Текст книги "Обращаться с осторожностью. Искренние признания патронажной сестры"

Я стала прикидывать, по каким критериям можно будет отбирать клиентов, нуждающихся в помощи от пеленочного банка. То есть при каких обстоятельствах требуется такая помощь и как составить форму соответствия этим факторам. Конечно, это безработица, сокращение штатов, низкий доход, долги, неожиданный кризис – необходим предварительный опрос, чтобы выделить действительно подходящих под мою форму. Сюда должны войти подробности обстоятельств данного клиента, число детей в семье, их возраст (надо сразу определить размер подгузников, они разные для новорожденных и для подросших детей). Также нужны дополнительные пункты: о зубных щетках и пасте и прочих предметах санитарии и гигиены. Следует сразу ввести нормы, к примеру не больше трех упаковок в месяц.

Из банка мне позвонила менеджер по связям с общественностью: мое предложение было вынесено на обсуждение и я успешно получила стартовую сумму в 1000 фунтов. Блестяще.

Для статьи в Bournemouth Echo было сделано фото: моя практикантка с курсов патронажных сестер, медсестра из детского стационара, представитель банка, мой руководитель и я – все с дежурными улыбками, сверкаем в окружении упаковок подгузников, зубной пасты и тампонов. В первый же день после публикации я полезла на сайт, куда предлагалось посылать отзывы. Это всегда так познавательно. Ого! И как им удается дойти до жизни такой? Отзывы были самые разные:

«Когда у меня родились дети, я заставил мои финансы работать, так почему они не делают того же? Значит, все спустили на наркотики».

Или:

«Что дальше? Когда у нас кончится вино, вы создадите для этих вымогателей винный банк?»

От души надеюсь, что эти комментаторы либо не имеют понятия о том, в какую пучину погружает людей нищета, либо им просто наплевать, и они не задумываясь выносят недалекое и зачастую несправедливое суждение о том, чего сами не знают.

Итак, чек был оплачен, Детский центр выделил помещение, и рабочие заполнили его прибывавшими грузами. В пеленочный банк могли обращаться многие специалисты, но прежде всего, конечно, патронажные сестры, семейные врачи и социальные работники.

Любой из нас может оказаться в ситуации, когда доходы внезапно снижаются, а счета так же неожиданно растут. Уж я-то знаю об этом из первых рук. Жестокая реальность врывается к нам в виде истекающих сроков оплаты, долгов и неожиданных трат на детскую одежду, школьные экскурсии или ремонт машины. Это сильно выбивает из колеи, но, по крайней мере, теперь мы могли оказывать таким семьям хотя бы минимальную поддержку.

Я уехала из этого района уже несколько лет назад, но по слухам пеленочный банк все еще существует в какой-то новой версии, на добровольные пожертвования. Во всяком случае, я до сих пор получаю письма с просьбами о помощи и пересылаю их на адрес приютившего мой банк Детского центра.

В это время одна из сотрудниц, обслуживавшая приют для бездомных в центре города, уволилась с должности патронажной сестры, и я решила перейти на ее место. Для этого не потребовалось каких-то особых хлопот. Я работала на полную ставку патронажной сестрой в хирургическом отделении в миле оттуда и хотела быть полезной. Я предложила свою кандидатуру, и меня приняли. Это был приют для лиц, повергшихся домашнему насилию. Правительство очень неохотно выделяет для них деньги, и потому мест в таких убежищах никогда не хватает. Сюда попадали раненые и избитые женщины. По статистике, наши женщины переживают до 50 эпизодов насилия, прежде чем подают жалобу.

Следом – эпизоды жесткого контроля, также являющегося преступлением, когда в ход идут травля и унижение с целью подорвать у жертвы уверенность в себе и взять над ней власть. Внешне это не так отвратительно, как рукоприкладство, однако не менее эффективно в деле разрушения личности. Особо изощренные варианты могут чередовать кнут и пряник: тогда жертва находится в постоянном страхе, не зная, чего ей ожидать в каждый следующий день. Куда собралась? С кем? Часто мучитель выдает свои действия как проявления любви и заботы. «Я хочу, чтобы ты выбрала то, что тебе к лицу» (только не слишком открытое платье, ты же не хочешь выглядеть, как шлюха!). Под предлогом заботы они могут заставить жертву допустить их в свою переписку и прочие контакты, на самом деле желая добиться полного контроля.

Я с трудом добралась до приюта – недаром его расположение держалось в тайне – и пошла знакомиться с обстановкой. В каждом «номере» имелась гостиная, небольшая кухонька и ванная, независимо от числа проживавших в нем детей. Сотрудники показались мне очень дружелюбными. Я удивилась: менеджером был мужчина – вот так неожиданность! Остальные – женщины. Все они были квалифицированными специалистами, имевшими опыт в адвокатуре, распределении социальных пособий, муниципального жилья и мест в школе. Здесь царила атмосфера уверенного спокойствия людей, хорошо разбиравшихся в жизни и готовых поделиться своей мудростью.

Роль патронажной сестры заключалась как в поддержке всех этих начинаний, так и в прямой заботе о здоровье женщин и их детей. Им не пора проходить рутинный тест? Они не пропустили обследование в 6 недель у врача, ведь пришлось в чем были бежать прямо из роддома? А что со старшими детьми? Не пора проверить их уровень развития, остроту зрения, поведение, обучаемость, проблемы со сном, пропущенные прививки? Иногда приходится учитывать все эти факторы. А когда я приду к каким-то выводам и составлю примерный план действий, оказывается, что семья переехала, потому что домашний деспот умудрился выследить, где они скрываются. Это всегда больно: знать, как много можно было сделать для здоровья этих людей и оставаться беспомощным наблюдателем их бесконечных переездов. Да и само бегство в такой приют, честно говоря, является для них пугающим шагом хотя бы в силу своей неожиданности.

Многие женщины нуждаются в помощи с поиском места в школе для детей или в оформлении пособия, на которое уходит иногда по 6–8 недель. А до той поры им остается лишь надеяться на ваучеры продовольственного банка.

Бывают и такие случаи, когда женщины не выдерживают здесь долго и возвращаются в семью, чтобы снова превратиться в жертву. Их страшит новая, непривычная жизнь, да и дети могут пожаловаться, что хотят назад, в свои спальни и к прежним друзьям. И хотя у полиции появились возможность и способы держать в рамках завзятых домашних мучителей, все равно дело это долгое и неблагодарное. Иногда женщины сами надолго пропадают из приюта, а потом от их подруг мы узнаем, что они снова встречаются со своими обидчиками, сводя на нет все наши усилия и продолжая занимать место, которое могло бы стать убежищем от издевательств для других несчастных.

Расположение приюта не открывается клиентке до тех пор, пока там не освободится для нее место. Тогда социальный работник или патронажная сестра, как это делала я, забирает женщину из дома и доставляет сюда. Если дело происходит ночью, ее сопровождает дежурный социальный работник. Сюда могут попасть беглянки с детьми, но без запасной одежды или других вещей, без денег и, самое главное, без того, что принято называть чувством собственного достоинства. Некоторые вообще бегут в чем были, позабыв о тампонах во время менструации.

Многие из этих семей серьезно пострадали, и дети в них насколько отстают в развитии, что нуждаются в периоде стабильной и спокойной жизни, прежде чем ими сможет заняться Служба психического здоровья для детей и подростков. А что, если они так и не найдут безопасного убежища? Тогда остается лишь надеяться, что вовремя оказанная родителям терапевтическая помощь хоть как-то смягчит ситуацию. Часто заодно с психиатрическими нам приходится решать и проблемы физического здоровья. У детей развиваются дефекты речи и слуха, или они были записаны на лечение или операцию по адресу прежнего места жительства, и теперь их снова следует записать в очередь на медицинскую помощь.

Я стараюсь заранее предупреждать своих клиентов и других коллег о времени следующего визита, чтобы они могли подготовиться и задать мне какие-то вопросы о здоровье или о чем-то еще. Иногда я участвую в обсуждении их проблем. Однако бывают и такие случаи, когда клиенты целиком погружены в пучину отчаяния и до них не удается достучаться. Иногда они выходят на люди, только когда привозят очередной груз черных пакетов из секонд-хенда, и в общей гостиной девчонки отводят душу, примеряя самые нарядные платья или топы, чтобы снова скрыться у себя в комнате.

Здесь всегда можно вызвать врача, чтобы выписал флуоксетин – лекарство от депрессии. До продуктового банка ходит городской автобус. И под рукой все нужные магазины. Через несколько месяцев из приюта семья может переехать в квартиру (у нас было пять таких квартир под эгидой убежища), чтобы начать процесс возвращения к нормальной жизни. Сначала им предстояло пройти реабилитационные курсы Pattern Changing Programme или Freedom Project, где их просвещали о том, какими способами действуют домашние тираны и насильники. Спасенные нами жертвы должны были разобраться в образе действия бывших партнеров или даже собственных родителей, причинивших им вред, чтобы научиться избегать повторения таких ситуаций, из которых спасением может стать только очередной побег в убежище.

Квартиры ничем не отличаются от обычных, но находятся под нашим контролем на случай необходимой поддержки. Оптимальный срок проживания там – 6 месяцев, но почти всегда он затягивается из-за трудностей с поиском подходящего жилья. В коллективе приюта трудятся квалифицированные профессионалы, технические работники и домохозяйки.

На посту патронажной сестры этого приюта я сумела получить некоторые суммы от близлежащего банка (того же самого, с которым мы учредили пеленочный банк) для приобретения каких-то бытовых мелочей, необходимых для наших беглянок. В получаемой ими помощи были предусмотрены чай и кофе, но почему-то оказалось забыто молоко! Теперь мы могли покупать для них консервированное молоко в картонных упаковках. И конечно, тут же встал вопрос о тампонах и прокладках: о них тоже никто не позаботился. Также мы решили включить в список «лакомство», например плитку шоколада. Пусть маленькую, но вкусную: иногда это тоже очень важно. По моим подсчетам, пожертвованные 500 фунтов едва удалось растянуть на полгода, после чего выдаваемые беглянкам наборы снова обеднели.

* * *

На этих страницах я стараюсь честно рассказать как о светлых сторонах, так и о трудностях своей работы. Однако есть одна область, из которой нам никогда не удастся выйти без травм. Очень редко, но все же нам приходится сталкиваться с таким душераздирающим явлением, как синдром внезапной детской смерти.

Мы обязательно в каждый свой визит наставляем родителей по поводу безопасного сна. Особенно предупреждаем о риске заснуть на диване или в кресле, а также об укладывании младенца в свою постель. Это небезопасно, например, если вы сильно устали и заснули особенно глубоко, если на кровати много подушек, между изголовьем и матрасом большая щель или если вы находитесь под воздействием алкоголя или наркотиков. Патронажная сестра непременно перечислит все эти моменты и обсудит их с родителями, посоветовав, как безопаснее всего уложить ребенка спать, и попросит показать вам его кроватку.

И все же бывают случаи, когда никакие советы не способны предотвратить самый трагический исход. Однажды утром я пришла к молодой матери по имени Трейси. Она была жутко уставшей и заснула на диване вместе с 5-месячным ребенком. Трейси проснулась и обнаружила своего обожаемого малыша рядом с собой, уже мертвого. Вызвали скорую, провели все положенные мероприятия. Женщина с посеревшим лицом и пустым взглядом постарела за эту ночь на 10 лет и могла только повторять перечень событий, приведших к катастрофе.

За всю мою карьеру мне довелось три раза работать в семьях, где произошла подобная ситуация. Каждый случай ужасен по-своему, и есть еще общая цифра – 1360 таких смертей только за 2017 год – невероятно большая частота трагедий. Семьи часто распадаются, не в силах пережить гнет таких событий. Дом становится для них западней, немым свидетелем их несостоятельности и горя. Никакие добрые намерения и поступки, никакие правильные слова не в силах уменьшить боль от этого ужасного, несправедливого наказания.

Что может предложить в такой ситуации патронажная сестра? Сочувствие, поддержку и практические советы по оформлению документов. Нам остается наблюдать за тем, как отчаявшиеся родные ждут результатов вскрытия, которое чаще всего ничего не проясняет, предлагая в качестве возможных причин вирусную инфекцию, которой подвержены маленькие дети. Чувство вины не оставляет никого из участников этой драмы: следовало ли вовремя что-то заметить? Какие сигналы были пропущены? Не казался ли ребенок слишком сонным? Беспокойным? Почему я ничего не увидела? Почему я не вызвала врача? Груз самоуничижения и глубочайшей неизбывной вины – теперь это вечное бремя. И постоянные напоминания о том, кого больше нет. Детские одежки, пустая несмятая кроватка, недавно купленные игрушки, зловещая тишина в доме – бесконечная смертельная пытка.

Наши визиты могут вызывать раздражение:

– Вам же положено проверять семьи с детьми? Ну, здесь больше детей нет. Что вам нужно? – гнев может обратиться на любого, кто окажется под рукой.

Беспорядочные мысли уплывают, словно в тумане, и неизвестно, когда от него удастся избавиться. Как и в любом переживании горя и потери, процесс проходит в несколько стадий – отрицание, гнев, оправдание, депрессия и принятие – в любой последовательности и в любые промежутки времени, но патронажная сестра должна быть рядом, чтобы пойти его вместе с вами. Кроме чисто практической помощи мы можем организовать для вас участие других специалистов. К примеру, есть фонд Lullaby Trust, созданный как раз для поддержки и просвещения родителей и готовый оказаться рядом в самый трудный момент, а также консультации у врачей, как групповые, так и индивидуальные. Мы можем подержать вас и в том случае, когда вы отважитесь снова подумать о ребенке. Когда наступит подходящий момент.

Конечно, для многих это испытание окажется не по силам. Снова почувствовать эту уязвимость. Здесь вам на помощь приходит Care of the Next Infant service. Это опытные патронажные сестры, курирующие пациенток с начала беременности до родов и дальше. Мы можем организовать регулярные посещения на дому, где будущие родители могли бы свободно поделиться своими тревогами и получить совет. У них есть возможность взять напрокат мониторы, фиксирующие дыхание ребенка: если сигнала не будет в течение 20 секунд, зазвучит тревожный зуммер. Мы предлагаем тренинги по оказанию первой помощи и ведению дневника с целью фиксации состояния здоровья малыша. Брошюра Baby Check или приложение в компьютере помогут особо нервным родителям решить, когда следует обратиться за помощью к медикам.

В идеале мы организуем еженедельные визиты, в один и тот же день недели, чтобы фиксировать малейшие изменения в весе ребенка. Мы научим поддерживать в комнате постоянную температуру, правильно укладывать и пеленать младенца. К примеру, для всех детей в возрасте до 2 лет существует рекомендация: никаких подушек и одеялец в кроватке. И как бы ни соблазняла вас возможность устроить мягкие барьеры из валиков на краю кровати, здесь тот же ответ: «нет-нет».

Вовсе не редкий случай: Трейси очень скоро снова забеременела. Она постаралась получить максимум пользы от консультаций у специалиста, а также бросила курить, ликвидировав серьезный фактор риска. Мы рекомендовали принимать фолиевую кислоту и регулярно являться на осмотр к акушерке. Женщина отлично себя чувствовала. Она была довольна, но и осмотрительна. Конечно, она сильно переживала, однако беременность проходила без каких-либо неожиданностей. Трейси родила прелестную девочку, причем нормальными родами. Все прошло удачно, и Трейси с Лайзой отпустили домой.

Однако кроме открыток и цветов в их доме поселилась и тревога. В первые 10 суток каждый день к ним приходила внимательная улыбчивая акушерка, а потом я взяла Трейси и Лайзу под свою опеку. Мы регулярно взвешивали Лайзу на одних и тех же весах в одно и то же время, внимательно отслеживая все изменения. Если возникали задержки роста, они соответствовали периодам нервозности и неуверенности Трейси, и тогда я отправляла Лайзу на прием к врачу.

Трейси была рада нашей помощи, в отличие от некоторых родителей, переживших потерю ребенка. Это абсолютно добровольное мероприятие. Правда, Трейси очень быстро отказалась от монитора. Он оказался лишним, поскольку ребенок был практически здоров. Монитор превратился в напоминание о прежней неудаче, и его убрали.

Когда мы преодолели важную веху в 5 месяцев – именно тогда Трейси пережила ужасную утрату, – женщина постепенно восстановила потерянную веру в себя. С каждым новым днем она становилась спокойнее. Ее уже не так пугали ночные часы, бывшие временем страхов и тревоги. Через полгода я спросила у Трейси, нужна ли ей по-прежнему столь плотная опека. Она подумала и сказала: «Наверное, нет», но хотела бы поговорить об отнятии от груди, прежде чем я прекращу еженедельные визиты. И она ведь может мне звонить по-прежнему? Конечно. Обычно семьям с таким опытом дают еще и горячий телефон педиатрической скорой помощи. Итак, в мой последний визит нам предстояло обсудить, как следует отлучать Лайзу от груди. Конечно, как и многие мамочки до нее, Трейси нервничала, не зная, как подступиться к этому деликатному вопросу.

Отлучение от груди и перевод ребенка на общий стол пугает многих. Прежде родителям рекомендовали начинать прикармливать домашней едой с 4 месяцев. С тех пор постоянно дискутируются набор продуктов, текстура, частота прикорма, критерии готовности ребенка, преимущества детского питания и пюре или обоих, что можно и чего нельзя. На основании этого мы просвещаем клиентов о сложном процессе перехода ребенка на взрослую пищу. Однако больше они не могут рассчитывать на наши посещения четыре раза в месяц. Разве что мама сама явится к нам в клинику, где мы сможем уделить ей немного времени.

Однако захватившая мир эпидемия ожирения подводит нас к выводам, что не мешало бы чаще заглядывать в подопечные семьи. Ведь так мы могли бы мотивировать на правильное питание всю семью и тем самым повысить уровень здоровья нации?

Вместо этого патронажные сестры вынуждены организовывать группы по отучению от груди либо где-то у себя в клиниках, либо на уютной кухне кого-то из знакомых мам, готовых распахнуть двери для «коллег по цеху». Последнее даже лучше, это повод лишний раз пообщаться, пошутить, испечь что-то вкусненькое или устроить мастер-класс по детскому овощному пюре, в процессе демонстрируя все необходимые предметы: пластиковые ложки, тарелки, слюнявчики, клеенку, которую хорошо бы постелить под детский стульчик (особенно если вы фанатка чистого пола, ведь малыш не постесняется раскидать новую еду вокруг себя, обляпав всю кухню). Я всегда рекомендую следовать своим собственным рецептам, выбирая те блюда, которые удаются вам лучше всего. Готовое детское питание в банках также приветствуется, хотя в наше время постоянно предупреждают об опасности нарваться на «подделки».

Здесь необходимо донести принцип: пища должна быть в радость, и еда для всей семьи – это для малыша очень важный ритуал. Слишком часто мамы не присаживаются за стол, чтобы поесть вместе с малышами, просто не хватает времени, и многие родители предпочитают поесть позже, когда ребенок спит. Но тогда и ребенок не учится делить трапезу с другими людьми. Почему-то эта простая истина остается недоступной, пока на нее не укажешь. Конечно, тут еще играет свою роль современный дизайн, когда в новых квартирах просто не предусматривается большой обеденный стол. Тем самым отсекается важный элемент социализации и традиционно приятного времяпровождения всей семьей. Нам действительно следует подумать о более «офранцуженных» пищевых привычках. Сам ритм современной жизни, когда вы заняты 24 часа 7 дней в неделю, не дает семье собираться вместе. По-моему, в таком случае следовало бы подумать об обеденном перерыве. Отведите на него хотя бы час. Вот если бы речь шла о Каркассоне или о другом идиллическом местечке en France, мы не обошлись бы и парой часов!

На заре моей профессиональной деятельности патронажной сестры традиционно отцы семейства возвращались домой с работы, чтобы поужинать в кругу родных. Сейчас такой обычай встречается редко, а скоро, возможно, и вовсе уйдет в прошлое.