Текст книги "Запретный Дворец"

– Как Лиссар? – Шари забеспокоилась, не был ли он одной из причин утомлённого состояния сестры.

– Стабилен, – заверила их сестра. – Жара больше нет, боли уменьшились. Сердечный ритм не приходит в норму, но мы ждём положительных результатов. Он спит сейчас. Эх, если бы все пациенты были такими же послушными, как он!

– Мы можем зайти к нему? – спросил Сорин.

– Нет, я же сказала, что он спит, – у девушки не было сил, чтобы раздражаться, но если бы были, она точно рассердилась бы.

– Мы не будем его будить, – деликатно упрашивала Шари, – мы быстро войдём на цыпочках и тут же выйдем.

– Зачем это?

– Нам нужно оставить ему кое-какие вещи, – уклончиво объяснила она.

– Оставьте дежурной, она их передаст.

– Это слишком важно и должно быть передано в руки, – настаивала Шари.

– Пожалуйста, – добавил Сорин. – Мы ненадолго, туда и обратно. Вы нас больше не увидите, клянусь.

– Ох, идите уже, – сдалась сестра. – Дарис с вами. Моя смена всё равно закончилась, так что не мне отчитываться, если вы что натворите, – пробормотав, она тут же спохватилась и вернула профессиональную строгость. – Но вы всё равно ничего не творите!

– Обещаем! – бодро отсалютовали ей они.

В палате Лиссара стоял приглушённый свет. Прикрытое светлыми занавесками окно было чуть приоткрыто и впускало свежий воздух. Лекарств на столике не стало меньше, но трубки из руки больного уже не торчали. Он прикрыл ладонью лицо и едва слышно сопел, лёжа на боку. Под покрывалом вырисовывались поджатые ноги и скрученный хвост.

Загипнотизированная зрелищем, Шари замерла на месте, глядя на мирную картину спящего друга. Он выглядел лучше. И это делало её такой счастливой, что не хотелось нарушать безмолвие происходящего. После увиденного в прошлый раз такая перемена к лучшему наполняла Шари силами.

Оценив обстановку, Сорин ткнул её в бок локтем.

– Ну что, пишем ещё одну записку?

– Да, давай не будить его, – согласилась с ним она.

Но они опоздали. На удивление широко распахнув абсолютно чистые ото сна глаза, Лиссар повернулся к ним.

– Ваша забота меня так растрогала, что я проснулся, – встретил он их широкой ухмылкой.

– Лиссар, приятель, ты не спишь! – обрадованный Сорин бросился к нему, чтобы как следует поприветствовать. Хлопанье по рукам, а затем он плюхнулся на кровать к больному, чуть не придавив его ноги. – Что, обманываешь уставших медсестёр, притворщик?

– Если я не засыпаю сам, они кормят меня усыпляющими таблетками, от которых я потом как пришибленный ещё полдня хожу, – развёл руками Лиссар. – Приходится притворяться.

– Как ты себя чувствуешь? – Шари подошла к нему с другой стороны и погладила по бурым волосам. Его бледность никуда не ушла, повторяла она себе. Его болезнь не испарилась.

– Теперь, когда вы здесь, лучше, чем когда-либо! – Он обвёл взглядом их внешний вид и поумерил пыл. – Но что-то мне подсказывает, вы ненадолго.

– Да, Лиссар, – Сорин сжал руку в кулак, его хвост взмыл вверх. – Мы идём в Запретный Дворец. Мы будем Рискнувшими.

– Значит, ты всё-таки согласилась, Шари? – он поднял на неё голову, на его лице читались приятное смирение и тихая поддержка.

– Иногда проще сдаться, чем бороться с чужим упрямством, – улыбнулась она.

– Эй, я всё ещё здесь, ребята, – ворчливо, как старик, проскрипел Сорин. Засмеялся и вытащил из кармана ключи от дома. – Мы пришли, чтобы оставить тебе кое-какие гостинцы.

– Ключи? От чего? – подержав их в руках, Лиссар хитро сощурился. – Судя по тому, какие они старые, они могут быть от твоего сердца, Сорин.

– Они не такие старые, смотри, даже не ржавые! – похоже, он защищал ключи больше, чем самого себя.

– Это от нашего дома, Лиссар, – пояснила Шари. – Когда ты покинешь госпиталь, можешь пожить там. Приглядеть за домом.

– О, – выдохнул друг. Он перестал улыбаться. – Да. Ведь там теперь никого не будет. – Чтобы не волновать друзей, он решил отвлечься: – Кстати, как там ваш геран?

– Он неплохой парень, – оценил Сорин. – Немного зажат, но это лишь вопрос времени. И меня беспокоит, что он ходит босой.

– То есть крылья, которые, несомненно, привлекут внимание в деревнях, тебя не беспокоят? – иронично осведомилась у брата Шари.

– Мы не можем спрятать его крылья, но можем его обуть. Вот только он против.

– У них жарче в Верхнем мире, чем у нас, – вспомнил свои знания Лиссар. – И, если я правильно помню, о чистоте на улицах заботятся куда лучше. Неудивительно, что они могут позволить себе ходить босыми.

– Да, ты прав, – закивал Сорин, – дать ему пару дней, и он сам устанет от наших дорог.

– Он рассказал вам свою историю? Что делал раньше и как оказался здесь?

– Нет, – покачала головой Шари. – Похоже, это что-то более серьёзное, чем обычный несчастный случай. Здесь лучше не давить.

Лиссар кивнул. Его руки смяли край покрывала в складки. На лице читалась плохо скрытая грусть. Причина её была понятна, но от этого не становилось легче.

– И куда вы сейчас направитесь? – чтобы задержать их подольше, спросил он.

Брат и сестра видели, как с каждой минутой всё тяжелее даётся прощание их другу. Но усугублять всё совместными слезами и обещаниями не хотел никто. Поэтому Шари положила руку Лиссару на плечо, и он накрыл её своей тёплой ладонью. Сорин рассказывал:

– Деревня на севере. Потом ещё одна в том же направлении. Я не помню названия, они не имеют значения, на самом деле, – пожимал плечами он, – мы там не задержимся. Наша первая цель – Лоунпат.

– А, Лоунпат, – вторил ему Лиссар. – Торговцы оттуда привозят самые лучшие изделия из меха. Лежал тут один мужик в прошлый седой сезон, хвастал меховой шубой. От морозов она, может, его и уберегла, но от нездоровой официантки в трактире не сумела, – он усмехнулся. – Но своей болезни он не стыдился, даже хвастался. Дарис знает, что творится у раттов в головах!

Все трое переглянулись, на секунду их охватила неловкая жалость к неразборчивому ловеласу, после чего они дружно рассмеялись. Лиссар слегка закашлялся, но всё равно продолжал хохотать, будто запасаясь смехом на будущее.

– А потом из Лоунпата прямиком в Слайсепт? – догадался он.

– Точно, – подтвердил Сорин. – Первый базовый пункт на нашей карте. Там будем искать альда, там же и первое консульство. И ещё пара мест, где можно будет побывать, если время останется. Мы не очень торопимся.

– Если бы я мог пойти с вами… – вздохнул Лиссар. – Там расположена старая музыкальная академия. Её, конечно, затмевают новые школы с современными музыкальными направлениями, но академия держит марку до сих пор. Её выпускники дают концерты. Арфа. Я бы хотел сходить.

Он поднял свободную руку, которой не держался за Шари. Пальцы, чуть согнутые, дрожали в неровном ритме. Предполагая, что ещё немного и Лиссар совсем повесит нос, Сорин сложил его пальцы в кулак и, сжав собственную руку, стукнул костяшками по нему.

– Сходим, Лиссар, не беспокойся, – заверил он друга. – Поправляйся, и, когда мы вернёмся сюда как Рискнувшие, мы заберём тебя на самой шикарной машине и купим билеты на лучшие места на концерт твоей академии.

– Договорились? – с натянутой улыбкой спросила Шари. Не могла не спросить.

– Возвращайтесь целыми, ребята, – с толикой тревоги в голосе попросил их Лиссар. – Берегите друг друга и тех, кто идёт с вами. Присматривайте за спутниками так, как если бы одним из них был я.

– Обещаем.

Шари привлекла его голову к груди и обхватила руками. Он держался за неё долго и крепко, как если бы силами мог сравняться с любым здоровым раттом. Потом обнялся с Сорином и взял в руки оставленные ключи.

Немного пораздумав, Шари расстегнула замочек сзади и сняла с шеи свой кулон. Протянула его Лиссару.

– Нас не будет рядом, чтобы присмотреть за твоими долгами другим больным. Пусть Мудрый Дарис временно делает эту работу за нас.

– Он не такой профессионал, но доверим это дело ему, – отшутился Лиссар, забирая кулон. Пальцы трепетно касались изображения грифона.

Сорин достал из кармана часы. Выглянул в окно и ещё раз сверился со стрелками. Попрощавшись с другом, брат и сестра вышли из госпиталя. Всё шло в соответствии с планом. Не отягощённые вещами, они успешно преодолели оставленные без присмотра ворота. Даже если прохожий ратт и видел их, он решил бы, что они вышли ненадолго и скоро вернутся. Никто бы не заподозрил их в побеге.

Смеркалось. С каждым днём темнело всё раньше. Редкому тёплому ветру поклонялись высокие травы. Солнце погрузило Верхний мир во тьму и катилось целовать на ночь жителей Среднего мира. Небо мешало в себе оттенки сиреневого и глубокого синего, а у горизонта разливался золотой полукруг.

Идя вдоль дороги, которая должна была вывести их к месту встречи, Шари чувствовала удивительное спокойствие. Они завершили дела в Стирданоре. У них официально появилось «Место, куда можно вернуться». Куда они вернутся по окончании путешествия. Дом.

В голове проносились картинки. Мама. Встреча с Тари. Драки в школе. Порванные до состояния тапочек сандалии. Дни ярмарки. Губы Кливара. Прикосновения. Много прикосновений. Смех Лиссара. Пари с дядей. Ссоры с владельцем аптеки. Пролитые супы и несъеденные салаты. Высокие деревья. Сплетни. Чужое счастье и горе.

Сорин шёл впереди.

– Не оглядывайся, Шари, – он с улыбкой провожал закат, точно зная, что сестра на него смотрит. – Оглядываться – значит, прощаться. А мы ещё вернёмся.

– Ты прав.

У неё не было необходимости оглядываться, чтобы вспоминать. Поправив сумку на поясе и разметавшийся хвост волос, Шари догнала брата и пошла с ним вровень.

Эней и Тари, как и планировалось, ждали их у указателя на перекрёстке. Издалека Шари разглядела, как Эней что-то говорит, а грифон внимательно слушает, иногда расправляя крылья и складывая их обратно. Рассмотрев приближение ребят, они замолчали.

Приблизившись, Сорин начал распределять багаж, затрудняясь придумать, как и что повесить на Энея. Тот, в свою очередь, обратился к Шари:

– Ваша встреча с Лиссаром прошла успешно?

– Если можно так сказать, – затруднилась ответить она.

– Сложно расставаться с близкими, когда всё, что они могут, – это ждать твоего возвращения, – проговорил Сорин.

Он примерил вес одного из рюкзаков. Посчитав, что на комплекцию Энея полагаться сомнительно, Сорин протянул ему тот, что полегче. Эней забросил лямку на одно плечо. Жалоб не было.

Компания тронулась в путь. Сопровождали их последние лучи заходящего солнца, стрекот сверчков и шевеление редких зверей. Тари иногда срывался с дороги и устремлялся вглубь кустов. Обычно возвращался ни с чем, наслаждаясь больше погоней, чем добычей. Но однажды предстал перед остальными с окровавленным клювом. Язык не дотягивался стереть следы.

– Пару минут назад я хотела сказать, что проголодалась, – глядя на грифона, высказалась Шари, – но сейчас я что-то расхотела есть.

– Не осуждай его, – засмеялся Сорин.

– В неограниченной свободе больше возможностей, – глубокомысленно изрёк Эней. Сделал шаг к Тари и протянул руку. – Можно?

Окинув его критикующим взором, грифон кивнул и подставил ему морду. Эней провёл пальцами по кровавым следам, стерев их с клюва. Затем наклонился, набрал несколько капель росы с травы и, смочив руку, вытер её о край штанов.

Шари и Сорин наблюдали всё действо в немом изумлении, однако от комментариев воздержались. Вместо этого Шари потянулась, вскинув руки вверх, и хрустнула шеей.

– Вот бы нам по пути встретилась машина наподобие той, на которой ездит мама с её ребятами.

– С большим кузовом и кабиной? Или целый фургон? – переспросил Сорин. – Я бы не рассчитывал на такое. Никто из тех, кто владеет машинами, по доброй воле в эти деревни не поедет. У раттов там натуральное хозяйство, что производим – то потребляем, самостоятельность, все дела. Туда разве что стадо кто-нибудь будет гнать. Попытаешься оседлать бычка?

– Эх, придётся идти на своих двоих.

– Не расстраивайся, – подбодрил он сестру. – Не так уж и далеко. До полуночи точно доберёмся и найдём, где переночевать.

И не ошибся. Вскоре вдалеке показались нечёткие постройки, которые при приближении превращались в маленькие домики. Во многих горел свет, но встречались и с тёмными окнами, заросшими участками и покосившимися стенами. Входя в деревню, Шари заметила, что здесь, так же как и в Стирданоре, – график жизни расписан по часам и с наступлением ночи спать ложатся все без исключения. Она слышала о ночной жизни Слайсепта. Здесь об этом не могло идти и речи. Вывод напрашивался сам собой: Стирданор – та же деревня, только разросшаяся до больших размеров.

«Что ж, здесь хотя бы нет знакомых лиц», – ободряла она себя.

По пути им изредка попадались ратты. Увидев грифона и Энея, они прекращали свои занятия и разглядывали их во все глаза, поражаясь тому, что видят. Сорин не обращал внимания на взгляды, пока один старый ратт не прихромал к компании и не спросил, что нужно гостям из Верхнего мира в их деревне. Радушно улыбаясь, Сорин узнал, где можно переночевать, и, поблагодарив старика, сказал, что они путешественники. И всё равно это не избавило их от любопытных глаз, однако больше с вопросами никто не подходил.

Дешёвый постоялый двор, на который указал старый ратт, принадлежал кому-то по имени Джен. Отыскать его оказалось несложно: крупное здание с гуляющими тенями из-за льющегося из окон света. Вторая его часть вытянута в сторону и, скорее всего, включает в себя комнаты постояльцев.

Войдя внутрь, путники оказались в тёплом помещении, пропахшем чем-то жареным и щедро приправленным травами. Тут и там были раскиданы столики с аккуратными табуретами, за стойкой виднелись шкафы и полки с разного рода ёмкостями.

На хлопок входной двери вышел толстый маленький ратт. Его хвост был изогнут и порван на конце, как будто кто-то его откусил. На выдающемся животе повязан фартук, а каштановые волосы окружают лысину на макушке. Выйдя из другой комнаты, он моментально скрылся за стойкой, настолько был коротковат в росте. Но тут же появился, видно, встав на заготовленную заранее скамью.

– Не ожидал принимать посетителей так поздно, – раздался его голос, куда более мощный, чем сам владелец. – Но я всегда рад хорошим знакомствам и хорошим историям. У вас найдётся парочка?

Эней и Шари переглянулись, пытаясь понять, как оценить такой приём. Сорин же без колебаний подошёл к стойке.

– Здравствуй, – уперев ладони в столешницу, он высказал предположение: – Джен?

– Угадал, я и есть Джен, – владелец гостеприимно раскинул руки, – а это мой постоялый двор. Накормим, спать уложим, сказку расскажем. Не захочешь платить, всё будет немного иначе, дед.

К Сорину присоединились остальные, став по разные стороны.

– Дед? – удивился Эней.

– Нет-нет, ты ошибся, Джен, – поспешила исправить ситуацию Шари, указывая на брата, – он не старый. Он просто рыжий. Сорин всегда был таким.

– Хотя, если с возрастом у тебя появляются скидки, я готов притвориться дедом, – не обиделся Сорин.

– А, прости, парень, ошибся, – Джен поднял руки в извиняющемся жесте. – У нас немного гостей, иногородних тем более. Своих-то по морде в любой толпе узнаешь, а к чужим не один день приглядываться нужно. Но ты на рожу вроде молодой, моя ошибка. За день, видать, утомился.

– Ничего страшного. Забудем, – легко отмахнулся Сорин. – Лучше скажи мне, сколько у тебя будет стоить ужин и комната.

– Одна? – изогнул бровь Джен.

– Ты сам сказал, я молодой. Денег ещё не скопил достаточно, приходится экономить.

– С интересной компанией ты путешествуешь, парень, – маленький хозяин постоялого двора рассматривал остальных. – Геранам ещё можно не удивляться, хотя у нас они едва ли появляются. А вот грифона я вижу впервые в жизни.

– Он тебя тоже, так что это взаимно, Джен. Даю слово, они не будут проблемой. Мы ненадолго здесь.

– Как скажешь.

Джен достал тетрадь, которая оказалась журналом, куда он записывал всё о постояльцах и текущих расходах. Он что-то проверил, подсчитал и высказал свою цену. Сорин расплатился, поймал брошенный ему ключ от комнаты. Убрав обратно журнал, Джен кивнул на столики за спиной друзей.

– Выбирайте, устраивайтесь. Кухней заведует моя дочь, но я уже отправил её спать. Сам вам еду принесу. Не засиживайтесь, мне тоже на боковую пора.

– Будет сделано, Джен, – Сорин послушно занял один из столов, бросив багаж на пол рядом.

Шари и Эней также сели за стол. Тари сел рядом с Шари, выпрямив спину и глядя на пока что пустой стол. Ничего интересного для себя – драгоценностей, золота, дорогих украшений – грифон в окружении не нашёл, потому ему оставалось только испепелять деревянную поверхность огнём жёлтых глаз.

– Это было легко, – обескураженно проговорил Эней.

– Ты ожидал допроса с пристрастием? – поправляя веко стеклянного глаза, поинтересовался Сорин. – Не в такого рода местах. В деревнях все друг другу верят. Тут живут ратты старой закалки, не знающие больших городов. Здесь тебя никто не оставит под дождём и без хлеба. Это не по-товарищески. Даже если тебя видят впервые в жизни.

– А безопасность?

– Им нечего бояться, – подключилась к беседе Шари. – Их много, а ты один. И, если ты предашь оказанное доверие, укусишь руку, которая тебя кормит… ох, ты о многом пожалеешь. Будешь рад, что жив, покидая это место. Деревня – как одна большая семья.

Во время разговора Джен выходил из кухни, чтобы разложить перед постояльцами посуду и налить им чая. Горячительное доставать отказался наотрез, хоть его и не просили об этом.

Сорин перевязал бандану с головы на руку, сложив её другой стороной. Эней стучал когтями о стол рядом с кружкой горячего чая. Пар поднимался вверх, наполняя воздух запахами земляники и мяты.

Заинтересованная давним вопросом, Шари осведомилась:

– Это удобно? – стараясь обойтись без прикосновений, приблизила руку к когтям Энея, указывая на них пальцами.

– Это? – он не понял, что она имеет в виду, и вытянул руку перед собой, чтобы рассмотреть.

– Когти.

– Да, я думаю, – в сомнениях Эней не мог дать уверенного ответа. – Я не знаю, как иначе. Гераны носят когти такой длины. Это… нормально.

– Вы не царапаетесь? – Сорину тоже было любопытно.

– Нет. С детства привыкаешь. Обычный предмет одежды Верхнего мира – перчатки, без пальцев и до сгиба локтя. Чтобы при рукопожатии избежать неудобств и чтобы снизить вероятность того, что в сражении будут задеты вены.

Было видно, что он чувствовал себя странно, объясняя нечто подобное. Будто Сорин и Шари должны были знать эту непреложную истину, как смену сезонов. Но Эней не останавливался.

– Я свои оставил дома в тот день, когда упал сюда. – Он снова вытянул руку, пристально разглядывая когти. – Если мне сейчас их отрезать, я, вероятнее всего, буду неуклюж. Как если бы мне сами пальцы укоротили. То, как ходят альды и ратты, для меня более странно.

Еда уже стояла на столе. Мясо, обжаренное в масле, с травами и чем-то острым. Было горячо, но Сорин не утерпел и приступил к еде первым. За ним последовали остальные, даже Тари, с которым поделилась Шари.

– О, как давно я не пробовал хорошей еды! – с наслаждением простонал Сорин. – В перерывах в мастерской едва ли урываешь кусок-другой, а то, что ты, Шари, приносила из столовой, прости, конечно, но так себе.

– Как славно, что я больше этого делать не буду, – не осталась без ответа сестра.

– Не обижайся, – обезоруживающе улыбнулся он. – Но ты же понимаешь, ты же чувствуешь это… эту смесь вкусовых оттенков!

– Нет, – честно призналась Шари. – Еда хороша, не спорю, но я не чувствую ничего, чтобы испытать твой восторг.

– Ай, ты никогда не ощущала в еде те самые нотки, которые важнее всего!

Эней ел медленно и аккуратно, тоже пытаясь распробовать и отыскать причину восхищения Сорина. Не нашёл, однако не расстроился.

– У раттов повышенная чувствительность языка, – сказал он. – Ваши повара опережают поваров других рас, даже если те в этом не признаются. Учёные склонны верить, что это из-за особой тонкости вкусового восприятия.

Звуки жевания ненадолго прекратились. Сорин и Шари переглянулись, а потом оба взглянули на неторопливого Энея. Только Тари не отвлекался от главного.

– Слушай, друг мой, – начал Сорин, – ты иногда говоришь очень… странные вещи. Умные, безусловно, но странные.

– Странные? – повторил Эней.

– Не то чтобы они странные, – поправила брата Шари. – Просто ты говоришь их в неподходящие моменты. И мы немного не ожидаем от тебя таких реплик.

Эней склонил голову.

– Прошу прощения. Я постараюсь впредь следить за своей речью и…

– Нет-нет, стой, не надо, – остановил его Сорин. – Дело не в этом. Всё, что ты говоришь, имеет смысл, и не нужно пытаться что-то исправить, – он задумался, подбирая нужные слова. Отпил чая и, подержав его во рту, проглотил. – Знаешь, я думаю, пришло время тебе рассказать нам, что ты делал в Верхнем мире и как оказался здесь.

Эней отложил приборы. Шари внимательно следила за его лицом, но выражение оставалось сосредоточенным. В его глазах проносились противоречивые мысли, раздумья, в круговоротах которых он был заперт.

Однако всё решилось быстрее, чем она ожидала. Эней поднял голову и спокойно проговорил:

– Да, наверное, сейчас я могу рассказать.

Он провёл рукой по волосам, убирая их назад. Коснулся золотого кольца в брови и, подержавшись за него, сложил руки вместе.

– Я состою… – только начав, Эней моментально запнулся. Собравшись, он продолжил: – Я состоял в организации пропагандистов инорасовых диаспор в Верхнем мире.

– Как в Нижнем? – уточнила Шари.

– Да. В Среднем мире первым многорасовым городом стал Слайсепт. Затем уже и другие крупные города начали принимать многорасовое население как нечто естественное. В Нижнем мире всё происходило не так. Сперва были основаны инорасовые диаспоры в центре Паратосс, общины не пускали на свои территории представителей других рас. Со временем всё равно произошло слияние, и теперь только дальние поселения альдов однородны. В остальных местах свободный вход для всех желающих.

Шари представила себе подводные города, наполненные геранами, альдами и раттами. Для неё это было странное, удивительное зрелище, которое не вписывалось в окружающую действительность. Она не могла правильно соотнести сказанное с миром вокруг неё. Картина не вырисовывалась.

– В Верхнем мире не так. Да, у нас принимают обеспеченных представителей Среднего и Нижнего миров, но только если они вкладывают что-то в развитие государства. Получить гражданство способны немногие, а депортировать начинают уже спустя пару месяцев.

– Верхний мир самый закрытый на данный момент, но даже там есть города с многорасовым населением, если я правильно помню, – нахмурился Сорин.

– Их мало, быть может, два или три. Столицы не в счёт, они обязаны быть такими. В остальном же гераны предпочитают обособляться от других рас и закрывать территории.

– А ты выступал за то, чтобы были созданы диаспоры? – вернула его в нужное направление Шари.

– Изначально это была небольшая организация. Она не распространялась больше, чем на пару районов. Но затем её влияние начало расти. Когда я вступил, у неё уже были занятые точки почти на всех островах воздушного архипелага. Я и мой друг Юмин… он был знаком с основателем, поэтому решил вступить и позвал меня с собой.

– Что ты делал? – решил уточнить Сорин.

– То же, что и остальные. Я заражал геранов идеей. Деятельность организации пропагандистов основана на распространении нового угла мировоззрения. Есть писатели, пишущие книги об альдах и раттах, об их взаимодействии с геранами. Чаще всего с хорошими концовками и счастливыми главными героями. Сочиняются песни, создаются скульптуры, картины, театральные постановки. Искусство – лишь один из способов воздействия.

Эней смутился. Рассказывать об организации ему было проще, чем о себе. Но он продолжал, зная, что и без того заставлял Шари и Сорина ждать слишком долго.

– Я не занимался искусством. Я был посыльным. Меня засылали в какую-то часть города, устраивали на должность, не требующую исключительной подготовки. Квалификация, образование – всё это можно было подделать. Навыками я овладевал на месте, если это не превышало мои возможности. На работе я должен продержаться от силы два с половиной месяца. За это время моя задача – посеять в коллегах, начальстве и клиентах идею о том, что взаимодействие с другими расами имеет свои выгоды.

– Ты… медленно заставлял их верить в идею вашей организации? – Шари пыталась уложить всё в голове.

– Никакого насилия, – категорично отрезал Эней. – Мысль – вещь мимолётная, но цепкая. Чтобы укорениться, ей достаточно всего нескольких упоминаний и ассоциаций. Я рассказывал о вымышленных друзьях раттах и альдах. Изучая другие расы, делился преимуществами возможного сосуществования. Приводил факты из истории.

– Вот откуда тебе известны все эти, гм, учебные знания о раттах, – понял Сорин.

– Так и есть, – кивнул Эней. – Я изучал вас. Изучал альдов. Чтобы достоверно убеждать других в пользе взаимодействия, я должен был сам в это верить.

– Ты веришь? – моментально вбросила вопрос Шари.

– Я верю, – глядя ей точно в глаза, без колебаний ответил он. – Иначе бы не работал на них. Четыре с половиной года я служил посыльным. Организация добивалась успеха среди населения, но на уровень правительства ещё не вышла.

– Что случилось потом? Почему ты прекратил на них работать?

– Основателю было недостаточно, – перейдя к этой части, Эней начал немного злиться. Его руки напряглись, спина выпрямилась, а в глазах появился ледяной блеск. – В торговой гильдии, среди главных предпринимателей на одном из торговых островов не удавалось убедить геранов. Они слишком цеплялись за высокие налоги на перевозку товара по Радужной Тропе. Они не могли лишиться такой прибыли.

– Их можно понять, – осторожно высказался Сорин.

– Можно, – не спорил с ним Эней. – И поэтому было высказано мнение оставить уровень торговли ненадолго. Им нужно было время, чтобы прийти к идее организации. Но основатель решил иначе. Добиться перемены их мировоззрения методом насилия.

– Разве так можно? – не поняла Шари. – Можно изменить то, как геран воспринимает другие расы, просто пригрозив ему ножом?

– Взгляды больше никого не волновали, – с дрожащим раздражением в мелодичном голосе рассказывал он. – Ему нужны были документы. Подписанные петиции, договоры. Что-то, что бы указывало на то, что при возможном голосовании торговая гильдия была бы на стороне диаспор. В этом плане можно работать с насилием.

– Что произошло? – посуровел Сорин.

– Решили использовать взрывчатку на доме одного из торговцев драгоценными металлами. Очень распространённый товар в Верхнем мире. Запугать его, и с остальными разобраться будет проще простого.

– Вы сделали это? – Сорин совсем помрачнел. Он словно обвинял Энея во всём, что тот говорил.

– Я не знаю, – неожиданно беспомощно прозвучала реплика. – Я отказался. Как только организация решила применять насилие, я сказал, что ухожу. Членство не было пожизненным. Не было такого правила, при котором ты либо вступаешь и не уходишь, либо уходишь, но уже с концами. Надеюсь, я понятно выразился.

– Да, кристально ясно, – подтвердила Шари. – То есть у вас можно было свободно распоряжаться своей жизнью.

– Верно. И как только зашла речь об изменении методов, я решил уйти. Основатель придерживался собственных правил. Он отпустил меня, поблагодарив за работу и выплатив деньги за последнюю засылку.

– Фух, – выдохнул Сорин, – ты тут такое напряжение развёл, я уж думал, что тебя грозились убить.

– Грозились, – Эней разрушил облегчение, вернув его в состояние натянутой струны. – Не основатель, но ревностные последователи. Небольшая группка. Слепо верные организации, они решили, что я предал их идеалы. Они выследили меня и попытались отомстить.

– О, Дарис, – прошептала Шари.

До этого внимательно слушавший историю Тари подошёл к табурету, где сидел Эней, и приблизил морду к его плечу. Тот повернулся и встретился с режущим взглядом жёлтых глаз. Эней закрыл глаза и склонил голову, отдаваясь на суд грифону. Зверь сделал то же самое и коснулся лбом его плеча.

Сцена немой поддержки впустила холод внутрь Шари. Даже Тари осознал, насколько тяжело пришлось Энею наверху. Он мог дотронуться до него, выразить сочувствие, показать, что сейчас всё хорошо.

Что делать ей, Шари не знала.

– В полёте им было меня не достать, – вернулся к слушателям Эней. – Я смог уйти от них в воздухе трижды. На четвёртый раз они загнали меня в угол в магазине. Им не было дела до остальных покупателей, я был их целью.

– И-и? – не выдерживал уже Сорин.

– Спасением было выбраться наружу. И снова избавиться от них в воздухе. Но как только я вышел, сработала зафиксированная заранее мина.

– Мудрый Дарис, этого не может быть! – воскликнул он.

– Мне повезло: я не попал под осколки, меня отбросило волной в облачную яму неподалёку. В чём мне не повезло, так это в том, что я был без сознания.

Всё сложилось в голове Шари, как детский паззл.

– Я пришёл в себя, уже приближаясь к вашей земле, – продолжал Эней. – Совсем близко. Успел сделать несколько взмахов и принять нужное положение, чтобы приземлиться с минимумом увечий. Не рассчитал только место. Мне очень жаль. – Вновь склонил голову, извиняясь за нанесённый ущерб.

– Да не бери в голову, друг мой, с кем не бывает… – Сорин сообразил, что он сказал, и усмехнулся, – я имею в виду, никто на тебя зла не держит.

– Я благодарен, – Эней обратился к Шари. – За помощь.

Она смотрела на него совершенно другими глазами. Раньше Эней был странным незнакомцем, в буквальном смысле свалившимся им на головы. Теперь у него была своя непростая история. Появились причины и следствия, начало и продолжение. Шари могла представить Энея, работающим в библиотеке и рекомендующим одну из книг, написанных организацией. Энея, обустраивающего парк и рассказывающего о том, как его друг-ратт прекрасно готовит рыбу и как жизненно необходимо её всем попробовать, вот только талантливого кулинара не пускают в Верхний мир без нужных предпосылок.

Она встретилась взглядом с голубыми глазами. Эней изучал её, как, наверное, часами изучал труды о расах. Сейчас же он пытался понять, как повлияла его история на Шари.

Сорин вытянулся со своего табурета и по-дружески хлопнул Энея по плечу.

– Те ребята, друг мой, заслуживают хорошей трёпки, – говорил он. – А ты теперь здесь, с нами. И я этому рад. Поверь, мы не собираемся бросаться взрывчатками и закладывать мины. Мы дойдём до Запретного дворца, добудем знания, выберемся оттуда и вернёмся Рискнувшими. Уж тогда-то ты сможешь привнести изменения в Верхний мир. Тебя нельзя будет игнорировать. Дарис мой свидетель, всё так и будет.

Шари было нечего добавить, поэтому она молча подняла кружку с наполовину выпитым чаем. Раздался звонкий стук: с её кружкой встретились кружки Сорина и Энея. Тари издал гортанный звук, означавший участие.