Текст книги "Счастье: уроки новой науки"

Отработанные за год часы

(работники, занятые полный рабочий день, 2002 г.)

Неясно, какая из двух ситуаций лучше. Как мы отмечали выше, работу необходимо сравнивать с такими ценностями, как семейная жизнь, которой часто жертвуют в интересах работы. Еще слишком рано для систематического объяснения различных тенденций развития счастья с течением времени в различных странах. Но смелая идея заключается в том, что начиная с 1975 года счастье в США застыло на одной отметке. Тогда как в Европе уровень счастья вырос. Связано ли это каким-либо образом с тенденциями в соотношении между работой и жизнью?

До сих пор я обращался только к разрушительным аспектам погони за доходами. Однако миллиарды людей по-настоящему нуждаются в более высоких доходах, чтобы обеспечить лучшую жизнь своей семье. Именно так обстоит дело в странах третьего мира, где около трех миллиардов человек имеют доход менее двух долларов в день[85]85
  По американской покупательной способности (см.: World Bank, World Development Report, 2000–2001, foreword; Всемирный банк, Доклад о мировом развитии 2000/2001, 2001, предисловие).


[Закрыть]. Это справедливо и для развитых стран, которым посвящена настоящая книга: сколько наших сограждан смогло бы жить лучше, если бы получали дополнительную тысячу долларов дохода в год? Ответ: некоторые, но не все.

В течение четырнадцати месяцев Джойти Де-Лоури, секретарь в Goldman Sachs в Лондоне, сняла почти 4,5 миллиона фунтов стерлингов со счетов двоих руководителей, на которых она работала, и потратила эти деньги на себя. Более года оба ее начальника ничего не замечали[86]86
  См.: Economist, April 24, 2004, p. 30.


[Закрыть].

Эта история иллюстрирует твердое убеждение, которого придерживались экономисты XIX века: дополнительный доход важнее, когда вы бедны, чем когда вы богаты. Современные исследования подтверждают это убеждение[87]87
  Это так, если считать средний доход в стране постоянным. См. также: Helliwell, 2003a, но его результаты относятся к ранжированию по доходам и оставляют открытым вопрос, что важнее – доход или разряд по доходам. В данной книге мы исходим из того, что счастье поддается измерению и сравнению. Относительно концепции измеримости см.: http://cep.lse.ac.uk/layard/annex.pdf, annex 4.3.


[Закрыть]. Мы можем выяснить, насколько дополнительный доход увеличивает счастье людей, находящихся на разных точках шкалы доходов, и выясним, что выигрыш от дополнительного дохода становится тем меньше, чем богаче становится человек. По той же причине дополнительный доход сильнее отражается на счастье в бедных странах, чем в богатых.

Этот психологический факт подтверждает, что, если деньги перейдут от более богатого к более бедному человеку, бедный с точки зрения счастья выиграет больше, чем потеряет богатый. Таким образом, среднее счастье возрастет. Вследствие этого в отдельной стране уровень счастья будет тем выше, чем равномернее распределяются в ней доходы – при прочих равных условиях[88]88
  Если бы значение имел только разряд по доходам, тогда разброс дохода не оказывал бы действия на среднее счастье, поскольку средний разряд был бы фиксированным. Но пока еще нет очевидных свидетельств важности разряда в сравнении с относительным доходом.


[Закрыть].

При таком подходе доход рассматривается в качестве релевантной детерминанты счастья: неравенство плохо, потому что дополнительный доход приносит меньше пользы богатым, чем бедным. Однако есть и совсем иная традиция, которая фокусируется на неравенстве доходов как на вещи в себе, – особенности нашего окружения[89]89
  Эксперты по здравоохранению также используют оба подхода. Например, высказывается мнение, что относительный доход влияет на здоровье и что неравенство оказывает более широкое «средовое» воздействие на общество (см.: Wilkinson, 1996). Наоборот, другие исследователи (Deaton, 2003) ставят эти выводы под сомнение и утверждают, что социальная составляющая здоровья может объясняться различием в абсолютных уровнях дохода. Факты, приведенные ниже на с. 210, свидетельствуют, что задействовано нечто большее, чем абсолютный доход, как утверждается в: Marmot, 2004.


[Закрыть]. Она утверждает, что у людей есть взгляд на неравенство как таковое. Предполагалось, что людям не нравится неравенство. Но появляется все больше свидетельств того, что некоторые группы (мобильные или кажущиеся себе таковыми) на самом деле его любят[90]90
  См.: Graham and Pettinato, 2002; Clark, 2003b; Senik, 2003; см. также: Alesina et al., 2001, 2003.


[Закрыть]. Это сложный вопрос, и о балансе таких предпочтений известно мало. Кроме того, неравенство, конечно, может влиять на качество социальных отношений. Однако до сегодняшнего дня не было очевидных фактов, доказывающих, что неравенство как таковое влияет на счастье индивидов в сообществе[91]91
  См.: Helliwell, 2003a.


[Закрыть]. Но мы достоверно знаем, что польза от дополнительного дохода меньше, если люди богаты, и это становится главным связующим звеном между неравенством и средним уровнем счастья.

Еще один соблазнительный аргумент, выдвигаемый против политики по преодолению неравенства. Он исходит от тех, кто полагает, что налогообложение – механизм, препятствующий социальной мобильности, мешающий амбициозному молодому человеку выйти из нищеты и разбогатеть (поскольку нельзя разбогатеть за одно поколение). Я даже слышал, что некоторые считают, будто бы высокие налоги в Великобритании способствуют сохранению классовой системы. Это ерунда. Самыми бесклассовыми обществами в мире являются Скандинавские страны, в которых высокие налоги, хорошее школьное образование и царит культура взаимоуважения.

* * *

Итак, к чему же мы пришли? У нас есть хорошая теория того, почему прирост счастья оказался меньше, чем ожидалось: наши доходы росли по мере роста доходов других людей и точно так же росли наши ожидания в отношении комфорта. Главный механизм, который здесь действует, – это сравнение.

Он глубоко укоренен в нашей психологии. Если вы посмотрите на следующий рисунок, возникнет естественный вопрос: какая из двух вертикальных линий длиннее? Большинство ответит: та, что справа. Почему? Потому что она длиннее в сравнении с пробелами между двумя расходящимися линиями ниже и выше нее. На самом же деле обе вертикальные линии имеют одинаковую длину.

Наше восприятие реальности постоянно искажается бесполезными сравнениями. И поэтому один из «секретов счастья» – наслаждаться вещами, как они есть, не сравнивая их с чем-то лучшим. Другой секрет – выяснить, какие вещи по-настоящему делают нас счастливыми.

Привычка сравнивать

Глава 5
Что же делает нас счастливыми?

Так ли это мало —

Радоваться солнцу,

Весны живому свету,

Думать, любить, вершить?

Мэтью Арнолд[92]92
  Из «Эмпедокла на Этне».


[Закрыть]

Счастье приходит изнутри и извне. Оно зависит не только от обстоятельств, в которых мы находимся, но и от нашей внутренней сущности. Как говорил Ларошфуко: «Счастье и несчастье человека в такой же степени зависят от его нрава, как и от судьбы». Нрав, или темперамент, в свою очередь, зависит от наших генов и от воспитания.

Некоторые считают, что о наследственности говорить не стоит, поскольку может создаться впечатление, что счастье или несчастье человека предопределено с рождения и ничего с этим поделать нельзя. Это абсурдный вывод. Даже самые сильные наследственные черты могут меняться под действием опыта. Достаточно вспомнить такой показатель физического развития человека, как рост – так тесно связанный с ростом родителей. Однако средний рост британских мужчин за последние сто лет увеличился на два дюйма, главным образом благодаря улучшению питания[93]93
  См.: Floud, 1998. Два дюйма соответствуют одному стандартному отклонению роста мужчины. Соответствующий анализ коэффициента интеллекта см. в работах психолога Джеймса Р. Флинна.


[Закрыть].

Значит, рост – это совместный продукт наследственности и среды, как и почти все, что в нас есть интересного. Гены – это не шаблон, указывающий, какими мы с неизбежностью должны стать. Гены дают инструкции о том, как нам развиваться, реагируя на нашу среду. У мыши есть гены, заставляющие ее глаза видеть, если этому благоприятствуют обстоятельства. Если мышонку наложить на глаза повязку на шесть месяцев, а затем снять ее, зрение у него не восстановится.

Но тогда зачем вообще говорить о генах? Да потому, что нас интересует истина. Мы хотим знать, что делает нас такими, какие мы есть; однако мы этого не узнаем, если будем игнорировать какой-либо из ключевых факторов. Как знает любой родитель, дети появляются на свет разными, и они не будут счастливы, если мир не станет соответствующим образом реагировать на то, какие они.

Итак, откуда мы узнали, что гены влияют на наше счастье? Неопровержимые данные дают исследования близнецов. Идентичные близнецы имеют идентичные гены, тогда как у неидентичных близнецов половина генов одинаковая, точно так же как у обычных братьев и сестер[94]94
  В каждом генном локусе у меня две «аллели». Одна аллель – от отца, другая – от матери. По той же самой причине у моего отца тоже две аллели в этом локусе. Но я получаю только одну из двух аллелей отца, отобранную случайно. Таким образом, вероятность того, что я унаследую от отца именно эту аллель, – 50/50. То же самое с материнскими аллелями. Тот же набор вероятностей применим к моему ребенку. То есть в 50 % случаев я буду иметь ту же самую аллель, что и мой ребенок. И поэтому обычные дети «имеют примерно половину одинаковых генов». Но идентичные близнецы являются однояйцевыми, и у них все гены общие. (Этот анализ применим к тем генам, которые у людей различаются, – к так называемым полиморфным генам. Эти гены включают около четверти всех генов, остальные три четверти одинаковы для всего человечества.)


[Закрыть]. В результате идентичные близнецы гораздо более схожи в том, что касается счастья, чем неидентичные. Поразительные данные предоставляет «Регистр близнецов Миннесоты». Идентичные близнецы удивительным образом близки друг к другу с точки зрения счастья, тогда как неидентичные почти совсем не похожи друг на друга в этом отношении[95]95
  См.: Lykken, 1999, p. 56. В этом исследовании для оценки благополучия используется «Многофакторный личностный опросник» Теллегена. Коэффициент корреляции между уровнем счастья рожденного первым и рожденного вторым близнеца составляет 0,44 для идентичных близнецов и 0,08 для неидентичных.


[Закрыть]. У идентичных близнецов приблизительно одинаковый уровень счастья, потому что у них одни и те же гены.

Но позвольте, скажете вы, разве дело не в их более сходном опыте? Ученые подумали и об этом и провели специальное исследование идентичных близнецов, которые были усыновлены в младенчестве разными семьями. Выяснилось, что у этих идентичных близнецов, выросших вдали друг от друга, уровни счастья столь же сходные, как и у идентичных близнецов, росших вместе[96]96
  См.: Lykken, 1999, p. 56. То же самое относится к неидентичным близнецам, воспитывавшимся отдельно, в сравнении с теми близнецами, которые воспитывались вместе. См. также: Plomin et al., 2001, p. 236.


[Закрыть]. Таким образом, если идентичные близнецы ближе друг к другу, чем неидентичные, то не вследствие того, что у них сходный жизненный опыт, а потому что одинаковые гены.

Похожие открытия применимы и к другим состояниям человека, а не только к счастью, – шизофрении, депрессии, алкоголизму и преступному поведению, как показано в нижеприведенной таблице. В каждом случае в ней задается вопрос: «Если проблема есть у одного близнеца, есть ли она и у другого?» В таблице показан процент близнецов, для которых дается положительных ответ. В каждом примере идентичные близнецы больше похожи друг на друга, чем те, у которых гены разные. Но мы никогда не сможем утверждать, что гены человека определяют, что он станет алкоголиком. Они всего лишь дают или не дают некую предрасположенность. Большинство наших черт определяются смесью генов и опыта; гены влияют на то, как мы реагируем на жизненный опыт.

На самом деле, из этой таблицы видно, что гены – это еще не все. Они никогда не предопределяют что-то полностью, но влияют на вероятность – риск того, что это произойдет. Так, если один из близнецов – шизофреник, для второго близнеца вероятность стать шизофреником гораздо выше, при условии что у него идентичные гены с первым, чем тогда, когда у них только половина генов одинаковая. Но даже в этом случае вероятность для идентичных близнецов ниже 50 %. Таким образом, опыт играет не менее важную роль, чем гены.

Если у одного близнеца проблема, есть ли такая же проблема у другого (в %)?

Поскольку мы различаемся по уровню счастья, неплохо было бы знать, насколько эти расхождения определяются различиями в генах, а насколько – в жизненном опыте. К сожалению, это невозможно сделать точным образом по двум причинам. Во-первых, люди с хорошей наследственностью, как правило, и живут неплохо. Их родители превосходно справляются с родительскими обязанностями. Благодаря тому что они такие приятные люди, другие ним относятся дружелюбно. А с течением времени они и сами учатся получать позитивный жизненный опыт. В действительности, это следствие опыта, которое коррелирует с наследственностью человека. Неясно, как отделить влияние этих двух факторов друг от друга. Во-вторых, есть еще одна причина: то, что многие генетические эффекты запускаются в негативных ситуациях и наоборот. Иными словами, во многих случаях плохая наследственность нанесет вам ущерб, только если вы столкнетесь с негативным жизненным опытом.

Несмотря на эти проблемы, вы все еще можете услышать, что какая-то черта на х % является «наследственной», что означает, что х % вариации генетически обусловлено. В большинстве случаев данная цифра завышена, потому что включает в себя в качестве генетического эффекта любое следствие опыта, когда оно положительно коррелирует с действием генов[97]97
  Предположим, H = G + E + I (G, E) + e, где H – измеренный уровень счастья; G – гены; E – опыт; I – эффект взаимодействия (G x E); e – погрешность измерения. Тогда Var (H)–Var (E)–Var (e) = Var (G) + Var (I) + 2 Cov (G, E) + 2 Cov (G, I) + 2 Cov (E, I). При оценке «наследственности» обычно учитывается эффект генов всей правой стороны уравнения (см.: Rutter, 2001; Plomin et al., 2001). Дальнейшие подробности измерения наследственности см.: http://cep.lse.ac.uk/layard/annex.pdf, annex 5.1.


[Закрыть]. Но даже в этом случае все психологические исследования наследственности все-таки подчеркивают важность опыта.

Нас в основном будет интересовать действие опыта, поскольку мы можем на него воздействовать. Но точно так же мы сможем выяснить, как на нас действует наша среда, только если как следует проверим действие наследственности. Это совершенно очевидно, если взглянуть на влияние нашего детского опыта.

Семейное воспитание

Под влиянием Зигмунда Фрейда многие люди привыкли думать, что первые шесть лет жизни имеют критическое значение для нашего счастья в жизни, а все остальное уже не важно. В конце концов, дети так похожи на своих родителей, значит, на них должны были повлиять родители. Но потом пошла обратная реакция. Что, если родители оказывают влияние через сперму и яйцеклетку, а не через любовь или холодность?[98]98
  Здесь нужно отдать должное Джудит Рич Харрис, настоявшей на том, чтобы данные вопросы принимались всерьез (см.: Harris, 1998; Pinker, 2002). Но ее вывод о том, что воспитание оказывает незначительное действие, противоречит большому числу недавно полученных фактов – см. с. 88–91 ниже.


[Закрыть]

Самый очевидный способ изучения этой проблемы – взглянуть на детей, усыновленных при рождении и воспитанных новыми родителями, у которых совсем другие гены. Общий вывод таков: воспитание все-таки имеет значение, хотя и меньше, чем мы думали. Влияние наследственности сильно, даже когда биологический родитель ни разу не встречался со своим ребенком. Кроме того, сочетание плохого воспитания и плохой наследственности производит более сильный эффект, чем простая сумма их раздельного воздействия – их взаимодействие друг с другом может иметь особенно разрушительный характер.

Мы ничего не можем поделать с нашими генами, кроме как жить с ними дальше. Но мы можем изменить то, как мы воспитываем своих детей. Исследования усыновления ясно показывают, что это важно.

Приемные дети, выросшие в семье, где есть психические проблемы, действительно с большей вероятностью могут заболеть психическими заболеваниями, чем если бы их приемные родители имели более здоровую психику. (Кроме того, они, скорее всего, будут иметь проблемы, если их биологическая мать страдает шизофренией.)[99]99
  См.: Tienari et al., 1994, p. 23. Результаты из финского исследования усыновления.


[Закрыть] К тому же люди, выросшие в семье преступников, с большей вероятностью сами станут преступниками, в особенности если их биологические родители тоже были преступниками[100]100
  Bohman, 1995, table 1. Результаты из Стокгольмского исследования усыновления.


[Закрыть]. А если они росли у приемных родителей, склонных к асоциальному поведению, они, вероятнее всего, тоже будут склонны вести себя асоциально, особенно если такое поведение характерно и для их биологических родителей[101]101
  См.: Cadoret et al., 1995, table 4. Это американское исследование, основанное на данных четырех агентств по усыновлению.


[Закрыть].

По мере того как приемные дети растут, влияние приемных родителей уменьшается, а действие генов усиливается[102]102
  Это особенно хорошо задокументировано для коэффициента интеллекта, где корреляция между парами приемных детей составляет примерно 0,25 в детстве, но затем в зрелом возрасте падает почти до нуля (см.: Plomin et al., 2001, p. 177).


[Закрыть]. В целом жизнь дает вам все больше возможностей выразить вашу глубинную природу. Но старт по-прежнему важен.

Один из способов изучить чистое действие воспитания – сосредоточиться исключительно на идентичных близнецах. По многим причинам матери обращаются с одним из близнецов иначе, чем с другим, и уже к семи годам мы видим, что любимчик ведет себя гораздо лучше[103]103
  См.: Caspi et al., 2004.


[Закрыть].

Это поразительное открытие, но теперь мы можем пойти еще дальше благодаря проекту по расшифровке генома человека и его последствиям. Мы можем начать непосредственное изучение действия отдельных физических генов, которые у нас есть. Пальма первенства в данной области принадлежит международной группе ученых, которая проанализировала результаты длительного обследования, проводившегося в Данедине, Новая Зеландия, когда у людей брали их реальную ДНК, где записаны их гены. Чтобы дать объяснение депрессии, группа выделила определенный ген, влияющий на поступление в мозг серотонина[104]104
  См.: Caspi et al., 2003, рис. 2. Это ген 5-HTT. Похожий результат для склонности к насилию во взрослом возрасте, которое зависит и от плохого обращения в детстве, и от гена, кодирующего моноаминоксидазу A (MAOA), преобразующий в обмене веществ различные нейротрансмитеры, см. в: Caspi et al., 2002, fig. 2.


[Закрыть]. Если у человека ухудшенный вариант этого гена, есть опасность того, что он впадет в депрессию, но только если с ним плохо обращались в детстве. Точно так же, если с человеком плохо обращались, есть опасность, что у него возникнет депрессия, но только если у него ухудшенный вариант данного гена. Это открытие прекрасно показывает, как гены и жизненный опыт могут взаимодействовать, определяя нашу конституцию[105]105
  Чтобы проверить полный набор генов, по-прежнему необходимо пользоваться исследованиями близнецов. Исследователи на примере семилетних британских близнецов показали, как физическое насилие влияет на их поведение с учетом наследственности (см.: Jaffee et al., 2004). Что касается влияния плохого обращения с детьми на мозговое развитие, см.: Teicher, 2002.


[Закрыть].

Исследования, проводившиеся на животных, показали важность заботы о детях. Если тех крыс, которых матери плохо вылизывают, будут выхаживать другие матери, умеющие хорошо вылизывать детенышей, они вырастут более устойчивыми к стрессу, чем если бы остались со своими биологическими матерями[106]106
  См.: Anisman et al., 1998. Они также становятся лучшими матерями.


[Закрыть]. Аналогичным образом обезьяны с гиперактивными матерями могут стать более кроткими, если их будут воспитывать более спокойные матери[107]107
  См.: Suomi, 1997.


[Закрыть]. Проводившиеся среди людей надежные эксперименты по улучшению родительского поведения показали, что они могут оказывать долгосрочное воздействие на детей[108]108
  См.: Collins et al., 2000, p. 225–226.


[Закрыть].