Текст книги "Обращаться с осторожностью. Искренние признания патронажной сестры"

Появились Джина с матерью. Обе в свежевыстиранных джинсах, бабуля нарядилась в свой обычный худи, Джина щеголяла в ярко-розовом вязаном джемпере в рубчик. Она выглядела вменяемой, и я почувствовала, что она действительно попыталась сделать усилие над собой. Волосы были гладко зачесаны назад и стянуты в тугой узел. Она двигалась в ореоле табачного запаха: может, это была всего одна сигаретка для укрепления нервов, однако настроена Джина была по-боевому. Она сразу произнесла целую речь и обвинила всех присутствующих в том, что это мы ее не уберегли, как будто это не она систематически игнорировала все наши советы. Понятно, что так она пыталась защищаться от окружавших ее незнакомых лиц. Я понимала, что Джине очень страшно. Социальная работница, несмотря на терпение святой, тоже была на грани срыва и прямым текстом объявила Джине, что она потеряет детей, если не возьмет на себя ответственность за изменение «беспорядочного» образа жизни.

Накануне в пятницу у Джины состоялась очередная грандиозная попойка: в скудно обставленную квартиру заносились целые упаковки пива. При этом на детских кроватях не было белья, и над засаленным ковром с объедками и пустыми банками роились синие мясные мухи, радуясь изобилию пищи.

Джина запуталась в своих объяснениях и тут же перешла к обвинениям и проклятиям. Она укоряла весь белый свет в том, что у нее нет детской еды в холодильнике, и электричества тоже нет, чтобы этот холодильник включить. Если в доме заводились деньги, их тут же спускали на пьянку в конце недели: Бобби едва успевал, смущаясь, сообщить преподавателю в детском саду, что у него «новый папа», выходные кончались, а с ними и вся любовь, и «папа» исчезал навсегда.

На самом деле Джина была привлекательной и разумной женщиной и обладала несомненным потенциалом, но, слишком очевидно, пострадала в свое время либо от жестокости, либо от пренебрежения. У таких людей довольно часто, хотя и не всегда, эта детская травма сказывается и на их собственном отношении к детям. И видеть это каждый раз очень грустно.

Мы должны были донести до Джины новую информацию: социальная работница стала получать анонимные телефонные звонки от людей, встревоженных ее отношением к детям, и это наверняка будет продолжаться. Звонившие говорили, что больше всего опасаются за здоровье младшей девочки: она всегда голодная, постоянно плачет и явно отстает в развитии. Однако Джина заявила, что больше не может здесь оставаться. Конечно, совещание вышло из-под ее контроля. А у нее назначен прием в комиссии по пособиям (позже мы выяснили, что ничего такого не было), и еще ей надо успеть с одним из детей на прием к врачу (и это было правдой). Дети по-прежнему попадали под действие закона.

Явка в суд была назначена на следующую неделю. Джина не пришла, и ее вызвали еще через неделю. Детей у нее забрали и передали тетке, давшей согласие воспитывать их сколько понадобится. Джина предсказуемо впала в неистовую ярость. Она буквально пошла вразнос. Постоянно поступали сообщения о том, что она не слезает с наркотиков и пьянствует. Ее всячески старались мотивировать навещать детей под контролем социальной службы, но в ответ она вообще исчезла с горизонта. И на этом все. Полная тишина. Она куда-то уехала? Что с ней случилось? Мы целую вечность не получали от нее никаких вестей.

Но через несколько недель она все же стала видеться с детьми под присмотром профессионалов. Постепенно Джину заинтересовала возможность «быть вместе»: не просто находиться рядом в пространстве, но действительно быть обеспокоенной их состоянием, заботиться о них, пытаться развлечь. Были сделаны первые шаги по обучению азам приготовления еды, активно поощряемые работником семейного просвещения, и Джина даже привела в порядок свой дом. Выгребла мусор, оттерла засаленные поверхности. Даже лужайка перед домом, давно заросшая сорняками, оказалась подстриженной. Работник семейного просвещения помог женщине осознать, как нужно вести хозяйство, чтобы воспитывать двух детей, и, что самое важное, как создать для них безопасную и надежную семью в противоположность прежней хаотичной жизни.

Через какое-то время Джина смогла брать к себе детей без надзирателей – робкие шаги, не всегда приводившие к успеху. Однако ей удалось взять свою жизнь под контроль, и благодаря консультациям у психотерапевта и посещению сеансов терапии она научилась сдерживаться, если дети были не с ней. Она привыкла терять самообладание, стоило ей подумать о том, что другие ее осуждают: исторически за этим следовали побои. Но постепенно она обрела уверенность в себе и в том, что может не обращать внимания на мнение людей, которые ей безразличны.

В благотворительной организации мы запросили новые кровати, и нам их выделили. Джина стала вести себя более дружелюбно и менее агрессивно. Она записалась на 12-месячные родительские курсы Incredible Years Parenting, чтобы учиться ставить на первое место интересы детей и заботиться о них. Это было тяжелое время, и часто она была на грани того, чтобы все бросить, но однажды я встретила ее в соседнем отделении почты, где Джина покупала для малышей постельное белье – невероятное вложение денег для ее прошлого. Она сказала тогда:

– А что мне делать? Я должна, вот и все. Однажды я уже их потеряла и не могу потерять снова.

Она была права. Это была ее последняя возможность поступить правильно. Посвятить жизнь детям и благодаря им поверить, что она способна меняться. Алкоголь и наркотики уступили место обычной семейной рутине, чтению и играм с детьми. Она оставалась одна, но делала все, что нужно. Тетя Сьюзи была готова прийти на помощь: она и прежде никогда не отказывалась посидеть с детьми, но Джина стала избегать ее вмешательства: а вдруг тогда решат, что она не справляется? Бабуля по-прежнему временами была невменяема, но Джина научилась держать ее в узде.

На вечеринках они угощались сладостями и мороженым вместо водки и белого порошка. И финансы как-то пришли в порядок. Джина даже ухитрялась что-то откладывать. Она научилась расставлять приоритеты и выплачивать долги. А в один прекрасный день заявила, что хочет вернуться в колледж и учиться на специалиста по работе с дошкольниками. Так и сделала. Господи, ее ничто больше не могло остановить. Она двигалась вперед, несмотря на неверие и скептицизм окружающих. В колледже пошли навстречу и организовали няньку для детей. Тетка помогала деньгами, но немного и нечасто. Джина отказалась от лекарств и научилась полагаться только на себя, создавая безопасную среду для своих детей. Больше вокруг них не крутились «новые папы». Теперь женщина отзывалась о них не иначе как о «мешках с дерьмом».

– Да кому они нужны? Конечно, я была бы рада, чтобы кто-то иногда посидел с детьми, а кто бы думал иначе? Но это не значит вешаться на каждого встречного, слишком многим рискуешь. Уж лучше управляться самой, – это было ее взвешенное суждение.

Ну и ну! Какой же длинный путь она прошла!

Я глубоко убеждена, что Джина недооценивала себя, а потому у нее ушло так много времени на то, чтобы поверить в свои силы и в возможность перемен. Но когда она наконец осознала, что прожигает впустую свой потенциал, и что, потеряв по собственной дурости детей, она потеряет все, – это оказалось слишком. Не желая опуститься окончательно, Джина мало-помалу открылась предлагаемой помощи и переменам, хотя это и делало ее уязвимой. Изредка, увы, лишь изредка, все это работает, родители понимают важность того, что поставлено на кон, и не пугаются этого, не пытаются уйти в загул, но искренне включаются в процесс перемен.

* * *

Широко известно, что травматический опыт в детстве может катастрофическим образом сказаться на развитии головного мозга, приводя к физическим и поведенческим отклонениям, с помощью которых ребенок пытается приспособиться в стрессовой ситуации. В принятое у психиатров понятие «негативный детский опыт» входят такие вмешательства в эмоциональный фон ребенка, как словесное, физическое, эмоциональное и сексуальное насилие, небрежное отношение, бытовой произвол, а также алкогольная/наркотическая зависимость и тюремное заключение кого-то из членов семьи.

Если травмирующее воздействие затягивается, это может нарушить внутреннюю антистрессовую систему ребенка с последующими ментальными и физическими проблемами в течение жизни. Такие дети часто теряют способность контролировать свои эмоции. Как правило, это проявляется в поведении, например в виде синдрома дефицита внимания и гиперактивности. Согласно современным представлениям, если вы сумеете скорректировать отклонения в развитии речи и саморегуляции к моменту поступления в школу, впоследствии они практически ликвидируются.

Ученые получают все больше доказательств важности «первых 1001 дня жизни», если считать от зачатия до двухгодовалого возраста, и их влияния на будущее здоровье и благополучие. Младенцы и малыши, не получающие достаточно заботы (не важно, по какой причине), гораздо чаще сталкиваются с проблемами во взрослой жизни. А значит, вмешательство профессионалов, призванных защищать права детей, могут спасти здоровье ребенка не только сейчас, но и в будущем. Фундаментальные исследования показывают, что с учетом отсроченных «эффектов благополучия» работа патронажных сестер в этот критический 1001 день в итоге экономит средства НСЗ, поскольку решает проблемы до того, как они развиваются и углубляются.

Но даже несмотря на все эти данные, мы имеем возможность навестить ребенка лишь пять раз на протяжении первых двух лет жизни. (Правда, в Северной Ирландии это число равно семи, в Уэльсе – девяти, а в Шотландии – аж одиннадцати.) Получит ли мать помощь сверх этих пяти визитов, во многом зависит от наших начальных обследований. Если мы не отмечаем никаких поводов для беспокойства, молодая мать, скорее всего, останется без необходимой поддержки, пока не обратится за помощью сама, а это запросто может случиться уже в момент серьезного кризиса. И, конечно, это уже другой уровень проблемы.

Первое знакомство с молодой мамой происходит в предродовой период, на сроке беременности около 34 недель: мы приходим обсудить предстоящие роды и новую жизнь. Задача визитера – оценить вашу жизнь до появления младенца, чтобы получить основу для дальнейших отчетов. Имелись ли какие-то проблемы с психикой, физическим состоянием, как вы переносите беременность? Каким было ваше детство? Были ли в нем эпизоды жестокости? Отмечалось ли у вас членовредительство? Какие условия у вас дома? Насколько вы социализированы? Были ли эпизоды бытового произвола (такие вопросы мы задаем только в том случае, если остаемся наедине с будущей матерью) или трудности в обучении? Вы работаете? Возникли ли трудности с иммиграцией? Есть ли иные проблемы?

При этом нам следует отдавать себе отчет в том, что не всякий станет откровенничать на щекотливые темы с незнакомкой, а значит, требуется еще и умение заглянуть в ваш внутренний мир. Дружелюбный настрой тут крайне важен. Сью Герхард прекрасно описала это в своей книге «Как любовь формирует мозг ребенка» (Why Love Matters). Она подробно описывает этот процесс, особенно развитие социальных и эмоциональных навыков. Нервная система младенца формируется под непосредственным влиянием самых ранних контактов с миром. И патронажные сестры объясняют своим подопечным, как важно держать малыша на руках, смотреть на него, общаться и лопотать вместе с ним просто при любой возможности. Любовь и ласка – те рычаги, на которые опирается развитие детского мозга, и самый ранний опыт имеет далеко идущие последствия.

Если все хорошо, в следующий раз вы увидите нас уже после родов, на 10–14-й день. В этот раз мы уже оценим развитие малыша и состояние вашей психики, а также проведем ребенку проверку слуха. Мы поделимся секретами хорошего сна, обсудим взаимоотношения в семье, финансовые проблемы и пособие на детей, напомним о необходимости зарегистрировать младенца и поинтересуемся, помогают ли вам родные. Вы знаете, где находится ближайшая детская поликлиника? Вам известно, кому можно позвонить ночью?

Иногда мы задаем «волшебный вопрос». Если бы у вас была волшебная палочка, что бы вы пожелали? Большинство отвечает что-то про «больше денег», «новый дом» или «нового партнера». Иногда кто-то отшучивается: «пусть обо всем позаботится Дэвид Бекхэм». Но все же изредка это становится ключом, отпирающим «волшебный ответ», и мы узнаем о чем-то серьезном, с чем столкнулась молодая семья, но не знает, как в этом признаться.

Если у вас есть постоянный доход и/или помощь родных, плюс отсутствуют проблемы с алкоголем/наркотиками/жестокостью/отклонениями в психике, вы, скорее всего, не увидите нас (если только сами не явитесь в больницу), пока малышу не исполнится 6 недель. Во время визита в этом возрасте мы снова взвесим и измерим рост ребенка, оценим его развитие, еще раз обсудим здоровый сон и поинтересуемся, есть ли у вас помощники. Вас что-то тревожит? Вы плохо спите? Обещаю, все наладится, просто смиритесь с хаосом на какой-то срок и сами не заметите, как постепенно появится некий порядок. Вы не забываете вовремя поесть? Попить? Вас никто не обижает? Эти вопросы следует задавать осторожно и исключительно наедине по очевидным причинам. У вас уже назначен визит к семейному врачу, который проверит состояние ваше и вашего малыша?

Когда мамочка выглядит уверенной и дееспособной, как и бывает в большинстве случаев, мы ставим семье оценку «универсальная». Согласно правилам, их навестят еще в 10 месяцев и в 2 года для оценки развития, причем последний визит часто поручают муниципальной детской сестре. Если она решит, что требуется дополнительное вмешательство патронажной сестры, например консультация по кормлению, то ей придется обратиться в нашу детскую клинику, которая работает круглые сутки без выходных, за исключением Рождества и первого дня Нового года. Правда, там обычно так шумно и людно, что не всякий решится на разговор по душам. Но зато вы всегда можете позвонить нам и договориться о посещении на дому, если считаете, что вам нужна помощь.

Дополнительные визиты могут потребоваться тем семьям, где мы замечаем проблемы с психическим здоровьем или с питанием. Например, в случае аллергии на коровье молоко нужно направление в детскую службу Universal Plus. Здесь мы имеем возможность привлечь к делу других профессионалов, чтобы помочь семьям с более сложными проблемами.

Проблема этой базовой схемы с пятью визитами заключается в том, что многие семьи нуждаются в более интенсивной поддержке, но, если при первой оценке новорожденный получил хорошую оценку, они могут лишь рассчитывать на стандартный набор питания. И при этом тихо сидеть дома и сходить с ума. Иными словами, если мы не руководствуемся наработанными инстинктами профессионалов или не действуем на свой страх и риск – чему старательно препятствует наша система «таргетинга» клиентов, – мы рискуем прошляпить родителей, отчаянно нуждающихся в поддержке.

Ну разве что мы просто не выходим на тропу войны с системой и все равно навещаем этих людей. Ага, бывает и так.

Пожалуйста, не кормите троллей[59]59
  «Не кормите троллей» – распространенная рекомендация, призывающая игнорировать и банить троллей (и вообще любых интернет-провокаторов) вместо того, чтобы вести с ними дискуссию (и уж тем более не опускаться до оскорблений или угроз), в связи с тем, что тролль ищет внимания и реакции, и она будет его только раззадоривать. Игнорирование же вынудит его уйти.


[Закрыть]

Стоило мне перешагнуть порог дома Алисы, я чуть не задохнулась от вони. Из последних сил сдерживая рвотные позывы, я постаралась отвлечься на обычные приветствия. У нее было две девочки: старшая Люси, 14 лет, и Шарлотта, 18-месячная малышка. В доме было грязно (и это еще очень мягко сказано). Кошачьи туалеты и помойные контейнеры давно переполнены, объедки раскиданы повсюду по комнатам и втоптаны в ковры. Добавьте к этому груды пустых картонок из-под еды навынос и кучи засаленного вонючего тряпья.

И все же самый сногсшибательный дух испускала сама Алиса. Большую часть своей сознательной жизни она прожила на пособие, практически наверняка подвергалась насилию, и нам объясняли, что эта вонь оставалась ее последней линией обороны, что-то вроде доспехов. Органы социальной опеки закрыли дело этой неполной семьи, постановив, что она справляется со своим положением.

Здесь было более чем достаточно грязи и вони, но не было ни одной простыни или наволочки. По дому шныряли жизнерадостные котята в компании совершенно полоумного джек-рассел-терьера и депрессивной шиншиллы. Мне предложили присесть на диван, и тут же ко мне на колени вскарабкался котенок. Оттуда он отважно влез на плечо, пока не устроился в только что уложенных длинных локонах. У меня невольно вырвалось:

– Будьте добры, вытащите это чудо у меня из прически!

Я пришла к Алисе, потому что коллега позвонила в офис и сообщила, что в доме плохие условия для жизни. Сотрудники патронажа могли и должны были сами вызвать сюда социального работника, но не хотели, чтобы их считали доносчиками, и спихнули это дело на нас. С первых же минут в доме мне стало ясно, что семью пора вернуть под крыло социальной опеки. Предыдущая патронажная сестра навещала их какое-то время, но в итоге ее помощь забуксовала: ситуация оставалась неизменной. В таких случаях мы обычно предлагаем сотрудникам поменяться местами в надежде, что новое лицо принесет свежую энергию и что-то сдвинется с места.

Данный уровень небрежного отношения переходил все дозволенные границы. Небрежное отношение определяется как постоянное отсутствие заботы и игнорирование нужд ребенка. Чтобы систематизировать нашу оценку, мы пользуемся так называемой «шкалой заботы». Она позволяет определить уровень небрежного отношения. Страдает ли ребенок постоянными поносом и рвотой, отрицательно влияющими на его здоровье? Отмечаются ли осуждение и негатив со стороны родителей, разрушающий самооценку ребенка? Награждается ли хорошее поведение? Эти вопросы выделяют как слабые, так и сильные стороны ситуации и, следовательно, дают понять, что в ней есть хорошего, а что необходимо менять. Также мы получаем оценку степени небрежного отношения: дополнительный довод в том случае, если социальные службы не готовы признать несостоятельность родителей.

Именно на плечах патронажной сестры лежит ответственность за анализ положения семьи и первые выводы. Не слишком опрятная обстановка может намекать на проблему, если она отмечается постоянно или усугубляется, но она не идет в сравнение с домом, по щиколотку заваленным собачьими фекалиями месячной давности. Копаясь в причинах такой несостоятельности, мы стараемся понять, какая помощь могла бы выправить ситуацию. Может быть.

Первая область исследования – физические показатели: качество питания, состояние одежды и здоровья. Ну, в данном случае Люси, 14-летняя дочь Алисы, постоянно ходила в каких-то грязных шмотках, болтавшихся на ней как на вешалке. Причем зимой она могла щеголять в летних нарядах. Малышка, 18-месячная Шарлотта, частенько тоже не отличалась чистотой, но это не редкость для полуторагодовалых малышей. Еда всегда была дешевой, некачественной и мало питательной. Честно говоря, так и бывает, если у вас мало денег. Здоровье детей было ослаблено из-за постоянных поноса и рвоты, а также из-за регулярного контакта с фекалиями животных. Сами понимаете, отрицательный счет здесь будет высокий.

У Шарлотты была голая детская кроватка, у Люси – кровать побольше, но тоже без белья. На тюфяк набросано какое-то тряпье. Серия обычных граффити на стенах. Вы не представляете, как часто и в каких вариациях люди умудряются выписывать на стенах и дверях своих жилищ пресловутое Fuck off.

Безопасность – следующий критерий: насколько безопасен сам дом и насколько старшие дети способны позаботиться о себе? Согласно отчетам, у Люси уже был секс с мужчиной, испытывавшим трудности в обучении. Они познакомились в соседнем общежитии. Девушка обвинила его в том, что забеременела, и через 9 месяцев позаимствовала ребенка у подруги, чтобы шантажировать его и заставить заплатить 100 фунтов. Тогда она обещала не подавать жалобу в Агентство защиты детей.

Далее шла область эмоционального здоровья: каковы взаимоотношения между детьми и родителями или опекунами? Ну, тут все было не так плохо. По крайней мере, с Шарлоттой мама была ласкова и добра, хотя оставалась холодной и отстраненной с Люси. Алиса пошла по дорожке, давно натоптанной до нее многими матерями: руководствовалась заблуждением, что старшим детям вы необходимы меньше, чем «младшеньким». Это в корне неверно. Часто старшие нуждаются в вас еще сильнее. Им постоянно приходится решать такие проблемы, как незнакомые эмоции, школа, домашние задания, взаимоотношения, друзья, перспективы карьеры, будущее. Иногда им важно просто знать, что вы рядом и готовы поддержать.

И наконец область развития: мотивированы ли дети на учебу и получают ли награду за свои успехи? Или, как бывает у некоторых родителей, натыкаются на равнодушие, издевку или критику, когда пытаются что-то сделать сами?

Трудность заключается в том, что далеко не всегда после обследования у меня на руках появляются неопровержимые основания для того, чтобы я могла явиться в службу социальной поддержки и твердо сказать: «Вы были неправы. Небрежное отношение остается на прежнем уровне, и я могу это доказать».

Тогда же мне пришлось решить еще одну загадку: женщина, прежде охотно позволявшая мне посещать ее с младенцем, стала меня избегать и не отвечала ни на стук в дверь, ни на подсунутые под нее записки. Однажды утром я все же достучалась до нее: она выглянула из окна на верхнем этаже, где была гостиная, и сказала, что сегодня не может меня впустить: «Я в порядке, просто слегка поддавши». Она уже хотела захлопнуть створку, но я почувствовала, что что-то не так. Я успела крикнуть, что никуда не уйду, так что лучше сразу меня впустить. Конечно, я блефовала, но хотела проверить, не добивается ли клиентка от меня более решительных действий. Так оно и вышло.

Она спустилась и чуть-чуть приоткрыла дверь. Ей как будто что-то мешало отворить ее шире. Я спросила, чего она так боится, и предложила поделиться со мной: может быть, все не так страшно? Она молча застыла. Я продолжала уговоры, и, наконец, она с неохотой впустила меня внутрь. Пробраться в комнату оказалось непросто. За дверью обнаружилась целая баррикада, не позволявшая открыть вход полностью. Я протолкалась через нее и увидела, что все пространство перед лестницей завалено пакетами с мусором, одеждой, пустыми водочными бутылками, объедками, коробками из-под еды, банками из-под пива, детскими вещами: настоящая декорация к программе о патологическом скопидомстве на четвертом канале. Я не могла ее так оставить и предложила помочь с уборкой. В такой обстановке физически невозможно было жить, не то что готовить или заботиться о ребенке.

Я отправилась в ближайший хозяйственный магазин и на свои деньги приобрела все, что необходимо для уборки, в том числе и большие черные пакеты. Вместе за несколько долгих часов мы привели это место в божеский вид. Мы выгребли горы хлама, пока постепенно не проступили ровные поверхности, столовые приборы вернулись в ящики, а тарелки и чашки на полки. Дочка в это время находилась у бабушки, так что мы ни на что не отвлекались.

Никакие расширенные курсы для будущих патронажных сестер не подготовят вас к такого рода испытаниям: их не найдешь ни в одной из инструкций. И все же я даже не берусь перечислить всех своих коллег, помогавших молодым мамам вроде этой не потерять все в этой жизни, «всего лишь» убрав в доме и предложив помощь в нужный момент.

Патронажным сестрам никак не обойтись без здорового чувства юмора, причем нередко обращенного на себя. Однажды, стараясь во время визита понять, что могло подтолкнуть молодую мать бросить своего пятидневного младенца на престарелого дедушку и на неопределенный срок махнуть на Майорку, я вынуждена была присесть на удачно подвернувшийся диванный валик, чтобы выглядеть более уверенно и не показать, как подгибаются ноги. Диван опрокинулся. Классическая несовместимость толстого зада и хлипкой мебели. Вот что бывает, когда садишься без приглашения.

Я ходила туда каждый день, чтобы следить за состоянием ребенка, пока мисс Майорка не вернулась после недели пляжного отдыха. Она занялась малышом, как ни в чем не бывало.

– А в чем дело-то? – было выдано мне. – Я отлично провела время, билеты были заказаны уже давно, еще до того, как я залетела, вот и нечего сюда таскаться из-за всякой чепухи.

И еще из-за чертова дивана. И ведь в чем-то она была права! Все, что оставалось в моем арсенале – еще пара визитов с целью удостовериться, что эпизод с небрежным отношением не повторился, ребенок накормлен, ухожен и растет в безопасности и любви. Иногда такой мониторинг необходим. Даже если (как это часто бывает) родные не желают нашего «вмешательства» и нам приходится идти на невероятные ухищрения, чтобы пробраться в дом и обследовать малыша.

Без чувства юмора просто не выжить в самых безумных ситуациях, причем возникнуть они могут еще до начала рабочего дня. Однажды утром я пришла на работу и наткнулась на парня, поваленного на пол при задержании. Оказалось, что я знакома со схватившим его полицейским. Он приостановил свои действия, вежливо развернулся и бодро поздоровался:

– О, привет, Рэйч!

– Хмм… о, привет, Дэйв!

Покончив с вежливостью, он продолжил застегивать наручники.

– А ну тихо!

А я продолжила подниматься к себе в офис. Воришка, тоже хорошо известный в нашем районе, был задержан наверху: он шарил в сумке нашей сотрудницы, чтобы потом подделать украденные рецепты.

– К кому он успел залезть? – спросила я.

– Кажется, к кому-то из секретарей, – ответила моя коллега. – Хотел убежать с сумкой. Она его поймала.

Незаконные махинации с рецептами были серьезной проблемой. Я давно подозревала, что одна моя подопечная приторговывает своими рецептами на транквилизаторы, антидепрессанты и обезболивающие. Врачу она врала, что потеряла их или забыла лекарство дома у подруги, каждый раз что-то новое. Врач не знал о ее прошлом (где было подозрение на наркоманию), поскольку она недавно попала к нему на учет.

Иногда информация такого рода доходит до нас через коллег, как в данном случае. Предыдущая патронажная сестра этой женщины позвонила мне с другого конца страны и сообщила о своих подозрениях. В наши обязанности входит регистрация всех полученных сведений, и часто мы делимся ей с семейными врачами (по мере необходимости). Но в этот раз сказалась излишняя загруженность врача, машинально выписывавшего лекарства, пока я не отметила частые визиты этой пациентки и не предупредила его о том, что их могло вызвать. Дошло до того, что женщина получала рецепты на основе телефонных звонков. Врач прекратил такую практику и потребовал, чтобы она каждый раз являлась на прием, чтобы он мог подтвердить резонность ее просьбы.

В первый же свой визит после этого я убедилась в том, что правильно сложила два и два, поскольку она разозлилась на меня за провал своего небольшого бизнеса. Пришлось вмешаться также социальным службам, когда выяснилось, что полиция сообщила о появлении в этом районе дилера, за которым была установлена слежка. Эту женщину легко могли использовать как дилера местного пошиба распространители более «крупного масштаба».

Мы с сотрудницей социальной службы явились вместе, в данном случае нас волновала безопасность не только самой матери, но и ребенка, жившего с ней под одной крышей. Кто еще здесь бывает? Не сложилась ли здесь так называемая ситуация с «кукушкой»? Так называется положение, когда жестокий и агрессивный наркодилер захватывает жилье, используя его как базу для своей деятельности. Часто настоящие съемщики или владельцы квартиры боятся жаловаться из-за страха побоев. Когда дилеру становится не нужен этот дом, он самым жестоким образом избивает хозяина и уходит, обрезав телефонные и электрические провода, чтобы у жертвы не было возможности вовремя позвать на помощь.

При подозрении о такой ситуации нам не рекомендуют ходить поодиночке. И в свое последнее посещение я решила дождаться социальной работницы. А пока моя клиентка развлекалась со своей дочерью и друзьями. Потом она заявила, что у нее разболелась голова, так не лучше ли мне прийти в другой раз. Тут явилась социальная работница, и начался трудный разговор. Во время него друзья толпились тут же – я бы сказала, слишком близко от нас – и советовали: «fuck off» (коронная фраза в моей профессиональной деятельности). Несмотря на все это, мы донесли до матери, что беспокоимся о безопасности ее дочери. Соседи пожаловались на угрожавшего им мужчину из этого дома, и теперь ими займутся полиция и социальные службы. Уже на следующий день девочку забрали, так как были серьезные основания сомневаться в безопасности малышки и способности матери ее защитить.

* * *

Работа патронажной сестры часто заключается в умении адекватно вести себя в самых тяжелых ситуациях и выручать из них людей, вообще не желающих нашего вмешательства. Бывает так, что наши действия сохраняют целой семью, но иногда мы оказываемся не в силах что-то изменить. Однако периодически по службе мне все-таки дают возможность проявить творческую активность и предложить новый ресурс, который (как я надеюсь, основываясь на приобретенном опыте) пойдет на пользу нашим подопечным. Всегда приятно поделиться своими идеями и попытаться создать что-то новое в сотрудничестве с единомышленниками.

Так, меня по месту жительства пригласили участвовать в работе нашего «Домового комитета» и выдвинуть свой проект для местного самоуправления. Проект должен быть простым и обоснованным, иными словами, я должна была доказать, что он необходим и выполним.

Незадолго до этого ко мне обратилось местное отделение продуктового банка с просьбой помочь найти небольшое складское помещение для хранения таких детских принадлежностей, как подгузники, салфетки и так далее. И вот я подумала: а что если я организую у нас пеленочный банк? Я знала о пустующих помещениях в нашем Детском центре (это муниципальное учреждение, созданное как раз с целью помощи семьям с маленькими детьми). Здесь проводились занятия курсов для молодых родителей, располагались клиника патронажных сестер, помещения детского хора, игровые и так далее – все для социализации отдельных семей и просто для отдыха. Так что мне оставалось лишь найти финансирование. В нашем районе имелась пара банков (на сей раз речь шла именно о финансовых организациях), чье руководство можно было заинтересовать инициативой, способной слегка отмыть клеймо «этих чертовых банков» после всеобщей рецессии. Вдруг кто-то из них захочет помочь?

Я выяснила, кто там отвечает за спонсирование местного бюджета, и написала письмо. Он ответил просьбой прислать более детальный план. Я отправила его и стала ждать ответа. Я уже начала прикидывать, не сможем ли мы включить в основной набор еще и запас зубной пасты и щеток ввиду недостаточной стоматологической помощи семьям от НСЗ. А кстати, как насчет тампонов и прокладок для нас с вами, девочки? Ведь не секрет, что бывают экстренные ситуации, когда в сумочке осталась последняя пятерка, и если потратить ее на кофе, то не на что будет купить вечером «супер-плюс». Или когда ты просто захвачена врасплох и принимаешься шарить по полкам, карманам и сумочкам в надежде обнаружить еще не распакованный тампон.