Текст книги "Капеллан дьявола. Размышления о надежде, лжи, науке и любви"

Часть VII
Молитва о дочери

В этом последнем разделе, название которого позаимствовано у Йейтса, всего один текст – мое открытое письмо дочери, написанное, когда ей было десять лет. Большую часть ее детства я, к сожалению, видел ее лишь изредка, и мне сложно было говорить с ней о важных вещах. Я всегда щепетильно следил за тем, чтобы не допускать малейших попыток внушить неокрепшему разуму какие-то идеи, с чем на свете, по-моему, связано немало зла. Другие, не столь близкие ей люди, были не столь щепетильны, и это меня огорчало, потому что я очень хотел, чтобы и она, и все дети могли свободно выбирать, чему им верить, по достижении подходящего возраста. Я старался поощрять в ней стремление думать, не говоря ей, что думать. Когда ей исполнилось десять, я решил написать ей письмо. Но мне казалось, что если послать его просто так, ни с того ни с сего, это будет слишком официально и категорически неправильно.

И тут мне случайно представилась подходящая возможность. Мой литературный агент Джон Брокман и его жена Катинка Мэтсон задумали выпустить под своей редакцией сборник очерков как подарок по случаю вступления их сына Макса во взрослую жизнь. Они предложили клиентам и друзьям написать для этого сборника очерки о чем-нибудь поучительном или вдохновляющем для человека, только начинающего жить. Это предложение подтолкнуло меня к тому, чтобы написать, в виде открытого письма, то поучение для моей дочери, которое я до этого затруднялся ей дать. Сам этот сборник, “Как обстоят дела”, изменил свое предназначение по ходу работы над ним. Он сохранил посвящение Максу, но получил подзаголовок “Естественнонаучный набор для человеческого разума”, и тех, кто позже вошел в число его авторов, уже не просили писать именно для юношества.

Прошло восемь лет, и юридическое вступление Джульетты во взрослую жизнь пришлось как раз на время подготовки этого сборника, поэтому я и посвящаю ей эту книгу как подарок к восемнадцатилетию – с отеческой любовью.

Хорошие и плохие основания чему-нибудь верить[288]288
  Текст впервые опубликован в кн.: Brockman, J. and K. Matson (eds.) How Things are. New York, Morrow, 1995.


[Закрыть]

Дорогая Джульетта!

Теперь, когда тебе исполнилось десять лет, я хочу написать тебе об одной важной для меня вещи. Задумывалась ли ты когда-нибудь, откуда мы знаем то, что знаем?

Откуда, например, мы знаем, что звезды, которые мы видим как крошечные точки на небе, на самом деле огромные огненные шары, похожие на Солнце, которые просто находятся очень далеко от нас? И откуда мы знаем, что наша Земля – тоже шар, поменьше, который кружится вокруг одной из этих звезд – Солнца?

Ответ на эти вопросы такой: у нас есть доказательства. Иногда доказательством может служить уже то, что мы действительно видим (или слышим, осязаем, обоняем…) что-нибудь и понимаем, что это правда. Астронавты летали достаточно далеко от Земли, чтобы своими глазами увидеть, что она круглая. Иногда нашим глазам нужна помощь. “Вечернюю звезду” мы видим как яркий огонек на небе, но в телескоп можно разглядеть, что это прекрасный шар – планета, которую мы называем Венерой. То, что можно узнать напрямую, с помощью зрения (или слуха, или осязания…), называется наблюдением.

Доказательствами часто бывают не просто наблюдения сами по себе, но наблюдения всегда лежат в их основе. Когда совершается убийство, часто его никто, кроме убийцы и жертвы, непосредственно не наблюдает. Но сыщики могут собрать множество других наблюдений, которые будут указывать на конкретного подозреваемого. Если отпечатки пальцев человека совпадают с отпечатками, найденными на кинжале, это доказывает, что он прикасался к этому кинжалу. Это не доказывает, что он и есть убийца, но это доказательство может пригодиться, когда к нему добавится множество других доказательств. Иногда сыщик может поразмыслить о каком-то наборе наблюдений и внезапно понять, что все они сходятся и все становится на свои места, если убийцей был такой-то.

Ученые – специалисты по выяснению правды о нашем мире и нашей вселенной – часто работают как сыщики. Они высказывают предположение (которое называют гипотезой) о том, что что-то может быть правдой. Они могут сказать сами себе: если это действительно правда, мы должны увидеть то-то и то-то. Это называют прогнозом. Например, если наша планета на самом деле круглая, мы можем сделать прогноз, что путешественник, двигаясь в одном и том же направлении, рано или поздно придет туда, откуда он вышел. Когда доктор говорит, что у тебя корь, он не просто смотрит на тебя и видит корь. Один раз взглянув на тебя, он может выдвинуть гипотезу, что у тебя может быть корь. Тогда он подумает: если у нее и правда корь, я должен увидеть… Затем он пробежит свой список прогнозов и проверит их своими глазами (есть ли у тебя сыпь?), своими руками (горячий ли у тебя лоб) и своими ушами (слышны ли у тебя в груди хрипы, как при кори?). Только тогда он примет свое решение и скажет: “Мой диагноз – у девочки корь”. Иногда докторам приходится проводить и другие анализы, например анализ крови или рентген, которые помогают их глазам, рукам и ушам делать наблюдения.

Способ, которым ученые используют разные доказательства, чтобы узнавать правду о нашем мире, слишком хитроумный и сложный, чтобы я мог рассказать о нем в коротком письме. Но теперь я хочу перейти от доказательств, которые могут служить хорошими основаниями, чтобы чему-нибудь поверить, к трем плохим основаниям для этого, и предостеречь тебя против них. Они называются предания, авторитеты и откровения.

Начнем с преданий. Несколько месяцев назад я был на телевидении, чтобы поговорить с детьми (их было около полусотни). Их пригласили потому, что их воспитали в разной вере: как христиан, иудеев, мусульман, индуистов или сикхов. Человек с микрофоном подходил то к одному ребенку, то к другому и спрашивал каждого, во что тот верит. Их ответы показывают именно то, что я называю преданиями. Оказалось, что вещи, в которые они верят, никак не связаны с доказательствами. Они просто пересказали, во что верили их родители и дедушки с бабушками, вера которых, в свою очередь, тоже не была основана на доказательствах. Они говорили, например, так: “Мы, индуисты, верим в то-то и то-то”. “У нас, мусульман, вера такая-то и такая-то”. “Мы, христиане, верим во что-то другое”.

Разумеется, раз все они верят в разные вещи, они не могут быть все правы. Человек с микрофоном, казалось, считал, что так и надо, и даже не пытался предложить им поспорить друг с другом о своих разногласиях. Но я пишу тебе не об этом. Я просто хочу спросить, откуда взялась их вера. Она передалась им с преданиями. Предания – это вещи, в которые люди верят и которые передаются от дедушки или бабушки папе или маме, а от них ребенку, и так далее. Или их вера передалась им из книг, которые люди из века в век передавали друг другу. Предания часто возникают почти на пустом месте. Может быть, в самом начале их просто кто-то придумал, как истории про Тора или Зевса. Но после того, как их несколько веков передавали из поколения в поколение, уже то, что они такие старые, делает их особенными. Люди верят во что-то просто потому, что люди верили именно в это уже много веков. Вот что такое предания.

Беда с преданиями в том, что как бы давно какая-нибудь история ни была придумана, в ней по-прежнему столько же правды и неправды, сколько и было с самого начала. Если придумать какую-то неправду и передавать ее из поколения в поколение сколько угодно веков, правдой она от этого не станет!

Большинство людей в Англии крещены в англиканской церкви, но это только одна из многих ветвей христианской религии. Есть и другие ветви: русская православная, римско-католическая, методистская церковь. Все они верят в разное. Иудаизм и ислам отличаются от них еще сильнее, да и сами иудеи с мусульманами тоже бывают разными. Люди, вера которых лишь немного отличается друг от друга, часто воюют друг с другом из-за этих разногласий. Можно было бы подумать, что у них есть какие-то очень веские основания – доказательства – для веры в то, во что они верят. Но на самом деле вся разница между их верами связана лишь с разными преданиями.

Поговорим об одной группе преданий. Католики верят, что Мария, мать Иисуса, была таким особенным человеком, что она не умерла, а телесно вознеслась на небеса. Другие христианские предания с этим не согласны и говорят, что Мария на самом деле умерла, как все люди. В этих других религиях о ней мало говорят и, в отличие от католиков, не называют ее “Царицей Небесной”. Предание о том, что тело Марии вознеслось на небеса, не очень старо. В Библии ничего не сказано о том, как и когда она умерла. Бедная женщина в Библии вообще почти не упоминается. Вера в то, что ее тело вознеслось на небеса, появилась не раньше, чем через шесть столетий после Иисуса. Вначале это просто придумали, как придумывают любую сказку, например “Белоснежку”. Но шли века, эта сказка стала преданием, и люди стали принимать ее всерьез просто потому, что эту сказку уже так давно передавали из поколения в поколение. Чем старше становится предание, тем больше людей принимают его всерьез. Это предание было наконец записано как официальное верование католиков лишь совсем недавно – в 1950 году. Но правды в этой истории в 1950 году не стало больше, чем было, когда ее придумали через шестьсот лет после смерти Марии.

Я вернусь к преданиям в конце своего письма и рассмотрю их с другой стороны. Но вначале я должен рассказать о двух других плохих основаниях для того, чтобы во что-либо верить: об авторитетах и об откровениях.

Авторитет как основание для веры во что-нибудь означает, что ты веришь в это потому, что верить в это велит какой-нибудь важный человек. В римско-католической церкви самый важный человек – папа римский, и люди верят, что он должен быть прав просто потому, что он папа римский. В одной из ветвей мусульманской религии такие важные люди – бородатые старики, которых называют аятоллами. Множество молодых мусульман готовы совершить убийство только потому, что аятоллы из далекой страны говорят им это сделать[289]289
  В то время во всех новостях как раз обсуждалась фетва в отношении Салмана Рушди.


[Закрыть].

Когда я говорю, что католикам лишь в 1950 году сказали, что они должны верить, будто тело Марии улетело на небо, я имею в виду, что в 1950 году папа римский сказал людям, что они должны в это верить. Вот и все. Папа римский сказал, что это правда, значит, это правда! Но ведь, наверное, что-то из того, что говорил в своей жизни папа римский, было неправдой. Нет никаких серьезных оснований верить всему, что он сказал, больше, чем всему, что говорят многие другие люди, просто потому что он был папа римский. Нынешний папа римский повелел своим последователям не пытаться ограничить количество детей, которых они заведут. Если бы люди были так рабски преданы его авторитету, как ему бы хотелось, это привело бы к ужасному голоду, болезням и войнам из-за перенаселения.

Разумеется, даже в науке мы иногда не видели доказательств сами и нам приходится верить кому-то на слово. Я, например, не видел своими глазами доказательств того, что свет распространяется со скоростью около 300 000 километров в секунду. Вместо этого я верю книгам, в которых сообщается, какова скорость света. Можно подумать, что это тоже “авторитеты”. Но на самом деле это гораздо лучше, чем авторитеты, потому что люди, которые написали эти книги, видели доказательства, и любой может внимательно ознакомиться с этими доказательствами, если только захочет. Это очень ободряет. Но даже священники не утверждают, что у них есть какие-то доказательства, подтверждающие их историю о том, как Мария унеслась на небеса.

Третья разновидность плохих оснований для веры во что-либо называется “откровениями”. Если бы в 1950 году папу римского спросили, откуда он знает, что тело Марии попало на небеса, он бы, наверное, сказал, что это ему “открылось”. Он заперся в своей комнате и молился о наставлении на путь истинный. Он думал и думал, совсем один, и все больше и больше уверялся в этом своем глубоком внутреннем чувстве. Когда у религиозных людей просто есть глубокое внутреннее чувство, что что-то непременно должно быть правдой, даже если нет никаких доказательств, что это правда, они называют свое чувство “откровением”. Не только папы римские утверждают, что у них бывают откровения. Это утверждают многие религиозные люди. Для них это одно из главных оснований верить в то, во что они верят. Но хорошее ли это основание?

Представь себе, что я сказал бы тебе, что твоя собака умерла. Ты бы очень огорчилась и, наверное, сказала бы: “ Ты уверен? Откуда ты знаешь? Как это случилось?” А теперь представь, что я ответил бы: “На самом деле я не знаю, что Пепе умер. У меня нет никаких доказательств. У меня просто такое странное, глубокое внутреннее чувство, что он умер”. Ты бы очень рассердилась на меня за то, что я тебя так напугал, потому что ты бы знала, что внутреннее “чувство” само по себе не может быть хорошим основанием верить в то, что собака умерла. Нужны доказательства. У всех нас время от времени бывают какие-то догадки, и иногда оказывается, что они справедливы, а иногда нет. Так или иначе, у разных людей бывают противоположные чувства, и как же тогда решить, чье чувство не обманывает? Единственный способ удостовериться, что собака умерла, это увидеть ее мертвой, или услышать, что ее сердце перестало биться, или узнать о ее смерти от кого-то, кто видел или слышал что-нибудь, что действительно доказывает, что она умерла.

Люди иногда говорят, что нужно верить своим глубоким внутренним чувствам, иначе ты никогда не можешь быть уверен в таких вещах, как “моя жена меня любит”. Но это плохой довод. Доказательств того, что кто-то тебя любит, может быть множество. Если ты проводишь день с кем-то, кто тебя любит, ты постоянно видишь и слышишь множество маленьких доказательств, и они продолжают накапливаться. Это не чисто внутреннее чувство, вроде тех чувств, которые священники называют откровениями. Есть внешние вещи, которые могут подтвердить это внутреннее чувство: выражение глаз, нежный голос, небольшие знаки внимания и заботы – все это настоящие доказательства.

Иногда у людей бывает сильное внутреннее чувство, что кто-то их любит, не основанное ни на каких доказательствах, и тогда они, скорее всего, горько ошибаются. Есть много людей с сильным внутренним чувством, что их любит какая-нибудь известная кинозвезда, хотя на самом деле они с этой кинозвездой даже никогда не встречались. У таких людей не все в порядке с головой. Внутренние чувства должны подтверждаться доказательствами, а иначе доверять им просто нельзя.

Внутренние чувства нужны и в науке, но только для того, чтобы подавать идеи, которые ученые потом проверяют, ища доказательств. У ученого может быть “идея”, про которую он просто “чувствует”, что это правда. Само по себе это плохое основание для того, чтобы во что-либо верить. Но это может быть хорошим основанием, чтобы потратить немного времени на проведение какого-то эксперимента или на поиски каких-либо других доказательств. Ученые все время пользуются внутренними чувствами для получения идей. Но эти идеи ничего не стоят, если они не подкрепляются доказательствами.

Я обещал, что еще вернусь к преданиям и рассмотрю их с другой стороны. Я попытаюсь объяснить, почему предания так важны для нас. Все животные устроены (процессом, который называется эволюцией) так, чтобы выживать в тех обычных местах, где живут им подобные. Львы устроены так, чтобы выживать на равнинах Африки. Речные раки устроены так, чтобы выживать в пресной воде, а омары – так, чтобы выживать в соленом море. Люди – тоже животные, и мы устроены так, чтобы выживать в мире, полном… других людей. Большинство из нас не добывает самостоятельно пищу, как львы или раки: мы покупаем ее у других, которые купили ее еще у кого-то. Мы “плаваем” по “морю” людей. Как рыбе нужны жабры, чтобы жить в воде, людям нужен мозг, чтобы иметь дело с другими людьми. Как море полно соленой воды, человеческое море полно сложных вещей, которым нужно учиться, например языку.

Ты говоришь по-английски, а твоя подруга Анна-Катрин – по-немецки. Вы обе говорите на языке, который вам подходит, чтобы успешно “плавать” по отдельному “морю людей” каждой из вас. Язык передается как предание. Никакого другого способа нет. В Англии Пепе – a dog (собака). В Германии он ein Hund. Ни одно из этих слов не правильнее другого, и ни в одном из них не больше правды. Оба просто передаются из поколения в поколение. Чтобы успешно “плавать по морю людей своего народа”, детям приходится учить язык своей страны и многое другое о своем народе, а это значит, что им приходится впитывать, как губке, огромное количество передаваемых как предания сведений. (Напомню, что предания – это просто сведения, которые передаются от дедушек и бабушек родителям, а от родителей – детям.) Мозгу ребенка приходится впитывать такие сведения. И нельзя ожидать, что ребенок сразу будет отделять хорошие и полезные сведения, такие как слова языка, от плохих или глупых, таких как вера в ведьм, или чертей, или бессмертных дев.

Жаль, что это так, но с этим ничего не поделаешь: из-за того, что детям приходится впитывать передаваемые им сведения, они легче верят чему угодно, что им скажут взрослые, будь это истина или ложь. Многое из того, что им говорят взрослые, правда и основано на доказательствах, или, по крайней мере, разумно. Но часть из того, что им говорят, неправда, глупая или даже вредная, и ничто не может помешать детям верить и этому тоже. Что же будут делать эти дети, когда вырастут? Ну конечно, они расскажут это следующему поколению детей. Получается, что когда во что-то начинают сильно верить (даже если это совсем неправда, и никаких оснований этому верить вообще не было), это может продолжаться до бесконечности.

Не это ли происходит с религиями? Вера в то, что есть бог или боги, вера в небесный рай, в то, что Мария вообще не умирала, что у Иисуса не было отца-человека, что божество отвечает на молитвы, что вино превращается в кровь… Ни одно из этих поверий не подтверждается никакими убедительными доказательствами. Но миллионы людей в это верят. Наверное, это оттого, что им сказали в это верить, когда они были достаточно малы, чтобы верить чему угодно.

Миллионы людей верят в совсем разные вещи, потому что им говорили разные вещи, когда они были детьми. Мусульмане говорят своим детям не то, что христиане, и дети тех и других растут в полном убеждении, что они правы, а другие не правы. Даже среди христиан католики верят в одно, а англикане, шекеры, квакеры, мормоны и пятидесятники – в другое, и все они вполне убеждены, что они правы, а все остальные не правы. Они верят в разные вещи на том же самом основании, на каком ты говоришь по-английски, а Анна-Катрин – по-немецки. На каждом из этих языков правильно говорить в своей стране. Но не может быть правдой, что разные религии тоже правильны в своих странах, потому что разные религии считают правдой противоположные вещи. Мария может быть жива в католической Республике Ирландия, но мертва в протестантской Северной Ирландии.

Что мы можем с этим поделать? Тебе с этим сложно что-то поделать, потому что тебе лишь десять лет. Но ты можешь попробовать вот что. В следующий раз, когда кто-нибудь скажет тебе что-то, что кажется очень важным, подумай про себя: “Это одна из тех вещей, которые люди знают, видимо, потому, что у них есть доказательства? Или это одна из тех вещей, в которые люди верят только потому, что доверяют преданиям, авторитетам или откровениям?” И в следующий раз, когда кто-нибудь скажет тебе, что что-то правда, почему бы не ответить так: “А какие доказательства говорят об этом?” И если тебе не смогут дать убедительный ответ, надеюсь, ты крепко подумаешь, прежде чем поверить хоть одному слову.