Текст книги "Премия за риск"

Девушки и Ньюджент Миллер

Ньюджент Миллер склонился над землей и изучил отпечатки, аккуратно разгребая перочинным ножом листья и веточки.

Свежие, стопа небольшая. Неужели женская?

Разглядывая следы, Миллер буквально видел, как из них вырастает женщина. Он с нездоровой живостью представил высокий подъем ступней, узкие лодыжки и стройные золотистые голени. Возведя воображенную красавицу на умозрительный пьедестал, Миллер восхитился грациозным изгибом ее спины и явственно различил…

– Довольно, – сказал он себе.

У него нет ничего, кроме следов. Надежда опасна, желание грозит катастрофой.

Миллер был долговяз и тощ; на его лице застыла печальная мина. Дочерна загорелый, он носил голубую рубашку с коротким рукавом, брюки цвета хаки и кроссовки. На спине висел рюкзак, рука сжимала счетчик Гейгера. Он не расставался с очками в роговой оправе. Левая дужка сломалась и была скреплена веточкой и веревочкой, а носовая усилена проволокой. Эти очки были главным сокровищем Ньюджента. Он страдал сильнейшей близорукостью. Если стекло разобьется, замены ему не найти. Иногда Миллеру снился кошмар, в котором очки сваливались с носа, а он порывался поймать, но промахивался, и они, кувыркаясь, летели с горной кручи.

Он насадил очки поплотнее, прошел несколько ярдов и снова нагнулся. Удалось различить и другие следы; здесь прошло не меньше двух пар ног. И прошли недавно, судя по состоянию почвы.

Миллер спохватился, что дрожит от волнения. Он присел на корточки над следами и напомнил себе, что не вправе надеяться. Люди, которые тут побывали, наверняка уже мертвы.

И все-таки надо убедиться. Ньюджент выпрямился и пошел по следам. Они вели через выгоревшее поле на окраину леса. Он остановился и прислушался.

Стояло безмятежное сентябрьское утро. Солнечный свет заливал заброшенные нивы и отражался от белых, как голые кости, ветвей. Тишину нарушали только усталые вздохи ветра и фоновое пощелкивание прибора.

«Нормальный уровень, – сказал себе Миллер. – Кто бы здесь ни прошел, у него был счетчик».

Но устройством могли пользоваться неправильно. Сегодня ничего не стоит нахвататься рентгенов и умереть от лучевой болезни. Надежда – непозволительная роскошь. Миллер оставался здоров исключительно благодаря тому, что не надеялся, не мечтал и не вожделел.

«Если они мертвы, – решил он, – я устрою им достойные похороны».

Эта мысль отогнала подлых демонов желания и надежды.

В подлеске след потерялся. Миллер хотел было пойти дальше напрямик, но счетчик бешено затрещал. Тогда Ньюджент сделал крюк, держа прибор перед собой, обогнул горячий участок, свернул опять и двинулся параллельно следу. Он старательно считал шаги. Не хотелось забрести в радиоактивный карман, не имея четкого представления о выходе. Месяца три назад такое случилось, и, пока Миллер выбирался, у счетчика почти сели батарейки. Теперь в рюкзаке лежат запасные, но лучше зря не рисковать.

Ярдов через двадцать Миллер свернул и, всматриваясь в землю, двинулся наперерез воображаемой тропке.

Ему повезло. Он вновь обнаружил следы, а рядом – клочок ткани на ежевичном кусте. Миллер сорвал его и сунул в карман. Следы казались очень свежими. Допустима ли хотя бы слабейшая надежда?

Нет, рановато. Миллер вспомнил, что случилось меньше полугода назад. Он взобрался на небольшой холм из песчаника, чтобы обыскать находившееся наверху складское помещение, а на закате спустился с обрыва и обнаружил труп. За плечами у него были винтовка и автомат, а карманы набиты гранатами. Они не защитили от коварнейшего врага. Несколько часов назад мужчина покончил с собой, и револьвер, который сжимала мертвая рука, был еще теплым.

Очевидно, он шел по следам Миллера до обрыва. Возможно, его убила радиация – грудь и руки были покрыты страшными ожогами. Возможно, он упал духом, когда на каменной осыпи исчезли следы. Какой бы ни была причина, этот несчастный вышиб себе мозги. Его прикончила надежда.

Миллер похоронил самоубийцу. Потом целый день он размышлял об оружии. Соблазн забрать его был велик, оно могло крепко пригодиться среди руин погибшего мира.

Но он не поддался искушению. После всего, что довелось повидать и пережить, Миллер не хотел нарушать данный самому себе обет. Да и опасно ходить с оружием в такое время. Поэтому Миллер выбросил его в ближайшую реку.

С тех пор не прошло и полугода. Сейчас он сам шел по следу, шагал по тощему лесному суглинку туда, где журчал узкий ручей. Переправившись через него, Миллер насчитал на топком берегу пять разных пар отпечатков. Они были так свежи, что еще не успели заполниться водой. Должно быть, люди прошли всего полчаса назад.

Тотчас проснулись демоны желания и надежды. Ну, хоть теперь-то ожидание встречи с людьми не опасно? Еще как опасно. Спущенные с цепи демоны познают горечь разочарования и набросятся на Миллера, как набросились на того человека у подножия холма. Надежда и желание – злейшие враги. Он не рискнет выпустить джиннов из бутылки, закупоренной наглухо и погребенной в недрах сознания.

Ньюджент спешно зашагал вдоль следа; по этим свежим отметинам можно было с уверенностью судить, что он продвигается быстрее незнакомцев. Счетчик уютно пощелкивал, довольный низким уровнем радиации. Должно быть, люди, которые идут впереди – если еще не погибли, – тоже сверяются с прибором, прокладывая курс.

На самом деле выжить было легко, но удалось это единицам.

Миллер понял, что конец близок, когда коммунистический Китай обрушил на Тайвань первую волну своих амфибий. Вначале это напоминало локальный конфликт вроде заварушки в Кувейте и полицейской операции ООН на турецко-болгарской границе. А потом будто сошла лавина. Страны, скованные цепями договоров, втягивались в войну одна за другой. Ядерное оружие еще не применялось, но это был вопрос времени.

Адъюнкт-профессор Ньюджент Миллер преподавал древнюю историю в колледже Лорелвилля, штат Теннесси. Он правильно понял знамения и начал запасать продовольствие в Лорелвилльских пещерах. Ему, убежденному пацифисту, к тому времени исполнилось тридцать восемь. Когда с радара дальнего обнаружения пришло известие о неопознанных ракетах, появившихся с севера, Миллер уже был полностью готов. Он сразу отправился ко входу в пещеру, находившемуся меньше чем в миле от университета. Его удивило, что за ним последовало не более пятидесяти студентов и преподавателей. Предупреждение было недвусмысленным, но мало кто воспринял его всерьез.

Посыпались ракеты и загнали группу в глубину подземного лабиринта. Через неделю бомбардировка прекратилась. Выжившие потянулись наружу.

Миллер измерил уровень радиации у выхода и обнаружил, что тот смертелен. Выйти было нельзя. Продовольствие почти закончилось, а радиоактивные осадки просачивались вниз, заставляя людей уходить все дальше под землю.

За месяц голодной смертью умерло тридцать восемь человек. Радиация снаружи была еще слишком сильна, она не позволяла выйти. Миллер решил спуститься на нижние уровни и поискать нетронутые запасы провианта. С ним пошли трое. Остальные решили рискнуть и выбраться на поверхность.

Миллер и его товарищи углубились в пещерный мрак. Они крайне ослабели, и среди них не было спелеологов. Двое погибли при камнепаде. Ньюджент со спутником упорно цеплялись за жизнь. Они не нашли продовольственного склада, но обнаружили черный ручей с люминесцирующими пятнышками – слепыми рыбами, которые родились и выросли под землей. Рыбалка закончилась неудачей. Лишь через несколько дней Миллеру удалось перекрыть рукав ручья и добыть рыбину. К тому времени его товарищ был мертв.

Ньюджент поселился у ручья и научился ловить рыбу. Он считал время как мог и еженедельно предпринимал трудные восхождения для замера радиации. Та ослабла до приемлемого уровня только через три месяца.

Других пещерных жителей Миллер так и не встретил, хотя нашел несколько трупов.

Выбравшись наружу, он начал искать людей. Но сильное излучение умертвило большинство уцелевших при водородной бомбардировке. Запасами пищи и счетчиками Гейгера обзавелись очень немногие, и почти все из выживших отправились на поиски пропитания, не дождавшись, когда радиация снизится до терпимого уровня. Конечно, кто-то выжил, но где он бродит сейчас?

Миллер искал несколько месяцев, потом перестал. Он полагал, что люди могли уцелеть в Африке, Азии и Южной Америке. Ему туда не добраться. Вероятно, рано или поздно он встретит кого-то на Североамериканском континенте. А может, и не встретит. До той поры еще надо как-то дожить.

Он и жил, переселяясь осенью на юг и возвращаясь весной на север, – тихий человек, никогда не желавший войны и ненавидевший человекоубийство со страстью, которую многие изображали, но мало кто испытывал. Миллер сохранил многие привычки, как будто и не было никаких бомбежек. Он читал книги, когда те подворачивались, и, сгорая от стыда, похищал картины и скульптуры у призрачных попечителей безлюдных галерей.

Задолго до Второй мировой войны он дал себе слово ни в коем случае не убивать людей и теперь, после третьей, не видел оснований переменить решение. Миллер был дружелюбным и веселым интеллигентом, которому удалось пережить наиболее приспособленных особей и который после мучительного крушения мира не расстался с высокими принципами и светлыми идеалами. Но обстоятельства вынудили его подавить желания и оставить надежду.

Следы миновали редкий подлесок и обогнули замшелый валун. Миллер различил звуки.

– Ветер, – сказал он себе.

Он обошел валун и замер. Всего в нескольких ярдах он увидел пятерых. Его голодному взору они представились толпой, полчищем, великим множеством. Они собрались у костерка. Миллеру понадобилось какое-то время, чтобы свыкнуться со столь оглушительным открытием.

– Будь я проклята! – услышал он.

Ньюджент пришел в себя и заново оценил картину. Пять человек, и все женщины. В драных джинсах и хлопчатобумажных куртках. На земле были сложены в горку рюкзаки, к которым прислонили грубо сработанные копья.

– Вы кто? – спросила старшая.

Ей было лет пятьдесят. Приземистая, плотная, с квадратным лицом и пегими волосами, с мускулистыми руками и мощной загорелой шеей. На крупном носу криво сидело пенсне с треснувшим стеклышком.

– Говорить умеете? – резко произнесла женщина.

– Да, умею, – ответил Миллер. – Извините. Я просто удивился. Вы первые женщины, которых я вижу после бомбардировки.

– Первые женщины? – переспросила она тем же тоном. – А мужчин встречали?

– Только мертвых.

Миллер отвернулся от нее и посмотрел на других. Этим не было и тридцати, и Миллер счел их неописуемо красивыми. Безусловно, женщины не были похожи друг на друга, но Миллеру все четыре показались представительницами неведомой расы, одинаковыми в своей чуждости. Четверка грациозных небесных созданий, длинноногих и златокожих, с огромными спокойными глазами пантер.

– Значит, вы единственный мужчина в округе, – констатировала старшая. – Что ж, это не страшно.

Девушки не произносили ни слова, лишь глазели на Миллера. Тому стало неуютно и совестно. Он думал о том, к чему его обязывает ситуация, и эти мысли возбуждали, но одновременно тревожили.

– Кстати, можно и познакомиться, – деловито и буднично заметила старшая. – Меня зовут мисс Денис.

Миллер подождал, но мисс Денис не представила девушек.

– Ньюджент Миллер, – назвался он.

– Вы первый человек, которого мы повстречали, мистер Миллер. Наша история очень проста. Когда завыли сирены, я увела девочек в школьный подвал… Дело было в женском пансионе Чарлтон-Вэнесс, я там преподаю… преподавала этикет.

«Коллега», – мысленно улыбнулся Миллер.

– Разумеется, – продолжала мисс Денис, – я заранее наполнила убежище припасами, как поступил бы всякий благоразумный человек. Однако благоразумными оказались немногие. У нас были счетчики Гейгера, и я научилась ими пользоваться. Нашлись глупышки, которые захотели выйти из убежища сразу после бомбежки. Мне удалось объяснить девушкам, чем опасна радиация. Потом она просочилась в подвал, и нам пришлось перебраться в канализационную систему.

– Крысами питались, – сообщила девушка.

– Сьюзи говорит правду, – кивнула мисс Денис. – Мы очень радовались, когда удавалось поймать крысу. Как только радиация стала неопасной, мы вышли и с тех пор живем припеваючи.

Девушки согласно закивали. Они все еще рассматривали Миллера кошачьими глазами. А Миллер глядел на них. Он влюбился без памяти сразу во всех, особенно в Сьюзи, потому что у той было имя. Равнодушным его оставила только приземистая, тяжелорукая, деловитая мисс Денис.

– Мои злоключения ничем не отличаются от ваших, – сообщил Ньюджент. – Я подался в Лорелвилльские пещеры. Крыс не нашел, зато добывал очень редкую рыбу. Наверное, нам пора решить, как быть дальше.

– Неужели? – хмыкнула мисс Денис.

– Я считаю, что да. Выжившим надо держаться вместе, помогать друг другу. В чей лагерь пойдем, мой или ваш? Есть ли у вас припасы? У меня-то кое-что имеется. Я собрал библиотеку, небольшой музей живописи и приличный продовольственный склад.

– Нет, – сказала мисс Денис.

– Ну, если вы предпочитаете ваш лагерь…

– Вот именно, мы предпочитаем свой лагерь. И не нуждаемся в вашем обществе, мистер Миллер.

Ньюджент не поверил ушам. Он посмотрел на девушек. Они ответили настороженными взглядами, лица были непроницаемы.

– Послушайте, – заговорил Миллер, – как можно выжить в постъядерном мире без взаимной помощи, без объединения усилий?

– Под этим вы подразумеваете похоть самца? – скривилась мисс Денис.

– Я ничего такого не подразумеваю, – возразил Миллер. – Если вам угодно поговорить об этом, то пусть рассудит сама природа.

– Природа уже рассудила, – парировала та. – Это единственный правильный курс. Нас пять женщин. Мы отлично уживались последние месяцы. Верно, девочки?

Девушки кивнули, но так и не отвели глаз от Миллера.

– Нам не нужны ни вы, ни любой другой мужчина, – изрекла мисс Денис. – Не желаем иметь никаких дел с вашим братом.

– Боюсь, что я не понимаю, – ответил Миллер, хотя уже начал догадываться.

– Все это натворили мужчины. – Мисс Денис повела вокруг могучей рукой. – Мужчины правили, мужчины были солдатами и физиками-ядерщиками, мужчины развязали войну и уничтожили человечество. Я советовала моим девочкам остерегаться мужчин еще до того, как начались обстрелы. О равенстве полов нагородили уйму вздора, а женщина так и осталась рабыней и забавой мужчины. Но в мирное время я не могла достойно растолковать мои взгляды. В пансионе это было запрещено.

– Ясно, – сказал Миллер.

– Теперь времена изменились. Ваше племя искалечило мир раз и навсегда, и впредь такому не бывать. Уж я постараюсь.

– Возможно, девушки считают иначе, – заметил Миллер.

– Я просвещаю их, – возразила мисс Денис. – Это медленный процесс, но времени у нас хоть отбавляй. И похоже, мои уроки начали усваиваться. Нам хорошо живется, правда, девочки?

– Да, мисс Денис, – дружно ответили те.

– И нам не нужно, чтобы мужчина бродил по нашей территории.

– Не нужно, мисс Денис.

– Убедились?

– Минуточку, – попросил Миллер. – Мне кажется, что вы в плену заблуждений. Да, некоторые мужчины виноваты в войне. Но не все. Я, например, был пацифистом еще в то время, когда это откровенно порицалось. Во время Второй мировой служил в медицинском подразделении. Я никого не убил и не собираюсь убивать.

– Значит, вы не только мужчина, но и трус, – подытожила мисс Денис.

– Я не считаю себя трусом, – не согласился Миллер. – Противником войны я был по убеждению, а не из-за недостатка смелости. Моя часть действовала на передовой не хуже стрелков, только без оружия. Я побывал под огнем. Меня ранили, хотя и не тяжело.

– Надо же, какой героизм! – съехидничала мисс Денис, и девушки прыснули.

– Я не хвастаюсь подвигами, а просто объясняю, что я за человек. Мужчины, знаете ли, бывают разные.

– Все вы одинаковы, – возразила мисс Денис. – Все до единого. Грязные, волосатые, вонючие, блудливые твари, которые развязывают войны и убивают женщин и детей. Не надо мне заливать про мужчин.

– Я должен объяснить, – сказал Миллер. – Похоже, вы о нас почти ничего не знаете. Сами-то что сделали, чтобы остановить войну, которую так ненавидите?

– А что может сделать женщина? – спросила мисс Денис. – Пленные вынуждены подчиняться захватчикам.

– Чепуха. История знает многих женщин, которым удавалось положить конец войне, когда они того хотели. Вы читали «Лисистрату» Аристофана? О том, как женщины Греции отказались сожительствовать с мужьями, пока те не прекратят воевать. Это говорит…

– Я читала эту пьесу, – перебила его мисс Денис. – Такое решение толковым не назовешь.

– Почему? Не потому ли, что слишком многие женщины одобряли войну и обожали воинов? Будь у вас желание, вы бы сумели покончить с кровопролитием. Но его не было! Ницше сказал…

– Хватит цитировать мерзких самцов! – воскликнула мисс Денис. – Ваша логика лжива. Истина в том, что у вас, мужчин, была власть, которой вы злоупотребили. Вы обращались с женщинами как с игрушками и учиняли драки по всему миру, пока не истребили самих себя. Теперь вам конец, вас больше нет. Мужчина – вымерший вид. Стоите здесь с потешной заросшей рожей и кажетесь диковиной, как динозавр или бескрылая гагарка. Наступило время женщин, Миллер, а ваша судьба – уйти прочь и тихонько подохнуть.

– Вам будет нелегко размножаться, – заметил Миллер.

– Трудно, но решаемо. Я очень пристально следила за исследованиями в области партеногенеза. Воспроизводство без мужчин вполне возможно.

– Может быть. Но вы не специалист. А были бы специалистом, откуда бы взяли оборудование?

– Я знаю места, где проводились эти опыты, – сказала мисс Денис. – Возможно, какая-нибудь женщина из ученых выжила. Еще больше надежды на то, что уцелела аппаратура. При моих познаниях мы как-нибудь справимся.

– Ничего не выйдет, – пообещал Миллер.

– А я верю, что выйдет. И вообще, я лучше буду смотреть на гибель расы, чем снова допущу до власти мужчин! – Она раскраснелась от злости.

– Мне хорошо понятны ваши претензии к мужчинам, – спокойно произнес Миллер. – К некоторым. Но я не сомневаюсь, что мы найдем общий язык и достигнем каких-то взаимных…

– Нет! Нам больше не о чем говорить! Проваливайте!

– Я никуда не уйду, – уперся Миллер.

Мисс Денис метнулась к оружейной пирамиде и схватила копье.

– Девочки, к бою! – скомандовала она.

Девушки все еще были очарованы Миллером. Секунду они колебались. Затем, повинуясь воле мисс Денис, достали из рюкзаков камни. Взволнованные, они выжидающе смотрели на свою предводительницу.

– Уйдете вы или нет? – спросила та.

– Нет!

– Бейте его!

Миллер отвернулся, чтобы прикрыть счетчик, и камни ударили по спине и ногам. Он с трудом верил в происходящее. Мисс Денис неловко попыталась его проткнуть, Ньюджент увернулся и левой рукой перехватил древко. Они вступили в борьбу.

Вырывать копье Миллер мог только одной рукой, к тому же мисс Денис, не уступавшая быку силой и телосложением, оказалась слишком серьезным противником. Она высвободила копье и треснула Миллера по голове шишковатым концом древка. Девушки закричали от восторга.

Теперь Миллер стоял на коленях под градом камней. Острие ткнулось в бок. Он откатился и вскочил на ноги.

– Смерть ему! – крикнула мисс Денис. – Убейте скота!

Разгоряченные девицы надвигались на Миллера. В рассаженном боку стреляла боль. Ньюджент повернулся и задал стрекача.

Он не знал, сколько времени мчался в зеленом лесном полумраке. Наконец выбился из сил. Тогда он вынул из кармана перочинный нож и повернулся. Но никто его не преследовал.

Миллер улегся на прохладную землю и попытался осмыслить случившееся. Должно быть, эта мисс Денис рехнулась. Старая мужененавистница, закоренелая лесбиянка вконец сошла с катушек. А девушки? Он был уверен, что девушки не желали ему зла. Возможно, он понравился им. Но они танцуют под дудку старой ведьмы.

Он убедился, что не потерял ни счетчика Гейгера, ни очков. Спасибо и на том. Без этих вещей ему нипочем не найти свой лагерь.

Миллер и до войны подозревал, что человечество маленько не в своем уме. Что уж говорить о переживших атомный холокост – такие испытания всяко не идут на пользу психике. Эта мисс Денис просто буйнопомешанная. Вообразить, будто мужчины – вымерший вид!

Ньюджента шокировала мысль, что сам он способен представить возрожденный мир без мужчин. С другой стороны, много ли их выжило? У многих ли были счетчики Гейгера, многим ли удалось преодолеть опасности, которые подкарауливали их после войны на каждом шагу?

Впрочем, это его не касается. Он не в ответе за человеческую расу. Глупо было выпускать демонов желания и надежды. Теперь надо загонять их обратно в клетку. Но он справится. Проживет оставшиеся годы среди книг и картин. Быть может, останется последним на земле по-настоящему цивилизованным человеком.

Цивилизованным…

Миллер поежился, вспомнив лица Сьюзи и других девушек, их внимательные кошачьи глаза. До боли обидно, что не удалось договориться с мисс Денис. Но в сложившихся обстоятельствах он не в силах ничего поделать…

Разве что распрощаться с принципами, по которым жил до сих пор.

Сумеет ли он? Миллер оглядел свой нож и покачнулся под тяжестью навалившихся на плечи демонов. Пальцы стиснули рукоятку.

Через секунду последний в мире цивилизованный человек был мертв. Вместе с ним почили последний пацифист и убежденный отказник от воинской службы, последний коллекционер живописи и библиофил.

На смену этим милым сущностям пришел Миллер с ножом в руке, который озирался посреди леса в поисках чего-нибудь подходящего.

Он нашел увесистый трехфутовый сук, опаленный и сбитый молнией.

Миллер быстро срезал лишние ветки. Скоро мисс Денис узреет кошмарное воплощение волосатой, вонючей, блудливой половины человечества с дубиной наперевес. Хорошо бы она успела понять, что разбудила зверя. Вот будет сюрприз.

А следующий сюрприз вскоре получат девушки. И в первую очередь Сьюзи.