Текст книги "Темные ущелья"

Глава девятнадцатая

Оцепенев на пару секунд, Арчет поняла, что происходит.

Взметнувшиеся перед ней бурные океанские волны быстро уступили место конструкции, которая располагалась внизу. Обширная решетка из прилегающих друг к другу пятиугольных платформ с грохотом поднялась над водой, заполнила пустоту внутри кольца и продолжила подниматься, ступень за ступенью, к опорной колонне посередине. Взбаламученные галлоны морской воды с шумом струились с зазубренных металлических террас, словно огромный многоуровневый водопад, а платформы все продолжали выстраиваться в ровный конический зиккурат, по уровням которого можно было без труда подняться примерно до середины колонны.

Где внезапно появилось отверстие.

– Тебя пытали, дитя мое?

Вода все еще стекала со стремительно выросшей конструкции. Арчет, зачарованная открывшимся зрелищем, с трудом различила голос, не говоря уже о языке, на котором он говорил, или о конкретных словах. Она взглянула на Эгара, который стоял рядом, такой же завороженный.

– Что?

– Хм? – Драконья Погибель явно и сам не мог оторвать глаз от только что образовавшегося зиккурата. – Что ты сказала?

– Я ничего не говорила. Я спросила, что сказал ты.

– Ничего я не сказал, – пробормотал Эгар. – Ты хоть понимаешь…

– Это я с тобой говорю, дитя! – На этот раз голос прозвучал резче, с упреком, и Арчет, вздрогнув, очнулась от своего транса. – Я спросил, подвергали ли тебя пыткам.

Высокий кирский – она лишь теперь осознала, что слышит резкие бравурные слоги, лишь теперь заметила, что Эгар никак не реагирует, и поняла, что голос говорит с ней одной. И спустя долю секунды на нее обрушилась истина: это напряжение, этот трепет, сокрытый под маской покровительственного тона, словно сдерживаемый крик… Она слышала Кормчего.

– Я, э-э… – Арчет вынудила себя перейти на язык соплеменников. Посмотрела на искореженную нижнюю часть города, не зная, к чему бы обратиться. – Почему ты решил, что меня пытали?

Краем глаза она заметила, как Эгар разинул рот. Резко взмахнула напряженной прямой ладонью: «Не мешай».

– Были случаи, – ответило невидимое существо деловитым тоном. – Многих пленников подвергли жестокому обращению, чтобы проникнуть через видовую герсу. А твое состояние до некоторой степени соответствует их состоянию – ты плохо питалась и пила недостаточно жидкости на протяжении нескольких дней, твое тело покрыто обширными синяками, а разум проявляет признаки мучений. Но тебе больше не нужно бояться, дитя, – я могу опустить конструкцию, на которой ты стоишь, на морское дно, так же легко, как поднял этот вход. Ты одна будешь спасена, а твои мучители утонут. Даю слово.

– Нет! – Арчет приложила усилие, чтобы успокоиться. – Нет, в этом нет необходимости. Эти люди – мои… э-э… друзья.

– Уверена, дитя? Кажется, ты мне врешь. Нет необходимости лгать из-за этих существ. Нет ни малейшего риска, что они причинят тебе еще какой-то вред, а покончить с их жизнями мне совсем не трудно.

Арчет показалось, что она уловила в его голосе намек на сдержанное рвение, нечто большее, чем крик, таящийся под завесой покровительственного тона. Ан-Кирилнар у нее над головой как будто резко присел на своих колоннах, и его нависающая тяжесть сделалась еще более грозной. Рев воды, льющейся с зиккурата перед ними, стих до журчания горного ручья, потом – до перестука капель, вслед за которым подкрадывалась зловещая тишина. Эгар спросил беззвучно: «С кем ты разговариваешь, мать твою?»

Сама не зная ответа, она покачала головой.

– Послушай, дело не в них, – быстро проговорила она. – Эти люди не причинили мне никакого вреда. На самом деле, некоторые из них этим утром спасли мне жизнь. В том, что со мной случилось, нет вины кого-то из присутствующих. Ну, вообще-то некоторые из них… хм… Короче, я на них уже не в обиде – вот в чем дело.

– Ты опять лжешь, дитя мое. Это маленькая ложь, но…

– Да-да, хорошо. Я поняла.

Она отогнала рожденное паникой видение, в котором Эгар и остальные вопили, по колено в воде, а пятиугольники дамбы ускользали у них из-под ног. По колено, по пояс, а потом – вынужденные барахтаться, чтобы не утонуть, вновь отброшенные в кошмар кораблекрушения, и на этот раз в паре миль от берега.

Она уже догадывалась, что собой представляет Кормчий Ан-Кирилнара. Она проговорила, тщательно подбирая слова:

– Да, есть один. Он лапал меня, когда я была его пленницей. Это…

– Я знаю, кто это, дитя.

– Но что было, то прошло. Обстоятельства, э-э, изменились, и к тому же… э-э… Послушай, все сложно, понимаешь? Просто поверь мне на слово: мы теперь все друзья.

– Я не так уж плохо подготовлен к сложностям. – Тень былого упрека вернулась. – Но в этих неспокойных землях мало что можно принять на веру. В последнее время олдрейны стали хитрее.

– Может, и так, но… Что ты сказал?!

– Я сказал, что не так уж плохо подготовлен для…

– Нет – про двенд. Про олдрейнов. Ты сказал, что они в последнее время стали хитрее?

– Это верно.

– В последнее время? – Она напряглась. – Ты имеешь в виду, что здесь недавно побывали двенды? И… и мои соплеменники-кириаты – они тоже были здесь? Недавно?!

– Наверняка. Последние столкновения в этой местности произошли значительно меньше пяти тысяч лет назад. И они завершились ничем, невзирая на противоположные мнения.

Ее плечи поникли. Она внезапно ощутила, как наваливаются тяжким грузом все лишения, которые перечислил Кормчий. Она замерзла, страдала от голода и жажды, у нее болело все от макушки до пят. И потребность в кринзанце дала о себе знать.

– Пять… тысяч лет? – уныло переспросила она.

– Меньше, дитя мое, гораздо меньше.

«Но это, на хрен, никакое не „недавно“! – едва не заорала полукириатка. – Даже мой отец в дурном настроении не сказал бы про такой срок „недавно“!»

«Возьми себя в руки, Арчиди…»

– Я кир-Арчет, – спокойно сказала она. – Дочь кир-Флараднама из клана Индаманинармал. Действующий командир миссии «Кириатский проект», базирующейся в Ан-Монале. С кем я разговариваю?

Последовала долгая пауза. В тишине она слышала, как завывает ветер в щелях и закутках массивной структуры над головой.

– Я Стратег Тараланангарст, предводитель Семи Призванных из Пустоты. Прошу извинить меня за невежливость. Здесь уже давно не было посетителей.

– Все… э-э… нормально. – Она кивнула: подозрения подтвердились. – Я так понимаю, нам разрешено войти?

– Ну разумеется. – Померещилось ли ей изумление в голосе Стратега, или оно и впрямь там было? – Видовой замок открыт, ты – одна из Народа. А эти, прочие – твои союзники, насколько бы разнообразными ни были причины их преданности. Я только что распахнул порталы в трех точках вокруг входной башни. Некоторые из твоих людей уже поднимаются по ступенькам.

Она бросила встревоженный взгляд на Эгара, вспомнив, что он слышал лишь половину разговора, да и та была для него тарабарщиной. Он выжидающе посмотрел на нее.

– Объясню позже, – сказала Арчет. – Нам лучше войти.

Руководствуясь внешним обликом города и своими мрачными воспоминаниями об Ан-Наранаше, Арчет ожидала, что внутри все обветшало и сгнило.

Но пространство внутри центральной опорной колонны Ан-Кирилнара оказалось аккуратным и безупречно чистым. Когда они вошли, загорелось освещение, от которого заблестели полированные поверхности из темного сплава дюжины различных цветов, перетекающих друг в друга. Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, где именно искусные ремесленники спрятали лампы, но даже тогда взгляд продолжал тянуться туда, куда падал их свет: к стенам и полу с узором из пятиугольников, к первому пролету и нижней стороне ступенек огромной винтовой лестницы, огибающей колонну, и к решетке-гармошке из густого переплетения золота и стали, закрывающей вход в массивную клетку в центре.

Мужчины стояли и смотрели, разинув рты. Драконья Погибель, который пару раз бывал внутри Ан-Монала, явно старался не показывать, что поражен. Арчет подошла к клетке и повернула устройство, которое ее открывало. Послышалась череда мягких щелчков, похожая на звуки, которые издает сотня бойких портновских ножниц за работой, и «гармошка» сложилась, отъехав в сторону.

Спутники Арчет изумленно уставились на открывшийся проем.

– Это лифт, – объяснила она. – Он отвезет нас на самый верх.

– Да, один момент, – судя по тому, как все они начали испуганно озираться, глядя наверх и по сторонам, Тараланангарст перестал разговаривать с ней одной. – Прежде чем мы продолжим, нужно решить один-два вопроса. Прежде всего, позвольте мне официально приветствовать вас на Надзорной Платформе Ан-Кирилнар. Я – Стратег Тараланангарст, и это моя вотчина. Пожалуйста, простите несколько архаичное использование ваших разнообразных родных языков, оно улучшится по мере того, как я буду с вами беседовать. До той поры позвольте сообщить некоторые основные правила.

С трех сторон с быстрым тройным лязгом захлопнулись двери, через которые они вошли. Нечто похожее на сверкающего паука прыгнуло из ниоткуда на плечи одного из мужчин – она поняла, кто это был, и почувствовала, как душа уходит в пятки, – и повалило на пол. Жертва задергалась, заорала, а потом блеснула алая кровь, и несчастный обмяк. Арчет отчетливо слышала его сбившееся дыхание.

– Этот человек, – прежним добродушным тоном продолжил Стратег, – осмелился прикоснуться к госпоже кир-Арчет Индаманинармал, когда она была не в силах отвергнуть подобные знаки внимания.

Она зачарованно глядела на штуковину, которая пригвоздила Согрена к полу. Это была машина, похожая на обуглившиеся останки краба, которые разведчики приволокли с южной стороны залива, – но рабочая, бдительная и грозная. В искусственном свете она блестела и мерцала, прильнув к голове и плечам Согрена, словно он вдруг нацепил на себя загадочного вида шлем и наплечники. Или, подумала Арчет, чувствуя тошноту, словно на него надели искусно сработанный инструмент для пыток из имперских подземелий. Согрен попытался подняться, сбросить эту штуку с себя, но рядом с головой твари высунулся узкий отросток в виде клинка – аккуратно просверлив правую ладонь капера, он выпустил множество захватов, вывернул ему руку локтем наружу и пригвоздил к полу, как в борцовском поединке.

Еще один капер бросился помочь товарищу, но стоило ему двинуться с места, как от стен донеслось шуршание.

– На твоем месте я бы этого не делал, – посоветовал Стратег.

Мужчина замер на месте.

– Само собой разумеется, – продолжил Тараланангарст в ужасающей тишине, – такое надругательство над телом дщери Народа также является нарушением условий союза между кириатами и теми благородными людьми, которые желают сбросить ярмо двендского гнета. Поэтому оно карается смертью. Согрен Жилорукий, тебе есть что сказать?

Придатки, похожие на длинные вытянутые челюсти, сжали голову Согрена с двух сторон, приподняв ее над полом. Он рычал и метался, яростно вопил что-то нечленораздельное.

– Значит, ничего существенного, – решил Стратег, и «челюсти» резко дернулись вверх и вправо. Глаза Согрена выпучились от внезапной боли, он издал отчаянный сдавленный звук, словно гигантская испуганная курица, а потом все услышали, как хрустнула его шея. Искаженные черты лица мгновенно расслабились, но тихий хруст продолжился: металлический краб продолжал поворачивать голову мертвеца, пока она не оказалась аккуратно сидящей на плечах задом наперед.

Арчет услышала сдавленные ругательства невольных зрителей – как наомские, так и тетаннские.

Палач соскочил с шеи Согрена, ткнул раз-другой в свежий труп, словно убеждаясь, что дело сделано. Потом существо убежало на паучьих лапах в тень под первым поворотом лестницы, отыскало в стене небольшое отверстие, которого Арчет раньше не замечала, и исчезло.

– Тело кир-Арчет Индаманинармал священно, – мягко проговорил Стратег Тараланангарст. – Другие акты насилия, пусть и менее серьезные, также не будут хорошо восприняты. Вам стоит об этом помнить, пока вы гостите в Ан-Кирилнаре. С учетом этой оговорки, как я уже сказал, очень рад вас видеть. Лифт доставит вас в более подходящее помещение.

– Это Стратег, Эг. Ну что ты хочешь услышать от меня? Они не такие, как остальные Кормчие.

– Да что ты! – Драконья Погибель снова двинулся в ее сторону по роскошному черному ковру, устилающему пол в ее покоях, и голос его звучал свирепо. – Кажись, я это заметил примерно в тот момент, когда он оторвал башку одному из моих людей!

– Твоих людей? И вообще, не преувеличивай. Оно сломало ему шею.

– А потом выкрутило голову лицом назад! Давай не будем забывать эту маленькую деталь, ага? Потому что она, драть ее, очень хорошо запечатлелась у меня перед глазами, и я сомневаюсь, что у кого-нибудь из каперов-приятелей Согрена отшибет память. Я обязан возглавить этот сброд, Арчет. Согрен Жилорукий был ключевой частью плана.

– Это в прошлом. – Арчет не больше, чем кому-то другому, понравилось смотреть, как умирает капер, но какого хрена она должна ему сочувствовать или хоть как-то его жалеть? – Так что давай привыкай к этой мысли.

– Да уж, тебе легко… – Эгар издал какой-то горловой звук и отвернулся, проглотив несказанные слова.

– Что легко? – резко спросила она.

– Забудь.

– Нет! Хули ты решил, что мне легче, чем тебе?

Драконья Погибель обвел комнату взмахом руки.

– Ты дома, разве нет? Апартаменты годятся для кириатской королевы. Императрицы всех обозримых земель.

Она проследила за его движением. Гостеприимство Тараланангарста и впрямь было щедрым. Ей выделили просторные комнаты с видом на океан и прибрежный мыс на юге. В спальне стояла кровать, достаточно большая, чтобы на ней с комфортом улеглась целая семья; банную комнату сооружали, по-видимому также рассчитывая на семью, а в гостиной, где они сейчас находились, было достаточно места, чтобы Драконья Погибель мог измерять ее шагами. Потолок высокий, металлический пол – отполирован до блеска, что делало его похожим на лощеный паркет, и застелен множеством ковров с кириатскими орнаментами из ломаных линий. За укромной аркой в одной из стен крылась столовая, где стоял накрытый на десять персон стол и было достаточно места, чтобы по внешнему краю она смогла ее объехать верхом на лошади.

Декор был мрачным, с преобладанием металла, и скудным на любые украшения, но она привыкла к такому в Ан-Монале.

– Пиздишь ты, Эгар. Я так же далеко от дома, как и ты, – и тебе это известно.

Драконья Погибель вздохнул. Подошел к дивану, на котором она сидела, опустился рядом. Сжал переносицу большим и указательным пальцами.

– Я знаю. Прости. – Он убрал руку от лица. – Но Согрен для каперов был быком. Теперь его нет, и мне, скорее всего, придется опять доказывать, что я здесь главный, просто ради того, чтобы держать их в узде.

– Думаешь, они попытаются уйти?

– Не сразу, нет. – Эгар кивнул на огромную вазу с фруктами, стоящую на декоративном столике рядом с диваном. Пара маленьких существ Тараланангарста копошилась в ней, вынимая косточки, которые побросала Арчет, когда чуть раньше накинулась на угощение. – Только погляди на этих малышей. Каперы не тупые, они набьют животы, пока есть возможность. Они захотят согреться и обсохнуть, отдохнуть. Но потом…

Он нахмурился.

– Ты правда думаешь, что они взбунтуются?

– Я думаю, когда они насытятся и отдохнут, у них появится время на раздумья и разговоры, но злости по поводу того, что случилось с Согреном, не убавится. Не знаю, будет ли настоящий мятеж, но управляться с ними, когда мы отправимся на юг, будет очень трудно. И это уж точно навредит теплым чувствам по отношению к тебе.

– Я-то думала, что стала Избранной Темным Двором, как только Даковаш схватил меня за ногу.

– Ага, а теперь ты подруга демона, который прикончил их товарища прямо у них на глазах.

– А остальных кормит и укрывает в роскоши, – огрызнулась Арчет. – Будь я капером, считала бы, что мне повезло.

– Может, прямо сейчас так и есть. Но благодарность такого рода исчезает быстро. Что они будут помнить, когда мы отправимся на юг, так это то, что Согрен был убит, а мы все стояли, смотрели и никто ни хрена не сделал. Это засядет в каждом из них, как гниющая заноза, и рано или поздно они захотят очистить рану. – Он покачал головой. – Ох, как не хочется мне этой разборки.

– Они не составляют большинства. – Она чувствовала себя слишком усталой и разбитой, истосковавшейся по крину, чтобы подсчитать как следует, – стоило попытаться, как заболели глаза. – Или составляют?

– В прямом смысле – нет. Но они в достаточной степени превосходят каждую из других групп, и поди разбери, на чью сторону встанут наемники Танда, если дойдет до драки. – Эгар опять вздохнул, откинулся на спинку дивана и уставился на потолок с железными балками в четырех ярдах над их головами. – Ладно, слушай – забудь об этом. По крайней мере, пока. Думаю, сейчас нам тут достаточно уютно. Дай-ка мне еще одну сливу.

Она взяла из вазы плод, черный и спелый, и протянула маджаку. Драконья Погибель впился зубами в мякоть и принялся жевать, не отрывая глаз от потолка и не замечая, что сок течет по подбородку.

– Съел уже целую кучу в моей комнате, – пробубнил он немного невнятно. – До сих пор не могу поверить, какие они вкусные. И как долго, по-твоему, это место находится тут?

Она пожала плечами.

– Мой народ изгнал двенд от четырех до пяти тысяч лет назад, в зависимости от того, каким источникам доверять. Тараланангарст, кажется, приложил к этому руку, так что это минимальный срок. А что?

– Просто интересно, откуда взялась вся эта еда. – Он посмотрел на остатки своей сливы. – Это только что с дерева.

– По-видимому, из хранилища. Говорят, эта часть света была райским садом до прихода кириатов. Пустоши – все, что здесь осталось после того, как мы вступили в войну с двендами. Наверное, кто-то собрал припасы на случай осады, сложил все в хранилища, да так и не воспользовался.

– Хранилища, которые продержались пять тысяч лет? – В голосе Драконьей Погибели не прозвучало подлинного недоверия, лишь легкое удивление – не более. Он снова откусил кусочек сливы. – Ловкий трюк, если знать, в чем суть. Думаешь, вот это все может существовать за пределами крепости? Или превратится в пыль, если мы попытаемся хоть что-то вынести?

– С какой стати? Нет, разумеется.

– Ну, мало ли. – Он взмахнул рукой. – Заклинания и все такое прочее. В степи говорят, что там, где на Землю упала звезда, можно отыскать лучшее серебро, но надо успеть до восхода солнца, иначе оно превратится в шлак.

– Это просто суеверие, Эг. Сказки. Мои соплеменники были инженерами, а не волшебниками.

– А разница есть?

Поскольку Арчет иногда сама с трудом понимала, в чем эта разница, она пропустила вопрос мимо ушей.

– Ну и как тебе твои комнаты?

– Хорошие. – Эгар выплюнул косточку сливы на ладонь. Тщетно завертелся в поисках места, куда бы ее выкинуть. – Не такие большие. С видом на море. Как думаешь, тут мясо есть? За приличное мясо готов кого-нибудь убить.

– Удивлюсь, если нету. В Ан-Монале с мясом всегда был полный порядок.

Он кивнул на потолок.

– Думаешь, он нас слушает?

– Понятия не имею. Как я уже сказала, это Стратег. Я никогда с такими не встречалась, только читала о них. – Она услышала в собственном голосе отцовские интонации, поняла, что произносит те же самые слова и целые фразы, и некоторые до сих пор понимает лишь отчасти. – Дело в том, что у них есть особенности, которые обусловливают довольно-таки странное поведение. Видишь ли, когда призываешь из Пустоты такое могущественное существо, как Кормчий, надо его как следует связать, чтобы он сосредоточился на том, что нужно тебе. Иначе кто знает, какое занятие он сочтет более интересным, чем забота о тебе. Итак, ты составляешь протоколы, намертво скрепляешь сложную зависимость. Ты делаешь так, что призванное тобой существо нуждается в тебе не меньше, чем ты – в нем. Но со Стратегами все иначе, и по-другому быть не могло. Времени не было. Они – грубая сила и намерение, их призвали в этот мир в спешке исключительно для того, чтобы одолеть двенд. Других соображений не было, как не было и другой цели для них после окончания войны.

Драконья Погибель нахмурился.

– Ты думаешь, они пригодятся в войне против кого-то другого? Я хочу сказать, не против двенд?

Она снова пожала плечами.

– Ты видел, что случилось с Согреном.

– Знаешь, Арчиди, я вдруг подумал: что, если твой отец здесь, в экспедиции, на самом деле занимался вот этим. Я хочу сказать, известно, что мы отправились сюда сжигать плоты Чешуйчатых, пока они не вылупились, но что, если Флараднам планировал потом отыскать это место и заручиться его помощью?

– Это, – внезапно раздался с потолка голос Стратега, – маловероятно.

На этот раз он говорил по-тетаннски – возможно, не желал исключать из беседы маджака. Арчет и Эгар переглянулись.

– Ты слушал нас?

– Нет, но слушаю сейчас.

– Надо же, какое совпадение, – сказал Драконья Погибель, старательно изображая небрежность. Он исподтишка бросил косточку рядом с диваном. – Почему именно сейчас?

– Ты назвал отца кир-Арчет по имени. Я хорошо знал кир-Флараднама Индаманинармала. Он сыграл важную роль в моем призыве из Пустоты, и мы сражались бок о бок, чтобы покончить с владычеством олдрейнов.

– Ну, значит… – Арчет развела руками. – Он и впрямь мог стремиться сюда попасть в пятьдесят втором. Это было бы логично, разве нет?

– Нет. Мы с твоим отцом не были в хороших отношениях к тому моменту, когда изгнали олдрейнов, и уж точно не помирились позже. – Было трудно сказать, изменилось ли что-то в натянуто-дружелюбном тоне Тараланангарста, но Арчет показалось, что она услышала в нем холодок. – Как ни крути, это ведь кир-Флараднам в конце концов искалечил и ослепил меня.