Текст книги "Так держать!"

Глава 24

Агата

Не знаю, на что я надеюсь.

Что он увидит, как я стою на стене, как развеваются на ветру мои волосы, как колышется мое платье…

И что тогда?

Будет ли это что-то значить для него?

Он увидит, что я стою здесь, на крепостной стене, и жду его. Он словно увидит меня впервые. «Вот и ответ», – подумает он. Он расплетет мои ленты и повяжет одну себе на руку или бедро. О Моргана, и что это будет означать?

Что-то.

Что-то новое.

Я знаю, что Бэзил… думает обо мне. По крайней мере, думал. Раньше он следил за мной. Особенно когда я была с Саймоном.

Я знаю, что он ненавидел наши отношения с Саймоном. И жаждал того же. Баз сделал бы что угодно, чтобы встать между нами.

Он всегда вклинивался в наши танцы. Подшучивая, уводил меня от Саймона, а потом просто дразнил. Исчезал. Ускользал.

Иногда я подыгрывала. Стоит ли радоваться, что Баз ни разу не разоблачил мой обман?

Может, это и не было обманом. Может, я бы ушла вместе с Базом. В тот день я последовала за ним в Лес: до сих пор не знаю, о чем я думала.

В смысле, я, конечно, знаю, кто такой Баз. Что он такое.

Я не могу порвать с Саймоном ради вампира, да еще из тори – родители откажутся от меня. И я даже не знаю, что это повлечет за собой. Обязательно ли мне становиться злой? Подливать яд в чужие напитки? Насылать проклятия? Или же я просто буду сидеть за другим столом рядом с другим парнем… И буду столь же красивой, но на противоположном конце зала.

Мои золотые волосы на фоне его черных. И оба бледные как снег.

Может, мне не придется становиться злой, но вряд ли Базу понравится, чтобы я была доброй, всегда такой доброй.

И может, я буду жить вечно.

Ночью я брожу по крепостной стене в белом платье и шерстяном плаще до колен. Погода меняется. Чувствую, как у меня розовеют щеки.

Может, он увидит меня здесь до того, как я увижу его. Может, он захочет меня.

И я тоже буду знать, чего хочу.

Глава 25

Люси

Я пытаюсь.

Я зову.

Я знаю, что ты живешь именно здесь.

Глава 26

Саймон

В первые секунды, увидев ее на крепостной стене, я принимаю ее за призрака. Гостя с того света.

Лицо бледное, а белое платье развевается по сторонам, как и распущенные светлые волосы… Однако все пришедшие из-за Завесы носили то, в чем умерли, а вовсе не стереотипные одежды привидения.

Я не сразу узнаю стоящую на стене леди в белом, но потом она вздрагивает и поворачивается ко мне. Агата. Наверное, услышала, как я призываю меч. Поняв, что это она, я тут же убираю клинок.

– А-а… – говорю я. – Привет. Я думал, ты занимаешься.

Я больше не злюсь на нее. Мы стоим на прохладном воздухе, мысли в моей голове уже немного прояснились.

– Я и занималась, – говорит Агата. – Потом захотелось прогуляться.

– Мне тоже, – вновь вру я.

Клянусь, обычно я не лгу и не имею секретов от друзей. Просто… я не могу сказать им, что ищу База.

По очевидным причинам мне совершенно не хочется говорить о Базе с Агатой, а Пенелопа просто не пожелает слушать.

После пятого курса Пенни решила, что мне не дозволено говорить о Базе, если только он не представляет явную угрозу…

– Саймон, нельзя жаловаться на него каждый раз, когда он разозлит тебя. Иначе это нытье никогда не закончится.

– Почему нельзя? Ты же жалуешься на свою соседку.

– Не постоянно.

– Почти что так.

– Ладно, ты можешь говорить со мной о Базе, только если он будет представлять явную угрозу. В остальных случаях эта тема не должна занимать более десяти процентов от общего разговора.

– Я не собираюсь считать проценты каждый раз, когда говорю с тобой о Базе.

– Тогда придется сделать, как я прошу: не жаловаться на него.

Пенни это до сих пор раздражает, хотя в тот год я оказался прав насчет База. Он действительно что-то замышлял. Я уже не говорю о том, что он все время подстерегал меня за углом или что оказался вампиром.

Той весной Баз пытался украсть мой голос. Для мага нет ничего страшнее, это даже хуже смерти. Волшебник не может использовать магию без слов. По крайней мере, так заведено.

Случилось все на Поляне. Я заметил, как на закате Баз тайком пробирается по подъемному мосту, и пошел следом. Приведя меня к главным воротам, Баз остановился. Спрятав руки в карманы, он повернулся с самым непринужденным видом, будто все это время знал, что я позади него.

Только я собирался что-нибудь ему сказать, как за моей спиной показалась Филиппа и позвала меня своим тонюсеньким голоском: «Эй, Саймон, привет!» Но стоило ей произнести мое имя, и она не смогла остановиться. Филиппа издала жуткий вопль, словно лишилась дара речи и забыла все известные ей слова.

Я знаю, это сделал Баз.

Он что-то сотворил с ней.

Я понял это по его взгляду, когда Филиппа лишилась голоса.

Ее отослали из школы. Маг сказал мне, что Филиппа обретет голос, что это не навсегда, но в Уотфорд она так и не вернулась.

Интересно, терзают ли База угрызения совести. Вряд ли он способен на такое. Но теперь и его нет. Когда я вновь обращаю внимание на Агату, она дрожит. Я расстегиваю серое полупальто, просовывая сделанные из рога пуговицы сквозь петли.

– Возьми, – говорю я, снимая пальто.

– Нет, – отвечает Агата. – Мне и так хорошо. – (Я все равно протягиваю ей пальто.) – Нет, не надо. Нет… Саймон! Забери свое пальто.

Я опускаю руки. Сейчас кажется неуместным надеть пальто самому, поэтому я сворачиваю его и перекидываю через руку.

Не знаю, что еще сказать.

С начала четверти мы с Агатой не оставались наедине так надолго. Я даже не целовал ее с тех пор, как мы вернулись. Возможно, мне следует это сделать…

Я тянусь к ее руке, но, наверное, мой жест слишком резкий, и на лице Агаты появляется удивление. Она разжимает ладонь и что-то роняет. Я присаживаюсь на колено, подхватывая предмет, пока его не сдуло ветром.

Это платок.

Я понимаю, что он принадлежит Базу, еще до того как вижу вышитые в уголке инициалы рядом с гербом Питчей (пламя, луна, три сокола).

Это его вещь, потому что только у него есть старомодные носовые платки. На первом курсе Баз с издевкой бросил мне такой на кровать – в первый раз, когда довел меня до слез.

Агата пытается выхватить платок из моей руки, но я не отпускаю его и дергаю на себя.

– Что это? – спрашиваю я, поднимая платок, но мы оба знаем, что это. – Ты… ты ждешь его? Ты встречаешься здесь с ним? Он должен прийти?

Ее широко распахнутые глаза блестят.

– Нет. Конечно нет.

– Как ты можешь говорить «конечно нет», когда ты здесь, наверху, очевидно думаешь о нем, держишь в руке его платок.

– Ты не знаешь, о чем я думаю. – Агата скрещивает руки на груди.

– Ты права, Агата, не знаю. Правда не знаю. Значит, сюда ты приходишь каждую ночь? Когда говоришь, что делаешь уроки?

– Саймон…

– Ответь мне!

Прозвучало это как приказ. Слова мои насквозь пропитались магией, что в принципе невозможно, ведь это не волшебные слова. Заклинание для выявления правды звучит так: «Правда, правда и ничего, кроме правды», но я никогда им не пользовался. Оно для магов продвинутого уровня, к тому же запрещенное. И все же я вижу на лице Агаты следы принуждения.

– Ты не обязана!

Принуждение сменяется отвращением. Она отступает от меня на шаг.

– Я не хотел этого делать, – говорю я. – Агата! Не хотел. Но ты… – я вскидываю руки, – что ты здесь делаешь?

– А что, если я и правда жду База? – огрызается она, будто намеренно хочет задеть меня.

И это ей удается.

– Зачем?

– Не знаю, Саймон. – Она отворачивается к каменной стене.

– Так ты ждешь его?

Ветер вновь колышет волосы за ее спиной.

– Нет, – говорит Агата. – Не жду. Нет никаких оснований считать, что он придет.

– Но ты этого хочешь. – (Она пожимает плечами.) – Агата, да что с тобой такое? – Я пытаюсь сдержать свой гнев. – Он же чудовище. Настоящее чудовище.

– Мы все монстры.

Она имеет в виду меня.

Я пытаюсь умерить злость, которая кольцом смыкается вокруг моих ног.

– Ты изменила мне? С Базом? Теперь ты с ним?

– Нет!

– А хочешь?

Она вздыхает и прислоняется к грубой каменной стене:

– Не знаю.

– Не хочешь сказать мне что-нибудь еще? Например, «Прости меня»? Не хочешь все наладить?

Она смотрит на меня через плечо:

– Наладить что, Саймон? Наши отношения? – Она вновь поворачивается ко мне лицом. – И что у нас за отношения? Я должна быть рядом, когда нужно пойти на бал? А еще плакать от радости каждый раз, когда ты возвращаешься живым? Я и без того буду это делать. Не проблема. Даже если мы не вместе.

Аккуратный, чуть розовый подбородок Агаты задран наверх и дрожит. Руки ее до сих пор скрещены.

– Агата, ты моя девушка.

– Нет. Твоя девушка – Пенелопа.

– Ты моя…

Она роняет руки:

– Кто, Саймон, кто я для тебя?

Я запускаю пальцы в волосы и до скрежета стискиваю зубы:

– Ты мое будущее!

Лицо Агаты перекосилось, по щекам текут слезы. И все же она прекрасна.

– И я должна хотеть этого?

– Я хочу этого.

– Ты просто хочешь счастливого конца.

– О Мерлин, Агата, а ты не хочешь?

– Нет! Не хочу! Я хочу быть кем-то значимым сейчас, Саймон, меня не устраивает «жили они долго и счастливо». Не хочу быть призом в финале. Который ты завоюешь, если побьешь всех боссов.

– Ты все переиначиваешь. Выставляешь наши отношения в каком-то уродливом виде.

Она вновь пожимает плечами:

– Может, и так.

– Агата… – Я протягиваю к ней руку, ту, которая без платка База. – Мы можем все наладить.

– Возможно, – говорит Агата. – Но я не хочу.

Не знаю, что на это ответить.

Агата не может бросить меня. Бросить ради него! Ох, как ему это понравится, ведь он обставил меня. Черт побери, его даже здесь нет, чтобы обставить меня по-настоящему!

– Агата, я люблю тебя, – говорю я. Вдруг сработает. Эти слова сами по себе волшебные. И повторяю: – Я люблю тебя.

Агата закрывает глаза, чтобы меня не видеть. Потом отворачивается:

– Саймон, я тоже люблю тебя. Думаю, именно поэтому я так долго терпела все это.

– Ты же не серьезно, – говорю я.

– Напротив. Пожалуйста, не возражай.

– Ты не можешь бросить меня ради него.

Она еще раз оглядывается на меня:

– Саймон, я бросаю тебя не ради База. Он ушел. Просто я больше не хочу быть с тобой. Не хочу ускакать с тобой в прекрасное далеко на закате… Это не мой счастливый конец.

Я не спорю.

И не задерживаюсь на крепостной стене.

Мои щеки горят, кожа зудит, а это всегда плохой знак.

Я пробегаю мимо Агаты к лестнице и стремительно спускаюсь, перепрыгивая через несколько ступенек и приземляясь на следующую площадку. А потом чуть ли не парю над лестницей. Падаю, но не по-настоящему.

Раньше я такого не пробовал, ощущения очень странные.

Делаю в уме отметку – рассказать об этом Пенни, потом меняю мнение. Но в любом случае я бегу в Дормиторий, потому что не хочу возвращаться в свою пустую комнату, а мост уже подняли, и я не знаю, куда еще мне податься.

Я стою под окном Пенни и размышляю, что мог бы позвонить ей, если бы два года назад Маг не запретил в Уотфорде мобильники.

Я по-прежнему разгорячен.

Пытаюсь немного освободиться от магии, и мне под ноги на сухую листву приземляются искры. Я топчу их ботинками.

Стоит ли Агата до сих пор на стене? Даже не верится, что она сказала мне все это. На секунду появляется мысль, что Агата была одержима. Но ведь ее глаза не почернели.

Или почернели? В темноте плохо видно.

Она не может вот так бросить меня. Она не может меня бросить!

Между нами было все решено. Все шло хорошо.

Своеобразный эндшпиль. Если таковой у меня будет. Но лучше притвориться, что будет. Нужно держаться изо всех сил, иначе ничего не выйдет.

Я нравлюсь родителям Агаты. Может быть, они даже любят меня. Ее отец называет меня сыном. Но он не говорит мне: «Я считаю тебя своим сыном», скорее: «Как дела, сынок?» Будто я мог бы быть сыном. Чьим-нибудь сыном.

А мама Агаты говорит, что я симпатичный. Правда лишь это. «Саймон, ты такой симпатичный».

Что она станет говорить Базу? «Баз, ты такой симпатичный. Прошу, не покалечь никого из моих родных этими ужасными клыками».

Отец Агаты, доктор Веллбилав, ненавидит Питчей. Он считает их жестокими и высокомерными. Что они не дали его деду попасть в Уотфорд, потому что он шепелявил.

Черт побери, я так не могу! Просто не могу.

Я прислоняюсь к дереву и, положив руки на колени, роняю голову. По моему телу растекается магия. Когда я смотрю вниз, мне кажется, что я бесконечен. На месте ног только размытое пятно.

Нужно все уладить. С Агатой.

Я скажу ей что угодно.

Убью База, чтобы убрать его с дороги.

Я заставлю ее передумать. Как она может говорить, что счастливых концов не существует? Ведь к этому я всегда стремился. Что-то хорошее может начаться для меня только после счастливого конца.

Я обязан все уладить.

– Саймон, ты в порядке?

Это Риз. В своем инвалидном кресле он приближается ко мне со стороны библиотеки.

Я поднимаю голову:

– Все хорошо. Привет!

Конечно же не все хорошо. У меня горит лицо, и, кажется, я плачу. Интересно, мои ноги и ему видятся размытым пятном? Он торопится проехать мимо меня.

Я позволяю Ризу отъехать подальше, потом иду следом до Дома Лицедеев.

Мне нужно выспаться…

Сперва я приглушу свою силу, чтобы не спалить кровать, а потом провалюсь в сон.

А завтра я все улажу.

Глава 27

Саймон

Когда вновь появляются странные звуки, я не сплю.

Просто лежу на кровати, думая о Базе.

Что он сказал Агате? Что пообещал ей?

Может, ему не обязательно что-то говорить. Может, ему достаточно быть самим собой. Умнее, чем я. Симпатичнее. А еще богатым и увлеченным лошадьми. Он бы смог пойти на все мероприятия Агаты в подходящем костюме и ботинках. Он бы знал, какой галстук подойдет для какого месяца.

Не будь Баз вампиром, он был бы чертовски идеальным!

До смерти идеальным. Перекатываюсь на живот и вжимаюсь лицом в подушку. В этот момент я слышу скрип и чувствую холодок, но не обращаю внимания.

Меня и прежде обманывало это чувство. Но здесь никого нет! Ни возле окна, ни около двери. Холод забирается ко мне под одеяло, и я закутываюсь сильнее, перекатываясь на спину…

И вижу женщину у изножья моей кровати.

Я узнаю эту женщину. Именно она стояла той ночью возле окна. И теперь я понимаю, что она Гость: я уже достаточно перевидал их. Она явилась из-за Завесы.

– Ты не он, – говорит она мне.

У нее ледяной голос – холод расползается по моим костям и пробегает мурашками по коже. А еще он полон скорби.

Хочу призвать меч, но решаю не делать этого.

– Кто ты? – спрашиваю я.

– Я прихожу снова и снова. Ведь здесь живет он. Сюда я призвана. Но здесь только ты…

Она высокого роста, на ней мантия как у адвоката или профессора, а темные волосы забраны наверх в крупный пучок. Несмотря на полупрозрачность, я вижу, что ее наряд красного цвета, кожа – темно-оливковая, а глаза серые. Я узнаю эту женщину – ее портрет висит возле кабинета Мага…

Наташа Питч, последняя директриса Уотфорда.

– Где он? – вопрошает она. – Где мой сын?

– Я не знаю.

– Ты навредил ему?

– Нет.

– Мертвым не соврешь.

– Я и не собираюсь.

Она смотрит на пустую кровать База. Женщина так опечалена, что сейчас я готов сделать все возможное, чтобы вернуть ей сына. Я готов сделать все возможное, чтобы вернуть его в Уотфорд.

– Завеса опускается. Только через двадцать лет я смогу снова увидеть сына. – Женщина поворачивается ко мне и делает шаг навстречу.

Она постепенно растворяется. Как и все Гости. Пенелопа говорит, они не могут оставаться надолго, максимум на две минуты.

– Ты сделаешь это.

– Сделаю – что?

Женщина такая холодная, что я больше не могу находиться в такой близости от нее. Она протягивает ко мне руки, кладет их на плечи – у нее ледяные ладони, а дыхание обжигает мое лицо морозом.

– Скажи моему сыну, – яростно говорит она, – скажи ему, что мой убийца ходит безнаказанным, – Никодемус знает это. Скажи Бэзилтону найти Нико и помочь мне обрести покой. Ты понял?

– Да, – говорю я. – Найти Нико…

– Никодемуса. Скажи ему.

– Хорошо, – обещаю я. – Я скажу ему.

Ее лицо мрачнеет.

– Мой сын, – говорит она, а в ее глазах сверкают холодные слезы. – Передай ему это.

Она подается вперед и прижимается губами к моему виску. Еще никто не целовал меня там. Никто не целовал меня куда-то, кроме губ.

– Моему сыну, – шепотом говорит женщина, но мне кажется, что она кричит.

Наверное, она вот-вот исчезнет.

После ее ухода я лежу на кровати. В комнате очень холодно. Нужно бы развести огонь, но я не хочу открывать глаз.

Наверное, я заснул, поскольку меня опять разбудил холод – новая волна, но уже глубокой ночью. Он снежной тучей нависает над моей кроватью, просачивается сквозь меня, прикасается, обнимает.

– Мой сын, мой сын, – слышу я.

На этот раз никого нет, лишь вездесущий холод. А голос становится выше и тоньше, словно завывание ветра.

– Мой сын, мой сын. Мой прелестный мальчик. Я бы ни за что не бросила тебя. Он говорил мне, что мы звезды.

– Я передам ему, – говорю я, потом срываюсь на крик: – Скажу!

Я хочу, чтобы она ушла.

– Саймон, Саймон… мой прелестный мальчик.

Я закрываю глаза и надвигаю одеяло повыше. Но холод следует за мной, заползает внутрь меня.

– Я скажу ему!

Если Баз когда-нибудь вернется, я так и сделаю.

Глава 28

Саймон

Утром не могу дождаться, когда смогу покинуть свою комнату. Выбегаю из двери, повесив на шею галстук и набросив на плечи джемпер.

Назад возвращаться я не планирую. Никогда. Мне нет места рядом со всеми этими привидениями. Пускай мама База витает над его пустой постелью: я уже устал пялиться на нее.

Я должен рассказать Пенни о случившемся. Она расстроится, что я не забросал призрака вопросами. «Жаль, что ваш сын пропал, миссис Питч, но поскольку База здесь нет, мы можем с пользой провести время, чтобы усовершенствовать магическую тишину…»

Пенни уже принесла на наш столик чай и тосты. Я беру тарелку с копченой рыбой и яичницей.

Приземляюсь на стул напротив Пенелопы:

– Нам нужно поговорить!

– Хорошо, – кивает она. – Я-то думала, мне придется все выбивать из тебя.

– Ты уже знаешь? Откуда?

– Я только могу догадываться. Агата сидит в одиночестве и даже не смотрит в мою сторону.

– Агата? – Я поднимаю голову.

Агата сидит одна в противоположном конце столовой и, поедая хлопья, читает книгу.

– Итак? – спрашивает Пенни. – Это из-за того, что я спала в твоей комнате? А то я могу поговорить с ней.

– Нет. Нет… Мы расстались.

Пенни собиралась откусить тост, но замерла:

– Вы расстались? Почему?

– Не знаю… Думаю, она влюблена в База.

Это мне кое о чем напоминает. Сегодня я надел те же брюки, что и вчера. Залезаю в карман и нащупываю платок.

– А-а… – выдыхает Пенелопа. – Кажется, понимаю. В смысле…

Я вытягиваю шею:

– Понимаешь? Как ты можешь это понимать? Моя девушка влюбляется в моего заклятого врага. Моя девушка, добрая и хорошая, влюбляется в моего врага, абсолютного злодея.

– Саймон, в ваших отношениях были и лучшие… времена. В последнее время вы с Агатой словно двигались по накатанной.

– А измена с Базом не в счет?

– Так она тебе изменила?

– Не знаю.

Пенни вздыхает, словно ей жаль меня. Иногда она невыносима в своем желании покровительствовать.

– Агата не по-настоящему влюблена в База. Она просто ищет, за что зацепиться. Романтично же влюбиться в мертвого вампира.

– Мертвого?

– Ты же знаешь, о чем я, – говорит Пенни. – Пропавшего без вести.

Мертв ли Баз? Разве не знала бы тогда об этом его мать? Не увидела ли его за Завесой? Может, загробный мир – не такое уж маленькое место. Наверное, это так. Может, она ищет База здесь, потому что пока не встретила его по ту сторону.

Я ковыряю вилкой в яичнице.

Странно, но я не рассматривал всерьез мысль, что Баз может оказаться мертвым. Что он прячется – да, и строит коварные планы. Может, его похитили и теперь мучают, но… он не умер.

Он же обещал превратить мою жизнь в ад.

Словно по моему приказу, двери в столовую распахиваются. В комнату врывается поток холодного воздуха. На улице ярко светит солнце, и сперва мы видим лишь силуэт.

С начала учебы это происходило столько раз, что теперь никто не боится, даже малыши.

Стоит пришельцу сделать шаг вперед, я сразу его узнаю.

Высокий. Черные волосы зачесаны назад. Губы изогнуты в ухмылке… Я знаю это лицо не хуже собственного.

Баз.

Я встаю так стремительно, что опрокидываю стул. В другом конце зала на пол падает чашка и вдребезги разбивается – Агата тоже встала.

Баз делает шаг навстречу к нам.

Баз!

Книга 2

Глава 29

Баз

Конечно, слишком экстравагантно применять на дверях заклинание «Сезам откройся!», но я не в силах удержаться, потому что все будут в столовой и мое появление произведет эффект.

Я хотел, чтобы все было именно так. Чтобы именно я был недобрым вестником собственного возвращения.

Сноу отреагировал первым – вскочил на ноги, опрокидывая мебель. Делаю над собой усилие, чтобы не закатить глаза. И чтобы не смотреть на него. Он исхудал. А еще очень напряжен. Обычно к этому времени он набирает вес.

Дэв и Нил – черт бы их побрал! – ведут себя так, будто я опоздал на завтрак на восемь минут, а не на восемь недель. Дэв пихает Нила в бок, но тот окидывает меня скучающим взглядом, потом отодвигает чайник, освобождая мое место за столом, все еще пустующее. Хоть в этом молодцы парни.

Я иду к сервировочному столику и набираю тарелку еды. Не подаю виду, что голоден как волк. Мне кажется, теперь я никогда не избавлюсь от чувства голода.

Сноу все еще стоит, но его тянут за рукав, пытаясь усадить. Лучше ему послушать свою докучливую подружку. Стойте, что такое?.. Куда с этой живописной картины исчезла Веллбилав?

Я окидываю взглядом комнату, не поворачивая головы. А вот и Веллбилав, сидит в другом конце столовой – неужели буря в раю? – и смотрит на меня. Они все смотрят на меня. Но могу поклясться, Веллбилав ожидает от меня чего-то особенного. В ответ я задерживаю на ней прохладный взгляд. Пускай думает, что захочет: это ее дело.

Устраиваюсь за столом, и Дэв наливает мне чая.

– Баз… – говорит он с ухмылкой.

– Джентльмены, – произношу я, – что я пропустил?