Текст книги "Темные ущелья"

Глава двадцатая

Рингил напрягся в ожидании неизбежного удара.

Увидел склонившееся над ним, обмотанное тканью лицо: над маской – знакомые глаза с морщинами от мальчишеской тревоги в уголках…

«Не может быть!»

Он дернулся в своих путах. Замычал с кляпом во рту.

Нойал Ракан стянул ткань с волевого юного рта и подбородка, наискось провел пальцами по губам, призывая к тишине.

– Я вас сейчас освобожу, мой господин, – прошептал он. – Не шевелитесь.

«Можно подумать, у меня есть гребаный выбор, какой ты глупый, какой ты прекрасный, мой дурак, красавец мой, погоди, вот я выпутаюсь из этих веревок и…»

Ракан уже сунул пальцы под голову Рингилу, изучая узел на затылке. В его левой руке как по волшебству появился нож, и юноша, мягко повернув голову Гила набок и прижав ее, ловко разрезал шелковую тряпку. Рингил попытался вытолкнуть кляп изо рта и ощутил, что вместо языка у него обрубленный кусок двухдюймового каната. Он выкашлял деревянный клин, пока капитан Трона Вековечного снимал разрезанные шелковые путы. Выплюнул его себе на грудь с облегчением, от которого едва не полились слезы из глаз.

– Что ты тут делаешь? – прохрипел он.

– Пробрался на борт прошлой ночью, когда они грузились, – сказал Ракан, не переставая быстро работать ножом над веревками. – Прятался в зернохранилище с самого отплытия. Мне потребовалось время, чтобы понять, где они вас держат. Идти сможете?

– Сомневаюсь. – Рингил подвигал руками, когда Ракан разрезал путы, и поморщился от онемения. – В любом случае мы никуда не уйдем. Я хочу быть здесь, когда Клитрен вернется.

Гвардеец выглядел озадаченным.

– Вы хотите… остаться? Мой господин, я… Этот фонарь – с крюка перед дверью каюты, кто-нибудь заметит, что его там нет. Надо побыстрее отсюда выбираться.

– И куда? Мы в море, Ной. Что будем делать – за борт прыгнем? Вернемся в Орнли вплавь?

– Нет, но…

Рингил изогнул губы в уродливой, перевернутой улыбке. От болезненных уколов в тех местах, где потрескалась пересохшая кожа, ему почему-то захотелось ухмыльнуться еще сильней.

– Захватим этот сраный корабль, Ной. Ты и я – а наш приятель Клитрен немного поможет. Теперь разберись с моими ногами и помоги подняться. Судороги будут охуительные, но это пройдет. Надо размяться как следует.

Ракан разрезал веревки, которыми ноги Гила были привязаны к койке, обнял его за плечи и помог сесть на край. Разумеется, судорога вонзила клыки в его икру от одной лишь попытки опереться на ступню. Он сдавленно охнул, напрягся и почувствовал, как сжалась рука Ракана на плече. Повернулся боком, чтобы посмотреть на гвардейца в тусклом свете фонаря.

– Ной, какого… Я думал, тебя больше нет. Думал, что ты в плену, отправлен на юг за выкупом, умер или чего похуже, я… – Он с трудом сглотнул и потянулся, чтобы помассировать икру онемевшими пальцами и ладонью. – Ну и что за хрень происходила, пока я был без сознания?

Гвардеец отвел взгляд, и на его лице проступило подобие стыда.

– Мы оказались не готовы, – тихо проговорил он. – Они высадили людей на побережье и взяли город штурмом сверху, в то время как один из их кораблей перекрыл вход в гавань. Увидев его, я взял пятерых и отправился на поиски госпожи Арчет. Она должна была находиться в апартаментах Танда, но, когда я туда добрался, оказалось, что оба ушли неизвестно куда. Мы вернулись в гавань коротким путем, однако к тому моменту пиратская сволочь была уже на улицах, на причале, повсюду. Мы боролись, но…

Он снова посмотрел на Рингила.

– Я знал, что вы вернетесь. Я взял своих людей – к тому моменту их осталось трое, и один был ранен. Мы отыскали на побережье небольшую лодочку, незаметно прошли на ней мимо корабля Лиги, прочь из гавани, и двинулись вдоль берега. Я надеялся отыскать вас и предупредить, прежде чем вы поплывете прямо в ловушку.

Он с несчастным видом уставился на пол каюты.

– Я бросил госпожу Арчет. Помазанную Императором посланницу во плоти. Я не уберег ту, кого поклялся защищать. Я говорил себе, что это к лучшему – что, спасая вас, я в конце концов спасу и других. Но это не… я не поэтому… я…

Рингил прижал руку, которой растирал сведенную судорогой икру, к отвернутому лицу Ракана. Проблески боли начали пронзать оцепенелую конечность по мере того, как кровообращение восстанавливалось, но больше он ничего не чувствовал. И все же развернул юного капитана так, что они оказались лицом к лицу. Положил другую руку ему на вторую щеку и притянул к себе. Крепко поцеловал в губы, пусть от этого пересохшие губы снова потрескались и боль обожгла измочаленную веревку, в которую превратился язык. Он оттолкнул лицо юноши и удержал в нескольких дюймах от своего.

– Я очень рад, что ты так поступил. – Рингил говорил отчетливо. – Я у тебя в долгу, Ной. Это правда. Я… Это для меня большая честь.

Ракан облизал губы.

– Но…

– Мы вернем Арчет и остальных, чего бы это ни стоило. Можешь не сомневаться. Твоя клятва не нарушена, ты не сделал ничего плохого.

– Мы пытались найти вас, – настойчиво, с мольбой в голосе говорил гвардеец. Он вырвался из рук Рингила и опять уставился в пол. – Мы пытались, но наступила ночь. Среди нас не было опытных моряков, мы не морпехи. У Акала началась лихорадка, он потерял много крови. В конце концов пришлось пристать к берегу и развести для него костер. Мы сидели с ним, мы…

Ракан сглотнул. В его глазах блестели слезы. Гил не в первый раз вынужден был вспомнить, что его крепкий мускулистый любовник еще слишком молод.

– К утру он окоченел, – прошептал Ракан. – Мы похоронили его, как смогли, без нужных вещей. Прочитали молитву, рассыпали соль. За пляжем была скала, мы забрались на нее и стали высматривать ваш парус на северном горизонте. Провели там весь день. Но вечером сгустился туман, с моря надвинулся шторм. В такую погоду мы бы не справились с лодкой.

– Нет.

«Скорее всего, вас бы в придачу сожрали акийя».

– Мы отправились вглубь острова. Думали, совершим набег на какой-нибудь хутор, хоть поедим и наберемся сил. Но мы почти дошли до Орнли, прежде чем увидели хоть какие-то признаки жизни. В тумане различили огни, но, когда подошли ближе, поняли, куда нас занесло…

Рингил хмыкнул.

– Да, туман – он такой, кружит голову. Заставляет потерять чувство расстояния, направления и так далее. Со мной такое тоже бывало несколько раз.

Он заставил себя подняться на ноги и проковылял через каюту к единственному иллюминатору. По пути бедро свело судорогой, но не так сильно, как икру. Теперь, когда в пальцы снова вливалась кровь, они начали сильно болеть. Он оперся обеими руками о стену каюты и наклонил голову, чтобы заглянуть в иллюминатор. Увидел узкий кусочек освещенного Лентой океана, темную неровную береговую линию за ним. Стандартные меры предосторожности во время ночного путешествия: они шли вдоль Хиронского берега, но достаточно далеко, чтобы оставаться в безопасности. Похоже, каперы вышли в море почти сразу же, как только им удалось навести порядок в Орнли и погрузить Рингила на борт. Клитрен, должно быть, очень торопился привезти свою добычу домой.

– Когда мы приближались, ветер принес звуки сражения. – Ракан, очевидно, все еще чувствовал необходимость объясниться. – Но к тому времени, когда туман рассеялся и мы смогли хоть что-то понять, все было кончено. Мы могли только затаиться и ждать наступления ночи. Узнать, что получится, и исходя из этого придумать план. Налак и Ян отправились в верхнюю часть города, я – в гавань, мы должны были снова встретиться на дороге в скалах. Но когда я увидел, как они несут вас на борт…

– Да. – «Хватит болтать, Гил. И довольно этих мрачных разглагольствований, драть бы их – мы что, на поэтическом вечере Скимила Шенда?» Он отвернулся от иллюминатора. – Послушай, Ной, верни-ка ты фонарь на крюк снаружи.

Он захромал обратно к койке, оценивая силу собственных ног. Та была все еще невелика, но увеличивалась с каждой минутой. Ракан вскочил как на параде. Схватил фонарь и выскользнул за дверь, отчего каюта снова погрузилась во тьму.

Рингил опустился на койку, снова закинул на нее ноги и лег на спину. Боль от возобновленного кровообращения теперь терзала его руки до самых плеч, но вместе с болью пришло ощущение возможности действовать.

«Ага, возможно, ты и мечом снова сможешь орудовать еще до конца месяца».

– Ладно, слушай, – сказал он Ракану, как только капитан вернулся в темную комнату и закрыл дверь. – Спрячься у стены. Как только Клитрен войдет, прыгнешь на него. Сделай ему больно, уложи на пол, но помни – без оружия. Он нужен нам живым.

Ракан, едва различимый в полумраке, кивнул и присел на корточки, удобно устроившись так, чтобы оказаться за дверью, когда та откроется. И как будто по команде откуда-то сверху донесся торопливый топот множества ног по доскам палубы.

Но потом он стих, и никто не пришел.

– Наверное, это другой корабль, – пробормотал Ракан. – Дозорный в «вороньем гнезде» что-то прокричал прямо перед тем, как я сюда спустился. Я, конечно, не говорю по-наомски, но если какое слово и запомнил за последние месяцы, то это «корабль». Дозорный дал мне шанс попасть к вам. Все на палубе бросились к борту, чтобы поглядеть.

– А ты больше ничего не понял из того, что было сказано?

Смутно различимая фигура Ракана покачала головой.

– Ничего. Но, судя по интонациям, они были очень сердиты.

Военный корабль Империи так далеко на севере был абсолютно невозможен. И Рингил не видел причин, по которым каперы могли бы огорчиться, заметив какой-нибудь корабль Лиги.

Оставалось лишь одно объяснение.

– Приготовься, – весело сказал он капитану. – Если это то, о чем я думаю, то у нас будет очень сердитая компания.

Каюта содрогнулась от резкого удара так, что сидящий на корточках Нойал Ракан чуть не упал. Последовал еще один удар, не такой сильный, и вслед за ним – два легких толчка. Наверху раздались удовлетворенные возгласы. Гил узнал последовательность действий: когда их взял на абордаж таможенный фрегат вблизи от Ланатрея, все происходило так же. Какой бы корабль ни заметил впередсмотрящий Клитрена, каперы уже сблизились с ним и принялись за работу. Абордажные крючья и багры должны были сцепить два судна до тех пор, пока их не удастся должным образом привязать друг к другу. А пока что каперы прыгали на захваченное судно, воспользовавшись веревками или просто так, оценивали силы противника и…

Рингил и Нойал Ракан ждали.

Много времени на это не ушло. Сквозь иллюминатор донесся потрясенный вопль, за ним последовали другие, пронизанные страхом и отвращением. На их корабле воцарилась еще более громкая какофония: каперы, все еще остававшиеся на борту своего судна, орали на товарищей, пытаясь понять, что произошло.

Может, стоило все-таки попробовать улизнуть из каюты? На палубе достаточно неразберихи, чтобы они могли найти другое место, где можно спрятаться. Оставить пустую койку и бесполезные веревки – вот и исчез ужасный черный маг, которого вы, глупцы, захватили в плен…

«Ага, а потом что, Гил?»

«Перелезть через борт и вплавь? Мы утонем, не преодолев и половины пути до берега».

«Прятаться на борту судна, полного кровожадных пиратов, которые знают его от кормы до носа? И долго это будет продолжаться?»

«И даже если бы у нас получилось, даже если бы ты каким-то образом выиграл время, чтобы воспользоваться икинри’ска и убить их всех – кто поведет корабль обратно в Орнли? Опять духи стихий? Акийя? Это и в прошлый раз было весьма трудно, с полной командой “Гибели дракона”, которая следила за парусами. Нас двое, и наши познания в морском деле стоят дешевле, чем случка где-нибудь на задворках».

«Ты должен овладеть этим кораблем, Гил. Кораблем и командой, от носа до кормы. Другого пути нет».

«Нет ничего плохого в оборонительной стратегии, – писал он в своем трактате о военном искусстве, когда еще думал, что книга может выйти в свет, – за исключением того, что она передает инициативу в руки врага. И остается лишь надеяться, что вам хватит сил, что укрепления достаточно прочны и вы сумеете противостоять всему, что враг, воспользовавшись роскошным подарком в виде времени и возможности выбора, начнет в вас швырять.

А если сил маловато, тогда наступление и колоссальный блеф могут оказаться куда лучшим вариантом».

Он услышал топот сапог по ступенькам трапа совсем рядом и прошипел Ракану:

– Начинается!

Задвижка. Дверь распахнулась. Клитрен ворвался в каюту с потоком света из коридора. Он даже не потрудился снять фонарь с кронштейна.

– Какого хрена ты наделал, Эскиат? Какого хре…

Ракан налетел на него сбоку как демон. Ударил ребром ладони в шею и висок, свирепо пнул под колено, чтобы у наемника подкосились ноги, и жестоко стукнул по почкам. Клитрен рухнул на пол, Ракан упал сверху; его жертва задергалась и застонала, попыталась встать и обнаружила, что к горлу прижата чья-то рука, а острие кинжала торчит у самого глаза.

– На твоем месте я бы лежал спокойно, – сказал ему Рингил, поднимаясь с койки со скоростью, которой он был вполне доволен, учитывая все обстоятельства. – Перед твоим лицом – клинок гвардейца Трона Вековечного.

Он быстро захромал к двери каюты, повесил фонарь на руку и внес его внутрь, плотно закрыл дверь и повернулся к своему новому пленнику. Поставил фонарь подальше от клинча Клитрена и Ракана на полу. Усмехнулся, глядя на распростертого наемника.

– Смена банкомета. Но игра почти не изменилась.

– Теперь они тебя убьют, Эскиат. – Слова вырвались у Клитрена с трудом. – Я ничего не могу сделать, никто ничего не может сделать. Ты думаешь, один имперский наемный убийца за твоей спиной изменит расклад?

Рингил кивнул на потолок каюты.

– Там, снаружи, один из твоей флотилии? Дрейфует без руля и без ветрил?

– Что ты сделал с кораблем? Что за грязное колдовство ты сотворил с теми людьми?

– Я? Ничего. Мы прокрались мимо ваших дозорных в тумане, достаточно близко, чтобы услышать вместе с ветром, как они перекрикиваются.

Клитрен пристально посмотрел на него.

– Лжешь. Там… гребаные куски трупов по всей палубе. Всюду кровь. Их… ты, кусок дерьма, их же рвали зубами!

Рингила это не удивило. Он видел, что осталось от братьев Силета после того, как мерроигай с ними покончили.

– Скажем так, у меня есть друзья, с которыми тебе лучше не встречаться. А если ты не хочешь, чтобы с ними повстречалась твоя команда, предлагаю в точности выполнять все, что я велю.

Он склонился над Клитреном.

– Ну и где мой гребаный меч?

Быстрый поиск оружия у Клитрена позволил обнаружить пару маленьких кастетов с лезвиями, припрятанных в интересных местах, а также большой нож на бедре и еще один изящный, хорошо сбалансированный столовый прибор в правом сапоге.

Не Друг Воронов, но для начала сгодится. Они разделили клинки и подняли Клитрена на палубу.

Сложнее всего было на трапе. Гил позволил Ракану идти вперед, он, по крайней мере, немного знал, где что на корабле расположено, и понимал, куда они лезут. Капитан Трона Вековечного поднялся, приоткрыл люк трапа на несколько дюймов, чтобы проверить, нет ли поблизости посторонних, а потом сделал знак «все чисто» и выбрался наружу. Клитрен отправился следующим, на достаточном расстоянии, чтобы не схватить капитана за лодыжки, а Гил шел последним, прижав узкий клинок к артерии на внутренней части бедра наемника, пока тот поднимался по ступенькам. Как только голова Клитрена появилась над верхней частью трапа, кинжал Ракана вонзился ему под подбородок, и капитан осторожно потянул его наверх и наружу, словно какую-то большую и злобную рыбину, которую только что поймал. Гил быстро поднялся следом и прижал тонкий клинок к спине Клитрена.

– Без шалостей, – пробормотал он.

Они притаились в углу приподнятой передней палубы, среди теней фальшборта и такелажа на фок-мачте, которые в свете Ленты выглядели мешаниной полос и квадратов.

К этому моменту на главной палубе царил настоящий гвалт. Другое судно было крепко привязано к левому борту, у него на палубе толпились каперы, вопили и размахивали оружием. Их товарищи вскарабкались на такелаж грот-мачты как на лестницу и растерянно таращились оттуда на палубу второго судна. Даже рулевой и его юный помощник бросили штурвал и подбежали к ограждению полуюта, пытаясь разглядеть, что происходит.

«У тебя не будет лучшего шанса, чем этот, Гил».

Он убрал узкий сбалансированный нож от спины Клитрена и взвесил на ладони. С внезапной убежденностью понял, что это оружие сейчас стоит для него меньше, чем две пустые несвязанные руки.

– Не двигайся, мать твою, – предупредил он наемника. – Ной, возьми этот клинок, держи его в правой руке, готовым к броску. Кинжал – в левой, посильней прижми к почкам нашего дружка. Как только я тебе кивну, тащи его к перилам слева от меня. И надень маску обратно. Постарайся выглядеть, э-э, как тень. Ссутулься.

Он проигнорировал взгляд, который бросил на него капитан Трона Вековечного, согнул пальцы, жалея, что к ним все еще не вернулась гибкость, и резко втянул воздух. Потом кивнул Ракану и подошел к перилам, выпрямившись в полный рост.

– Мужи Трелейна! – Звучным громким голосом, чтобы услышали все, собравшиеся на нижней палубе. – Взгляните на дело рук моих и покайтесь! Ваши души – на моих весах!

Каперы, забравшиеся на такелаж, услышали его первыми и, развернувшись в тех местах, где цеплялись за снасти, уставились в изумлении. Пока все шло хорошо: никто не карабкается на мачту с заряженным арбалетом, а для меткого броска ножа или дубинки расстояние было великовато.

Но внизу, на палубе, все будет по-другому…

– Ной, сейчас будет твой черед. – Он решил, что бормотание на тетаннском – достаточно безопасный вариант: если испуганные северяне внизу что-то и услышат, примут за какое-нибудь заклинание. – Они все будут смотреть на меня. Сможешь метким броском уложить первого, кто подойдет слишком близко?

Капитан Трона Вековечного взвесил узкий клинок на ладони, держа его ниже перил, не меняя ни выражения лица, ни позы.

– И что, при этом надо по-прежнему выглядеть сгорбленной тенью? – пробормотал он в ответ с каменной физиономией.

– Славный малый. – Гил поднял руки и снова перешел на звучный наомский. – Взгляните, что я сделал! Познайте, с какой силой вы столкнулись!

Теперь внизу зазвучали ругательства, паники и ярости в них было примерно поровну. Плотная толпа у фальшборта начала рассеиваться, перетекать в среднюю часть корабля по мере того, как каперы оборачивались и видели темную фигуру на передней палубе.

Гвалт поднялся с новой силой.

– Он на свободе! – завопил кто-то. – Он вырвался!

– Какого хре…

– Смотрите, это же Клитрен – он нас продал! – Панический крик. – Он продал наши гребаные души!

– Нет, нет, разуй глаза – его сцапал фамильяр мага!

– Черный маг, черный маг! Хойран, защити нас!

– Вот дерьмо, это правда, как и сказал тот жирный мерзавец Хорт, он…

– Черный маг! Хойран и Фирфирдар, к вам взываю, защитите нас!

И так далее.

Посреди всеобщего хаоса Рингил отследил опасных мужчин – они пробирались сквозь толпу, в основном молча, злобно уставившись на перила передней палубы и стоявшего возле них владыку тьмы, который, очевидно, перебил их товарищей. Как и следовало догадаться, по крайней мере половина из них носила егерские мундиры. Он позволил им приблизиться, попытался унять беспокойный зуд, пробудившийся от ощущения собственной безоружности и пронявший до самых потрохов. Доверился глазу и руке Нойала Ракана. «…хотя их, конечно, многовато». Если в икинри’ска и были заклинания, позволяющие перехватывать брошенное оружие в воздухе или отправлять его в другую сторону – а он предполагал, что были, – Хьил о них ничего не говорил. А мужчины на палубе собирались атаковать, как только им покажется, что они приблизились на достаточное расстояние, – и, может статься, оно будет недостаточным для броска, который навыки капитана позволят совершить, так что если хоть один из них с виду похож на…

Вот этот, к примеру – егерский мундир, оторвался от товарищей, шипастая дубинка в руке, движется не просто легким шагом, а плавно крадется, и это предвещает…

«Пошло все на хрен».

Он вскинул руку, ткнул пальцем. Крикнул на тетаннском размеренным тоном, стараясь изо всех сил, чтобы слова звучали как заклинание:

– Вон тот, Ной!

Капер уже вскинул руку для броска, почти завел ее за спину – и попятился, булькая, с ножом Ракана в горле. Потерял равновесие, упал, и у Рингила не было времени, чтобы увидеть, заметен ли нож, – впрочем, кого интересуют такие мелочи, когда с верхней палубы летит призыв черного мага?

– Хотите причинить мне вред своими жалкими ножиками и дубинками? – зарычал он на них. – Хотите бросить мне вызов? Хотите, чтобы я устроил вам роковую встречу с кракеном? Не трогай его!

Последние слова были адресованы каперу, который решительно шагал к свежему трупу. В крике не было ничего колдовского, только годы отточенного на войне командирского навыка – но мужчина застыл как вкопанный. Гил почувствовал, что наступил поворотный момент, понял, что надо сделать, чтобы сохранить контроль…

И сделал.

Прыгнул не задумываясь.

Сиганул через перила, на миг ощутил, как сжимается нутро от падения, и плащ взметнулся у него за спиной, словно рваные черные крылья – если повезет, они это увидят и поверят, что он не падал, а летел. Ударился о главную палубу напряженными полусогнутыми ногами, не посмел перекатиться, чтобы ослабить воздействие, – это бы лишь погубило с трудом сотворенный облик темного повелителя, – принял все на колени и хребет, ощутил, как полыхающая волна прошла по костям, а потом выпрямился в полный рост, словно не чувствуя боли.

«А когда-то, в Трелейне, ты выпрыгнул из окна разграбленного склада с высоты в два раза большей».

«Ну да – тебе было в два раза меньше лет».

Гил ощутил острый приступ ностальгии по молодости и давно увядшей невинности тех лет – было почти так же больно, как от падения. Он стряхнул с себя и то и другое, решительно шагнул к разрозненным рядам каперов, вскинув руки с пальцами, растопыренными и скрюченными как когти.

– Ну что, кто хочет умереть следующим?

Пришло время для икинри’ска, и он приветствовал магию – то, как она волной всколыхнулась внутри, как в кончиках пальцев затрепетала энергия. «Ага, и тут на полсотни человек больше, чем тебе по силам заколдовать, Гил. Давай не будем наглеть». Он все еще помнил, где находятся подмеченные с передней палубы опасные егеря. Он увидел краем глаза, как поднимается рука с топориком, и развернулся к человеку, который замахнулся. Высек в воздухе глиф и ткнул пальцем.

– Ты. На колени.

И капер упал, как марионетка, которой перерезали струны.

– Это не топорик, а змея.

Мужчина с воплем, в омерзении, отшвырнул оружие. Ликование захлестнуло Рингила. Он увидел, как отреагировали другие каперы: большинство отшатнулись назад, прочь от существа в черном плаще, которое шло прямо на них. Он выбрал еще одного противника, который не собирался сдаваться. Новый глиф походил на рану, и Гил снова указал направление пальцем…

– А ты! Ты задыхаешься.

И враг упал, схватившись за горло. Еще один егерь обнаружился слева…

– Трупоклещ! Он у тебя на спине!

Жертва закричала, пошатнулась и так задергалась, пытаясь ударить себя по спине, что чуть не сломала собственный хребет…

– А ты? Где твое оружие? Что это у тебя на больших пальцах?

И капер попятился, в ужасе вскинув руки. Радостное возбуждение от икинри’ска прошло сквозь Рингила волной, словно от фландрейна, окутало его снаружи, как симметричная рябь на бело-голубой поверхности моря в Ланатрее в юные годы. Что-то изменилось, что-то сместилось внутри. Каким-то образом то перенапряжение, которому Гил подверг себя на идущей в гору улице Орнли, что-то за собой повлекло. Как будто завязанную узлом веревку продели сквозь этот же узел, а потом так туго натянули, что он исчез, и она сделалась гладкой. Как будто мышца, скрученная судорогой от натуги, напряглась еще, еще сильнее…

Мужчина в мундире егеря взревел и кинулся на него, замахиваясь саблей. Рингил посмотрел ему в глаза и сказал единственное слово: «Нет» – причем не слишком громко. Увидел, как дрогнул взметнувшийся клинок, как егерь споткнулся на ровном месте. Шагнул вперед, отбил удар сабли приемом из имперского рукопашного боя, зацепил руку противника и дернул вниз, ударил открытой ладонью в грудь, уложил спиной на палубу…

– Лежи смирно – ты в могиле!

Егерь забился в конвульсиях, как будто его пригвоздили к палубе. Замахал руками перед лицом, заплакал. Рингил отвернулся, перешел к следующему…

Он должен был ослабеть, все это должно было его утомить.

– Болотный паук – он у тебя под рубашкой!

Но все, что он чувствует, – это жажда большего. Он входит в самую гущу врагов решительным шагом, без оружия, и кажется, что на нем отменные доспехи, а в руке – Друг Воронов. Каперы отступают, спешат убраться подальше от него, от его рук, которые царапают, рассекают, протыкают воздух – и при этом словно больше ему не принадлежат…

– О, ты собрался меня застрелить из этого? Тетива не натянута, мудак. И у тебя из глаз течет кровь!

Арбалет кувырком летит на палубу, падает – Рингил тянется к нему, но не руками, переворачивает – оружие дергается, болт с глухим ударом втыкается в доски, не причинив вреда. Разоруженный капер, прижимая ладони к лицу, воет что-то нечленораздельное…

«Достаточно».

Рингил наклонился, подобрал арбалет, коротко взвесил его в одной руке.

– Думаете, это вас спасет?

И швырнул на палубу к своим ногам. Повысил голос, чтобы услышали все.

– На борту этого корабля есть две разновидности людей! Те, кто пойдут против меня, – и те, кто доживут до рассвета! – Он выхватил из чьей-то руки клинок, указал им на дрожащего капера слева от себя. Уставился ему в лицо. – Ты к которой из них принадлежишь?

Оцепенелая пауза.

Затем голова мужчины склонилась, он опустился на одно колено на палубу. И отбросил дубинку.

Рингил повернул голову, и по каперам, куда бы он ни посмотрел, словно прошла волна. Они начали опускаться на колени. Сперва по одному, по двое – потом больше – и еще больше, – пока наконец не остались лишь самые упрямые и стойкие, но и они сломались под его взглядом, который скользил над склоненными головами их товарищей и, отыскав каждого из них по отдельности, безмолвно задавал тот же вопрос, с которым другие уже столкнулись и на который сами ответили.

Тихий звон и стук падающего оружия раздавался по всей палубе.

И внутри Рингила медленно сочилось чувство, которое он сперва не мог определить. Подумав, что это, возможно, всего лишь уходит икинри’ска, тускнеет и удаляется на задний план, он окинул взглядом мужчин, с которыми так и не пришлось сражаться не на жизнь, а на смерть…

Тут он все понял. Опознал, что это была за эмоция.

Разочарование.