Текст книги "Эти Золотые короли"

– С днем рождения, малышка.

Я ерошу ее волосы и целую в лоб.

– Спасибо, – ласково говорит Скарлетт, добавляя слова, которые мне было просто необходимо услышать от нее. – Люблю тебя.

Да, иногда она может быть настоящей занозой в заднице, но по итогу я бы ничего не стала в ней менять.

Глава 14
Блу

Скар пытается помочь мне с уборкой, но я настаиваю, чтобы она пошла и насладилась последними пятнадцатью минутами своего дня рождения, прежде чем часы пробьют полночь. Кроме того, помогать особо не с чем.

Я убираю остатки пиццы в холодильник, завязываю мусор и скрепляю вместе воздушные шарики, чтобы отнести их в свободный угол прачечной. Задуваю последнюю свечу, когда вдруг раздается сердитый стук в дверь.

Даже забавно, что я могу такое определять – что человек по ту сторону двери зол.

Я тихо подхожу к окну, выглядываю на улицу и обнаруживаю, что это Рикки. Черт, из-за него у меня чуть сердечный приступ не случился. Что ж, по крайней мере, я догадываюсь о причинах его злости.

В последний раз мы общались тем вечером, когда он опоздал за Скарлетт и Шейном. Я высказала свое разочарование в паре сообщений. Все кончилось на плохой ноте, и ни один из нас не попытался исправить положение. Поэтому теперь взбешенный Руиз на моем крыльце, колотит кулаком по двери.

Что ему нужно?

Я выключаю сигнализацию, которую совсем недавно включила, а затем распахиваю дверь и смотрю на Рикки.

– Уже поздно. Чего ты хочешь?

Он не дожидается приглашения и просто входит внутрь, напоминая мне, что я забыла запереть дверь после того, как Уэст и остальные ушли.

– Нам нужно поговорить, – настаивает он.

– Ты был здесь всего тридцать минут назад, когда забирал Шейна. Почему ты тогда не сказал, что тебе нужно?

– Потому что это было до того, как я столкнулся с гребаным Томми Наварро, Блу. О чем ты, черт возьми, думала?

Я тут же закрываюсь. Ненавижу чувствовать себя беспомощной перед Рикки.

– Я… сделала то, что должна была, – признаюсь я, заправляя прядь волос за ухо. Этот жест выглядит неуверенно и жалко.

Черт, похоже, сейчас я именно такая. Предполагалось, что мой визит к Томми останется между мной и Томми. Полагаю, мне следовало быть умнее.

– То есть ты злишься на меня за то, что я, мать твою, опоздал на гребаных две минуты, а сама делаешь такую хрень? – огрызается он. – Ты должна быть умнее.

– Я сделала то, что должна была, – повторяю я.

Он не имеет права меня осуждать. Рикки живет так, как ему хочется, не обращая внимания на чужое мнение. Так что я имею полное право строить лучшую жизнь для нас со Скарлетт, но советуясь с ним.

– К твоему сведению, я оплатил остаток твоего долга плюс проценты, потому что проценты, черт возьми, всегда есть, – кипит он. – Ты же знаешь Томми! Поэтому мне и непонятно, о чем ты вообще думала, когда обращалась к нему. Томми не тот парень, которого ищешь ты. Он тот, кто находит тебя. И когда это случается, о тебе больше никто не слышит.

Ладно, я совершила ошибку, отправившись к нему, но к кому еще, черт возьми, я могла обратиться? Никто не должен сидеть и нянчиться со мной и Скар двадцать четыре часа в сутки. Потому я сделала выбор. Пусть и отчаянный, но на тот момент Томми оказался единственным, к кому я могла пойти.

– Вы двое когда-то были друзьями. Он не может быть настолько плохим, – рассуждаю я.

– Би, это было в детстве. Все меняется. Ты, как никто другой, должна это понимать.

Я чувствую укол в его словах. Чувствую, хочет он того или нет. Для него именно я изменилась. Рикки отводит взгляд, как будто слышит мою мысль и соглашается с ней.

– Ты должна рассказать мне, что, черт возьми, происходит.

– Говори потише, – шепчу я.

– Тогда не заставляй меня повторять дважды.

Он снова пристально смотрит на меня. На этот раз в его взгляде появляется холодность. Она многое говорит о его душевном состоянии в эту секунду. Он не в том настроении, чтобы терпеть мою уклончивость и осторожность.

Я немного колеблюсь, зная, что мы с Уэстом согласились взять Рикки в свои ряды, однако я также знаю Рикки – каким он может быть вспыльчивым, как он известен тем, что действует, не подумав. Есть шанс, что мои слова подтолкнут его на какой-нибудь безрассудный поступок, и я никогда не прощу себе, если это произойдет.

– Я уже знаю, что все из-за чертова Вина Голдена, но мне нужно знать подробнее. Что он такого сказал или сделал? Что заставило тебя подумать, будто купить пистолет у гребаного Томми Наварро – хорошая идея? – практически шипит Руиз.

Я замираю, чувствуя себя невероятно разбитой.

– Я…

Что, если он отправится на поиски Вина? Что, если Рикки пострадает или еще хуже?

– Я… хочу сказать тебе, но… Сначала мне нужно, чтобы ты мне кое-что пообещал.

Моя просьба раздражает его еще больше.

– Просто скажи мне.

– Только если пообещаешь, – повторяю я. – Мне нужно твое слово, что ты не станешь… реагировать, – выдавливаю я из себя, решив, что это слово подходит лучше всего. – Пообещай мне, что после моих слов ты не пойдешь и не сделаешь какую-нибудь глупость.

Он сжимает челюсти и резко вздыхает, но затем кивает, и я принимаю это за условное «да».

У меня дрожат руки, и я знаю, что Рикки это видит. Он все видит, замечает все мои нервозные привычки.

– Когда Вин пришел той ночью, он… угрожал, – признаюсь я.

Я даже не посвятила Рикки в подробности, но уже вижу, как его ярость растет. Он хочет заговорить, хочет выплеснуть свою злобу, но, похоже, помнит о безмолвной клятве, которую только что дал.

– Он хочет, чтобы я порвала с Уэстом, но обязательно таким образом, чтобы у нас не было ни малейшего шанса наладить отношения. И, судя по всему, у меня есть два месяца, чтобы это сделать. – Я делаю паузу, задумываясь. – Ну, уже чуть меньше.

– Почему два месяца?

Я пожимаю плечами.

– Понятия не имею. Ему явно было не до игры в двадцать вопросов, когда мы закончили. Но он ясно дал понять, что, если я не подчинюсь, будут последствия.

Если раньше я думала, что выражение лица Рикки было напряженным, то я ошибалась. Вот оно, его напряженное лицо.

– О каких, черт возьми, последствиях мы говорим?

– Он угрожал, что заберет у меня Скарлетт. Сначала я подумала, что он просто хотел натравить на нас службу опеки, но потом он пообещал, что после этого я исчезну, – признаюсь я, добавляя самую зловещую часть. – Он упомянул о том, что на меня уже есть предложения, и о том, как легко найти кого-нибудь, кто забрал бы и Скар. Это произойдет, стоит Вину только захотеть. И… все это заставило меня вспомнить то слово, которое ты сказал тем вечером.

Рикки встречается со мной взглядом, прежде чем я успеваю произнести слово вслух.

– Груз.

Он водит челюстью и стискивает зубы. Я знаю, Рикки уже жалеет, что дал мне слово не поступать безрассудно. Но он пообещал. И я заставлю его подчиниться.

– Вот почему я пошла к Томми. Вот почему я была так расстроена, когда ты опоздал на днях. Скар заметила странный фургон возле школы, и я… я запаниковала, – признаюсь я. – Я целыми днями хожу, ожидая, когда же наступит мой черед, гадая, действительно ли Вин сдержит свое слово и даст мне время навредить Уэсту. Или он просто нападет и возьмет то, что хочет, просто потому, что может?

Я вся дрожу, и Рикки сжимает мои руки, приводя в чувство.

– Почему я только сейчас об этом слышу?

– Потому что обычно ты не самый уравновешенный человек в мире, – напоминаю я.

Он не спорит с этим – знает, что я права.

– Уэст знает?

– Не о пистолете, – признаю я.

– Но он знает все остальное?

Я киваю.

– Сначала я не собиралась ему говорить, думала, что лучше всего будет убежать, исчезнуть, пока все не стало еще хуже, но он поймал меня. Когда вы пришли ко мне в тот вечер, он уже видел мои собранные чемоданы в спальне.

Рикки приподнимает бровь.

– И куда ты собиралась бежать?

Я пожимаю плечами.

– В единственное место, куда могла. К бабушке.

– К этой паразитке, которая в Вирджинии живет?

Подобное замечание о родственниках наверняка разозлило бы других людей, но Рикки совершенно прав.

– Ага, к ней.

Я не говорю, что еще не исключила побег в Вирджинию из списка. По крайней мере, не для Скар. С каждым днем идея отправить ее туда жить кажется мне все более привлекательной. Особенно после появления жуткого фургона возле ее школы. Там, где подобных машин быть не должно.

– Это еще не все.

Рикки снова вздергивает бровь, встречаясь со мной взглядом.

– Что еще?

Я опускаю взгляд на ковер, прежде чем заговорить.

– Мы не понимали, как у Вина оказалась фотография, которую я тебе отправила, но, думаю, теперь разобрались, и тебе не понравится ответ.

Он расправляет плечи, и я уже могу сказать, что он злится еще больше. Об этом громогласно заявляет толстая пульсирующая вена на его шее.

– Мы уже сложили два и два и выяснили, что у Вина и дяди Пола есть общий бизнес, но… Я думаю, они прослушивают наши звонки, видят наши сообщения и отсылаемые фотографии. Только так у него могла оказаться та фотка, только так Вин мог узнать подробности нашей жизни. Но если за тобой следят, это означает, что твой дядя имеет к этому какое-то отношение.

Рикки не произносит ни слова, и я чувствую, как он начинает нервничать.

– Пол выдавал вам телефоны?

Какое-то время Рикки молчит, но когда все же отвечает, то лишь подтверждает мое предположение.

– Чуть больше года назад он сказал, что есть основания полагать, будто старые были скомпрометированы, поэтому он собрал телефоны у всех нас и купил новые, – с горечью усмехается Рикки. – Теперь понятно, что это он был скомпрометирован. Черт.

Я крепче сжимаю его руку. Рикки порывается уйти, и я опасаюсь, что он нарушит клятву и пойдет искать кого-нибудь, на ком можно выместить свою злость. Например, Пола или Вина.

– Рикки, ты обещал.

Мои слова останавливают его. Сердце бешено колотится, будто вот-вот выскочит из груди в горло.

– Мы должны действовать разумно. Если мы покажем, что знаем что-то, безопасность Скар будет под угрозой, – объясняю я. – Мы можем только послушно маршировать под бой барабанов Вина, пока у нас не появится другой вариант.

Рикки не нравится отсутствие контроля над ситуацией, но что есть, то есть. Добро пожаловать в мой мир.

– Я не буду делать глупостей, но мне нужно уйти. Проветрить мозги.

– Хорошо, но подожди секунду.

Он провожает меня взглядом, когда я выхожу из комнаты и исчезаю в коридоре. Затем, когда я возвращаюсь с телефоном, купленным Уэстом, Рикки оказывается в замешательстве.

– Я уже ввела в него свой новый номер и номера всех остальных, кто знает, что происходит. Это самый безопасный способ, которым мы можем общаться друг с другом, но наши старые телефоны тоже должны оставаться в рабочем состоянии. Если мы все просто исчезнем с радаров, люди Вина поймут, что что-то случилось.

Рикки медлит, и я даже не уверена, что он согласен с нашим планом. Но когда он засовывает телефон в карман, мое сердце немного успокаивается.

– Я доверяю тебе, – напоминаю я ему. – Поэтому я знаю: ты не станешь делать ничего, из-за чего мне захочется тебя убить.

Руиз слегка улыбается, и я тоже.

– Мы что-нибудь придумаем, – добавляю я, понимая, что это первый раз, когда я произношу эти слова. Обычно это делает Уэст.

Может, он так действует на меня, а может, мне просто хочется в это верить.

Во всяком случае, теперь мы все знаем правду. Что бы ни случилось дальше, как бы все это ни обернулось, мы справимся с этим вместе.

Глава 15
Уэст

– Где же ты, мать твою, была всю мою жизнь? – обращаюсь я к зажатой между пальцами сигарете и выдыхаю клубы дыма.

Потом передаю ее Дэйну. Клянусь, прошла целая жизнь с тех пор, как кто-либо из нас в последний раз закуривал. У нас есть время до начала лета, прежде чем мы отправимся в наш первый студенческий футбольный сезон. Но этим вечером покурить чертовски необходимо, ведь жизнь у нас сейчас просто невероятно хреновая.

Я смотрю в телефон, проверяя приложение системы безопасности в доме Саутсайд. Внезапно индикатор переключается с «выключено» на «включено». Это кажется мне странным, поскольку она уже включала систему, когда вечеринка Скарлетт закончилась чуть больше часа назад.

Уэст: Все в порядке? Заметил, что система включилась.

Саутсайд: Все хорошо. Рикки заходил, я отдала ему телефон. Направляюсь в постель.

Я улыбаюсь и не могу устоять перед возможностью немного подразнить ее.

Уэст: Ты идешь спать одна? Или Руиз все еще там?

Саутсайд: Ха-ха. Какой же ты, блин, забавный.

Несмотря на саркастический ответ, я знаю, что она смеется.

Уэст: Не хотелось бы сегодня людей убивать.

Саутсайд: Не сегодня, но если ты продолжишь болтать…

Уэст: Мне известно из достоверных источников, что твоя задница никуда не денется.

Саутсайд: О, да? Серьезно?

Уэст: Еще как. Ходят слухи, что секс слишком хорош.

Саутсайд: О БОЖЕ. Да пофиг.

Уэст: Это так?

Саутсайд: …

Уэст: Ладно. Спокойной ночи. Люблю тебя.

Она не торопится отвечать, и я знаю, что это на сто процентов намеренно.

Саутсайд: И я тебя;) А еще, Джулс застряла в городе на Рождество, так что, если ты хочешь купить билеты на самолет, то бери только для меня и Скар.

– Убери гребаный телефон. Ты портишь весь кайф, – жалуется Стерлинг, тряся передо мной сигаретой.

Я делаю еще одну затяжку и передаю сигарету Дэйну. Сразу после этого открываю приложение, в корзине которого лежат наши билеты на самолет, и нажимаю на кнопку, пока не забыл.

– Вы, придурки, должны мне за свои билеты. Джосс тоже. Бесплатного проезда не будет, – объявляю я, откидывая голову на матрас.

– Пошел ты, – выдыхает Дэйн, и когда он пытается удержать дым, который только что вдохнул, я смеюсь.

Упомянув Джосс в шутке, я задумываюсь, как она справляется с дерьмом, которое на нее скинул Икс в последнем посте. С учетом новостей о ее отце, у них в семье полный бардак.

Последние двадцать четыре часа под ее крышей были сплошным хаосом – много ссор и слез. Большей части этого кошмара Джосс удалось избежать, но, конечно, не всего. Мы предложили ей провести несколько дней у нас, чтобы отвлечься, но она настояла на том, что лучше ей быть дома. По-видимому, она не доверяет родителям, когда дело касается подробностей, поэтому решила остаться и услышать все из первых уст.

Учитывая все закулисное дерьмо, творящееся в последнее время, я, честно говоря, не виню ее.

Я думал, что изменение обстоятельств заставит ее передумать насчет приезда в Луизиану через неделю, но на самом деле это возымело противоположный эффект. Ее первоначальный план состоял в том, чтобы улизнуть и оставить родителям записку с объяснением, куда она уехала, но теперь она хочет сказать им все в лицо. Очевидно, Джосс наплевать, что родители подумают о ее поездке с нами.

Или, точнее, с Дэйном.

В комнате тихо, и это заставляет меня задуматься о других вещах.

– Что ж, похоже, мы вполне неплохо справились с устройством вечеринки для пятнадцатилетки.

Стерлинг кивает.

– Она вроде милая девчонка. Саутсайд проделала с ней отличную работу.

Поначалу мне немного странно слышать от него подобные слова, но он не ошибается – Блу растила Скарлетт одна. Даже когда они не были только вдвоем.

– Предки – отстой, – выдыхает Дэйн.

Его невероятно обобщенная фразочка заставляет меня рассмеяться, но, наверное, только из-за того, что я сейчас под кайфом.

– Кстати, о паршивых родителях, у Джосс все в порядке? – спрашивает Стерлинг.

Дэйн пожимает плечами, делает глубокий вдох и задерживает дыхание, прежде чем ответить.

– Будет.

Неужели нам было недостаточно любопытной задницы Пандоры? Теперь придется иметь дело с Иксом, пока сучка не восстановит контроль над своим аккаунтом. Оказывается, она была еще не такой бессердечной, какой ее все считали, и придержала многие сокровенные тайны, которыми в последнее время одарил нас Икс. Некоторые секреты принадлежали довольно серьезным людям. А еще из-за такого дерьма семьи разваливаются. Может, Джосс – последняя жертва, но, черт возьми, неизвестно, кто станет следующей.

Я смотрю на часы, и в голову приходит импульсивная мысль.

– Нам нужно наверх, – предлагаю я. – Давайте пороемся в вещах Вина и посмотрим, что найдем.

Оба брата смотрят на меня так, словно я спятил, но ведь это идеальный вечер. Мама и Вин на благотворительном мероприятии, которое они посещают каждый год перед Рождеством. Не уверен, конечно, в чем там дело, но они никогда не возвращались домой раньше трех часов ночи.

– У нас есть по крайней мере пара часов, – говорю я, со стоном поднимаясь с кровати. Я все еще одет в те же вещи, в которых ходил к Саутсайд.

– Что именно мы ищем? – спрашивает Дэйн.

– Да хрен его знает. Все что угодно, – рассуждаю я, пожимая плечами. – Думаю, узнаем, когда найдем.

Честно говоря, я понятия не имею, что несу, но убежден, что именно на обыск отцовского кабинета мы должны потратить остаток ночи.

– Стерлинг, на тебе вестибюль. Дэйн, дежурь у лифта.

Они смотрят друг на друга, как будто я с ума сошел, и, возможно, они правы, но меня не остановить. Я выхожу из комнаты, иду по коридору и нажимаю кнопку вызова частного лифта. Когда я в одиночестве поднимаюсь на этаж к родителям, в моей голове раздается тихий голос, твердящий, что это дерьмовая идея, но, как я уже сказал – когда я под кайфом, меня не остановить. И не в «доблестно-героическом» смысле. Больше в «отчаянно-безрассудном».

Да, таков уж я. Моей кличкой в комиксах было бы «Супер Тупица» или что-то в этом роде.

Широкие металлические двери раздвигаются, и я вижу полированную мраморную плитку в родительской прихожей. Сверкающая белизна отражает свет люстры. Они оставили весь свет включенным, но это типично для них. Зачем экономить энергию, когда на твоем банковском счете денег больше, чем у всех жителей этого города, вместе взятых, верно?

Я выхожу из лифта, представляя, что нахожусь на какой-то разведывательной миссии, но только когда слышу голоса, понимаю, что выбранная стратегия была абсолютно неверной. Интуиция подсказывает, что нужно вернуться в лифт, пока родители не заметили моего присутствия, но, судя по тону и громкость их голосов, я застал ссору, а не обычный разговор. Мама кричит и, насколько я слышу, еще и плачет, но я не могу разобрать ее слов.

Так что, будучи вашим дружелюбным соседом Супер Тупицей, я двигаюсь вперед во имя справедливости… или, может, слепой глупости.

– Столько слов, Вин, но нет объяснения тому, что я видела! – кричит мама.

– Пэм, в последний раз спрашиваю: скажи мне, какого хрена ты с ним сделала. У тебя нет никакого гребаного права трогать мои вещи!

Теперь я уже достаточно близко, чтобы разглядеть родителей через приоткрытую дверь в кабинет отца. Там царит беспорядок – повсюду разбросаны бумаги, книги валяются на полу, все ящики и дверцы шкафов открыты. Даже картина маслом над камином отодвинута от стены. За ней видны слабо светящиеся зеленым цифры на сейфе. Я понятия не имею, что пропало, но знаю, что Вин отчаянно пытается это найти.

Его волосы растрепаны, влажные от пота. Верхняя пуговица на рубашке и галстук-бабочка на шее расстегнуты. На маме все еще длинное черное вечернее платье, но туфли сняты – она держит их за ремешки.

– Проклятье, Пэм! Скажи мне, что ты, черт возьми, с ним сделала! – снова кричит Вин.

От того, как сильно колотится сердце в груди, я не могу устоять на месте и уже готов ворваться в кабинет, но что-то подсказывает мне подождать. Так что на этот раз я не отмахиваюсь от этого тихого голоска в голове, предпочитая оставаться на месте и слушать.

– Все эти имена и суммы в долларах. Я не… Я не понимаю. Это что, сеть проституток? – спрашивает мама, не в силах справиться с напряжением, которое я так отчетливо слышу в ее голосе. – Так вот во что ты себя втянул? Потому что лишь это имеет смысл.

Она замолкает и прижимает руку ко рту, у нее перехватывает дыхание.

– Нет, ничего не имеет смысла, – поправляет она себя. – Потому что у нас и так больше денег, чем мы могли бы потратить за всю жизнь, так что я не могу придумать ни одной причины, которая бы объяснила, почему ты делаешь то, что, как я думаю, ты делаешь.

Вин грохает кулаком по столу, и, клянусь, весь пентхаус сотрясается.

– Вечно это твое самодовольство, – рычит он. – Не все мы родились с серебряной ложкой во рту!

– Так вот в чем дело? – усмехается она. – Ты злишься на меня из-за того, откуда я родом? Тебе не дают покоя деньги моего отца? Потому что, насколько я знаю, ты тоже пользовался его богатством.

Отец снова сжимает кулак, но на этот раз останавливается, едва не ударив по столу. Вместо этого он закрывает глаза и пытается взять себя в руки.

– А ты когда-нибудь задумывалась о том, что, может быть, я больше не хочу, чтобы это висело у меня над головой? Что ты, черт возьми, принесла в эту семью больше доходов, чем я?

– Я никогда не бросала это тебе в лицо, – огрызается мама. – Ты не просто преуспел, ты добился большего, и плевать, как и где ты начинал. Вот почему мне непонятны твои действия.

Уставившись на нее, Вин поднимает руки, и с его губ срывается простой ответ.

– Если есть что-то, что можно взять, Пэм, почему бы не сделать это? – рассуждает он. – Я создаю наследие. Империю. Зачем устанавливать лимит, если его нет?

Мама молчит, словно пытается осмыслить слова Вина.

– Но разве лимит не должен существовать всегда? Черта, которую мы не переступим только ради того, чтобы добавить еще несколько нулей к нашему банковскому счету?

Он смотрит на нее с адским огнем в глазах, не произнося ни слова, и это говорит само за себя.

– Думаю, это ответ на мой вопрос, – усмехается мама, немного отступая назад после того, как у нее снова перехватывает дыхание.

Вин опускает голову и делает глубокий вдох.

– Я не это имел в виду. Конечно, всему есть границы.

Мама вскидывает руку, явно недовольная ходом разговора.

– Я знала, что как только ты снова свяжешься со своей гребаной семьей, это приведет нас к краху.

Я хмурюсь, когда она произносит эти слова, поскольку не понимаю, что они означают. Пока оставляю свое замешательство в стороне, чтобы внимательно послушать и убедиться, что ничего не пропустил.

– Пэм, если бы ты просто вернула мой гроссбух, я был бы рад мирно, цивилизованно поговорить с тобой об этом, но информация, которую ты взяла, важна и к тому же конфиденциальна. Ты можешь втянуть меня в серьезное дерьмо, если я немедленно не верну ее.

Мама пристально смотрит на него. Я никогда раньше не видел ее с такой стороны. Может, ей просто понадобилось открыть глаза, чтобы прийти в себя.

– Ты получишь свой гроссбух, когда я узнаю правду.

С этими словами она поворачивается, чтобы уйти. Кстати, я забыл упомянуть, что под кайфом становлюсь крайне медлительным. Вот почему у меня сейчас дерьмовая реакция, и я попадаюсь.

Мама останавливается как вкопанная, уставившись на меня. По ее лицу стекает тушь. Я застываю на месте, не зная, что делать, не зная, стоит ли объяснять, почему я подслушивал, но, прежде чем я успеваю придумать оправдание, она уходит.

Ничего не говорит. Не сдает меня Вину. Просто уходит.

Я на мгновение ошеломлен ее реакцией, но потом прихожу в себя и бегу обратно к лифту, радуясь, что я босиком и не издаю шума.

Черт его знает, свидетелем чего я только что стал, но теперь я знаю, что есть некий гроссбух, и Вин только что потерпел поражение от женщины, над которой издевался в течение многих лет.

Я не особо верю в подобные вещи, но, похоже, карма вернулась, чтобы надрать ему задницу.

Стоя в лифте, я достаю телефон и отправляю сообщение.

Уэст: Нам нужно поговорить. Можешь встретиться со мной сегодня ночью?

Рикки: На пирсе. Через двадцать минут.