Текст книги "Одинокий эльф"

Глава 31
ИТОГИ

Не на такую победу рассчитывал Обальд. Большинство дворфов, даже те, что упорно сражались на скале, успели укрыться под землей. Но хуже всего было то, что он узнал дворфа, который появился в самый критический момент и, подняв дух своего народа, обеспечил дворфам отступление. Это был король Бренор, которого все считали погибшим под развалинами Низин.

Дворфы выкрикивали его имя с самого начала сражения, но, когда появился сам рыжебородый предводитель, их силы и решимость как будто утроились, так что сомнений быть не могло – это и есть дворфский король.

И царь орков пообещал себе поговорить с сыном по душам и узнать, как происходят такие удивительные вещи.

И все же Обальд был рад. Несмотря на такой неожиданный поворот событий и благополучное отступление, дворфы все равно проиграли. Им пришлось уйти под землю, и вряд ли они скоро смогут оттуда выйти – гиганты Герти сейчас старательно заваливали вход. Он потерял много орков в Долине Хранителя, но и дворфских трупов здесь было немало.

– Это был Бренор! – вместо приветствия выкрикнула Герти, налетевшая на него, как шторм. – Собственной персоной! Король Мифрил Халла! А ты говорил, что его нет в живых!

– Так мне сказал и сын, и твои гиганты, – невозмутимо напомнил ей Обальд.

– Но у нас был девиз, который объединял всех, – «Бренор мертв!».

– Эй, полегче. Мы победили. Сейчас не время сеять панику.

Герти, сощурившись, зло зашипела.

– Ты не потеряла ни одного гиганта, – осадил ее Обальд. – Боевые Топоры под землей, их стало намного меньше, и при этом ты никого не потеряла.

Великанша ушла, по-прежнему разъяренная.

Вспомнив о страшном взрыве в самом начале сражения и огромном количестве камней и осколков, посыпавшихся следом, Обальд поднял взгляд вверх, на вершину скалы. Он надеялся, что сказал Герти правду и схватка на вершине окончилась победой. Если же нет, он собственноручно прикончит сына.

Кэтти-бри, с мокрым от пота, крови, слез и грязи лицом, упала перед отцом на колени и крепко обняла.

Бренор в ответ прижал ее к себе одной рукой. Вторая, раненая, висела вдоль тела, один глаз заплыл и не открывался, из бороды был вырван клок, лицо измазано.

– Как такое может быть? – недоумевал Банак Браунавил.

Вместе с другими дворфами он стоял у ворот и недоверчиво поглядывал на короля, словно тот вернулся с того света. Собственно, это было недалеко от истины.

– Это правитель Реджис придумал, – пояснила Стампет Коготок.

– Он нам подсказал, – поддержал ее Кордио Хлебноголовый.

При этом он подошел к хафлингу и с такой сердечностью хлопнул его по плечу, что маленький Реджис пошатнулся и чуть не упал.

Все повернулись к правителю, которого, вопреки обыкновению, всеобщее внимание почему-то смутило.

– Кордио его пробудил, – робко проговорил он.

– Пф! Это все ты своим рубином, – возразил жрец. – С помощью камня Реджис достучался до сознания Бренора, – пояснил он окружающим. – Он сказал: «Ни один настоящий король не сможет лежать безучастно, когда его народ сражается!»

– Ты сам мне это сказал несколько дней назад, – напомнил Реджис.

– И вот он проник в его сознание и нашел живую искру, – продолжал Кордио, рассмеявшись и снова хлопнув хафлинга по плечу, – ту самую, благодаря которой тело короля продолжало жить. И Реджис рассказал ему, что творится снаружи. Когда мы со Стампет пришли, как обычно, чтобы поддержать в нем жизненный импульс, дух короля уже проснулся, и нам удалось вернуть к жизни и его тело. Думаю, он вернулся к нам из чертогов Морадина!

Все вновь повернулись к Бренору, но он только покачал головой.

Кордио, внезапно став очень серьезным, приблизился к своему королю.

– Вот так ты вернулся к нам, когда мы в этом нуждались больше всего, – негромко произнес он. – Мы позвали тебя в трудное время, а ты, как и прежде, не остался глух. Нет среди нас такого, кто не оценил бы твоей жертвы, король, и каждый понимает, что большего сделать уже невозможно. Теперь мы внутри, и врагам не проникнуть за ворота. Ты с честью выполнил свой долг перед народом.

Все принялись сперва возбужденно перешептываться, а когда поняли, что намеревается сделать Кордио, воцарилась мертвая тишина.

– Ты вернулся из дворца Морадина, – продолжал жрец, подняв ладони. – Мы не можем вынуждать тебя задерживаться здесь. Ты исполнил свой долг и можешь отдохнуть.

У дворфов глаза округлились, а Вульфгар едва успел подхватить Кэтти-бри, у которой подкосились ноги, хотя ему самому в это мгновение поддержка требовалась ничуть не меньше.

От слов Кордио Бренор менялся на глазах. Веки его наполовину закрылись, плечи обмякли, он весь немного подался вперед.

– Боль не будет больше мучить тебя, мой король, – продолжил Кордио прерывающимся голосом и обхватил Бренора за плечи, поскольку казалось, что тот вот-вот упадет ничком. – Морадин ждет тебя. Ты можешь возвращаться домой.

Реджис громко всхлипнул, у многих дворфов глаза тоже были полны слез.

Бренор покорно закрыл глаза, но потом внезапно широко открыл их, выпрямился и уставился на жреца так, будто впервые видел.

– Дубина! – взревел он. – Вонючие орки со всех сторон окружили мой дом, а ты хочешь, чтобы я тут лег и помер?

– Н-н-но… – в замешательстве пробормотал Кордио.

– Пф! – возмущенно фыркнул дворф. – Хватит чушь пороть! Надо дело делать!

На мгновение все замерли, а потом такой громкий радостный крик потряс подземелье, какого Мифрил Халл не слышал со дня победы над дроу. Пусть их заставили отступить и враги одержали победу, но Бренор снова с ними и готов сражаться!

– Приветствуйте Бренора! – вскричал один дворф, и остальные заорали на разные голоса:

– Герой, герой!

– Я сражался так же, как вы, – осадил их король. – Но из всех вас только один догадался, как меня вернуть.

– Значит, правитель Реджис – герой сегодня! – крикнул какой-то дворф из задних рядов.

– Один из многих, – тотчас добавил Вульфгар. – Гном Нанфудл очень помог нам.

– И Пайкел! – поддержал его Айвэн Валуноплечий.

– И Пуэнт с ребятами, – присоединился к ним Банак. – К тому же, если бы не он, король Бренор мог бы погибнуть у порога Мифрил Халла!

Каждое имя сопровождалось приветственными воплями, Бренор слушал, но сам молчал. Он до сих пор не очень четко сознавал, что с ним произошло. Он помнил ощущение безграничного блаженства и покоя в том месте, ни за что не захотел бы уйти. Но потом издалека до него донесся крик о помощи, голос был знакомым, и тогда Бренор пошел по какой-то темной тропе и вернулся в мир живых.

Оказалось, как раз вовремя. Потребуется время, чтобы по-настоящему оценить ущерб, но одно Бренор точно знал уже сейчас: Боевые Топоры заперты в Мифрил Халле. Каковы бы ни были потери среди своих и врагов – это поражение. А значит, сделать предстоит очень много.

В коридоре, что вел от ворот в зал, сидел у стены маленький Нанфудл и горько рыдал. Здесь его и нашел Вульфгар.

– Ты сегодня молодец! – сказал варвар, присаживаясь рядом с ним.

Нанфудл поднял на него заплаканное лицо.

– Шаудра, – чуть слышно прошептал он.

Вульфгару нечего было сказать – несчастная женщина погибла страшной смертью. Поэтому он только легонько похлопал гнома по плечу и встал. Поднимаясь, он ощупал ребра, гадая, насколько серьезен удар, полученный от громадного орка.

Однако он тут же забыл об этом, увидев, кто бежит к нему по коридору, едва касаясь земли.

Это была Делли. Она крепко обхватила мужа, спрятала лицо на его могучей груди и, не сдерживаясь, зашлась в рыданиях. Вульфгар нежно держал ее в объятиях, а у входа в зал за ними с доброй улыбкой наблюдала Кэтти-бри.

Обальд потерял четырех орков на каждого погибшего в долине дворфа, но это были вполне приемлемые потери, учитывая, что он добился того, чего хотел.

Однако на склоне на каждого дворфа приходилось по меньшей мере двадцать убитых орков, можно было даже не считать. Отрог, на котором стояли катапульты, попросту исчез, а из всех гигантов, которых отрядила туда Герти, в живых остался лишь один. Однако и он, упав после чудовищного взрыва с высоты нескольких сотен футов, наверняка скоро присоединится к своим погибшим товарищам.

Когда Обальду обо всем доложили, то больше всего ему хотелось призвать сына и убить его на глазах всего войска, свалив на него всю вину.

– Найдите моего сына, живо! – процедил он сквозь зубы собравшимся вокруг него ближайшим оркам. – Приведите Ульгрена ко мне!

Он сам сорвался с места и зашагал, высматривая своего отпрыска и пиная трупы на ходу. Но вскоре к нему подбежал какой-то орк и, униженно кланяясь и извиняясь, сказал, что тело его сына обнаружено среди мертвых. Обальд схватил вестника за горло и одной рукой поднял над землей.

– Откуда ты это знаешь? – прорычал он, с силой тряхнув его.

Бедняга попытался ответить, обеими руками цепляясь за пальцы Обальда, но громадный орк еще сильнее сжал пальцы, с хрустом переломил ему шею, а потом раздраженно отшвырнул тело в сторону.

Сын погиб. Он потерпел поражение. Царь обвел взглядом орков, которые испуганно жались по углам. Какие-то воспоминания об Ульгрене пронеслись в памяти, легкое сожаление на мгновение тронуло душу, однако тут же ушло без следа. Были гораздо более важные вещи. Ульгрен погиб. Что ж, надо привлечь внимание всех к результату – ведь дворфов удалось-таки согнать со скалы и запереть под землей. Это был решающий момент всей кампании. Теперь все земли от Хребта Мира до Мифрил Халла и от Сарбрина до Разрушенного Перевала принадлежат ему. Сопротивления больше нет.

Нужно было поддержать в войсках воодушевление, необходимое, чтобы выдержать в случае надобности ответный удар. Как жаль, что нет сейчас рядом Арганта, который снова провозгласил бы, что Обальд и Груумш – одно!

Однако вскоре Обальд узнал, что и шаман тоже погиб, убитый эльфом и дроу.

– Это просто ни в какие ворота не лезет! – прорычала Герти, вновь встретившись с царем ночью.

– Твоих девятнадцать, а моих – тысячи! – парировал орк.

– Двадцать.

– Ну, двадцать, – безразлично согласился Обальд.

– Какое у них было оружие? – с неприязнью поглядев на него, спросила Герти. – Каким волшебством можно уничтожить целый отрог? Куда смотрел твой сын?

Обальд и ухом не повел. Он просто повернулся к гигантше спиной и пошел прочь.

Он услышал характерный тихий скрежет клинка, выхватываемого из ножен, и развернулся, на ходу вынимая свой громадный меч. Его клинок со звоном ударился о лезвие занесенного меча Герти.

Гигантша с ревом ринулась на него, предполагая, что одолеет орка благодаря росту и мощи. Обальд полоснул пламенеющим мечом по ее коленям, но она, повернувшись боком и подняв ногу, избежала ранения.

Тогда орк сам кинулся на нее. Уперевшись плечом ей в бедро, он навалился с такой сверхъестественной силой, что Герти, к огромному изумлению всех присутствующих орков, гоблинов и гигантов, упала и растянулась на земле лицом вниз.

Она тут же стала подниматься, но замерла, ощутив на шее жар пламени.

– Здесь осталось только занять туннели, – проговорил Обальд. – Отправляйся охранять Сарбрин или же бери своих мертвецов и возвращайся в Сияющую Белизну.

Потом орк нагнулся и зловеще прошептал Герти в самое ухо, чтобы никто больше не услышал:

– Но если ты сейчас меня бросишь, имей в виду – я займу Мифрил Халл, а потом обязательно навещу тебя.

Он отошел, а Герти встала и поглядела на него сверху вниз ненавидящим взором.

– Давай не будем делать глупостей, – громко, чтобы его слышали собравшиеся, заявил Обальд. – Мы оба скорбим и полны гнева. В этой битве погиб мой родной сын. Но сегодня мы одержали великую победу! – еще громче провозгласил он. – Трусливые дворфы обратились в бегство и уже не скоро вернутся!

Толпа взорвалась приветственными криками. Обальд вышагивал перед ними, подняв руку с пылающим мечом, воплощая собой их общую славу. Однако время от времени он с ненавистью поглядывал на Герти.

А она не знала, что ей делать.

Издали за движением огненного меча и ликованием орков наблюдала еще пара глаз. Облокотившись на холодный камень и глядя на горизонт, за которым уже почти скрылось солнце, Никвиллих радовался, что исполнил свой долг и хоть что-то сделал для спасения дворфов.

С этой выгодной позиции он следил за ходом битвы не только на склоне, но и в долине, поэтому знал, что все его сородичи, оставшиеся в живых, ушли под землю.

Он понимал, что бежать ему некуда, а вскоре и спрятаться будет негде. Но так тому и быть. Он исполнил свой долг. Помог своему народу.

ЭПИЛОГ

– Обальд уже должен был узнать, что его сын мертв, – заметил Дзирт.

Он чистил скребницей Заката, бережно обходя многочисленные ссадины и царапины, которые смелый конь получил, унося их от орков.

– Тогда, наверное, он сам придет и избавит нас от необходимости его разыскивать.

Встревоженный угрюмым замечанием, Дзирт обернулся, но увидел, что Инновиндиль приветливо улыбается. Она шла к нему – и дроу не мог отвести взгляда от прекрасной девушки, без доспехов, в легкой голубой тунике из тонкой, почти прозрачной, материи, подчеркивавшей каждый изгиб ее тела. Косые лучи заходящего у нее за спиной солнца обрисовывали ее фигуру теплым сиянием и окружали голову светящимся нимбом.

– Ты меня разозлил, – напомнила она Дзирту.

– Я сам когда-то открыл, что это лучший способ… сосредоточиться, – ответил дроу, с трудом отрываясь от созерцания ее красоты. – Обрести ясное сознание. Покинув родину, я долго блуждал во тьме Подземья – Десять лет – и почти все время был один. Если не считать Гвенвивар, – добавил он и достал ониксовую статуэтку.

– Если все, что я слышала о Подземье, – правда, то ты должен был погибнуть.

– Я и погиб бы, даже несмотря на то что Гвен была рядом, если бы не научился превращаться в Охотника.

– Это что такое?

– Это особенная внутренняя концентрация. Место в самом себе, где ярость кристаллизуется и дает ясное сознание.

– Но все считают, что ярость ослепляет.

– Так и есть. Если не научиться ею управлять.

– И ты становишься существом, созданным из ярости и ясного сознания…

– Но цена велика, это я понял на собственном опыте, – добавил Дзирт. – Платить приходится радостью и надеждой. И еще…

– Любовью?

– Не знаю. Может, внутри хватит места для всех моих «я»?

– И для Дзирта, и для Охотника?

Дроу только плечами пожал.

– У нас дел много, – сказала Инновиндиль. – Раз дворфы ушли, весь север теперь в опасности. Кто, кроме Дзирта и Инновиндиль, организует сопротивление Обальду?

– А мы должны поднять всех до того, как убьем его, или после? – очень серьезно спросил дроу.

На ясном, нежном лице девушки появилась жестокая усмешка. Сейчас Инновиндиль была воплощением прекрасного и жуткого противоречия: нежнейшего друга и смертельного врага в одном лице.

– Надо возвращаться, – проворчал Дагна. Тролли точно идут к Мифрил Халлу.

– Нет, нельзя! – вскричал Гален Ферт. – Только не сейчас! Мои сограждане где-то рядом.

Он остановился и обвел взглядом местность: грязь, чахлые деревца и земля, развороченная сражением и взрытая множеством ног. Лишь оказавшись у выхода из южных туннелей и наткнувшись здесь на отряд безобразных, зловонных троллей, дворфы убедились, что всадник из Несма говорил чистую правду.

Благодаря смекалке и проворству дворфы успели улизнуть, заведя троллей в коридор, который был слишком низок для громадных тварей, и сейчас те скреблись где-то позади. А дворфы по этому же длинному проходу, сперва проходившему в толще камня, а потом в мягкой земле, вышли на край Болот Троллей где-то к востоку от Несма, как предположил Гален.

Дагна, мрачно наблюдавший за оживленным Галеном, постепенно начинал понимать его. Так же как дворф считал своим долгом возвращение в Мифрил Халл, Гален Ферт всей душой верил, что должен осмотреть все вокруг, найти спасшихся сограждан и обеспечить их безопасность. Дагна не мог отказать в его просьбе. Ведь именно для этого его и отправили в путь – чтобы помочь посланнику из Несма.

– Даю тебе на поиски три дня, – уступил дворф. – Но потом я с ребятами сразу же поверну обратно в Мифрил Халл. Эти тролли не станут нас долго преследовать – они рвутся к нашему дому.

– Почему ты так уверен?

– Чую. Костями своими старыми чувствую опасность, грозящую моему народу. А иначе что тролли делают в туннелях?

– Может, они разыскивают уцелевших жителей Несма.

Дагна кивнул – он был бы рад, если б Гален оказался прав в том, что и тролли просто доделывают то, что начали, и вовсе не стремятся к Мифрил Халлу.

– Три дня, – напомнил он.

Гален Ферт молча кивнул, а все пятьдесят дворфов принялись собирать свои вещи и оружие. После долгого тяжелого перехода им пришлось бежать несколько часов. Солнце садилось за горизонт, и по земле тянулись длинные тени. Однако времени на отдых не было.

– Дзирт там, – снова и снова негромко повторял Бренор.

Реджис, Кэтти-бри, Вульфгар и еще несколько дворфов молча сидели рядом и ждали, пока он все обдумает. Они рассказали королю о бегстве из Низин, гибели Дагнаббита. о неожиданной помощи беженцев из Мирабара и сражении, которое произошло потом.

– Ну что ж, надо позаботиться о защите со всех сторон: и вверху, у ворот, и внизу, в туннелях, – наконец проговорил дворфский король. – Никто не знает, откуда на нас нападут эти твари.

– И нападут ли вообще, – вмешался Реджис, чем привлек всеобщее внимание. – Что у них на уме? Нужна ли им полная победа? Они же знают, что цена будет высока.

– Что же тогда? – спросил Бренор. Реджис мотнул головой и прикрыл глаза, чтобы получше сосредоточиться. Он понимал, что орки, заставившие их уйти в туннели, непросты. Слишком уж умно они действовали. На этот раз на них напали не дикие, необузданные орды, а организованная армия.

– Либо у них во главе гиганты, – проговорил он после недолгого молчания, – либо этот орк по имени Обальд Многострельный.

– Пусть будет проклято его имя! – сплюнул Тред Мак-Клак.

– Ты неплохо знаешь его, как и все жители Феллбара, – обратился к нему Бренор. – Как думаешь, он попытается прорваться внутрь?

Тред неопределенно фыркнул.

– Если даже он об этом думает, пусть готовится к тому, что потеряет всех своих соплеменников, – заявил Банак Браунавил, расположившийся полулежа на тюфяке у стены.

Несмотря на все старания жрецов во главе ссамим Кордио, старый дворф поправлялся с трудом – слишком серьезными были раны. Однако телесная немощь не сломила его дух, он остался тверд как кремень.

– Есть новости с юга? – спросил Бренор, поворачиваясь к Реджису.

– От Дагны ничего, – ответил хафлинг и как-то виновато обвел взглядом присутствующих: это было его решение – отправить отрад с Галеном Фертом. – Но в нижних туннелях сражаются. У троллей там довольно большие силы.

– Мы их задержим, – уверенно заявил Банак. – Туда отправился Пуэнт со своими ребятами. Берсерк троллей любит, потому что, как он говорит, остающиеся от них клочки еще долго потом шевелятся!

Бренор удовлетворенно кивнул. Мифрил Халл устоял перед нашествием темных эльфов, поэтому король не сомневался, что никакие орки, пусть даже с помощью троллей и гигантов, никогда не смогут занять его туннели.

Сейчас нужно было залечить раны, укрепить оборонительные сооружения, организовать отряды. А дополнительную уверенность Бренору придавало то, что в его отсутствие Мифрил Халл был в полном порядке, а род его остался таким же бравым и выносливым.

Однако сердце рыжебородого дворфа терзали мысли о друге, неизвестность была мучительна.

– Эльф где-то там, – в который раз пробормотал он, покачивая головой. Вдруг, глянув на Кэтти-бри, Вульфгара и Реджиса, он просиял. – Но есть один ход наружу, и я знаю, как его туда заманить!

– Даже не думай о том, чтобы выйти на поверхность! – вскипел Кордио. – Ты едва вернулся к нам, нельзя блуждать…

Однако Бренор отвесил ему такую оплеуху, что жрец, не договорив, отлетел к стене.

– Вы хорошо слышали, что я сказал, – обратился Бренор ко всем присутствующим. – Я был по ту сторону, но я вернулся. Вы называете меня своим королем – и я им буду, но только я такой король, который поступает так, как считает нужным. – И он снова добавил, поглядев на своих ближайших друзей: – Дзирт где-то там.

– Может, стоит попробовать до него добраться, – предложил Реджис.

Кэтти-бри с Вульфгаром решительно переглянулись, потом поглядели на хафлинга и дворфа.

Друзья пришли к согласию без лишних слов.

С высокого утеса, овеваемого ветром, темный эльф смотрел на заходящее солнце. Ему казалось, что этот образ – свет, исчезающий за темной линией горизонта, чтобы потом появиться вновь, – подходит и к его жизни. Смена дней и новая страница в жизни Дзирта До'Урдена.

Да, он эльф. И ему суждено увидеть еще множество закатов, если только вражеская рука не оборвет его существование.

Подумав об этом, Дзирт смиренно улыбнулся. Может, и его ждет такая же участь, что постигла его друзей и Тарафиэля. Однако дроу мысленно поклялся, что этого не случится, пока он не отомстит страшному орку по имени Обальд Многострельный.

За все.