорить с дядей. Письмо до мамы не успеет дойти, так что на её поддержку рассчитывать не приходилось. Но капитан стражи мог повлиять на Сорина.

«Пять дней, Сорин, – думала Шари. – Как ты умудрился договориться? Пять дней отработки перед уходом, ты днём и ночью в мастерской. Что за занозу ты засадил себе в зад, что так резко срываешься навстречу приключениям?»

Становилось холоднее с каждым днём. Тари всё не мог найти положение для сна, поэтому ворочался и переминался на полу, тяжело дыша. Через открытое окно в дом залетали песни сверчков.

Шари не могла сказать точно, сколько она проспала, прежде чем невероятный грохот разбудил её. Подскочивший на месте Тари распахнул крылья так широко, что сбил примостившиеся у стенки швабру и грабли. Его глаза словно светились в темноте.

– Что это было, Тари? – испуганно спросила Шари.

Грифон напряжённо вслушивался. После единичного грохота никаких звуков больше не доносилось. Выглянув в окно, Шари увидела, что в соседнем доме зажёгся свет.

– Марим тоже проснулась. Может быть, это был гром далёкой грозы?

Тари не спешил расслабляться. Наконец, что-то обнаружив, он закачал головой в сторону двери, привлекая внимание Шари.

– Не гром? Ты думаешь, кто-то ворвался к нам?

«Если так, этот ратт нажил себе страшного врага», – она заранее сочувствовала тому, кому придётся спасаться от разъярённого грифона.

Тари вытянул одно крыло, чтобы она схватилась за него рукой, и повёл её в сторону выхода. Шари было прохладно босиком и в белой ночной рубашке, но одеваться было некогда. Держась за крыло, она медленно шагала рядом с другом, в ожидании чего-то страшного или глупого.

Они вышли из дома. Свет в окне старой соседки Марим всё ещё горел. Её морщинистое лицо выглянуло из открывшегося окна.

– Кто там идёт? – проскрипела она. – Сорин, ты, мальчик мой?

– Марим, это мы, – подала голос Шари. – Я и Тари.

– Золото моё, Шари, что это был за грохот? – заохала старушка. – Я думала, у меня сердце остановится! У вас что-то случилось?

– Не думаю, что что-то серьёзное, – пыталась успокоить её Шари. – Наверное, в сарае Сорина что-то старое и дряхлое наконец-то развалилось на части, вот и разбудило нас всех.

– Старое и дряхлое… – усмехнулась Марим, – это скорее я развалюсь, чем что-то из вещей Сорина. Этот паренёк умеет собирать по частям всё, даже других раттов. Эх, мальчик мой. Что ж он тебя-то отправил проверять, отчего сам не пошёл?

Тари нетерпеливо ворошил землю когтями. Он не рвался вперёд, дожидаясь, пока закончится беседа. Шари готова была поспорить, в его голове проносилось что-то вроде «Ох уж мне эти двуногие, им лишь бы языками молоть». С благодарностью она тепло сжала крыло, за которое держалась.

– Он на работе ночует, его оттуда за хвост не вытащишь, – объясняла она Марим. – Да и чего тут проверять, быстренько загляну посмотреть, что именно сломано, и пойду обратно спать. Вы бы тоже шли, завтра рано вставать.

– Это верно, – согласилась соседка. – Шари, детка, не задерживайся допоздна. И другу своему крылатому передай, чтобы зашёл ко мне. Я приготовила такие острые заячьи лапки, а есть некому.

Тари вмиг перестал порицать двуногих и воодушевился. Шари удивилась, как это Марим не разглядела его. Ночь была ясной, луна ярко светила, проникая сквозь облачные ямы на земли Среднего мира. Шари хорошо видела перед собой весь путь до сарая, могла точно сказать, что различает проломленную крышу.

«Должно быть, Марим совсем начала сдавать, – сочувственно смотрела она на уже закрытое окно. Свет погас. – Шестьдесят второй год даётся ей не так уж легко».

Не было времени для сентиментальных мыслей. Пробитая крыша сарая напрягала её, Тари тоже не расслаблялся, победив соблазн заячьих лапок. Они продвигались дальше, приближаясь к покосившейся двери.

Смазанные петли не позволили ни единому скрипу ворваться в тишину ночи. Тари стремился вперёд, чтобы принять удар на себя, но Шари не отставала ни на шаг. Пока что не было ничего странного. В сарае располагались частные владения Сорина, которые он называл своим спасительным местом от всех миров. Здесь он вырезал фигурки из дерева, которыми торговал на редких ярмарках, здесь же делал работу, взятую из мастерской на дом. Все его инструменты, все вещи, что не помещались в доме, хранились в сарае.

«И почему, чтобы зажечь свет, нужно обязательно проходить к твоему рабочему столу, Сорин?» – недоумевала про себя Шари.

Внезапно Тари замер. Шари вышла из-за его спины и обомлела. В углу под проломом в крыше лежало тело. Сначала она не разобрала, что где находится, но, сосредоточив взгляд, в изумлении раскрыла рот.

На полу их сарая лежал геран. Тёмная кожа казалась чёрной в мраке ночи, подсвеченные лунным светом волосы серебрились. Шари разглядела кольцо, вставленное в левую бровь, и предусмотрительно покачала головой, обращаясь к Тари. Тот закатил глаза, давая понять, что и не собирался ничего делать с чужим добром.

Потом Шари обратила внимание на то, что должно было зачаровать её с самого начала. Крылья незнакомца. Полураскрытые белые крылья, испачканные в грязи и крови. Одно крыло упиралось в стену.

– Он ранен, Тари.

Шари приблизилась. Она никогда не видела раньше представителей других рас вживую. В школе им рассказывали о геранах и альдах, показывали картинки, но Стирданор – слишком мелкий городок, чтобы заинтересовать представителей Верхнего и Нижнего миров. А теперь словно сам Дарис дарит ей возможность увидеть настоящего, живого герана!

– Он жив? – внезапно озаботилась этим вопросом она.

Шари подошла ещё ближе и склонилась над телом. Геран был без сознания, но его грудь вздымалась от глубокого дыхания. На плече порез, будто его задело чем-то очень острым. Не удержавшись, Шари дотронулась до головы незнакомца и нащупала образовывавшуюся шишку.

– Ему нужно помочь, – сказала она Тари.

Грифон фыркнул.

– Мы не можем просто оставить его валяться здесь, Тари, – возмутилась она. – Посмотри, это же живой геран! Я никогда их не видела. Я не такая старая, как ты!

Тари опешил от неожиданности. Он с шумом вдыхал и выдыхал, стараясь сдержать крик негодования. Шари взмахнула рукой.

– Не злись, пожалуйста. Но я серьёзно, ты посмотри на него. Он ранен.

Он был таким, какими их описывают в учебниках Среднего мира. Острый прямой нос. Вокруг глаз кожа красная, будто маска. Значит, это геран, а не геранка. Впрочем, Шари и без этого поняла половую принадлежность ночного гостя, хотя была рада вспомнить, как изучала другие расы.

– В Верхнем мире явно теплее, чем у нас, – прокомментировала она его одежду. На нём были штаны до колен и лёгкая рубашка. Обуви не нашлось даже рядом.

Тари подошёл и ткнул клювом в согнутую ногу герана.

– Ты прав, – согласилась с ним Шари. – Нужно проверить, нет ли переломов. Они ведь такие хрупкие.

Она и сама часто ломала себе конечности в детстве, но о хрупкости геранов известно всем. Полые кости, позволяющие им летать, служат плохую службу при падениях. Шутки про кальций никогда себя не исчерпают в компаниях, где обсуждают расу геранов.

– Поможешь поднять его и отнести в дом, Тари?

Грифон не успел ответить. Будучи близко к лицу незнакомца, Шари резко отпрянула, когда он распахнул глаза. Раздался мучительный стон, крылья зашевелились, пытаясь собраться за его спиной. Он приподнял руки и встретился глазами с Шари.

– Исаара… – протянул хриплый голос. В его зове проглядывали усталость и страх. – Исаара… ты пришла. Прости… – тонкие губы изобразили виноватую улыбку, – прости, что не рад тебя видеть. Как бы я хотел, чтобы ты поймала меня в полёте, Исаара.

Он протянул руку в попытке достать до Шари. Она изумлённо моргала.

Тари среагировал быстрее и ударил по протянутой ладони герана. Он отдёрнул руку и опустил её.

– Прости. Пожалуйста, не забирай меня сейчас. Исаара… ты красивее, чем я себе представлял.

Что-то музыкальное было в его горестных просьбах о прощении. Шари растерянно смотрела, как он вновь потерял сознание. Она всё не могла выкинуть из головы его пронзительно голубые глаза. О них не писали в учебниках.

Шари встряхнулась и сглотнула ком в горле.

– Похоже, у него бред, – предположила она. – С чего бы он называл меня Исаарой, Тари? Я ничуть не похожа на богиню, верно?

Поймав взгляд грифона, Шари подняла ладонь.

– Нет, не отвечай, не хочу этого слышать, – на это он выдал кряхтенье, отдалённо напоминающее смех.

Она снова вернулась к бессознательному телу.

– Давай поднимем его. Я смогу дома обработать его. Но, если это что-то серьёзное, придётся вести его в госпиталь. – При мысли о прогулке под руку с гераном по дорогам Стирданора Шари застонала. – О нет, только этого нам не хватало! У нас и без того было много внимания от одного тебя, Тари, а тут ещё один крылатый. Другие ратты меня сожрут.

Грифон не обращал внимания на её размышления. Он подошёл к незнакомцу и, лапой отодвинув его от стены, просунул голову под его рукой. Крылья ночного гостя сильно мешали при его переносе. Шари чувствовала себя виноватой, что почти весь вес перешёл на Тари, но он не жаловался. Похоже, информация о том, что гераны очень лёгкие, тоже была правдивой.

В доме было ещё сложнее. Если в сарае и без того царил беспорядок, привычный для Сорина, то дома Шари не хотела ничего ломать или раскидывать в стороны.

– Давай перетащим его в мою комнату, – направляла она Тари.

Оказавшись на месте, они уронили тело на незаправленную постель. При свете Шари удалось лучше рассмотреть раненого. Бронзовая кожа и выгоревшие на солнце волосы – всё, как она ожидала увидеть. Тёплый климат Верхнего мира лишил бы раттов такой роскоши, как аристократическая бледность. Золотое кольцо в брови поймало блик и отразилось жадным блеском в глазах Тари.

Заметив это, Шари усмехнулась:

– Можешь потом потребовать с него плату за медицинскую помощь, если захочешь.

Грифон сделал вид, что его это не волнует. Он потерял интерес к гостю, как только тот оказался в доме. Без сознания незнакомец не представлял опасности для Шари, поэтому Тари не переживал. А сам факт того, что в доме находится представитель Верхнего мира, похоже, совершенно не казался ему странным.

– Судя по всему, ты повидал на своём веку немало геранов, – то ли с завистью, то ли с насмешкой сказала Шари.

Он в ответ пожал плечами и, склонив голову, вышел из комнаты. У него был шанс вернуться ко сну. Такой привилегии не было у самой Шари.

Порез на плече не кровоточил. На ноге она обнаружила дорожку синяков, идущую от острого колена к щиколотке. Одежда порвана, но намёков на переломы она не нашла. Точно сказать Шари не могла, ей нужно было, чтобы гость очнулся и сказал, где у него болит. Но, судя по всему, он упал не с такой высоты, чтобы покалечиться серьёзно.

«Интересно, почему он упал на наш сарай? – заинтересовалась она. – В конце концов, у него есть крылья!»

Крылья зачаровывали её. Они оказались не полностью белыми, как Шари думала вначале. Маховые перья были чёрными. Оценить всю их красоту она не могла, но сами мысли о том, что существо перед ней может летать, будоражили её. Она всегда завидовала Тари и геранам. Их связь с небом, способность к полётам, возможность коснуться далёкой выси – её фантазии были осуществимы для многих, но не для неё.

Шари сходила за аптечкой и начала заниматься лечением. Она подрабатывала в аптеке при госпитале, прежде чем её уволили.

«Продавец должен выглядеть как здоровый ратт. Прости, но ты не подходишь», – с этими словами её отправили восвояси, выбрав кого-то более… подходящего под описание ратта. С круглыми ушами, хвостом, стандартным ростом и плотным телосложением. Подобное стереотипное мышление долго выводило Шари из себя, но она нашла себе место в городской столовой и перестала думать об этом. Там никому не было дела, есть у неё хвост или нет и каких размера и формы её уши.

Когда всё было сделано, убирая аптечку, Шари поймала своё отражение в окне. Тут же пришло осознание, почему ночной гость называл её Исаарой, богиней, покровительницей Верхнего мира.

– Ну конечно, я бы тоже в той тьме перепутала, – понимающе пробормотала она себе под нос. – Или приняла бы себя за приведение.

В храмах, религиозных книгах и везде, где изображалась Милосердная Исаара, она выглядела одинаково: длинные светлые волосы, белые одеяния, смуглая кожа и небеса в её глазах. Едва ли Шари могла сравнить себя с богиней, но в месте, где единственным источником света являлась луна, была вероятность перепутать. К тому же, ночная рубашка доходила до пола, так что её можно было принять за платье.

– Что до неба в глазах, это уж точно не ко мне, – посмеялась она. – У меня сплошная серость. Эх… – она устало вздохнула, – что же мне с тобой делать? Завтра на работу. Я могу оставить тебя на Тари, конечно… потом не рассчитаюсь с ним за эту услугу.

И всё же улыбалась. Грифон наверняка пойдёт навстречу её просьбе.

– Мудрый Дарис, дай мне совет, как справиться со всем, что навалилось сегодня.

Она оставила гостя в своей комнате, а сама пошла в комнату брата, меньшую по размеру и больше заставленную мебелью. Всегда удивлялась, как ему удобно жить в такой тесноте.

«Конечно, удобно, когда ты не ночуешь дома большую часть времени», – временами она скучала по нему.

Шари лежала в кровати и неожиданно для неё в ней пробудилась потребность ещё раз обратиться к богу. Она коснулась кулона грифона, висевшего на тонкой цепочке на шее.

– Мудрый Дарис, сегодня был странный день. Но ничего страшного. Позаботься о маме, Сорине и Лиссаре. И, наверное, об этом геране в моей комнате. Будь милостив, как был милостив всегда ко мне и моей семье. Доброй ночи.