Текст книги "История древней Армении. От союза племен к могущественному Анийскому царству"

Христианская религия как проводник греческой культуры в Армению

Мейе, который служил нам источником сведений в области арменологии, отмечает, что именно вместе с христианской верой греческая культура глубоко проникла в Армению. До этого, как мы уже знаем, культура армянской аристократии была позаимствована у парфянского Ирана, а если случалось, что эта культура заимствовала что-то, с одной стороны, у эллинского мира, с другой – у арамейского, то заимствования происходили через посредство пехлевийского языка, поскольку придворные в Ктесифоне подражали грекам, следуя моде или своим вкусам, а в парфянских учреждениях писцами были арамейцы. Только христианство принесло с собой в Армению сразу все сокровища эллинской и эллинистической культуры, как буддизм примерно в ту же эпоху принес в Китай все сокровища индийской литературы.

Кроме того, как мы далее узнаем, за введением христианства вскоре последовало падение армянской династии Аршакидов. Ее исчезновение окончательно разорвало связь между парфянской по культуре армянской аристократией и Ираном. Создание великой командой переводчиков армянского литературного языка, о чем только что было рассказано, обеспечило победу этому отторжению национальной культуры от иранских влияний, и победа была еще больше оттого, что христианская литература на армянском языке, вдохновленная эллинской культурой, не должна была вытеснять никакую другую национальную научную или религиозную культуру. Напротив, именно христианская литература, созданная гением Месропа Маштоца, впервые в истории сделала армянскую культуру национальной. «Лишь со времени создания армянского алфавита, перевода Библии на армянский язык и образования армянской литературы, которые за этим последовали, существует армянская культура в полном смысле этого слова. Именно с этого времени армянский народ осознал сам себя. И с тех пор, именно этот письменный язык и эта литература поддерживали в нем чувство национальной принадлежности».

Кстати, Фредерик Маклер[151]151
  Маклер Фредерик (1869–1938) – французский арменовед, специалист в восточных языках и истории древних цивилизаций.


[Закрыть], изучив армянские Евангелия по лучшим рукописям из Эчмиадзина, Константинополя и Венеции, пришел к заключению, что армянский перевод был выполнен не с сирийских оригиналов, как полагали со времен Корюна и Моисея Хоренского, а с греческого оригинала.

Говоря о научной работе, проделанной этими великими переводчиками, мы не должны забывать об их литературных трудах. Например, Езник не просто адаптировал оригинальные тексты для армян. Отец Марьес написал о Езнике так: «Он или усваивал какое-либо учение, или перерабатывал его; философа и лингвиста в его работах привлекает, веселит, а иногда даже очаровывает постоянный труд, всегда разумный и, как правило, успешный, благодаря которому ему удавалось выразить системные отвлеченные понятия, часто утонченные, с помощью нового, народного и устного языка. Это примерно так же, как если бы Фруассар, Жуанвиль или даже Виллардуэн пытался на французском языке своего времени вести дискуссию об Аверроэсе или перевести «Против язычников» святого Фомы.

Господство Сасанидов и этапы отмены титула царей Армении

Царь Армении Врам-Шапух, в годы правления которого произошли эти великие события и который, по свидетельству Корюна и Лазаря из Парпи, сам играл в этих событиях важную роль, умер приблизительно в 414 году. Его сыну Арташесу было тогда всего 10 лет. Нахарары направили ко двору царя Персии, их сюзерена, просьбу дать им в цари того самого Хосрова III, которого 22 года назад сами свергли с трона с помощью интриг. Моисей Хоренский сообщает, что патриарх Саак сам возглавлял посольство, которое приехало к персам просить, чтобы те освободили Хосрова (он все еще находился под стражей в Замке Забвения в провинции Хузистан, иначе Сузиан) и вернули его на трон Армении. В Ктесифоне тогда был царем Йездигерд I (399–421), который в течение большей части своего царствования был явно благосклонен к христианской вере. Он удовлетворил просьбу армян – освободил Хосрова, который снова стал царем. Но Хосров умер через несколько месяцев после своего возвращения на престол (через 8 месяцев, как уточняет Лазарь из Парпи) (414–415).

И тогда персидский двор принял серьезнейшее решение. Йездигерд I вместо того, чтобы вручить корону Армении малолетнему принцу Арташесу, присоединил Армению к Персидскому царству с помощью плохо скрывавшей правду уловки, а именно – назначил царем Армении своего старшего сына Шапура. Это означало, что скоро Армения станет частью Иранской империи, а корону Армении, если бы возникшему правилу продолжали потом следовать, стали бы носить наследные принцы из рода Сасанидов. Добавим, что Йездигерд I в конце своего царствования и как раз перед принятием этого решения поссорился с христианской общиной Персии из-за неосторожных поступков некоторых персидских христиан. Лазарь из Парпи считал, что Йездигерд I явно был намерен навсегда покончить с армянской проблемой. Дело в том, что армянская знать словно не замечала того, что земля Армении поделена между византийцами и Сасанидами, сохраняя неприкосновенными свои национальное своеобразие и веру. А эта вера объединяла армян, живших по разные стороны разделительной линии, и это позволяло византийцам вернуться к обсуждению армянского вопроса. Замыслы, которые Лазарь в своей хронике приписывает монарху из рода Сасанидов, можно объяснить так: царь Персии, находящийся во вражде с персидскими феодалами, наносит ответный удар по ним, а заодно и по армянским нахарарам и, кроме того, действует под влиянием своей недавней ссоры с иранскими христианами. Но царь по-прежнему не слишком склонен устраивать жестокие репрессии по религиозным причинам, а потому рассчитывает, что присутствие его сына в Армении в качестве ее царя (или правителя, второго лица после царя Персии) на блеске сасанидского двора в провинции Айрарат поможет иранизировать хайскую знать и в культурном, и в религиозном отношении.

Моисей Хоренский рассказывает об этом времени несколько занимательных историй, разумеется не слишком достоверных и больше похожих на персидские сказки, чем на историческую правду, но передающих атмосферу этого странного ирано-армянского двора. Во время охоты на онагров один из армянских аристократов, Атом, князь области Мокк, поспорил с Шапуром, что проедет вслед за животным среди неприступных скал туда, где укрылось стадо этих диких ослов, и выиграл пари. В другой раз, когда придворные охотились в камышах с зажженными факелами на кабанов, Шапур не осмеливался въехать в заросли, потому что его останавливал охвативший их огонь. Оглядываясь во все стороны, он поворачивал на своем коне то влево, то вправо. Атом крикнул ему: «Сын бога персов, здесь твой отец и бог, чего же ты боишься?» – «Прекрати насмехаться, – ответил Шапур. – Скачи сквозь огонь, а я за тобой: мой конь упрямится и не хочет скакать первым». Тогда Атом пришпорил своего коня и «промчался через огонь, как по цветущему лугу». В другой раз, во время игры в мяч случилось так, что Шавасп Арцруни два раза выиграл у Шапура; царь ударил его палкой и сказал: «Научись помнить, кто ты такой!» – «А я помню, кто я такой: я тоже из царского рода!» – ответил Шавасп и с быстротой молнии убежал с ипподрома. Был еще случай, когда в разгар пира третий нахарар, Хосров, владетель Гардмана, опьянев, выказал в присутствии Шапура страстную любовь к музыкантше, игравшей на цитре. Шапур разгневался и приказал его арестовать, но Хосров положил ладонь на рукоять своего меча и прошел через зал, а потом вернулся к себе домой. Никто из царских подчиненных, военных или гражданских, не посмел его задержать, «так хорошо все знали, какова его доблесть».

Конечно, этими короткими историями, более или менее правдивыми, летописец-поэт старался показать, что армянская знать была горда и плохо поддавалась попытке приручения, которую организовали Сасаниды. И все же изящество и пышность жизни сасанидского двора, несомненно, привлекали нахараров. Несмотря ни на что, армянским аристократам льстило, что ими правит сын царя царей.

Смерть Йездигерда I положила конец выполнению этого плана (421): его сын Шапур сразу уехал из Армении в Ктесифон требовать для себя персидский трон, но был убит аристократами, и после гражданской войны короной Персии завладел его младший брат Вахрам V по прозвищу Вахрам Гур. Армянские аристократы воспользовались междуцарствием у Сасанидов и подняли восстание. Во главе с предводителем из своей среды Нерсесом Джиджракаци они, по словам Моисея Хоренского, прогнали из Армении персидские гарнизоны. Во время этого восстания, как сообщает тот же летописец, отличились героизмом жители области Вананд (с главным городом Карс). Но, судя по тому, что Моисей Хоренский пишет, после изгнания персов центральная власть в Армении была полностью упразднена, каждый из нахараров вернулся в свои горы и стал вести себя как независимый правитель. «Три года наша страна оставалась в безвластии. Налоги больше не поступали в царскую казну, государственные дороги были разрушены, и вся внутренняя структура страны нарушена или уничтожена».

По словам Моисея Хоренского, патриарх Саак, доведенный до отчаяния этой анархией, отправился в византийскую Армению, но там церковные власти приняли его не очень тепло. Перевод Библии и других священных текстов на армянский язык, разумеется, не мог встретить хорошее отношение в греческой церкви, поскольку означал, что пройдет еще не слишком много времени, и армянская церковь уйдет из-под влияния Византии. Тогда Саак обратился к самому императору Феодосию II, для чего послал в Константинополь своего внука Вардана Мамиконяна и Месропа, создателя армянского алфавита. В этом месте Моисей посчитал нужным вставить в свою летопись переписку Саака с Аттиком, патриархом Константинопольским[152]152
  Аттик, преемник св. Иоанна Златоуста, был константинопольским патриархом с 405 по 425 г.


[Закрыть], и с одним из самых высокопоставленных должностных лиц Византии, начальником ополчения Востока. Саак получил от византийского двора разрешение распространять в провинциях византийской Армении новые армянские переводы Священного Писания. Хронология у Моисея Хоренского не совпадает с тем, что мы уже узнали от Корюна, но, кажется, нет оснований отрицать, что соглашение между армянским патриархом и императорским двором было заключено. Разумеется, византийцы не могли без сожаления видеть, что армянский народ создает свою независимую от них литературу, что армянская церковь освобождается от канала связи с ними – от обязательного до сих пор греческого языка. Но Византия, слишком явно проявляя свое недовольство, рисковала толкнуть армян в объятия Персии, причем как раз в то время, когда Персия делала все возможное, чтобы иранизировать эту страну. Поэтому Месроп получил позволение продолжить свою литературную апостольскую миссию в византийской Армении.

Вероятно также, что именно в это время византийское правительство было особо озабочено делами своих армянских провинций. Именно в это время, как сообщает нам Моисей Хоренский, начальник ополчения Востока Анатолий строил или отстраивал заново город Карин, нынешний Эрзерум, который тогда получил в честь императора Феодосия II название Феодосиополь. Армянский летописец отмечает, что «эта страна плодородна, хорошо орошается, находится недалеко от одного из истоков Евфрата. Она богата рыбой, и здесь есть много видов птиц. Соседние горы полны стад рогатого скота хорошей породы, который прекрасно откармливается там. У подножия этих гор находится много источников с прозрачной водой. Именно там Анатолий основал новый город, окружил его широким рвом, заложил фундаменты стен на большую глубину и возвел на укреплениях грозные башни, первая из которых была в честь императора названа башней Феодосия. Посреди города, на возвышении, он построил многочисленные склады и дал этому месту название Августеум. Он наполнил город оружием и войсками».

В это же время Месроп завершал евангелизацию горцев в соседней провинции, в округе Шахгомк, который находился между Спером и Феодосиополем. Возвращаясь в персидскую Армению, он оставил в византийской Армении многих из своих учеников. «Леона и Еноха – в Спере, Гнита – в Терджане (Дерксене), Данана – в Экелеаце (Келцене, или Акилисене)». Нам известно, что его вызвали обратно в Персармению бороться с гностической ересью борборидов в округах Гохтен, иначе Гохтн (к востоку от Нахичеваня), Гардман (восточнее оз. Севан) и Пахассакан (на северо-востоке Ути). Вопрос лишь в том, верна ли в этом случае обычно столь ненадежная хронологическая последовательность событий у Моисея Хоренского и не путает ли этот летописец порядок данных, взятых из других источников[153]153
  Месроп был также гостем Ашуши, бдеашха области Гугарк «и, в частности, Ташира» – местности, где великий ученый проповедовал.


[Закрыть].

Арташес IV, последний Аршакид. Упразднение сана царей Армении

Тем временем междуцарствие в персидской Армении, которое продолжалось со времени смерти Сасанида Шапура, то есть с 421 года, закончилось. Нахарары, которых, несомненно, беспокоила царившая в стране анархия, попросили нового царя Персии Вахрама V дать им в государи молодого Арташеса, сына их предпоследнего царя Врам-Шапуха. По словам Моисея Хоренского, инициатором этого решения был патриарх Саак, который созвал в Айрарат глав великих феодальных семей, а потом направил послом к персидскому двору своего внука, Вардана Мамиконяна, и командующего конницей Сембата. Эта просьба могла показаться дерзкой: армяне просили великого царя отказаться от курса на аннексию Армении, которого придерживался его отец, и попросту снова поставить во главе их народа их прежнюю династию Аршакидов. Вахрам V, только что закончивший тяжелую гражданскую войну, согласился на их просьбу, и Арташес, которому было тогда 18 лет, получил от него сан царя Армении, взошел на престол своих предков и стал царем Арташесом IV (423).

Арташесу было суждено стать последним царем из рода Аршакидов. Его царствование продолжалось всего пять лет (423–428). Из-за увлечения женщинами, которое Лазарь из Парпи называет «его беспутным нравом», этот совсем молодой человек навлек на себя вражду феодалов, которые не терпели над собой никакой власти. Под предлогом «распутства» молодого царя главы великих аристократических семей решили избавиться от него. Дальше летописец рассказывает, что они открыли свой план святому патриарху Сааку, самому авторитетному в делах морали человеку страны. Заговорщики пришли к нему и попросили, чтобы он помог им низложить царя. Но нельзя было низложить Арташеса без согласия персидского двора, сюзерена Армении, а значит, приходилось снова делать персов вершителями судьбы хайского народа. Напрасно Саак отговаривал нахараров от этого неразумного поступка, напрасно напоминал им, что для Армении плохой царь-христианин, который способен исправиться, лучше, чем хозяева-зороастрийцы, которых она получит. Напрасно он умолял своих собеседников не уничтожать свою национальную монархию, объяснял, что они принесут этим пользу одному лишь Сасаниду, врагу их веры. Великий патриарх только вызвал у феодалов вражду к себе.

Нахарары твердо решили добиться одновременно отмены царского сана и низложения святого Саака, виновного в том, что он хотел защитить этот сан. Они отправили ко двору царя Персии Вахрама V посольство, куда вошли несколько человек из их числа и сопровождавший их священник Сурмак из Маназкерта, на самом деле уроженец Арцхе в провинции Бзнуник, который должен был стать обвинителем Саака. Свои жалобы они изложили одному из высших сановников сасанидского двора, Сурену Пахлаву, и придворные царя Персии могли выслушать эти жалобы только с удовольствием. Арташес IV и патриарх Саак были вызваны к Вахраму V. Патриарх благородно отказался покинуть своего царя. А вот армянские феодалы, наоборот, потребовали просто упразднить царский сан. Лазарь из Парпи вкладывает в их уста слова: «Зачем нам нужен царь? Пусть персидский князь придет управлять нами; пусть он выяснит, покорен или нет каждый из нас, и пусть даст в этом отчет царю царей». Древняя Армения, если можно так сказать, покончила жизнь самоубийством.

Вахрам V, чьи желания исполнялись благодаря такому решению, сразу лишил царского сана Арташеса IV и в его лице династию армянских царей Аршакидов. Феодалы, чьему эгоизму он был обязан этим прекрасным для него результатом, были осыпаны почестями и богатыми дарами. Святой Саак был смещен с патриаршего престола и заменен Сурмаком (428–429). Упразднение национальной правящей династии и низложение семьи патриархов, которой армянская церковь была обязана своим появлением на свет и своим величием, стали концом сразу земной и духовной независимости хайского народа[154]154
  Товма Арцруни не остановился перед тем, чтобы обвинить в этой утрате одного из своих предков. Среди главных ответственных за случившееся он упоминает Ваче, владетеля Арцруника. Этот Ваче, чтобы угодить царю Вахраму, организовал замену св. Саака антипатриархом. Правда, в той же главе можно прочитать, как другой представитель этой семьи, Ахан Арцруни, отрекся от мира и стал под руководством св. Саака отшельником в округе Гохтен.


[Закрыть].

Вахрам V и попытка присоединить армянских христиан к сирийской церкви

Упразднив сан царей Армении, царь Персии Вахрам V назначил управлять этой страной иранского аристократа из высшей знати. Этот аристократ по имени Ве-Михр-Шапур был с 428 до 442 года марзбаном (по-европейски «маркграфом») Персармении. Один из армянских нахараров, Ваган Аматуни, получил звание царского наместника, подчиненного марзбану.

Однако прелат Сурмак, которому благодаря симпатии к иранцам удалось занять место святого Саака, не смог долго продержаться на престоле патриархов. Уже в 429 году нахарары, которые возвели его на этот престол, заметили, что Сурмак не способен быть патриархом, и добились его низложения. В виде компенсации персы, чьи интересы он так верно отстаивал, сделали его епископом округа Бзнуник к северу от озера Ван. Вместо Сурмака Вахрам V назначил патриархом Армении священника-сирийца Беркишо. Этот выбор ясно говорит о желании сасанидских политиков нанести удар не только по влиянию византийской церкви в Армении, но и по той автономии в области литературы и Священного Писания, которую только что завоевали для Армении Месроп и Саак. Давая Армении патриарха-сирийца, ктесифонский двор привязывал эту страну к единственной разновидности христианства, которую терпели в Иране или, по меньшей мере, которая существовала в Иране. Прикрепить армянскую церковь к общинам христиан сирийского толка, существовавшим в Вавилонии, Ассирии и Сусиане, означало сделать еще один шаг на пути иранизации Армении.

Но или Беркишо был плохим прелатом, или непокорные по натуре армянские аристократы не могли долго подчиняться чьему-либо управлению, даже церковному, только вскоре нахарары потребовали заменить патриарха. О том, кто должен стать его преемником, у разных кланов были разные мнения. Ваче из семейства Арцруни и Хемаяк, владетель области Ашоц[155]155
  Она находилась на армяно-грузинской границе между Шираком на юге и Таширом (Лори) на севере.


[Закрыть], заявили, что подчинятся выбору царя Персии, а Спандарат, тоже из семейства Арцруни, и Манедж из клана Апахуни потребовали вернуть на патриарший престол святого Саака. Его возвращения потребовали также большинство армянских епископов, в том числе Месроп. Эти прелаты обратились с соответствующей просьбой к персидскому двору. Анатолий, начальник ополчения Востока, видимо, тоже действовал в этом направлении со стороны Византии: он отправил из Феодосиополя посланца к Вахраму V с просьбой, чтобы Сааку, если его не сделают снова патриархом в Персармении, по меньшей мере разрешили бы выехать в византийскую Армению, где он будет поставлен во главе местной церкви.

Вахрам V, вероятно, принял компромиссное решение: он согласился низложить Беркишо, но назначил на его место другого прелата-сирийца по имени Шимуэль, или Самуэль (432). Моисей Хоренский утверждает: «Он приказал Шимуэлю помогать марзбану надзирать за распределением установленных налогов, работой судов и другими мирскими делами». Это еще раз доказывает политический интерес Сасанидов к насаждению сирийской культуры в Армении. Вахрам позволил Сааку остаться в Армении; Саак получил разрешение жить в своем родовом поместье Аштишат (Сурб-Саак) в провинции Тарон; по словам Моисея Хоренского, бывший патриарх сохранил право только «преподавать религию и посвящать в сан духовных лиц, на которых указывал ему Шимуэль. Похоже, обязанности патриарха были разделены, и Шимуэль получил полномочия, связанные с выполнением земных обязанностей главы церкви, а Сааку была возвращена часть его духовных полномочий. Моисей посчитал нужным добавить к этому диалог (впрочем, очень волнующий) между царем Вахрамом V и святым Сааком. Царь говорит: «Я хочу, чтобы ты поклялся своей верой верно служить мне, никогда не замышлять мятежей, не присоединяться к ложной общине греков, чтобы не дать мне повода разорить Армению и превратить мое имя благодетеля в имя истребителя». На это Саак, «стоя, с безмятежно спокойным лицом», отвечает, поразительно благородно защищая веру, вежливо, но твердо протестуя против «богохульных слов Вахрама о вере». Впрочем, царь не только не рассердился, но даже выполнил мирские просьбы, с которыми обратился к нему патриарх. И действительно, дальше Моисей Хоренский пишет, что Саак использовал эту аудиенцию у царя, чтобы ходатайствовать о своем внуке Вардане Мамиконяне, главе могущественного семейства Мамиконянов, который все еще находился в заточении в Персии, а также о другом армянском аристократе, тоже своем родственнике, Газавоне Младшем, из рода нахараров провинции Ширак. Более того, патриарх ходатайствовал и за всю армянскую знать: «Пусть ранг нахараров в Армении остается таким, каким был до сих пор, без изменений, чтобы персидские марзбаны не могли изменять его по своей воле». Разумеется, после упразднения сана армянских царей единственным залогом независимости армян осталось сохранение армянскими феодалами привилегий в противовес централизации власти в государстве Сасанидов. По словам того же Моисея Хоренского, Саак добился удовлетворения всех своих просьб. Он был особенно рад тому, что семейство Мамиконян, в котором продолжался его род (единственная дочь Саака вышла замуж за одного из них), получило обратно все свои поместья.

Однако пребывание Шимуэля во главе церкви было таким же неудачным, как у его предшественника. Авторы армянских хроник пишут об этом новом сирийце во главе церкви, что «он перенял у Беркишо алчность и даже превзошел его в этом, вымогая доходы, принадлежавшие умершим или живым епископам. Он не позволял святому Сааку посвящать в сан преемников умерших епископов, а живых епископов под надуманными предлогами обвинял в том, что они мешают перечислять в казну царские налоги, изгонял и присваивал себе их дома». Из армянских прелатов его продолжал поддерживать один лишь епископ-политик Сурмак. За это Беркишо по приказу царя увеличил его доходы. Моисей Хоренский добавляет, что «другие епископы позавидовали этим его преимуществам и поступили так же, сначала спросив разрешения на это у царя Персии и получив помощь каждый от „своего“ владетеля». Так сасанидские политики, приручая армянскую церковь, продолжали свою работу по ассимиляции. Саак, который как раз перед этим переселился в Багреванд, и Месроп, которого Саак поручил заботам духовенства архиепископской церкви в Вагаршапате, посвятили себя апостольской миссии и переводам. Именно Саак созвал в Аштишате синод, вернее, два синода (432 и 435), на которых была осуждена ересь несториан. Недостойный Самуэль умер, пробыв патриархом пять лет (432–437), нахарары стали умолять Саака вернуться на патриарший престол и утверждать, что они в силах добиться согласия от персидского двора, но святой ответил отказом. Тогда патриархом был во второй раз избран Сурмак, которого церковные писатели называют антипатриархом. Сааку же оставалось жить два года: он умер 5 сентября 439 года возле селения Блур в провинции Багреванд. Его внук Вардан Мамиконян похоронил его в наследственном имении семьи патриарха – в Аштишате (Сурб-Сааке) провинции Тарон. А 17 февраля 441 года скончался и блаженный Месроп. Один из нахараров, Ваган Аматуни, которого, как мы помним, персы назначили вторым после марзбана, устроил создателю армянского алфавита торжественное погребение и похоронил его в селении Ошапкан области Арагацотн.

Кончина святого Саака пришлась вскоре после того, как Армению лишили ее царей, и потому усилила тяжелые последствия отмены царского сана. Со времен Григория Просветителя его семья, в которой сан первосвященника передавался от отца к сыну, была настоящей «династией патриархов», и к тому же этой династии выпало счастье произвести на свет много выдающихся деятелей, сменявших друг друга (302–439). Эта семья первосвященников в какой-то мере дублировала царскую династию Аршакидов в том смысле, что заменяла ее, когда та слабела. Теперь, когда династия Аршакидов перестала существовать, роль семьи Просветителя могла стать еще значительней. К несчастью, мужская линия этой семьи закончилась на святом Сааке, имевшем лишь одну дочь, которая, как мы уже знаем, вышла замуж за Хамазаспа Мамиконяна. Правда, от этих супругов родились три знаменитых сына – Вардан, Хамаяк и Хамазаспиан, и моральное наследство семьи патриархов в значительной мере перешло к роду Мамиконянов. Именно Мамиконянам пришлось в уже наступавшее беспокойное время противостоять всем опасностям, сохраняя независимость Армении и на поле боя, и в сердцах людей.